-- Вовсе нет. И вы не должны вставать с постели, -- проговорила Йин-си, садясь на своей кровати. -- Позвольте мне расчесать ваши волосы. Отец вернулся? Я так рада, что вам лучше. Вы действительно выглядите очень хорошо.
      -- Спасибо, Сестра. Его катер как раз приближается -- Мэй-мэй дала Йин-си расчесать ей волосы и заплести их в косу. -- Спасибо, дорогая.
      Она надушилась и вернулась в постель, чувствуя себя посвежевшей.
      Дверь открылась, и в каюту на цыпочках вошел Струан.
      -- Что ты делаешь так поздно? Почему не спишь? -- спросил он.
      -- Я хотела убедиться, что с тобой все хорошо. Твоя ванна готова. И завтрак тоже. Я очень рада, что ты вернулся целый и невредимый!
      -- Я, пожалуй, посплю несколько часов. Ты тоже ложись, девочка, и мы вместе позавтракаем, когда я проснусь. Я предупредил Лим Дина, чтобы он будил меня, только если возникнет что-то срочное.
      Он коснулся ее губ легким поцелуем, немного смущаясь присутствием Йин-си, Мэй-мэй заметила это и улыбнулась про себя. Какие все-таки непостижимые люди эти варвары!
      Струан чуть заметно кивнул Йин-си и вышел из каюты.
      -- Послушай, дорогая Сестра, -- сказала Мэй-мэй, когда уверилась, что Струан не может ее слышать. -- Вымойся в душистой воде и, когда Отец будет глубоко спать, заберись к нему в постель и будь с ним.
      -- Но, Верховная госпожа, я уверена, что Отец никак не показал своего желания взять меня к себе. Я наблюдала за ним очень внимательно. Если я приду незваной, я... он может очень рассердиться и прогнать меня, и тогда я сильно потеряю лицо перед вами и перед ним.
      -- Ты просто должна понять, что варвары очень отличаются от нас, Йин-си. У них нет понятия о "лице", как у нас, -- совсем никакого. А теперь сделай так, как я скажу. Сейчас он примет ванну и пойдет спать. Подожди один час. Потом иди к нему. Если он проснется и прикажет тебе уйти, просто будь терпелива и скажи, -- она перешла на английский, -- "Верховная госпожа послала меня".
      Йин-си повторила несколько раз незнакомые слова и запомнила их.
      -- Если это не поможет, возвращайся сюда, -- продолжала Мэй-мэй. -- Ты ни чуточки не потеряешь лица, я обещаю тебе. Не бойся. Я много знаю об Отце и о том, как он понимает "лицо". Мы ни в коем случае не можем допустить, чтобы он ходил в эти грязные бордели. Безобразник, вчера вечером он отправился прямиком в один из них.
      -- О, нет! -- воскликнула Йин-си. -- Мы ужасно потеряли лицо. О боги. Я, должно быть, внушаю Отцу отвращение. Наверное, вам лучше продать меня могильщику.
      -- Ха! -- фыркнула Мэй-мэй. -- Уж я бы показала ему, если бы была здорова. Не волнуйся, Йин-си. Он ведь даже еще не видел тебя. Говорю же тебе, он варвар. Это отвратительная манера ходить по притонам, когда здесь есть ты или даже А Сам.
      -- Я совершенно согласна. О, дурной человек!
      -- Они все дурные люди, дорогая, -- сказала Мэй-мэй. -- Я надеюсь, он так устал, что не прогонит тебя, как я ожидаю. Просто усни в его постели. С Отцом нам приходится все делать очень постепенно. Даже в его годы он еще очень стеснителен во всем, что касается любви.
      -- Он знает, что я не девственница? -- Йин-си гладила голову Мэй-мэй.
      -- Он пока слишком молод, чтобы ему требовались девственницы для возбуждения желания, дорогая Сестра. И слишком стар, чтобы у него еще оставалось терпение заново обучать девственницу искусству любви. Просто скажи ему: "Верховная госпожа послала меня".
      Йин-си еще раз повторила английские слова.
      -- Ты очень красива, Сестра. Ну, беги теперь. Подожди один час, потом иди к нему. -- Мэй-мэй закрыла глаза и, довольная, блаженно расслабилась на постели.
      Стоя рядом с кроватью, Йин-си широко открытыми глазами смотрела на Струана. Он глубоко спал; одна рука небрежно вытянулась поперек подушки. Окна были плотно занавешены, и свет раннего утра не проникал в каюту.
      Йин-си сняла пижаму и осторожно скользнула под покрывало рядом со Струаном.
      Теплота постели взволновала ее.
      Она ждала, затаив дыхание, но он не проснулся. Она пододвинулась ближе, мягко положила ладонь на его вытянутую руку и опять замерла. Он по-прежнему не просыпался. Она придвинулась еще ближе, положила руку ему на грудь и оставила ее лежать там. И стала ждать.
      Сквозь туманящий сон Струан чувствовал, что Мэй-мэй рядом с ним. Он вдыхал запах ее духов, ощущал теплоту ее тела, и душу его обнимал покой, потому что лихорадка осталась далеко в прошлом и она опять была здорова. Они лежали вместе, согретые солнцем, и он физически ощущал исходящую от нее силу и радость жизни. Он спросил, что подарить ей на день рождения, но она просто рассмеялась и тесно прижалась к нему под солнцем, которое было темным, необычным и нереальным, но все же прекрасным. Потом они изо всех сил приникли друг к другу, и он слушал ее счастливое щебетание, а в следующий миг они уже вместе плавали в море, и это показалось ему странным, потому что он знал, что она не умеет плавать, и он изумленно спрашивал себя, когда она успела научиться. Затем они нагие лежали рядом на пляже, соприкасаясь друг с другом всей длиной тела. Потом она начала дрожать, и его охватила паника, что у нее снова лихорадка, но тут появился монах в заскорузлой от крови рясе и с чашкой в руке, и лекарство прогнало лихорадку Мэй-мэй, а затем наступила тьма. Тучи сомкнулись над ними, и настала ночь среди дня, и Фонг кричал им из глубины волн: "Тайфун!" А потом они побежали прочь от этих туч и вместе оказались в постели, далеко от опасности.
      Он шевельнулся во сне. Наполовину проснувшись, он ощутил прикосновение нежного тела; его ладонь заскользила по нему, накрыла ее грудь, и он почувствовал, как дрожь пробежала по ним обоим
      Он лежал в полутемной комнате на пороге пробуждения. Грудь под его рукой была мягкой, и он чувствовал ладонью набухший сосок
      Он открыл глаза.
      Йин-си томно улыбнулась.
      Струан рывком приподнялся на локте:
      -- Кровь господня, какого дьявола ты здесь делаешь? Йин-си непонимающе заморгала глазами:
      -- Верховная гаспажа пастлала миня.
      -- А? -- Струан попытался обрести ясность мысли
      -- Верховная гаспажа пастлала миня, Тай-Пэн.
      -- Что? Мэй-мэй? Мэй-мэй? Она что, с ума сошла? -- Он показал рукой на дверь. -- Ну-ка, давай. Йин-си покачала головой:
      -- Верховная гаспажа пастлала миня.
      -- Мне наплевать, даже если тебя послала королева Английская! Убирайся! Йин-си надула губы
      -- Верховная гаспажа пастлала миня! -- упрямо повторила она, потом решительно уткнулась головой в подушку и яростно посмотрела на него снизу вверх.
      Струан расхохотался.
      Йин-си ничего не понимала О боги, Верховная госпожа была права. Варвары -- поразительный народ Но я с этой кровати не уйду! Как он смеет ходить в бордель и заставлять меня терять лицо перед Тай-тай? Что я, в конце концов, старая ведьма, до которой противно дотронуться? О нет, Тай-Пэн! Я никуда не уйду! Я очень красивая, и я Вторая Сестра и вторая госпожа в вашем доме, вот так-то!
      -- Клянусь всеми богами, -- сказал Тай-Пэн, приходя в себя. -- Я женюсь на Мэй-мэй, даже если это будет последнее, что я сделаю в своей жизни. И чума на них всех!
      Он откинулся на спину и начал размышлять о том, что он и Мэй-мэй будут делать дома в Англии. Она станет кумиром Лондона... если только не будет надевать европейских нарядов. Вместе мы устроим английскому обществу хорошую встряску. Теперь я должен торопиться домой. Возможно, мне удастся самому сокрушить министра иностранных дел! Или блокировать Уэйлена. Да. Теперь ключ к Гонконгу находится в Лондоне. Итак -- домой, и чем скорее, тем лучше.
      Он повернул голову на подушке и посмотрел на Йин-си. Только сейчас он по-настояшему увидел ее. Она была очень желанна. Аромат ее духов был столь же изысканным и нежным, как и ее кожа.
      -- Ах, девочка, нельзя так искушать человека, -- проговорил он.
      Она придвинулась ближе к нему.
      Глава 4
      "Белая Ведьма" дотащилась в гавань перед самым полуднем. Клипер потерял фок-мачту, главную палубу покрывали обломки рей вперемешку со спутавшимся такелажем.
      Корабль медленно двигался к своей стоянке, когда к его борту подошел катер Брока.
      -- Клянусь Господом, кто-то заплатит мне за это, -- прорычал он, поднявшись на палубу. Глядя на порванную незарифленную парусину, запутавшуюся в фалах, он инстинктивно понял, что корабль нес слишком много парусов. -- Что случилось?
      -- Добрый день, сэр, -- сказал Майклмас, рослый и крепкий первый помощник со следами оспы на лице. -- Я заменил мистера Горта. До тех пор, пока вы не решите насчет капитана. -- В огромном кулаке он сжимал плеть. -В двух часах плавания от Макао мы угодили в шквал. Этот чертов шквал едва не перевернул нас кверху килем. Унес мачту и стащил с курса на пятьдесят лиг.
      Брок сжал кулак и потряс им перед самым носом первого помощника.
      -- Ты что, не знаешь, как заранее разглядеть шквал в открытом мере? Не знаешь, что в это время года надо брать рифы на парусах?
      -- Знаю, мистер Брок, -- без страха ответил Майклмас. -- Но шквал-то налетел с подветренной стороны. Не ругайте меня за шквал, клянусь Богом!
      Кулак Брока отбросил его к фальшборту, и Майклмас без сознания сполз на палубу.
      -- Пенниуорт! -- проревел Брок второму помощнику, приземистому молодому силачу. -- Ты назначаешься капитаном до дальнейших распоряжений. Выводи штормовые якоря. Погода портится к чертям. -- Он увидел на юте Кулума. Моряки спешили убраться с его дороги, пока он пробирался через груды порванных снастей и поднимался по короткому трапу. Наконец его гигантская фигура выросла перед молодым Струаном.
      -- Доброе утро, мистер Брок. Я хотел бы...
      -- Где миссис Брок?
      -- Внизу, сэр. Мистер Майклмас был не виноват. И я хотел...
      -- Заткнись! -- прорычал Брок и пренебрежительно повернулся к -нему спиной. Кулум вскипел при таком оскорблении: Брок никогда бы не повернулся спиной к Тай-Пэну.
      -- Корабль покидать запрещаю! -- прокричал Брок. -- Немедленно наведи здесь порядок, Пенниуорт, или отправишься на берег следом за этим содомитом Майклмасом. Уберите его к чертям с моего клипера! -- Он круто повернулся назад к Кулуму: -- Скоро я с тобой поговорю!
      -- Я бы хотел поговорить прямо сейчас.
      -- Еще одно слово, прежде чем я буду готов, и я сотру тебя в порошок.
      Кулум последовал за Броком вниз и пожалел, что рядом нет Тай-Пэна. О Боже, как я смогу справиться с этим человеком? И почему нам обязательно нужно было попасть в этот проклятый шквал?
      Тесс стояла у двери своей каюты. Она робко улыбнулась и сделала книксен, но Брок прошел мимо, открыл дверь главной каюты и с треском захлопнул ее за собой.
      -- О, дорогой, да поможет нам Господь, -- сквозь слезы сказала Тесс Кулуму.
      -- Не волнуйся. С нами все будет в порядке. -- Кулум старался, чтобы голос его звучал ровно; ему отчаянно хотелось иметь под рукой пистолет. Он подошел к кофель-план-ке, выдернул из нее кофель-нагель и жестом показал Тесс, чтобы она вернулась в каюту. -- Не тревожься. Он дал священную клятву. Он обещал.
      -- Давай убежим, пока еще есть возможность, -- взмолилась она.
      -- Теперь бежать нельзя, дорогая. Не тревожься. Лучше все решить сейчас. Мы должны поговорить с ним.
      -- Стало быть, ты проворонила Тесс и позволила этому щенку одурачить тебя, а? -- говорил Брок.
      -- Да. -- Лиза пыталась сдержать охватившую ее панику. -- Я приглядывала за ней, как положено, и я никогда не думала, что... но они сбежали, и это моя вина. Только они женаты, дружок, и мы ничего не...
      -- Это уж мне решать, клянусь Богом! Что произошло с Гортом?
      Она рассказала ему все, что знала.
      -- Горт сам вызвал Дирка Струана,-- повторила она. Ее сердце сжималось от страха. Не только за себя, но еще больше за Тесс и Кулума. И за мужа. Если Тайлер вот так выйдет против этого дьявола, он не жилец на этом свете. -- Это все Горт, Тайлер. Он называл Тай-Пэна ужасными именами. И ударил его плетью. Прямо на глазах у всех ударил. Я говорила Горту подождать -приехать сюда и послушать, что ты скажешь, -- но он ударил меня и ушел.
      -- Что?!
      Она убрала волосы, открыв правое ухо. Оно раздулось и почернело, внутри запеклась кровь. -- До сих пор болит так, что просто ужас -- Она расстегнула блузку. На груди темнели огромные кровоподтеки.-- Он сделал это. Твой сын. Он сущий дьявол, и ты сам это знаешь.
      -- Господи, Лиза. Если он... если бы я знал... тогда оно и к лучшему, что он умер. Но не от руки наемного бандита и не без почетного поединка, клянусь Богом.
      С искаженным от гнева и боли лицом, он подставил кружку под бочонок с элем, и Лиза возблагодарила Бога за то, что у нее хватило предвидения сменить старый бочонок на свежий.
      -- Доктор уверен насчет женской болезни? У этого юного мерзавца?
      -- Болезни у него нет, и он не мерзавец. Он твой зять.
      -- Знаю. Будь он проклят!
      -- Тайлер, прости их. Я умоляю тебя. Он славный юноша и ужасно любит Тесс, и она так счастлива, и...
      -- Придержи язык! -- Брок залпом проглотил пиво и со стуком поставил кружку на стол. -- Это все дело рук Дирка. Я знаю Мне назло! Сначала он задумал убить моего старшего сына, а потом отнял у меня радость выдать мою дочку замуж честь по чести. Будь он проклят! Даже это Струан отнял у меня! -- Он запустил кружкой в перегородку. -- Мы похороним Горта в море сегодня.
      -- Тайлер. милый, -- начала Лиза. Она коснулась его руки. -- Тайлер. милый, это еще не все. Я должна сказать тебе что-то. Ты должен простить их... тебе есть что прощать. Нагрек...
      -- А?
      -- Горт рассказал мне, что ты и он сделали с Нагреком. Это ужасно, но он... он заслужил такой конец. Потому что он спал с Тесс. По-настоящему. Но Кулум не знает, кажется. И твоя дочь спасена от ужасной участи.
      Мышцы вокруг пустой глазницы Брока начали бешено подергиваться:
      -- Что ты сказала?
      -- Это правда, Тайлер, -- ответила Лиза, и ее боль прорвалась наружу. -- По крайней мере, дай им шанс. Ты же поклялся перед Богом. И Бог помог нам с Тесс, дружок. Прости их. -- Она обхватила голову руками и разрыдалась.
      Губы Брока шевелились, но из них не вылетало ни звука. Он грузно поднялся на ноги, пересек коридор и в следующую секунду уже стоял перед Кулумом и Тесс.
      Он увидел ужас в глазах Тесс. Это причинило ему боль и ожесточило его.
      -- Ты решила пойти против моего желания. Три месяца, я сказал. Но ты...
      -- О, Па... о, Па...
      -- Мистер Брок. Позвольте, я...
      -- Закрой рот. Скоро ты получишь слово! Но ты, Тесс, предпочла сбежать, как дешевая красотка. Очень хорошо. Попрощайся со своей матерью. Ты навсегда уйдешь из нашей жизни и отправишься на берег с мужем.
      -- О, Па, пожалуйста, выслушай.
      -- Отправляйся! Я хочу поговорить с ним.
      -- Я не уйду! -- закричала Тесс в истерике. Она схватила кофель-нагель. -- Ты не тронешь его. Я убью тебя!
      Он выхватил кофель-нагель у нее из рук прежде, чем она даже успела сообразить, что он сделал какое-то движение.
      -- Вон, и на берег. -- Брок видел себя словно в кошмарном сне. Он всем сердцем хотел простить, хотел, чтобы она обняла его, но какая-то черная, порочная тень его самого гнала его вперед, не давая остановиться, и он не мог ей противиться. -- Вон, клянусь Богом!
      -- Все хорошо, дорогая, -- сказал Кулум. -- Иди и собирай вещи.
      Двигаясь спиной вперед, она вышла из каюты и заторопилась прочь.
      Брок пинком закрыл за ней дверь.
      -- Я поклялся дать тебе довольно места и спокойную гавань. Но это было, когда ты собирался жениться как положено.
      -- Выслушайте, мистер Брок...
      -- Нет, это ты послушай, клянусь Богом, а не то я раздавлю тебя, как клопа. -- Из угла его рта спустилась ниточка слюны. -- Я спросил тебя честно, как мужчина мужчину, устраивают ли тебя три месяца. Ты сказал, да. Но ты нарушил свое слово. Я же сказал: "Будь откровенен, парень".
      Кулум промолчал. Он молился, чтобы у него достало сил, и понимал, что проиграл свой поединок с Броком. Но он еще попробует, клянусь Богом, он еще попробует...
      -- Нарушил или нет?
      -- Да.
      -- Тогда, думается мне, я свободен от своей клятвы.
      -- Могу я говорить теперь?
      -- Я не закончил. Но, даже хотя ты пошел обманным путем, вы женаты. Ты ответишь мне на один вопрос? Как перед Богом? Тогда мы будем квиты.
      -- Конечно. -- Кулум хотел рассказать Броку о болезни, о публичном доме, о главной причине всего случившегося.
      -- Как перед Богом?
      -- Да. Мне нечего скрывать, и...
      Брок оборвал его:
      -- Это твой отец подстроил все это? Подбросил тебе мысль о побеге? Зная, что этим взбесит Горта? Зная, чго это выведет Горта из себя настолько, что он публично вызовет его на дуэль, и твой отец сможет драться с ним по всем правилам? Ты ходил пьяным в бордель, не зная, где ты и с кем ты? Тебе не нужно отвечать. Это написано у тебя на лице.
      -- Да... но вы должны выслушать меня. Есть много...
      -- Ты получишь от меня свою безопасную гавань. Но я говорю тебе прямо: я объявляю войну твоему отцу. Я объявляю войну "Благородному Дому". Я не успокоюсь, пока не разорю его. Отныне твоя единственная гавань будет с "Броком и Сыновьями". Только там, Кулум трижды проклятый Струан! А до того дня ты для меня не существуешь. Ни ты, ни Тесс.
      Он распахнул дверь.
      -- Вы не выслушали мою сторону! -- крикнул Кулум. -- Это нечестно!
      -- Не говори мне о честности, -- ответил Брок.-- Я спросил тебя прямо в глаза. Три месяца! Я сказал: "Будь откровенен, парень". Но ты все же нарушил свое слово. Для меня ты человек без чести, клянусь Богом!
      Он ушел, а Кулум стоял и смотрел ему вслед, раздираемый болью и облегчением, стыдом и ненавистью
      -- Вы несправедливы, -- произнес он, и звук собственного голоса был ему мучителен.
      Брок вышел на палубу; команда благоразумно держалась от него подальше.
      -- Пенниуорт!
      Второй помощник отвернулся от матросов, разбиравших под его присмотром реи, порванные паруса и снасти, и, тяжело переставляя ноги, подошел к Броку.
      -- Разыщи Струана, -- сказал Брок -- Скажи ему, что я буду ждать его в Счастливой Долине На полпути между его причалом и моим. -- Он вдруг замолчал, и его лицо искривила холодная усмешка. -- Нет. На круглом холме в Счастливой Долине. Да. Его который был холм. Скажи ему, я буду ждать его на круглом холме в Счастливой Долине... как он хотел выйти против Горта. Понятно?
      -- Да, сэр. -- Пенниуорт закусил губу. -- Слушаюсь, сэр.
      -- И если ты шепнешь об этом кому-нибудь, кроме него, клянусь Господом Богом, я отрежу тебе все, что делает тебя мужчиной. -- Брок начал спускаться по трапу.
      -- Кто будет заниматься наведением порядка на корабле, сэр?
      -- Ты. Ты -- капитан "Белой Ведьмы". После того, как передашь мое послание.
      Струан разглядывал Йин-си. Она лежала рядом и все еще спала. Он сравнил ее с Мэй-мэй. А Мэй-мэй -- с другой китайской любовницей, которая была у него много лет назад. А потом всех их трех -- с Рональдой, своей единственной женой. Такие разные. И вместе с тем во многом такие похожие. И он задумался, почему каждая из трех восточных женщин возбуждала его больше, чем Рональда, которая была его любовью -- до тех пор, пока он не узнал Мэй-мэй. И он спросил себя, что такое любовь.
      Он знал, что все китаянки имеют между собой много общего: невероятную шелковистость кожи, веселый нрав, преданность и такое неукротимое стремление наслаждаться всеми радостями земной жизни, какого он никогда и нигде до них не встречал. Но Мэй-мэй значительно превосходила остальных двух. Она была совершенна.
      Он ласково коснулся Йин-си. Девушка пошевелилась, но не проснулась. Струан осторожно выскользнул из кровати и подошел к окнам, чтобы взглянуть на небо. Тучи сгустились. Он оделся и спустился вниз.
      -- Итак, -- сказала Мэй-мэй. Она сидела на постели -- воплощенная изысканность во всем.
      -- Итак, -- сказал он.
      -- Где моя Сестра?
      -- "Верховная гаспажа пастлала миня".
      -- Ха! -- воскликнула Мэй-мэй, тряхнув головой. -- Ты просто сладострастная ипокритность и ты больше не обожаешь свою старую Мать.
      -- Это правда, -- поддразнил ее Струан. Она казалась ему прекрасней, чем когда-либо, и осунувшееся после болезни лицо нисколько ее не портило. -Думаю, я теперь соберу твои вещи и выгоню тебя из дома!
      -- Ай-й-йа! Попробуй, увидишь, как мне все равно! Он рассмеялся и поднял ее на руки.
      -- Осторожнее, Тай-Пэн. Тебе понравилась Йин-си? Я так рада, что понравилась. Я сама вижу.
      -- Как бы тебе понравилось быть Тай-тай?
      -- Что?
      -- Ну, если это тебя не интересует, мы не будем больше об этом говорить.
      -- О, нет, Тай-Пэн! Ты хочешь сказать, Тай-тай? Настоящей Тай-тай, согласно обычаю? О, ты не дразнишь меня? Пожалуйста, не дразни меня такой важной вещью.
      -- Я не дразню тебя, Мэй-мэй. -- Он сел на стул с нею на руках. -- Мы едем в Англию. Вместе. Мы отправимся с первым же свободным клипером и поженимся по пути домой. Через несколько месяцев.
      -- О, чудесно. -- Она обняла его. -- Отпусти меня на минутку.
      Он разжал руки, и она, слегка пошатываясь, подошла к кровати.
      -- Вот Видишь, я почти снова здорова.
      -- Давай-ка ложись в постель, -- сказал он.
      -- Ты правду говоришь о женитьбе? По твоим обычаям? И по моим?
      -- Да. И по тем, и по другим, если хочешь Она грациозно опустилась перед ним на колени и коснулась лбом ковра.
      -- Клянусь, я буду достойна того, чтобы стать твоей Тай-тай.
      Он быстро поднял ее с ковра и уложил на кровать.
      -- Не надо этого, девочка.
      -- Я низко кланяюсь тебе, потому что ты дал мне самое огромное фантастически великое лицо на земле. -- Она снова обняла его, затем отстранила немного и рассмеялась. Как тебе понравился подарок ко дню рождения, хейа? Ты поэтому женишься на своей бедной старой Матери?
      -- Нет и да. Просто у меня вдруг возникла такая мысль.
      -- Она красивая. Она мне очень благословенно нравится. Я рада, что и тебе она понравилась.
      -- Где ты нашла ее?
      -- Она была наложницей в доме мандарина, который умер шесть лет назад. Я говорила тебе, что ей восемнадцать? Для - его дома настали трудные времена, поэтому Тай-тай обратилась к брачному посреднику, чтобы он подыскал ей хорошего мужа. Я услышала о ней и побеседовала с ней.
      -- Когда? В Макао?
      -- Нет, что ты. Два, три месяца назад. -- Мэй-мэй теснее прильнула к нему. -- Я говорила с ней в Кантоне. Тай-тай Дзин-куа рассказала мне о ней. Когда я стала с ребенком, я подумала: "Ага, очень хорошо" и послала за ней. Потому что мой мужчина очень сластолюбец и вместо оставаться дома пойдет, может, в бордель. Ты обещаешь не ходить, но вчера ночью ты ходить в бордель Грязные черепашьи лепешки!
      -- Я ходил туда не к девушкам. Просто повидал Аристотеля.
      -- Ха! -- Мэй-мэй погрозила ему пальцем. -- Это ты так говоришь. Я против шлюх ничего не имею, но только не таких О, ладно, хорошо, на этот раз я тебе верю.
      -- Благодарю покорно.
      -- Йин-си особенно красивая, поэтому и борделей не надо. О, я так счастлива. Она прекрасно поег, и играет на многих инструментах, и хорошо шьет, и очень быстро учится. Я буду учить ее по-английски Она поедет с нами в Англию. И А Сам, и Лим Дин. -- Мэй-мэй слегка нахмурилась: -- Но мы будем приезжать домой в Китай? Очень часто?
      -- Да. Может быть.
      -- Хорошо. Конечно, мы будем приезжать. -- Снова безмятежная улыбка. -Йин-си очень хорошо воспитана. С ней хорошо в постели?
      Глаза Струана весело прищурились:
      -- Я не занимался с ней любовью, если ты спрашиваешь об этом.
      -- Что?
      -- Я люблю сам выбирать, кого мне брать в постель и когда.
      -- Она в твоей постели, а ты не делаешь любовь?
      -- Да.
      -- Клянусь Богом, Тай-Пэн. Я тебя никогда не понимаю. Ты не желаешь ее? Нет?
      -- Конечно, да. Но я решил, что сегодня для этого не время. Вечером, может быть. Или завтра. Когда я решу. Не раньше. Но я ценю твою заботливость.
      -- Клянусь Богом, ты особенный. Или, может быть, ты просто растратил все силы с грязной шлюхой, и у тебя ничего не получилось. А?
      -- Не болтай глупостей. Раздался стук в дверь. -- Да? Вошел Лим Дин.
      -- Тай-Пэн, масса здесь. Видеть Тай-Пэн. Мозна?
      -- Масса какой?
      -- Масса Пенниуорт.
      Глава 5
      Сидя в тени недостроенной, без крыши церкви, Брок смотрел, как Струан поднимается по тропинке, которая вела на вершину холма. Он увидел в его руке сложенный боевой цеп и на мгновение почувствовал легкую дурноту. И, однако, он был рад, что наконец-то время окончательного сведения всех счетов пришло.
      Он поправил ремень своего цепа, встал и вышел на открытое пространство. В левой руке он сжимал нож.
      Струан заметил Брока в тот момент, когда тот вышел из-под прикрытия церкви, и сразу же все, что он собирался сказать и сделать, вылетело у него из головы. Он замер на тропинке. Сейчас он помнил только одно: перед ним враг, которого он должен уничтожить. Сделав над собой усилие, Струан прогнал наваждение и продолжил путь наверх, чувствуя, как его мышцы подергиваются от желания начать. Наконец оба мужчины встали друг против друга.
      -- Ты подстроил побег и дуэль, так? -- прорычал Брок.
      -- Да. -- Струан отпустил сложенный цеп, и он с противным звяканьем повис на его руке на всю длину. Ему опять пришлось напрячься, чтобы вспомнить то, что он решил сказать.
      Брок сжал рукоятку своего боевого цепа, сделал небольшой шаг вперед и приготовился.
      Струан остался неподвижен, шевельнулись лишь глаза, следившие за противником.
      -- Мне жаль, что Горт умер так, как умер, -- сказал он. -- Мне бы доставило удовольствие убить его своей рукой.
      Брок ничего не ответил. Но незаметно перенес вес тела на другую ногу. Восточный ветер теребил его спутавшиеся волосы.
      В левой руке Струана появился кинжал, и он слегка присел.
      -- У Тесс теперь женская болезнь. Брок остановился, как вкопанный.
      -- Неправда. Доктор определил, что у Кулума все чисто.
      -- Доктора можно купить, -- хрипло отрезан Струан, чувствуя, как его охватывает жажда крови. -- Ее заразили намеренно!
      -- Ах, ты... -- Брок бешено взмахнул цепом и ринулся на Струана. Тяжелый металлический шар, усеянный острыми шипами, просвистел в дюйме от глаз шотландца. Струан выпрямился и ударил цепом сверху, но Брок отскочил в сторону, и они начали кружить друг около друга, как два хищных зверя.
      -- Горт заразил! Вот чего хотел Горт! -- выкрикнул Струан. Ему хотелось скорее покончить с разговорами.-- Ты слышишь? Все это дело рук Горта!
      У Брока тяжело стучало в висках. Он не мог ни о чем думать, видя перед собой только врага, на которого он должен напасть и убить.
      Снова вспыхнула короткая яростная схватка, и опять они попытались достать друг друга цепами. Брок парировал удар кинжалом. Струан увернулся от ответного выпада, отскочил на безопасное расстояние и понял, что еще немного, и он потеряет контроль над собой. -- Горт специально заразил их женской болезнью!
      -- Ты лжешь, будь ты проклят! -- Брок медленно двинулся по кругу, не сводя взгляда со Струана.
      -- Горт опоил Кулума. Подсыпал ему афродизиак. Горт заплатил хозяйке притона, чтобы Кулума положили с больной женщиной. Он хотел заразить Кулума! Все это твой проклятый сын. Ты слышишь?
      -- Лжец!
      -- Но по милости Божьей Кулум не заразился -- я сказал это только затем, чтобы ты понял, почему я хотел убить Горта. Кулум здоров. И Тесс тоже.
      -- Что?
      -- Да. Это правда. И Бог мне свидетель.
      -- Дьявол! Богохульник! Ты лжешь перед Богом!
      Струан сделал ложный выпад, Брок отскочил назад и угрожающе поднял цеп. Но Струан не стал наносить удар. Он вошел в открытую дверь недостроенной церкви и встал перед алтарем.
      -- Перед лицом Господа клянусь, что все это правда!
      Он повернулся, и в этот миг самообладание изменило ему. Все звуки словно провалились куда-то, в мире не осталось ничего, кроме Брока и безумной жажды убийства. Он двинулся по проходу к двери -- медленно, очень медленно.
      -- Горт насмерть замучил проститутку в Макао и еще одну здесь, на Гонконге, -- прошипел он. -- Вот тебе другая правда. Его крови нет на моих руках, но твоя будет.
      Брок отступил с порога, ни на секунду не сводя горящего взгляда с лица Струана. Ветер упал, и он знал, что это странно, необычайно странно. Но не стал обращать внимания.
      -- Тогда... тогда у тебя были основания, -- тяжело выговорил Брок. -Я... беру назад свои слова. У тебя была причина, клянусь Богом. -- Теперь он был снаружи перед церковью. Здесь он остановился, словно загнанный зверь. -Я беру назад все, что говорил по поводу Горта. Но это ничего не решает между тобой и мной. -- Ярость на Горта, на Струана, на безвозвратно ушедшие годы обожгла его, словно огнем, и он понял, что теперь должен только драться, бить и убивать. Чтобы остаться в живых.
      Внезапно его щеки коснулось дуновение нового ветра.
      В одно мгновение голова его прояснилась. Он повернулся и, прищурившись, посмотрел на материк.
      Неожиданность этого движения застала Струана врасплох, и он замер в нерешительности.
      -- Ветер переменился, -- прохрипел Брок.
      -- А? -- Струан постарался сосредоточиться и шагнул назад, не доверяя ему.
      Теперь они оба смотрели в сторону Большого Китая, напряженно прислушиваясь, пробуя ветер.
      Он дул с севера.
      Слабо, но безошибочно.
      -- Может быть, шквал, -- произнес Брок, и звук собственного голоса резанул его, как нож; сердце бешено колотилось в груди, вся сила ушла из его тела.
      -- Только не с севера! -- возразил Струан, чувствуя себя столь же опустошенным. О Господи, на миг я превратился в зверя. Не переменись так внезапно ветер...
      -- Тайфун!
      Они посмотрели на гавань. Джонки и сампаны торопились к берегу.
      -- Да, -- кивнул Струан. -- Но это была правда. Про Горта.