Гвозди и скобы в крыше завизжали, уступая чудовищному напору, и следующий дьявольский шквал сорвал с фактории крышу и забросил ее в море.
      Струан почувствовал, как Йин-си уносит вверх неистовый вихрь Он выбросил руку, пытаясь удержать ее, но девушка уже исчезла.
      Струан и Мэй-мэй крепко прижались друг к другу.
      -- Не сдавайся, Тай-Тай!
      -- Никогда! Я люблю тебя, муж мой
      И Повелители Ветров обрушились на них.
      Глава 9
      Солнце храбро взошло и согрело воздух над разрушенным городом и уцелевшей гаванью.
      Кулум нашел своего отца в развалинах фактории. Струан, неестественно сгорбившись, лежал на спине в углу одной из комнат в северном крыле, он сжимал в объятиях маленькую худую китайскую девушку. Кулум удивился, как его отец мог любить ее, потому что ему она совсем не показалась прекрасной.
      Однако смерть не отняла у них красоты и достоинства. Их лица были спокойны, словно они спали.
      Кулум вышел из комнаты, спустился по разбитой лестнице и появился на пороге. Легкий восточный ветерок коснулся его щеки.
      Тесс ждала его снаружи. И когда она увидела, как он беспомощно покачал головой, ее глаза тоже наполнились слезами, и она взяла его за руку. Они пошли по Куинз Роуд прочь из Счастливой Долины, не видя ничего вокруг.
      Новый город лежал в руинах, весь берег был завален обломками. То тут, то там были видны уцелевшие постройки: от некоторых остались одни стены, другие получили лишь мелкие повреждения. Берег ожил, люди спешили в разные стороны или стояли неподвижными группами, осматривая то, что осталось от их домов, контор, складов. Многие наблюдали за работой кули, извлекавших из-под обломков их промокшее имущество или занимавшихся ремонтом. Носильщики портшезов уже сновали по дороге, предлагая свои услуги. Тут же были и нищие. Армейские патрули заняли ключевые позиции, чтобы предотвратить неизбежные грабежи и мародерство. Но грабителей и мародеров оказалось на удивление мало.
      Сампаны и джонки занимались ловлей рыбы в гавани среди обломков разбитых лодок, покрывавших спокойную поверхность моря. Другие прибывали с материка, доставляя на остров новых поселенцев. И цепочка китайцев опять потянулась от берега в Тай Пинь Шан.
      Над холмом клубился дым: в разрушенных лачугах кое-где вспыхнули пожары. Но под этим дымом уже слышался деятельный гул. Ресторанчики, чайные и продовольственные лавки, уличные торговцы вновь занялись своим делом, пока жители -- орудуя молотками, пилами, лопатами и, конечно, языком -- латали свои дома или начинали отстраивать их заново, благословляя йосс за то, что остались живы.
      -- Посмотри, Кулум, милый, -- сказала Тесс. Они были рядом с доками.
      Кулум пребывал в оцепенении, рассудок почти не повиновался ему. Он посмотрел туда, куда показывала ее рука. На пологом склоне холма стоял их почти законченный дом -- без крыши, съехавший набок с фундамента.
      -- О Господи, -- расстроилась она. -- Что же нам теперь делать?
      Он не ответил. Ее страхи умножились, когда она почувствовала, что он в панике.
      -- Пойдем, дорогой. Давай... давай зайдем в отель, а потом... потом -на "Белую Ведьму". Пойдем, милый.
      К ним торопливым шагом приблизился Скиннер. Его лицо лоснилось от пота, порванная одежда была вся в грязи.
      -- Извините меня, мистер Кулум. Где Тай-Пэн?
      -- Что?
      -- Тай-Пэн. Вы не знаете, где он? Мне необходимо срочно увидеться с ним.
      Кулум ничего не ответил, поэтому Тесс сказала:
      -- Он... он мертв.
      -- А?
      -- Он мертв, мистер Скиннер. Мы... мой... Кулум видел его. Он умер. В фактории.
      -- О Боже, нет! -- хрипло выдохнул Скиннер. Вот он, мой проклятый йосс!
      Он пробормотал соболезнования и вернулся в типографию к сломанному прессу.
      -- Ты издатель и владелец! -- прокричал он. -- Только чего? Пресса у тебя нет и нет денег, чтобы купить новый, а теперь, когда Тай-Пэн мертв, тебе не у кого их занять, следовательно ничем ты не владеешь и дело твое -труба! Труба! Черт побери, что же делать? -- Он пнул ногой кучу обломков, не обращая внимания на кули, стоявших в стороне и терпеливо дожидавшихся его приказаний. -- Черт, черт, черт, и надо же ему было умереть в такое время!
      Он еще несколько минут негодовал и клял судьбу, потом сел на высокий табурет.
      -- Что же теперь делать? Ну, соберись! Думай!
      Итак, сказал он себе, первым делом ты должен выпустить газету. Специальный выпуск. Как? На ручном прессе. -- Да, ручной пресс, -- повторил он вслух. -- Рабочие руки у тебя есть, и это ты можешь сделать. Что потом?
      Он заметил, что кули наблюдают за ним. Потом ты будешь держать язык за зубами, предостерег он себя. Сначала выпусти газету, потом пойди к этому беспомощному юному идиоту Кулуму и уговори его выложить деньги на новый пресс. Это тебе удастся без труда. И держи язык за зубами.
      Вошел Блор. Его лицо напоминало застывшую маску.
      -- Доброе утро, -- сказал он. -- Черт, это какой-то ужас! Стойки исчезли, словно их и не было, вместе с паддоком. Голое место. Потерял четырех лошадей -- мерина тоже, дьявол забери меня совсем!
      -- Тай-Пэн мертв.
      -- О Господи! -- Блор прислонился к треснувшему косяку. -- Тогда конец всему. Что ж, так я и думал: слишком уж все было хорошо, чтобы долго продолжаться. -- А?
      -- Гонконг, Жокей-клуб -- вообще все. На всем теперь можно ставить крест. Тут и думать нечего. Вся колония в развалинах. Этот новый клещ Уэйлен только взглянет раз, и у него голова отвалится от хохота. Теперь, без Тай-Пэна, надежды нет никакой. Черт возьми, он мне нравился.
      -- Это ведь он послал вас ко мне, не так ли? С секретной депешей?
      -- Нет, -- ответил Блор. Он дал слово Тай-Пэну. Тайна есть тайна. -Бедняга. По-своему, я даже рад, что он не увидит конца колонии.
      Скиннер взял его за руку и повернул лицом к морю:
      -- Что там такое?
      -- А? Гавань, что же еще.
      -- Это беда всех людей. Они или не хотят думать, или не хотят видеть. Флот цел и невредим, и все торговые суда! Мы потеряли один фрегат, который выбросило на берег, но его отремонтируют, и через неделю он будет как новый. То же самое с "Отдыхающим Облаком", "Бостонская Принцесса" наскочила на скалы у Кулуна. Но это все. Неужели вы не понимаете? Самый страшный за всю историю тайфун устроил Гонконгу испытание -- и остров вышел из него с честью, под барабанную дробь и с развевающимися знаменами, клянусь Богом. Этот тайфун был огромным йоссом. Вы полагаете, адмирал не понимает этого? Вы полагаете, даже этот болван Каннингтон не понимает, что основа нашей военной мощи -- это флот, что бы там себе ни думал наш пустоголовый генерал? Морская держава, клянусь Богом!
      -- Боже милостивый. Вы действительно так думаете?
      Скиннер уже отвернулся от двери и стал пробираться на свое место, ногой отшвыривая мусор с дороги. Он сел за стол, достал перо, чернила и бумагу и начал быстро писать.
      -- Вы действительно так думаете?
      -- Будь я на вашем месте, я бы начал готовить чертежи новых стоек и паддока. Хотите, чтобы я напечатал о том, что очередные скачки состоятся в назначенное время?
      -- Абсолютно. О, это замечательно! Да. -- Блор задумался на мгновение. -- Нам нужно завести традицию... придумал, мы устроим специальный заезд! Самый крупный денежный приз года -- последний заезд сезона. Он будет называться "Приз Тай-Пэна".
      -- Хорошо. Сегодня вечером вы прочтете об этом. Блор некоторое время смотрел, как Скиннер пишет:
      -- Готовите ему некролог?
      Скиннер открыл ящик и подтолкнул к молодому человеку несколько сложенных листов бумаги.
      -- Я написал его еще несколько дней назад. Прочтите. Потом можете помочь мне с ручным прессом.
      Кулум и Тесс все еще стояли там, где их оставил Скиннер.
      -- Пойдем, милый, -- сказала Тесс, потянув его за руку. Ее сердце сжималось от боли.
      Кулум сделал над собой усилие и сосредоточился.
      -- Почему бы тебе не отправиться на "Белую Ведьму"? Я... я уверен, они тревожатся и хотят... хотят узнать, что с тобой все в порядке. Я приеду туда позже. Оставь меня одного на время, хорошо, дорогая? Я... ну, просто оставь меня одного.
      -- О, Кулум, что же нам теперь делать?
      -- Не знаю. Я не знаю.
      Он поймал ее взгляд, и потом она ушла. Кулум зашагал к Глессинг Пойнту, ничего не слыша и не видя вокруг. Время перестало для него существовать. О Господи, Владыка небесный, что мне делать?..
      -- Мистер Струан?
      Он почувствовал, как его дернули за рукав, и это вывело его из оцепенения. Он заметил, что солнце уже высоко, а сам он стоит, прислонившись спиной к торчащему обломку флагштока на Глессинг Пойнте. Сверху на него взирал главный старшина корабельной полиции.
      -- Я от его превосходительства, мистер Струан. Не будете ли вы добры подняться к нему на борт?
      -- Да. Да, разумеется, -- ответил Кулум, чувствуя себя опустошенным и полностью утратившим способность соображать.
      Он позволил главному старшине отвести его к ожидающему их катеру. Поднялся по трапу на палубу флагмана, потом спустился вниз.
      -- Мой дорогой Кулум, -- произнес Лонгстафф, -- ужасное известие. Ужасное. Портвейн?
      -- Нет. Нет, благодарю вас, ваше превосходительство.
      -- Садитесь, Да, ужасное. Ошеломляющее. Едва я услышал эгу новость, как сразу же послал за вами, чтобы выразить вам свои соболезнования.
      -- Благодарю вас.
      -- Я отплываю завтра с отливом. Новый полномочный посланник прислал с Монсеем сообщение, что он в Макао. -- Черт бы его побрал. Почему, дьявол его забери, он не мог подождать? Черт бы побрал этот тайфун! Черт бы побрал Дирка! Черт бы побрал все на свете! -- Вы знакомы с Монсеем, не так ли?
      -- Нет... нет, сэр.
      -- Впрочем, это неважно. Чес-с-слово, все это чертовски досадно. Монсей находился в той же фактории, и на нем ни царапины. Да, ужасно. Никогда не знаешь, чего ждать от йосса. -- Он взял понюшку табаку и чихнул. -- Вы слышали, что Горацио тоже погиб? -- Чертов болван, как уж его-то угораздило погибнуть? Его смерть все так усложняет.
      -- Нет... нет, сэр. В последний раз... я полагал, он в Макао.
      -- О, кстати, ваш отец приготовил для меня кое-какие документы. Мне необходимо получить их перед отплытием.
      Кулум порылся в памяти. Это усилие вымотало его окончательно.
      -- Он не упоминал о них при мне, ваше превосходительство. Я ничего о них не знаю.
      -- Ну, я уверен, он держал эти бумаги в надежном месте, -- сказал Лонгстафф, в восторге от того, что Кулум не знает их содержания. -- Сейф, Кулум, -- там они и должны быть. Где находится его личный сейф?
      -- Я... я не знаю, сэр. Я спрошу у Варгаша.
      -- Ну же, Кулум, соберитесь с мыслями. Жизнь продолжается. "Предоставь мертвым погребать своих мертвецов" и все такое. Нельзя сдаваться, ну? Где у него сейф? Думайте! В фактории? На "Отдыхающем Облаке"?
      -- Я не знаю.
      -- Тогда я предлагаю вам найти его, и очень быстро. -- Голос Лонгстаффа стал резким. -- Дело это чрезвычайной важности. Никого в него не посвящайте. Вы знаете, как карается государственная измена?
      -- Да... да, конечно, -- пробормотал Кулум, напуганный его грозным тоном.
      -- Хорошо. И не забывайте, что вы по-прежнему заместитель секретаря колонии и присягали Короне. Я передал эти документы в руки вашему отцу, чтобы он хранил их для меня. Это строжайше секретные бумаги, касающиеся некой "дружественной державы". Карты, документы на русском языке с английским переводом. Найдите их. Как только они окажутся у вас, немедленно возвращайтесь сюда. В любом случае я жду вас здесь на закате. Если вы не справитесь с этим поручением, я сам им займусь. Ах да, еще вы выступите моим консигнатором в отношении партии кое-каких семян. Их доставят на остров через несколько дней. Вы перенаправите их мне, соблюдая ту же секретность. Вестовой! -- громко позвал он.
      Дверь тут же открылась.
      -- Да, сэр!
      -- Проводите мистера Кулума на берег!
      Кулум в панике проследовал к баркасу. Оказавшись на берегу, он торопливо зашагал к "Отдыхающему Облаку". Корабль стоял почти вертикально в самой середине плавучей деревни сампанов. Кругом него были расставлены солдаты, охранявшие судно от грабителей. Он вскарабкался на палубу и спустился внутрь.
      У каюты Струана с тесаком в руке стоял на страже Лим Дин.
      -- Масса мелтвый? -- спросил он.
      -- Да.
      Лим Дин ничего не сказал. Не изменилось и выражение его лица.
      -- Когда Тай-Пэн бумаги есть -- важные бумаги -- куда класть? -спросил Кулум.
      -- Хейа?
      -- Бумаги -- сейф класть. Сейф есть? Ящик с замком? Лим Дин знаком пригласил его войти в комнату и показал сейф, устроенный в перегородке спальни Струана.
      -- Эта?
      -- Ключ?
      -- Клю-ча нет есть. Тай-Пэн есть, ладно.
      Где бы он мог хранить ключ, в отчаянии спрашивал себя Кулум. С собой! Конечно! Он носил его с собой! Мне придется... может быть, у Варгаша есть дубликат? О Господи всемогущий, помоги мне. Будут... да, похороны и гроб. Где мне... и... и как быть с девушкой, китайской девушкой? Можно ли ее похоронить вместе с ним? Нет, это не правильно. У него есть от нее дети? Да ведь он говорил мне, что есть. Где они? Под развалинами? Думай, Кулум! Проснись же, ради Бога! Как быть с кораблями? И с деньгами? Он оставил завещание? Забудь об этом, это пока не важно -- все не важно. Ты должен найти секретные бумаги. Что там говорил Лонгстафф? Карты и русский документ.
      В каюте неслышно появился Брок. Он прочел страх и беспомощность на лице юноши и увидел пятна крови на его руках и одежде.
      -- Доброе утро, парень, -- мягко проговорил он. -- Я пришел сразу же, как только узнал. Мне очень жаль, что так все вышло, парень, но ты не бойся. Я сделаю за тебя все, что нужно.
      -- О, спасибо вам, мистер Брок, -- ответил Кулум с заметным облегчением. -- Просто я... -- У него подогнулись колени, и он сел.
      -- Тесс сказала, не будь тебя, она бы погибла, и Глессинг тоже. То, что случилось с твоим отцом, плохой йосс, но ты не бойся. Я побывал в фактории, парень, и я все приготовлю как надо. Я приказал Орлову приспустить "Льва и Дракона", а "Отдыхающее Облако" мы быстро приведем в порядок, ты и оглянуться не успеешь. Ты пока успокойся, переведи дух. Я присмотрю за всем.
      -- О, благодарю вас, мистер Брок. Вы не видели у него ключа? Мне нужно найти... -- Кулум едва не рассказал ему все о документах, но вовремя спохватился, вспомнив, что говорил ему Лонгстафф о государственной измене. -- Я просто подумал... -- запинаясь, пробормотал он со смущенным видом, -ну, мне, наверное, следует просмотреть его бумаги.
      -- Я не шарил по его карманам, -- холодно произнес Брок. -- Просто положил его, как нужно, и убрал с глаз женщину. -- Да, Дирк, сказал он себе, до самого гроба я не забуду, как вы выглядели: ты и твоя язычница. Вместе. Но ради твоего собственного блага, ради детей, ты будешь похоронен один, по-христиански. -- Я договорюсь, чтобы ее похоронили тихо, без шума.
      -- Да. Да, конечно, -- сказал Кулум.
      -- Мы объединяемся, Кулум Броки и Струаны. Так будет лучше для всех. "Благородный Дом" станет компанией "Брок и Струан". Я немедленно подготовлю бумаги, и мы сразу покончим с этим. -- Вот так-то, сказал он себе. Я не хочу тыкать тебя лицом в твой йосс, Дирк, но теперь я Тай-Пэн. Наконец-то, после всех этих лет. Кулум будет следующим после Моргана и Тома, если окажется пригодным. -- Все забыто между тобой и Тесс и мной, парень Тебе лучше отправиться на "Белую Ведьму". Тесс сейчас нужна поддержка.
      -- Да. Хорошо, мистер Брок. Спасибо. Но... э-э... если вы не возражаете, я бы хотел... хотел сначала вернуться в факторию.
      -- Будь на борту вечером. -- Брок вышел. Кулум провел ладонями по лицу. Так будет лучше всего. Объединяйся. Это наилучший выход. Ты всегда говорил, что так и сделаешь. Возьми себя в руки, Кулум. Пойди и возьми ключ!
      -- Масса? -- Лим Дин поманил его рукой и вошел в соседнюю каюту. На полу лежал Маусс. Его лицо было безобразным в смерти.
      -- Йосс. Ладно, -- сказал Лим Дин и нервно засмеялся.
      Кулум выбрался с корабля, чувствуя, как ноет сердце, прошел по шатким мосткам между сампанами и оказался рядом с Глессинг Пойнтом. Он зашагал по Куинз Роуд, обходя кучи камней и разбитого имущества, невразумительно бормоча слова благодарности всем, кто подходил к нему выразить свое сочувствие. В его воспаленном мозгу крутилась только одна мысль: ты должен осмотреть его карманы.
      -- Кулум!
      Как в тумане, он увидел Купера и рядом с ним Шевон. Они стояли вместе с другими торговцами у входа в отель. Он не хотел останавливаться, но они сами подошли к нему.
      -- Мы только что узнали, Кулум. Мне так жаль, -- сказал Купер. -- Мы можем чем-нибудь помочь? Это ужасный йосс.
      -- Да, -- сказала Шевон. Ее лицо было в кровоподтеках, платье превратилось в лохмотья. -- Ужасный. Мы только сейчас вернулись с Кулуна. Мне кажется, это просто чудовищно. Такая несправедливость.
      -- Я... я... простите, я не могу сейчас говорить. Я... мне... Он заторопился прочь.
      -- Бедный дьяволенок, -- произнес Купер, глядя ему вслед.
      -- Он выглядит перепуганным насмерть.
      -- Не удивительно. Пережить такое: Тай-Пэн и Глессинг.
      -- Он поправится? Глессинг?
      -- Не знаю. Надеюсь, что да. -- Купер посмотрел через гавань на материк. Он увидел останки "Бостонской Принцессы" и вновь возблагодарил Бога за то, что они остались живы. -- Будь я на месте Кулума, я бы тоже с ума сходил от страха. -- Бедному парню понадобится помощь, большая помощь, сказал он себе. Благодарение Богу, Тай-Пэн успел передать мне бумаги. Интересно, что это было? Предчувствие? Нет, конечно же, нет. Как быть с Кулумом? Что он намерен теперь делать? Он беспомощен как младенец. Возможно, мне следует присмотреть за ним. Это будет лишь малая часть того, что я должен Тай-Пэну. Теперь у нас с ним общая компания, занимающаяся хинной коркой. Мы отменим двух других директоров, останутся только Кулум и я. Почему бы нам вообще не объединить наши силы? Полное слияние компаний? Новый "Благородный Дом" -- Купер -- Струан. Нет! Струан -- Купер. Ты будешь честен с Кулумом. Он станет твоим преемником. Слияние сулит тебе гигантские преимущества, это несомненно. Но тогда нужно действовать быстро, иначе парень уже завтра будет есть с руки у Брока. Тай-Пэн "Благородного Дома". Тай-Пэн. Почему бы нет?
      -- Чему ты улыбаешься? -- спросила Шевон.
      -- Так, одна мысль промелькнула, -- ответил он, беря ее под руку. Ты обладал редким умом, Дирк, друг мой. Я приму оба твоих совета. Да. Мне понадобится этот год, чтобы прочно поставить все на ноги. -- Наверное, я очень рад, что остался жив. Давай пойдем на пирс. Нужно узнать, все ли в порядке у Сергеева. Послушай, Шевон. Я решил отослать тебя домой на один год. Со следующим кораблем.
      -- Что? -- Шевон остановилась.
      -- Да. Если к концу этого срока ты решишь, что любишь меня и хочешь выйти за меня замуж, я буду счастливейшим из людей. Нет, не говори ничего, -- добавил Купер, видя, что она открыла рот. -- Дай мне закончить. Если ты решишь, что нет, тогда ты получишь свободу и с ней мое благословение. В любом случае, я не стану выкупать долю Тиллманов в деле. Твой отец до конца жизни будет получать...
      Шевон отвернулась, и они двинулись дальше, рука об руку. Он продолжал говорить, но она его уже не слушала. Один год, ликовала она, скрывая свою радость. И через год -- свободна. Свободна от этого проклятого места! И отец сохранит свою долю! О Боже, Ты услышал мои молитвы. Благодарю тебя, благодарю тебя, благодарю тебя. Бедный Дирк, любовь моя. Теперь я свободна, а ты теперь мертв.
      Она посмотрела на русскую бригантину. Да, подумала она, Тай-Пэна больше нет. Но ты свободна, а великий князь был бы идеальной партией.
      -- Прости, Джефф. Что ты сказал?
      -- Только то, что хочу отправить с тобой кое-какие частные бумаги для твоего отца.
      -- Конечно, дорогой. И спасибо тебе, спасибо. Год пробежит быстро.
      Гордон Чен склонился перед статуей Будды в полуразрушенном храме и зажег последнюю благовонную палочку. Он плакал по своему отцу и по Мэй-мэй.
      Но теперь не время плакать, сказал он себе. Йосс есть йосс. Теперь время думать.
      "Благородный Дом" мертв.
      У Кулума не хватит сил нести такой груз. Брок подчинит его себе и объединит компании. С Броком мне не справиться. Если Кулум объединится с Броком -- Кулуму конец. Так что он не сможет быть мне полезен ни в том, ни в другом случае. Могу ли я помочь ему? Да. Но я не могу помочь ему в отношениях с варварами, и я не могу помочь ему стать Тай-Пэном. Это та ступень, на которую человек поднимается сам.
      Тонкая струйка дыма от тлеющей палочки уходила вверх, закручиваясь изящными кольцами; он наблюдал за ней, вдыхая приятный аромат.
      Только мой отец знал о нашем соглашении. У меня есть лак серебра, и со временем я буду иметь пятьдесят, сто лаков. Я самый богатый китаец на Гонконге. И самый могущественный. Тай-Пэн китайцев.
      Будем откровенны -- я не китаец, и не англичанин. Нет. Но я доволен своим йоссом, и я больше китаец, чем англичанин. Я женюсь на китаянке, так же поступят мои дети и дети моих детей, ладно.
      Гонконг? Я помогу острову стать сильным. Сегодня я остановил грабителей и мародеров. В будущем рабочих рук будет много, и они будут послушны мне.
      Я верю тому, что сказал мой отец: Британское правительство падет. Должно пасть. О Боги, ради будущего всего Китая я требую, чтобы оно пало! Вы же китайцы -- подумайте о своей стране. Я заложу здесь самый большой храм во всем южном Китае... ну, по крайней мере, храм, достойный того, чтобы служить штабом Триад, и достойный Тай Пинь Шана -- как только правительство падет, и Гонконг безоговорочно станет британским.
      Он низко поклонился и коснулся лбом пола перед статуей, скрепляя сделку.
      Да, только Отец знает, как мы должны были разбогатеть. Но даже и в этом случае половина будет принадлежать Ку-луму. Каждый месяц я буду отчитываться перед ним, и мы будем делить прибыль поровну до тех пор, пока он выполняет все условия договора со стороны Отца: что я управляю всем сам, что мне будут задавать мало -- или вообще не будут задавать -- вопросов, и что все останется в тайне, только между нами.
      Пойди и найди его сейчас. Засвидетельствуй свое почтение.
      Жаль, что Кулум женился на дочери Брока. Это его погубит. Жаль, что у него нет силы продолжать дело в одиночку. Хотел бы я поменяться с ним местами. Я бы показал варварам, как нужно управлять "Благородным Домом". И императором, если уж на то пошло. Если бы у Кулума нашлось хоть немного сил и он был бы готов выслушать хороший совет, Чен Шень и я сумели бы удержать Броков и всех остальных шакалов на безопасном расстоянии.
      Ну, да ладно. Я устрою для моего отца и его Тай-тай такие похороны, о которых люди станут рассказывать потом сто лет. Я поставлю табличку для него и табличку для Тай-тай и буду соблюдать траур сто дней. Потом я сожгу эти таблички, чтобы они благополучно возродились.
      Я привезу сюда Дункана и его сестренку и воспитаю их как своих собственных детей. И я положу начало новой династии.
      Солнце почти село. Кулум сидел на ступенях недостроенной церкви на круглом холме в Счастливой Долине, оперевшись подбородком на руки. Его взгляд был устремлен вдаль. Ты должен забрать ключ, повторял он себе снова и снова. Тебе нечего бояться. Ты должен взять ключ, а потом -- бумаги. Иди, Кулум.
      Он уже справился с паникой. Но теперь его терзало отвращение к самому себе -- и одиночество. Он посмотрел на факторию внизу. Варгаш и Орлов все так же стояли у входа. Он смутно понимал, как много часов назад вошел в долину и увидел их там, помнил, как свернул, чтобы избежать встречи и закричал: "Оставьте меня", когда они захотели подойти к нему. Он заметил, что теперь к ним присоединился Гордон Чен. Раньше его там не было, напомнил он себе. Что ему нужно? Поиздеваться? Пожалеть меня, как все остальные? Лонгстафф... Брок... Купер... Шевон... Скиннер.. Варгаш... Орлов. Даже Тесс. Да, любимая, я прочел это даже в твоих глазах, когда мы остановились там внизу, на Куинз Роуд. Даже в твоих. И ты права. Вы все правы.
      Что мне делать? Что я вообще могу сделать? Я не такой, как мой отец. Я говорил ему об этом. Я был честен с ним.
      Забери ключ. Забери ключ и найди бумаги. Ты должен отнести бумаги. Лонгстафф приказал тебе прибыть на флагман. Уже почти время. О Боже. О Боже.
      Он смотрел, как тени становятся все длиннее.
      Должен ли я рассказать Броку о монетах Дзин-куа? О трех оставшихся половинках монет и о трех услугах, о священной клятве и об "Облаке Лотоса"? Придется. О Господи, а что теперь делать с By Квоком? И с китайцами, которые учатся на капитанов на наших клиперах, и с мальчиками, воспитанниками отца? Брок не станет соблюдать мою клятву, я знаю, что не станет. Ну и пусть. Какая разница?
      -- Привет.
      -- О, здравствуйте, мистер Квэнс. -- Кулум тупо скосил глаза на тени. -- Пожалуйста, оставьте меня одного. Прошу вас.
      У Аристотеля Квэнса ныло все тело. Лишь час назад его откопали из-под обломков. На волосах и лице запеклась кровь, перемешавшаяся с каменной пылью, одежда была изодрана.
      -- Мне очень горько, -- проговорил он. -- Это был йосс. Просто йосс.
      -- Я ненавижу это слово. Пожалуйста, пожалуйста, оставьте меня.
      Квэн прочел беспомощность, муку и самоуничижение на лице, едва уловимо напоминавшем ему то, которое он так хорошо знал. Он вспомнил тот день, когда впервые увидел Струана. Валявшегося без сознания в грязи в одном из темных переулков Макао. Такого же беспомощного, точно такого же, говорил он себе. Нет, клянусь Юпитером, не такого же, таким он никогда не был. Дирк выглядел, как Бог, даже когда лежал среди отбросов. Ах, Дирк, у тебя всегда было лицо Бога и сила Бога -- в бдении ли, во сне ли. Да, и даже в смерти, готов поклясться. Лицо. Вот чего у тебя было никогда не отнять.
      Такая разница между тобой и твоим сыном.
      Да... Хотя, может быть, не такая уж и большая. Кулум пошел против тебя в споре о круглом холме. И встал рядом с тобой против Брока. И на глазах у тебя и у всех пожал руку Гордону Чену. И сбежал с любимой девушкой, послав к чертям рассудительность и не испугавшись последствий. И спас жизнь Глессингу. Твоя искра есть в нем.
      Помнишь, что ты сказал, когда пришел в себя? "Я не знаю, кто вы, но спасибо за то, что вы вернули мне лицо".
      Ты никогда и не терял его, Дирк, мой друг.
      "Да. Но верни лицо моему сыну".
      Разве не это ты сказал бы сейчас, будь ты здесь со мной? Ты здесь? Мне так не хватает тебя, парень.
      Аристотель Квэнс запрятал поглубже свою грусть и сел на ступеньку рядом с Кулумом.
      -- Я знаю, сейчас неподходящий момент для таких разговоров, Тай-Пэн, но вы не могли бы одолжить мне четыреста пятьдесят гиней?
      -- Что? Что вы сказали?
      -- Не могли бы вы одолжить мне четыреста пятьдесят гиней, Тай-Пэн? Я понимаю, момент ужасный, но эта старая ведьма Фортерингилл жива -- нет такого тайфуна, который осмелился бы ее тронуть, клянусь Богом! Она угрожает мне долговой ямой. Кроме вас, мне больше не к кому обратиться.
      -- Вы сказали "Тай-Пэн". Вы назвали меня Тай-Пэном.
      -- Ну, вы же теперь Тай-Пэн, разве нет?
      Тогда Кулум вспомнил все, что говорил ему отец. О радости и боли быть Тай-Пэном, о могуществе, об одиночестве, о жизни, которая превращается в бесконечную битву.
      Он больше не чувствовал себя покинутым. Его взгляд обратился на трех человек внизу. Вернулась тревога. Аристотелю легко сказать: "Тай-Пэн", подумал он. А что скажут они? Ты должен привлечь их на свою сторону. Как? Что там говорил отец? "Ты управляешь людьми силой своего ума и магией, волшебством".
      Он, пошатываясь, встал на ноги.
      -- Я... я постараюсь. Клянусь Господом Богом, я действительно постараюсь. Я никогда не забуду вас, Аристотель. Никогда.
      Он зашагал по склону холма, чувствуя, как от волнения у него сжимается желудок. Главный старшина корабельной полиции приближался от причалившего катера, и они встретились у двери фактории.
      -- Его превосходительство желает видеть вас на борту безотлагательно.
      -- Пожалуйста, передайте ему, что я увижусь с ним сразу же, как только смогу, -- ответил он со спокойствием, которого не испытывал.
      -- Вы нужны ему прямо сейчас.
      -- Я занят. Передайте ему, я занят!
      Старшина покраснел, отдал честь и тяжело зашагал обратно к катеру.
      Что же там такое, наконец, в этих бумагах, спросил себя Кулум. Он собрал всю свою волю и повернулся к Орлову, Варгашу и Гордону Чену.
      -- Брок прислал приказ на мой корабль, -- заговорил Орлов. Он увидел кровь на руках и на рукавах Кулума, и по его телу пробежала дрожь. -- Приказ приспустить флаг, клянусь Одином! Я бы и так сделал это сразу же, как только услышал. Я теперь должен принимать от него приказы? А?
      -- Брок уничтожит нас, мистер Кулум. Что нам делать? -- произнес Варгаш, ломая руки.
      -- Варгаш, пойдите и распорядитесь насчет похорон. Мой отец и его леди будут похоронены вместе.
      -- Что?
      -- Да. Вместе. Она христианка и будет похоронена вместе с ним. Гордон, подожди меня. Я хочу поговорить с тобой. Орлов, возвращайтесь на корабль и поднимите флаг. Пусть развевается на самой верхушке мачты. Затем отправляйтесь на "Белую Ведьму" и доставьте мою жену на берег.
      -- Доставить ее, вы сказали?
      -- Да. И вот еще. -- Он вынул из коробочки двадцать соверенов. -Передайте это Броку вместе с моим почтением. Скажите ему, это от меня: пусть купит себе гроб.
      Все трое странно посмотрели на Кулума.
      Потом сказали:
      -- Да, Тай-Пэн! -- и подчинились.