Семейные тайны

      Бахадур слушает, как Унсизаде с кем-то по телефону. Там говорят, а Унсизаде внимает, и на лице мускул не дрогнет, тренирован. И резко прервал (не то!!): "Позвоните позже, я занят".
      - Ну как, готов?
      - К чему?
      - Как к чему? К поездке!
      - А разве?..
      - Ты что же, забыл?
      - Я думал...
      - Нет-нет, надо ехать немедленно.
      - А...- разинул только рот, и Унсизаде понял:
      - Я только что был там,- и рукой: мол, у шефа.- Все остается в силе.
      "Что он сказал?" - спросить бы, но как?
      - Шеф еще раз подчеркнул важность дела, которое тебе поручается. Район сложный, учти!.. Передал, чтоб был осторожен.
      - Так и сказал? - будто гора с плеч. А Унсизаде улыбается:
      - И то обещание остается в силе, подтвердил, что все зависит теперь от тебя.
      О Расуле ни слова. И Бахадур молчит, не вспомнит даже.
      - Это честь для меня. Я оправдаю.- И дрожь в голосе, неподдельная искренность.
      - Ну и хорошо, счастливого пути. Мы с тобой сработаемся.
      А потом Унсизаде - Айше, увиделись в обеденный перерыв, она к ним ходит, у них в ведомстве и выбор, и уют, и быстро, пошли ей навстречу, хотя очень строго,- увидел и подсел:
      - Во парень! Айша не поняла:
      - О ком ты?
      - О Бахадуре, о ком еще? -И, помолчав, о эти притворные соболезнования: Что у тебя вид такой растерянный, Айша?.. Ах да, я понял! Но не унывай,успокаивает.- Сама знаешь, часто бывает: здесь потеряешь, а там выиграешь! А ты-то при чем? Вот именно!
      - Не понимаю, Фархад, о чем ты?
      А у Фархада любой на лице прочтет, въелось: Хансултанов! Ну да, местная газета с утра гуляет по этажам! "Изнанка", а в скобках: "Кто он, Академик (с большой буквы) Хансултанов?" - и как водится, жанр: фельетон (курсивом).
      - Вот ты о чем! А я и не сообразила,- улыбается Айша.- Мы с ним,- как о чем-то далеком, постороннем,- уже давно не общаемся. Ни я, ни Бахадур.
      - Ну и правильно! "За кого ты меня принимаешь?" - ласково глядит Унсизаде.- Ну-с, что мы будем заказывать? - достал из футляра очки, уткнулся в меню, а в белом фартучке ждет, не очень-то приветлива, с чего бы такая надменность? Хотя здесь такой же конкурс, как в театральный или в кинематографический, не каждая выдержит, и красота чтоб, и чистюля, и манеры, а чем строже, тем больше продержится, и свои ступени роста!
      Не рассказывать же Фархаду, в спешке выбирая, что поесть, что Я УЖЕ УСПЕЛА ОСТАВИТЬ У ШЕФА отстуканную на машинке короткую деловую записку, чтоб ДОРОГОЙ ВСЕМ НАМ ДЖАНИБЁК ГУСЕЙНО-ВИЧ знал, что Я И МОЯ СЕМЬЯ УЖЕ ДАВНО НЕ ПОДДЕРЖИВАЕТ НИКАКИХ, подчеркнуто, СВЯЗЕЙ С ХАНСУЛТАНОВЫМ, без инициалов и званий. Айша сама виновата!! не надо было ей тогда выгораживать Хансултанова, спасая честь семьи, да и Алию очень Жалко было,- Айша кричала на кралю Хансултанова, не всплыло бы теперь! (и нашла, как ей казалось, то единственное, чтоб сразу обескуражить, больно ударить):
      - Я зашью тебе все, понимаешь, ВСЕ!! - прижала с красавцем дружинником ее к стене на кухне у нее же в квартире: - Я зашью!!
      Да, надо было спасать Алию, лицо у неё будто мелом измазано, белое-белое; и губы дрожат: здесь праздник, двадцатилетие их семейной с Хансултановым жизни отмечают, а его нет! И звонок: спросили Хансултанова.
      - А его нет.
      Еще звонят:
      - Я же вам только что сказала, его нет! Что? И не будет?! - хотела бросить, а в трубке сказали такое, что голос у Алии дрогнул, лишь адрес в голове! она это чувствовала! и тотчас поверила. Но чтоб в этот праздничный день?!
      И она, никому не говоря слова, пошла по адресу, который ей сообщил голос, лишь это в голове:
      - Хансултанов наслаждается со своей...- не расслышала! - на Молодежной пять дробь семнадцать квартира семь третий этаж!
      Только собралась нажать на кнопку, запыхалась, задыхается, прическа, специально к этому дню!! локон к мокрому лбу прилип, и дверь открылась. Хансултанов! целует на прощанье ЕЕ, и за приоткрытой полой халата юная, как белуга, нога, Хансултанов не видит, а та, как увидела Алию, ждала! знала! сама звонки устроила!! смотрит на нее победительницей, наглая:
      - Нет, нет, я никуда тебя не отпущу! - И силой вталкивает Хансултанова к себе в квартиру. И оттолкнув Алию, захлопывает дверь.
      - Я ни за что не отпущу тебя на съедение!! Алия стучит:
      - Тебя ждут, подлец! - Не помнит, как вернулась.
      - Что с тобой? Куда ты запропастилась? - ей Айша.
      И Алия трясущимися губами:
      - Позор! Как я встречу гостей?! - успела поведать Айше, а та вдруг: Возьми себя в руки! - И ее нелепое: - Ты же хирург! (??) - Чтоб успокоить.Испугалась! Гостей встречай с улыбкой! Я его сейчас живым или мертвым!
      - Уж лучше мертвым!
      И когда успела? Айша, двое молодцов, рослые ее парни, и сын Хансултанова Муртуз, верзила, все двадцать дашь, а он недавно только паспорт получил.
      - Но зачем его к этому?
      - Пусть знает!
      И пошли.
      Сначала звонили. Потом стук кулаком. И уже. выламывают дверь. А как ворвались, оттеснили Хансултанова. "Выносите его!" - Айша так и сказала Муртузу; тот и еще один, из своих,- под руки Хансултанова, сын на голову выше отца, а ее - она вырывалась, но парень скрутил ей руки - затолкали на кухню и закрыли дверь.
      Хансултанов побрел виновато, словно ждал лишь повода, чтоб выволокли его, и рад был уйти. "Как ты мог? - ему Муртуз на ухо.- В такой день!" - мужчины, сын понимает, но в такой день! если б какой другой, а сегодня! "Куда ты уходишь? Почему меня с ними оставляешь?" И Хансултанов на миг задержал шаг, но сын подтолкнул в спину. "Изувечим так, что ни один на пушечный выстрел к тебе не подойдет! Поняла?!"
      - Если позвонят мои,- предупредила Айша помощницу,- не соединяй.- Ты поняла: Хансултанов или Алия.
      Да, как снег на голову, но надо держаться. Такое с каждым случиться может, но с чего вдруг с ним, с Хансултановым, не поймет,- может, какие старые истории всплыли?
      Еще в одну из первых своих встреч с Айшой Джанибек говорил: "Я должен быть абсолютно, вы понимаете меня? абсолютно спокоен!..- и так смотрел, что Айша поняла - о всем их роде! А сама как на ладони: преданность до конца дней. И о Хансултанове, да, да, это он сказал именно о нем! "Сигналы на него идут, копятся в папке... Я понимаю, восточная кровь, цветет миндаль, персики нежно пахнут и прочее (Идея!!), и сами мы не в антарктических льдах (?), извините, зачаты (!)".
      Да, предупреждали. И Айша Хансултанову дала понять, что пора кончать с "шалостями", именно это слово! Некогда разбираться, а между строк в фельетоне и о Расуле, определенно о нем: "Говорят, что какой-то знатный свояк издалека..." Как посмели?! Вспышка негодования, но гасит: не могли без ведома Джанибека! Сохранить целое, принеся в жертву одного, сухая ветка, срезать ее. Но с чего это вдруг? Случайное совпадение? Предупреждение кому-то? (Тому же Расулу?) Да, его приезд! И вдруг озарило, как Хансултанов, подогревая слухи, мог сболтнуть. Решил, что Эверест, Джомолунгма. "Знатный свояк",- а не об Аскере ли? Надо б слово за словом, строка за строкой, но некогда, ощущение такое, что о Расуле. Трижды Алия звонила Айше: "На коллегии" (и будет не скоро). И сама Айша звонила Расулу. Нет его! С Алией успеется. Она поговорит с нею, и очень скоро, вечером. Позиции ясны.
      "Пойми, как же могут не знать, что он мой зять? ОН ЗНАЕТ ВСЕ! Постарайся понять меня! Жертвовать общими интересами ради твоего мужа? Да, больно, но как тут поможешь? Это как в хирургии, омертвевшая часть!"
      "Что ты говоришь?" - отпрянула Алия.
      "Да, да, как бы ни было больно".
      "И меня тоже?"
      "Оставь эти фокусы! Да, и тебя, если вам не дорога наша фамилия!.." Прозвучало напыщенно, хотя Алия сама чуть что: наша фамилия! Айша уговорит ее не впутывать их в такое предрешенное дело, что ж, надо уметь приносить жертвы!
      Позвонить Бахадуру! Но как ему сказать? - Айша ломала голову, пока только это! но потом, когда позвонит Бахадур: "Случилось два важных события. Как приедешь, сразу же ко мне, на службу, никуда больше, понял?" Уже побывала у шефа, успев опередить Расула, хотя и мысли не допускала, что тот может прийти сюда.
      - Спрашивал меня кто? - Айша уже у себя.
      - Ваши звонили.
      - Это потом... А еще кто?
      - Да! - В левой руке блокнот, в правой карандаш.- Какой-то парень с Кладбищенской.
      - Что за Кладбищенская?
      - Он так и сказал, передайте привет Айше-ханум с Кладбищенской улицы.
      Уже поняла, но делает вид, что не поймет, Айша ничего не забывает,- это тот самый говорун.
      - И что еще?
      - Чтоб не беспокоились, переезжает.
      Ну вот, устроилось, возгордилась даже, гора с плеч. А может, издевается? Прослышал что?
      Махмуд в тот вечер засиделся у себя допоздна и только собрался уходить, как на стол ему сводку (механически делается): вот оно - чуял, что зреет. А тут с них самих и началось.
      Сидел Махмуд минуту-другую не шелохнувшись, слышал только собственный хрип, "доработаешься,- ему как-то Зулейха,- схватишь астму". Расстегнул .ворот, чтоб легче дышалось, снова глянул. Упредить? Но как?1 А ведь надо! потом как лавина покатиться может. Не могла не знать Айша, но молчит. Молчать и ему? Не выдать, что паникуем. Потом скажет, когда увидит, как реагирует Айша,- что знал, но помочь не смог, дескать, было уже решено. И Айша одобрит, даже воздействует на Зулейху, чтоб та не очень нажимала на мужа, к черту эти патриархальные замашки!
      И зачем это ему? Дышать стало труднее, "еще отдам богу душу!" Бросить все!.. Аскер Никбин часто шутил: "Твое учреждение в зловещем треугольнике: меж кладбищем, зоопарком и тюрьмой, богатый выбор!" И вспомнил Махмуд, как ему Бахадур, а он знает о грозящей им всем опасности?., если это ведомо Айше, знает и он! да, вспомнил, как Бахадур, после того как атаковал зятьев, рассказал об одном симпозиуме, и там докладчик вдруг ввернул фразу: "Это по принципу муфты Махмуда". "А кто это, Махмуд?" - бросил реплику Бахадур. Тот презрительно: "Не знаете? Еще в двадцатые-годы эта идея была Махмудом предложена, крупный наш ученый умер в безвестности, как это, увы, часто случается,- вздохнул,- вот и займитесь, молодой человек, розысками, авось напишете о нем, светлого ума был человек!.." Может, придумал, чтоб разрядить обстановку? а ведь в любом пособии об этом его изобретении прочтешь... да, как пойдет лавина, не спасешься.
      16
      И вдогонку всему, что уже было,- выскочит Расул из дому, выскочит и побежит, не ведая ни о собственных похоронах (лежит большая кукла, похожая на патриарха), ни о том, что суждено ему жить под чужим именем.
      Расул читал и глазам своим не верил. Это вероломство! Что ж, пришло время идти к нему! Надо было сразу, как приехал. Он немедленно позвонит! Чтоб такое? Между строк! Исподтишка! "Знатный свояк издалека..."!
      - Вы?! - замешательство, с чего бы? голос незнакомый, ах да, старый секретарь, фамилия была редкая, что-то царское, вылетело из головы, на пенсию недавно.- Расул-муэллим, я немедленно соединю вас, как только Джанибек Гусейнович освободится. И только тут вспомнил Расул, что отца зовут Мамедгусейн, слишком длинно, и Мамеда сократили.
      "Расул-муэллим"!..
      "Ах, знатный свояк? Значит, так ты сам о себе думаешь? Не знал, не знал..."
      Хансултанов, конечно, повод. И, как будто нарочно, безликие подписи. Где-то умолчать, это ясно, кто помнит о прошлом? где-то походя бросить фразу, и верно как будто, и падает тень, при умении можно раздуть до поклепа, что это доказано, и намеки, что чуть ли не связан с теми, кто ранее нашумел, то памятное скандальное, с валютой, никак не разгребут, тома в архивах пылиться будут, ибо вышли связи за пределы края, и даже до кoe-кого в Центре (но об этом молчок!), и что не раз предупреждали Хансултанова, и по линии семейной (?!) тоже: отец, мол, столетний аксакал, мудрый наставник, и по сей день не оставляет кирку; и покойная мать Хансултанова воскреснет и снова умрет, узнав о проделках сына, туманно, расплывчато: о зажиме, о финансовой дисциплине, штаты и прочее, нелепое сравнение с лихачом, поехавшим на красный свет (?). Наконец: "сходило с рук", ибо "знатный свояк издалека оберегал".
      Голос Джанибека за всем этим (а Джанибек, может, чегэи сказал в узком кругу про Хансултанова, но о фельетоне, поклясться готов, понятия не имеет): "С тобой не получилось, не смогли тебя загнать в тупик, выпал из орбиты, а теперь приехал, распускают тут всякие слухи (!!) о тебе, а у нас - здесь все рядом, можно так запутать, что пока дознаешься, кто прав, кто виноват,- и игре конец!.."
      Нет, за Хансултанова Расул не ручается! Но чтоб сразу такое? И о пожаре, том, далеком, знаменитом! Еще бы крик Асии сюда. "Ты, ты его погубил!" кричала, когда погиб Ильдрым, и не он один, волной (высота, писали тогда, девятиэтажного дома) свалило стальную вышку, как щепку, и смыло основание, где работал Ильдрым.
      Особенно возмутила ссылка на войну, ну да, Хансултанов старше их, и его, и Джанибека, лет на пять.
      А сам он, Джанибек? Ни пятнышка, чист? А ведь некогда разбирали и влепили. Но кто теперь докажет, за что, было так давно!.. Мало ли что люди болтают: и завистники, и обиженные... А вы больше ту сумасшедшую из деревни Исс слушайте! Что там у него с нею было, на мельнице, любовь или что другое - кто сейчас помнит? Говорят, ходила по домам: "А я сейчас такое скажу!" И тут же в страхе пальцы к губам: "Тсс!" Исчезла, вспомнили о ней однажды, что-то давно не видно ее, и платок на высокой скале Над обрывом, зацепился за сук, трепыхался на ветру.
      А то, ВТОРОЕ дело, такой любвеобильный был Джанибек!.. Та, из Исса, сгинула, а эта подала на него,- и разбирали. Нарушение, так сказать, служебной этики: она им верой и правдой служила, СИГНАЛИЗИРОВАЛА, о чем у них в квартале, домах, семьях говорят, ПРЕДУ
      ПРЕЖДАЛА о возможных диверсиях, подпольях, инакодумии, и записки собирались у Джанибека, а он возьми да взгляни на нее как на ЖЕНЩИНУ, и очень симпатичную, ну и принудил как начальник подчиненную... как это называется? да: к сожительству! Нет, не когда она явилась с очередной информацией и был жаркий день: то ли обморок, то ли дал ей что-то понюхать, ароматическое средство, и ты на миг оказываешься в раю,- это что же, из сказок?! Нестерпимое было у Джанибека желание и никак не погасит, и она сама добровольно, и еще долго потом виделись, такая худенькая и тоненькая, что если бы силой, все бы ей кости переломал (а и хрустнуло ребро!).
      Ну да бог с ними и с нею,- Расула особенно возмутила ссылка на войну в этом фельетоне-поклепе: уж он-то, Джанибек, точно знает, почему Хансултанов не воевал, и все знают, а здесь можно мельком бросить фразу: "Напомним (!!): когда началась война, ему было девятнадцать (если точнее - то семнадцать!), и оборвались тысячи живых жизней его сверстников..." Он что же, увиливал? прохлаждался? прятался? Нефть кому-то ведь бурить надо было, чтоб танкеры пошли на север, и нефть высокооктановая, только на его родине и добывалась! Случалось и пострашнее, как на фронте (первая, и единственная, седая прядь именно оттуда, из военных времен!). С той поры и начался взлет! а за этими "напомним" и "оборвались" читай: мол, схитрил, война его обошла. Нет, зря такое разрешили, что с того, что в местной?
      И этот дешевый прием, когда сторонние, узнав, недоумевают: как же могло случиться?! Двигали-хвалили, награды и все прочее, а тут крепость из песка на берегу моря, башенки, купола, и клин волны слизал-примял: никто прежде не замечал, и вдруг сразу: аморализм, и карьеризм, и тщеславие, и жажда популярности (а в чем? не довольно ли того, что имел?!), червоточина и всякое иное.
      - Нет-нет, еще не освободился. Но вы не волнуйтесь (!). Я немедленно соединю вас.- Как ни в чем не бывало, будто вчера расстались на бульваре, пожав крепко друг другу руки: "Ну, бывай!" "До завтра!" Хотя бы для приличия: "С приездом, Расул-муэллим!" Еще чего захотел: звонит приехавший, так принято, он и звонит. Но с таким опозданием! Когда город кишит слухами.
      Наконец-то!
      - А я сам, как и ты, только что прочел. Да, некрасиво.- Пауза, слышно дыхание.- Ты думаешь, мне не больно? Если на то пошло, это мне нож в спину. Увы, ни слова неправды, уверяю тебя.
      - А правда, что есть такие студенты? ;^ - Не понял.
      - Ну, те, которые просят, подписавшие? Я, кстати, впервые слышу такую фамилию: Вусалов (Вусалова не знает! Он же - бритоголовый, иногда отращивает волосы, выполняя разовые поручения). И,- газета перед глазами,- вот еще: Зурначиев! Не из... камыши, что ли, он поставлял, расплодились эти Зурначиевы?!
      - Ну, ты загнул! - Джанибек действительно непричастен, но разве кто поверит? - Между прочим, поинтересуйся у Хансултанова, знает ли он Зурначиева, и он тебе скажет!
      - А насчет войны тоже? Уж мы-то с тобой знаем!..- И говорит, говорит, а там, кажется, уже давно отключено, голос в пустоту.
      "Нож в спину мне!" Это тоже из уст в уста пошло гулять с несостоявшегося, только в воображении Расула, телефонного разговора.
      Как же, дадут гневное опровержение,- стоит только Расулу набрать прямой номер, но и тот через секретаря ("Расул-муэллим, я немедленно, как только освободится..."), ибо совсем уже прямого, пожалуй, и нет, достаточно, чтобы двое-трое, сверхпрямойнепосредственный.
      - Но факт, что война обошла его стороной, и тысячи жизней...
      - Живых!
      - Согласен, неудачно!., и нечего домысливать дезертирство и прочее.
      А о "знатном свояке издалека" ни слова. Да, только такой разговор по телефону. Надо лично. Сию же минуту. Ворваться и высказать, что накипело.
      Расул знает, если немедленно не пойдет, или даже по телефону, угаснет пыл. А молчать нельзя.
      Так прежде было. И часто, поразмыслив, гасил. Мол, решится вопрос, тогда и скажет, напишет, пойдет, будет биться и поправит. Или, став на ступеньку выше: надо еще освоиться! а то дело, из-за которого кипел-возмущался, ушло, устарело, измельчало, не по рангу уже вмешиваться, обойдется, утрясется, и так каждый раз. Нет-нет, повременить. И получалось, что те, кого ушли и кого он должен был защитить, расчищали ему дорогу, стань он их выгораживать, чтоб восстановили, они, сами того не желая, так или иначе помешали бы потом ему, ибо путь лежал через узловой пункт; на одного активного меньше. Потом новые помехи, новые загвоздки,- успеется, не к спеху, потом!..
      А здесь - немедленно!
      Пока шел мимо старого дома, вот и зайти к соседке-сплетнице. "И зайду!" чтоб вышел весь запал?! зайдет, чтоб с ходу разрешить, освободиться, чтобы ничего не цеплялось:
      - А, Расул, с приездом.- Встревожилась.- На тебе лица нет!
      - Я этого не ожидал от вас, Иванна.
      - Что случилось?
      - Вы меня знаете, я прикажу разрыть могилу отца, чтоб доказать вам!
      - Успокойся, Расул, о чем ты?!
      - Эти сплетни насчет всяких болезней у моего отца!
      - Какие сплетни?!
      - Как же вы могли говорить такое, и кому? Моей жене!
      - Впервые от тебя слышу! - Врет, говорила!
      - Ах так! - И он тут же, в коридоре, набирает код, затем номер.- А ваш какой? - И та лепечет: "Кому вы звоните?"
      Вот и заплатите из своей пенсии!
      "Лейла? Это я, сейчас передам трубку Иванне, и она скажет тебе пару слов в ответ на твои глупости! Да, да, я пришел к ней, чтобы внести ясность. Не все вам хвастаться, и не ойкай, а думай, прежде чем говорить!" - Сунул трубку соседке в ее расплывшееся пузо.
      "Лейла? Ну разве я говорила вам такое?! - Врет! говорила! - И как вы могли? Нет, нет, это вам приснилось, сама впервые слышу об этом!"
      Ну что ж, с одним делом покончено,- оказалось, что ничего сложного, и беспокоить прах отца не надо, а ведь настоял бы! назло династии избранных, этой Айше, наверняка ведь ей натрепалась, а как же? такая новость, чтоб им еще больше возвыситься над всеми. Разрыл бы могилу, чтоб доказать, нашел бы и экспертов. Да, старый двор. На слом? Как же можно сносить этот старый дом? "В этом доме..." О чем ты, Расул? угомонись!
      Стало легче, вот так и очищайся от скверны, всех вас носом! Бесится сейчас Лейла, на весь год хватит семейных сцен.
      Как будет? Ниса!.. Увезет ее отсюда. На два дома?.. Такая банальность! И ТЫ КАК ВСЕ? "Вот и пойми тебя",- слышит он, а прежде б негодовал: "Это аморально, это..." ЧТО Ж, МЫ ОБА РАЗРУШАЛИ С ТОБОЙ, ЛЕЙЛА, И ТЫ, И Я!.. Надо бы на кладбище. И опозориться, не найдя могилы?
      Успеется!
      - Я вам звонил.- Секретарь ему вдогонку, не успел преградить дорогу,всыплет ему шеф!
      А Расул как метеор. И где-то следом, как хвост, мысль, не догонит,- как выскочил Расул из дому, а тут настигла: не принимать опрометчивых решений. Это Лейла, ее голос, какой-то гороскоп. Но уже поздно. И пусть посмеет кто теперь задержать его. И правда,- внизу, как по волшебству, "знают! не забыли!" ликует, и здесь еще одно препятствие, фраза вдруг вспыхнула, конноспортивные соревнования, особый лифт, и, как сезам, никто не смеет. Вихрем ворвался.
      - А!.. Наконец-то! - Даже встал из-за стола, пошел навстречу.
      Расул с ходу:
      - Что это значит? - и газету ему тычет, как шпагу.
      - Уже столько времени здесь, а явиться с этим? "Да, из-за слухов!" Родственника пришел выгораживать? Не ожидал.
      - Дело не в нем, а во мне.
      С ним уже давно никто не смеет так, забавно.
      - Как так? - отвернулся, усталый взгляд, черные круги под глазами, и прошел к столу.
      - Это нечестно.
      Джанибек вздрогнул:
      - Что?
      - Сводя старые счеты со мной, бить родственников. Вдруг посуровел:
      - Не родственников, а провинившихся! - И руку на стопку папок.- А о фельетоне, извини, понятия не имею!
      Хансултанов легок на помине: в приемной застрял. "Только через мой труп",говорит взгляд секретаря.
      - Я вам преподавал, мальчишка! - А тот и выдал, что Расул-муэллим здесь.Расул-муэллим? - И вдруг возгордился.- Вот оно, настоящее мужество!..- И бросил секретарю: - Передайте! Еще приедете, приползете (?!), а я, дурак, все эти годы ни разу в отпуск не поехал. Отплатили мне!..
      Алия уложит Хансултанова, средство испытанное.
      А Расул кипит:
      - Кто следующий? Аскер Никбин? Махмуд? Или она, Айша?
      Джанибек плечами повел: мол, я-то здесь при чем? И сдержался, чтоб не сказать ему о записке Айши.
      - Ты так уверен в своих родственниках?
      - Не в них дело! Во мне.
      - В тебе! - сдерживает гнев, усмехнулся даже.
      - Что тут смешного?
      - Вспомнил, как ты монологи из моей трагедии читал. Увы, ты не изжил в себе эти иллюзии воображаемого мира, а ведь я тебя предупреждал. Какие интриги? Оглянись, посмотри внимательно на своих родичей.- И вдруг ни с того ни с сего вспомнил Джанибек, как Расул ехидничал.- Аранцы!..- кривая усмешка.Эти обывательские разговоры. А что до родственников, что ж, надо, и памятники поставят,- деду!..- и улицы в их честь...
      - Не ты ставил!
      - Пусть так, я фигурально! Кстати, по заслугам кое-кого мы тоже выдвигаем, полюбуйся! - придвинул Расулу опросный лист, и пункт, он его специально выделил, и цифру обвел кружочком, чтоб не ломать нумерацию, добавит к цифре "а".- Относительно Бахадура!
      - Бахадур? Этот сопляк?! Выдвинуть юнца, чтобы за его спиной сводить счеты?
      Не знает. Ничего Расул не знает!..
      - Мстить тебе! - откинулся Джанибек в кресле, а потом резко встал.- Мне ли тебя опасаться? Эти слухи, инкогнито!..
      Расул опешил. Пора! Он скажет все! Столько думал-передумал, а... о чем сказать?
      - Ты, который...- И пошло, и пошло!.. О злобе (не то слово!), которая заполнила атмосферу (?), эти сгустки!., скопление грозовых туч! Эта показуха!.. Твои КАМЫШИ И СВИРЕЛИ!..
      - Ох и смешные вы, свояки! Что ты, что Ильдрым.
      В ушах - слова Джанибека, особенно об Ильдрыме, не поймет, а имя все глубже проникает в душу, и неведомо Расулу, почему назван Ильдрым, потом разберется, а Джанибек видит, что он сбился, под ноги ему шар, и занятно Джанибеку, Ильдрыма он вызвал воображением, но страх внутри запрятан, что придут (как уже было) и - к ответу, а тут еще Расул прискакал, сговорился будто с теми, которые... (случится!). и входят.
      - что вам угодно?!
      - ах, вам еще решение! бумажку вам? - и не спеша лезет в карман.
      - Царь пигмеев! Ты окружил себя подхалимами! Ты переполнил тюрьмы неугодными тебе людьми (?). Погубленная земля! Погубленные судьбы!..Остановиться, но уже поздно, О ЧЕМ Я ГОВОРЮ?! - Даже мертвым!..- О ЧЕМ Я?.. Они шли с Нисой, это когда вой сирены, оттеснили их, ДЖАНИБЕК СО СВИТОЙ ПРОЕЗЖАЕТ, а на углу - похоронная процессия, Ниса только что сказала о месте, которое стоит две тыщи. "Какое место?" - переспросил, а она "На кладбище!" И пока стояли Расул и Ниса, стояла и процессия, долго держали на плечах гроб. Устаев! Устаева хоронили!..
      - Эти ДОБРОВОЛЬЦЫ, которых ты расплодил! - а в ушах, или ослышался? "Я б мог тебя,- говорит Джанибек,- за клевету привлечь!" Я НАПУЩУ НА НЕГО БАХАДУРА! А вдруг откроется с дочерью? Нет, Бахадур будет нем.
      - Как же без них? - дразнит, вернулось самообладание.- Ну да, как же без них я узнал бы? - Он сейчас нанесет Расулу удар.- А этот сопляк...- И сказал такое, от чего Расул стукнулся будто об стенку: с Нисой!! И имя Бахадура рядом! ЕСЛИ Б ЭТОГО НЕ БЫЛО, МНЕ ПРИШЛОСЬ БЫ ПРИДУМАТЬ! "Для твоего положения!" Ах, вот он о чем! Что-то еще сказал, и даже в спину, когда Расул кинулся к двери: прошел мимо секретаря, тот о чем-то спросил и удивился, глядя на него, еще двери, то ли открывались сами перед ним, то ли он открывал, тяжести не помнит, а они массивные, дубовые, нужно с немалой силой, еще закутки, как в тупике, и эти ступени, идет и идет, и нет им конца, и по улице, какой-то резкий свет, бело кругом, ах да, он же оставил там очки, не от кого теперь прятаться, и мимо памятников, сколько их, торжествующих и скорбных. "Ты слышишь? - кричит Лейла, и голос ее в ушах.- Нашему деду решено поставить памятник", самонадеянных и удивленных, что окаменели. "Ищут место, но решение уже есть!.. Айша, я так счастлива!.. Да, да, Расул только что узнал!" Уйти, сбросить с себя эту ношу, но куда?..
      шли и шли по широкой дороге меж двух рядов конвейера, "а ты сядь,Расулу,- и соедини хоть какой узел, это же ты умеешь!" здесь он начинал, это было давно... и каждую минуту в упаковке агрегат, которым славен завод, они всюду, где он бывал, ив Багдаде, отель "Вавилон", где жил, и в Стамбуле, отель "Туран",- агрегат, а на нем с детства привычные четыре буквы родного города, "ну что? идешь к нам?" - спрашивает Расула, лицом похож на Сурена, а голос Сабира.
      И вдруг перед ним вырос человек, очень знакомый, седые усы:
      - Как я рад, ты ли это? - загородил дорогу. Друг отца!! ну да, он! Расул шарахнулся.
      - Постой, куда ж ты, сынок? - То же пенсне и косой взгляд. Расул его видел, да, это был он. Ну вот, замкнулось: Расула вроде б подарили ему, и обманули судьбу; живы оба, и он, и Расул. Ни матери, ни отца, заплутает меж могил и ,не найдет свои. ЕЩЕ НЕ НАВЕСТИЛ!
      - Вас взгреют, что проворонили меня.- Вернуться.- Какая низость! И в вашем возрасте!..
      И не поймешь, в какой глаз глядеть: смотрели альбом, а там - двоюродный брат матери, с орденом на груди.
      - Это вы, вы его тогда...- Столкнуть: здесь, на тротуаре, возвышение, а за ним яма, окна подвального этажа.
      - Эй, человека убивают!..
      Не помнит Расул, как оказался дома, поднялся, тяжело дышит, а на площадке чей-то силуэт, кто еще? И не глядя стал отпирать дверь, но только шагнул в полутьму прихожей, как за спиной услышал:
      - А я к тебе.
      Знакомый голос, но кто? Резко оглянулся: Даля! Он ее тотчас узнал, и в первое мгновение, в полумраке, ему показалось, что она не изменилась.
      - Зачем ты здесь? Что тебе нужно от меня?
      - Чтобы предотвратить еще одну подлость, на которую ты мастер.
      - Что ты говоришь, опомнись! Какое право ты имеешь?..
      - Имею! Я мать Нисы!
      - Ты?
      Она еще что-то говорит!
      - Нет, неправда! - Расул замахал руками.- Ты врешь!
      Даля в ужасе отскочила и быстро пошла к выходу.
      - Ты мстишь мне!
      17
      и палками тычут.
      "в пасть ему, в пасть!" а он лапой отбивается от палок, прижат к углу, и страх в глазах, и ярость, "а огрызается как!" - "ты больно ему сделай", сверстники, а ему до слез жалко, он отталкивает того, кто палкой своей в пасть, "я сейчас его выпущу!" - и они разбегаются, клетку увозят, только что поймали, огромный дикий кот. а потом - это ж луг, и снежные горы вдали, а рядом отец, в кармашке гимнастерки у него и ручка, и карандаш, и во всю грудь значки блестят, стрелок на одном, а на другом самолет, задумчиво смотрит на горы, и рыщет по квартире, куда же спрятал? - ив ящики, и в комод, и на антресолях, нет сил подняться, да, да, под подушкой!.. и недовольный взгляд Аскера Никбина, и тот, толстогубый, кого с корреспонденткой свояк в его обитель привез, на "кукушке", удивленно слушает, ведь Аскер патриот! "да, пистолет под подушкой, здесь без этого нельзя..." мол, не надо об этом, "что подумает гость?" шепчет Расулу на ухо, эта туша! страж нравственности! да, да, грязь!
      "я прошу тебя, Даля, ни слова ей!" он целовал ее, и это упрямое желание, упорство, с каким вызывал в ней ответное чувство!., передалось от матери, эта податливость, эта слабость, и Ниса, и ты тоже, Даля! "ты умеешь меня всю-всю..." подоконник! и хохот Бахадура, никуда не уйти, звенит, гремит в ушах!..- "как у нее?., и ты, ты! хочешь узнать это от меня?! я скажу! нет-нет, ты слушай!., может, и у матери ее тоже это? особое такое! зацепила - не отпустит! никак не отцепиться! ха-ха-ха!" ударить! убить!., вот он! нашел!
      холодная рукоятка! ни разу не выстрелил, а будет, будет!..
      Может, кто пугачом балуется? И все как было прежде, в далеком детстве: Эй! - зовет его мать,- хватит шляться, иди! поздно уже!.. Кому я сказала?!
      и ты молчала все годы!..
      "я прошу тебя, Даля, очень прошу!.."
      - Ты была у него! - Мать с красными глазами.- Приехала, чтобы настоять на своем! Нет-нет, ты не должна мне мешать!
      - О чем ты говоришь, Ниса? НЕ ПОСМЕЕТ ЕЙ СКАЗАТЬ. Ни у кого я не была, успокойся!.. Я только что звонила домой, отцу плохо, я оставила его одного, с больным сердцем!..
      - Что с ним?! И мать заплакала.