Средневековые Де Варенны - Желанная

Затененная комната была погружена в полумрак и наполнена чувственными звуками — шуршанием ткани, вздохами и стонами, шорохом кожи, трепетным дыханием из уст в уста, шелестом шелковистых прядей, к которым прикасаются грубые мужские руки, вибрацией разгоряченной жаждущей плоти. Эротические звуки, интимные звуки, любовные звуки.

Когда рот Брайенны припух от бесчисленных поцелуев, губы Кристиана медленно проложили накаленную страстью дорожку вниз, по ее горлу к груди. Ощущение было настолько новым и сокровенным, что Брайенна замерла, потрясенная. Но Кристиан скоро растопил остатки стыдливости, осторожно покусывая, гладя языком, вбирая в жадный рот розовые кончики нежных сосков.

Брайенну ошеломили испытываемые ею чувства. Какое невероятное блаженство! Словно жидкое пламя распространяется от груди вниз, по животу и дальше, проникая в средоточие ее женственности, угрожая поглотить разум и рассудок. Медленно пробудилась в ней жгучая, непереносимая жажда изведать то, что ждет впереди. Она сама еще не понимала, что именно, хотя сознавала, что умрет, если не получит этого.

Брайенна опустила глаза, желая увидеть, как его губы обожествляют ее тело, и, коснувшись кончиками пальцев его лица, начала повторять его имя снова и снова, как молитву:

— Кристиан, Кристиан, Кристиан… Хоксблад знал, что Брайенна не готова к тому, о чем просит. Каждая ступенька близости укрепляла связь между ними. Их поцелуи и ласки навсегда соединили души, но он не дотронулся ни губами, ни руками до нежной расщелины — средоточия ее женственности, а пока традиционные любовные игры не завершены, невозможно насладиться соитием по-настоящему.

Он прижал ее к подушкам, расстелил по кровати золотистые волосы и, положив одну ее руку ей на грудь, осторожно надавил, одновременно приблизив пальцы другой руки к венериному холму. Опустив глаза, она заметила завитки червонного золота, похожие на язычки огня. Их сплетенные пальцы коснулись непокорных завитков.

— О-о-о! — вскрикнула Брайенна, как от ожога. Корень жизни Кристиана уперся в ее бедро, и она представила себе копье с бархатным наконечником. Он пронзит ее этим копьем, беспомощную и трепещущую, покорит своим великолепным оружием. Сможет ли она вынести эту безжалостную пытку? Да, да, миллион раз да! Он настоящий мужчина, и Брайенна могла только надеяться, что станет для него достойной женщиной.

Кристиан выпустил ее руку.

— Дотронься пальцами до тыльной стороны моей ладони, чтобы знать, что я делаю. Если тебе не понравится, можешь остановить мою руку. Если почувствуешь, что испытала наслаждение, слегка надави, чтобы я продолжал.

Испуганно вздрогнув, Брайенна повиновалась. Его большая теплая ладонь сжала тонкие пальцы, провела ими по золотистым завиткам, еще и еще раз. Ощущение было почти опьяняющим. Потом Кристиан поднес большой палец к розовой расщелине, и Брайенна с жадностью выгнулась навстречу. Он надавил сильнее, открывая влажную раковину и сокрушая последние остатки сопротивления. Брайенна, забыв обо всем, отняла руку, безмолвно разрешая Кристиану все. Ведь он сам: просил довериться ему в любви.

Пока кончики пальцев Кристиана раскрывали раковину в поисках крохотной жемчужины, сам он склонился над Браненной, не сводя глаз с ее рта, и, когда ее губы раскрылись в безмолвном порыве желания, он припал к ним, и неспешные, ласковые движения языка гармонировали с медленными действиями пальцев.

— Тебе хорошо, Брайенна? — пробормотал Кристиан, почти не отнимая губ от ее рта.

— Восхитительно, — выдохнула она, бессознательным движением раздвигая бедра, чтобы он мог проникнуть глубже.

Он знал, что может доставить ей наслаждение, всегда лишь лаская рукой напрягшийся бутон плоти. Он знал, что подарит ей ослепительный экстаз, припав к нежной расщелине горячим ртом. Но какой-то глубинный пер — g возданный инстинкт подсказывал ему, что их тела должны слиться воедино. Наслаждение будет смешано с болью, как предназначено самой природой. Только так они соединятся навсегда.

Он замедлил движения пальцев и языка, чтобы довести возбуждение Брайенны до крайней степени. Когда она дойдет до грани безумия, он возьмет ее.

Брайенна лежала раскинувшись, чувственно, бесстыдно, почти теряя сознание от жгучего желания: золотистые волосы разметались и спутались. Только тогда Кристиан лег, раздвинув мягкие бедра, позволяя головке могучего копья дразняще коснуться ляжек и живота. Слегка надавив на набухшее сокровище женственности, он вскрикнул:

— Сейчас!

И, одним резким рывком скользнув по бутону плоти вдоль трепещущей расщелины, врезался в тугие розовые ножны.

Вопль Брайенны расколол тишину ночи. Мышцы конвульсивно сжали длинный мощный фаллос с такой силой, что на мгновение Кристиан испытал такую же боль, как и она, но тут же поспешно коснулся губами ее век, бормоча нежные слова любви!

— Моя красавица… хрупкая… грациозная… великолепная…

Он старался не двигаться, чтобы Брайенна могла привыкнуть к твердости древка, так сильно растянувшего ее ножны. Она тоже лежала не шевелясь… долго… пока оба не осознали, что слились в одно и крепкий отросток пульсирует в тесной расщелине. Бывшие поначалу легким трепетом, его движения постепенно, когда ее тело привыкло к дерзкому вторжению, превратились в могучее биение. Брайенна неожиданно забыла обо всем, кроме веса его тела, и самозабвенно отвечала ему волнообразно-томительным движением бедер, мгновенно напомнившим Кристиану о вздымающемся волнами горячем шелке. Оковы запретов и страха рухнули. Торжествующее ликование охватило Кристиана. Он начал двигаться медленными сильными толчками. Как он хотел, чтобы это продолжалось вечно, но этому не суждено было случиться. Он знал, для Брайенны это впервые, и слияние не должно быть слишком долгим, иначе рай превратится в ад.

Первая, еще слабая дрожь экстаза пробежала по телу Брайенны в тот момент, когда из напряженного фаллоса вырвался жгучий поток семени.

Кристиан глухо вскрикнул. Боже, как она заставляет его трепетать! В свой первый раз она так великолепно раскованна.

Он почти рухнул на Брайенну, обмякший, насытившийся, как никогда прежде. Брайенна улыбнулась в темноту, радуясь тяжести, придавившей ее к постели, чувствуя себя так, словно вытянула из него силу и мощь и теперь его суть останется с ней навсегда.

А Кристиан, лежа на возлюбленной, старался отдышаться, он будто вновь родился на свет. Энергия, жизненная сила и сознание своего могущества накатились на него волна за волной. Почти то же он испытывал, идя в битву. Когда сражение было окончено и выиграно, Кристиан тоже на несколько мгновений как бы лишался способности мыслить и действовать, но потом радость победы поднимала его и несла на крыльях, осеняя сознанием всемогущества.

Кристиан сжал Брайенну в объятиях, привлек к груди и стал покачивать, словно ребенка.

— Милая… колдунья… соблазнительница. Ты прошла через мистическое посвящение болью и кровью, как богиня! Мое сердце принадлежит тебе, только тебе, Брайенна.

То, что случилось этой ночью, перевернет их жизни. Неожиданно осознание этого ошеломило Брайенну, и она начала тихо плакать, омывая слезами оба любящих сердца.

И в эту минуту принц Драккар Кристиан Хоксблад де Бошем поклялся никогда больше не причинять ей боли. Он будет защищать ее, даже ценой собственной жизни, служить ей своим телом, лелеять сердцем и любить душой.

Среди ночи Брайенна внезапно пробудилась и, не поняв, где находится, тревожно вскрикнула. Но рядом был Кристиан. Он обнял ее, успокоил, снова уложил в постель и укрыл одеялом, она заснула, прижавшись губами к его смуглой, как литая колонна, шее.

Когда же она снова вернулась в явь сквозь накатывающиеся волны сна, оказалось, что рядом никого нет. Протестующий крик сорвался с губ девушки, а руки все еще невольно шарили по прохладным простыням в поисках исчезнувшего возлюбленного.

— Кристиан, — позвала она, и звук этого имени вернул ее к реальности. О, Господи, неужели еще один чувственный сон? Но тело подсказывало, что это не так — груди отяжелели и набухли от поцелуев, потаенное местечко между ног сладко ныло там, куда дерзко вторглось напряженное мужское естество.

Щеки девушки загорелись, когда случайно опустив глаза, она заметила ярко-красные пятна на простыне — свидетелей брачного ритуала, которому они оба посвятили эту ночь. Брайенна пришла в ужас от того, что сделала. Это нечестно! Она помолвлена с другим! Хоксблад заманил ее в ловушку против воли, ласками и нежными словами уговорил подарить то, что должно было быть сохранено для будущего мужа.

Брайенна сорвала белье с постели, боясь, что кто-нибудь откроет постыдную тайну, и бросила узел у двери комнаты, а потом тщательно вымылась, не думая о чувственных ощущениях, пробуждаемых горячей водой в теле, только что посвященном в радости плотской любви.

Она как раз заканчивала одеваться, когда в спальню вошла Адель:

— Мой ягненочек, я уверена, что это бледно-розовое платье не подходит для поездки в каменоломню, но понимаю, почему ты хочешь выглядеть неотразимой.

Брайенна пробормотала, не обращая внимания на слова Адель :

— Я не поеду.

— Но ты обещала Джоан и Глинис. Они будут разочарованы. Какие важные причины удерживают тебя в замке?

— Я хотела… хотела сменить белье, — запинаясь, прошептала Брайенна.

— Сделаем это вместе. Отнесешь простыни в прачечную, пока я достану чистые из кладовой. К тому времени и Джоан успеет одеться. Я знаю, ей очень хочется поехать.

Брайенна решила, что ненужными спорами только зря привлечет к себе внимание. Достаточно уже того, что ни с того, ни с сего она взяла на себя работу горничной.

Девушка поспешно схватила простыни с предательскими доказательствами потерянной девственности, зашла по дороге в комнату Джоан и сняла белье с постели подруги. Джоан звонко рассмеялась:

— Ты настоящая хозяйка, Брайенна! Собираешься и завтрак нам подать?

К Брайенне вернулось утраченное было чувство юмора:

— Ну уж этого ты не дождешься! Спускайся лучше в трапезную, а я приду через несколько минут.

Возможно, она сумеет придумать, куда повезти их вместо каменоломни!

Но дамы были единодушны в своем решении — они хотят увидеть, как добывают камень!

Грохот был слышен еще издали по дороге к карьеру. Долота и резцы звенели о гранит, работники били по ним тяжелыми деревянными молотами таким образом, чтобы раздробить глыбы на большие квадратные блоки. Это была трудная неблагодарная работа. Перед карьером выстроились телеги, запряженные волами; требовались двое сильных мускулистых мужчин, чтобы отнести каждый каменный куб к телеге и бережно уложить на солому. Люди работали полуобнаженными, их тела покрывала корка пыли, смешанной с потом.

Брайенна с удивлением заметила, что Хоксблад трудился бок о бок с каменотесами. Высокий рост и смуглая кожа выделяли его из остальных. Брайенна, затаив дыхание, не сводила глаз с великолепного тела, отливающего красным деревом. Невозможно было найти слова, чтобы описать его красоту. Настоящий мужчина!

Неужели эти мускулистые руки ласкали ее всю ночь? Неужели к этой мощной шее прижималась она губами? Неужели на эту поросшую темными завитками грудь она опускала голову, когда прижималась к нему в порыве страсти?

Наблюдая за Кристианом, девушка не могла не признаться себе, что выбрала его по доброй воле. Дрожь пробежала по ее спине при мысли о том, что снова будет лежать в его объятиях этой ночью и он опять будет опьянять ее поцелуями, разжигая неутолимую страсть.

В этот момент Кристиан поднял голову и увидел ее. Их глаза встретились, и все стало так, словно пространства и препятствий между ними не существует и остались лишь воспоминания о полном, совершенном, безудержном слиянии. Пылкий взор Кристиана говорил о том, что лишь одна она царит в его сердце. Напряженно-властный взгляд говорил без слов, что скоро, совсем скоро они будут делить постель и тела их вновь сольются в экстазе.

Брайенна мгновенно ослабела от того особого голода и жажды, которые он будил в ней. Она пыталась отвести глаза от пронизывающих грозных очей, боясь, что окружающие поймут: они стали любовниками. Когда Кристиан увидел, что происходит с дамой его сердца и что теперь она не сможет ни в чем отказать ему, даже если бы и хотела, он одарил ее сияющей улыбкой, от которой у Брайенны стало светло на душе.

Она захватила с собой несколько свитков пергамента, чтобы сделать зарисовки пейзажей и каменотесов, но позже, рассматривая наброски, заметила, что на каждом центральное место занимает великолепная фигура Кристиана Хоксблада.

В эту ночь никто не засиживался в трапезной допоздна. Джоан уговорила дам поскорее уйти, чтобы Кристиан и Брайенна смогли провести вместе вечер и ночь. Любовникам было невозможно скрыть от других свои чувства, и Джоан понимала, что им дарованы лишь несколько похищенных у судьбы мгновений. Пока они жили в Бедфорде, король, принц Эдуард и Уоррик отправились собирать армию для войны с Францией, и, как только соберут достаточно большое войско, англичане переправятся через Ла-Манш.

Брайенна зажгла свечи, медленно разделась и накинула длинное бархатное ночное одеяние, надушенное фиалками. Подойдя к зеркалу, девушка взяла щетку и рассеянно провела ею по волосам. Хватит ли у него дерзости прийти снова? Хватит ли у нее смелости принять его, как вчера?

— Позволь мне сделать это!

Низкий голос словно окутал Брайенну темным мягким бархатом. Откуда он появился так неслышно? Брайенна, затаив дыхание, ждала, пока Кристиан подойдет ближе, возвышаясь над ней во весь огромный рост. Он протянул сильную, загрубелую, покрытую мозолями ладонь, и она послушно вложила в нее щетку.

Кровь бешено застучала в висках, когда Кристиан опустился на колени и поднял руку. Сердце трепыхалось, как крылья пойманной птички, дыхание сразу стало прерывистым, упругие груди быстро поднимались и опускались под его пристальным взглядом.

Щетка скользила по ее волосам, все больше возбуждая Брайенну. Она никогда не думала, что испытает такой чувственный восторг, когда смуглый воин станет ласкающе-медленно расчесывать ее длинные волосы.

Она чуть повела плечами, и пеньюар распахнулся, слегка приоткрыв белоснежную кожу.

Достаточно ли соблазнительно ее тело, чтобы побудить его прикоснуться?.. По правде говоря, Брайенна жаждала ощутить прикосновение его рук, жаждала с такой силой, что не могла больше ни о чем думать.

Кристиан по-прежнему стоял на коленях, просунув руки под длинное бархатное одеяние. Шершавые мозолистые пальцы погладили шелковистую плоть ее грудей, и девушка невольно вздрогнула, предвкушая опьяняющие ласки.

Подхватив Брайенну под мышки, он поднял ее с табурета так, что она очутилась у него на коленях лицом к лицу с ним. Даже в этой позе он оказался гораздо выше, и ей пришлось запрокинуть голову для поцелуя. Когда Брайенна подняла руки, пеньюар распахнулся. Кристиан быстро стянул одеяние с ее плеч и, прижав нежное обнаженное тело к своему, мускулистому и твердому, откинулся на пол, чтобы полюбоваться несравненной красотой девушки и позволить золотистым локонам щедрым водопадом пролиться на его грудь.

— Ты чаруешь меня. Никогда не думал, что действительность окажется такой же прекрасной, как мои видения, но ошибся. Скажи, что чувствуешь то же самое, Брайенна. Скажи, что прошлой ночью ты была захвачена и покорена не только лунным светом и мечтами о возлюбленном. Скажи, что любишь меня.

— Помоги мне Боже, я начинаю верить, что люблю, — прошептала она хрипловато-чувственным голосом, глядя на Кристиана затуманенными желанием глазами.

Он начал преднамеренными ласками возбуждать ее. Собственная чувственность была для Брайенны так непривычна, что она, очарованная, увлеченная, завороженная, восхищенная, пойманная, увлекаемая ввысь, влюбленная и захваченная неодолимой силой, имя которой было Кристиан Хоксблад, воспарила к неведомым сверкающим высотам.

И, когда Брайенна почти потеряла рассудок, умоляя Кристиана осуществить фантазии, навеянные безумными ласками, Кристиан неожиданно потребовал:

— Поклянись, что разорвешь помолвку с моим братом!

Кончики его пальцев гладили влажную розовую расщелину завораживающе-медленно, пока Брайенна не поняла, что ее сердце вот-вот разорвется от желания ощутить его глубоко в себе, почувствовать мощь толчков, дарящих небывалый экстаз.

— Да… Да, клянусь, — пообещала она прерывающимся голосом и в этот момент говорила как никогда искренне.

Их слияние было стремительным, головокружительно-отчаянным, и Брайенне показалось, что она умирает, но вскоре тишину пронзил вопль наслаждения, а потом вздох скорби, когда все кончилось. И Кристиан, лежа на ней, полностью опустошенный, вновь испытал прилив жизненной энергии и возблагодарил Бога за то, что ни одна женщина не давала ему столько сил, как возлюбленная.

Брайенна метнула игривый взгляд на Кристиана, когда тот поднял ее и понес к постели. Ей почему-то захотелось испытать свою власть над воином-любовником. Сможет ли она заставить его потерять голову так, чтобы тот мог поклясться в чем угодно, лишь бы она дала ему то, о чем он молит.

Улыбнувшись, она начала дьявольскую любовную игру.

Кристиан оказался хорошим учителем, раскрывшим секрет очарования нежных, еле ощутимых прикосновений. Когда кончики его пальцев, язык и губы едва дотрагиваются до потаенных мест, дразняще-медленно, чувственно, страстно. В конце концов он сам запросил пощады, бессильный против ее оружия: шелковистые волосы щекотали мускулистое тело, пока жажда не стала невыносимой, твердые соски задевали грудь, дразнили губы, обжигали головку фаллоса, когда Брайенна терлась своими маленькими драгоценными камешками о крохотное отверстие на кончике мощного отростка.

— Брайенна, не нужно больше, я не выдержу, — выдохнул он и попытался придавить ее к постели, но она толкнула его на подушки и медленно оседлала, продолжая сладостную пытку.

Кристиан взглянул на нее сияющими Глазами.

— Ты прекрасна в своей страсти. Я знал, что так будет.

Эти слова оказались последней каплей. Она скользнула в его объятия, и его сладострастные упоительные поцелуи подарили ей опьяняющее блаженство.

— Поклянись, что всегда будешь любить меня, как сейчас!

Брайенна иронически улыбнулась: именно Кристиан снова требовал обетов, произнесенных распухшими от поцелуев губами.

Позже, гораздо позже, когда ее арабский рыцарь заснул, Брайенна осторожно соскользнула с кровати, побуждаемая неодолимым желанием запечатлеть его образ. Даже во сне его длинные мускулистые руки и ноги казались твердыми, как железо. Она нарисовала, как могла точнее, каждую деталь черного ятагана на внутренней стороне бедра. В пламени свечей, его торс представлял великолепный контраст света и тени, и Брайенна знала, что придется приложить все умение, чтобы воздать должное этому совершенному телу.

Закончив рисовать, она тщательно запрятала листки пергамента вместе с набросками, которые сделала с Зубастика, а потом прокралась в теплое любовное гнездышко, не в силах больше выносить разлуку. Властные руки, протянувшись, обняли ее, привлекая ближе.

И снова Кристиан ушел перед рассветом. Позже Брайенна долго гадала, было ли у него предчувствие, что граф Уоррик вот-вот появится в замке.

В зале, во дворе и на окрестных полях толпились мужчины. Граф посетил замок Уоррика, что в сорока милях к западу от Бедфорда, чтобы забрать оттуда, а также из близлежащей королевской резиденции Кенилуэрт, всех воинов, солдат и рыцарей. Он сказал Хоксбладу, что принц Эдуард уехал на восток, чтобы доставить солдат из гарнизонов замков Одингема и Колчестера, а сам король отправился на юг за рыцарями Одихема, Винчестера и Арундела.

Хоксблад нашел отца в прекрасном настроении. Они долго, широко улыбались, оглядывая собранную армию. Казалось, каждый англичанин готов сопровождать своего воинственного короля во Францию, чтобы сорвать корону с головы узурпатора и вручить законному монарху.

— Отдаю людей Уоррика под твою команду, — объявил граф.

Хоксблад понимал, что это не проверка. Уоррик уже видел сына в битве, и знал, чего он стоит. Отец ожидал, что Кристиан отточит их воинское мастерство и поведет в бой.

— Сегодня же поставлю их грузить камень. На рассвете мы отбываем в Виндзор.

Хоксблад провел целый день, знакомясь с воинами из Уоррика. То, что он стал командиром еще тысячи солдат, явилось для него приятным сюрпризом. Замок находился всего в сорока милях от Бедфорда, и Кристиан был уверен, что станет хозяином их обоих в не слишком отдаленном будущем.

Брайенну волновало, как прокормить такую орду. Но Бешеный Пес сразу разослал людей на охоту. Она облегченно вздохнула, когда никто не появился вечером в трапезной. Не было даже Хоксблада.

Брайенна и Джоан шептались, пока не пришло время идти спать, деля друг с другом тайные надежды, мечты и страхи за возлюбленных, утешая друг друга тем, что все кончится хорошо, стараясь заглушить тревожные мысли о грядущей войне.

Когда Брайенна направилась в спальню, управитель Берк вручил ей записку. Сердце девушки сжалось. Неужели Хоксблад рискует скомпрометировать ее ночным визитом?

Она поспешно пробежала глазами записку и облегченно вздохнула:

«…Драгоценная госпожа! Я не приближусь к вам, пока мы благополучно не вернемся в Виндзор, но буду помнить о ваших обетах и ждать, когда вы сдержите данную клятву».

Подписи не было. Только в углу записки нарисован кривой ятаган.

Глава 20

На обратном пути в Виндзор Хоксблад приказал Пэдди заботиться о дамах. Оруженосец был рад, что Адель решила оставить Клэнси в Бедфорде. Она была привязана к коту и именно поэтому решила, что ему лучше оставаться в привычной обстановке. Теперь у Пэдди не было соперников в борьбе за сердце Адели.

Вскоре к путешественникам присоединилась небольшая армия, собранная принцем Эдуардом из рыцарей Хеднгема, Колчестера и Беркхемстеда. Принц рассказал Уоррику и Хоксбладу, что король послал гонцов к графам и баронам на север, в Уэльс и Ирландию. Было ясно без слов, что Эдуард III начнет кампанию, как только огромная армия будет готова двинуться к границам Франции. Учитывая неуемное честолюбие монарха, его неистощимую энергию и безусловную храбрость, начала войны можно ожидать уже через две недели.

Принцу Эдуарду никак не удавалось остаться наедине с Джоан, и девушке пришлось довольствоваться наспех нацарапанной запиской:

«Моя любимая!

Хотя я жажду прижать тебя к своему сердцу, судьба

распорядилась иначе. Я устрою так, чтобы тебе было

позволено навестить брата в его лондонском доме на

Фиш-стрит. Пошлю записку с юным Рэнделом Греем.

Считаю часы до нашей встречи. Э.»

Каждая миля, приближавшая Брайенну к Виндзору, приближала ее также к Роберту де Бошему. Девушка страшилась этой встречи. Как она может отказаться от помолвки, предать жениха? Чем объяснить свое внезапное решение? Сказать, что она влюблена в его незаконнорожденного брата, будет не только жестоко, но и безрассудно, все равно что подлить масла в огонь. Она Должна найти нужные слова. Брайенна обещала Кристиану, что разорвет помолвку, хотя понимала, что это будет самым трудным из всего, что ей приходилось пережить в жизни. И все же она решила исполнить клятву, данную Кристиану, как можно скорее.

Брайенна смыла дорожную пыль, выбрала скромную голубую тунику, направилась на поиски Роберта и была потрясена, узнав от слуг, что он еще не оправился от раны. Она нашла жениха в спальне; он отдыхал на диване, положив больную ногу на подушки. При виде Брайенны лицо его осветилось.

— Брайенна! Боже, как я тосковал по твоему прекрасному лицу.

Когда Роберт не поднялся ей навстречу, а только протянул руки, Брайенну охватило мучительное чувство. Она смущенно подошла к дивану, позволила поцеловать себя в щеку и; поспешно отойдя, уселась на стул подальше от жениха.

— Роберт, ты еще не выздоровел, — сочувственно заметила она.

— Выздоровел? — с горечью переспросил он. — Да я никогда не оправлюсь!

— Что ты говоришь? Неужели рана не зажила? Брайенна не могла отогнать предчувствие надвигающегося несчастья.

— Она закрылась бы давным-давно, не укуси меня это проклятое животное. Врач короля Джон Брей сказал, что кость бедра гниет и я до конца жизни останусь хромым.

— О каком животном ты говоришь? — удивилась Брайенна.

— Когда я лежал раненый на ристалище, какая-то ласка или иная мерзость взбежала по ноге и вцепилась в рану. Если я узнаю когда-нибудь, кто хозяин злобного грязного создания, клянусь, пропорю его живот мечом.

Это, должно быть, не кто иной, как Зубастик, ручной хорек Хоксблада! Только он способен на такое! Сама кличка изобличала виновного. Но девушку сейчас терзало сознание собственной вины.

— Нужно любым способом постараться найти лекарство! — отчаянно вскрикнула Брайенна. Невозможно, немыслимо, чтобы такой храбрый молодой воин, как Роберт де Бошем, остался на всю жизнь инвалидом!

— Тебе, конечно, не улыбается связать жизнь с калекой, не так ли, Брайенна? — с горечью бросил он. — Ну же, к чему медлить, говори, что разрываешь помолвку! Такая красивая женщина захочет иметь здорового мужа.

— Прекрати, Роберт! Как ты можешь так плохо думать обо мне? — взвилась она.

Брайенне с детства внушали верность долгу. Она прекрасно сознавала, что не может отвергнуть человека только из-за того, что он не так здоров и силен, как прежде. Она чувствовала, как тоска сжимает ей горло.

Роберт едва двигался, но все же умудрился дотянуться до нее и схватить за руку.

— Поклянись, что не отвергнешь меня из-за этого!

— Я… я клянусь, Роберт, — беспомощно пробормотала Брайенна.

Он обмяк, словно горечь и злоба сразу покинули его, Пальцы уже не так безжалостно впивались в ее запястье. Роберт галантно поднес ее руку к губам:

— Мы обручены, — категорично объявил он, и Брайенна поняла, что не настолько бессердечна, чтобы опровергнуть его слова.

Через несколько минут после ухода Брайенны сэр Невилл Уигс попросил разрешения поговорить с Робертом. Он намеревался искать защиты у жениха леди Бедфорд.

— Я сэр Невилл Уигс, законный кастелян Бедфорда. Ваш брат почему-то невзлюбил меня и отнял должность. Думаю, он превысил свои полномочия. Поскольку именно вы обручены с леди Бедфорд, моя обязанность служить вам, если, конечно, меня восстановят в правах.

Уигс с его мелко завитыми каштановыми волосами и бородой напоминал эрдельтерьера. Очень обозленного эрдельтерьера.

— В чем мой брат обвинил тебя? — спросил Роберт, чувствуя, что приобретает сильного союзника.

— Заявил, что счета не сходятся, но ведь это сэр Джеймс Берк вел книги, — беззастенчиво солгал Уигс.

Ледяные глаза Роберта внимательно изучал! собеседника, пока наконец его рот не скривила довольная улыбка.

— Думаю, мы понимаем друг друга. Мой ублюдок-братец пусть лучше поостережется! Как бы ему не получить стрелу в спину, когда начнутся сражения! Постарайтесь быть мне полезным, и я вновь сделаю вас кастеляном, как только женюсь на леди Бедфорд.

Брайенна чувствовала себя между молотом и наковальней. Она послушалась сердца, и это глупое сердце ввергло ее в разврат и неверность. Брайенна влюбилась в Кристиана Хоксблада, не имея на это права. Его брат первым предложил ей выйти за него замуж. Если она отвергнет Роберта, будет ужасный скандал, особенно из-за его хромоты. Из них двоих Кристиан сильнее. Он легче перенесет потерю. А Роберта будут жалеть до конца дней, может быть, даже и осыпать насмешками и обливать презрением.

Брайенна понимала, что выхода нет. Судьба все решила за нее. Она запуталась в сотканной ею же самой паутине. Когда она все расскажет Хоксбладу, его ярость будет безграничной. Против такого человека не устоишь, его нельзя отвергнуть! Он может устроить такую сцену, что скандала опять же не миновать.

Но тут другая мысль обожгла Брайенну. Кристиан, несмотря на уверения в обратном, обладает силой, достаточной для того, чтобы подчинить ее своей воле. Он не похож на других мужчин. Лучше всего избегать столкновений. И, хотя это похоже на трусость, Брайенна решила написать ему письмо, где будет ясно сказано, что она связана с Робертом де Бошемом обетом чести и клятвой верности.

Первые три листка пергамента были безжалостно изорваны. Брайенна, сама того не замечая, изливала сердце в жалобах на несправедливость судьбы, что, конечно, побудило бы каждого благородного рыцаря броситься на помощь к попавшей в беду даме.

В конце концов Брайенне удалось изложить все спокойно, бесстрастно и даже сухо. Написав, что решение ее окончательное, девушка запечатала письмо и поскорее, боясь передумать, передала его юному Рэнделу Грею.

Через несколько минут в ее спальню ворвался Кристиан, уже успевший прочитать послание. По всему было видно, что он ни в грош не ставит приличия, когда речь шла о его и ее судьбе.

— Ты клялась, что разорвешь помолвку с Робертом. Не позволю нарушить обет!

Смуглое лицо было таким свирепым, что Брайенна невольно отступила.

— Кристиан, он искалечен! Не могу я быть такой жестокой и бессердечной! Все изменилось из-за его болезни. Пожалуйста, выслушай меня, Кристиан! Я люблю тебя всем сердцем, но помолвлена с твоим братом и у меня просто не хватает совести предать его!

— Ты разрушишь наши жизни из-за ложно понятого чувства жалости?!

Его ярость, как приливная волна, сметала все на своем пути. Он одним прыжком перекрыл разделяющее их расстояние и, сжав мощными руками девичью талию, поднял ее, пока их глаза не оказались на одном уровне.

— И ты веришь, что я позволю тебе уйти к другому?!

— Кристиан, прошу, пойми, образумься, — умоляла Брайенна. — Король желает этого брака, и твой отец тоже. Ты ничего не сможешь сделать.

Это был искренний крик души, полный надежды на то, что Хоксблад смирится. Но лицо его словно окаменело. Сверкающие глаза, казалось, проникали в самую душу, подчиняя девушку неведомой власти, покоряя ее чужой воле. Наконец он поставил Брайенну на пол и отнял руки.

— Ты увидишь, что я смогу и чего не смогу сделать, Брайенна.

Слова витали в воздухе еще долго после ухода Кристиана. Три дня Брайенна провела как в тумане, ошеломленная, измученная, ожидая возмездия, но ничего не произошло. За все это время ни единого раза, даже мельком, она не видела смуглого гордого лица, которое так хотела и боялась увидеть.