Некоторые зовут его просто "Хун Мун" или "Хун Тонг", "тонг" как раз и означает "тайное братство". -- Он остановился, чтобы собраться с мыслями. -- В любом случае, эти люди являются анархистами самого злобного толка. Воры, пираты, бунтовщики. Вот уже несколько столетий власти пытаются покончить с ними, но безуспешно. В Южном Китае, предположительно, около миллиона членов братства. Они организованы в ложи, и их церемонии посвящения отличаются особым варварством. Они разжигают восстания под любым предлогом и живут за счет страха, внушаемого ими своим же братьям. Они требуют со всех деньги за "покровительство". Каждая проститутка, купец, крестьянин, землевладелец, кули -- все без исключения должны платить им мзду. Если кто-то отказывается платить, следует быстрая расправа: смерть или увечье. Каждый член братства платит взносы -- весьма похоже на тред-юнионы. Где бы ни возникало недовольство, тонг раздувает его искорку в пожар восстания. Это фанатики. Они насилуют, пытают, они распространяются подобно чуме.
      -- Вы когда-нибудь слышали о китайских тайных обществах? -- спросил у него Сгруан. -- До того, как о них упомянул Чинь-со?
      -- Нет, сэр.
      -- Анархисты -- дьяволы во плоти, тут и спорить нечего -- встревоженно сказал Брок. -- Это как раз такая чертовщина, на которую китаезы должны быть падки.
      Лонгстафф подтолкнул через стол небольшой красный треугольный флажок. На нем были изображены два китайских иероглифа.
      -- Наместник сказал, что треугольник -- их неизменный символ. Иероглифы на флажке означают "Гонконг". Как бы там ни было, мы столкнулись со сложной проблемой, зто несомненно. Чинь-со хочет послать в Тай Пинь Шан "знаменосцев" и мандаринов, чтобы они прошлись по нему мечом.
      -- Вы не дали согласия? -- звенящим от напряжения голосом произнес Струан.
      -- Боже милостивый, нет. Клянусь Создателем, мы не потерпим никакого вмешательства на нашем острове. Я заверил его, что мы не позволим анархистам прикрываться нашим флагом и в ближайшее время решим эту проблему своими силами. Итак, что же нам следует предпринять?
      -- Выбросить туземцев ко всем чертям с Гонконга, и делу конец, -предложил адмирал.
      -- Это невозможно, сэр, -- возразил Струан. -- И это не послужит нам на пользу.
      -- Верно, -- кивнул Брок. -- Нам не обойтись без работников, носильщиков и слуг. Китаезы на острове нужны нам, и от этого никуда не денешься.
      -- Есть очень простое решение, -- сказал генерал, беря понюшку табаку. Это был быкоподобный, седовласый человек с красным, изрядно поношенным лицом. -- Издайте приказ, что любой, кто принадлежит к этому... как его, тонгу... будет повешен. -- Он раскатисто чихнул. -- Я прослежу за выполнением такого приказа.
      -- Вы не можете повесить китайца, милорд, только за то, что он хочет ниспровергнуть династию иностранного государства. Это противоречит английскому закону, -- заметил Струан.
      -- Иностранная там династия или нет, -- вставил адмирал, -- потакание бунтовщикам против императора "дружественной державы", -- а она будет дружественной, и очень скоро, клянусь Богом, если нам дадут возможность выполнить то, зачем мы были посланы сюда правительством, -- противоречит международному праву. И законам Англии. Возьмите, к примеру, этот чартистский сброд.
      -- Мы не вешаем их за то, что они чартисты. Веревки они заслуживают только тогда, когда поднимают восстания или нарушают закон, и это правильно! -- Струан в упор смотрел на адмирала. -- Английский закон гласит, что человек имеет право на свободу слова. И может свободно примыкать к любым политическим партиям.
      -- Но не к партиям, которые подбивают народ к открытому неповиновению! -- гневно возразил генерал. -- Вы одобряете неповиновение законной власти?
      -- Ваш вопрос настолько смешон, что я даже не считаю нужным отвечать на него.
      -- Джентльмены, джентльмены,-- вмешался Лонгстафф. -- Разумеется, мы не можем вешать вс якого, кто является... э... ну, не важно, как их там зовут. Но в равной степени мы не можем допустить и того, чтобы Гонконг кишел анархистами, ну? Или заразился этими чертовыми тред-юнионистскими идеями.
      -- Все это может оказаться просто выдумкой Чинь-со, чтобы сбить нас с толку. -- Струан повернулся к Броку: -- Ты когда-нибудь слышал об этих тонгах?
      -- Нет. Но я вот тут подумал, раз эти трианги выжимают деньги изо всех и каждого, значит они выжимают деньги и из купцов и скоро примутся за нас.
      Генерал раздраженным щелчком сбил несуществующую пылинку со своего безукоризненного алого мундира.
      -- Все это совершенно очевидно должно находиться в ведении военных, ваше превосходительство. Почему вам не издать постановление, объявляющее этот сброд вне закона? Все остальное мы возьмем на себя. То есть применим ту тактику, которую опробовали в Индии. Предложим награду за информацию. Дикарям достаточно услышать звон монеты, и они тут же выдадут всех своих противников, особенно политических. Мы публично казним первую дюжину, и потом у вас не будет никаких хлопот.
      -- Индийские правила здесь не годятся, -- сказал Струан.
      -- У вас нет опыта в управлении колонией, мой дорогой сэр, поэтому вы едва ли могли составить себе мнение на этот счет. Дикари есть дикари, и толковать тут не о чем. -- Генерал повернулся к Лонгстаффу. -- Военные решат эту проблему без труда, сэр. Поскольку Гонконг вскоре станет нашим постоянным военным лагерем, мы с полным правом сможем этим заняться. Издайте указ, который поставит их вне закона, и мы проследим, чтобы справедливость восторжествовала.
      Адмирал фыркнул.
      -- Я тысячу раз говорил, что Гонконг должен подпадать под юрисдикцию королевского военно-морского флота. Если мы не установим контроль за морскими путями, Гонконгу конец. Следовательно, значение флота первостепенно. Всем этим следует заниматься нам и никому другому.
      -- Исход кампаний решают армии, адмирал, как я уже не раз указывал. Именно сухопутные сражения кладут конец войнам. Конечно, наши военные моряки уничтожили флот Бонапарта и заставили Францию голодать. Но ставить окончательную точку в этом конфликте пришлось все-таки нам. Что мы и сделали при Ватерлоо.
      -- Без Трафальгара не было бы никакого Ватерлоо.
      -- Это спорный вопрос, мой дорогой адмирал. Однако давайте вернемся к Азии. Очень скоро нам на пятки сядут и французы, и голландцы, и испанцы, и русские, покушаясь на наше законное право господствовать в этой части света. Да, вы в состоянии контролировать морские пути и, благодарение Богу, контролируете их, но до тех пор, пока Гонконг не станет неприступным в военном отношении, Англия будет лишена надежной базы для защиты своих флотов и плацдарма для выступления против противника.
      -- Главное предназначение Гонконга, милорд, заключается в том, чтобы быть центром торговли со всей Азией, -- вмешался Струан.
      -- О, я понимаю важность торговли, любезнейший, -- язвительно ответил генерал. -- Но мы сейчас обсуждаем стратегию, и вас это вряд ли касается.
      -- Не будь торговли, -- заговорил Брок, и его лицо побагровело, -- ни к чему были бы ни армии, ни флоты.
      -- Ерунда, любезнейший. Да будет вам известно...
      -- Стратегия это или нет, -- громко прервал его Струан, -- но Гонконг -- прежде всего колония, и как таковая находится в ведении министра иностранных дел, так что определяться все это будет Короной. Его превосходительство вел в этом вопросе мудрую политику, и, я уверен, он считает, что и королевский флот, и солдаты Ее Величества сыграют важнейшую роль в будущем Гонконга. А будущее этого острова как удобного дока для кораблей королевского флота, неприступной военной крепости и центра торговли, -- он незаметно пнул Брока под столом, -- а также как свободного порта, -- будущее его обеспечено. Брок подавил гримасу и быстро добавил:
      -- Верно, верно, так и есть! Свободный порт принесет огромные доходы Короне, это уж будьте уверены. И даст деньги на строительство лучших доков и лучших казарм в мире. Его превосходительство свято печется о всех ваших интересах, джентельмены. Армия крайне важна... и королевский флот. А открытый порт все повернет как раз к полному вашему удовольствию. И больше всего к удовольствию королевы, да благословит ее Господь.
      -- Совершенно верно, мистер Брок, -- сказал Лонгстафф. -- Разумеется, нам нужны и флот, и армия. Торговля -- это основа жизненной силы Англии, и свободная торговля -- дело ближайшего будущего. Процветание Гонконга послужит интересам всех нас в равной степени.
      -- Его превосходительство желает открыть Азию для всех цивилизованных народов, никому не оказывая предпочтения, -- сказал Струан, подбирая слова с осторожностью. -- Как же лучше это сделать, чем через открытый порт, охраняемый цветом вооруженных сил Короны.
      -- Я не одобряю планов, которые позволят иностранцам жиреть за наш счет, -- резко ответил адмирал, и Струан улыбнулся про себя: рыбка проглотила наживку. -- Мы ведем войны, выигрываем их, а потом начинаем новые, потому что мир, который заключают краснобаи в штатском, всегда оказывается с гнильцой. Чума на иностранцев, таково мое слово.
      -- Похвальное высказывание, адмирал, -- столь же резко ответил Лонгстафф, -- но не слишком полезное для дел практических. Что же касается "краснобаев в штатском", го нам очень и очень повезло, что дипломаты ставят себе целью заглядывать на много лет вперед. Война, в конце концов, всего лишь длинная рука дипломатии. Когда другие средства не дают результата.
      -- А здесь дипломатия как раз и не дала результата, -- сказал генерал, -- поэтому, чем скорее мы высадимся в Китае крупными силами и установим английский закон и порядок по всей стране, тем лучше.
      -- Дипломатия дает самые реальные результаты, мой дорогой генерал. Переговоры продвигаются успешно и ведутся с большой осмотрительностью. И в Китае, к вашему сведению, триста миллионов китайцев.
      -- Один английский штык, сэр, стоит тысячи китайских копий. Черт возьми, мы управляем Индией с горсткой людей, то же самое мы можем делать и здесь -- и вы только посмотрите, сколько пользы принесло наше правление этим дикарям, а? Явить им наш флаг во всей силе -- вот что нужно сделать. Безотлагательно.
      -- Китай -- это один народ, милорд, -- заметил Струан. -- А не десятки, как в Индии. Здесь не применимы те же правила.
      -- Не будь морские пути безопасными, армия потеряла бы Индию за неделю, -- вставил адмирал.
      -- Смешно! Господи, да мы могли бы...
      -- Джентльмены, джентльмены, -- устало проговорил Лонгстафф, -- мы обсуждаем проблему анархистов. Итак, что посоветуете вы, адмирал?
      -- Вышвырнуть всех туземцев с острова. Если вам нужны рабочие руки, отберите тысячу или две тысячи -- сколько вам понадобится -- и вышлите всех остальных.
      -- Вы, милорд?
      -- Я уже изложил свою точку зрения, сэр.
      -- Да. Мистер Брок?
      -- Я согласен с вами, превосходительство, чтобы Гонконг был свободным портом и что китаезы нам нужны, и мы должны сами разобраться с этими триангами. Я согласен с генералом: вешать любого из этих триангов, кто будет сеять смуту. И с адмиралом: что нам на острове никаких тайных заговоров против императора не надобно. Поставьте их вне закона, да. И я согласен с тобой, Дирк, что это не по закону вешать их, если они ведут себя вроде как мирно. Но любого крикуна, которого поймают как грйанга, выпороть, заклеймить и вышвырнуть с острова навсегда.
      -- Дирк?
      -- Я согласен с мистером Броком. Только без бичевания и клейма. Это под стать мрачному средневековью.
      -- Из того, что я узнал об этих язычниках, -- презрительно произнес генерал, -- ясно, что они и живут в средневековье. Разумеется, они должны быть наказаны, если принадлежат к группировке, объявленной вне закона. Плеть -- самый обычный вид наказания. Установите экзекуцию в пятьдесят ударов. И клеймение на щеке также является законным и правильным английским наказанием за некоторые преступления. Так что пусть получают и клеймо. Но лучше повесить первую дюжину, которая попадет нам в руки, и тогда остальные растворятся в воздухе, как дервиши.
      -- Заклеймите их навечно, -- гневно заговорил Струан, -- и вы отнимете у них всякую возможность стать в будущем законопослушными гражданами.
      -- Законопослушные граждане не вступают в тайные анархистские общества, мой любезный сэр, -- сказал генерал. -- Но, опять же, только джентльмен способен понять ценность моего совета.
      Кровь бросилась Струану в лицо.
      -- В следующий раз, когда вы позволите себе подобное замечание, милорд, я пришлю вам секундантов с вызовом, и вы закончите свой бренный путь с пулей между глаз.
      Наступило жуткое молчание С белым от шока лицом Лошстафф забарабанил кулаком по столу.
      -- Я запрещаю вам обоим продолжать дальше этот разговор! Запрещаю -- Он достал кружевной платок и вытер внезапно выступивший на лбу пот. В пересохшем рту горчило.
      -- Я вполне согласен с вами, ваше превосходительство, -- сказал генерал. -- И я предлагаю, чтобы эгу проблему в дальнейшем решали только представители власти: вам, вместе с адмиралом и мною, следует заниматься такими вопросами. Они не... они лежат вне компетенции торговых людей.
      -- Вы так надули грудь, милорд генерал, -- сказал Брок, -- что если вас угораздит пустить ветры здесь, в Кантоне, этим ураганом снесет ворота лондонского Тауэра!
      -- Мистер Брок! -- начал Лонгет афф. -- Вы не .. Генерал вскочил на ноги.
      -- Я буду благодарен вам, мой любезный сэр, если вы оставите при себе замечания такого рода.
      -- Я вам не любезный сэр. Я Китайский торговец, клянусь Богом, и чем скорее вы это усвоите, тем лучше. Навсегда ушло то время, когда людям вроде меня приходилось лизать вам задницу из-за какого-то чертова титула, который, как пить дать, был дарован сначала королевской шлюхе или королевскому ублюдку или вообще куплен ударом ножа в спину монарха.
      -- Клянусь Господом, я требую удовлетворения. Мои секунданты будут у вас сегодня же.
      -- Ничего подобного не случится, милорд, -- отрезал Лонг-стафф, стукнув ладонью по столу. -- Если между вами что-нибудь произойдет, я вышлю вас обоих под стражей в Англию, и вам придется отвечать перед Тайным Советом. Я представляю в Азии Ее Величество, и я здесь закон. Чертнязьми, это никуда не годится. Вы немедленно извинитесь друг перед другом! Я вам приказываю.
      Адмирал скрыл довольную усмешку. Горацио ошеломлен-но переводил взгляд с одного лица на другое. Брок понимал, что Лонгстафф наделен достаточной властью, чтобы исполнить свою угрозу, и ему совсем не была нужна дуэль с генералом. К тому же он злился на себя за го, что не сумел сдержаться и затеял открытую ссору.
      -- Я приношу свои извинения, милорд. За то, что назвал вас старым п...дуном.
      -- А я приношу извинения, потому что мне приказано это сделать.
      -- Я думаю, мы закончим на этом сегодняшнюю встречу, -- сказал Лонгстафф, испытывая огромное облегчение. -- Да. Благодарю вас за ваши советы, джентльмены. Мы пока отложим принятие окончательного решения. Всем нам нужно время, чтобы обдумать все это, ну?
      Генерал надел свою медвежью шапку, отдал честь и направился к двери, позвякивая саблей и шпорами.
      -- О, кстати, генерал, -- самым обычным тоном заметил Струан. -- Я слышал, военный флот вызвал армию на боксерский поединок.
      -- Генерал тут же остановился, держась за ручку двери, и весь встрепенулся, словно петух, вспомнив те замечания, которые адмирал намеренно ронял при всяком удобном случае в адрес его солдат.
      -- Да. Боюсь только, смотреть будет особенно не на что.
      -- Почему же, генерал? -- сердито спросил адмирал, вспомнив замечания, которые лорд Рутледж-Корнхилл при всяком удобном случае ронял в адрес его морских волков.
      -- Потому что, я бы сказал, наш человек выиграет бой, милорд. Без большого труда.
      -- А почему бы не устроить матч в день бала? -- предложил Струан. -- Мы почтем это за честь и будем рады назначить приз победителю. Скажем, пятьдесят гиней.
      -- Это очень щедро, Струан, но я не думаю, что армия успеет подготовиться к этому времени.
      -- В день бала, клянусь Господом, -- кивнул генерал, побагровев. -Ставлю сто гиней на нашего бойца!
      -- Идет, -- одновременно ответили адмирал и Брок.
      -- По сотне с каждым из вас! -- Генерал круто повернулся на каблуках и вышел.
      Лонгстафф налил себе шерри.
      -- Адмирал?
      -- Нет, благодарю вас, сэр. Думаю, мне пора на корабль. Адмирал взял свою саблю, кивнул Струану и Броку, отдал честь и удалился.
      -- Шерри, джентльмены? Горацио, будьте добры, поухаживайте за гостями.
      -- Разумеется, ваше превосходительство, -- ответил Горацио, радуясь возможности хоть чем-то занять руки.
      -- Благодарствуйте. -- Брок осушил бокал и снова протянул его Горацио. -- Вот это здорово, напиток так напиток. Прекрасный у вас вкус, наше превосходительство. А, что скажешь, Дирк, дружище?
      -- Я в самом деле должен сделать вам выговор, мистер Брок. С вашей стороны было непростительно говорить такие вещи. Лорд...
      -- Да, сэр, -- ответил Брок, изображая искреннее раскаяние. -- Вы были правы. Я действительно виноват. Нам всем повезло, что вы занимаете этот пост. Когда вы издадите постановление насчет свободного порта?
      -- Ну... э... тут мы пока можем не спешить. Сначала нужно разобраться с этими проклятыми анархистами.
      -- А почему не решить обе проблемы одновременно? -- предложил Струан. -- Сразу, как только вы вернетесь на Гонконг. Почему не дать нашим новым британским подданным -- китайцам право не отвечать за вину, если она не доказана. Высылайте их, но давайте не будем начинать с плетей и клейма. Это справедливо, а, Тайлер?
      -- Ну, раз ты так считаешь, и его превосходительство согласны... -великодушно ответил Брок. Такой торговли, как в этом году, он еще не видел. "Серая Ведьма" уже давно в пути, и пока держит первенство. Строительство в Счастливой Долине идет полным ходом. Между Струаном и Кулумом установилась открытая вражда. А теперь еще и Гонконг должен стать открытым портом. Да, Дирк, приятель, в упоении говорил он себе, ты еще на многое годишься. Хитрец ты хоть куда, ничего не скажешь Свободный порт поправит все, что ты тут нагородил. А через пару годков наши пароходы сделают тебя банкротом. -- Да, -- добавил он, -- если вы оба согласны. Только скоро вам все равно придется и сечь, и клеймить.
      -- Я от души надеюсь, что нет, -- сказал Лонгстафф. -- Отвратительное это дело. Однако, как бы там ни было, закон должен действовать, а преступники -- получать по заслугам. Прекрасное решение, джентльмены, проблема этих... как вы их называете, мистер Брок? Ах да, Триад. В будущем мы так и будем называть их -- Триады. Горацио, подготовьте список иероглифов с названиями тонга, которые передал нам Чинь-со, и мы обнародуем его вместе с постановлением. А сейчас запишите, пока я не забыл, следующее: "Все вышеперечисленные тонги объявляются вне закона и в дальнейшем будут именоваться одним общим названием "Триады". Наказанием за принадлежность к Триадам станет немедленная высылка и передача китайским властям. Виновные в подстрекательстве к открытому бунту против правительства Ее Британского Величества -- или против Его Высочества императора Китая -- будут повешены".
      Глава 2
      Деревня Абердин лежала, погруженная во мрак и тишину, свет полной луны размывал очертания лачуг во влажном воздухе. Улицы были пустынны, двери домов крепко заперты. В спокойной грязной воде у берега неподвижно застыли на привязи сотни сампанов. И хотя стояли они так же тесно, как и хижины, на них не было заметно никакого движения и оттуда не доносилось ни звука.
      Струан ждал в условленном месте, сразу за деревней, там, где тропинка разветвлялась надвое рядом с колодцем. Колодец был обложен камнями, и Струан пристроил на них три фонаря. Он был один, его золотые часы-луковица показывали, что назначенное время почти наступило. Он попытался угадать, откуда появится Ву Квок и его люди: из деревни, из сампанов или со стороны пустынных холмов. Или с моря.
      Он устремил в море пристальный взгляд. Его глаза не уловили никакого движения, только волны лениво перекатывались. Где-то гам, в непроглядной гьме, двигался в кругой бейдевинд его клипер "Китайское Облако" с командой, стоящей по боевым местам. Корабль находился слишком далеко, чтобы с него можно было наблюдать за Струаном, но достаточно близко, чтобы видеть зажженные фонари Струан приказал, что если фонари вдруг погаснут, команда должна сесть в лодки и высадиться на берег с мушкетами и абордажными саблями.
      Приглушенные голоса тех нескольких матросов, которых он взял с собой, доносились с пляжа. Они ждали его у двух катеров и тоже следили за фонарями, вооруженные и готовые по первому знаку прийти к нему на выручку. Он прислушался, но не смог разобрать, о чем они говорили. Я чувствовал бы себя спокойнее, будь я здесь один, сказал он себе. В таком деле мне вовсе ни к чему лишние пары глаз. Но высадиться на берег без охраны было бы верхом глупости. Хуже того, это означало бы испытывать свой йосс. Да. Струан замер. Тишину деревни нарушило ворчание собаки. Он прислушался и напряг зрение, пытаясь разглядеть в темноте движущиеся тени. Но не увидел ни одной и понял, что собака просто рыскала по улицам в поисках пищи. Он прислонился к колодцу и постарался расслабиться, довольный, что опять вернулся на остров. Успокоенный тем, что Мэй-мэй и дети были теперь в безопасности в доме, который построили для них в Счастливой Долине.
      Робб и Кулум очень толково распоряжались всем в его отсутствие. Небольшой дом с окружающей его стеной и крепкими воротами был закончен. Двести пятьдесят человек работали на его строительстве днем и ночью.
      Остались недоделанными еще много мелочей, и садом пока совсем никто не занимался, но сам дом был вполне обитаем и почти полностью обставлен. Его выстроили из кирпича, с камином и дощатой крышей. В комнатах -- бревенчатые потолки. Стены большей частью были оклеены обоями, но немало было и крашеных, и во всех комнатах имелись стеклянные окна.
      Дом выходил фасадом на море и состоял из кабинета хозяина, столовой и просторной гостиной. К западу от него, на другом конце сада, стоял решетчатый павильон, отделенный от остальных построек. Здесь располагались комнаты Мэй-мэй и комнаты для детей, а позади них -- помещение для прислуги.
      Два дня назад Струан доставил Мэй-мэй с детьми и А Сам, ее аму, в дом и разместил их там. Он также привез из Кантона своего личного повара по имени Лим Дин, которому доверял, аму для стирки и девушку-помощницу по кухне.
      И хотя ни один из европейцев не видел Мэй-мэй, большинство из них были уверены, что Тай-Пэн уже перевез свою любовницу в первое постоянное жилище на Гонконге. Одни понимающе ухмылялись и перемигивались друг с другом, другие порицали его из зависти Но своим женам ни те, ни другие не говорили ни слова. Придет время, когда и они захотят привезти на остров своих любовниц, поэтому все молча соглашались, что чем меньше об этом разговоров, тем лучше. Те жены, которые подозревали своих мужей в неверности, не показывали вида: они ничего не могли с этим поделать.
      Струан остался очень доволен домом и тем, как шло строительство пакгаузов и фактории. А также результатами своей показной холодности к Кулуму. Кулум тайно сообщил ему, что Брок уже сделал первую осторожную попытку сблизиться с ним и что Уилф Тиллман приглашал его на борт роскошного плавучего склада Купера-Тиллмана, где щедро угощал его и всячески обхаживал.
      Кулум рассказал, что разговор шел о торговле, о том, что будущее Азии целиком зависит от сотрудничества, особенно между представителями англосаксонских рас. Он добавил, что на ужине присутствовала Шевон и что она была обворожительна и жизнерадостна.
      Из воды выпрыгнула рыба, на мгновение повисла в воздухе, потом плюхнулась обратно. Струан замер, напряженно прислушиваясь. Затем вновь расслабился и вернулся к своим размышлениям.
      Шевон была бы подходящей женой для Кулума, бесстрастно рассуждал он. Или для тебя самого. Да. Из нее бы вышла прекрасная хозяйка, и она могла бы стать интересным дополнением к тем банкетам, которые ты будешь давать в Лондоне. Для лордов, леди и членов парламента. И министров Кабинета. Наверное, тебе стоит купить для себя титул барона? Твоих денег хватит на десяток таких титулов. Если "Голубое Облако" придет домой первым. Или вторым, даже третьим -- лишь бы он благополучно добрался до лондонского порта. Если торговля в этом году закончится удачно, ты сможешь позволить себе и графский титул.
      Шевон достаточно молода. Она принесет тебе небесполезное приданое и интересные политические связи. Но как же быть с Джеффом Купером? Он безумно любит ее. Однако, если она откажет ему, это уже его проблемы,
      А что с Мэй-мэй? Закроет ли тебе жена-китаянка доступ в святая святых лондонского света? Безусловно. Она значительно снизит твои шансы на успех в этой игре. Значит, забудь об этом браке.
      Вращаться в английском свете без подобающей твоему положению жены немыслимо. Высокая политика большей частью вершится в роскошных гостиных на частных приемах. Тогда, может быть, дочь лорда, или графа, или члена Кабинета? Подождать до дома, там видно будет, а? Времени у тебя много.
      А много ли?
      Где-то среди сампанов надрывно залаяла собака, потом лай сменился визгом, когда на нее набросились другие. Шум собачьей драки не на жизнь, а на смерть то затихал, то становился громче, потом прекратился совсем. И вновь -- тишина, нарушаемая лишь сдавленным урчанием, возней и клацаньем зубов в темноте: победители принялись за дележ добычи.
      Струан наблюдал за сампанами, стоя спиной к фонарям. Он заметил одну движущуюся тень, затем другую, и вскоре весь молчаливый отряд китайцев, отобранных для Струана, покинул плавучую деревню и собрался на берегу. Он увидел Скраггера.
      Струан спокойно ждал, небрежно держа в руке пистолет, и всматривался в темноту, пытаясь отыскать глазами Ву Кво-ка. Китайцы неслышно приблизились по тропинке, ведущей из деревни. Скраггер благоразумно держался в середине. Пираты остановились у колодца и уставились на Струана. Все были молоды, двадцати с небольшим лет, все в длинных черных рубашках и черных штанах, на ногах сандалии на ремешках; большие, как у кули, шляпы скрывали их лица.
      -- Чудный вечерок, Тай-Пэн, -- тихо произнес Скраггер. Он держался настороже и был готов отступить в любую минуту.
      -- Где Ву Квок?
      -- Он приносит свои вроде как извинения, только он сегодня сильно занят. Здесь вся сотня Выбирай давай, да и разойдемся, а?
      -- Скажи им, пусть разобьются на десятки и разденутся.
      -- Разденутся, ты сказал?
      -- Да. Всем раздеться, клянусь Богом!
      Скраггер, моргая, недоуменно глядел на Струана. Потом пожал плечами, вернулся к своим людям и тихо проговорил что-то по-китайски. Китайцы негромко затараторили, встали группками по десять человек и разделись.
      Струан сделал знак первому десятку, и они пошли к свету. Из некоторых групп он выбрал по одному человеку, из других двух или трех, из некоторых ни одного Он выбирал с предельной тщательностью, понимая, что набирает особый отряд, который станет острием его броска к сердцу Китая. Если он сумеет склонить их на свою сторону. Тех, кто опускал перед ним глаза, он исключал сразу же. Проходил и мимо тех, чьи косички были неухоженными и грязными. Слабые телом тоже в расчет не принимались. Те, чьи лица были испещрены отметинами оспы, пользовались предпочтением -- Струан знал, что оспа была бичом моряков на всех морях, а человек, переболевший этой болезнью и оставшийся в живых, становился невосприимчивым к ней, сильным и хорошо знал цену жизни. Отдавал он предпочтение и тем, у кого замечал хорошо зажившие ножевые раны. Те, кто не стеснялись своей наготы, заслуживали его одобрение. Тех, в ком она пробуждала враждебность, он осматривал с особым вниманием, зная, что в этом мире море и жестокость связаны накрепко. Некоторых он выбирал из-за ненависти, горевшей в их глазах, некоторых -- потому что так ему подсказывал инстинкт, когда он заглядывал им в лицо.
      Скраггер наблюдал за ним с растущим нетерпением. Он вытащил нож и принялся бросать его в землю.
      Наконец Струан закончил отбор.
      -- Вот этих людей я беру. Все могут одеться. Скраггер рявкнул приказ, и люди оделись. Сгруан достал пачку листов и протянул один Скраггеру.
      -- Можешь прочитать им это вслух.
      -- А это еще что?
      -- Стандартный контракт. Оплата и условия их пятилетней службы. Каждый из них должен подписаться под одним таким.
      -- Я не умею читать. Да и к чему эти контракты, а? Ву Фан Чой сказал им, что они твои на пять лет.
      Струан протянул ему другой лист, с китайскими иероглифами.
      -- Передай это кому-нибудь, кто умеет читать. Каждый из них подпишет контракт, или я никого не беру и сделка отменяется.
      -- Хочешь, чтобы все было по форме, вон как? -- Скраггер взял документ и вызвал одного из отобранных китайцев -- коротышку со следами оспы на лице. Тот подошел и, взяв у него бумагу, стал изучать ее при свете фонаря.
      Скраггер, дернув большим пальцем, сделал знак тем, кто не прошел отбор, и они исчезли в сампанах.
      Коротышка начал читать вслух.
      -- Как его имя?
      -- Фонг.
      -- Фонг, а дальше как?
      -- Как тебе угодно. Кому какое дело, под каким именем проходят эти обезьяны?
      Китайцы внимательно слушали Фонга. Он зачитал очередной пункт, и это место было встречено приглушенным, нервным смехом.
      -- Что там смешного? -- спросил их Скраггер на кантонском. Фонг довольно долго объяснял ему в чем дело. Скраггер повернулся к Струану:
      -- А это еще зачем, а? Они должны обещать не спать с женщинами и не жениться все эти пять лет? Это нечестно. За кого ты их принимаешь?
      -- Это обычный пункт любого договора, Скраггер. Он есть во всех контрактах.
      -- Только не для моряков, клянусь Богом.
      -- Они должны стать капитанами и офицерами, поэтому обязаны заключить контракт. Для придания обучению законной силы.
      -- Никуда это не годится, если хочешь знать мое мнение. Что же им теперь, за пять лет и девчонку нельзя ни разу потискать?