«А что если он прав? — подумал Хайден, пораженный печалью этой идеи. — Вдруг все на свете и вправду лишь иллюзия, причем такая, в которой наш собственный выбор не играет ни малейшей роли? Что если на самом деле мы вовсе не обладаем свободой воли? Какой тогда смысл к чему-то стремиться? Разумеется, было бы чистым безумием считать, что твои собственные действия не влекут за собой никаких последствий. Это вело бы к полной безответственности. Но с другой стороны считать так довольно удобно, поскольку, верь я в то же, во что верят самураи, меня не угнетало бы так сильно чувство вины за гибель Дэнни Куинна, и не терзало бы сознание того, что армия явилась сюда из-за меня.

Из переговорного устройства вдруг полился поток каких-то торопливых донесений.

— Отличные новости! Путь для наступления свободен.

— Вы собираетесь ударить прямо по Каное? — в ужасе спросил он.

— У каньцев нет ни купола ни полей.

— Как, и полей тоже?

— Похоже кто-то испортил генераторы. — Синго хохотнул. — Как вы выражаетесь, очень хорошее пси. Причем целая река!

— О, Господи!

Он облизал губы поскольку во рту внезапно пересохло. «Вот и в этом еще одно существенное различие между нами. Американский пси-астрогатор мыслит в категориях подчинения всего пси — любого — своей воле, в то время как даосский матенавт пытается отыскать поток только хорошего пси и воспользоваться им. Пра-а-клятье, талант там или не талант, но сегодняшний день мне нисколечко не по душе!»

Он по-прежнему сидел туго стянутый ремнями в небесном танке, неотвратимо несущем его, Ясуко и Синго навстречу битве. Следующие позади них подразделения начали выстраиваться в боевые порядки. На обращенном к ним краю космодрома пехота рассыпалась по лабиринту многочисленных построек. Здание космопорта прикрывали лучевые орудия. Их самоходные лафеты, двигаясь зигзагами, выписывали длинные восьмерки, демонстрируя смертоносную маневренную силу, готовую в любой момент обрушиться на врага.

В то время как они, оглушительно ревя, маневрировали, большая часть пехоты пропала из виду, укрывшись под завесой радиомолчания и скрытно продвигаясь к лагуне, между тем как остальные начали наступать в направлении города по чавкающей грязи рисовых полей, начинавшихся в четверти мили от городских укреплений.

На полях, раскинувшихся между городом, космопортом и тем районом, где когда-то проживало местное население, укрыться было практически негде. За ними тянулся настоящий лабиринт зловонных садков для разведения рыбы, сейчас превратившихся просто в грязные лужи на дне которых там и сям можно было видеть изломанные скелеты угрей. По мере их приближения к городу становилось все заметнее насколько спеклась и потрескалась усыпанная пеплом от сгоревших деревянных домишек земля. Многочисленные залпы лучевых орудий высушили пруды, оставили от фруктовых деревьев обугленные пеньки, превратили в пар миллионы кубометров солоноватой воды. Вообще, вся эта местность напоминала какое-то преддверие ада. Даже несмотря на радиомолчание, каньцы вполне могли заметить приближающиеся к городу японские части и тогда преддверие превратилось бы в настоящий ад.

Обливающийся потом под своим шлемом Хайден Стрейкер, слушал как Синго по радио отдает распоряжения своим частям и все сильнее тревожился. Наконец, открыли огонь главные каньские батареи, и воздух прочертили красные стрелы. Экипажи небесных танков умело избегали их. Пехота Хидеки Рюдзи по-прежнему скрытно продвигались вперед, а главные силы оставались за пределами видимости, готовые безмолвно, как смерть, атаковать укрепления мезонными резаками, минами и лучевыми ружьями. Каньские лучи беспрестанно били в сторону надвигающейся орды японцев, неся верную гибель подошедшим слишком близко машинам. Пилотам сора-сенша перед боем был выдан приправленный наркотиком тофу, прибавляющий человеку беззаветной храбрости и боевой ярости. И вот теперь ведомые отчаянными пилотами блюдца одно за другим подлетали к отверстиям в куполе и наносили удар по очередному каньскому орудию, затем с ревом взмывали вверх и исчезали вдали, оставляя за собой веселые разноцветные хвосты выхлопа.

Наконец, каньцы прекратили огонь, и из главного портала показались две приземистые машины. Первая двигалась в нескольких футах над землей, направив орудие своей башни на проносящийся вверху небесный танк. Ее окружало защитное поле, похожее на большой красноватый мыльный пузырь. Пилот очередного, собравшегося пикировать на город небесного танка, набрал высоту, будто почувствовав неладное. После этого каньская машина еще несколько мгновений обшаривала стволом орудия небо, а потом развернулась и пошла обратно навстречу второй. Вскоре обе машины снова скрылись под куполом.

В эскадрилье Синго были только отборные пилоты, фанатичные поклонники бога войны Хатимана, преклоняющиеся лишь перед кровью и смертью. Сейчас они неслись вперед, готовые нанести каньцам сокрушительный удар. На головах у них были повязки — символ того, что они готовы пожертвовать жизнью, практически уже мертвы и, поэтому, не испытывают страха смерти и вообще ничего не боятся. Затем двигатели машины, в которой находился Хайден Стрейкер, взревели и с грохотом отбивая ритм войны, небесный танк начал забирать влево. Хайден увидел, что элитная эскадрилья летающих машин Хидеки Рюдзи выстраивается углом, окружая космодром и сбрасывая вниз множество каких-то цилиндров, издали очень напоминающих бомбы. Но в полете под ними вдруг заполыхали тормозные вспышки и они начали мягко приземляться на землю. Из каждого такого цилиндра выскакивал пехотинец и тут же распластывался на земле. Машина, идущая последней, выпустила огромное облако желтоватого дыма. Они вскоре тоже влетели в дымовую завесу и скрывшую от них все происходящее вокруг. При виде катапультирующихся солдат у Хайдена Стрейкера от страха даже волосы на голове начали вставать дыбом. От осознания того, что скоро очередь дойдет и до него, у него мгновенно пересохло во рту.

Из города навстречу японцам снова начали выползать каньские наземные боевые машины, и Хайден Стрейкер вдруг заметил на лице Синго удивленно-радостное выражение.

— Они решили принять бой! — воскликнул он.

Из переговорного устройства послышалось какое-то донесение, специально закодированное так, чтобы понять его мог один Синго.

— Разведчики отца сообщают, что из Каноя-Сити двинулась вторая волна каньцев, — пояснил он. — Отлично. Они дорого заплатят за это решение.

— Воздушные машины? — побледнев спросил Хайден Стрейкер.

— Нет, пехота.

— А много?

— Сотни! Надеюсь что даже тысячи! Чем больше, тем лучше! Потому что всем им конец!

— Но это же просто безумие! Они не так глупы, чтобы решиться на самоубийство! Если только… — Он бросил взгляд туда, где рядом с двумя сурового вида асигару молча и неподвижно сидела Ясуко. В этот момент их доспехи вдруг засветились и начали мерцать, как ненастроенные экраны. Увидев с каким самообладанием держится эта женщина, он тоже сумел преодолеть усиленный теснотой, оглушительным ревом двигателей, вибрацией гондолы и осознанием того, что ему предстоит, клаустрофобический страх. Прозвучал отрывистый приказ и Ясуко вытащила из оружейной стойки в центре гондолы два десантных бластера. Один из них она протянула ему, а тяжелый треугольный приклад другого прижала к плечу, проверяя оружие перед боем так же, как это делали все остальные десантники.

— Скоро наша очередь выбрасываться! Когда окажетесь на земле, постарайтесь как можно скорее найти себе укрытие!

Он с недоумением уставился на нее.

— Иначе вы станете для них прекрасной мишенью! — прокричала она. — В дыму очень трудно осознать насколько хорошо ты виден противнику!

— А почему так засияли доспехи Синго-сана?

— Чтобы его люди все время видели его! — крикнула она в ответ. — А то упадет их боевой дух.

В этот момент Хайден бросил взгляд на город и понял, что за оружие выводят из города каньцы. Осознав всю страшную правду происходящего он мгновенно лишился последних остатков своей уверенности в возможном успехе.

— О, Господи! Нужно побыстрее убираться отсюда! Прошу вас, скажите ему об этом сами, потому, что меня он не послушается! Если каньцы вывозят орудия, значит это вовсе не лучевые пушки!

— Не забивайте себе…

— Он должен прекратить атаку!

— Нас учили, что атака всегда почетнее обороны!

— Там у них сингулярные пушки! Я уверен! Отец рассказывал мне, какое это чудовищное оружие! Они уничтожат всех до единого! Если это и вправду сингулярные пушки, то каньцы разнесут вашу армию самураев в пух и прах!

— Теперь уже никому не отменить атаку на Каноя-Сити! — Она яростно ткнула пальцем в экран сканера, на котором была видна пехота каньцев, концентрирующаяся на противоположной стороне взлетного поля. — Это наши враги. И нет у них никаких сингулярных пушек!

Тем временем каньская пехота с бластерами наперевес уже двинулась через космодром. Сквозь окружающие каждого солдата защитные поля диаметром семь или восемь футов были видны сверкающие комбинезоны. Шлемы, похожие на головы гигантских богомолов, поворачивались из стороны в сторону, а торчащие из них антенны сенсоров тщетно пытались пробиться сквозь завесу радиомолчания противника. По мере приближения каньцев становились все заметнее и защитные поля самурайских десантников. На их внешней поверхности то и дело сверкали вспышки попадающих в них вражеских лучей, высокоскоростные с большой инерцией реактивные снаряды то и дело отскакивали от них или взрывались, не причиняя вреда находящимся внутри силовых пузырей людям, но, оказывалось, что объект с массой человека, движущийся со скоростью спринтера, был вполне способен преодолеть силовую защиту и, когда пузыри сошедшихся противников соединялись, они оказывались один на один друг с другом под непроницаемым куполом и начиналась рукопашная схватка.

Когда машина вдруг легла в крутой вираж и внезапно навалилась мощная перегрузка, у Хайдена Стрейкера внутри все ухнуло. Сидящий впереди него Синго как одержимый выкрикивал приказы командирам своих подразделений, понуждая их продвигаться вперед. Одну руку он держал на селекторе передатчика, а другой сжимал рукоять меча. Когда машина затормозила и пошла у самой земли, их всех едва не вытряхнуло из ремней. Из-под серовато-розового крапчатого днища во влажном воздухе поднимались клубы пара, а по дну гондолы со звоном покатились какие-то металлические предметы.

«Вот оно!» — съежившись подумал Хайден. Но оказалось, что волноваться еще рано. Половина кресел с солдатами вдруг исчезла в полу, пронесся порыв вонючего воздуха, затем диафрагма в днище снова закрылась. Летающее блюдце подскочило и рванулось в сторону под углом в девяносто градусов. Земля вдруг превратилась в вертикальную стену, выросшую справа от купола машины. Хайден заметил, что поток окруженных сияющими защитными аурами десантников, наконец вышедших из-под покрова радиомолчания, полился куда-то вперед.

Волна японских солдат как прибой хлынула на две линии каньских укреплений, которые по периметру окружали космодром. Японское наступление наводило ужас, но, тем не менее, каньцы, будто не понимая, что их ждет, не покидали своих позиций. Сначала противников разделяло расстояние ярдов в сто, затем оно сократилось до семидесяти пяти, пятидесяти и наконец наступающие слившись в одну бешено несущуюся вперед толпу докатились до окопов. В этот момент каньский офицер поднял руку, и из окопа появилось около сотни солдат с длинными мощными снайперскими бластерами. Взобравшись на бруствер, солдаты в серебристых комбинезонах начали поливать атакующих мощными лучевыми залпами, но безрезультатно. Офицер, стараясь восстановить контроль, отступил назад, оказавшись в пространстве между двумя линиями своих солдат и навел на приближающихся японцев свой лазерный дальномер. Стоящие в первом ряду китайцы опустились на колено и приникли к прицелам своих ружей. Второй ряд тоже взял ружья наизготовку, встав так, что их личные защитные поля слились и стали похожи на сплошную цепочку пузырей.

Хайден Стрейкер из раскачивающейся гондолы с ужасом наблюдал за тем, как с того места где залегла шеренга серебристых солдат вдруг полыхнуло фиолетовое пламя, а затем все окуталось желтым дымом. Лучевые орудия тоже оказывали огневую поддержку, легко пробивали личные поля и дюжинами уничтожали бегущих впереди асигару, ряды которых таяли на глазах, а тела павших создавали препятствие для бегущих следом за ними. Вскоре еще несколько дюжин солдат повалилось на землю, напор на позиции каньцев ослаб и атака почти захлебнулась. Но даже при этом, самураи продолжали наступать, в конце концов достигли линии траншей и схватились с их защитниками врукопашную. Наконец-то дрогнувшие каньские солдаты бросились бежать, в панике оступаясь и падая. Некоторые, когда до них докатилась первая волна наступающих японцев, даже начали бросать свои громоздкие бластеры на землю. Через мгновение в обороне образовалась брешь куда тут же хлынули наступающие, окружили каньцев и началась самая настоящая кровавая резня, в которой погибли десятки несчастных китайских солдат.

Те, кто решил сопротивляться до конца, пали под ударами самурайских мечей, остальные бежали. Некоторые попытались найти себе укрытие среди остатков сожженных хижин предместья, откуда можно было добраться до узких служебных порталов, попасть обратно в город и там укрыться от смертельной схватки. Другие в слепом страхе разбегались куда глаза глядят. На правом фланге та же печальная участь постигла и другие каньские части, которые бежали, оставив без какого-либо прикрытия артиллеристов приземистой орудийной платформы. Ее спаренные стволы бесцельно двигались из стороны в сторону среди массы людей, надеющихся найти укрытие возле этой странной машины.

Чуть южнее самурайская пехота продолжала трусцой не нарушая строя продвигаться вперед, подавляя каньцев своей дисциплинированностью. Небесный танк, в котором находился Хайден Стрейкер вдруг рванулся вперед так, что у него захватило дух, и направился на север. Синго руководил своими людьми, направляя летающее блюдце туда, где складывалась наиболее сложная обстановка. Удерживающие этот фланг каньцы тем временем начали перезаряжать бластеры, чтобы обратить их на невидимого пока врага. Они наконец осознали, что на них в радиомолчании движутся крупные силы со стороны лагуны.

Хайден Стрейкер вспомнил: это солдаты Садамасы. Он уже начал жалеть о своих бесполезных призывах к Синго отступить. Ему было ясно, что тот считал их ни чем иным как трусостью. «Может быть у каньцев все же нет сингулярных пушек, — подумал он. — Иначе они бы наверняка уже давно ими воспользовались».

Самураи явно побеждали. Все шло практически так, как и планировал Хидеки Рюдзи. Но Хайдена по-прежнему снедало какое-то мрачное предчувствие. И тут он заметил, что приземистые орудийные платформы начинают выдвигаться вперед.

Как только наступающие самураи начали стрелять, приземистая каньская машина нацелилась куда-то за них. Там за естественными прикрытиями находилось около двух тысяч человек. Странное двухствольное орудие начало отрывисто стрелять, выпустив десять непривычных каких-то непривычных по звуку залпов не больше чем за пять секунд и наполнив воздух пронзительным визгом и длинными фиолетовыми хвостами пламени, арками пронесшихся над грязевыми полями. Каньцы и их офицеры тут же залегли, а их орудийная установка продолжала поливать врага потоком квази-сингулярностей. Это было подобно обстрелу шрапнелью. В сторону залегших на полях японских солдат понеслись тысячи маленьких дисков темного «ничто» диаметром от виноградины до виноградной косточки, разлетающихся конусом с углом приблизительно в тридцать градусов. После каждого залпа в грязи оставались тысячи идеальных черных отверстий, полого уходивших в землю на сотни, а то и тысячи футов. Одно покрытое водой поле таким образом было мгновенно осушено, и на дне его стали видны отпечатки подошв, оставленные скрытно и при радиомолчании подтягивающимися японцами. Это сразу выдало их и они стали легкой добычей для больших лучевых орудий Канои.

Каждое попадание сингулярности в человека сразу становилось заметно: кому-то пробивало живот или перерезало позвоночник или на месте сердца вдруг появлялась аккуратная дырочка, вокруг которой образовывался круг совершенно обескровленной ткани диаметром около фута.

От самурайских бластеров, слишком маломощных, чтобы пробить индивидуальную защиту, каньцы потеряли всего несколько человек. Вторая волна людей Садамасы наступала в штурмовом порядке. Среди бегущих вперед солдат двигались наземные машины но, как только волна наступающих достигла усыпанного трупами и корчащимися от боли ранеными места, снова заговорила пушка и остатки атакующих были вынуждены отступить. Хайден Стрейкер видел как захлебнулось очередное наступление самураев, стоило только сингулярной пушке дать второй залп. Человек двадцать повалилось сразу. Синго истошно орал на своих людей, подгоняя их вперед, но тут его машину пробило очередным выстрелом. Нос небесного танка тут же задрался и он завис на месте. Внутрь гондолы через двадцать маленьких отверстий начал со свистом врываться воздух. Под днищем машины расцвел яркий огненный цветок. Пилот внезапно нагнулся и растерянно уставился на появившуюся в его колене чистую аккуратную дырочку. Хайден бросил взгляд на Ясуко и увидел, что глаза ее закрыты, а лицо словно окаменело.

— Ясуко-сан!

Но тут машина качнулась и продырявленный тент сорвавшись с креплений, упал им на головы, полностью ослепив.

— Господи, мы падаем! Выбрасывайтесь! — крикнул Стрейкер. Он чувствовал запах горючего бившего во все стороны из разорванных топливопроводов. Когда тент накрыл его, он нечаянно нажал на спуск своего бластера и гондола резко качнулась в сторону. Он чуть не опрокинулся назад, но сумел сохранить равновесие и прикладом бластера ударил по рычагу катапультирования Ясуко и ее кресло тут же вылетело из падающего блюдца.

Когда он сам взвился в воздух, то от удара чуть не потерял сознания, а через несколько мгновений шмякнулся на землю так, что от удара перехватило дыхание. Из лопнувших ремней он выбирался уже на чистом адреналине. Комбинезон Ясуко виднелся совсем неподалеку. Он бы наверное не заметил его вообще, поскольку материал мгновенно принял цвет почвы, если бы вскоре Ясуко не начала шевелиться. «Благодарение пси, она жива», — подумал он. Подскочив к ней, он крепко обнял ее и тут же обернулся, услышав рев двигателей.

И тут их захлестнула следующая волна атакующих. Солдаты неслись на каньцев в отчаянном приливе безумной отваги. Тут Хайден снова услышал звук выстрела зловещего орудия и мгновенно бросился на землю.

Через некоторое время, когда стрельба закончилась, он приподнялся и осмотрел себя, проверяя не зацепило ли его, а затем огляделся. Глаза щипало, и он плохо соображал, но понял, что надежды на казавшуюся такой близкой победу полностью рухнули. «Интересно, а что почувствуешь, если диск пустоты размером с булавочную головку прошьет тебе голову, — вдруг подумал он. — Заметно будет, или нет? Наверное все зависит от того, сколько он засосет за собой крови и тканей, проходя сквозь череп. Может это будет похоже на удар. А может просто лишишься разума. Где же Синго-сан?» У него отчаянно звенело в ушах. Затем он увидел невдалеке Ясуко, комбинезон которой был переключен на мигающий режим — замечательное зрелище, красивое даже и в обычной обстановке, но в данной ситуации невероятно опасное. Ясуко отчаянно пыталась вытащить мужа из-под перевернутой машины. Шлема на нем не было, лицо залито кровью, а рука по самое плечо была придавлена краем гондолы.

«Синго мертв, — подумал он. — И Ясуко, если я вовремя не доберусь до нее, тоже погибнет. Нам нужно выбираться отсюда». Рухнувшая на землю машина еще покачивалась, как содрогающийся в предсмертных конвульсиях человек. Ясуко снова попыталась вытащить угодившую в ловушку руку Синго. Тут мимо них начали откатываться назад отступающие самурайские войска. Внутрь защитных пузырей некоторых из солдат попал маскировочный дым и теперь они спотыкались, плохо видя куда идти. Значит кто-то наконец отдал приказ об отступлении.

Пока Хайден бежал ко все еще подрагивающей куче металлолома, раздался еще один залп сингулярной пушки и в искореженном при падении борту машины появилось еще несколько отверстий. К счастью огонь был направлен так, что их не задело. Ясуко тянула мужа из последних сил. Потом Хайден увидел как она отчаявшись вытащила из ножен свой меч и перерубила безнадежно придавленную руку. Тогда Хайден вытащил свои бластеры и замахал ими, указывая ей в сторону стелящихся над полем дыма и туч пыли, под завесой которых она могла бы надежно укрыться. И тут он с ужасом увидел как из редеющей дымовой завесы не далее чем в пятидесяти ярдах от них начали появляться силуэты каньских солдат. Они в любой момент могли сообразить, что произошло, и броситься вперед к сбитому командному блюдцу, предвкушая награду, которой их удостоит Гу Цун, если они доставят ему голову генерала, а может и самого даймё.

— Ясуко! — закричал он. — Оставь его! Беги!

Но она упрямо продолжала тащить за собой безжизненное тело мужа. Когда он, сунув бластеры обратно за пояс, подбежал к ней, чтобы помочь тянуть по земле безвольно обмякшую тушу Синго, она успела преодолеть всего несколько ярдов.

Сын префекта оказался необычайно тяжел и перемещаться с ним быстрее не было ни малейшей возможности. Хайден проволок его десять ярдов, двадцать, двадцать пять, затем бросил и кинулся навстречу приближающимся каньцам, чувствуя что обливается потом внутри комбинезона. Он был полон решимости защищать Ясуко до последней капли крови. «Может быть мне удастся отвлечь их огонь на себя. Может быть я смогу…»

Он выстрелил в один из смутных силуэтов, потом еще раз и увидел, что оба пурпурных разряда были отражены защитным полем. И тогда он в бессильной ярости проклял Осуми — этот вонючий шарик из дерьма, где ему придется умереть, а бесполезные бластеры швырнул в крутящуюся под ногами пыль.

Как бы в ответ на его проклятие дым начал рассеиваться. Он увидел зловеще выглядящую пехоту в похожих на головы богомолов шлемах и серебристых комбинезонах. Он увидел их длинные снайперские ружья и крутящийся внутри их силовых пузырей дым и отблески света их снаряжения. К его удивлению, наступающие каньцы вдруг остановились — очевидно чтобы перезарядить оружие.

В этот момент с неба прямо к ним начала опускаться другая сора-сенша и Хайден даже почувствовал давление ее защитного поля. В следующий момент их уже окружили самураи, которые сначала погрузили в гондолу Хидеки Синго, затем помогли подняться на борт Ясуко, а потом и ему самому.

Послышался рев двигателей и он понял, что обнимает закованные в плекс ноги одного из телохранителей. Готовность умереть внезапно сменилась каким-то эйфорическим облегчением, но вместе с ним вернулся и страх. «Вот будет смешно, если я погибну сейчас, — в ужасе подумал он. — Ничего себе, веселенькое пси! Получить дырку в животе именно тогда, когда появилась надежда уцелеть». Сингулярная пушка выстрелила еще раз и Хайден внутренне сжался. Просто не смог удержаться.

А когда машина взмыла высоко в небо и видимость улучшилась, он увидел, что тысячи самураев снова переходят в режим радиомолчания и, повинуясь приказу даймё, отступают по рисовым полям к своим транспортам.

Хайден Стрейкер понял, что битва за Каноя-Сити проиграна, а армия префекта Кюсю полностью разгромлена.