Глава 22

Лунный свет отражался от медных ручек кареты, но Бренна лишь мельком увидела ужасную сцену – их собственная лошадь, потеряв голову от страха, увлекала пролетку вперед. Карлос кричал, пытаясь остановить несчастное животное. Бренну швыряло из стороны в сторону. Каким-то чудом их еще не выбросило на землю. Только некий слепой инстинкт удерживал лошадь на дороге. Стоит ей поскользнуться, свернуть в сторону, и коляска перевернется, убив пассажиров и кучера.

Дорога пошла в гору. Коляску тряхнуло с такой силой, что Бренна прикусила язык, и рот наполнился теплой кровью.

– Кейн! – вскрикнула она.

Но лошадь помчалась прочь от дороги в самые заросли. У Бренны пересохло во рту. Она боялась пошевелиться. Сейчас они врежутся в дерево…

Пролетка остановилась. Конь, тяжело дыша и поводя боками, застыл перед огромной пальмой. Несколько секунд люди растерянно молчали. Тишину нарушали только пронзительные вопли ночной птицы, шелест волн и храп лошади.

Наконец Карлос бросился на колени и принялся молиться, осеняя себя крестом.

– Все кончилось! Мы живы!

Бренна трясущимися руками откинула волосы со лба, еще не веря, что никто не пострадал.

– Я так и знал, что конь рано или поздно устанет, – заметил Кейн. – Нелегко тащить такой груз на полном скаку. Но благодарение Богу, в его глупой голове осталось хоть немного соображения. Правда, он так выдохся, что дальше не повезет. Жаль.

Бренна взглянула на Кейна. Тот спокойно одергивал фрак.

– Неужели ты нисколько не испугался? Я была в ужасе! Нас едва не опрокинули, а потом лошадь понесла…

– Конечно, испугался. Но сейчас не время для разговоров. Подожди здесь вместе с Карлосом, пока я схожу и узнаю, что случилось с другим экипажем.

– О нет!

Бренна подобрала юбки и спрыгнула на землю.

– Я иду с тобой. Если это Нейл… – Она нервно облизнула губы. – Я обязана ему помочь.

– В тоненьких туфельках не так-то легко прошагать такое расстояние.

Бренна оглядела себя. Сильно помятое муслиновое платье разорвано на боку, в том месте, где ее ударило о стенку коляски. Ребра тупо ныли, и она поняла, что вся покрыта синяками.

– Подумаешь, туфли! Я не какая-нибудь жеманная барышня, которой трудно сделать несколько лишних шагов. И ты не можешь запретить мне идти! – громко объявила она.

Кейн, не ответив, повернулся и пошел назад. Приняв молчание за знак согласия, Бренна поспешила следом, стараясь не отстать. Она взрослая женщина и не позволит, чтобы ее нянчили, охраняли и защищали! Она желает увидеть своими глазами, что произошло!

Взошла огромная бледная луна, нависшая так низко, что можно было разглядеть все оспины на ее круглом лике. «Что, если маленький человечек, живущий на луне, в самом деле захворал оспой!» – подумала Бренна, подавляя безумное желание расхохотаться.

Уже издали они услышали жалобные мучительные хрипы умирающей лошади.

Бренна споткнулась и отвернулась от перевернутого экипажа, стараясь не думать о металлическом привкусе во рту.

Прогремел выстрел. Бренна дернулась, словно пуля попала в нее. Хрипы стихли; только кузнечики продолжали свою пронзительную песню.

– По крайней мере это избавит его от страданий, беднягу, – вздохнул Кейн. – Вторая лошадь уже околела – сломала шею. Уж они-то заслуживали лучшей участи! Ты плохо выглядишь.

– Все в порядке, – выдохнула она. – Мне немного не по себе.

К облегчению Бренны, Кейн не вспомнил, что отговаривал ее, и вынул другой пистолет.

– Ничего страшного. Я посмотрю, что там еще. Оставайся здесь.

Бренна, борясь с тошнотой, вытерла рот подолом, пожалев о новом платье, погубленном потом и пылью. Выпрямившись, девушка жадно вдыхала соленый воздух. Все еще трепеща, она пробралась поближе к перевернутой карете. Кейн, очевидно, зашел с другой стороны и исчез из виду. Послышался слабый звук. Бренна замерла. Звук повторился – тяжелое клокочущее дыхание. Дыхание человека, боровшегося за каждую лишнюю секунду жизни.

Бренна медленно обошла кругом, скользя по песку. Кейн стоял на коленях около какой-то черной массы, от которой и исходил странный шум.

– Нейл.

Нейл лежал, свернувшись, как ребенок, обхватив большой острый валун, край которого пронзил его грудь. Лужицы крови пятнали песок. Однако он был в сознании; исхудавшее лицо покрывала испарина. Глаза устремлены на море, словно он настороженно прислушивался к шуму прибоя. Черная одежда делала его похожим на полураздавленного чудовищного паука. Бренна отступила, едва сдержав крик.

– Я же велел тебе не смотреть, – покачал головой Кейн. – Но не волнуйся, негодяй больше не опасен. Ему осталось всего несколько минут. Но он не сдается и, похоже, не думает о смерти.

Булькающее, свистящее дыхание вырывалось из груди умирающего. «Все это словно сон, – вдруг подумалось Бренне. – Черная карета, трупы лошадей, человек, за которого я когда-то вышла замуж. Тот, кто владел моим телом без любви и дважды пытался убить. И все из-за девственности. Утраченной девственности и глупой гордости».

Но она ничего не чувствовала. Ни гнева, ни ненависти, ни даже отвращения – лишь молча смотрела на Нейла, более чем когда-либо напоминавшего скелет. Сейчас он навеки закроет глаза и отправится… в ад?

Что-то толкнуло Бренну подойти ближе и встать на колени на мокрый твердый песок.

– Нейл, – прошептала она, – ты меня слышишь? Затрудненное дыхание стало чуть пореже. Веки затрепетали.

– Нейл… мне жаль… жаль, что все так вышло.

Бескровные губы иронически скривились. Шрам на левой щеке отливал серебром.

– Нет… – с трудом выдавил он, – нет… ты… сука…

Бренна до боли закусила губы. Ужасно сердиться на умирающего, но ярость, жаркая и неукротимая, уже бушевала в ней, и она не сдержалась.

– Тебя погубили собственные ошибки, а не я! – тихо вскрикнула она. – Вини только себя и за паралич, и за свою гибель! Ты заплатил кучеру, чтобы тот столкнул нас с дороги, верно?

– Ты… заслужила… – Нейл едва шевелил губами. – Я… проклинаю тебя… Пусть до конца дней тебе не знать… покоя… пусть… надругаются… над тобой… как над… грязной шлюхой…

Бренне пришлось наклониться ближе, чтобы услышать последние слова.

– …над грязной шлюхой…

В черных глазах сверкало злобное торжество. Проклятие повисло в воздухе ядовитым туманом. Бренна поспешно взглянула на Кейна. Тот рассеянно хмурился, очевидно, думая о другом.

– Нейл, не говори так! – охнула она. – Что бы ни случилось, ты это не всерьез!

– Зря надеешься. Будь ты…

Глаза подернулись пеленой. Рука судорожно дернулась. Нейл застыл.

– Нейл!

– Он мертв. С такой раной долго не протянешь.

Бренна захлебнулась слезами.

– Ради Бога, Бренна, по ком ты плачешь? Этот человек пытался дважды убить тебя. Изнасиловал в брачную ночь, разорил твоего отца. Тебе следует радоваться. Теперь ты свободна. Свободна.

Но Бренна продолжала неудержимо всхлипывать. Рыдания раздирали грудь; она не знала, что с ней творится. Причины были скрыты где-то глубоко в душе, и объяснить их было не так просто. Но замолчать она не могла. Все ужасы последних недель и месяцев рвались наружу потоками слез.

Пощечина обожгла щеку, за ней другая.

– Бренна, не хватало еще, чтобы ты начала биться в истерике! Не забудь, кучер тоже лежит где-то на дороге. Я собираюсь разыскать его. Оставайся здесь, если хочешь. Продолжай и дальше с такой же страстью скорбеть над телом мужа.

– Нет, – покачала головой девушка. – Я вовсе не скорблю. Я…

– В таком случае успокойся. И подожди здесь. Я сейчас же вернусь.

Однако Бренна вцепилась в руку Кейна.

– Прошу, не покидай меня, пожалуйста. Я боюсь.

– Так уж и быть, пойдем. Это, по-видимому, недалеко.

Они нашли кучера, лежавшего, словно огромный тюк лохмотьев, посреди дороги.

– Он тоже мертв, – констатировал Кейн и слегка толкнул труп носком сапога. – Не могу сказать, в чем причина. Возможно, ударился головой и сломал шею. В любом случае он получил по заслугам.

– Какой ужас… – прошептала Бренна.

– Ты и о нем жалеешь? Этот человек загнал лошадей и пытался нас прикончить. Неужели не понимаешь? Да он вообще недостоин христианского погребения!

Кейн сжал губы и огляделся, словно силясь решить что-то важное.

– Ну что же, больше нам здесь делать нечего. Придется пешком добираться до города, это всего несколько миль.

– Но мы не можем… бросить их здесь… и уйти!

– Можем! Эти люди преступники, Бренна! Почему мы должны заботиться об их останках? Я, во всяком случае, умываю руки.

– А… а власти?

– Здесь правят испанцы, дорогая. Ты уже успела увидеть очаровательные тюрьмы, которые они тут понастроили. И я, признаться, не спешу удостовериться, действительно ли некоторые орудия пыток до сих пор находятся в употреблении.

– Но мы пальцем к ним не притронулись! В чем нас можно обвинить?

– Кто знает? Расследование продлится дня три. Я немедленно убираюсь отсюда. Карлос станет молчать, если ему заплатят, и вся трагедия будет выглядеть обычным несчастным случаем. Любые кони могут понести – такое случается довольно часто. Утром тела обнаружат, и, возможно, крестьяне успеют разграбить все, что поценнее, а к тому времени власти уже не смогут выяснить, что произошло на самом деле.

– Но кто-нибудь непременно увидит, как мы возвращались в город пешком, и начнет задавать вопросы.

– Этого не произойдет, если мы поторопимся. Всегда можно объяснить, что конь захромал. Ну а теперь поспеши, Бренна. Я хочу уйти отсюда как можно дальше.

Он чуть подтолкнул ее, и Бренна, спотыкаясь, зашагала, машинально переставляя ноги. Девушка так и не пришла в себя. Вот сейчас она проснется рядом с Кейном и поймет, что все это ей приснилось. Но это оказался не сон. Ноги надсадно ныли, тонкие подошвы скоро протерлись до дыр, а на пятках появились волдыри. Кейн с каждой минутой все больше мрачнел и уходил в себя. Когда они добрались до пролетки, он что-то резко сказал Карлосу, который разразился длинной тирадой.

– Что он говорит? – спросила Бренна.

– Просит пожалеть коня – это единственный источник его существования. Он свободный негр и кормит большую семью. Несчастное животное попросту свалится, если его заставят тянуть пролетку с седоками.

– Но что же делать?

– Идти пешком.

Поздно ночью они добрались до гостиницы. Кейн долго колотил в дверь, пока сеньор Транкило не проснулся. Толстенький коротышка ничего не спросил, только закатил глаза и поджал губы, словно поймал их на месте преступления. Бренна сдержала гнев и поплелась за Кейном наверх. Как только они оказались в комнате, Бренна нагнулась, чтобы снять туфли с горящих ног. Но Кейн остановил ее.

– Как бы ты ни устала, как бы ни болели ноги, не смей ходить босиком!

– Но мне плохо!

– И станет еще хуже, если ранки загноятся и придется отрезать ногу! – Но голос Кейна тут же смягчился, – Ладно, так и быть, сейчас принесу воды. Опустишь туда ноги. Это поможет. Сядь на кровать.

Девушка покорно уселась на край высокой кровати. Кейн зажег лампу и наполнил тазик прохладной водой. Потом, встав на колени, снял с нее туфли.

– Волдыри лопнули. Тебе нужно было остаться с Карлосом, пока я разыскивал мертвецов.

Стояла глубокая ночь, всего несколько часов назад она видела, как умирают люди, прошагала пешком много миль, ноги невыносимо болели.

– Возможно, так и следовало поступить! – взорвалась Бренна. – Но я не послушалась и стерла ноги.

Виновата! Во всем моя вина! Это из-за меня все случилось! – Ей снова хотелось заплакать.

– Нет, – коротко бросил Кейн, опуская ее ступни в воду. Боль сразу же отступила, и Бренна едва не охнула от облегчения. – Нет, виноват я! По пути сюда я только об этом и думал. Не стоило привозить тебя в Гавану. Я поступил как последний идиот. Но исправить уже ничего нельзя, и нужно как можно скорее доставить тебя в Новый Орлеан. Ты свободна, Бренна. Я разрываю договор.

– Разрываешь?

Кейн встал и, подойдя к окну, плотно прикрыл ставни. При этом он ни разу не взглянул на Бренну.

Девушка ошеломленно молчала. Сколько раз мечтала она услышать эти слова! Как часто ненавидела, презирала, сердилась на Кейна! Почему же теперь чувствует себя покинутой? Почему ей кажется, будто самое главное в мире было грубо отнято?

– Да, все кончено, – повторил Кейн. – Я чертовски глупо поступил, украв тебя из-под носа у Ринна, словно ребенок, стащивший конфету у уличного хулигана. А расплачиваться пришлось тебе. Ты едва не умерла от лихорадки и только чудом осталась в живых. Здесь, в Гаване, на тебя дважды покушались. Не увези я тебя, ничего этого не произошло бы. – Он зябко передернул плечами. – Я отвезу тебя назад в дом дяди. Ему решать, что делать с тобой. В конце концов это его обязанность. С меня довольно.

Бренна встала, содрогаясь всем телом. Она с трудом удерживалась, чтобы не заплакать, не закричать, не броситься на Кейна.

– Значит, ты устал от меня? Ты всегда твердил, что избавишься от меня, когда я тебе надоем.

Кейн по-прежнему стоял к ней спиной, сжимая и разжимая кулаки.

– Нет, я не устал от тебя… но не могу жениться, Бренна. Я уже не раз говорил это и объяснял почему. В создавшихся обстоятельствах я должен был держаться подальше, но мысль о том, что Ринн использует тебя на первых ролях в своих извращенных грязных спектаклях… да-да, именно спектаклях, была невыносима. – Он сорвал с себя фрак. – Многим в Новом Орлеане хорошо известно, что проделывает этот негодяй с женщинами, имевшими несчастье оказаться в его постели.

– Нет! – вскрикнула Бренна, отшатнувшись, как от удара.

– Тем не менее я сотворил ужасную глупость, о которой искренне жалею. О, не волнуйся, меня никто еще не упрекал в скупости. Я дам тебе достаточно средств, чтобы ты переехала вместе с братом в другой город, купила дом и начала все сначала. Ты сможешь жить в роскоши до конца дней своих. Придется, конечно, называть себя вдовой, но это не страшно – с твоей внешностью ты не останешься одна надолго. Поклонники будут в очередь выстраиваться, чтобы сделать тебе предложение.

Бренна, разбрызгивая воду, выскочила из тазика и, размахнувшись, дала ему пощечину.

– Как ты смеешь?! Как смеешь обращаться со мной, будто с уличной потаскушкой? Я… я не твоя приятельница Мод Суит! Не нужны мне твои деньги!

Кейн даже не дотронулся до покрасневшей щеки.

– Неужели? А мне казалось, что очень нужны. Ты и пошла со мной, чтобы было чем оплатить долги брата и спасти его жалкую жизнь.

– Но мне не к кому было больше обратиться! А теперь все по-другому, Кейн. Сейчас все изменилось.

«Я люблю тебя, – хотелось крикнуть Бренне. – И никогда не смогу любить никого другого! Только тебя!» Но слова застревали в глотке.

– Изменилось? Сомневаюсь. По-моему, все осталось, как прежде. И условия сделки более чем удовлетворительны! Ты стала состоятельной женщиной, а это даже больше того, на что ты могла надеяться с самого начала. Я выполнил все свои обещания. Ты же… ты отдала мне свое тело, и я нахожу, что наши отношения были… весьма милыми. Вернее, крайне удовлетворительными.

– Удовлетворительными?!

Бренна невольно отступила.

– Немедленно убирайся! – прорычала она. – В другую комнату, на улицу, куда угодно. Только оставь меня в покое.

Кейн долго безмолвно глядел на нее. Потом вышел в смежную комнату и закрыл за собой дверь.

Слезы наконец иссякли, и Бренна заснула. Но даже во сне Кейн не оставлял ее. Он снова ухаживал за ней во время лихорадки, ласкал, улыбался, шутил, что-то строго выговаривал…

– Кейн! О, пожалуйста…

Бренна металась, протягивая руки к человеку, который должен был лежать рядом, и каждый раз наталкивалась на пустоту.

Постепенно сон стал крепче, а дыхание ровнее. Бренна словно превратилась в маленький круглый камешек, летящий в пустоту, холодный и одинокий.

Но тут что-то теплое коснулось ее. Бренна, выплывая из таинственных глубин, почувствовала это тепло, гревшее спину, тянувшее на свет из бездонного колодца одиночества.

– Дорогая, я не хотел… не хотел так больно ранить тебя…

Неужели этот нежный шепот принадлежит Кейну? Или она все еще пребывает в царстве грез? Конечно, это сон. Пытка, изобретенная ее измученным мозгом, чтобы показать воочию весь ужас потери.

Но Бренна не хотела просыпаться. Ей так хорошо под дождем легких поцелуев! Она вздохнула и перевернулась. Сильные руки сжимали ее груди, теребя и без того воспаленные желанием соски. В низу живота загорелось пламя; от каждого прикосновения по телу пробегали волны наслаждения. Кейн продолжал ласкать гладкие бедра. Рука скользнула к пока еще сомкнутым створкам. Бренна широко развела ноги и выгнула спину, чтобы принять его.

– Не спеши, дорогая, не спеши, – уговаривал он тихим голосом.

Но Бренна изнемогала от желания. Она тихо стонала и так безудержно извивалась, что пропустила мгновение, когда Кейн заполнил ее. Их тела двигались в унисон, и Бренна почувствовала, что миг освобождения близок. Но Кейн медленно, неумолимо вел ее за собой в сверкающие высоты, пока Бренна чуть не потеряла сознание. Однако Кейн вновь и вновь вонзался в самую сердцевину ее существа. Тело, казалось, таяло в ослепительных вспышках экстаза, подобного которому она еще не ведала.

Бренна не заметила, когда он ушел или откатился от нее. Она заснула почти мгновенно, словно провалилась в бездну.

Наступило утро. Солнце ударило в закрытые веки.

– Наконец-то проснулась, прелесть моя.

Бренна пошевелилась, ощутив странную тяжесть в лоне, и открыла глаза. Обнаженный Кейн стоял в тазике и умывался. Какое стройное гибкое тело! Мужчине совсем не обязательно быть красавцем, но до чего он красив! Ни унции лишнего жира, ни одной уродливой черты. Даже шрам не портил совершенных очертаний его торса.

– Да… проснулась.

Она не знала, что сказать ему. Глаза были все еще распухшими от рыданий. И этот сон… действительно ли это был сон? Но истома, охватившая ее члены, красноречиво свидетельствовала о том, что все происходило наяву. Кроме того, она обнажена, а кожа все еще отливает румянцем после бурных ласк.

– Чувствуешь себя лучше?

События прошлой ночи вновь вернулись во всей ужасающей реальности. Смерть Нейла. Решение Кейна избавиться от нее… Он снова подтвердил, что никогда не женится…

– Лучше? – нерешительно повторила она. – Да… Кейн начал вытираться.

– Прекрасно, потому что у нас сегодня много дел. Мы отплываем через несколько часов, и я хочу, чтобы ты сложила вещи. Скроггинс набирает команду и грузит припасы.

– Сегодня? Мы отплываем сегодня?

– Почему нет? Я должен вернуться в Новый Орлеан, и чем раньше, тем лучше.

– А я? Что будет со мной?

– Я отвезу тебя к дяде. Там ты сможешь спокойно обдумать, что делать дальше.

Бренна молча отвернулась. Боже! Страшно представить красную разъяренную физиономию дяди Эймоса и поджатые губки тети Ровены. Как они, должно быть, ее ненавидят! Она публично унизила их и разрушила далеко идущие планы. И теперь придется ползать перед ними на коленях! А Тоби… Да он попросту прикончит ее!

«Ну что же, надо что-нибудь придумать», – решила она в неожиданном приступе храбрости. Впереди долгое путешествие. Возможно, она убедит Кейна жениться. И почему бы нет?

Остаток утра прошел в лихорадочных сборах. Они позавтракали кофе и фруктами. Потом Бренна надела платье из светло-желтого органди, ее единственный более-менее приличный наряд, тщательно уложила остальные платья и подкупила горничную, чтобы та принесла ей корзину бананов и апельсинов.

Кейн отправился проследить за последними приготовлениями, так что Бренна, закрыв сундук, села у окна, с нетерпением ожидая его прихода. Неожиданно она с удивлением поняла, что будет скучать по Гаване, по ее узким мощеным улочкам, высоким стенам монастырей и соборов, веселым домикам, пышным цветам… Она никогда не сможет думать обо всем этом, не вспоминая Кейна и те счастливые минуты, которые они делили.

Час спустя они уже были на борту «Морского льва». Под присмотром Скроггинса, державшего руку на рукоятке пистолета, на палубе выстроились в ряд понурые негры. Одетые в мятые белые рубахи, подпоясанные веревкой, мужчины казались близнецами – все высокие, чернокожие, с потными лицами. И скованы одной тяжелой цепью. Словно каторжники. Каторжники на этом прекрасном судне.

– Значит, это и есть рабы, – вздохнула она.

– Да, – вмешался Скроггинс. – Ждут осмотра перед тем, как отправиться в кубрик. А по-моему, им самое место в трюме – провоняют весь корабль, прошу прощения, сэр, за дерзость.

– Сомневаюсь. «Морской лев» не работорговое судно, и будь я проклят, если от него станет так же смердеть!

– Да, сэр.

Лицо Скроггинса словно окаменело: неприязнь старшего помощника к рабам была очевидной.

– А как насчет девушки, сэр? По-моему, ее можно поместить вместе с остальными! Не такая уж она благородная леди, потерпит!

– Я сказал, что она займет отдельную каюту, и так оно и будет! Она слишком дорого стоит, и я не желаю, чтобы ее насиловали день и ночь! Уведите этих людей. Нужно надеть на них кандалы полегче, чтобы они могли передвигаться. И не волнуйтесь, вас и команду щедро вознаградят за все неудобства, как только мы прибудем в Новый Орлеан.

Скроггинс вынул из кармана ключ и, освободив последнего в ряду, подтолкнул его так, что тот едва не упал. Одетый, как остальные, в мятые штаны и длинную сорочку, он стоял с опущенной головой, уставясь на чисто надраенные доски палубы.

– Но, Кейн, где же девушка? – недоуменно осведомилась Бренна.

– Вот она, – показал Кейн на раба, стоявшего поодаль от других. – Это Глори. Когда я покупал ее, на ней было платье, но, очевидно, бывший хозяин решил сэкономить и одел девчонку в эти лохмотья.

– Ты… хочешь сказать… это она?

Неподвижная фигура слегка шевельнулась, и ветер облепил рубашкой упругие округлые груди. Мешковатая одежда скрывала безупречные формы и женственные изгибы. Кожа девушки была бархатисто-коричневой, нос – прямым, губы красиво вырезаны. Короткие курчавые волосы острижены почти наголо, придавая Глори экзотический нездешний вид. В восточном наряде она была бы неотразима.

– Но она в мужском… – начала Бренна.

– Чего ты хочешь от меня – раздеть ее догола и этим доказать, что она женщина? Придется поверить мне на слово. Если же тебе не нравятся эти обноски, отведи ее в каюту и найди что-нибудь из своих вещей. Гарантирую, она мгновенно преобразится.

Бренна медленно, неуверенно сделала знак негритянке. Девушка непонимающе уставилась на нее.

– Я Бренна. Бренна. Пойдем со мной. Я не обижу тебя. Обещаю.

Но девушка по-прежнему не двигалась с места. Тогда Скроггинс снова подтолкнул ее, и Глори неохотно последовала за Бренной. Она двигалась с чувственной грацией, напоминавшей о гордом диком создании.