Кей Скарпетта (№10) - Черная метка

– Джей Телли. Извините, что заставил ждать, – произнес он.

Его светло-карие глаза смотрели так пронзительно, что я почувствовала себя неловко и немедленно узнала этот тип мужчин, поскольку такие бросающиеся в глаза красивые брюнеты были везде одинаковы. Я поняла, что он не слишком понравился Марино.

– Мы разговаривали по телефону, – сказал Телли, словно я этого не помнила.

– А я с тех пор не ложилась спать, – ответила я, не в силах отвести от него глаз, как ни старалась.

– Прошу. Пройдемте со мной.

Марино многозначительно посмотрел на меня и покрутил пальцами за спиной Телли, как делал всегда, если сразу же решал, что парень голубой. У Телли были широкие плечи и не было талии. Его профиль с полными губами и выступающим подбородком напоминал идеальные черты римского божества.

Я попыталась угадать его возраст. Обычно назначение за границу очень ценилось, им награждали заслуженных агентов в высоком звании, но Телли выглядел максимум лет на тридцать. Он провел нас через четырехэтажный внутренний двор, в центре которого была выложена и ярко освещена мозаика с изображением земного шара. Стеклянными были даже лифты.

После множества электронных замков, зуммеров, цифровых комбинаций и камер, следивших за каждым движением, мы вышли из лифта на третьем этаже. Я чувствовала себя так, словно нахожусь в ограненном кристалле. Телли сиял. Я испытывала ошеломление и немного возмущение, поскольку приехала не по собственной воле и не контролировала ситуацию.

– А что там? – показал пальцем Марино.

– Четвертый этаж, – невозмутимо ответил Телли.

– На кнопках ничего не написано, и похоже, что наверх поднимаются пешком, – продолжал Марино, глядя на потолок лифта. – Мне интересно, не там ли стоят все ваши компьютеры?

– Там живет генеральный секретарь, – сухо и прозаично заявил Телли, как будто в этом не было ничего необычного.

– Серьезно?

– В целях безопасности он с семьей живет в здании, – произнес Телли, пока мы проходили мимо обычных кабинетов, в которых работали обычные люди. – Сейчас мы идем к нему.

– Хорошо. Может, он скажет, какого черта мы тут делаем, – пробурчал Марино.

Телли открыл дверь из дорогого темного дерева, и с нами вежливо поздоровался мужчина, говоривший с британским акцентом и представившийся директором по связям с общественностью. Он принял наши заказы на кофе и дал знать генеральному секретарю Интерпола, Жоржу Миро, что мы прибыли. Через несколько минут он провел нас в личный кабинет Миро, где мы увидели импозантного седовласого мужчину за черным письменным столом с кожаным верхом в окружении шкафов с антикварным оружием, медалями и другими подарками разных государств. Миро встал и пожал нам руки.

– Устраивайтесь поудобнее, – сказал он и прошел к окну, выходящему на Рону, а Телли взял со стола толстую папку-архив, забитую документами.

– Знаю, путешествие было нелегким и вы, наверное, очень устали, – заговорил он на безупречном английском. – Не могу отблагодарить вас в достаточной мере за то, что приехали. Особенно за то, что так быстро откликнулись на нашу просьбу.

Непроницаемое лицо Миро не выражало никаких эмоций, военная выправка и авторитетная манера держаться заставляли окружающих чувствовать его превосходство. Он уселся в кресло с широкими подлокотниками и скрестил ноги. Мы с Марино выбрали диван, а Телли устроился напротив меня, положив папку на ковер.

– Агент Телли, – произнес Миро, – начните, пожалуйста. Извините, что перехожу сразу к делу, – обратился он к нам. – У нас очень мало времени.

– Прежде всего позвольте объяснить, почему отдел по контролю за торговлей оружием связан с вашим неопознанным мужчиной, – сказал нам Телли. – Вам известен термин "зона интенсивного наркотрафика"? Возможно, вы слышали его от своей племянницы Люси.

– Вряд ли это имеет к ней отношение, – смущенно предположила я.

– Как вы, вероятно, знаете, в зоне интенсивного наркотрафика работают несколько оперативных групп по борьбе с преступностью и нелегальными иммигрантами, – продолжал он, не обращая внимания на мое замечание. – ФБР, Управление по борьбе с наркотиками, местные правоохранительные органы и, конечно, БАТ объединяют свои ресурсы в некоторых особо опасных случаях.

Телли пододвинул кресло и сел напротив меня.

– Примерно год назад мы сформировали группу для расследования убийств в Париже, которые, по нашим данным, совершал один и тот же человек.

– Не слышала о серийных убийствах в Париже, – сказала я.

– Во Франции мы контролируем средства массовой информации лучше, чем вы, – заметил генеральный секретарь. – Понимаете, доктор Скарпетта, сведения об этих убийствах появлялись в печати, но без сенсационных подробностей и лишнего шума. Парижане узнают об убийстве, женщин предупреждают, чтобы они не открывали двери незнакомым людям, и так далее. Но это все, что сообщается. Мы считаем, обществу полезнее не знать о пролитой крови, раздробленных костях, порванной одежде, следах укусов, сексуальных извращениях.

– Откуда появилось название "оборотень"? – спросила я.

– От него самого, – ответил Телли.

– От убийцы? – удивилась я. – Вы хотите сказать, он называет себя оборотнем?

– Да.

– Как вы можете это знать? – вмешался Марино, и по его поведению я поняла, что он не собирается вести себя вежливо.

Телли заколебался и взглянул на Миро.

– Что делал этот сукин сын? – продолжал Марино. – Оставлял свою кличку на месте преступления? Может, прикалывал записки к телам жертв, как в кино? Не люблю, когда в это дерьмо встревает большое начальство. Надежней всего работают трудяги вроде меня, которые не боятся запачкать ботинки, шастая по грязи. Как только в дело ввязываются оперативные группы и компьютерные системы, все идет прахом. Дело усложняют, придумывают ему заумные объяснения, хотя причина совсем простая...

– Здесь вы ошибаетесь, – оборвал его Миро. – Оборотень очень умен. У него были собственные основания, чтобы сообщить свое имя в письме.

– Кому было отправлено письмо? – осведомился Марино.

– Мне, – сказал Телли.

– Когда это случилось? – спросила я.

– Около года назад. После четвертого убийства.

Он развязал папку и вынул письмо в прозрачном конверте-файле. Телли передал его мне, легко коснувшись пальцами моей руки. Письмо было написано по-французски. Я узнала тот же странный угловатый почерк, который обнаружила на коробке в контейнере. На листке почтовой бумаги, запачканном кровью, было написано женское имя.

– В нем говорится: "Они все умрут за грехи одного. Оборотень". Листок почтовой бумаги принадлежал жертве, это ее кровь. Но меня больше всего озадачило то, как он узнал, что я связан с расследованием. Этим отчасти объясняется причина вашего присутствия здесь. У нас есть веские основания полагать, что убийца принадлежит к могущественной семье, его родителям прекрасно известно, чем он занимается, и они всячески препятствуют его разоблачению. Не обязательно из-за сильной любви, а так как должны сделать все возможное, чтобы защитить себя.

– Поэтому они отправили сына через океан в контейнере? – спросила я. – Мертвым, неопознанным, за тысячи миль от Парижа?

Миро изучающе посмотрел на меня, поглаживая серебристую авторучку. Кожа кресла скрипнула, когда он повернулся в мою сторону.

– Вероятно, нет, – ответил мне Телли. – Вначале мы думали так же, поскольку все указывало, что труп в Ричмонде принадлежит убийце. Надпись об оборотне на коробке, описание тела, насколько позволяло его состояние... Дорогая одежда, в которую он был одет, но когда вы прислали нам дополнительные сведения о татуировке, цитирую: "Желтые глаза, заштрихованные темными чернилами в попытке сделать их меньше..."

– Помедленней, помедленней, – вмешался Марино. – Вы говорите, у этого оборотня была татуировка с желтыми глазами?

– Нет, – произнес Телли. – Мы говорим, что она была у его брата.

– Была? – спросила я.

– Мы подойдем к этому позже, и может, вы начнете понимать, почему то, что случилось с вашей племянницей, косвенно связано с этим делом, – сказал Телли, снова заставив меня мучиться. – Вам известен международный преступный картель, который мы называем "золотые снабженцы"?

– О Господи, – выдохнула я.

– Их называют так из-за любви к усиленным патронам "голд-дот", – объяснил Телли. – Они ввозят их контрабандой из-за границы и применяют исключительно для собственного оружия. Поэтому, как правило, мы отличаем их налеты от других преступлений по пулям "голд-дот".

Я вспомнила гильзу "голд-дот", найденную в "Куик-Кэри".

– Когда вы отправили нам информацию об убийстве Ким Люонг – слава Богу, вы это сделали, – все встало на свои места, – сказал Телли.

Затем заговорил Миро:

– У всех членов этого картеля имеется татуировка с двумя яркими желтыми пятнами.

Он нарисовал их на официальном бланке. Пятна были размером с десятицентовик.

– Символ членства в могущественном преступном клубе и напоминание, что, вступив в него, человек остается членом сообщества клуба навсегда, так как татуировку нельзя свести. Единственный выход из картеля "снабженцев" – смерть. Если только не сделать желтые кружочки меньше и не превратить их в глаза. Маленькие совиные глаза: просто и быстро. Потом сбежать куда-нибудь, где никто тебя не будет искать.

– Например, в специализированный порт в малопривлекательном городе Ричмонд, штат Виргиния, – добавил Телли.

Миро кивнул:

– Совершенно верно.

– Зачем? – спросил Марино. – Почему этот парень вдруг сорвался и побежал? Что он сделал?

– Он рассердил картель, – ответил Телли. – Другими словами, он предал свою семью. Мы полагаем, что неизвестный в вашем морге – Томас Шандонне, – сказал он мне. – Его отец является крестным отцом "снабженцев", если его можно так назвать. Томас совершил небольшую ошибку: стал самостоятельно переправлять наркотики и торговать оружием и таким образом обманывать семью.

– Имейте в виду, – заметил Миро, – что семья Шандонне жила на острове Сен-Луи начиная с семнадцатого века; это один из самых старых и богатых районов Парижа. Жители этого района называют себя "луизианцами" – это звучит очень гордо и элитарно. Многие не считают остров частью Парижа, хотя он находится посреди Сены, в самом сердце Парижа. Бальзак, Вольтер, Бодлер, Сезанн, – перечислил он, – вот лишь немногие из хорошо известных его жителей. Именно там семья Шандонне прячется за стеной благородного происхождения, показной филантропии и высокого положения в политической элите. Оттуда она руководит одним из самых крупных и кровавых картелей в мире.

– У нас недостаточно фактов, чтобы прижать их к стенке, – сказал Телли. – С вашей помощью мы можем получить такую возможность.

– Каким образом? – задала вопрос я, хотя не хотела иметь никакого отношения к такой кровожадной семейке.

– Прежде всего освидетельствование. Нам нужно доказать, что тело принадлежит Томасу. Я не сомневаюсь в этом. Но существуют те самые маленькие юридические нюансы, с которыми нам, представителям правоохраны, приходится считаться. – Он улыбнулся мне.

– Образцы ДНК, отпечатки пальцев, фотографии... У нас есть что-нибудь для сравнения? – спросила я, хорошо зная, каким будет ответ.

– Профессиональные преступники старательно избегают таких вещей, – заметил Миро.

– У нас ничего нет, – добавил Телли. – Но здесь в дело вступает Оборотень. По его ДНК можно опознать брата.

– Значит, предполагается дать объявление в газете с просьбой к Оборотню явиться и сдать анализ крови? – По мере того как шло время, Марино сердился все больше.

– Вот что, по нашему мнению, могло случиться, – сказал Телли, не обращая на него внимания. – Двадцать четвертого ноября, за два дня до того, как "Сириус" отплыл в Ричмонд, человек, называющий себя Оборотнем, предпринял последнюю, насколько нам известно, попытку убийства в Париже. Обратите внимание, что я сказал "попытка". Женщине удалось спастись. Это случилось в восемь тридцать вечера, – начал излагать события Телли. – В дверь постучали. Когда женщина открыла дверь, она увидела стоящего на пороге мужчину. Он был вежливым, речь правильной и изысканной, и, насколько она помнила, на нем было элегантное длинное черное пальто, возможно кожаное, и темный шарф под воротником. Мужчина сказал, что попал в аварию, и попросил воспользоваться телефоном, желая вызвать полицию. Он говорил очень убедительно. Она уже почти впустила его, когда муж что-то спросил из другой комнаты и мужчина неожиданно убежал.

– Она хорошо его рассмотрела? – спросил Марино.

– Пальто, шарф, возможно, шляпа. Достаточно четко помнит, как он держал руки в карманах и ежился от холода, – сказал Телли. – Она не могла разглядеть его лицо, так как уже стемнело. В общем и целом у нее создалось впечатление, что это был вежливый, приятный господин.

Телли помолчал.

– Хотите еще кофе? Или воды? – обратился он ко всем, глядя на меня.

Я заметила, что его правое ухо проколото, и увидела крохотный бриллиант, на котором заиграл свет, когда Телли нагнулся, чтобы налить мне воды.

– Через два дня после этой попытки убийства, двадцать четвертого ноября, "Сириус" должен был отплыть из Антверпена, как и другой корабль, "Исход" – марокканский сухогруз, регулярно доставляющий фосфаты в Европу, – продолжил Телли, вернувшись на место. – Но у Томаса Шандонне был приготовлен небольшой отвлекающий маневр, поэтому "Исход" причалил в Майами с грузом оружия, взрывчатки и подобного товара, спрятанного под мешками с фосфатом. Мы были в курсе этих дел, поэтому вам, наверное, становится ясной их связь со спецгруппой зоны интенсивного наркотрафика и операцией, в которой была задействована ваша племянница. Это был лишь один из многих эпизодов побочной деятельности Томаса.

– Понятно, его семья об этом узнала, – сказал Марино.

– Мы полагаем, ему долгое время удавалось скрывать свои делишки благодаря необычным маршрутам доставки, подделке отчетов и прочим мошенничествам, – ответил Телли. – На улице это называется "кинуть". В легальном бизнесе такую деятельность называют растратой или присвоением. В семье Шандонне это называется самоубийством. Мы не знаем точно, что произошло, поскольку думали, Томас плывет на "Исходе", но его там не оказалось. Почему? – Телли преподнес этот вопрос как риторический. – Потому что знал: его разоблачили. Он изменил татуировку. Выбрал маленький порт, где никто не обыскивает корабли в поисках беженцев. – Марино посмотрел на меня. – Ричмонд подходил по всем параметрам. В Соединенных Штатах осталось совсем немного специализированных портов, а Ричмонд постоянно отправляет и принимает суда из Антверпена.

– Поэтому Томас, используя вымышленное имя... – начала я.

– Одно из многих, – вставил Миро.

– Он нанялся на работу в составе команды "Сириуса". Идея заключалась в том, чтобы высадиться в безопасном порту Ричмонда, в то время как "Исход" шел в Майами без него, – сказал Телли.

– А какое отношение к этому имеет Оборотень? – осведомился Марино.

– Мы можем только предполагать, – ответил Миро. – Он все больше выходил из-под контроля, последняя попытка убийства провалилась по чистой случайности. Может быть, его видели свидетели. Возможно, семье это надоело, она планировала убить его, и ему стало об этом известно. Или он как-то узнал о намерениях брата отплыть на "Сириусе" в Соединенные Штаты. Не исключено, что он следил за Томасом, знал об измененной татуировке и тому подобное. Он утопил Томаса, запер изнутри двери контейнера и попытался выдать труп за свой, то есть за Оборотня.

– Он мог поменяться с братом одеждой? – Телли адресовал этот вопрос мне.

– Если Оборотень планирован занять место Томаса на корабле, он вряд ли пошел бы к Армани.

– Что нашли в карманах? – Телли стремился прислониться ко мне, даже когда сидел прямо.

– То, что туда переложили, – сказала я. – Зажигалку, деньги – одним словом, все. Оборотень опустошил свои карманы и набил карманы модельных джинсов своего брата, труп которого обнаружили в Ричмонде; если, конечно, это его брат.

– Личные вещи переложены, однако не найдено ничего, что могло бы идентифицировать человека?

– Да, – ответила я. – И мы можем предполагать, что они обменялись одеждой до того, как Томас умер. В противном случае нужно затратить слишком много усилий. Легче заставить жертву раздеться.

– Да. – Миро кивнул. – Я согласен. Обмен одеждой перед убийством. Оба раздеваются.

Я вспомнила вывернутое наизнанку белье, грязь на обнаженных коленях и ягодицах. Царапины на задниках ботинок могли появиться позже, когда Томас утонул и его тело перетаскивали в угол контейнера.

– Сколько человек в команде "Сириуса"? – поинтересовалась я.

Ответил Марино:

– В списке семеро. Всех допросили, но не я лично, потому что не знаю языка. Эта честь досталась какому-то парню из таможни.

– Члены экипажа знали друг друга?

– Нет, – произнес Телли. – Но в этом нет ничего необычного, если учесть, что корабль приносит деньги, только когда идет из порта в порт. Если постоянно проводить две недели в море, две дома, то команда должна быть сменная. Не говоря уже о том, что этот тип людей не задерживается долго на одном месте, поэтому в команде из семи человек только двое могли до этого вместе плавать.

– Та же команда из семерых матросов, когда корабль отплыл обратно в Антверпен? – спросила я.

– По словам Джо Шоу, – ответил Марино, – в ричмондском порту никто из них не сходил на берег. Ели и спали на корабле, разгрузились и отплыли.

– Ага, – сказал Телли. – Но это не совсем так. У одного из членов команды возникли непредвиденные обстоятельства в семье. Портовый агент отвез его в аэропорт Ричмонда, но не видел, поднялся ли тот на борт самолета. В списке команды он значится под именем Паскаль Леже. Этот мсье Леже в действительности никогда не существовал, и вполне возможно, это было вымышленное имя, под которым скрывался Томас и которое взял себе Оборотень, после того как утопил брата.

– Я с трудом представляю этого сумасшедшего серийного убийцу как брата Томаса Шандонне, – заметила я. – Что заставляет вас так думать?

– Измененная татуировка, как мы уже говорили, – произнес Телли. – Ваша последняя информация о подробностях убийства Ким Люонг. Избиение, укусы, сорванная одежда и все остальное. Очень необычный и ужасающий почерк преступника. Когда Томас был мальчиком, доктор Скарпетта, он рассказывал одноклассникам, что у него есть старший брат, напоминающий грязную гориллу. Тупая безобразная обезьяна, с которой он вынужден жить в одном доме.

– Этот убийца совсем не глупый человек.

– Едва ли его можно назвать глупым, – согласился Миро.

– Мы не можем найти никаких записей об этом человеке. Ни его имени – ничего, – признался Телли. – Но верим, что он существует.

– Вы все поймете лучше, когда мы просмотрим дело, – добавил Миро.

– Хотелось бы сделать это сейчас, – сказала я.

Глава 34

Джей Телли поднял с пола папку-архив, вынул из нее несколько толстых канцелярских папок и положил передо мной на кофейный столик.

– Мы перевели все документы на английский, – сказал он. – Все вскрытия производились в Парижском институте судебной медицины.

Я стала их просматривать. Каждая жертва была избита до неузнаваемости, отчеты и фотографии вскрытия показывали следы избиения и звездообразные рваные раны. Кожа на этих ранах была рассечена предметом, отличавшимся, с моей точки зрения, от того, которым была убита Ким Люонг.

– Раздробленные области черепа, – прокомментировала я, переворачивая страницы, – молоток или что-то подобное. Орудие убийства скорее всего не найдено?

– Нет, – ответил Телли.

Лицевые кости жертв были раздроблены. Имелись субдуральные гематомы с кровоизлиянием в мозг и грудину. Возраст погибших – от двадцати одного года до пятидесяти двух лет. У каждой были многочисленные следы укусов.

– "Массивные осколочные переломы левой теменной кости, вдавленные переломы, вызвавшие проникновение внутренних пластинок черепной кости в нижележащую мозговую ткань, – прочитала я вслух, листая один отчет о вскрытии за другим. – Билатеральная субдуральная гематома. Разрушение тканей головного мозга с сопутствующим субдуральным кровоизлиянием... трещины черепной части... раздробления правой фронтальной кости, переходящие по срединной линии в переломы теменной кости... Свертывание предполагает выживание по меньшей мере в течение шести минут со времени нанесения повреждений..."

Я оторвалась от отчетов и сказала:

– Бешеная ярость. Резня. Слепое уничтожение.

– Сексуальная мотивация? – спросил Телли, выдержав мой взгляд.

– Как и во всем, – покачал головой Марино.

Все жертвы были полураздеты, одежда разорвана сверху и до пояса. Всех нашли босыми.

– Странно, – заметила я. – Кажется, он не испытывал интереса к ягодицам и гениталиям.

– Похоже, его привлекали груди, – мягко произнес Миро.

– Это символ матери, – ответила я. – И если правда, что убийцу в детстве держали взаперти дома, здесь мы имеем весьма интересную патологию.

– Что насчет ограблений? – спросил Марино.

– Не слишком очевидно во всех случаях. Но в некоторых – определенно. То есть он брал только деньги, и ничего, что можно было бы отследить, как, например, драгоценности, которые можно заложить или продать, – сообщил Телли.

Марино похлопал по пачке сигарет, как делал всегда, когда ужасно хотел курить.

– Не стесняйтесь, закуривайте, – предложил ему Миро.

– Может быть, он нападал на людей еще где-нибудь, кроме Ричмонда? При условии, что это он убил Ким Люонг, – поинтересовалась я.

– Это наверняка он ее замочил, – проговорил Марино. – Никогда еще не встречал такого зверского почерка.

– Мы не знаем, сколько человек он убил, – пояснил Телли. – И где он их убивал.

Миро сказал:

– Если нужно установить связь между убийствами, наш компьютер сделает это за две минуты. Но всегда существует вероятность, что о некоторых случаях мы не знаем. В нашу организацию входит сто семьдесят семь стран-участниц, доктор Скарпетта. Некоторые сотрудничают с нами больше, некоторые меньше.

– Можно предположить, этот парень редко путешествует по миру, – добавил Телли, – учитывая, что он нетрудоспособен по той или иной причине. Она заставляла его оставаться дома, и я подозреваю, он все еще жил дома, когда начал убивать.

– Промежутки между убийствами становятся меньше? Или он ждет так же долго, прежде чем совершить следующее? – спросил Марино.

– Последние два, о которых нам известно, случились в октябре, потом произошла неудачная попытка. Это означает, он напал три раза за пять недель, – ответил Телли. – Это подкрепляет наши подозрения, что парень вышел из-под контроля, его прижали к стенке и он сбежал.

– Возможно, надеясь начать жизнь сначала и прекратить убивать, – добавил Миро.

– Так не бывает, – сказал Марино.

– Здесь не говорится об уликах, переданных в лаборатории, – произнесла я, начиная ощущать холодок нехорошего предчувствия. – Не понимаю. Разве в этих делах нет улик? Мазков человеческих выделений, волос, волокон, сорванных ногтей? Любых образцов.

Миро взглянул на часы.

– Даже отпечатков пальцев? – неверяще спросила я.

Миро встал.

– Агент Телли, отведите, пожалуйста, наших гостей в кафетерий, где они смогут пообедать, – попросил он. – Боюсь, я не смогу к вам присоединиться.

Миро проводил нас до двери своего впечатляющего кабинета.

– Должен поблагодарить вас за любезное согласие приехать, – сказал он нам с Марино. – Понимаю, что мы едва начали работать, но надеюсь, выбрали правильное направление, которое вскоре поможет закрыть это ужасное дело. Или по крайней мере нанести убийце чувствительный удар.

Его секретарь нажала кнопку на телефоне.

– Вас спрашивает заместитель секретаря Арвин. Теперь вы на месте? – спросила она. – Я могу вас соединить?

Миро кивнул. Он вернулся в кабинет и мягко прикрыл за собой дверь.

– Вы вызывали нас не для того, чтобы показать папки с делами, – обратилась я к Телли, который вел нас по лабиринту коридоров.

– Позвольте кое-что показать, – ответил он.

Он повернул за угол, где нас встретила страшная портретная галерея мертвых лиц.

– Неопознанные трупы, – сказал Телли. – Черные метки.

Плакаты с крупнозернистыми черно-белыми фотографиями включали отпечатки пальцев и другие идентификационные характеристики. Большинство этих безымянных людей умерли не по своей воле, сведения о них были напечатаны на английском, французском, испанском и арабском.

– Узнаете своего? – Телли показал на последнее добавление к галерее.

К счастью, мы увидели не гротескное лицо трупа, а невыразительную зубную карту, отпечатки пальцев и краткое изложение фактов.

– Если не считать плакатов, Интерпол – это организация, которая не нуждается в документации, – пояснил Телли.

Он повел нас к лифту.

– Бумажные документы сканируются и помещаются в электронное хранилище, они некоторое время хранятся, потом уничтожаются.

Он нажал кнопку первого этажа.

– Надеюсь, проблема двухтысячного года вас не затронула, – съязвил Марино.

Телли улыбнулся.

Перед входом в кафетерий посетителей встречали рыцарские доспехи и распростерший крылья бронзовый орел. За столиками сидели несколько сотен мужчин и женщин в деловых костюмах – все полицейские, собравшиеся здесь со всего мира, чтобы бороться с различными видами организованной преступности, начиная с кражи кредитных карт и кончая трафиком кокаина в Африке. Мы с Телли выбрали жареную курицу и салат. Марино наложил себе барбекю из ребрышек.

Мы уселись в углу.

– Генеральный секретарь обычно не участвует в расследованиях, – сообщил Телли. – Сейчас он просто хочет, чтобы вы поняли всю важность дела.

– Наверное, нам нужно чувствовать себя польщенными, – сказал Марино.

Телли отрезал кусочек курицы, положил нож и взял вилку в ту же руку, по-европейски.

– Не стоит даже говорить, как нам хочется, чтобы этот неопознанный труп оказался телом Томаса Шандонне, – продолжил он.

– Да, нехорошо получится, если вы удалите черную метку со своего крутого компьютера, а потом окажется, что сукин сын живой, а Оборотень – всего лишь местный дурачок, который продолжит убивать. И между ними нет никакой связи, – заметил Марино. – Может, тогда кое-кто перестанет платить членские взносы в Интерпол?

– Капитан Марино, дело не в членских взносах, – возразил Телли, глядя ему в глаза. – Я знаю, вы на протяжении своей карьеры расследовали множество трудных дел и понимаете, как много времени они отнимают. Нам нужно освободить своих сотрудников, чтобы они занимались другими преступлениями. Нужно разоблачить тех, кто прикрывает этого мерзавца. Мы хотим уничтожить всех их без остатка.

Он, не доев, отодвинул поднос и вынул пачку сигарет из внутреннего кармана пиджака.

– Вот что мне нравится в Европе, – улыбнулся он. – Курение вредит здоровью, но не запрещается в общественных местах.

– Хорошо, тогда позвольте спросить, – не унимался Марино. – Если дело не в членских взносах, кто платит за все это дерьмо – личные реактивные самолеты, роскошные отели и "мерседесы"?

– Здесь большая часть такси – это "мерседесы".

– Дома мы предпочитаем побитые "шевроле" и "форды", – с усмешкой заявил Марино. – Вы же знаете лозунг "Покупайте отечественное".

– Интерпол не предоставляет частные самолеты и роскошные отели.

– А кто предоставляет?

– Наверное, об этом нужно спросить сенатора Лорда, – ответил Телли. – Но разрешите кое-что вам напомнить. Организованная преступность держится на больших деньгах, а чтобы бороться с ней, тоже нужны крупные средства, и большая их часть поступает от честных людей, честных корпораций, которые так же, как и мы, заинтересованы в том, чтобы вытеснить из бизнеса все эти картели.

Марино заиграл желваками.

– Я могу только предположить, что для корпорации, входящей в пятьсот крупнейших компаний мира, два билета на "кон-корд" не так много по сравнению с миллионами долларов, которые она теряет из-за организованной преступности.

– Значит, за все заплатила какая-то компания типа "Майкрософт"? – произнес Марино.

Терпение Телли иссякало. Он не ответил.

– Я вас спрашиваю. Мне нужно знать, кто заплатил за мой билет. Мне нужно знать, какой хрен копался в моем чемодане. Какой-нибудь агент Интерпола? – настаивал Марино.

– У Интерпола нет агентов. У него есть связи с различными правоохранительными органами. БАТ, ФБР, почтовая служба, управления полиции и прочее.

– Ну да, ага. Вы еще скажите, что ЦРУ не убивает людей.

– Прекрати, ради Бога, Марино, – взмолилась я.

– Мне нужно знать, какой козел копался в моем чемодане, – повторил Марино, и его лицо побагровело. – Это злит меня больше, чем все, вместе взятое.

– Понимаю, – ответил Телли. – Может быть, вам следует пожаловаться в парижскую полицию. Но смею предположить, что, если она имеет к этому отношение, это делается ради вашего же блага. Например, если вы провезли с собой оружие.

Марино не ответил. Он занимался остатками жареных ребрышек.

– Ты не мог этого сделать, – не веря самой себе, сказала я.

– Если кто-то не знаком с нормами путешествий за границу, иногда случаются мелкие недоразумения, – добавил Телли. – Особенно с американскими полицейскими, которые привыкли всюду носить с собой оружие и, возможно, не понимают, что здесь это грозит им крупными неприятностями.