- Ну, чего ты плачешь?
      - Плохо, плохо ему! Надо возвращаться! Он просил, чтобы ты приехала!
      Она звонила. И очень просила мужа. Вот-вот будет телеграмма.
      - Вам телеграмма. Срочная. Распишитесь тут. ПАПА ПРИ СМЕРТИ.
      - Опять отец? - негодует шеф. - Слушай, совесть имей, ай Ниса. Я ж тебя только недавно...- А у него сидит тот, кому она рефераты составляла, с Гегелем себя сравнивал.
      И швырнула ему на стол:
      - Вот вам мое заявление! И ноги моей здесь не будет!
      - Что ты делаешь?
      - Взорвать эту вашу контору бездельников! И ты, мнящий себя философом, А ОН-ТО ПРИ ЧЕМ? Так погорите, что и пепел ваш не отыщется(?!).
      - Ладно, ладно, не шуми,- ей шеф,- и без тебя тошно! СКОРО ВСЕХ! ФЕЛЬЕТОН! Но отцовские заслуги! И даже сериал!.. "Смерть вырвала из наших рядов..." - и плакал ведущий... Но кто о том помнит?..- Вот, можешь ехать!
      Покинуть его, ничего ему не сказав? Но как увидеться?
      - Я сейчас! На минутку!
      - Вернись! - кричит ей мать вслед.
      Зашла - никого. Но показалось, что дома кто-то есть.
      Мать дрожит, никак не закроет саквояж:
      - Помоги, что ты стоишь?
      И они едут на аэродром. Не могут не посадить, когда у них телеграмма!
      я прошу тебя, Даля!..
      он немедленно пойдет туда! уже вышел, спустился по лестнице, идет и идет, а их нет, не верь своей маме, никаких помех, никаких тайн.
      покидает с нею город, пишет и посылает заявление, от всех-всех постов, но куда? и что может он? идет по широкой дороге меж двух рядов конвейера, и каждую минуту в упаковке агрегат, которым славен завод, и на нем буквы, складывающие имя родного города, "соедини хоть какой-то узел, это ведь ты умеешь!.," - голос Сабира. вернуться к Джанибеку, .он будет нем.
      ты мстишь мне, сказать Дале при Нисе, чтоб слышала.- это ложь, ложь! кричит на улице.- ложь!..- его взяли, ИБО ЗА НИМ ШЛИ, и машина-пикап, впихнули - расходитесь, граждане, нечего глазеть, видите же, человек болен.
      но как дошло до Джанибека? и как успел? - я должен догнать Далю, узнать, куда улетели, я совсем здоров, понимаешь, я вернулся домой,- Джанибек специально! с этим не шутят, пришел удостовериться, а за дверью-ширмой санитары на случай чего,- после того, как... ну слово за слово, а чего, собственно, ссориться? а здесь Даля, ты должен знать ее (?!), и она мне говорит, что Ниса, ты и ее знаешь,- блеск в глазах,- ну, Бахадур с нею был...и боль на лице,- а Даля смотрит на меня в у пор и талдычит свое, я должен узнать, куда они делись, куда они забрали Нису, должен все-все объяснить! как ты на меня смотришь? ты не смеешь уходить! - и за галстук, чтоб остановить, а тут ворвались, крутят ему руки за спиной, и бессильно садится, все ниже и ниже, какая низкая тахта, и уже спит, всадили дозу, не помнит, как свалился на тахту, телефон разрывается, это Айша: - о чем вы говорили там? - узнать: начало или случайность, и Бахадур исчез. "Будь осторожен!" - наивный, как будто это важно, что поехал в собственной машине, и вырывается из-за поворота самосвал, его никто не предупредил, и знаков никаких (несчастный случай).
      "поцелуй отца в лоб!" влажный, холодный, и эти мои подлые мысли, что другой отец, тень на мать?! бандиты, на коне, и знамя впереди, победа! сколько охотились за отцом в ачмасских горах, знаменитый разбойник Мардан-бек!
      "скажи дяде - папа", подарили, чтоб жил. - сынок, куда ж ты? - он! опять! всю жизнь стоял на углу, высматривал и его тоже,- но меня не предупредили, что это ты! - увидел, оттолкнул, и бежать, СЫНОК, КУДА Ж ТЫ?
      Лейла!.. упрекнула однажды, вспыхнул спор: "Ты виноват!.. (что нет детей)", и в гостях, краснеет густо-густо, пошлые шутки Хансултанова: "Что? Расулу,- не можешь?.." ржанье за столом, и Аскер Никбин тут, и Махмуд, и тычут, и тычут палками: "а ну, поддай еще!"
      Асия никак не могла открыть дверь. "Там ключ!" Звонила, стучала, заглядывала через окно внутрь - ничего не видно!
      Подождет, снова стучит. И соседи тоже: мы вчера его не видели. Испуг, тревога, как тень от набежавшей тучки в синем-синем небе.
      - А ну давай,- позвала соседа, и он плечом в дверь.
      - На помощь!..- И побежала соседка звонить Айше! Асия села, оцепененье.
      - Надо "скорую"!
      - Да, да, и "скорую"! - Айша опередила всех. Письмо! Нераспечатанное. Лейле. Главное - держать себя в руках. И в карман письмо. Вот оно что!.. Но кто? А запах! О боже, какой запах!.. Настежь открыты окна, и "скорая" предупреждена: "Под вашу ответственность!" (?! но как такое скроешь?).
      ты потом заплачешь, Айша, непременно заплачешь, но чтоб никто не видел, я знаю, твое сердце полно горестей, это только для других ты такая, и работа, и роль, надо быть всегда-всегда, нет, нет, ты не виновата, ты ж хотела как лучше, и для сестры, и для меня, и ты, Лейла, прости, я не смог тебе дать всю теплоту своего сердца, всю силу своей плоти: я сгорел, мы оба с тобой сгорели, прости, нам казалось... но что?., а впрочем, поздно начинать сначала, прости меня, Лейла; я не мог иначе, ты никогда уже не узнаешь, и никто никогда не узнает, только куклы, "мертвые?" - ты набросилась на меня, и я видел, как они ожили, эти куклы,- и шах, и принцесса, и плешивый, возмечтавший жениться на шахской дочке, и патриарх, точь-в-точь я, и тот, похожий на тебя юноша, но куда подевалась эта кукла?!
      Айша уничтожит письмо. Она уже привыкла жечь письма.
      Прилетела Лейла.
      и ты уснула, прижавшись, ко мне, только вздрагивала во сне.
      - Как где хоронить? Кто распорядился, чтоб на обычном?! - Джанибек специально ходатайствовал.
      "Ну вот",- недоумевал тот, кто раньше распорядился, думая, что так лучше: кто не знает об их отношениях?
      огромный зал в убранстве, цветы, венки, ленты, прости меня, Джанибек, ты прав! какие шутки, когда смерть? идут и идут в скорбном молчании, эти загорелые лица, смуглые, родные, мой народ, только ты, и все для тебя,- вот оно, настоящее.
      Джанибек не готовился, но с какой страстью выступает, чувствует, когда у него получается, и летит на крыльях, извини меня, Джанибек.
      Да, по высшему разряду, это слышали все, и пошла весть волнами. И некролог. А какие имена!.. И даже по ошибке столетий (без трех) старик назван, попал в список, ибо земляк, а может, и за то, что некогда бросил в зал фразу-фугаску, и забыли вычеркнуть, подписывал Азад Шафаг: столько их, именитых и знатных, с тех пор умерло, или трагически погибло, все чаще автомобильная катастрофа, лихачи ведь, и из друзей, вовсе старцу неизвестных, а то и тех, с кем некогда жестоко пикировались, но кто помнит?.. То первым идет в списке, ибо на А, Азад-Свободный, то последним, если с Ша(фаг), Лучезарный.
      - В Пантеоне!
      Сгорел. От одного-то скандала! Их порой столько на дню! И такое вероломство, изощренность - прямо в* сердце целятся, чтоб тут же наповал.
      "Ах,- сокрушается Джанибек,- не знал я, ты казался железным, многожильным, а у тебя такое ранимое
      сердце".
      ты прости меня, Джанибек, и чего мы с тобой?.. помнишь, на веранде? опали листья, а на голых ветках янтарные шары, и тебе не надо было музыки, ты вдруг запел, сначала казалось странным, что без музыки, а потом я забыл, что ее нет, и лишь голос, и столько в нем чувств!., заплачешь от обиды; как же выразить словами? и чего мы воюем? жизнь так прекрасна! ни обмана, ни козней, но больницы полны инфарктниками, не успеет схлынуть волна, как новая пенится, вскипая ни интриг, ни измен. Джанибек пел! какой голос! он проникал в душу, в глубину ее, и будил такие чувства,- нет, не выразить! и, слушая тебя, хотелось любить всех, кто из. рода людского, ты пел, как бог, ты и был богом, когда пел, разве выразишь словами? это надо услышать! прости меня, Джанибек!
      - Что стряслось? - Это Бахадур звонит Айше, голос слышится плохо, связь никудышная, а ведь рядом.
      - Ничего особенного!.. А как ты? Как ты, спрашиваю? Смотри, будь осторожен!..
      - И что это все заладили: будь осторожен! Что? Какой-то чин?! Да нет, ничего особенного!.. Девушка, ничего не слышно! Алло? Алло?.. Да, теперь слышу! Завтра?
      А с чего Бахадур Расула вспомнил? Но сначала шефа. Издали казался высоким (скамейку под ноги?), а роста даже низкого, не среднего, голова большая, как шар круглый, оспинка на левой щеке. А настоящий мужчина: простил! И о Расуле думает: зря он приехал!
      Бахадур спешил, а тут вдруг отара запрудила дорогу. Сигналил без умолку, а сам не слышал сигнала, от блеяния, звук тонул в этом гомоне. Сгрудились на повороте, а справа - пропасть.
      Вылез из машины, пастуху кричат, а тот,- не в пропасть же овцам?! Гонит что есть мочи, чтоб за поворотом к покатому склону холма пригнать.
      - Оглох, что ли? - Ах, тупица! - Гони, гони своих овец! - Лишь на миг у пастуха вспыхнул гнев, но тут же погас, еще, чего доброго, окажется шишкой, лучше не связываться!., развернуться б да ударить по башке, чтоб знал! Палка, а у нее набалдашник с кулак, шмякнуть по машине так, чтоб...
      - Хох-хо! Скорей, овцы мои! - А они - голова на голову лезет, выше и выше головы, некуда ужеч а вверх и вверх, толпятся у края обрыва, к горе жмутся, оцепенели будто.
      Сзади - самосвал (или тягач?!). Колеса выше его машины. Будто жмет... Бахадур поймал в ветровом стекле взгляд шофера.
      Парень в кепке, щетина на лице, и глаза, будто после лихорадки, блестят, красноватые жилки увидел даже, желтое-желтое лицо, а чернота... И вдруг улыбнулся. Ну точь-в-точь Ильдрым!.. Даже мурашки по коже: воскрес?!
      С двух сторон Бахадура зажали, и не выскочить никак. С чего бы Айша? И страх, холод по сердцу. "Будь осторожен!" Да, да, был страх, потом Бахадур себе не простит эту трусость,- казалось, тягач ударит по нему; померещилось. Такой был страх, что он даже вздумал поехать, давя овец. Но как проскочишь? Не одна, не две овцы, тысячи их!., (и все небось частные, нанят пастух). Снова вылез, и взгляды - косится пастух, и шофер снова будто вонзился в его затылок. Надо ждать. И как он мог уподобить его Ильдрыму? Снова улыбается, вернее, ухмылка: распознал страх Бахадура.
      А как вырвался и погнал машину,- беспокойство какое-то. От минутной трусости. А был миг, когда уловил во взгляде пастуха блеск; может, и не было его? Почудилось, не иначе. "Будь осторожен!.."
      Но потом успокоился, и ближе к знаменитому спуску, откуда открывается панорама города, миновав последний подъем,- даже запел: "Ах мои овцы, как я люблю вас!.." И такая щемящая мелодия. "О мои овцы, о мои ягнята!.." До слез даже. И в облегчении подумал об Анаханум: она непременно его простит, он успел познать ее тайны, в его руках она податлива и послушна, как овечка. И Анаханум действительно пожалеет его. "Ему тяжело, и я помогу ему!" Но как увидеться? Как вырваться ей на волю из этой Девичьей Твердыни, куда заточил ее отец?
      "Я понимаю, ты хотел порвать с Нисой, я верю тебе". И прижмется к нему крепко: "Я тебя люблю, Бахадур! Ты запутался, и я помогу тебе сбросить с себя все это..." "А что?" "Я хочу, чтоб ты всегда был со мной" (и все было бы именно так и очень скоро, если б не знаменитое грязевое извержение, чему сопутствовали ураган и землетрясение, а впрочем, не будь их, Анаханум не вырвалась бы из плена).
      ничего уже не страшно, и сто лет пройдет, и двести, и триста, это вечно, но кто вспомнит? забыт Уставе, даже Моллаев, кто-кто? Кулов? а это кто? даже он забыт, Гартал Кулов, а ведь гремел-то как! Джанибек, ты слышишь? не уходи, постой еще, здесь высоко, и спасешься от лавины.
      А Джанибек спешит. Успеть переодеться и во Дворец, лишь край его виден отсюда, торчит за серым холмом угол его, сверкает залитый огнем - на концерт!
      пришли без жен, сколько мужчин, и всегда без жен, так изгаляться в танце, это искусство, как в натуре, и она зовет, и выплывает ей навстречу Друг Детства, его новая роль, когда сверху, как с эстакады, выбегает в центр танцовщица, конский топот, пыль, смерч, и силится отец взглянуть на дочь, оттиснут, вдавлен, широкие плечи, из-за них не видать, такая честь, что приглашена, и она ни за что не прекратит свой танец, да, да, это искусство, послушай, Джанибек, я еще не все сказал!
      Это было в той же местной газете, малого формата, где накануне фельетон, среди других извещений, почти целая полоса в черных рамках, горестные вести, и эта тоже, после многих имен, думали "со скорбью", но решили, что надо откорректировать: не тот ранг,- "с прискорбием", "незабвенного мужа, это Лейла, зятя, а здесь и Айна, и Айша, и Зулейха, и Алия, и Асия, а также Бахадур, он еще не знает, и Марьям была выделена особо, ибо Расул для нее не зять - езне, а муж дочери - кюрекен, свояка,- увы, их осталось трое, и даны они по родственному старшинству: Аскер Никбин, Махмуд и Хансултанов, друга и товарища, в одном лице Джанибек Гусейнович (Дж. Г.), рядом оказались с Хансултановым, мир? знак помилования? сам ударил, сам простил? где он найдет такую голову?! а Джанибек вовсе непричастен и даже, по слухам, хлопочет об опровержении, а коль так, то снова наступит мир, надо только прежде думать, а уже потом волю рукам давать,- Расула Саламова, последовавшей...".
      И указан день, когда приехала Асия и выломали дверь, а не когда случилось на самом деле, но кто знает, когда?
      18
      Дверь со стуком открылась, ударившись о стенку, будто плечом выбили:
      - Эй, кто здесь?! - И резкий запах бензина ударил в нос. Асия?
      Расул не успел спрятать пистолет, как вошла Асия, вытянув вперед руки. ПОПРАВИЛАСЬ КАК! С чего бы?
      - Что? Не узнаешь? Солидный стал... Извини, я смою с себя грязь, а потом обниму тебя, впервые, может, в жизни...- Мягкая улыбка.- Весь день под машиной провалялась, шоферу автобуса помогала, да, да, не женское это дело, понимаю, но кто-то ж должен...- НАЧАЛОСЬ: ИДЕАЛЬНАЯ ЛИЧНОСТЬ!..- А ты, смотрю, балуешься.
      - Да вот, нашел...
      (И выскочил на улицу, ребята обступили, с опаской смотрят, а тут вдруг милиционер, как стена, возник, схватил Расула за руку и отнял пистолет.
      "Я тебе побалуюсь!"
      "Это... это...- От обиды вот-вот расплачется, так неожиданно отняли, но сдерживается, чтобы ребята на смех не подняли, затравят на улице.- Вы знаете, кто мой дядя?!"
      Милиционер изумленно смотрит на Расула:
      "Ты еще и хвастун".
      "Мой отец...- А милиционер уже далеко, быстро иде'1 вверх по улице.- Мой отец,- вдогонку ему кричит Расул,- он самый главный у нас в районе! - Услышал! Повернул к нему на миг голову, глаза большие сверкнули.- Он вас...- Тот уже не слышит, но ведь слышат ребята! - Он накажет вас!..)
      - А я знала, что ты здесь!..- крикнула Асия с кухни и появилась в дверях.Что так смотришь на меня?
      - Я умер, Асия.
      - Да, глядя на меня...- Стоит у зеркала, черные полосы крест-накрест на лбу.- Убери пистолет, а то нечаянно... Небось разучился, как обращаться с ним.- А ВОТ И ВЫСТРЕЛЮ В ВИСОК.
      (А отец, придя с работы, наказал Расула, а потом с матерью долго хохотали,- милиционер узнал Расула и вернул пистолет отцу.)
      - И даже похоронили меня.
      - Да? А я приехала за Ильдрымом, устала уже приезжать, вот и поедешь со мной!
      - О чем ты, Асия?!
      - Она теперь любого за Ильдрыма примет, ослепла и память потеряла.
      - И некролог был, не видела?
      - Ты не находишь, что мы обменялись загадками?.. Ну, здравствуй, Расул, дай я тебя поцелую... Ну вот, и все былое во мне встрепенулось!.. Ты ведь знаешь, я влюблена была в тебя!..- А потом взяла пистолет и, чтоб проверить, что ли, в угол дулом, где печь, и не знает, как это вышло: раздался оглушительный грохот, будто потолок рухнул. И пуля угодила прямо в портрет отца. Асия побледнела.- А он заряжен! - И вдруг, опять-таки не понимая, что делает, забросила пистолет вверх, на высокую печь. "Вот и все!"
      Давно не топят, белые изразцовые плитки как украшение, от них в комнате светлее. "Не успел!!" А новый хозяин непременно затеет здесь ремонт, как сказать Расулу? Да, затеет ремонт и обнаружит на печке пистолет.
      "Больше ты здесь останавливаться не будешь, Расул, квартира уже не наша".
      Нет, не сейчас, она потом ему скажет.
      - Поедем, только я на минутку загляну в трест, мне тут продукты оставили, еще с праздничного заказа, ты ведь знаешь, как у нас, хотя...- Махнула рукой.Нет, не подумай, не с упреками я, и никаких просьб, просто мать Ильдрыма, вот уж необъяснимо, по копченой колбасе соскучилась, ничего не поделаешь, Ильдрым, оказывается, когда-то угостил ее, мол, баранья, и пристала ко мне,, чтобы привезла!
      Автобус с трудом втиснулся на пятачок площади, и Расул с Асией пошли по узкой тропке меж высоких... камышей.
      - И это учтено тоже? - наивный вопрос Расула. Асия усмехнулась. У дома, чуть ли не до порога, со всех сторон тоже: засеяно, не клочка свободного пространства.
      - Такие нули, что ой-ой-ой,- шутит Асия.- А ты еще, помнится, мед просил. Его нет и не будет, негде и нечем пчелам поживиться, сам видишь! Камыши зловеще шуршат (как подует ветер).
      - Хорошо бы,- ей Расул, а она слушает удивленно, это и ее мысли,- дом на тонких сваях, чтоб и двор, и под домом тоже засеять.
      - А еще лучше птичье гнездо, чтоб влетать.
      - Ты не теряешь бодрости духа, Асия.
      - Недавно Джанибек сюда приезжал.
      - При чем тут бодрость твоего духа и Джанибек?
      - А разве они не связаны, бодрость моя и он? К тому же ты его назвал.
      - Я?
      - Ну да, ты сказал, когда я открыла дверь в твою квартиру: "Прости меня, Джанибек", и подумала, что ты, как Аскер, роль разучиваешь, мне иногда кажется, не обижайся, что вы ушли с Лейлой в свой мир, в эти кукольные спектакли!..
      "Сейчас скажу про квартиру!!"
      - А ты? Ты сама?
      - Мне хватает и того, что я делаю здесь, на этих полях. Но о куклах я без намеков, а вполне реально: Лейла закончила куклу Айши? Никак ведь не удавалась.
      - Ты откуда знаешь?
      - Я звонила недавно, когда слухи до нас дошли о тебе.
      - И что же ты узнала? Асия уклонилась от ответа:
      - Но сегодня тебе действительно предстоит сыграть роль Ильдрыма. Я соткала тебе тут целую историю: Лейла, Айна, Джанибек, птичьи гнезда... А я, между прочим, дважды встречалась с Джанибеком... Удивлен? Более того, оба раза вспоминали тебя! - Умолкла.- Доскажу потом... Ой, какие к нам чудные люди иногда приезжают!.. Кстати...- "Вот, о новом хозяине!"
      - Нет, прошу тебя, сейчас расскажи.
      - Ну да, пока он еще на месте, а то, знаешь, всякое может случиться,- и пристально смотрит на Расула. "А и случится!" - Так вот, приехал и говорит мне:
      "А у вас, я слышал, знатные сестры".
      "У меня? Извините,- я ему,- но у меня нет сестер".
      "Как? А разве Айша... вы же копия ее!"
      "Путаете меня с кем-то",- говорю ему. А меня и правда за Айшу принимают иногда.
      А Джанибек, когда вернулся к себе,- покоробило его, что на людях с ним вольно разговаривали,- дал команду: "Узнайте, что у них там случилось?" А потом вызвал Айшу: "С чего это вы в ссоре?" Уже знает, но хочет услышать из уст самой Айши. "Такие близкие - и вдруг?!"
      А потом и скажет: "Вам бы гордиться!.." И прочее...
      - ...да, принимают за Айшу, как-то приезжал тут один,- ВОТ И ПОВОД РАССКАЗАТЬ, но Расул прервал ее:
      - А когда во второй раз?
      - В прошлом году осенью...- И задумалась. А затем как бы про себя произнесла: - Да, Джанибек и косари... Расул насторожился:
      - Ты о чем?
      - Машину словно подняли высоко-высоко, и колеса крутились вхолостую. А похоронная процессия стоит и ждет.
      - И ты видела?
      - Хоронили Устаева.
      Сказать ей: "И я был там, видел!"
      - Вот бы, подумала, на денек Джанибека к косарям!..
      - Чтоб спел им?
      - А разве Джанибек поет? - удивилась Асия.
      - Когда-то у него был прекрасный голос, запомнил: "Я тень на дороге любимой, никто меня не поднимет..."
      - Да, приехал Джанибек к нам осенью, а у меня в поле палатка, круглые сутки там, и поле кишит, все вышли, и дети скоро пойдут. И он у меня спрашивает: "Что же вы неправду мне сказали?"
      А я ему: "Мне казалось, что у моих сестер, а их у меня пять",- и как дошла до Лейлы, о том, что в кукольном театре куклы шьет. "Это какая же?" переспросил. "А за Расул ом которая",- ответила, и смотрю - ушел в себя, уставился на меня, глаз не сводит, а я про других сестер, "так вот, мне казалось, что у моих сестер есть знатная сестра, и это я", в шутку обращаю разговор, потому что в первый раз зло меня взяло, "знатные сестры". Промолчал.
      "Ну как с нулями?"
      "Будут",- говорю ему. "Нам-то что,- я ему снова,- мы можем и не отдохнуть, даже полезно, когда в здоровом теле здоровый дух, а вот земле, когда ж она отдохнет?!"
      И вдруг такой взгляд, ты знаешь, а мой председатель бледный стоит, перепугался: если не дашь нули, уходи, не успеешь заявление даже сочинить. Джанибек ведь сам иногда - как с куклами: посмотрит на приглянувшегося, узнает предварительно, откуда родом, и подумает: "А мы бороду ему отпустим!" Худо, если скажет: "Придется х сбрить бороду!" Но это полбеды, а если к бороде' еще и усы - пиши пропало! (Да, вынул голыми руками, как индийский маг-врачеватель, КРАСНУЮ ДУШУ и - в сейф! иди теперь гуляй, как чучело соломенное без души, пока не выкупят на аукционе, о чем ни Расул, ни тем более Асия, даже Айша, не ведают.
      - Что же дальше? -. торопит Расул, а она молчит.
      "Вот и расскажи!"
      - Дальше? Только отошел от меня, как из рабочей бригады мужчина, щупленький такой, подходит.
      "Как? И вы здесь?!" - спрашивает.
      "Извините,- я ему,- но мы с вами незнакомы!"
      "Незнакомы?! Скоро же вы забыли, как торжественно обещали ускорить получение жилья! Конечно, где ж вам помнить меня?" - Ну, ясно, думаю, спутал с Айшой!..
      - Чего ты мне это рассказываешь, Асия?! "А то, что это хозяин твоей квартиры теперь".
      - С ножом будто, приставил лезвие к горлу, вы, мол, в хоромах живете, а я!., и про свою хибару!., ну я и, будто кто мне велит, за свой род расплачивайся, кстати, и об Аббасидах он мне, а я, успокойтесь, говорю ему, до вас уже один любимый мною человек, тебя имея в виду, сказал: "Династия Аббасидов".- Умолкла Асия, никак не решается сказать: "Обменяла я вашу квартиру на его".- Ну, и о семье своей, я была потом у них, такие смышленые ребята! окружили меня!.. "Не идти же снова в исполком!" одна комната, и та на шумную улицу! "Нет, не могу сказать".
      - И ты решила им помочь?
      "Вы ж все равно не живете в своей квартире и никогда жить не будете",- но не решается никак сказать Расулу.
      - Непременно помогу! УЖЕ ПОМОГЛА!
      - Усыновишь кого из детей, что ли? - и ехидно-пытливый взор.
      - При живых-то родителях!
      - А что?
      - Если ты можешь еще шутить, долго тебе жить, Расул! СКАЖИ!
      Тотчас помрачнел:
      - Увы!..
      - Я надеюсь, что если слухи верны... то тебе, очевидно, дадут новые хоромы.
      - Я ничего не знаю, Асия. Не пойму сейчас, где я? Кто я?.. Пошли! ПОТОМ!
      - Сейчас увидишь моих стариков.
      - Стариков?!
      - Ну да, мать и отец Ильдрыма.
      - Ты не сказала, как мать зовут,- пока шли по узкому тупику. Ослышался?!
      - Чего вдруг остановился?
      - Ты сказала - Ниса?
      - Да, а что? - "Это месть Дали! Да, да, месть".- Здесь осторожно,предупредила, взяв его за руку.- В яму не угоди.
      - Постой, Асия, я хочу спросить.
      - ; Что еще тебе?
      - Ты счастлива?
      - Ну, раз пошли такие вопросы!..- Асия, повернув к нему голову, улыбнулась, и тут он вдруг подумал, глядя на нее, а вернее, увидев глазами Ильдрыма, что она красива: и чистые линии губ, и нежное матовое лицо, и во взоре, вспыхнувшем сейчас, затаенная страсть.- Это долгий разговор, Расул. Но когда человек задается такими вопросами, ему определенно надо протянуть руку помощи.
      - Но в чем твое счастье? - допытывался Расул.
      - Помнишь, ты говорил мне: "Легко видеть, как другие. Мол, не я, а другой. И пытаться изменить то, что вовне тебя. А как быть с тем, что внутри?" Помнишь?
      - Не очень.
      - А ты вспомни! Потом я обиделась на тебя, когда ты сказал: "Что ж, начни со своих сестер!.."
      - Теперь вспомнил: "Легко других, а ты начни с себя".
      - И как? Начал?
      - Вчера этот же вопрос я сам задал себе.
      - И каков был ответ?
      - Такое начало, что впору подвести черту. Но ты не ответила мне: в чем твое счастье?
      - Честно говоря, некогда об этом подумать. Я вижу, что я делаю, и знаю, что это надо мне, родителям Ильдрыма, всем нам, а другое... шелуха и все прочее,- поиграла рукой.- Что ты смотришь так на меня? Еще влюбишься!
      - Начала с самой себя, и что же?
      - Я еще не начала, только собираюсь.
      - А не поздно?
      - Не поздно никогда... Ну, пошли.
      - Мама, я привезла Ильдрыма!
      - Наконец-то! - встрепенулась старуха, села на кровати и протянула руки к Расулу.- Дождалась тебя! - И обхватила его.
      - Ты забыла, мама, я же был у тебя недавно.
      - Да, был, но не захотел меня будить, знаю...
      - Я простужен немного, мама.- Все, что сказала ему Асия.
      Комната полутемная, две кровати, и стеганые одеяла без пододеяльников, она слепа, а его трясет какая-то безудержная дрожь, но глаза ясные. Асия отцу знак, палец на губы, и он понимающе замотал головой, что-то залепетал.
      - С кем он говорит, дочка? Его понимает лишь Асия.
      - Ильдрым приехал не один, я и Расула привезла.
      - А кто такой Расул?
      - Расула забыла? Муж Лейлы, моей сестры... Да ладйо, не отвлекайся, радуйся, сын приехал!
      Она прижала сына к груди, не отпускает, а ему неудобно сидеть, сетка кровати придавилась, но он терпит, одной рукой упирается в подоконник, а другой обнял старуху, гладит ее иссохшую спину, от нее пахнет слезами как сыростью.
      - Волосы у тебя стали такими жесткими!
      - Это от моря, мама, ветер соленый.
      - Они пахнут нефтью... Ты останешься на ночь?
      - Если его срочно не вызовут, мама,- вступила Асия.
      - Понимаю, понимаю,- закивала мать.
      - Я никуда не уеду, мама.- Так велела Асия.
      - Работа есть работа.
      - И копченую колбасу тебе привез.- Это он решил сам, а она вдруг отстранилась.
      - Колбасу?! А я разве ем колбасу?
      Асия ему какие-то знаки делает, ее разбирает смех.
      - Он оговорился, мама, это я просила.
      - Где ты, Ильдрым? - Он отсел на минутку.
      - Я здесь, мама.
      Тускло горит лампа, еле освещая голые стены, две кровати да стол и стулья. И ничего больше. Как живут?! И как Асия управляется?
      - Вот и мечусь между ними, теперь видишь?
      - Но ты же целый день в поле!
      - Целый не целый, а работы хватает. А когда меня нет, он за нею присмотрит.
      У старика жесткая седина, давно не бреется, он понимающе смотрит на Асию, руки трясутся, кивает и кивает головой, что-то пытается объяснить.
      - Помогает тебе кто?
      - А как же? Соседи...
      - Ильдрым, сядь ко мне, скажи что-нибудь.
      - Ты видишь сны, мама?
      - Сны? -- встрепенулась.- Да, вижу.- И заплакала.- Вижу тебя маленьким, сынок. Вот и сегодня ночью чуял ) сердце, что приедешь. Ты бежишь по берегу моря, а я не могу тебя догнать.
      А старик все хочет сказать что-то.
      - Что ты говоришь? - И Расулу: - Это он о Сабире!
      Тот вздрогнул:
      - О Сабире?!
      - Ну да, он тебе Сабира читает, наизусть помнит! - И к старику: - А почему ты именно эти строки читаешь? Тебе б уколоть кого!
      "Строга с ними Асия,- подумал Расул.- Ну да, как дочь".
      - Ладно, я скажу ему, отстань! - оборвала старика.- А ты давай не эти колючие, другие!
      - Какие он читает, Асия?
      - Ну, насчет колеса фортуны, которое вспять, ты должен помнить.- И смотрит удивленно.- Забыл?
      Старик произносит непонятные слова, больше - мычание, кровать ходуном ходит, руки дрожат, и он вскидывает голову, привлекая к себе внимание Асии.
      - Я же сказала, отец, он знает эти строки, да, да, знает! - И отмахнулась от него.- Довольна, мама?
      - Он похудел, Асия, какой худой стал!
      - Ну что ты говоришь? Смешно даже! И никакой не худой, а нормальный! Шепчет на ухо Расулу: - Ты не устал? Потерпи, скоро уедешь! - Ох и рассердятся они с Лейлой, когда узнают: "Как ты посмела? Кто тебя надоумил?!"
      - Я останусь на ночь.
      - Да? Ты слышишь, мама, Ильдрым останется на ночь!
      "А потом где ночевать будешь?"
      - Постели мне на полу, рядом с ее кроватью... А сама?
      - А я на кухне, у меня топчан есть. НИЧЕГО, ПОЖИВЕТЕ, КАК ВСЕ.
      И будет ссора (никак не уснет):
      "- Как ты могла? Посмела как?! - набросится на
      нее Лейла.
      - Но комната вам будет.
      - Такую квартиру! В центре города! И комната! Заброшенная на шумной и грязной улице!
      - Зато рядом с Шайтаньим дворцом!
      - Какой идиот надоумил?
      - Ваша квартира ведь пустует, а там целая семья, это вы считаете справедливо?
      - Но кто дал тебе право?
      - Ты решила за наш счет искупить грехи? Может, и за Хансултанова заступишься, раз уже решила бороться (!) за справедливость?
      - Не волнуйся, он скоро будет чист, прочтем, вот увидишь, опровержение! (Пойдет на поклон к Джанибеку, и тот успеет...) А с меня хватит Бахадура, он вдруг открылся мне, и я ужаснулась! И за вашего Джанибека с его нулями возьмусь! Вот только управлюсь с планом...
      И неотвязная картина, из сказки, которой пугали ее в детстве: чудище Гулябани, людоед, рыщет по коридору, ищет Асию. "Чую запах человечий, а ну где -здесь Асия?.."
      А Джанибек и есть Гулябани!..
      - ...выжать все соки, дабы прославиться, чтоб красила грудь звездочка!
      - Доберешься до него, а как же? Руки коротки! - Кто ж это скажет ей? Лейла? Нет, не Лейла. Расул" Бахадур?.. САМА СЕБЕ И ГОВОРИТ.
      - Я до Самого дойду!
      - И чего добьешься? - Сомнение вдруг в ней РАЗВЕ САМ НЕ ВИДИТ? НЕ ЗНАЕТ?.. Надо быт слепым, чтобы не видеть, что творит Джанибек!
      - Ах, да,- издевка в голосе Айши,- ты же у на мастер! борец! Однажды доказала, с бывшим уполномоченным (купюры в железной банке!).
      - Вот так и очистить нашу землю! - Хохот родиче! А Расул еще и похлопал ее по плечу: "Молодец!" Потом вздохнул:
      - Жаль только, что раньше времени ниточку оборвала.