Виргиния-Сити, неделю спустя
      Воздух был пропитан тяжелым, одуряющим опиумным дымом и запахом пота от давно не мытых тел. Рори брел по темному коридору, едва удерживаясь от подступающей рвоты, пока не добрался до последней из длинного ряда обшарпанных дверей. Он настойчиво постучал.
      Голос, ответивший ему, мог принадлежать одинаково и мужчине, и женщине, настолько он был хрипл и невнятен. Но все-таки сильный йоркширский акцент еще чувствовался в нем.
      Особа из Средней Англии доживала свой век в дешевом борделе, где ее услуги оплачивались опиумом, возвращающим проститутку в прошлые времена, когда тело было крепким и здоровым, а мозг полон мечтаний о заработанном золоте. С тех пор как она попала в «золотой» штат Невада, путь ее шел вниз по спирали на самое темное адское дно. Энни Англичанка растеряла все свои мечты. Смерть нетерпеливо ждала ее на пороге.
      Энни приподнялась на постели – оживший скелет, прикрытый смятой грязной простыней. Даже в тусклом свете единственного газового рожка было заметно, как безжалостно обошлось с ней время и до какого жалкого состояния довел ее наркотический дурман. Кости буквально выпирали из-под дряблой сероватого цвета кожи, а некогда пышные локоны поредели и стали седыми. Их слипшиеся пряди падали на глаза, она раздраженно отвела их в сторону движением худой, желтой дрожащей руки.
      – Ты приобрел жетончик, миленький? – Ее бледные водянистые глаза вопросительно уставились на посетителя.
      Визит обошелся Рори в две монеты по двадцать пять центов. Можно было ограничиться и одной монетой, такова была теперь цена услуг Энни Англичанки. Но Рори «раскошелился» на полдоллара. Он положил два медных жетона на столик возле ее изголовья рядом с опиумной трубочкой.
      – Я только хочу с тобой побеседовать, Энни. Много лет назад, когда ты работала в салуне «Ревущая пустошь», у тебя был постоянный клиент – некий Амос Уэллс.
      Она, прищурившись, стала рассматривать гостя повнимательней.
      – Как ты докопался до этого, красавчик? Кто тебе наплел про это?
      Тревожный звоночек прозвенел в ее иссушенном опиумом мозгу. Ей стало страшно. – Один человек по имени Слай Хобарт. Он надсмотрщик на шахте и работает на Амоса Уэллса. В прежние времена он захаживал к тебе, так же как и Уэллс.
      – И что?
      – Скажи мне, что случилось с девушкой, которую звали Магнолия? Она работала в «Ревущей пустоши» одновременно с тобой. Ее нашли убитой в твоей комнате восемь лет назад…
      Рори заметил, как испугалась Энни, как она судорожно схватила со стола опиумную трубочку и сжала ее в кулаке так, что костяшки пальцев побелели.
      – Я куплю тебе столько опиума, что ты сможешь не работать целую неделю. Только расскажи мне, что ты знаешь о Магнолии.
      – Если он узнает когда-нибудь…
      – Он ничего не узнает… Я добиваюсь, чтобы его повесили. И уверен, что увижу, как петля затягивается на его шее.
      Энни задохнулась от смеха.
      – Ты хочешь повесить такого богача, как Амос, за убийство какой-то шлюхи?
      – Он убил и моего брата. Он совершил немало убийств. Не сомневайся, Энни! Уэллс уже конченый человек. Тебе нечего его опасаться. Чем больше ты расскажешь правды о нем, тем скорее его вздернут. Я хочу знать, что тебе известно об убийстве той ночью.
      – Ее убили в первую же ночь, как я ушла оттуда… Вернее, хозяин меня выставил вон… Магнолия стала работать вместо меня…
 
      К тому моменту, когда Рори расплатился с Энни и выбрался на свежий воздух, он весь взмок от пота и с трудом сдерживал приступы тошноты. Всемогущий Господь и Божья Матерь! Ребекка вышла замуж за этого порочного, больного извращенца. Что же ей пришлось испытать, будучи в его власти? Как бы она ни была виновна в предательстве их любви – корысть или глупость были тому причиной, – такого наказания она не заслужила. И эта пытка длится столько лет!
      Мысль о том, что этот негодяй трогает ее своими хищными лапами, что она делит с ним одну постель, вывела Рори из себя.
      Всю обратную дорогу к своей конторе он размышлял о том, как бы скорее вырвать Ребекку из когтей преступного супруга. Могли пройти месяцы, пока агенты Патрика в Сакраменто добудут все необходимые доказательства незаконных махинаций с акциями горнорудных предприятий. Слай Хобарт до сих пор не предоставил братьям Мадиган нужные им документы. Хотя перспективы раскручивания дела были весьма обнадеживающими, Рори боялся слишком длительного ожидания. Он должен заняться освобождением Ребекки немедленно. Он решил, что опять напишет ей и попросит о новом свидании.
      Она была потрясена тем, что нарушила брачные обеты во время их последнего свидания. Рори понимал, что теперь Ребекка имела еще больше оснований сомневаться в порядочности его намерений. Он мог ее понять, но он понимал также, что она испытывает к нему сильное чувство – не просто желание как-то искупить свою вину за предательство, совершенное ею давным-давно. Ее чувственное влечение к нему не угасло с годами. Так же, как и его желание обладать ею.
      Отбросив все сомнения, Рори быстро сочинил письмо к ней, отправил его с нарочным в Карсон-Сити и тем сбросил камень с души. Он был уверен, что Ребекка согласится на новую встречу.
 
      – И ты это сделал? – Небесной голубизны глаза Патрика Мадигана расширились в изумлении. Он запустил пальцы в свою рыжую шевелюру и принялся нервно расхаживать взад-вперед перед носом у сидящего в кресле младшего брата.
      – Я предложил Ребекке Уэллс стать моей любовницей. Не вижу в этом ничего странного. Она красивая женщина.
      – Она расчетливая стерва, которая хладнокровно предала тебя и предпочла стать женой этого змея в человеческом обличье. Ты смешиваешь ненависть с похотью, Рори. Это опасное дело. Когда Амос исчезнет с лица земли, это будет для нее достаточным наказанием. А дальше пусть ее судит Бог! Ты же оставь ее в покое.
      Рори взглянул на брата с какой-то странной неуверенностью и даже испугом.
      – А вдруг это совсем не ненависть… и не похоть?
      Патрик выругался по-гэльски и уставился на брата осуждающим взором.
      – Еще хуже! Ты по-прежнему по уши влюблен в бессердечную Исавель. Она тебя погубит, Рори. Забудь ее!
      – После того, что я узнал об Уэллсе вчера, я не могу допустить, чтобы она оставалась с ним. Боже, ведь негодяй может задушить ее так же, как он расправился с этой несчастной проституткой. Ведь он маньяк! Мы не знаем, сколько убитых женщин на его черной совести.
      – Раз она преспокойно прожила с ним восемь лет, то не думаю, что ей грозит сейчас подобная опасность… Еще раз прошу, выкинь ее из головы!
      – Может быть, лучший способ добиться того, что ты предлагаешь, – это уложить ее в мою постель на некоторое время. Мне это нужно для успокоения…
      – Единственное, что тебе нужно, – это добрая и порядочная женщина в жены. Тебе уже тридцать лет. Пора обзавестись семьей.
      Рори криво ухмыльнулся. Он нашел свои доводы в словесном поединке с Патриком.
      – Ты женился совсем недавно, твой медовый месяц еще не кончился. Подождем до той поры, когда ты сам начнешь уговаривать меня отказаться от блаженства в браке. А такой момент обязательно наступит, я уверен. Поэтому я и не спешу жениться.
      – Но хочешь забрать к себе жену Амоса Уэллса. А как насчет его сына? Ты о нем не думал?
      – Родители как-то странно относятся к мальчику. По-моему, они стараются как можно реже лицезреть собственное чадо. Мальчик находится где-то на Востоке в частной школе. Он вряд ли догадывается о подлых проделках папаши, а тем более ничего не знает о том, что было между его матерью и мной в прошлом.
      – Вот и ты, Рори, лучше не тревожь прошлое. Пусть оно покоится с миром. Мои люди в скором времени будут иметь в руках достаточно улик, чтобы притянуть Амоса с его сворой к суду. На этом и поставим точку. Возвращайся на ранчо, которое ты построил в Орлиной долине, и выращивай лошадей.
      – Может быть, я так и поступлю, Патрик. – Рори тоже хотелось поставить точку, но не во всем деле с семейством Уэллсов, а лишь в разговоре со старшим братом.
 
      Долгое ожидание ответа от Ребекки отвлекало все его мысли. На письменном столе скопилась гора непросмотренных бумаг. Наконец посланец из Карсон-Сити явился. Рори в нетерпении разорвал конверт и тут же узнал аккуратный и какой-то особенно элегантный почерк Ребекки.
      «Рори! То, что произошло между нами недавно, величайшее безрассудство с моей стороны. Я глубоко стыжусь за свое поведение, тем более что основная вина лежит на мне. Мой долг определен и ясен. Я обязана быть со своим мужем до конца. Ты же одержим намерением отомстить ему и мне и вряд ли откажешься от своих замыслов. Договариваться о чем-либо нам бесполезно. Нас ничто не связывает и не может связать никогда. Р.»
      «Ничто не связывает!»
      Он в ярости скомкал ее послание. Добродетельная упрямая дурочка! Он должен отобрать ее у Уэллса! Она губит себя из-за слов брачного обета, произнесенных когда-то по глупости перед алтарем.
 
      Расстояние от Виргиния-Сити до Карсон-Сити можно было покрыть верхом за несколько часов. К тому времени как Рори подъехал к своему ранчо в Орлиной долине, у него в голове уже выработался план действий, а слепой гнев несколько поостыл.
      Будучи демократом, он, однако, общался и с видными республиканцами, в основном с бизнесменами, которые были заинтересованы в деловых связях с фирмой Мадигана. Эти связи еще более укреплялись посредством местных светских мероприятий, на которых Рори знакомился и с женами своих партнеров по бизнесу. Одним из таких партнеров-республиканцев был Брайан Кинкайд, калифорнийский железнодорожный магнат, женатый на Селии Хант, подруге детства Ребекки.
      Селия когда-то не одобряла увлечение своей подруги нищим ирландцем, но с годами ее мнение о Рори изменилось благодаря приобретенному им богатству и политическому влиянию. Он предстал перед ней в ореоле удачливого американца, а у Селии была романтическая душа. Рори был уверен, что, сыграв на этих струнах, он возродит в ней воспоминания молодости и она повторит то, что делала в прошлом – поможет ему и Ребекке встретиться для решительного объяснения.
 
       Рено
      Эфраим наблюдал, как поезд медленно вползает под навес вокзала, со смешанным чувством радости и тревоги. Он был счастлив снова повидаться с внуком, но сухая записка от мистера Уэллса с просьбой встретить поезд в Рено и привезти Майкла в Карсон-Сити пробудила в нем беспокойство. Почему Ребекка сама не могла встретить сына, раз уж его отец так занят, что у него нет времени сопровождать супругу в этой столь короткой поездке?
      Эфраим давно понял, что их супружеская жизнь далеко не идеальна, и укорял себя за то, что он был так слеп когда-то. Он догадывался, что юный Майкл одинок, а его дочь несчастна. Воля Божья, которой он слепо подчинялся, свершила ошибку. Или он не понял то, что нашептывал ему голос с небес? Он подло поступил с ирландцем, а тот вдруг стал богатым и известным. А это не могло случиться без помощи Господа.
      «Теперь уже поздно. Амос имеет все права на Майкла, и ничто нельзя изменить», – мысленно твердил Эфраим в ожидании поезда.
      Если бы он признался Ребекке об утаенных им письмах Мадигана, это только бы разбило ее сердце и заставило отшатнуться в презрении и в ужасе от своего отца. «А я, – так считал в своей гордыне Эфраим, – остался для своей дочери и ее сына единственной защитой перед нависшей грозной опасностью».
      – Дедушка! – прорезался сквозь шум вокзала звонкий мальчишеский голос.
      Майкл выскочил из вагона и упал в раскрытые объятия старика. Миллисент Ахерн с настороженностью верной собаки следила за бурной встречей дедушки и внука.
      – Ты так вырос, что я тебя даже не узнал. Как тебе понравилась твоя новая школа?
      – Так себе. Как и все другие. – Мальчик откинул со лба мешающую черную прядь и осмотрелся. – А где мама?
      Эфраим уловил некоторую странность в поведении мальчика. «Он не спросил про отца», – мелькнула у него мысль.
      – Она не смогла приехать. И твой папа тоже. Я отвезу тебя в Карсон-Сити… Они встретят тебя дома.
      Он надеялся, что не обманул мальчика. В записке Амоса ничего не говорилось о причинах их отсутствия.
      – А почему отец забрал меня из Калвертона до окончания семестра? – поинтересовался мальчик. – Хотя я, конечно, этому рад. Мне не хотелось бы туда возвращаться. В Массачусетсе постоянно идут дожди или мокрый снег. Мне больше нравится жить в Неваде – с мамой и с тобой.
      Эфраим ощутил болезненный укол в сердце. Если б он был в состоянии убедить Амоса – а он неоднократно пытался это сделать – вернуть малыша на землю, где он родился, где его ждет родительская ласка. Эфраим поклялся себе, что еще раз переговорит с Амосом на эту тему.
      – Пройдет немного времени, и ты вернешься сюда навсегда. Если ты, конечно, не пожелаешь остаться на Востоке. Наверное, там ты приобрел много новых друзей?
      Мальчик оставил этот вопрос без внимания. Вдруг вспомнив про недавнее грустное событие, он попытался изобразить сочувствие:
      – Мне так жаль, что бабушка ушла он нас.
      – Спасибо, Майкл. Я получил твое письмо.
      – Я бы хотел быть рядом с тобой на похоронах бабушки.
      – Хоронить близких – это удел стариков, а молодым надо думать о будущем… К тому же ты не смог бы так быстро пересечь всю страну, чтобы успеть на похороны…
      Эфраим знал, что Доркас даже на смертном одре не отнеслась бы к отпрыску своей младшей дочери и нищего ирландца так, как относилась к детям Леа. Для нее Майкл был символом грехопадения Ребекки. Ведь в его жилах текла ненавистная ей кровь Рори Мадигана. И хотя Майкл ничего не знал о причинах ее холодности, он, со свойственной детям проницательностью, ощущал разницу в отношении бабушки к себе и к своим кузенам.
      – Тебе очень не хватает ее? – сочувственно спросил Майкл.
      Его любопытство выглядело несколько навязчивым, и мисс Ахерн одернула воспитанника, но Эфраим остановил ее мягким движением руки.
      – Со мной все в порядке. Да, конечно, мне сейчас одиноко, но на то была воля Божья. Мы обязаны принимать ее безропотно.
      – Как хорошо, что Бог не забрал тебя! – произнес мальчик с нескрываемой страстью.
      «Как ему не хватает отцовской любви», – подумал Эфраим. Даже дедушка, которого мальчик почти совсем не знал, мог стать для него предметом поклонения.
      – Не беспокойся, внучек. До этого еще далеко. Нам предстоит вместе прожить немало лет, – постарался успокоить мальчика Эфраим.
      Он помог гувернантке погрузить в коляску их нехитрый багаж. Майкл был возбужден и так и сыпал вопросами. Эфраим, поначалу не очень охотно согласившийся на просьбу Амоса встретить мальчика, нашел свою миссию весьма приятной. Общение с внуком доставляло старику несказанную радость.
      Погода была бодрящей, прохладной и безоблачной. После летней изнуряющей жары осень в Неваде всегда великолепна. Старая, разболтанная коляска Эфраима неспешно, но неуклонно приближалась к столице штата, расположенной к югу от железнодорожного узла Рено. Если не возникнет каких-либо помех вроде сломанного колеса, они поспеют домой как раз к ужину.
 
      Рори Мадиган этим же золотым осенним днем также держал путь в Карсон-Сити. Он заручился поддержкой Селии Кинкайд для осуществления своего плана. Завтра она устраивала прощальное чаепитие для близких подруг, отмечая свой отъезд с мужем в Сакраменто. Безусловно, Ребекка будет там. Но когда она войдет в гостиную особняка Кинкайдов, то не увидит там никаких дам, а только одного Рори Мадигана, который будет поджидать ее для решительного разговора.
      Он обязан убедить Ребекку, что ей опасно оставаться во власти Уэллса. Амос не только делец без чести и совести, убивающий ради прибылей. Он издевался и убивал несчастных женщин для удовлетворения своих маниакальных извращений. Она должна поверить Рори. Боже правый! Неужели она уже испытала на себе его безумную жестокость? Вполне вероятно, что страх перед этим чудовищем заставил ее написать такую странную записку на прошлой неделе.
      «Я могу защитить ее. Отгородить от маньяка. Она должна убедиться в честности моих намерений» – так Рори убеждал сам себя, преодолевая милю за милей среди восхитительных пейзажей, ставших уже привычными его глазу.
      Разумеется, Ребекка не имеет никаких оснований верить ему, особенно в настоящее время. С этой горькой истиной он был вынужден согласиться. Ее прошлая вина и его грубость по отношению к ней воздвигли между ними стену отчуждения. Но Рори, как и его верный конь, не раз брал с разбегу и более трудные препятствия. С такими обнадеживающими мыслями Рори въехал на широкую, обсаженную деревьями улицу столичного предместья.
      Совершенно бессознательно он избрал путь, проходивший мимо владений Амоса и его элегантной городской резиденции. «Неужели ты надеешься увидеть ее хотя бы мельком?» – Эта мысль заставила Рори покраснеть. Он ведет себя, как влюбленный в девочку школьник. Вероятно, Патрик прав, когда предостерегает младшего брата от колдовских чар Ребекки Уэллс.
      В тот момент, когда Рори собрался уже резко осадить Красномундирника и направить его по другой улице, старая тележка Эфраима Синклера вывернулась из-за угла. Рори натянул поводья и задержал коня в густой тени, отбрасываемой старой ольхой. Дерево, как нарочно, навевало ему воспоминания о встречах с Ребеккой.
      Старик и мальчик в сопровождении гувернантки проехали мимо, занятые беседой. Мальчик громко смеялся, и Рори наконец-то смог увидеть сына Ребекки! Почему-то его спешно возвратили с Востока домой. Во внешности мальчика Рори уловил что-то знакомое. Заинтересованный, он не смог удержаться от искушения последовать за экипажем. Жалкая тележка Эфраима свернула на широкую мощеную дорогу, ведущую к стоящему на возвышении дому Амоса и предназначенную для роскошных карет. Тележка выглядела нелепо, приближаясь к украшенному колоннами величественному подъезду.
      Рори осторожно, медленным шагом заставил Красномундирника продвинуться чуть вперед. Всадник и его конь укрылись под сенью очередного могучего дерева. Отсюда Рори было все отлично видно. Но он все-таки слез с коня, привязал его и дальше, пробираясь бесшумно по грунту, устланному иглами сосен, которыми Амос окружил свое владение, невидимый из окон дома, подкрался совсем близко.
      Он сам не понимал, какая таинственная сила притягивает его, словно магнит стальную иглу.
      Мальчик выпрыгнул из тележки, как только она остановилась у подъезда. Он был высок ростом. «Слишком вытянулся в длину для своего возраста», – отметил про себя Рори. Он подождал, пока мальчик, помогая выгружать вещи из тележки, не повернется к нему лицом.
      Дыхание покинуло Рори, как будто он получил удар под ребро, как бывало в схватках на ринге. Он видел свое зеркальное отражение, себя в начале своего жизненного пути среди зеленых холмов Ирландии.
      «Матерь Божья! Он мой!» – Рори застыл, скованный внезапным прозрением. Его подобие было рядом с ним, но он не смел не только коснуться его, но даже обнаружить свое присутствие.
      Ребенок опустился на колени в траву и поднял упавшее с дерева птичье гнездо.
      – Смотри, дедушка! Там были птенцы!
      Мальчик подпрыгнул, демонстрируя Эфраиму найденное сокровище.
      Тут появилась Ребекка, торопливо спустилась по мраморным ступеням.
      – Майкл! Как я соскучилась по тебе!
      Она нежно обвила руками своего сына. Это был сын Рори Мадигана, недоступный ему, скрываемый от него до этой самой поры. Майкл! Она назвала сына именем настоящего отца, хотя почему-то пренебрегла клятвой, заключенной под небесами, и отдала ребенка Амосу Уэллсу. Было ли это каким-то особым шагом с ее стороны, или в семье Уэллс была традиция называть наследников Майклом? Может, их родословное дерево требует такого имени?
      Мадиган, прячась за деревьями, кипел от ненависти. Его ирландский темперамент заставлял произносить проклятия вслух.
      – Ты ведьма, Ребекка! Ты отдала на воспитание маньяку Амосу моего сына. Слава Богу, что он мало времени посвящал малышу и не успел отравить его своим ядом. Я заберу у него вас обоих – тебя и Майкла. Клянусь!
      Рори понадобилось время, чтобы прийти в себя после столь неожиданного, потрясшего его открытия. Корявые сучья, за которые он схватился в приступе гнева, оставили следы на его ладонях. Царапины кровоточили, он он не замечал этого. Словно слепой Рори побрел назад и с трудом нашел место, где привязал своего Красномундирника. Теперь ему еще многое предстояло обдумать, прежде чем он встретится в доме Селии наедине с Ребеккой.
 
      Пока Рори строил планы и предавался своим переживаниям, в доме Уэллса его сын осваивался с новой обстановкой.
      – Дядя Генри! Я счастлив встретиться с вами, сэр. – Мальчик демонстрировал, насколько он хорошо воспитан.
      Усатый дядя, выступивший ему навстречу из кабинета Амоса, был очарован таким вежливым приемом. Ребекка тоже была довольна. Ей хотелось, чтобы отец кузенов Майкла подружился с ее сыном и мальчик перестал чувствовать себя одиноким, ощутил принадлежность к семье. Хотя самой Ребекке казалось, что под ней колышется топкая, ненадежная трясина и не за что ухватиться. Хэнк и Нед имели отца, а у Майкла его по-настоящему не было. Амос назвал себя отцом мальчика только для того, чтобы иметь повод шантажировать Ребекку.
      Эфраим был рад встретить в чужом для себя доме знакомое лицо.
      – Привет, Генри! Я думал, что ты весь в делах.
      – Я пренебрег делами ради встречи сына своего босса. – Генри Снейд выдал свою обычную двусмысленную акулью улыбку, сверкнув всеми своими отличными зубами.
      – А где же папа? – с внезапной робостью спросил мальчик.
      – Боюсь, что он возвратится домой после делового ужина, уже когда ты, малыш, будешь спать. Ты увидишься с ним за завтраком. Прости меня, Ребекка, но я, подобно кораблю, тоже должен отчаливать. Видишь, я опять напялил на себя смокинг. Один светский прием следует за другим.
      – Милый Генри! Я тебя прощаю. Распуши свои усы, тогда ты будешь выглядеть сногсшибательно.
      Он улыбнулся ей, признательный за комплимент, столь лестный для него.
      Эфраим наблюдал за обменом любезностями между дочерью и зятем с некоторым беспокойством. Их близость росла по мере того, как нелепое поведение Леа отталкивало Генри от супружеской постели и от тщательно и с любовью построенного им семейного гнезда. Тревожное предчувствие поселилось в душе Эфраима. Он молился о том, чтобы Генри не завяз в страшных махинациях Амоса, о которых лишь смутно догадывался. Если богатство Снейдов воздвигнуто на крови и лжи, а брак его младшей дочери есть сплошное страдание, тогда грош цена всей его праведной жизни, посвященной служению Господу Богу.
      У него закружилась голова, и Эфраим схватился за перила лестницы. Внук это заметил.
      – Ты устал с дороги, папа? Может, ты хочешь прилечь?
      «О Боже! Он называет меня, старика, папой? – с горечью подумал Эфраим, но не стал поправлять ошибку Майкла. – Что же происходит с этим несчастным малышом?»
      – Я собираюсь принять горячую ванну перед тем, как явиться к ужину при полном параде, – сообщил Майкл дедушке.
      Мальчик следовал правилам, внушенным в школе.
 
      Ребекка проснулась до восхода солнца и промучилась несколько часов в одиночестве, прежде чем решилась разбудить и приласкать сына.
      Она познакомила его с набором игрушек, тщательно подобранных ею за прошедшие полгода. Все, казалось бы, подготовлено было для радостной встречи, но радости как-то не ощущалось. Утренние часы текли вяло.
      Амос вернулся домой очень поздно и опять уехал куда-то на рассвете. Как будто он избегал встречи с Майклом.
      Мальчик это почувствовал, а когда слуга доложил, что хозяин дома пробудет на шахтах Комстока несколько дней, это тягостное настроение в доме еще более сгустилось.
      – Если б я знала, что Майкл приедет, то я бы не приняла приглашения Селии, – виновато сказала Ребекка отцу за завтраком.
      Она торопилась, она опаздывала, спешно натягивала перчатки. Раз она обещала, то должна прийти.
      – Вы дружите с той поры, как были еще шаловливыми девчонками. Я любовался вами. – Эфраим даже прослезился от воспоминаний. – Бог знает, что случится с каждым из нас. Сакраменто не такой уж далекий город, но все-таки ее отъезд – событие. Каждая встреча старых друзей – это милость Божья.
      Деду явно хотелось выпроводить из дома дочь, остаться наедине с внуком и разделить с ним его забавы.
 
      Селия из окна увидела, как экипаж Ребекки остановился у подъезда. Опустив занавеску, она с тревогой обернулась к Рори.
      – Я не уверена, что правильно поступаю.
      Он в ответ подарил ей обаятельную ирландскую улыбку.
      – Как молоды мы были когда-то… – чуть ли не пропел он. – Вы сделали, может быть, самый правильный поступок в жизни.
      – Мы уже не так молоды, – сурово сказала Селия. – И ошибки обходятся нам все дороже.
      С этими словами она покинула гостиную. На нее ирландские улыбки Рори не действовали. Заимев богатого мужа, Селия обрела доступное ее воображению прочное семейное счастье.
      Ребекка потянула за дверной колокольчик, и служанка тотчас же ей открыла, будто уже ожидала гостью у самой двери. Впустив Ребекку, она присела в реверансе.
      – Доброе утро, мадам. Пожалуйста пройдите в гостиную.
      Пробормотав эту фразу, девушка словно бы испарилась. Ребекка немного опоздала, и ей показалась странной тишина, царившая в доме. Не слышно было женских голосов и звякания чайной посуды. Вероятно, гости не явились вовремя и чаепитие не началось.
      Ребекка шагнула в гостиную, стягивая с рук перчатки.
      – Селия! Где ты? – позвала она.
      – Селии здесь нет.
      Ребекка уронила перчатку, увидев Рори, который возник словно из пустоты и преградил ей отступление в прихожую. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы оправиться от потрясения.
      «Что будет, если Амос узнает?»
      – Что ты делаешь в доме Селии? Зачем ты здесь?
      – На все твои вопросы один ответ очевиден. Ради встречи с тобой я воспользовался ее помощью… как в прошлые времена.
      Он загораживал ей выход и пугал ее, словно хищный зверь, встретившийся одинокой женщине в безлюдных Скалистых горах. «Черт побери Селию с ее романтическими идеями! Надо бежать отсюда. Но как?»
      – Я хочу уйти, Рори. Нам не о чем говорить.
      Ребекка попыталась обойти его, но его вопрос буквально пригвоздил ее к месту.
      – Почему бы нам не поговорить о Майкле? – Его тон был обманчиво ласков.
      Она видела, что дьявольский ирландский темперамент светится в его глазах, будто угли в разгорающемся очаге. Еще немного, и он вспыхнет и станет неуправляемым. Сейчас Рори для нее был страшнее, чем Амос во время его гневных вспышек. Она старалась найти подходящий ответ, но язык не повиновался ей. «Он все знает!» – билась в мозгу ужасная мысль.
      Напряжение, возникшее между ними, было подобно вольтовой дуге. Вот-вот вспыхнет ослепительный электрический разряд. Рори приблизился к ней, и она заглянула в его голубые глаза, точно такие же, как у ее сына. Только у мальчика они искрились радостью, смехом и любовью к матери, а эти глаза были холодны как лед, а огонь в них не предвещал ничего хорошего.
      – Да, Майкл мой сын. Не отрицай этого очевидного факта, Ребекка. Разве это не издевательство назвать нашего сына моим именем и растить его в логове злодея? Или тебе было мало того, что ты изменила мне и своим клятвам?
      Ярость помогла ей преодолеть растерянность.
      – Ты еще можешь обвинять меня, подлый изменник! Это ты жестоко издевался надо мной!
      – Ты позволила негодяю Амосу воспитывать моего сына! – Рори словно бы не обращал внимания на ее слова.
      – А что мне оставалось? Ты подвел меня на край пропасти… Все-таки Уэллс позволил Майклу носить его имя.
      – Его имя? И наследовать его состояние… Ты сделала выбор. Я предложил тебе носить имя Мадигана, ничем не запятнанное. Ты же предпочла нажитое кровожадным вампиром богатство!
      – Ложь! Все, что ты говоришь, – это мерзкая ложь. Я не хотела выходить замуж за Амоса.
      – Однако ты оказалась с ним в одной постели! Тебя поманило его богатство. Но твои бриллианты так же холодны, как и твой муж. Не правда ли, дорогая?
      Рори издевательски погладил, а потом ущипнул ее щеку. Она стремительным движением отбросила его руку.
      – Ты ведешь себя не лучше Амоса.
      Он взглянул на нее с презрением.
      – Я уподобился ему… да, конечно, я сравнялся с ним по богатству и кое-что усвоил из его манер. Но я еще не душил женщин, не угодивших мне в постели…
      – Не понимаю, о чем ты говоришь. И не знаю, в чем ты меня можешь обвинить. Мне было всего семнадцать лет, и я была беременна. Ты бросил меня ради… – Ребекка задохнулась. Подступавшие рыдания мешали ей говорить. – Ради ярких огней Денвера и соблазнов большого города…
      – Ты же знала, что я скоро вернусь. Я был избит до полусмерти на поединке, а потом…
      – Я тебя умоляла, просила не ехать туда… Я предчувствовала, что ты не вернешься.
      – Значит, ты не верила в мою любовь к тебе, Ребекка. – Это был не вопрос, а утверждение печальной истины.
      – Ты оставил меня одну…
      – А тут явился Амос и посверкал перед твоим взором бриллиантовым колье…
      Ни она, ни он уже не могли сдерживать кипящую в них обиду за прошлое.
      – …Я думал, что никогда не прощу тебе то, что ты вышла замуж за убийцу моего брата, но теперь я понял, что на тебе лежит большая вина – ты отдала моего ребенка в руки Амосу. Скажи, он знает, что ребенок не от него?
      Выражение ее лица, омертвевшего и бледного как мел, подтвердило его догадку.
      – Какая же ты мать, если доверила сына такому ублюдку, как Амос?
      Ребекка стиснула кулаки так, что ногти впились в нежную кожу ладоней.
      – Как бы ни был плох Амос, он вырастил Майкла как своего сына и наследника не в пример истинному папаше, посвятившему свое время шлюхам.
      Рори проглотил оскорбление. Взгляд Ребекки был невинен. За ней была правда, недоступная сейчас, в эти минуты, его пониманию. Поэтому он смирился.
      – Я устроил это наше свидание, чтобы предупредить тебя. От Амоса исходит опасность. Он маньяк. Ты можешь погибнуть от его рук… Я хочу, чтобы ты ушла от него. Я предлагаю свое покровительство вам обоим – тебе и Майклу.