Он проследовал за Скраггером вниз в капитанскую каюту под палубой полуюта, механически отмечая в памяти трапы и все, что может пригодиться ему, если придется отступать этой дорогой. Они вошли в грязное помещение, битком набитое людьми. Скраггер протолкался к двери в дальней стене, которую охранял воинственного вида китаец. Охранник показал пальцем на оружие Струана и напустился на Скраггера, что-то сердито ему выговаривая. Но Скраггер проорал ему что-то в ответ на кантонском наречии и, презрительно отшвырнув китайца в сторону одной рукой, открыл дверь.
      Каюта была огромна. Небольшое возвышение, на котором стоял низкий лакированный столик красного цвета, было завалено грязными подушками. Каюта, как и весь корабль, пропахла потом, гнилой рыбой и кровью. Позади возвышения от пола до потолка поднималась деревянная решетка. Дерево украшала богатая резьба; решетка была занавешена с той стороны, где спал предводитель. Отсюда сквозь занавеси ничего не видно, подумал Струан, но их легко проткнуть мечом или пробить пулей. Он отметил про себя четыре зарешеченных иллюминатора и шесть масляных фонарей, покачивавшихся под потолочными балками.
      Дверь в решетчатой стене открылась.
      By Квок оказался тучным коротышкой средних лет, с круглым жестоким лицом и длинной грязной косичкой. На богатом халате зеленого шелка, подвязанном вокруг выпирающего живота, темнели сальные пятна. Он был в морских сапогах из тонкой кожи и носил на запястьях множество бесценных нефритовых браслетов.
      Некоторое время он разглядывал Струана, потом жестом пригласил его на возвышение и сел у столика. Струан сел напротив. Скраггер с сардонической ухмылкой прислонился к запертой двери, рассеянно почесываясь.
      Струан и By Квок долго сидели неподвижно, глядя прямо в глаза друг другу. Потом By Квок чуть заметно приподнял руку, и слуга принес палочки для еды, чашки, чай, лунные пирожки -- крошечные аккуратные пирожки из рисовой муки, начиненные миндальной пастой, -- и тарелку разных dim sum.
      Dim sum представляли собой маленькие пельмешки из рисовой муки с креветками, жареной свининой, мясом курицы, овощами или рыбой и считались деликатесом. Некоторые были приготовлены на пару, другие обжарены в масле. Слуга налил чай в чашки.
      By Квок поднял свою и жестом пригласил Струана сделать то же самое. Они молча выпили чай, ни на секунду не прерывая поединка взглядов. Затем пират взял палочки и выбрал один дин сум. Он положил его на маленькое блюдце перед Струа-ном и жестом предложил ему попробовать. Струан знал, что, хотя ему тоже принесли палочки, By Квок ожидал, что он станет есть руками, как варвар, и потеряет лицо.
      Как бы не так, дерьмо ты лягушачье, подумал он и возблагодарил свой йосс за Мэй-мэй. Струан уверенно взял палочки, ловко подцепил ими дим бум, поднес его ко рту, положил палочки на фарфоровую подставку и принялся жевать с наслаждением, еще большим от того, что почувствовал изумление пирата: надо же, дикарь -- и вдруг ест как цивилизованный человек!
      Закончив жевать, Струан опять взял палочки и тщательно выбрал другой дим сум: самый маленький и самый нежный, который труднее всего было удержать. Это был приготовленный на пару пельмешек с креветками, тонкое белое тесто казалось почти прозрачным. Быстрым и легким движением он поднял дим сум с блюда, молясь про себя, чтобы не уронить его. Вытянув руку, он предложил его By Квоку.
      Палочки By Квока змеей метнулись вверх, он принял дим сум и положил его себе на блюдце. Однако крошечный кусочек креветки упал на стол. Внешне By Квок оставался безучастным, но Струан знал, что пират весь кипит от гнева, потому что потерял лицо перед гостем.
      Струан нанес свой coup de grace [Завершающий удар, которым добивали поверженного или смертельно раненного противника (фр.)]. Подавшись вперед, он подобрал кусочек креветки со стола, положил его на свое блюдце и выбрал еще один маленький дим сум. Вновь он предложил его By Квоку. Тот принял пельмешек и на этот раз не уронил ни крошки.
      Он поднес дим сум Струану, тот небрежно перехватил его на весу и с удовольствием съел, но от следующего отказался. Это была вершина китайского этикета -- притвориться перед хозяином, что пища настолько хороша, что больше съесть невозможно, хотя и хозяин и гость прекрасно знали, что застолье будет продолжаться -- и с большим аппетитом.
      -- Не стесняйся, приятель! У нас этого добра хватает, -- неожиданно произнес By Квок, уговаривая его, как и пристало хозяину.
      Шок, который испытал Струан, услышав By Квока говорящим на грубом кокни, почти свел на нет удовольствие от того, что он заставил пирата заговорить первым и тем самым приобрел значительное лицо.
      -- Благодарю тебя. Я рад, что ты говоришь по-английски. Это все упростит, -- сказал Струан. -- Значительно упростит.
      -- Что верно, то верно. -- By Квок очень гордился своим умением говорить на языке варваров.
      -- Где ты выучил английский? -- Струан наклонился и поскреб ногтями щиколотку: по полу и подушкам прыгали блохи.
      -- А где ребята вроде тебя учатся есть, как китайские люди, а?
      Струан выбрал себе дим сум.
      -- Я пытался овладеть кантонским наречием. Много раз. Но студент из меня вышел плохой, и мой язык никак не хочет выговаривать звуки правильно. -- Он аккуратно съел дим сум и запил его чаем. -- Чай отличный. Из Сучьжоу?
      By Квок покачал головой.
      -- Лин Тин. Ты любишь чай из Сучьжоу?
      -- Лин Тин лучше.
      -- Я выучился английскому у Скраггера и у других. За много лет. -Некоторое время By Квок ел молча, потом опять принялся настаивать, чтобы Струан не отказывался от деликатеса. -- Ешь, ешь еще, приятель. Ты, я вижу, человек необычный. Я прямо страсть как рад повстречать человека вроде тебя. Ты не похож на других, провалиться мне на этом месте. Ты умирал бы много дней, много-много дней.
      Глаза Струана вспыхнули изнутри и еще больше позеленели.
      -- А вот ты умер бы очень быстро. Мои методы отличаются от твоих. В один момент ты жив, в другой -- ты мертв. Вот так. -- Он щелкнул пальцами. -- Это самое лучшее -- и для друга и для врага. И для бешеной собаки!
      -- Почему ты говоришь так странно, а? -- спросил By Квок после зловещей паузы.
      -- Что?
      -- Ты говоришь не так, как я. Тебя трудно понимать. Как-то по-другому звучит.
      -- Существует много диалектов -- видов -- английского языка, -спокойно ответил Струан, возвращая By Квоку лицо.
      -- Он дэнди, By Квок, я тебе про это говорил, -- объяснил Скраггер. -Дэнди все произносят по-другому. Они в школах обучаются. Я же рассказывал тебе.
      -- Этот висельник Скраггер говорит правду, приятель? Мой английский не правильный?
      -- Кто говорит на более правильном кантонском -- крестьянин или учитель в школе? Язык крестьянина правилен для поля, а язык учителя -- для школы.
      By Квок, попивая чай, откинулся на подушки.
      -- Мы слышали, у тебя на борту есть серебро. Сорок лаков.
      -- Где ты взял вот это? -- Струан разжал кулак и положил половинку монеты на стол.
      -- Одна половина монеты -- одна услуга, так, приятель?
      -- Так, -- ответил Струан. Он был в ярости на себя за то, что угодил в ловушку Дзин-куа. -- Откуда она у тебя?
      -- От моего отца.
      -- А он где ее взял?
      -- А где, ты думаешь, этот старый разбойник Дзин-куа так быстро откопал и зацапал в свои грязные лапы сорок лаков серебра, приятель? А? Конечно же, у своих старых партнеров. У тебя на борту десять лаков папиных денег. -Большой живот By Квока затрясся от хохота. -- Налей его милости грогу, Скраггер. Он ему сейчас ох как нужен.
      -- By Фан Чой и Дзин-куа партнеры? -- спросил потрясенный Струан.
      -- В некотором роде, приятель. Мы охраняем его морскую торговлю от проклятых пиратов. Мы вроде как стражи моря. За услуги принято платить, дело справедливое, а? А мудрый человек деньги вкладывает с прибылью, а? Вот мы в него иногда и вкладываем. Чай, шелк, опиум. Взаймы даем. -- By Квок обхватил свой живот руками, от смеха на глазах, превратившихся в узкие щелки, выступили слезы. -- Так что теперь мы вроде как партнеры, мы и "Благородный Дом". Разве можно поместить деньги удачнее, скажи-ка, а, приятель?
      -- Назови свою "услугу", By Квок.
      -- Мы сначала выпьем за серебро и за твой йосс, Тай-Пэн. Потом поговорим.
      -- Он приказал повесить мальчишку, если пробудет на борту больше часа, -- заметил Скраггер, наливая ром в три кружки. -- А если ты поднимешь парус, тоже сказал, чтобы разнести нас в щепки и вздернуть парня.
      -- Час это сколько, приятель?
      -- Достаточно долго.
      By Квок стал жевать с задумчивым видом.
      -- Ты бы повесил мальчишку?
      -- А ты? -- Струан достал свои часы и положил их на стол. -- Ты использовал половину своего времени.
      By Квок принял кружку от Скраггера и медленно начал пить. Струан почувствовал, как от напряжения зашевелились волоски у него на шее. До него доносились приглушенная китайская речь, поскрипывание бревен, звон и гудение ветра в натянутых тросах.
      По палубе над их головами ударили первые капли дождя. By Квок взял зубочистку и почистил зубы, вежливо прикрывая рот ладонью. Дождь усилился.
      -- Услуга By Фан Чоя, -- начал он. -- В твоем флоте двадцать клиперов, верно?
      -- Девятнадцать.
      -- Девятнадцать. На каждый мы определим одного из наших ребят. Ты обучишь их как капитанов. Офицеров. Девятнадцать человек. Обучишь как надо. Чтобы таких капитанов ты и сам согласился взять. Пори их, протаскивай под килем -- все, что хочешь, если они не будут подчиняться, -- но только не убивать. На пять лет они твои, потом вернутся домой. Дальше, через год и один день нам нужен клипер. Как "Китайское Облако". Мы заплатим серебром, во что он встанет. Ты даешь нам счета и все прочее, мы платим деньги. С пушками, парусами, оснасткой, как у "Китайского Облака". Десять наших людей отправятся в Блайти смотреть, как он будет строиться, потом вернутся вместе с ним. Где и как мы заберем корабль, скажем позже -- правильно, Скраггер?
      -- Верно.
      -- И последнее: мы дадим тебе сосунка -- трех сосунков на выучку. Трех мальчиков, чтобы обучить их, как дэнди. Лучшая школа в Лондоне. За любые деньги.
      -- Лучшая одежда, и коляски, и жилье, и жратва, -- добавил Скраггер. -Чтобы как чертовых дэнди их воспитывали. Обращались соответственно. Оксфордский или Кембриджский университет. Да. Университет кончат, тогда домой.
      -- Это не одна услуга,-- заметил Струан. -- Это много услуг.
      -- Много, мало -- услуга есть услуга, -- злобно проговорил By Квок. -Клянусь Богом, это то, что мы просим. Может, я заберу десять лаков назад, да и остальные тридцать. Тогда куплю корабль. Деньги есть -- что хочешь купишь, верно, приятель? Да, заберу лаки, может, и договорюсь с Одноглазым Дьяволом. Как его по имени?
      -- Брок, -- сказал Скраггер.
      -- Ага, Брок. Договорюсь с Броком, или с другим кем-то. Сделка есть сделка. Просто обучи людей. Один корабль. Честная просьба. Ты говоришь да или нет.
      -- Я заключу с тобой новую сделку. Забирай монету назад и, буду я на борту "Китайского Облака" или нет, попробуй захватить все серебро, клянусь Господом.
      -- На горизонте две сотни кораблей. Я потеряю одну сотню, две сотни кораблей, ерунда. Я заберу лаки, Тай-Пэн. Я заберу лаки.
      Струан взял со стола свою половину монеты и поднялся на ноги.
      -- Так ты согласен?
      -- Не согласен. Услуга -- ты обещал услугу. Разве у Тай-Пэна "Благородного Дома" больше нет лица, хейа? Да или нет?
      -- Через тридцать дней вы приведете сто человек, среди них не будет ни одного, кого разыскивают мандарины за какое-либо преступление, и каждый из них должен уметь читать и писать. Из этой сотни я выберу девятнадцать, которые станут капитанами.
      И десять человек, которые будут наблюдать за постройкой судна. Потом вы передадите мне трех мальчиков.
      -- Слишком опасно, приятель, -- сказал By Квок, -- очень много народу. Верно, Скраггер?
      -- Нет, если мы соберем их, скажем, в Абердине. То, что он сам выберет, это справедливо, вреда от этого не будет. А? Тайком, без шума?
      By Квок некоторое время раздумывал.
      -- Согласен. Тридцать дней. Абердин.
      -- Я передам построенный клипер лично тебе или By Фан Чою -- только вам, -- сказал Струан. -- Никому другому.
      -- Любому, кого я пошлю.
      -- Нет.
      -- Или мне, приятель? -- вставил Скраггер.
      -- Нет. By Квоку или By Фан Чою. В открытом море.
      -- Почему? -- встревоженно спросил By Квок. -- А? Почему? Какую дьявольскую хитрость ты задумал?
      -- Это будет твой корабль. Я не собираюсь передавать такого красавца кому-то другому. Где твое лицо, а?
      -- Согласен, -- сказал By Квок наконец. -- Только без предательства, клянусь Богом, или ты заплатишь.
      Струан презрительно скривил губы и направился к двери, но Скраггер преградил ему дорогу:
      -- Ты даешь священную клятву, Тай-Пэн?
      -- Я уже дал ее Дзин-куа. Ты знаешь цену моему слову, клянусь Богом!
      -- Благодарствуй, Тай-Пэн.
      Скраггер кивнул By Квоку и шагнул в сторону.
      -- Видя, как ты соглашаешься на все так, вроде бы славно и по-дружески, Тай-Пэн, -- заговорил By Квок, -- мой отец посылает тебе подарок и письмо. -- Он махнул рукой Скраггеру, который открыл морской сундук, достал оттуда сверток и протянул его Струану.
      В свертке оказался флаг -- переплетенные Лев и Дракон. И судовой журнал. Судовой журнал пропавшею "Багрового Облака".
      Струан раскрыл его и нашел последнюю страницу:
      "Ноябрь, 16-е. Полдень. 1Г23'11" СШ 114Г9'8'' ВД. Шторм продолжается, 11 баллов. Прошлой ночью в три склянки во время полуночной вахты унесло штормовые паруса и поломало мачты. Наш корабль бросило сюда, на рифы Тизарда, где, по милости Божьей, он и застрял с оторванным килем и дырой в корпусе.
      Ноябрь, 18-е. Четыре часа. На горизонте появились четыре джонки направлением ост-норд-ост. Закончены последние приготовления к тому, чтобы оставить корабль.
      Ноябрь, 18-е. Пять часов. Четыре джонки поменяли курс и направляются к нам. Я раздал мушкеты. Постарался подгото вить пушки, но крен корабля не позволяет нам воспользоваться ими. Приготовились, как могли. На случай, если это пираты.
      Ноябрь, 18-е. Восемь часов. Нас атаковали. Пираты. Мы отбили первый штурм, но они..." Здесь запись обрывалась.
      Струан закрыл книгу.
      -- Вы убили их всех?
      -- Эти джонки не были частью нашего регулярного флота, приятель. По крайности, большую часть года.
      -- Вы убили их всех?
      -- Они сами умерли, Тай-Пэн, меня там не было.
      -- Ты знаешь повадки некоторых из этих оборванцев, Тай-Пэн, -- сказал Скраггер. -- Если бы это были люди By Фан Чоя, зачем бы он стал возвращать тебе журнал, а? До By Фан Чоя дошли слухи. Он послал меня посмотреть, что к чему. Людей на корабле не было, когда я туда добрался. Тел тоже. Никого.
      -- Ты ограбил судно?
      -- Тебе известны морские законы, Тай-Пэн. Он потерпел крушение и был оставлен командой. Мы спасли половину твоего груза. Шестнадцать пушек и порох с ядрами.
      -- Где хронометр? Скраггер вскинул брови:
      -- Что за вопрос, на моей джонке, конечно, хотя я и не знаю, как с ним обращаться. Пока. Кто нашел, тот и хозяин, а? Все честно, как будто? Но ты знаешь, Тай-Пэн, ты знаешь, что натворили эти Богом проклятые мерзавцы? Они дали ему остановиться. Представляешь! Святая правда. Они его просто не заводили. У нас несколько недель ушло на то, чтобы найти купца с лондонским временем. Американец это был, "Бостонская Ласточка". -- Он захохотал, вспоминая об этом случае, потом добавил: -- Четверо ребят из его команды решили присоединиться к нам.
      -- А остальные?
      -- Спустили их на плот у Филиппин. Недалеко от берега. Даю слово, что так и было. Не то три, не то четыре недели назад.
      By Квок задвигался на подушках, благодушно почесываясь.
      -- И последнее, Тай-Пэн. Отец сказал: "Десять тэйлов с корабля за безопасное плаванье -- это совсем не много. Десять тэйлов с корабля, и британский флаг будет под защитой By Фан Чоя". Как мы слышали, у вас теперь новое место появилось, здесь, на Гонконге. Передашь их своему мандарину.
      -- Возможно, я и стану передавать ему один тэйл с корабля.
      -- Шесть -- самая низкая цена. Меньше нельзя. Так сказал мой отец, зная, что с тобой торговаться трудно. Шесть.
      -- Один.
      -- Садись. Мы выпьем еще, а потом нам принесут поесть, -- сказал By Квок.
      -- Через пять минут от этого корабля ничего не останется, а заложника вздернут. By Квок рыгнул.
      -- Ты будешь вешать не моего сына, приятель.
      -- Разумеется, -- с отвращением бросил ему Струан. -- Это всего лишь какой-то переодетый бедняга.
      By Квок усмехнулся и сделал глубокий глоток.
      -- Ты умный человек, Тай-Пэн. Что ж, пусть будет два тэйла с корабля. Передашь их своему мандарину, а? И еще скажу тебе вот что: оставь мальчишку себе, повесь его, выброси в море -- он твой. Верни его нам, и я сам его повешу.
      -- Что? -- взорвался Скраггер. -- Этот парнишка не твой сын?
      -- Конечно, нет, Скраггер. Ты думаешь, я дурак? -- хрипло произнес Струан. -- Я знаю цену клятвам подонков. -- Он вышел из каюты.
      -- Но это было твое слово и мое. -- Скраггер возмущенно повернулся к By Квоку: -- Мы дали ему клятву. Ты сказал, что он твой сын. Ты же сам сказал мне, клянусь Богом.
      -- Тай-Пэн никогда бы не прислал к нам своего сына, почему я должен посылать своего к нему?
      -- Но я дал ему свое честное слово, клянусь Богом. Это же обман!
      By Квок очень медленно поднялся на ноги:
      -- Ты назвал меня обманщиком, приятель?
      -- Нет, начальник, нет, -- быстро пробормотал Скраггер, напрягая все силы, чтобы лицо не выдало ослепившего его гнева. -- Дело просто в моей клятве. У нас принято держать клятвы. То, что случилось, считается у нас неправильным, очень неправильным. Вот и все.
      By Квок устало покачал головой, удаляясь в покои:
      -- Варвары -- действительно странный народ, приятель. Очень, очень странный. -- Решетчатая дверь закрылась за ним.
      Скраггер вышел на палубу. Клянусь Создателем, думал он, едва не плача от ярости, клянусь Создателем, с меня довольно. Я прикончу эту поганку, этого мерзкого извращенца-язычника. Богом клянусь, я это сделаю. Но только после того, как Струан отберет людей. О нет, ни в коем случае не раньше. Раньше я не осмелюсь, нет-нет, клянусь Богом, потому что это все испортит.
      А вот потом, клянусь Богом, потом...
      Глава 3
      "Китайское Облако" разрезал пелену дождя, двигаясь вдоль южного берега Гонконга в главную гавань на севере острова.
      Струаны обедали в капитанской каюте: тушеные устрицы, копченые колбасы, соленая рыба, вареная капуста со свиным жиром, холодные жареные цыплята, морские галеты, блюда с яблочным пирогом и пирогами с консервированными фруктами. Охлажденное в море белое вино и шампанское. И чай.
      -- Сорок лаков -- четыре монеты, -- говорил Робб, мрачно ковыряя вилкой в своей тарелке. -- Одна принадлежит By Фан Чою. У кого остальные три?
      -- Дзин-куа непременно оставил одну себе. Может быть, две, -- сказал Струан. Он потянулся через стол и положил себе еще одну обжаренную соленую селедку.
      -- Теперь мы связаны клятвой и должны оказать огромную услугу, -продолжал Робб. -- Для этих дьяволов она куда как стоит десяти лаков. Заполучив такой клипер, как "Китайское Облако"... Господи, да с ним можно пускать ко дну даже фрегаты. Азиатские морские пути всей империи могут оказаться перерезанными. Один корабль -- и десять человек, которые смогут построить еще. Девятнадцать человек, выученных на капитана, которые смогут учить других! Мы в ловушке, перед нами тупик. Ужасно.
      -- Дзин-куа обманул тебя. Он обманул тебя, -- горячился Кулум.
      -- Нет. Перехитрил меня, да, но и так сказать будет неправильно. Я оказался недостаточно хитер. Я, парень! Не в нем дело. Когда двое садятся за стол, чтобы заключить сделку, каждый старается добиться для себя как можно более выгодных условий. Все очень просто. Да, я оказался слабее, чем он, и только в этом суть. Но даже если бы мне и пришла в голову мысль о том, что эти монеты могут быть поделены между несколькими людьми, мне все равно пришлось бы принять его условия. У нас не было выбора, абсолютно никакого.
      -- Если перехитрили тебя, Дирк, на что можно рассчитывать мне? Или Кулуму?
      -- Ни на что. Если только вы не будете готовы думать своей головой и учиться на ошибках других. И не станете вести себя с китайцем, как с одним из нас. Они не такие, как мы.
      -- Это верно, -- сказал Кулум. -- Уродливые, отвратительные, грубые. И все на одно лицо, невозможно отличить одно от другого.
      -- Я не согласен с тобой. Ты не понял меня. Я имел в виду, что у них иной склад ума, они думают по-другому, -- возразил Струан.
      -- Тогда как же подобрать к ним ключ, отец?
      -- Если бы я знал это, я бы никогда не делал ошибок. Просто у них за спиной пять тысячелетий практики, вот и все. А теперь передай мне, пожалуйста, устриц... вот славный мальчик.
      Кулум подал ему блюдо, и Струан положил себе уже третью порцию.
      -- Тебя все это, похоже, не волнует, Дирк, -- заметил Робб. -- А ведь это может погубить нас. Погубить всю торговлю с Азией.
      -- Ты совсем ничего не ешь, Робб. И ты, Кулум. Ешьте. -- Струан оторвал куриную ногу и положил себе на тарелку. -- Ситуация вовсе не так безнадежна. Возьмем, во-первых, эти девятнадцать человек: да, они будут шпионами By Фан Чоя и его отребья. Но для того, чтобы мы могли научить их, им придется выучить английский, так? А если мы сможем говорить с ними, почему нам не попробовать переделать их? Сделать из пиратов полезных для общества граждан? Может быть, даже христиан? Девятнадцать шансов заполучить ценных союзников. Я бы сказал, что попробовать стоит. А если они перейдут к нам -- хотя бы один из них, -- мы узнаем, где находятся все пиратские убежища и стоянки. Тогда мы сможем контролировать их, а при надобности и уничтожить. Во-вторых, этот клипер: через год и один день мне предстоит выдержать морское сражение, только и всего. Я передам им корабль, а потом сразу же пущу его ко дну. Я ведь не давал обещания не топить его
      -- А почему просто не передать его, набив трюм порохом и запалив медленный фитиль? -- предложил Робб.
      -- By Квок слишком проницателен для этого.
      -- А нельзя ли как-нибудь подвесить мины снаружи корпуса ниже ватерлинии?
      -- Такой трюк, возможно, и удался бы. Мины снаружи они могут проглядеть. Но даже если тебя загнали в угол, и ты должен найти какую-то лазейку, ты не можешь нарушать священную клятву. Никакого обмана, Робб. Мы бы потеряли лицо на сотню лет вперед. By Квока я просто убью.
      -- Зачем?
      -- Чтобы научить его держать слово. И защитить нас на следующее поколение. Все замолчали.
      -- А я полагал, ты собираешься уехать домой через пять месяцев, -сказал Робб.
      -- В моих планах ничего не изменилось. Я приведу новый корабль обратно, когда он будет готов. Мы назовем его "Облако Лотоса". -- Струан вытер рот салфеткой. -- С людьми и с кораблем мне все ясно. Но зачем делать из трех мальчиков "дэнди"? Этого я не могу понять. Эти дети беспокоят меня, сам не знаю почему.
      -- Это будут сыновья By Квока?
      -- Сыновья или племянники, да, обязательно. Вот только зачем им это? Что они с этим приобретают?
      -- Все английское. Все наши секреты, -- предположил Кулум.
      -- Нет, парень. То, что относится ко взрослым, относится и к детям. Даже в большей степени. Мальчиков будет легче превратить в европейцев, привить им наши обычаи, обратить в нашу веру. Почему они готовы потерять трех сыновей? Почему это должны быть "дэнди" -- не капитаны, солдаты, кораблестроители, оружейники или что-нибудь еще столь же полезное? Почему именно "дэнди"?
      Ответа не было...
      Когда "Китайское Облако" с запада проскользнул в гавань Гонконга, Струан поднимался на ют, где его ожидали Кулум и Робб. Дождь прекратился, дул резкий пронизывающий ветер. День клонился к вечеру. Струан чувствовал себя хорошо отдохнувшим, на сердце у него было спокойно. Но едва лишь он ступил на палубу, как от его спокойствия не осталось и следа.
      -- Боже милосердный!
      Гавань была забита торговыми судами со всей Азии и кораблями королевского флота. На берегу теснились палатки, в которых расположились четыре тысячи солдат экспедиционного корпуса.
      Однако больше всего Струана поразили сотни китайских сампанов, облепивших берег севернее Глессинг Пойнта. Бессчетное количество джонок и сампанов прибывали и отчаливали каждую минуту. Тысячи крошечных лачуг выросли, как уродливые грибы, на склонах одного из холмов.
      -- Китайцы нескончаемой волной хлынули сюда с тою самого дня, когда я вернулся из Кантона, -- сказал Кулум. -- Одному Богу известно, сколько их тут. Они прибывают целыми сампанами и джонками и устремляются на берег. Потом растворяются в этой кишащей людской массе. Ночью эти дьяволы разбредаются по острову и краду г все, что можно унести.
      -- Боже милосердный!
      -- Поначалу они селились по всему острову. Потом я уговорил Лонгстаффа временно выделить им этот склон холма Они называют его Тай Пинь Шан или что-то в этом роде.
      -- Почему ты не сказал мне?
      -- Мы, дядя и я, хотели, чтобы ты сам все увидел. Несколько часов не имели никакого значения. Европейцев, не считая солдат, набирается сотни полторы. Лонгстафф рвет на себе остатки своих волос. Каждое утро мы вылавливаем в гавани по десять-пятнадцать китайских трупов. Убитых или утонувших.
      -- Нужно самому взглянуть на этот муравейник, чтобы поверить, -- сказал Робб. -- Как они живут! Места было достаточно, но они прибывают целыми толпами с каждым приливом.
      -- Что ж, -- заметил Струан, -- у нас не будет недостатка в носильщиках, слугах и рабочих руках. -- Он повернулся к Орлову. -- Салютуйте флагману и пошлите сигнал от своего имени: "Разрешение бросить якорь в восьми кабельтовых". Свистать всех наверх. Я жду вас на корме!
      Орлов кивнул.
      Пушки "Китайского Облака" прогремели, и с флагмана раздался ответный выстрел. Разрешение было дано. Команда собралась на палубе. Струан подошел к леерному отраждению полуюта.
      -- Всем оставаться на корабле до полудня завтрашнего дня. И до этого же времени никто не должен подниматься на борт. Ни слова о нашем грузе. Или о том, что я на борту. Любого, кто проболтается, я протащу под килем. Всем матросам -- двойное месячное жалованье, деньги будут выплачены завтра к вечеру, серебром. Офицерам установить вооруженную охрану на юте по вахтам. Разойтись.
      Матросы прокричали тройное "ура" в честь Тай-Пэна и разошлись.
      -- На какое время назначена распродажа, Кулум?
      -- На три часа дня, отец, завтра. В Счастливой Долине.
      -- Робб, позаботься, чтобы мы заранее располагали правильными номерами участков.
      -- Да. Мы принесли список. Круглый холм покупаем?
      -- Разумеется.
      Робб задумался на мгновение.
      -- Если Брок окажется так же неподатлив, как ты, нам, возможно, придется рискнуть всем нашим будущим из-за этого несчастного холма.
      -- Верно. -- Струан подозвал Орлова. -- В две склянки утренней вахты пошли сигнал Броку от имени Робба с просьбой прибыть на борт к четырем склянкам. Разбуди меня, когда пробьет две склянки. До того времени меня не беспокоить. С этого момента ты принимаешь командование.
      -- Хорошо, -- кивнул Орлов.
      -- Я пойду вздремну. Робб, тебе и Кулуму тоже нужно выспаться. Завтра нам предстоит долгий день. Да, кстати, Кулум, может быть, ты поразмыслишь над балом. Где, как и что. Через тридцать один день. -- Он спустился вниз.
      Когда "Китайское Облако" приближался к флагману, Кулум подошел к Орлову:
      -- Пожалуйста, спустите баркас на воду, как только мы станем на якорь.
      -- Тай-Пэн приказал всем оставаться на борту. Без его разрешения не будет никакого баркаса.
      -- Но приказ не распространяется на нас, на мистера Струа-на и меня, -резко проговорил Кулум. Орлов хмыкнул.
      -- Ты не знаешь своего отца, Кулум Силач. Он сказал "всем". И именно так все и будет.
      Кулум направился к люку, но Орлов остановил его, небрежно покачивая боевым цепом:
      -- Его нельзя беспокоить. Это тоже его приказ.
      -- Убирайтесь с дороги!
      -- Когда Тай-Пэн отдает распоряжения, он всегда взвешивает каждое слово. Спроси у своего дяди. До тех пор, пока я капитан "Китайского Облака", ни одна душа не сойдет на берег! Если бы он хотел, чтобы ты туда отправился, он бы так и сказал.
      -- Мы пробудем на борту до полудня, Кулум, -- подтвердил Робб.
      Сквозь ярость, обуревавшую его, Кулум спросил себя, будут ли и ему подчиняться столь же беспрекословно, когда он станет Тай-Пэном. Он понимал, что подобное повиновение объяснялось не просто титулом. Его нужно было заслужить. -- Очень хорошо, капитан. -- Он отошел и встал рядом с Роббом у фальшборта. Молча они наблюдали, как остров вырастает перед ними. Вскоре они смогли разглядеть круглый холм.
      -- Этот холм нас прикончит, -- сказал Робб.
      -- Теперь у нас есть деньги. Брок не станет вмешиваться.
      -- Он будет повышать, повышать и повышать цену, зная, что Дирк все равно купит холм, чего бы ему это ни стоило. Брок прекратит торговаться, когда цена вырастет до небес. Дирк привязан к этому холму, так же крепко, как мы привязаны к "Благородному Дому". Теперь эго вопрос лица, растреклятого лица, черт бы его побрал! Их дикая ненависть друг к другу когда-нибудь уничтожит их обоих.
      -- Отец сказал, что покончит с ним за эти пять месяцев, разве нет?
      -- Да, парень. Ему придется это сделать. Я не смогу. И ты тоже.
      Кулум приковался взглядом к холму и к Гонконгу.
      Хочешь ты этого или нет, сказал он себе, чувствуя, как у него холодеет внутри, но пред тобой сейчас твое королевство. Если ты чувствуешь в себе силу. И смелость, чтобы принять его.