Глава 35

— Заткнись, сука, пока я сам не заткнул твою пасть, и побыстрее собирай свои тряпки!

— Что происходит? Кто это? — спросила Брайенна, но мужчина и женщина были слишком заняты перебранкой, чтобы обращать на нее внимание. Она поднялась по красивой лестнице с резными перилами и, повернув налево, на открытый балкон, нашла парочку в просторной комнате. Оба вырывали друг у друга сундук с платьями.

— Кто это? — переспросила Брайенна.

Оба ответили одновременно, хотя очень по-разному:

— Она пленница, — объяснил Пэдди.

— Я баронесса Лизетт Сен-Ло.

Пэдди пренебрежительно фыркнул:

— Она не кто иная, как французская шлюха, нагло захватившая хозяйскую спальню. Сейчас я выброшу отсюда этот хлам, миледи.

Лизетт решительно уселась на сундук.

— Хоксблад сам решит, кто из нас будет делить с ним постель!

Брайенна окаменела, с изумлением глядя на француженку. Кровь отлила от лица, но, хотя душа и ум были смятении, она нашла в себе силы остаться сдержанной и совершенно бесстрастной.

— Уходи отсюда, Пэдди. Я выберу другую спальню, подальше от этой. Можешь поставить мои вещи туда.

Не разбирая пути, Брайенна зашагала в противоположном направлении, пока не столкнулась с Аделью. Пэдди шел следом, молча проклиная Лизетт и себя за то, что не выгнал ее из хозяйской спальни еще вчера, а Хоксблада — потому, что тот послал эту шлюху в Бордо. И вот теперь чертову кошку пустили в голубятню, и Пэдди боялся последствий. Он знал, что Кристиан обожествлял леди Брайенну, и, если эта французская тварь расстроит ее, беды не миновать!

— Хоксблад держал здесь женщину. В этом дворце, — широко раскрыв глаза, прошептала Брайенна, все еще не в силах опомниться и поверить, что все происходит на самом деле.

— Сядь, мой ягненочек. Не стоит печалиться из-за этой француженки, — утешала Адель, свирепо глядя на Пэдди.

Тот лишь беспомощно пожал плечами и спросил:

— Какая спальня вам по вкусу, миледи?

Обида быстро сменилась яростью. Кажется, все, кроме нее, знали о баронессе!

— Не важно. Все комнаты очень красивы. Постарайся только выбрать такую, которая надежно запирается!

Пэдди мгновенно исчез.

— Он держит в плену ее и ее брата-барона, дожидаясь купа. Она его узница, а вовсе не то, чем кажется.

— Да? И чем же она кажется, Адель?

— Ну… — покраснела камеристка, — ты же понимаешь… его любовницей.

— Вот именно! Почему бы не добавить — одной из его любовниц. Он ведь араб, не забывай!

— О, мой ягненочек, не дай ей испортить радость пребывания в этом дворце! Здесь все великолепно: есть мраморный бассейн, сады, фонтан и пруд, выложенный зелеными плитками, с резвящимися в нем золотыми и серебряными рыбками, и…

— Ну, конечно, ты права, не стоит из-за нее портить себе удовольствие. Кстати, Пэдди не рассказал тебе, как удалось арабу завладеть этим дворцом?

Адели стало ясно, что Брайенна в бешенстве, если называет мужа «арабом».

— Когда Хоксблад впервые был в Бордо и увидел дворец Уоррика, он купил соседний, хотя ни разу не видел графа и только подозревал, что тот — его отец. Пэдди сказал, что Кристиан сделал это из гордости. Он должен был купить дом лучше и больше, чем у графа.

— Но где он взял деньги?

— Пэдди только сказал, что Хоксблад заплатил золотом.

— Ну что ж, вижу, Пэдди знает все на свете. Кстати, он упомянул, где его хозяин умудрился украсть столько золота?

Адель прикусила язык. Не похоже на Брайенну — быть такой язвительной!

— Пойду посмотрю, куда он поставил твои сундуки, — ушла она от ответа. — Отдохни пока немного.

Адель нашла Пэдди в красивой, выкрашенной в нежно-розовый цвет комнате по другую сторону холла.

— Ты проклятый осел, Пэдди! Почему не выгнал ее из хозяйских покоев до приезда Брайенны?

— Потому что она чертова баба! Такие родятся на свет, только чтобы сеять беду и смуту.

— Вот это мило!

— Но, дорогая, я не имел в виду тебя, потому что знаю, ты избегаешь скандалов, как чумы! Поэтому послушай моего совета: не показывайся мне не глаза, пока не появится хозяин. Он заткнет рот Лизетт, и, если леди Брайенна попытается скандалить, он и с ней справится! Вот ее проклятый ключ, много от него пользы, как же!

Пэдди протянул Адели ключ.

— Пожелай мне удачи, дорогая! Нужно вытащить француженку за шиворот и запихнуть в какую-нибудь дыру.

У леди Джоан Холланд тоже было немало вещей. Одежда, меха и драгоценности занимали около дюжины сундуков. Даже перина была принесена на борт, чтобы леди могла отдохнуть с комфортом до отплытия корабля Они отправлялись с утренним приливом, и Джоан со слезами прощалась с братом.

— Жаль, что ты не едешь с нами, Эдмунд!

— Я наместник короля здесь, в Кале, Джоан, — с сожалением вздохнул граф.

— Только не притворяйся, что ты несчастлив здесь, Эдмунд! Твое положение привлекает женщин, как нектар пчел.

— Положение и власть — это все, помни, милая, — подмигнул Эдмунд.

— Почему мужчины всегда такие грубияны?!

— Только не говори мне, что материнство превратит тебя в ханжу, — поддразнил брат.

— Пора тебе жениться и завести детей, Эдмунд. Моей малышке нужны кузены, чтобы было с кем играть.

Джоан поцеловала брата.

— До свидания, Эдмунд! Я буду скучать по тебе.

— Ты полюбишь Бордо. Юг Франции — это рай. Беззаботное лицо на мгновение стало серьезным.

— И, ради Бога, береги себя, Джоан.

Он окутал ее меховым плащом и крепко обнял.

— Ангелы позаботятся обо мне, Эдмунд, — тихо сказала она.

— Надеюсь, родная.

Дюжина рыцарей Холланда провожали на судно Джоан и Глинис. Сэр Джон должен был провести последнюю ночь в штаб-квартире гарнизона и прибыть на корабль прямо к отплытию.

Эдмунд Кент вышел из дома Джоан и направился к штаб-квартире в самом центре Кале. Холланд приветствовал зятя:

— Рад, что вы зашли, милорд граф. Я назначил сэра Невилла Уигса своим заместителем. Он не прочь прибегнуть к силе, если понадобится.

— Не думаю, что в Кале начнутся волнения. По-моему, здесь привыкли к англичанам, в городе уже английские порядки. Хотя на пристани еще есть злачные места с насквозь прогнившими шлюхами.

— О, нет, — покачал головой Холланд, — наоборот, контроля требуют скорее дорогие бордели на южной стороне. Я мог бы показать вам места, которые обязательно должны охраняться… Если, конечно, у вас возникнет желание пройтись, милорд.

— Ну что ж, по удивительному совпадению, я как раз собирался прогуляться в том направлении! Нет лучшего средства разжечь аппетит к ужину!

Мужчины направились на юг к большим особнякам, где жили богатые бюргеры, миновали величественный дом, где остановилась королева, и завернули за угол в какую-то аллею.

— Именно вот на таких тихих улочках чаще всего совершаются преступления, и стража должна обходить их дозором. Кстати, вот и один из наших людей! Все, как я приказал.

Пока вооруженный рыцарь приближался к ним, Холланд быстро обнажил нож с широким лезвием и заостренным концом и с силой вонзил его в спину Эдмунду Кенту. Тот с приглушенным: криком свалился на землю между обоими мужчинами. Холланд повернул и вытащил нож. Теперь кровь хлынула потоком.

— Нож в спину — довольно распространенный способ убийства здесь, в Кале, — заметил Холланд. — Грабители часто подстерегают одиноких прохожих.

Холланд нагнулся, чтобы вытащить кошелек из-за пояса умирающего, и усмехнулся, глядя в затуманенные смертью глаза:

— Не волнуйся за мою жену, она только что приобрела целое состояние.

Он вытер окровавленный клинок платком и вновь сунул в ножны.

— Сэр Невилл, если вечером узнаете о каком-то несчастном случае или беспорядках, будьте добры доложить о них после отплытия судна.

Уигс браво отсалютовал мечом.

— До свидания, сэр. Спасибо за доверие. Вы не пожалеете об этом.

Пэдди нашел Хоксблада в конюшне. Он и Уоррик только сейчас закончили зашивать раны боевых коней полученные при переезде из Англии. Собственно говоря еще повезло, что ни одно животное не погибло. Когда хотя бы одна лошадь в трюме обрывает путы, последствия могут быть катастрофическими.

Целый день они выгружали коней — самый ценны груз. Скакунов, принадлежавших королю и дворянам завели в конюшню, остальных — в загоны под открыты небом.

Заметив выражение лица Пэдди, Хоксблад сразу заподозрил неладное.

— Что-то случилось?

— Вроде того, милорд.

Али, который последние восемнадцать часов без отыха возился с лошадьми, презрительно поморщился.

— Мы справились с тремя сотнями боевых коней ты не можешь успокоить двух женщин?!

— Трех женщин, и поверьте — они могут натворить больше бед, чем триста лошадей!

Уоррик вопросительно поднял брови.

— Насколько я понимаю, та французкая кобылка, за которую ты хочешь получить выкуп, скорее любовница, чем пленница?

— Нет, черт возьми! Она никогда не была моей любовницей! Христос, один раз переспать с девкой и потом расплачиваться за это всю жизнь!

Он в раздумье глянул на отца.

— Не согласишься ли приютить Сен-Ло, пока за них не заплатят выкуп?

— Придется, если я хочу, чтобы мой сын прожил в мире и согласии до конца дней своих, — ухмыльнулся Уоррик.

Все четверо направились к белым каменным дворцам, залитым лунным светом. Когда Уоррик отделился от остальных, чтобы зайти к себе, Кристиан предупредил:

— Мы сейчас вернемся.

Открывая дверь в высокой стене, окружавшей дворец, Кристиан осведомился:

— Миледи очень расстроена?

— Просто вне себя от злости. Нельзя держать двух женщин, с которыми спал, под одной крышей, — словно зеленому юнцу объяснил Пэдди.

— В Аравии мы так и поступаем, — сварливо вмешался Али, — там обычное дело — содержать четырех жен, да еще наложниц.

— Вот иди и объясни это леди Брайенне! — ехидно посоветовал Пэдди.

— Куда ты поместил баронессу?

— В комнату ее брата, и пригрозил кастрировать его, если тот не утихомирит сестрицу, — вздохнул Пэдди.

— Отправь их к Уоррику, — велел Хоксблад.

Сначала Кристиан осмотрел хозяйские покои, чтобы убедиться, все ли готово к приходу жены, и удовлетворенно кивнул. Пэдди прекрасно со всем справился и хорошо вышколил слуг.

В белой с золотом комнате стояла широкая постель, застеленная белоснежным бельем и заваленная пышными подушками. На простынях и наволочках красовались вышитые золотом инициалы «К» и «Б».

Полог из прозрачного шелковистого газа висел над кроватью. Белые ставни были открыты, что делало просторный балкон продолжением комнаты. Одну стену целиком занимал встроенный гардероб с зеркальными дверцами. Пол из белого каррарского мрамора с золотыми прожилками должен был оставаться прохладным в самую жару.

В одном углу была мраморная лестница, ведущая в комнату ниже этажом, где все пространство занимал прямоугольный бассейн. Одной стены не было, так что бассейн выходил в маленький внутренний садик, где весело искрился фонтан, посылая в небо водяные струи. Весь дом освещался огромными душистыми свечами в круглых стеклянных чашах. Общее впечатление было таинственно-романтическим.

Однако Кристиан Хоксблад ничуть не выглядел романтическим героем. Одежда была запачкана конской кровью, от него несло лошадиным потом. Кристиан, как никогда, нуждался в ванне, но будь он проклят, если станет купаться один, когда Брайенна здесь, в этом очаровательном, предназначенном для нее одной, дворце. Кристиан, отогнав усталость и раздражение, взглянул на оруженосца.

— Комната миледи?

Пэдди объяснил, где отыскать Брайенну, и пробормотал:

— Желаю тебе доброй ночи. Не могу выносить вида крови.

Хоксблад поднялся по извивающейся лестнице и остановился у двери спальни жены.

— Брайенна, приветствую тебя в твоем новом доме и ожидаю, что ты выйдешь и поздороваешься со своим повелителем и мужем. Мне необходимы ванна, ужин и постель, именно в таком порядке. Немедленно иди сюда!

Но Брайенна успела запереться и, чувствуя себя в безопасности с зажатым в кулачке ключом, дала выход ярости:

— Ты, арабская свинья! Не знаю, откуда ты набрался наглости произносить мое имя! Я никогда не стану мыть тебя, никогда не стану кормить и, уж конечно, никогда не лягу с тобой в постель. Предлагаю вымыться самому, приказать слугам принести ужин и позволить твоей французской шлюхе пригреть тебя. Не понимаю, зачем тебе жена? Объявляю, что отныне не желаю быть таковой, пока эта тварь не уберется из моего дома раз и навсегда! Надеюсь, тебе все ясно, чертов принц Драккар?!

Кристиан понимал, что Брайенна приготовилась к долгой, затяжной и выматывающей противника схватке. Она хотела, чтобы он вышиб дверь и начал трясти ее за плечи, пока не застучат зубы. Кристиан не собирался поступать в угоду ее капризам. Он вынул тяжелый клинок, поддел петли и без лишнего шума снял дверь. Брайенна, не веря глазам, ошеломленно наблюдала за происходящим. Аквамариновые глаза сверкали на его смуглом лице, и взгляд их был таким свирепым, что Брайенна почувствовала укол страха.

— Поскольку баронессу убрали из твоего дома раз и навсегда, — тихо, почти зловеще сказал Кристиан, — ты готова, надеюсь, вновь взять на себя роль моей жены… или у вас есть еще какие-то претензии, мадам?

Он лишил ее возможности спорить. Желание сопротивляться мгновенно угасло. Брайенна не находила больше подходящих язвительных слов.

— Так как же, мадам? Вы требуете чего-то еще?

Брайенна покачала головой.

— Тогда пойдем. Сейчас.

Брайенна беспомощно оглядела сундуки и коробки, громоздившиеся вокруг, и поняла, что должна повиноваться. Он был не в том настроении, чтобы вытерпеть еще один скандал.

Они вышли на хорошо освещенный балкон, и Брайенна заметила, что муж весь в крови.

— Ты ранен? — встревожено спросила она.

— Нет. Не трогай. Все отмоется.

Они прошли через весь дом, мимо бассейна, и оказались в саду. Брайенна молча наблюдала, как Кристиан, сбросив одежду, ступил в фонтан. Взяв кусок мыла, он начал намыливаться, и ненависть Брайенны немедленно улетучилась. Кристиан не собирался просить, чтобы она вымыла его, но неожиданно ей захотелось сделать именно это. Она была единственной женщиной, имевшей право мыть, кормить его, ложиться с ним в постель, и только теперь до Брайенны дошло, что она желает ревностно оберегать это право и пользоваться им. Она скинула тунику и, оставшись в тонком нижнем платье, протянула руку.

— Благодарю за помощь, но ты была права, я сам могу вымыться. Однако, если не боишься промокнуть, не хочешь ли искупаться со мной в бассейне после того, как я поужинаю?

Брайенна покраснела.

— Я… я не умею плавать.

— Прекрасно, — улыбнулся Кристиан, — тогда мы станем просто играть.

— Пойду распоряжусь насчет ужина, — уклончиво пробормотала Брайенна.

— Кухня в дальнем конце дома. У нас превосходный повар, если не ошибаюсь. Прелесть этого теплого климата в том, что холодная еда на вкус приятнее горячей.

Когда Брайенна вернулась в сопровождении слуги, Кристиан ужу успел установить стол в благоухающем саду и сидел в широком кресле на двоих, прозванном «креслом любовников», прикрытый только белым полотенцем, подчеркивавшим смуглость кожи. Он зажег маленькие свечи и, поместив их внутри больших белых цветов, расставил на столе. Эффект был ошеломляющим.

Слуга принес блюда с холодным: мясом, мягким сыром и таким разнообразием фруктов и орехов, что Брайенна не знала и половины их названий. Вынув керамический кувшин с вином из крохотного озерца, где он охлаждался, слуга ловко вынул пробку.

Брайенна подождала, пока он отойдет, прежде чем устроиться в кресле рядом с Хоксбладом, и, чтобы удержаться от постоянных взглядов в его сторону, притворилась, что поглощена едой. Кристиан знакомил ее с названиями неизвестных фруктов и орехов!

— Инжир, финики, мандарины, миндаль, фундук. Потом, окунув хрустящую корочку в расплавленный сыр, Кристиан поднес ее ко рту Брайенны. Та была приятно удивлена, насколько все это оказалось вкусным, и набросилась на еду.

— Ты голодна? — спросил он, пораженный, что жена до сих пор не ужинала.

Брайенна поняла, о чем он думал.

— Я была слишком рассержена, чтобы есть, — пояснила она.

Волна радости затопила сердце Кристиана. Если Брайенна ревнует, значит, ее чувства к нему гораздо глубже, чем она может себе признаться. Он жаждал услышать из ее собственных уст, что она любит его, но Брайенна была настолько упряма, что отказывалась признаться в этом даже себе самой, не говоря уже о Кристиане. Доживет ли он когда-нибудь до того счастливого момента?

Кристиан испытывал невыразимое удовольствие от того, что просто смотрит на жену. Брайенна, держа в одной руке плод, а в другой кубок с вином, казалось, не сознавала собственной красоты. Волосы падали с плеч, светились золотым ореолом, переливаясь в пламени свечей. Через тонкую ткань нижнего платья просвечивали розовые верхушки грудей, и, когда Брайенна пробежала языком по верхней губе, чтобы насладиться вкусом вина, долго тлевшее желание вспыхнуло в Кристиане кипучей страстью, подобной расплавленной лаве. Он хотел отнести жену в постель и живо представил, как их тела плетутся и станут единым целым, как только Кристиан глубоко проникнет в ее тело. Его чресла, затвердев, дышали огнем желания. Руки, действуя сами по себе, быстро стянули с Брайенны последнюю одежду, но, едва оставшись обнаженной, она ускользнула в дальнюю, затененную часть сада возле бассейна, Кристиан снял со стола экзотические цветы, в которых горели свечи, и пустил их по воде. Зрелище было фантастическим. Пока цветы, чуть колыхаясь, медленно плыли к ней, Брайенна внезапно захотела, чтобы ее нагая красота предстала Кристиану в свете множества свечей. Она выступила из тени и, оставшись на краю бассейна, выгнула тело, сначала выставив напоказ груди, потом лоно, и подняла руки, позволив длинным золотистым: прядям каскадом рассыпаться по плечам и упасть к ногам. Кристиан опустился в бассейн и медленно поплыл к ней. Плывущие огоньки отразились в глазах Брайенны. Ее внутреннее возбуждение росло, она знала — он направляется к ней, он тут, рядом, в темной воде.

Взглянув вниз, Брайенна увидела, что из воды ведут пологие ступеньки, и нерешительно сделала первый шаг к Кристиану. Она не могла его видеть, не слышала ни малейшего всплеска и все-таки дерзко сделала следующий шаг и почувствовала, как теплая душистая вода ласково гладит колени. И тут пальцы Кристиана обвились вокруг щиколоток, скользнули по ногам, горячий рот обжег внутреннюю поверхность бедер, осыпал прелестный венерин холм дразнящими поцелуями.

Прошло несколько долгих минут очарованного молчания, и Брайенна, не в силах противиться настойчивым губам, снова выгнула лоно. Его язык лизал ее медленными нежными движениями. Когда Брайенна громко застонала от неудержимого желания и рванулась к Кристиану, остановил ее и, выйдя из бассейна, прошептал на ухо:

— Не хочу, чтобы твои волосы вымокли. Хочу играть ними. Хочу лежать с тобой в постели.

Она ожидала, что Кристиан подхватит ее на руки понесет наверх, но не могла представить, каким образом он сделает это!

Кристиан высоко поднял жену, позволяя ей прильнуть к его мокрому смуглому телу, потом просунул руку между ними, чтобы открыть лепестки влажной теплой расщелины, и ввел пульсирующую головку мощного напряженного отростка глубоко в теплую плоть. Брайенна обняла мужа за шею, но он хрипло прошептал:

— Обхвати меня ногами.

Когда Брайенна подняла ноги, чтобы стиснуть его талию, Кристиан проник еще глубже, глубже, чем когда-либо. Поддерживая распластанными ладонями ее ягодицы, он медленно направлялся к лестнице, ведущей в их спальню. Господи Боже, этот человек мог возбудить в ней страсть даже против ее воли! Ощущение его плоти в ее теле было настолько непереносимо чувственным, что Брайенна не могла думать ни о чем, кроме безумного блаженства, накатывавшего волнами, стихавшего и возвращавшегося с новой силой. Когда Кристиан стал подниматься по ступеням, мощное упругое трение набухшего мужского естества в истекающей любовными соками женской потаенной глубине становилось все более настойчивым. Оно вызвало такую сладостно-мучительную боль наслаждения, что уже на верхней ступеньке судороги экстаза пронзили Брайенну, заставили ее слепо выгнуться и громко вскрикнуть.

Чувственное слияние их тел ослепило обоих, и Кристиан ощутил, как его твердый клинок в экстатическом ритме стискивали и отпускали короткие сильные конвульсии ее тугих жарких ножен.

Он стоял совершенно неподвижно, чтобы они оба могли насладиться до конца ее блаженством, и, когда последний трепет ее воспаленного бутона замер, он отнес Брайенну в постель и снова начал пробуждать в ней любовное томление, медленно, легко, словно перед ними открывалась вечность.

И в самом деле, кажется, прошли годы, пока она извивалась, выгибалась, стонала и наконец взорвалась в огнедышащем вулкане страсти в едином порыве с мужем. Они обжигали друг друга раскаленной лавой желания, и сильные руки Кристиана властно обняли жену, стиснули, словно стальными клещами. Брайенна догадывалась, что полное единение душ и тел случается редко и только немногим любовникам выпало счастье испытать такое соитие.

Лунный свет дробился на белых простынях.

— Кристиан, я так ревновала, что готова была убить ее… — прошептала Брайенна. — Я… начинаю понимать то страшное зло, которое подтолкнуло тебя убить Роберта.

Кристиан разжал объятия и сел на край кровати.

Брайенна успела заметить сверкнувшие яростью глаза на окаменевшем лице. Он отвернулся от жены. Несколько минут она молча смотрела на его жесткий профиль, но тут Кристиан поднялся, и тьма мгновенно поглотила его.

Глава 36

Брайенна лежала, уставясь в шелковый полог, скрывавший кровать. О, что она наделала! Нужно учиться придерживать язык. Она не должна упоминать имя Роберта.

И все же она сознавала, что никогда не сможет прогнать темные тени прошлого, призрак будет стоять между ними, пока они не поговорят откровенно. Угрызения совести буквально пожирали Брайенну, и она знала, что Кристиана тоже терзает чувство вины. Если он придается в содеянном, даже скажет, что совершил преступление ради любви к ней, Брайенна сможет простить его.

Она чувствовала это. По крайней мере, поймет и разделит его боль.

Если бы они решились объясниться, чтобы ничто страшное и тайное не стояло больше между ними, тогда оба смогли бы все начать сначала…

Брайенна услышала соловьиные трели, звучавшие так грустно и прекрасно, что защемило в горле и по щекам покатились слезы.

На следующее утро Брайенну неожиданно навестил принц Эдуард.

— Простите, ваше высочество, Хоксблада здесь нет, — смущенно пролепетала она.

— Именно так вы его называете, — рассмеялся Эдуард. — Бедняга! Он с рассвета тренирует солдат, а я пришел сказать вам, что корабль Джоан вот-вот причалит. Не хотите ли спуститься на пристань, встретить ее и привести сюда, чтобы мы могли побыть наедине?

Сердце Брайенны наполнилось радостью.

— О, я так скучаю по ней! Адель, корабль вот-вот причалит! — весело воскликнула она. — Мы немедленно отправляемся на пристань! Слугам будет велено исполнять любое ваше желание, сир. Пожалуйста, будьте как дома!

— С удовольствием. Какой прекрасный дворец, словно из волшебной сказки! — восхитился принц.

Как только судно бросило якорь, Брайенна поспешила подняться на борт и, увидев Джоан, ахнула:

— О, дорогая, тебе не надо было путешествовать! Ребенок, должно быть, вот-вот родится!

— Брайенна, я была не в силах ни о чем думать, кроме как приехать в Бордо, и побыстрее! Я просто не могла позволить ему родиться раньше!

Брайенна заговорщически понизила голос:

— Принц здесь, в моем доме, ожидает тебя! Выражение тревожного беспокойства промелькнуло на хорошеньком личике Джоан.

— Я не могу позволить ему видеть себя такой, он просто разлюбит меня! Я слыхала, в Бордо на каждом шагу можно встретить красивых изысканных дам!

— Мы здесь всего лишь несколько дней При дворе еще не было приемов. Кроме того, Глинис и Адель свидетели: ты просто великолепна и цветешь красотой!

Адель встревожено нахмурилась.

— По-моему, ей нельзя долго ходить пешком.

— Сейчас наймем экипаж. В них впрягают осликов, Джоан, так что поездка будет восхитительной, — пообещала Брайенна.

Как только Брайенна поднялась на палубу, сэр Джон Холланд, извинившись, распрощался с капитаном и подошел приветствовать ее. Его раздражала и выводила из себя эта красивая высокомерная стерва. Подумать только, и Джоан и Эдуард доверяют ей свои тайны, а почему, спрашивается?! При виде Брайенны ему всегда хотелось ударить ее, причинить боль. В ее присутствии он почему-то чувствовал себя жалким и ничтожным. Ничего, когда-нибудь она окажется в его власти, и тогда Джон покажет этой суке, что значит настоящий мужчина! С такими ей не приходилось иметь дело!

— Вы теперь леди Бошем, насколько мне известно, поздравляю.

Брайенна побледнела.

— Я увезу Джоан к себе… пока ваши покои не будут готовы.

— Когда все будет в порядке, я сам приеду за ней. Кстати, мне нужно поговорить с вашим мужем, Робертом.

Кровь вновь прилила к щекам Брайенны.

— Сэр Джон, с сожалением должна сказать вам, что Роберт де Бошем убит на турнире.

— Принцем Эдуардом! — ошеломленно пролепетал Холланд.

— Нет… он был убит своим братом, Кристианом Хоксбладом.

Брайенна опустила ресницы, стыдясь признаться, что замужем за братом Роберта, и поэтому не заметила выражения злобной ненависти в глазах собеседника. Тому пришлось собрать всю силу воли, чтобы одним ударом не сбить ее на землю.

Брайенна и Глинис помогли Джоан подняться по белым мраморным ступенькам.

— Я никогда не видела ничего подобного… цветы… солнце… Настоящий дворец! — восхищенно охнула Джоан. — Это твой?

— Моего мужа, — покраснела Брайенна.

— Дорогая, ты замужем? — изумилась Джоан.

— Это сложная история. Роберт де Бошем был смертельно ранен на турнире, но король решил выполнить условия контракта, подписанного с домом Уоррика.