-- Я никогда не смогу быть Тай-Пэном "Благородного Дома". Я не такой, как ты, -- произнес он со спокойной непреложностью. -- Я не хочу быть таким, и никогда не буду.
      Раздался стук в дверь.
      -- Да? -- проскрежетал Струан. Дверь открыл Ло Чум.
      -- Солдацкий масса видеть, мозна?
      -- Я буду через минуту. Кулум поднялся.
      -- Думаю, я пойду, и...
      -- Подожди минуту, Кулум. -- Струан повернулся к Ло Чуму: -- Видеть сейчас, ясно?
      Ло Чум обиженно фыркнул и открыл дверь пошире. Вошел молодой португальский офицер.
      -- Добрый день, сеньор.
      -- Пожалуйста, садитесь, капитан Мачадо. Вы знакомы с моим сыном Кулумом?
      Они обменялись рукопожатиями, и офицер сел.
      -- Мое начальство поручило мне официально сообщить вам как наиболее влиятельному лицу среди английских подданных результаты нашего расследования убийства сеньора Брока, -- начал он.
      -- Вы поймали остальных убийц? -- прервал его Струан. Офицер улыбнулся и покачал головой:
      -- Нет, сеньор. Я сомневаюсь, что это нам вообще когда-нибудь удастся. Мы передали арестованного бандита китайским властям, как и должны были сделать. Они допросили его своими неповторимыми способами. Он признался, что был членом тайного общества. Хун Мун. Если не ошибаюсь, вы зовете их Триадами. Похоже, что несколько дней назад он прибыл сюда с Гонконга. По его словам, в Тай Пинь Шане процветает огромная ложа. -- Офицер опять улыбнулся. -- Похоже также, что у вас очень много врагов, сеньор Струан. Этот негодяй заявил, что ваш... ваш кровный сын, Гордон Чен, является ее руководителем.
      -- Это самая смешная шутка, которую я слышал за последние годы, -сказал Струан с безмятежной улыбкой на лице. Однако про себя он в этот момент очень тщательно взвешивал вероятность того, что это правда. А что если это действительно так, спрашивал он. Не знаю. Но я должен выяснить это как можно скорее, любым путем.
      -- Мандаринов эта выдумка тоже позабавила, как они сказали, -продолжал Мачадо. -- В любом случае, чертов язычник, к сожалению, скончался прежде, чем они успели вытянуть из него имя настоящего главаря. -- Он презрительно добавил: -- Убийца заявил, что был послан сюда убить сеньора Брока по приказу руководителя ложи. Разумеется, он назвал имена своих сообщников, но они лишены смысла, как и весь его остальной рассказ. Это было простое ограбление. Все эти проклятые Триады не кто иные, как разбойники с большой дороги. Или, возможно, -- подчеркнуто произнес он, -- это была месть.
      -- А?
      -- Видите ли, сеньор, молодой сеньор Брок был -- как бы это сказать -не слишком любим в некоторых местах, пользующихся дурной репутацией. Похоже, что он являлся частым гостем некоего дома неподалеку от того места, где его нашли. Неделю назад или чуть больше он зверски надругался над проституткой. Она умерла позавчера. Мы только что получили жалобу на него от мандаринов. Кто знает? Может быть, мандарины решили рассчитаться с ним по-своему, а все остальное служит лишь для отвода глаз. Вы знаете, насколько хитроумны они бывают в таких вещах. Возможно, это и к лучшему, что он умер: его смерть избавляет нас от необходимости предпринимать какие-то меры, которые поставили бы всех в неловкое положение. -- Он поднялся. -- Мое начальство, разумеется, направит официальное уведомление его превосходительству, поскольку дело касается одного из ваших соотечественников.
      Струан протянул ему руку:
      -- Прошу вас, поблагодарите ваше начальство от моего имени. И я хотел бы знать, нельзя ли каким-нибудь образом замять это дело. Ту его часть, в которой фигурирует проститутка. Мой сын женат на сестре этого человека, и я бы хотел оградить имя Броков от оскорблений. Тайлер Брок -- мой старый товарищ.
      -- Я понимаю, -- произнес офицер с едва уловимой иронией. Он бросил взгляд на Кулума: -- Мои поздравления, сеньор.
      -- Благодарю вас.
      -- Я упомяну о вашем предложении перед моим начальством, сеньор Струан. Я уверен, они оценят деликатность ситуации.
      -- Благодарю вас, -- сказал Струан .-- Если вы поймаете остальных, назначенная мною награда остается в силе.
      Офицер отдал честь и вышел.
      -- Спасибо тебе за твое предложение, -- сказал Кулум. -- Что бы случилось с Гортом, останься он жив?
      -- Его бы повесили. Есть добрый английский закон насчет любого убийства.
      -- Все выглядело бы так иронично, если бы эта история оказалась правдой.
      -- А? О чем ты?
      -- Гордон Чен и это тайное общество. Если бы оказалось, что на самом деле вызов Горта не входил в твои планы, потому что ты уже тайком подготовил его убийство.
      -- Это ужасное обвинение. Ужасное.
      -- Я не обвиняю тебя. Я лишь сказал, что увидел бы в этом иронию. Я знаю, что ты -- это ты: любое убийство, которое ты совершаешь, должно быть открытым, в честном поединке один на один. Так должен был бы работать ум Тай-Пэна. Но мой не станет. Никогда не станет. Мне претит загонять людей в ловушки и использовать их. Я -- не ты, и никогда не буду таким, как ты. Тебе придется мириться со мной, пока хватит терпения. И если твой "Благородный Дом" погибнет в моих руках -- что ж, говоря твоими же словами, это йосс. Твое лицо не пострадает. Ты уйдешь как Тай-Пэн, что бы ни случилось впоследствии. Я никогда не пойму тебя и знаю, что ты никогда не поймешь меня, но и в этом случае мы можем быть друзьями.
      -- Конечно, мы друзья, -- сказал Струан. -- Одна только вещь -пообещай мне, что ты никогда не объединишься с Броком.
      -- Когда я стану Тай-Пэном, мне придется поступать так, как я сочту наилучшим. Это уже будет не твое решение. Таков закон, который ты установил, закон, которому я клянусь подчиняться.
      Стали слышны доносившиеся с praia звуки. Где-то вдалеке начали свой перезвон церковные колокола.
      -- Ты поужинаешь с нами сегодня? В Клубе?
      -- Да.
      Кулум ушел. Струан остался за своим рабочим столом. Как мне зажечь огонь в сердце Кулума, спрашивал он себя.
      Он не мог придумать ответа. Струан послал за своим секретарем и распорядился закончить все дела компании до его возвращения на Гонконг. Затем он покинул кабинет и весь путь до дома Мэй-мэй размышлял о Броке. Кто знает, не ворвется ли он сегодня вечером в Клуб, как это сделал Горт?
      Он остановился на минуту и устремил взгляд в море. "Белая Ведьма" и "Китайское Облако" были прекрасны в лучах полуденного солнца. Он неторопливым взором окинул Макао и увидел собор. Почему этот дьявол-епископ отказался от справедливой платы за кору? Будь прежде сам справедлив, Дирк. Он не дьявол. Да, но он перехитрил тебя. Теперь ты до конца своей жизни будешь помнить его -- и станешь оказывать всяческие услуги Церкви. И дьяволам-католикам. Хотя дьяволы ли они? Ну, признайся себе.
      Нет.
      Единственным дьяволом, которого ты знал, был Горт, а Горт мертв -- с ним покончено. Слава Богу!
      Да. Горт мертв. Но не забыт. ---------------------------------------------------------------------------
      Книга шестая
      Глава 1
      На рассвете "Китайское Облако" покинул гавань. Море было спокойным, дул устойчивый восточный ветер. Но через два часа бриз посвежел, и Струан оставил Мэй-мэй в главной каюте и поднялся на палубу.
      Орлов смотрел на небо. Оно было чистым до самого горизонта, но там, вдалеке, собирались кучевые облака.
      -- Ничего страшного, -- определил он.
      -- Там тоже все в порядке, -- добавил Струан, кивнув в сторону моря. Он прошел вдоль палубы, затем вспрыгнул на ванты фок-мачты и начал быстро карабкаться наверх, радостно борясь с ветром, который налетал упругими порывами, норовя сбросить его вниз. Он не останавливался, пока не достиг самой вершины, где закрепился на фалах второго брамселя.
      Оттуда он исследовал море и небо, тщательно выискивая притаившийся где-нибудь шквал или шторм, подводный риф или не обозначенную на карте мель. Но до самого горизонта взгляд его не обнаружил никаких признаков опасности.
      Какое-то время он позволил себе просто наслаждаться скоростью, ветром, бесконечностью моря и неба, благословляя йосс за то, что он жив, и за Мэй-мэй. Она чувствовала себя гораздо лучше. Конечно, она была еще слаба, но заметно окрепла в сравнении со вчерашним днем.
      Он осмотрел весь такелаж, какой смог достать взглядом, проверяя, нет ли обрывов и протертых мест, затем спустился вниз и вернулся на квартердек. Через час ветер еще больше посвежел, клипер накренился сильнее, и брызги стали залетать на нижние паруса.
      -- Не хотел бы я провести сегодняшнюю ночь в море, -- обеспокоенно произнес Орлов.
      -- Да. Ты, значит, тоже это чувствуешь?
      -- Я ничего не чувствую, кроме того, что буду рад провести сегодняшнюю ночь в гавани. -- Орлов сплюнул на ветер и передвинул во рту кусок жевательного табака. -- Море спокойное, ветер устойчивый, небо чистое -- и все же где-то заваривается дьяволова каша.
      -- Так всегда бывает в этих водах.
      -- С твоего позволения, мы возьмем рифы, и я поставлю лотового, пусть делает промеры. Может статься, где-то там нас поджидает мель или вонючая скала, которая вспорет нам брюхо. -- Орлов передернулся и плотнее закутался в свою морскую куртку, хотя день был теплый и на ветру не знобило.
      -- Хорошо.
      Лотовой заторопился на нос и стал выкликать результаты своих промеров. А команда бросилась на реи, и громада парусов, увлекавшая вперед "Китайское Облако", съежилась.
      К концу дня корабль благополучно вошел в устье западного пролива. Гонконг находился по левому борту, материк -- по правому. Плаванье прошло спокойно, без всяких неожиданностей.
      -- Возможно, мы просто стареем, -- заметил Струан с коротким смешком.
      -- Чем старше становится человек, тем сильнее хочет море увлечь его в свои глубины, -- сказал Орлов, без злобы глядя на океан за кормой. -- Если бы не мой раскрасавец-корабль, я бы сегодня же списался на берег.
      Струан подошел к штурвалу.
      -- Я сменю вас ненадолго, рулевой. Идите на нос.
      -- Слушаюсь, сэр-р. -- Моряк оставил их на полуюте одних.
      -- Почему? -- спросил Струан Орлова.
      -- Я чувствую, что море следит за мной. Оно всегда следит за моряком, испытывает его. Но наступает время, когда оно начинает смотреть по-другому -- ревниво, да, ревниво, как женщина. И становится таким же опасным, как она. -- Орлов выплюнул жвачку через борт и ополоснул рот холодным чаем из парусиновой сумки рядом с нактоузом. -- Я раньше никогда не выступал в роли священника и никого не женил. Признаюсь, это было до смерти странно, Зеленые Глаза, -- видеть перед собой эту парочку, такую юную, нетерпеливую, уверенную в себе. И слушать этого петушка -- твое, Тай-Пэн, эхо -расфуфырившегося, что твой павлин: "Клянусь Богом, Орлов, вы нас обвенчаете, клянусь Богом. Я -- хозяин "Китайского Облака", клянусь Богом. Вам известен закон Тай-Пэна, клянусь Богом". А я что -- рву и мечу и упираюсь изо всех сил, чтобы дать ему лицо, хотя с самого начала знаю, что все ниточки опять в руках у старого кукольника по имени Зеленые Глаза. -- Орлов весело хмыкнул и посмотрел снизу вверх на Струана. -- Но я сыграл свою роль очень хорошо и позволил ему командовать мной -- раз уж ты пожелал, чтобы мной командовали. Это был все равно что... ну... все равно что мой свадебный подарок парню. Он рассказал тебе о нашей сделке?
      -- Нет.
      -- "Обвенчайте нас, и вы сохраните за собой свой корабль, клянусь Богом. Откажитесь, и я буду травить вас, пока не выживу со всех морей, клянусь Богом". -- Орлов ухмыльнулся: -- Я бы и так их обвенчал.
      -- Я уже думал о том, чтобы забрать у тебя корабль. Ухмылка исчезла с лица Орлова:
      -- А?
      -- Я намерен перестроить компанию: поставить весь наш флот под начало одного человека. Хочешь получить это место?
      -- На берегу?
      -- Конечно, на берегу. Разве можно управлять целым флотом с квартердека одного клипера?
      Орлов сжал кулак и замахал им перед лицом Струана:
      -- Ты сам Дьявол, восставший из ада! Ты искушаешь меня властью, о которой я даже не мечтал, чтобы забрать у меня единственное, чем я дорожу на всем свете. На юте я забываю о том, кто я есть -- черт побери, ты знаешь это. А кто я на берегу, а? Страйд Орлов, горбун!
      -- Ты мог бы быть Страйдом Орловом, тай-пэном благороднейшего флота в мире. Я бы сказал, что эта работа достойна любого мужчины. -- Струан не сводил взгляда с лица карлика.
      Орлов круто повернулся, отошел к подветренному борту и разразился бурным потоком норвежских и русских ругательств, который не иссякал несколько минут.
      Потом, громко стуча сапогами, он вернулся.
      -- Когда это будет?
      -- К концу этого года. Может быть, позже.
      -- А мое плавание на север? За пушниной? Ты забыл о нем?
      -- Ты, наверное, сам захочешь от него отказаться, а?
      -- Что дает тебе право превращать весь мир в кукольный балаган? А?
      -- Рулевой! На корму! -- Струан передал штурвал матросу в тот момент, когда "Китайское Облако" вырвался из пролива в спокойные воды бухты. В миле впереди выдавался в море полуостров Кулун. Земля по оба борта корабля была голой, высохшей и круто обрывалась к морю. Слева по борту на расстоянии примерно одной мили виднелся скалистый выступ острова, носивший название Северный Мыс. За ним, еще невидимые для них, находились Счастливая Долина, Глессинг Пойнт и та небольшая часть гавани, которая пока использовалась.
      -- Норд-тень-норд-вест, -- приказал Струан.
      -- Норд-тень-норд-вест, сэр, -- отозвался рулевой.
      -- Так держать. -- Он оглянулся через плечо на Орлова. -- Итак?
      -- У меня нет выбора. Я сразу вижу, когда решение тобой уже принято. Ты бы списал меня на берег не раздумывая ни минуты. Но у меня есть условия.
      -- Слушаю.
      -- Во-первых, я хочу получить "Китайское Облако". На шесть месяцев. Я хочу съездить домой. В последний раз. -- Либо твоя жена и сыновья вернутся сюда вместе с тобой, либо они останутся, сказал себе Орлов. Они останутся, и они плюнут тебе в лицо и проклянут тебя, а ты впустую потратишь шесть месяцев жизни корабля.
      -- Идет. Как только у меня будет здесь еще один клипер, "Китайское Облако" -- твой. Ты привезешь назад груз пушнины. Дальше?
      -- Дальше, Зеленые Глаза, твой закон: когда ты на борту, ты капитан. То же самое для меня.
      -- Идет. Дальше?
      -- Это все.
      -- Мы не обсудили твое жалованье.
      -- К чертям деньги! Я буду тай-пэном флота "Благородного Дома". Чего большего может желать в этой жизни человек?
      Струан знал ответ. Мэй-мэй. Но он не сказал ничего. Они скрепили сделку рукопожатием, и, когда корабль был в четверти мили от Кулуна, Струан приказал поменять курс на зюйд-весг-тень-зюйд и направил клипер прямо в гавань.
      -- Свистать всех наверх! Прямо держать! Смените меня, капитан. Встаньте рядом с "Отдыхающим Облаком". Сначала мы переправим на него наших пассажиров. Затем -- на штормовую стоянку.
      -- Благодарю вас, капитан, -- проворчал Орлов. -- Клянусь Богом, я рад, что мы в гавани!
      Струан осмотрел берег в бинокль. Отсюда он мог заглянуть в самую глубину Счастливой Долины: опустевшие здания, никакого движения. Он чуть-чуть передвинул бинокль и подкрутил регулировочный винт, очертания начатых построек нового Куинз Тауна вокруг Глессинг Пойнта обрели резкость. Строительные леса его новой огромной фактории были уже возведены, и он увидел там бессчетное количество кули, копошащихся, как муравьи: они таскали, строили, копали. Выросли леса и на круглом холме, где он приказал заложить Большой Дом Компании. Он разглядел тонкую неприметную ниточку дороги, которая петляя вела на вершину холма.
      Тай Пинъ Щан разросся еще бодьше. Там, где раньше между материком и островом сновали несколько сот сампанов, теперь их была добрая тысяча.
      На якоре в гавани покачивались новые военные корабли и транспорты, прибыли также несколько торговых судов. Дома, лачуги и временные пристанища тянулись вдоль широкой ленты Куинз Роуд, окаймлявшей берег. И вся прибрежная часть бурлила, охваченная кипучей деятельностью.
      Обогнув мыс, "Китайское Облако" салютовал флагману, с которого прогремел ответный пушечный выстрел.
      -- Сигнал с флагмана, сэр-р! -- крикнул впередсмотрящий.
      Бинокли Струана и Орлова тут же переместились на сигнальные флажки линейного корабля, которые возвещали: "Капитану предлагается немедленно прибыть на борт".
      -- Мне встать рядом с флагманом? -- спросил Орлов.
      -- Нет. Спусти катер на воду, когда мы окажемся от него в двух чейнах [Около 40 м]. Ты лично отвечаешь за благополучную доставку моих пассажиров на борт "Отдыхающего Облака". И чтобы ни один чужой взгляд не шнырял по палубе.
      -- Положись на меня.
      Струан спустился вниз, сказал Мэй-мэй, что скоро вернется, и распорядился, чтобы А Сам и Йин-си все приготовили к переходу на плавучий склад.
      Взгляд Орлова метался по кораблю. Работа на суше, стало быть? Ну ладно, посмотрим. До конца года предстоит пройти еще много лиг, сказал он себе. Ведь это же надо что придумал, дьявол его забери. Да, но ради Зеленых Глаз -- отпрыска Одина -- я готов пойти на сделку и с самим дьяволом. Тай-Пэну нужен такой человек, как я. К тому же он опять прав: это была бы работа, достойная настоящего человека.
      От такой мысли у него потеплело на душе.
      -- Ну-ка, гляди веселей! -- прорычал он команде, зная, что много подзорных труб наведены на них. Клипер, не убирая парусов, беспечно летел вперед прямо на флагман.
      Сердце Орлова пело вместе с гуго натянутыми снастями. Потом, в самую последнюю секунду, он прокричал:
      -- Руль под ветер! -- И корабль развернулся и замер, словно охотничий пес, сделавший стойку над стаей куропаток.
      Катер спустили на воду, и Струан скользнул по веревкам вниз. Катер отошел, а "Китайское Облако" взял несколько румбов в сторону и встал точно борт к борту с "Отдыхающим Облаком".
      -- Всем вниз! Очистить палубу! -- приказал Орлов. -- Проследите, чтобы наверху никого не было, мистер Кьюдахи. На обоих кораблях. Мы должны доставить к ним на борт груз, который не подлежит учету, клянусь Богом!
      Струан открыл дверь главной каюты флагмана.
      -- Клянусь Богом, Дирк! Мы все уничтожены! -- возбужденно выпалил Лонгстафф, подходя к нему и размахивая у него перед лицом номером "Ориэнтл Тайме". -- Вы уже видели это? Уничтожены! Уничтожены!
      Струан взял газету. На второй странице в глаза ему бросился заголовок редакционной статьи: "Министр иностранных дел отрекается от Китайских торговцев".
      -- Нет, Уилл, -- сказал он.
      -- Клянусь всем, что есть святого, как он смеет совершать подобную глупость, ну? Проклятый идиот! Что нам теперь делать?
      -- Дайте мне прочитать статью, Уилл. Тогда я буду знать, о чем здесь пишут.
      -- Окончательно спятивший Каннингтон отверг наш договор. Вот о чем. И я отстранен от должности! Заменен! Я заменен! Да как он смеет?
      Струан поднял брови и присвистнул.
      -- Вы еще не получили официальной депеши?
      -- Разумеется, нет! Кому, дьявол меня забери, придет в голову информировать полномочного посланника королевы, ну?
      -- Может быть, это фальшивка?
      -- Этот Скиннер клянется, что нет Для него будет лучше, если он говорит правду, иначе я привлеку его к ответу за клевету, клянусь Богом!
      -- Когда вышел номер, Уилл?
      -- Вчера. Как, черт побери, мог этот толстый вонючий попугай Скиннер заполучить в свои грязные толстые лапы секретную депешу, которую я еще даже не видел? Его следовало бы высечь! -- Он налил себе бокал портвейна, осушил его одним залпом и налил другой. -- Всю прошлую ночь я глаз не сомкнул, смертельно обеспокоенный нашим будущим в Азии. Прочтите это. Черт бы побрал Каннингтона!
      По мере того как Струан углублялся в чтение, он чувствовал, как в нем опять растет негодование. Хотя статья на первый взгляд лишь излагала общие факты и дословно повторяла текст послания, полученного им от Кросса, Скиннер намекал на то, что Каннингтон, чья манера вершить международные дела, полагаясь лишь на собственное мнение, была хорошо известна, полностью отверг не только сам договор, но и весь опыт торговой общины, а также королевского флота и армии: "Лорд Каннингтон, который никогда не был восточнее Суэца, мнит себя знатоком, способным рассуждать о ценности Гонконга. Более чем вероятно, что он даже не знает, к северу или к югу от Макао находится Гонконг и вос-точнее он или западнее Пекина. Как он смеет выставлять адмирала нашего славного флота пустозвоном, не имеющим понятия о морском деле и об исторической ценности величайшей гавани в Азии? Где бы мы были без королевского флота? Или армии, которая в равной степени унижена -- нет, оскорблена -- глупым просчетом в нашей Азиатской политике? Не будь Гонконга, где бы нашли себе пристанище солдаты, где бы укрылись военные корабли? Как смеет этот человек, слишком долго засидевшийся на своем месте, заявлять, что все горговцы, которые связали -- и с полным основанием -- свое будущее и будущее своих компаний с Гонконгом, являются круглыми дураками? Как смеег он принимать решение, из которого следует, что те, кто провели в Китае всю свою жизнь, радея о славе Англии, ничего не смыслят в ки-тайских делах, не понимают огромной ценности открытого порта, центра торговли и неприступной крепости..." И далее статья перечисляла все преимущества Гонконга и описывала, как, не считаясь с огромным риском, торговцы застроили Счастливую Долину, а когда ее пришлось оставить, неустрашимо принялись возводить новый город ко славе Британии. Это был настоящий шедевр тенденциозной подачи информации.
      Струан скрыл свой восторг. Он знал, что если даже его -- человека, который подготовил все это,-- статья задела за живое, то остальные торговцы просто придут в ярость.
      -- Я потрясен! Надо же осмелиться на такое! Каннингтон должен быть немедленно привлечен к ответственности.
      -- Абсолютно с вами согласен! -- Лонгстафф осушил бокал и со стуком поставил его на стол. -- Ну вот, теперь я смещен. Все труды, пролитый пот, переговоры, сражения -- все коту под хвост из-за этого надменного выскочки-маньяка, который воображает себя владыкой мира.
      -- Черт меня возьми, если это сойдет ему с рук, Уилл! Мы должны что-то предпринять! Даром ему это не пройдет!
      -- Уже прошло, клянусь Богом! -- Лонгстафф поднялся и принялся мерять шагами каюту. Струану на миг стало жаль его. -- Что же будет? Моей карьере конец -- нам всем конец!
      -- Что вы уже предприняли по этому поводу, Уилл?
      -- Ничего. -- Лонгстафф устремил горящий взгляд в окна каюты. -- В этом проклятом острове корень всех моих бед. Эта дьяволом извергнутая скала уничтожила меня. Уничтожила всех нас! -- Он оцепенело опустился в кресло. -Вчера гут едва не вспыхнул бунт. Ко мне пришла депутация торговцев с требованием, чтобы я отказался уезжать. Еще одна, под предводительством Брока, потребовала, чтобы я немедленно покинул Азию со всем флотом, и по прибытии в Лондон настоял на привлечении Каннингтона к ответу и, если понадобится, блокировал лондонский порт. -- Он оперся подбородком на руки. -- Что ж, я сам во всем виноват. Мне следовало неукоснительно придерживаться инструкций. Но ведь это было бы неправильно. Я не властолюбивый и алчный завоеватель. А, чума на все! -- Он поднял глаза, лицо его перекосилось от испытываемого унижения: -- Адмирал и генерал, разумеется, в восторге. Выпьете?
      -- Спасибо. -- Струан налил себе бренди. -- Не все еще потеряно, Уилл. Наоборот. Оказавшись дома, вы как раз сможете использовать свою власть.
      -- А?
      -- Все, что вы делали здесь, было правильным. Вам удастся убедить в этом Каннингтона, если он еще будет министром к тому времени. В предстоящей встрече с ним лицом к лицу у вас сильная позиция. Правота на вашей стороне Это несомненно.
      -- Вы когда-нибудь встречались с Каннингтоном? -- с горечью спросил Лонгстафф. -- С этим чудовищем спорить бесполезно.
      -- Верно. Но у меня тоже есть кое-какие друзья. Предположим, у вас будет возможность доказать, что вы правы, а он ошибается?
      Глаза Лонгстаффа загорелись. Если Струана эта ужасная весть, похоже, не слишком обеспокоила, значит у него еще есть шанс.
      -- Какая возможность, мой дорогой друг? -- спросил он. Струан потягивал бренди, наслаждаясь тонким его букетом.
      -- Дипломаты вечны, правительства же приходят и уходят. Прежде чем вы попадете домой, Пил будет премьер-министром.
      -- Это невозможно!
      -- Это вероятно Скажем, вы привезете с собой известие чрезвычайной важности, которое выставит Каннингтона круглым идиотом. Как посмотрели бы на вас Пил и его консерваторы в этом случае?
      -- С восхищением. Чес-с-слово! Что за известие, Дирк, друг мой?
      Снаружи послышался громкий шум, и в каюту ворвался Брок. Несчастный часовой безуспешно пытался помешать ему. В следующую долю секунды Струан уже был на ногах, готовый выхватить нож.
      Лицо Брока налилось кровью, его душила ярость и злоба:
      -- Они обвенчаны?
      -- Да.
      -- Горт убит?
      -- Да.
      -- Когда прибывает "Белая Ведьма"?
      -- Думаю, до наступления темноты. Она должна была отплыть утром, около девяти часов.
      -- Сначала я поговорю с Лизой. Потом с ними двумя. Потом, клянусь Господом Богом, я поговорю с тобой. -- Отшвырнув часового, он бросился вон.
      -- Мерзкий грубиян! -- вспыхнул Лонгстафф. -- Он мог хотя бы постучать!
      Струан расслабился, как расслабляется кошка, когда опасность миновала: мышцы сразу обмякли, готовые напрячься при новой угрозе, но глаза все так же настороженно смотрели в ту сторону, откуда она появилась.
      -- Вам нечего бояться со стороны Каннингтона, Уилл. С ним покончено.
      -- Да, да, конечно, Дирк. И поделом ему, черт бы его побрал! -- Он взглянул на дверь и вспомнил призовую схватку, зная, что поединок между Дирком и Броком будет не менее ожесточенным. -- Что у Брока на уме, а? Он собирается послать вам вызов? Мы здесь, разумеется, слышали о вашей ссоре с Гортом. Скверные новости имеют привычку распространяться очень быстро, не так ли? Ужасное дело! Чертовски большая удача, что это не вы убили его.
      -- Да, -- кивнул Струан. Теперь, когда опасность была позади, он чувствовал легкую тошноту и слабость.
      -- Какое сумасшествие нашло на эту юную пару, что они вдруг решили сбежать? Я понимаю, почему Брок в такой ярости. Глупо!
      -- Нет, не глупо, Уилл. Это было лучшее, что они могли сделать.
      -- Конечно. Раз вы так говорите. -- И Лонгстафф задумался, насколько верны были слухи о том, что Тай-Пэн специально подстроил и этот брак, и дуэль. Он пришел к выводу, что Тай-Пэн слишком умен, чтобы такие вещи могли случаться сами по себе. Значит, схватка: Тай-Пэн против Брока. -- Так что там насчет Пила, Дирк?
      -- Вы дипломат, Уилл. Дипломаты не должны иметь устойчивых связей с какой-либо одной партией. По крайней мере они должны быть на хорошем счету у всех партий.
      -- Целиком разделяю ваше мнение. -- Глаза Лонгстаффа широко раскрылись: -- Вы хотите сказать, что мне нужно стать консерватором, поддерживать Пила?
      -- Поддерживайте и вигов и консерваторов в равной степени. Гонконг нужен Англии. Вы -- Гонконг, Уилл. Может быть, это, -- Струан помахал газетой, -- окажется для вас огромной удачей. Статья доказывает, что Каннингтон не только идиот, но еще и болтун. Это потрясающе, когда о содержании секретной депеши можно узнать из газеты. -- Затем он рассказал ему о портфеле, но ровно столько, сколько было нужно, чтобы у Лонгстаффа закружилась голова.
      -- Боже милостивый! -- Если, как указал Тай-Пэн, там действительно содержатся копия подлинного тайного доклада и карты русско-китайской границы, прилегающих к ним территорий и центра страны, то, Господи благослови, этот портфель открывает прямой путь к рангу посла и пэрству. -Где вы раздобыли такое?
      -- Из источника, который заслуживает абсолютного доверия. -- Струан встал: -- Я передам его вам в руки перед вашим отъездом. Воспользуйтесь им по своему усмотрению. Помимо всего прочего, он неоспоримо докажет, что вы правы, а Каннингтон ошибается.
      -- Вы не отужинаете со мной, Дирк? -- Лонгстафф уже много лет так хорошо себя не чувствовал. -- Поболтаем о старых временах.
      -- Сегодня нет, если вы извините меня. Может быть, завтра?
      -- Прекрасно. Благодарю вас. И я так рад, что правильность нашего выбора получила окончательное подтверждение.
      -- И последнее: есть еще одно дело, требующее вашего немедленного внимания. Триады.
      -- А?
      -- Горт Брок был убит Триадами с Гонконга. Из Тай Пинь Шана.
      -- Чес-с-слово! Почему?
      -- Не знаю.
      Струан пересказал ему все, что узнал от португальского офицера о Триадах. И о Гордоне Чене. Он понимал, что должен передать Лонгстаффу эту информацию, в противном случае, если делу будет дан официальный ход, все могло выглядеть так, будто он пытается прикрыть своего сына. Если Гордон связан с этими бандитами, его выведут на чистую воду. Если же нет, никто не пострадает.
      -- Вот так раз, -- со смехом воскликнул Лонгстафф. -- Забавная история.
      -- Да, и, вне всякого сомнения, распространяют ее мои враги. Однако издайте постановление о Триадах и прикажите майору Тренту раздавить их раз и навсегда. Иначе эти проклятые мандарины сядут нам на шею.
      -- Хорошая мысль. Отличная, клянусь Юпитером. Я распоряжусь, чтобы Горацио... черт возьми, я отпустил его на две недели в Макао. Могу я позаимствовать у вас Маусса?
      -- Разумеется. Я пришлю его к вам.
      Когда Струан ушел, Лонгстафф в приподнятом настроении уселся за рабочий стол.
      -- Мой дорогой сэр Уильям, -- обратился он к зеркалу. -- Я чувствую себя превосходно. Уж если говорить начистоту, я чертовски рад, что уезжаю с этого зловонного острова. Мне решительно наплевать на то, что станется с ним -- с торговцами, с китайцами или с этими Триадами, чума на них -- Он подошел к окну и начал радостно посмеиваться. -- Посмотрим, что окажется в этом портфеле. А когда мы вернемся в Англию, там и примем решение. Если Каннингтон к этому времени вылетит из своего кресла, мы можем спокойно поддержать Гонконг себе на пользу.