-- Ты думаешь, Брок одобрит твою женитьбу на Тесс? Кулум вспыхнул и порывисто произнес:
      -- Не вижу, почему бы нет. Горт -- за.
      -- Ты обсуждал это с Гортом?
      -- Я не обсуждал этого с тобой. И вообще ни с кем. Так с какой стати я должен говорить об этом с Гортом?
      -- Тогда откуда ты знаешь о его отношении?
      -- А я и не знаю. Просто он постоянно говорит, как хорошо, что мисс Брок и я, похоже, сдружились и как ей нравится бывать в моем обществе, поощряет меня писать ей, ну, и все такое.
      -- Ты полагаешь, я не вправе спрашивать о твоих намерениях относительно Тесс Брок?
      -- Да нет, конечно же, вправе. Просто... ну да, что ж, я действительно думал о том, чтобы жениться на ней. Но Горту об этом никогда не говорил. -Кулум смущенно замолчал и промокнул лоб платком. Его поразила та неожиданность, с которой Тай-Пэн приступил к тому, что составляло предмет его самых сокровенных раздумий, и хотя ему давно хотелось выговориться, подобная прямота, как он считал, принижала его любовь и претила ему. Черт возьми, я должен был быть готов к такому разговору, думал он, услышав будто со стороны свой голос, торопливо говоривший против его воли: -- Однако я не считаю, что моя... моя симпатия к мисс Брок должна заботить кого-то В данный момент. Ничего не было сказано между нами, и нет ничего... В общем, те чувства, которые я испытываю к мисс Брок, -- это мое личное дело.
      -- Я понимаю, что именно так ты и думаешь, -- сказал Струан, -- но это не означает, что ты прав. Ты когда-нибудь задумывался о том, что тебя могут Использовать?
      -- Кто? Мисс Брок?
      -- Горт. И Брок.
      -- А ты не задумывался, что твоя ненависть к ним окрашивает самым определенным образом все твои суждения? -- Кулум был вне себя.
      -- Да. Я принял это в расчет. А ты Кулум? Подумал ли ты, что они, возможно, используют тебя?
      -- Давай предположим, что ты прав. Допустим, я действительно женился на мисс Брок. Разве это не на пользу твоему делу?
      Струан был рад, что они наконец заговорили об этом в открытую.
      -- Нет. Потому что Горт слопает тебя со всеми потрохами, когда ты станешь Тай-Пэном. Он заберет себе все, что принадлежит нам, и уничтожит тебя -- чтобы самому стать "Благородным Домом".
      -- Почему он должен уничтожать мужа своей сестры? Почему нам не объединить наши компании -- Брок и Струан? Я буду вести дела, он займется кораблями.
      -- И кто же будет Тай-Пэном?
      -- Мы могли бы поделить это между собой -- Горт и я.
      -- Тай-Пэн может быть только один. Это заложено в самом значении слова. Таков закон.
      -- Но твой закон -- это не обязательно и мой закон. Или закон Горта. У нас есть возможность учиться на чужих ошибках. Слияние двух компаний даст нам гигантские преимущества.
      -- Так вот что у Горта на уме? -- Струан спрашивал себя, уж не ошибся ли он в Кулуме. Его безоглядная увлеченность Тесс и столь же безоглядное доверие к Горту станут залогом гибели "Благородного Дома" и дадут Броку и Горту все, чего они добиваются. Остается всего три месяца, а потом я уезжаю в Англию. Боже всеблагой и милосердный! -- А? -- настаивал он.
      -- Мы никогда не заговаривали об этом. Наши беседы касались торговли, кораблей, мореплавания, деятельности компаний и прочих подобных вещей. И того, как помирить вас двоих. Но слияние было бы выгодным для нас шагом, разве нет?
      -- С тобой и с Гортом -- нет. Ты уступаешь ему классом. Пока.
      -- Но когда-нибудь я с ним сравняюсь?
      -- Возможно. -- Струан закурил сигару. -- Ты в самом деле считаешь, что смог бы подчинить себе Горта?
      -- Может быть, мне и не понадобится подчинять его себе. Не больше, чем ему нужно будет подчинять себе Меня. Предположим, я женюсь на мисс Брок. У Горта останется его компания, у нас -- наша. По отдельности. Мы можем продолжать конкурировать. Но мирно. Без ненависти. -- Его голос стал жестким. -- Давай на минуту посмотрим на все глазами Тай-Пэна. У Брока есть любимая дочь. Я влюбляю ее в себя и вкрадываюсь в доверие к Горту. Женившись на ней, я просто смягчу враждебное отношение Брока ко мне и смогу выиграть время, чтобы приобрести необходимый опыт. В качестве наживки постоянно держа у них перед носом идею о слиянии наших компаний. Потом, когда буду готов, я смогу разорить их. Прекрасный и надежный план. Чума на эту девушку. Я просто использую ее -- к вящей славе "Благородного Дома".
      Струан промолчал.
      -- Неужели ты не рассмотрел бесстрастно все эти возможности? -продолжал Кулум. -- Впрочем, мне и спрашивать не надо: ведь ты слишком умен, чтобы не заметить" что я люблю ее.
      -- Да, -- сказал Струан. Он тщательно стряхнул пепел с сигары в серебряную пепельницу. -- Я, как ты говоришь, рассмотрел тебя -- и Тесс -бесстрастно.
      -- И каково же твое заключение?
      -- Что опасности, которые таит для тебя этот брак, перевешивают его преимущества.
      -- Значит, ты совершенно не одобряешь моей женитьбы на Тесс.
      -- Я не одобряю того, что ты влюблен в нее. Однако суть дела в том, что ты действительно любишь ее. Или думаешь, что любишь. И следующий вывод столь же очевиден; ты обязательно женишься на ней, если сможешь. -- Струан глубоко затянулся сигарой. -- Как ты думаешь, Брок даст вам свое благословение?
      -- Не знаю. Думаю, что нет, да поможет мне Господь.
      -- А я думаю, что даст, да поможет тебе Господь.
      -- Но ты -- нет?
      -- Я уже однажды сказал тебе: я единственный человек в целом мире, которому ты можешь доверять полностью. При условии, что ты сознательно не пойдешь против нашего дома.
      -- А ты считаешь, что этот брак вредит интересам компании?
      -- Этого я не говорил. Я лишь сказал, что ты не видишь всех опасностей. -- Струан затушил сигару и поднялся. -- Она несовершеннолетняя. Ты готов ждать ее пять лет?
      -- Да, -- ответил Кулум, внутренне ужасаясь длине этого срока. -- Да, клянусь Господом. Ты не представляешь, что она значит для меня. Она... о, она единственная девушка, которую я когда-либо смогу полюбить по-настоящему. Я никогда не передумаю, и ты не понимаешь, не можешь этого понимать. Да, я готов ждать пять лет. Я люблю ее.
      -- А она тебя любит?
      -- Не знаю. Она... кажется, я ей нравлюсь. Я молю Создателя, чтобы это было так. О Господи, что же мне делать?
      Благодарение Богу, я уже никогда не буду так молод, с теплотой подумал Струан. Теперь я знаю, что любовь -- как море: порой спокойное, порой бурное. Она бывает грозной, бывает прекрасной, таит в себе смерть и дарует жизнь. Но она никогда не бывает постоянной, все время меняется. И остается неповторимой лишь на один краткий миг в глазах вечности.
      -- Тебе ничего не нужно делать, парень. Сегодня вечером я сам поговорю с Броком.
      -- Нет, -- встревоженно запротестовал Кулум. -- Это моя жизнь. Я не хочу, чтобы ты...
      -- То, что ты намерен сделать, заставляет мою жизнь пересекаться с жизнью Брока, -- прервал его Струан. -- Я поговорю с Броком.
      -- Значит, ты поможешь мне? Струан прогнал муху с лица.
      -- А как быть с двадцатью гинеями, Кулум?
      -- Что?
      -- Деньги на мой гроб. Те двадцать монет, которые Брок оставил мне, а ты сохранил. Разве ты забыл?
      Кулум открыл было рот, чтобы сказать что-то, но передумал.
      -- Да, я забыл о них. По крайней мере, сейчас они вылетели у меня из головы. -- В глубине его глаз отразилась боль. -- Почему мне захотелось солгать тебе? Я едва не солгал. Это ужасно.
      -- Да, -- кивнул Струан, довольный тем, что Кулум прошел еще одно испытание и усвоил еще один урок.
      -- И что же с монетами?
      -- Ничего. Кроме того, что ты должен помнить о них. Это Брок. Горт еще хуже, потому что у него нет даже отцовской щедрости.
      Время близилось к полуночи.
      -- Присаживайся, Дирк, -- пригласил Брок, почесывая бороду. -- Грог, пиво или бренди?
      -- Бренди.
      -- Ну-ка, бренди, -- приказал Брок слуге, затем кивнул на накрытый стол, освещенный двумя канделябрами. -- Накладывай себе, Дирк, не стесняйся. -- Он поскреб под мышкой, покрытой струпьями от язв, которые торговцы называли между собой "потницей". -- Черт, вот проклятая погода! Как это, дьявол тебя забери, ты не мучаешься наравне с нами со всеми?
      -- Я живу Правильно, -- ответил Струан, удобно вытягивая ноги. -- Я уже миллион раз тебе говорил. Если мыться четыре раза в день, не будет никакой "потницы". Исчезнут вши, и...
      -- Это тут вовсе ни при чем, -- возразил Брок. -- Все это глупость. Противно природе, клянусь Богом. -- Он расхохотался. -- Те, кто говорят, будто ты у дьявола в помощниках состоишь, может, ближе подобрались к тому, почему у тебя все не как у людей. А? -- Он сунул слуге свою пустую серебряную кружку на полгаллона, и тот тут же наполнил ее пивом из небольшого бочонка, стоявшего у стены. Мушкеты и абордажные сабли располагались на стойках рядом. -- Но близится, близится срок, когда тебе воздается по заслугам, а, Дирк? -- Брок ткнул вниз коротким и толстым большим пальцем.
      Струан принял от слуги шарообразный хрустальный бокал и поднес бренди к носу.
      -- Воздаяние по заслугам ожидает всех нас, Тайлер.
      Струан не спешил убирать бокал от лица: аромат бренди перебивал вонь, стоявшую в комнате. Интересно, пахнет ли от Тесс так же, как от ее отца и матери, спросил он себя, и знает ли Брок о цели моего визита. Окна кабинета были плотно закрыты и не пропускали ни ночного воздуха, ни гула людских голосов на площади внизу.
      Брок крякнул, поднял наполненную кружку и жадно припал к ней. Он был одет в свой обычный сюртук из плотной шерсти, теплое белье, галстук, завязанный под самым горлом, и жилет. Его колючие глазки неодобрительно разглядывали Струана. Щотландец выглядел спокойным и могучим в своей легкой рубашке, белых брюках и коротких сапогах, рыжеватые волосы на широкой груди отливали золотом в желтом пламени свечей.
      -- Гляжу я на тебя, парень, и кажется мне, что сидишь ты словно как голый совсем. Смотреть противно.
      -- Это новая мода, Тайлер. Твое здоровье! -- Струан поднял бокал, и они выпили.
      -- К слову о дьяволе, я слышал, Морин Квэнс скрутила бедного старого Аристотеля почище прежнего. Поговаривают, что они отправляются домой со следующим отливом.
      -- Он сбежит или перережет себе горло, прежде чем это случится.
      Брок громко захохотал.
      -- Помнишь, как она нежданно-негаданно появилась тогда на балу? Я столько не смеялся с тех самых пор, как Ма защемила себе грудь в катках для белья. -- Он махнул слуге рукой, и тот исчез. -- Я слышал, ты отправил свой последний корабль.
      -- Да. Великий сезон, а?
      -- Угу. И он будет еще лучше, когда "Голубая Ведьма" первая встанет у лондонского причала. Мы получили весточку, что она на сутки впереди. -- Брок сделал несколько глубоких глотков, и на лице его тут же выступил пот. -Джефф Купер говорил, что и его последний корабль отчалил, так что Вампоа свободен.
      -- Ты останешься в Кантоне? Брок покачал головой.
      -- Мы уезжаем завтра. Сначала в Куинз Таун, пртом в Макао. Но это место мы оставим открытым, не как раньше.
      -- Лонгстафф остается. Переговоры будут продолжены здесь, я так полагаю. -- Струан почувствовал в воздухе напряженность, и его беспокойство усилилось.
      -- Ты знаешь, что здесь они все равно не завершатся. -- Брок занялся повязкой на глазу. Он поднял ее и потер изуродованную, всю в шрамах глазницу. Бечевка, годами удерживавшая повязку на месте, прорезала на его лбу тонкую красную канавку. -- Горт сказал мне, что младшенькая у Роб-ба подхватила лихорадку.
      -- Да. Наверное, он узнал это от Кулума.
      -- Ага. -- Брок отметил про себя, как резко прозвучал голос Струана. Он опять приложился к кружке и отер пену с усов тыльной стороной ладони. -Жаль, что так обернулось. Плохой йосс. -- Он выпил снова. -- Твой парень да мой сейчас ровно как старые приятели.
      -- Славно будет вновь выйти в море. -- Струан пропустил мимо ушей насмешку Брока. -- Сегодня днем я виделся с Дзин-куа и долго беседовал с ним. О лихорадке. Насколько он знает, в Квантуне никто и никогда не болел ею.
      -- Если это и взаправду малярия, нам придется несладко. -- Брок протянул руку и взял со стола цыплячью грудку. -- Угощайся. Я слышал, цены на носильщиков опять подскочили. Вообще цены на Гонконге лезут вверх, как сумасшедшие.
      -- Ну, не настолько быстро, чтобы серьезно бить нас по карману. Лихорадка пройдет.
      Брок, морщась, пошевелился всем своим огромным телом и осушил кружку.
      -- Ты хотел меня видеть, наедине? Чтобы поговорить о лихорадке?
      -- Нет, -- ответил Струан, с омерзением чувствуя, как вонь, перемешавшись с запахом стоялого пива и духов Брока, влажной пленкой оседает на его коже. -- Дело касается моего старинного обещания прийти за тобой с плеткой-девятихвосткой.
      Брок взял со стола колокольчик и яростно зазвонил. Резкий звук заметался по комнате. Когда дверь не открылась в ту же секунду, он позвонил снова.
      -- Вот чертова обезьяна, -- выругался он. -- Этот лентяй напрашивается на хороший пинок под зад. -- Брок подошел к бочке с пивом, наполнил кружку, вернулся на место и поднял глаза на Струана. И стал ждать.
      -- Ну так что? -- проговорил он после долгой паузы.
      -- Тесс Брок.
      -- А? -- Брок был поражен этим желанием Струана ускорить принятие решения, над которым он сам -- как, без сомнения, и Струан тоже -- ломал голову долгими бессонными ночами.
      -- Мой сын любит ее.
      Брок глотнул еще пива и снова вытер рот рукой.
      -- Они и виделись-то лишь однажды. На балу. Ну, потом еще были прогулки днем с Лизой и Лиллибет. Три раза.
      -- Да. Но он ее любит. Он уверен, что любит ее.
      -- Ты это точно знаешь?
      -- Да.
      -- И Что ты думаешь?
      -- Что нам лучше обговорить все это сейчас. В открытую.
      -- Почему сейчас -- подозрительно спросил Брок, лихорадочно пытаясь отыскать настоящую причину. -- Она ведь еще очень молода, как ты знаешь.
      -- Да. Но она уже достаточно выросла, чтобы выйти замуж.
      Брок задумчиво поигрывал кружкой, глядя на свое отражение в полированном серебре. Он спрашивал себя, правильно ли он разгадал намерения Струана.
      -- Так ты что же, просишь, официально просишь, руки Тесс для своего сына?
      -- Это его обязанность, а не моя -- обращаться к тебе с официальной, просьбой. Однако мы должны поговорить неофициально. До того, как это произойдет.
      -- Ну, и что ты думаешь? -- опять спросил Брок. -- Об этом союзе?
      -- Ты знаешь ответ. Я против него. Я не доверяю тебе. Я не доверяю Горту. Но у Кулума своя голова на плечах, и он вынудил меня уступить: не всегда отец может заставить сына делать то, что он хочет.
      Брок подумал о Горте. Когда он заговорил, голос его звучал надтреснуто.
      -- Коли ты так против него настроен, возьми да вколоти ему в башку немного ума-разума; а то отошли домой, пусть собирается и уматывает. Невелик труд избавиться от этого расхорохорившегося воробушка.
      -- Ты знаешь, что у меня нет выхода, -- с горечью произнес Струан. -- У тебя три сына: Горт, Морган, Том. А у меня теперь остался только Кулум. Так что, хочу я этого или нет, именно он должен будет прийти мне на смену.
      -- Есть ведь еще Робб и его сыновья, -- заметил Брок, довольный тем, что правильно прочел мысли Струана, и играя с ним теперь, как с рыбкой на крючке.
      -- Ты знаешь, что я на это отвечу. "Благородный Дом" создал я, а не Робб. А что думаешь ты сам, а?
      Брок не спеша выпил кружку до дна. Он опять позвонил в колокольчик. И опять никто не явился.
      -- Я этой образине все кишки выпущу и наделаю из них подвязок! -- Он встал с кресла и подставил кружку к бочонку. -- Я тоже против этого брака, -- грубо сказал он и увидел, как на лице Струана промелькнуло изумление. -Но даже и так, -- добавил Брок, -- я приму твоего сына, когда он обратится ко мне.
      -- Я так и думал, клянусь Богом! -- Струан вскочил, сжав кулаки.
      -- Ее приданое будет самым богатым во всей Азии. Они поженятся в будущем году.
      -- Раньше я увижу тебя в аду! Оба великана зловеще надвинулись друг на друга. Брок впился взглядом в суровое лицо шотландца, которое впервые увидел тридцать лет назад; оно дышало все той же неиссякаемой жизненной силой. Опять он уловил в нем то неопределимое нечто, которое заставляло все его существо так яростно восставать против Струана. Господи ты Боже мой, вскипел он, я не могу постичь, почему Ты поставил этого дьявола на моем пути. Одно я знаю: Ты сделал это затем, чтобы он был сокрушен в честном поединке, а не ударом ножа в спину, как следовало бы.
      -- Это будет потом, Дирк, -- проговорил он. -- Сначала они поженятся, честь по чести. Ты и в самом деле загнан в угол. Не моими стараниями, о чем я только жалею, и я не собираюсь тыкать тебя лицом в твой дурной йосс. Но я тут много думал -- как и ты -- о них двоих и о нас, и я полагаю, так будет лучше всего для них и лучше всего для нас.
      -- Я знаю, что у тебя на уме. И у Горта.
      -- Кому дано знать будущее, Дирк? Может статься, в будущем наши компании объединятся.
      -- Только не пока я жив.
      -- С другой стороны, может, никакого объединения и не будет. Ты останешься при своем, а мы -- при нашем.
      -- Тебе не удастся захватить и уничтожить "Благородный Дом", уцепившись за женскую юбку!
      -- А теперь послушай-ка меня, клянусь Богом! -- взорвался Брок. -- Ты сам завел этот разговор! Ты хотел поговорить в открытую, и я еще не закончил. Поэтому ты будешь слушать, клянусь Богом! Если только ты не окончательно растерял свое мужество, как растерял учтивость, а заодно с нею и мозги.
      -- Хорошо, Тайлер. -- Струан налил себе еще бренди. -- Говори, что хочешь сказать.
      Брок слегка расслабился, вновь опустился в кресло и отпил из кружки несколько больших глотков.
      -- Я ненавижу тебя и всегда буду ненавидеть. И доверяю тебе не больше, чем ты мне. Я смертельно устал убивать, но, клянусь Господом нашим Иисусом Христом, я убью тебя в тот день, когда увижу, что ты вышел против меня с плетью в руке. Но не я начну эту драку. Нет. Я не хочу тебя убивать, просто сокрушить, и чтобы все по-честному. Но я тут думал, что, может, молодым удастся поправить то, чего мы... что невозможно для нас. Вот я и решил, пусть будет то, чему суждено быть. Если будет слияние, пусть будет слияние. Это уж они сами решат -- не ты и не я. Если не будет слияния -- опять же, это их личное дело. Что бы они ни сделали, они это сделают сами. Без нас. Поэтому я я говорю, что брак этот -- дело хорошее.
      Струан допил свой бренди и со стуком поставил бокал на стол.
      -- Вот уж не думал, что ты окажешься таким трусом, чтобы использовать Тесс, когда тебе все это не по душе так же, как и мне.
      Брок пристально посмотрел на него в ответ, на этот раз уже без злобы,
      -- Я не использую Тесс, Дирк. Как перед рогом клянусь. Она любит Кулума, и это истинная правда. Только поэтому я и разговариваю с, тобой вот так. Мы оба оказались в ловушке. Давай назовем все своими именами. Она как Джульетта для твоего Ромео; да, клянусь Богом, и как раз этого-то я и боюсь. Да и ты тоже, если уж на то пошло. Я не хочу, чтобы моя Тесс кончила свои дни на мраморной плите в склепе только потому, что я ненавижу тебя. Она любит его. Я думаю прежде всего о ней!
      -- Я этому не верю,
      -- Я тоже, клянусь Богом! Но Лиза мне уже полдюжины писем прислала про Тесс. Она пишет, что Тесс только мечтает да вздыхает, все вспоминает бал, но говорит при этом только про Кулума. И Тесс писала раз шестнадцать, если не больше, про то, что Кулум сказал, а чего не говорил, что она сказала Кулуму, да как он посмотрел на нее, да что сказал в ответ -- и так всю дорогу, пока у меня пар из ушей не повалит. О, она его любит, тут и думать нечего.
      -- Это лишь детское увлечение. Оно ничего не значит.
      -- Клянусь Господом, до чего ты каменный человек, с тобой просто невозможно нормально разговаривать. Ты ошибаешься, Дирк. -- Брок вдруг почувствовал себя постаревшим и очень усталым. Ему захотелось скорее покончить с этим.
      -- Не будь бала, этого никогда бы не случилось. Ты выбрал ее вести первый танец. Ты выбрал ее победительницей конкурса. Ты...
      -- Я не выбирал! Выбор сделал сам Сергеев, я здесь ни при чем!
      -- Это правда, клянусь Господом?
      -- Да.
      Брок пристально посмотрел на Струана.
      -- Тогда, может статься, это была рука Господа. Платье Тесс не было самым красивым на балу. Я знаю это, и все это знают, кроме Тесс и Кулума. -Он допил свою кружку и поставил ее на стол. -- Я делаю тебе предложение: ты не любишь Кулума так, как я люблю Тесс, но обещай им попутный ветер, открытое море и безопасную гавань, и я сделаю то же самое, Мальчишка заслуживает этого -- он спас твою шею в нашем споре о круглом холме, потому что, Христом клянусь, я задушил бы тебя ценой на том аукционе. Если тебе нужна схватка со мной -- только скажи. Если я найду способ разорить тебя, чтоб по всем правилам, Богом клянусь, я обязательно сделаю это. Но не с ними двумя, Обещай им попутный ветер, открытое море и безопасную гавань, обещай, как перед Богом, ну?
      Брок протянул руку.
      Голос Струана проскрежетал, как острие ножа по металлу:
      -- Я пожму тебе руку в отношении Кулума и Тесс. Но не Горта.
      От того, как Струан произнес имя Горта, у Врока похолодело внутри. Но он не убрал руки, хотя и знал, что это соглашение таит в себе немало опасностей. Опасностей для него.
      Они крепко пожали друг другу руки.
      -- Мы выпьем еще по одной, чтобы скрепить все, как полагается, -сказал Брок, -- потом можешь убираться ко всем чертям из моего дома. -- Он взял колокольчик, потряс им в третий раз и, когда никто не явился на зов, с размаху швырнул его в стену. -- Ли Танг! -- проревел он.
      Его голос странным гулким эхом прокатился по Дому.
      Послышался частый стук шагов, торопливо взбегавших по огромной лестнице, и в дверях появилось испуганное лицо португальского клерка:
      -- Слуги все исчезли, сеньор. Я нигде не могу их найти,
      Струан метнулся к окну. Уличные торговцы, лавочники, зеваки, нищие беззвучно покидали площадь. Группы торговцев в английском саду стояли неподвижно, как статуи, прислушиваясь и наблюдая.
      Струан повернулся и бросился к мушкетам, он и Брок оказались у оружейной стойки вместе, в одно и то же мгновение.
      -- Собери всех внизу! -- прокричал Брок клерку.
      -- В мою факторию, Тайлер. Бей тревогу, -- сказал Струан и в следящий момент был уже за дверью.
      В течение часа все торговцы и их клерки набились в факторию Струана и заняли английский сад, который служил ей передним двором. Отряд из пятидесяти солдат вооружился и встал в боевом порядке у ворот. Их офицеру, капитану Оксфорду, ловкому, подтянутому человеку с пушком светлых усов на губе, едва исполнилось двадцать.
      Струан, Брок и Лонгстафф стояли посередине сада. Джефф Купер и Сергеев держались рядом. Ночь была влажной, жаркой, гнетущей.
      -- Вам лучше отдать приказ о немедленной эвакуации, ваше превосходительство, -- посоветовал Струан.
      -- Да, -- поддержал его Брок.
      -- Не стоит торопить события, джентльмены, -- возразил Лонгстафф. -Такое случалось и раньше, ну?
      -- Случалось. Но мы всегда получали какое-то предупреждение от Ко-хонга или от мандаринов. Это никогда не было так неожиданно. -- Струан напряженно вслушивался
      в темноту, в то время как его глаза считали лорки, стоявшие у причала. Хватит на всех, подумал он. -- Что-то не нравится мне эта ночь.
      -- И мне тоже, клянусь Богом! -- Брок свирепо сплюнул. -- На воду надо выходить, говорю я.
      -- Но вы, конечно, не думаете, что существует какая-то реальная опасность? -- спросил Лонгстафф.
      -- Не знаю, ваше превосходительство. Но что-то подсказывает мне, что нужно отсюда убираться, -- сказал Струан. -- Или, по крайней мере, перейти на лорки и встать на рейде. Торговый сезон окончен, так что мы можем оставаться здесь или уезжать по собственному желанию.
      --- Но они же не осмелятся напасть на нас, -- презрительно фыркнул Лонгстафф. -- Зачем им это нужно? Что они этим выигрывают? Переговоры продвигаются успешно. Все это просто смешно.
      -- Я лишь предлагаю применить на практике то, о чем вы сами постоянно говорите, ваше превосходительство: что лучше быть готовым к любой неожиданности.
      Лонгстафф апатичным жестом подозвал к себе офицера:
      -- Разделите ваших людей на три отряда. Выставьте охрану у восточного и западного входов и на Хог Стрит. Препятствуйте любому проникновению на площадь до получения дальнейших распоряжений.
      -- Есть, сэр.
      Струан увидел Кулума, стоявшего у фонаря вместе с Горацио и Гортом. Горт объяснял Кулуму, как заряжается мушкет, и юноша внимательно его слушал. Рядом с Кулумом Горт казался огромным, полным жизненной энергии и силы. Струан отвел глаза и заметил Маусса, беседовавшего в тени деревьев с высоким китайцем, которого Струан видел впервые. Заинтересовавшись, Струан подошел к ним.
      -- Ты слышал что-нибудь, Вольфганг?
      -- Нет, Тай-Пэн. Никаких слухов, ничего абсолютно. И Горацио тоже ничего не знает. Gott im Himmel, я не понимаю, что все это значит.
      Струан, слушая его, внимательно разглядывал китайца. Тот был одет, как крестьянин, в грязные штаны и рубашку. На вид ему можно было дать лет тридцать с небольшим. Его живые, полускрытые тяжелыми веками глаза с неменьшим любопытством изучали Струана.
      -- Кто он? -- спросил Струан у Маусса.
      -- Хун Хсу Чьюн, -- ответил Вольфганг с большой гордостью. -- Он -хакка. И он христианин, Тай-Пэн. Я сам крестил его. Он лучший из всех, что были у меня, Тай-Пэн. Блестящий ум, пытливый и прилежный, и при этом он простой крестьянин. Наконец-то я обратил человека, который готов нести другим слово Божье -- и помогать мне в трудах Его.
      -- Тебе лучше отослать его отсюда. Если дело обернется бедой и мандарины схватят его вместе с нами, у тебя будет одним обращенным меньше.
      -- Я уже говорил ему об этом, но он ответил: "Пути Господни нам неведомы, и те, у кого Бог в душе, не поворачиваются спиной к язычникам". Не волнуйтесь. Господь охранит его, а я буду присматривать за ним со своей стороны -- даже ценой собственной жизни.
      Струан коротко кивнул и вернулся к Лонгстаффу и Броку.
      -- Как хотите, а я отправляюсь на борт! -- сказал Брок.
      -- Тайлер, пошли Горта с его людьми для усиления солдат вон там. -Струан показал рукой на темнеющий провал Хог, Стрит. -- Я возьму на себя восточный вход и прикрою тебя, если начнутся неприятности. Ты можешь отступить сюда.
      -- Ты за своими людьми присматривай, -- ответил Брок. -- А уж о моих я как-нибудь сам позабочусь. Ты тут не главнокомандующий, клянусь Богом. -- Он махнул рукой Горту: -- Пойдешь со мной. Алмейда, ты и остальные клерки, забирайте книги и живо на борт. -- Брок со своим отрядом вышел из сада, и они двинулись через площадь.
      -- Кулум!
      -- Да, Тай-Пэн.
      -- Забери все из сейфа и перебирайся на лорку.
      -- Хорошо. -- Кулум понизил голос: -- Ты говорил с Броком?
      -- Да. Не сейчас, парень. Торопись. Потом поговорим.
      -- Что он сказал: "да" или "нет"?
      Струан чувствовал, что другие смотрят на него, и хотя ему очень хотелось рассказать Кулуму о разговоре с Броком, сад был для этого неподходящим местом. -- Смерть господня, ты будешь наконец делать то, что тебе говорят?
      -- Я хочу знать, -- ответил Кулум, и его глаза вспыхнули.
      -- Я не собираюсь обсуждать твои проблемы сейчас. Делай, что велено! -Струан зашагал к дверям фактории. Его остановил Джефф Купер.
      -- Зачем так сразу уезжать? К чему вся эта спешка, Тай-Пэн? -- спросил он.
      -- Простая осторожность, Джефф. У вас есть лорка?
      -- Да.
      -- Если все ваши люди на ней не поместятся, я буду рад взять их с собой. -- Струан перевел взгляд на Сергеева: -- С реки открывается очень красивый вид, ваше высочество, если вы пожелаете присоединиться к нам.
      -- Вы всегда убегаете, когда площадь пустеет и исчезают слуги?
      -- Только когда возникает такое желание. -- Струан повернулся и протиснулся сквозь плотную толпу людей. -- Вар-гаш, доставьте все книги на борт и всех клерков. При оружии.
      -- Слушаюсь, сеньор.
      Другие торговцы, увидев, что Струан и Брок серьезно готовятся к немедленному отъезду, заторопились к своим факториям, собрали бухгалтерские книги, коносаменты и другие бумаги, подтверждавшие объем их операций за сезон -- то есть обеспечивавшие их будущее -- и начали переносить все это на свои лодки. Сокровищ, о которых следовало бы особенно беспокоиться, почти не было, поскольку большинство сделок оплачивалось переводными векселями, -- а Брок и Струан уже успели отправить свое серебро на Гонконг.
      Лонгстафф перебрал бумаги на своем рабочем столе, уложил шифровальные книги и секретные документы в вализу и присоединился к Сергееву в саду.
      -- Вы уже собрались, ваше высочество?
      -- О, у меня с собой нет ничего, заслуживающего особого внимания. Признаться, я нахожу все это довольно любопытным. Опасность либо есть, либо ее нет. Если опасность есть, то почему здесь нет ваших войск? Если ее нет, то зачем удирать?
      Лонгстафф рассмеялся
      -- Образ мыслей язычников, мой дорогой сэр, весьма отличается от образа мыслей цивилизованного человека. Правительство Ее Величества вот уже более века изучает его в непосредственном контакте. Поэтому мы знаем теперь, что можно ожидать от китайцев и как следует вести с ними дела. Разумеется, -сухо добавил он, -- нас не интересует захват их территории -- только мирная торговля. Хотя мы и считаем этот регион исключительно британской сферой влияния.
      Струан проверял содержимое сейфа, чтобы удостовериться, что все важные бумаги отправлены на борт.
      -- Я уже сделал это, -- сказал Кулум, стремительно входя в комнату и захлопывая за собой дверь. -- Ну, так каков же был ответ, черт побери?
      -- Ты помолвлен, -- мягко ответил Струан, -- черт побери. Кулум остолбенело уставился на него, лишившись дара речи.
      -- Брок в восторге от того, что ты станешь его зятем. Вы сможете пожениться в будущем году.
      -- Брок сказал "да"?