— Обязательно, — подтвердила Лорен.

Шериф снова повернулся к выходу. Но на этот раз его остановил Ник:

— А как глубоко вы в этом завязли, Ллойд?

— Я помогал ему. Немного, — потупился шериф. — Но готов дать показания. Вдруг, если это поможет следствию, мне не придется тянуть срок? — Он с надеждой посмотрел на Ника, и пообещал: — Отец Том, я дам вам знать, где остановлюсь. Если позовете, немедленно приеду.

Он положил на стол значок и оружие и, шаркая ногами, словно сломленный горем старик, вышел из комнаты. Они молча смотрели ему вслед.

— Уверен, что хочешь отпустить его? — прошептал Ноэ.

— Да ему все равно далеко не уйти, — равнодушно бросил Ник. Он долго пытался дозвониться Уэссону, но тот не отвечал. Тогда Ник попробовал связаться с Файнбергом, с тем же результатом. Раздражение его все усиливалось. Он то и дело поглядывал на часы. К этому времени Моргенштерн уже должен быть в Хьюстоне. Почему же от него до сих пор ничего не слышно?!

Томми рылся в кладовой в поисках картофельных чипсов, и Ник последовал за ним. Лорен слышала, как он убеждает Томми поберечься, пока не будет доказано, что Бреннер — именно тот человек, за которым они охотятся. Завязался жаркий спор. Томми, похоже, был чем-то огорчен. Лорен так увлеченно наблюдала за ними, что не заметила пристального взгляда Ноэ.

— Перестань волноваться, — посоветовал он. Лорен опустила глаза в тарелку.

— Я не волнуюсь.

— Да ну? Боишься, Ник скажет Томми, что спал с тобой? Лорен даже не подумала отрицать, тем более что в синих глазах Ноэ плясали дьявольские огоньки.

— Ты всегда так откровенен? Откуда тебе известно?

— Достаточно того, что вы боитесь смотреть друг на друга. Я сто лет знаю Ника, — добавил он, — но никогда не видел, чтобы он так нервничал. Причина, очевидно, в тебе.

Лорен подняла было цыплячье крылышко, но тут же опустила.

— Ник все порывался признаться Томми.

— Ты так думаешь?

— Да, и Томми, как священник, наверняка расстроится и огорчится…

— Может быть, — пожал плечами Ноэ. — Но ты уже взрослая, и это, собственно говоря, его не касается.

— Он так не считает.

— И давно ты влюблена в Ника?

— А ты уверен, что я влюблена?

— Я знаю женщин, — рассмеялся Ноэ.

— И что?

— Ты не из тех, кто перепихивается с первым встречным. Только с тем, к кому неравнодушна. Нику это тоже известно. Должно быть, ты насмерть его запугала.

— Вот это чистая правда. Ему не нужно ничего из того, о чем мечтаю я. Просто он не хочет меня обидеть. Прошлая ночь была ошибкой, — прошептала Лорен. — А теперь все кончено.

Она старалась не показать виду, как страдает, но по тому, с каким сочувствием Ноэ погладил ее по руке, поняла, что проиграла.

— Уверена, что это ошибка?

Лорен покачала головой:

— Нет, но, по твоим же словам, я уже взрослая и сама распоряжаюсь своей жизнью. Меня не гак легко сломить.

— Еще бы!

— Стараешься меня развеселить?

— Угу.

— Поговорим о чем-нибудь другом, — предложила девушка. — Могу я тебя спросить?

— Разумеется! Что ты хочешь знать?

— Почему Уэссон так ненавидит Ника?

— Это давняя история, — буркнул Ноэ.

— Но с чего все началось? — настаивала девушка.

— Можно сказать, всему виной кошка, хотя, говоря по правде, определенную роль сыграла позиция Ника. Он был тогда новичком и воображал, что знает все на свете. Моргенштерн только что получил разрешение набирать «апостолов», и Ник стал его второй кандидатурой.

— А кто был первой?

— Я! — надменно ухмыльнулся Ноэ. — Пит лично разговаривал с каждым и испытывал всех по собственной программе. Уэссон умирал от желания попасть к нам в отдел. По правде говоря, лично я считаю, что он добивался позволения вести программу, но у него ничего не вышло.

— Моргенштерн взял его?

— Нет, отказал, и это больно задело его самолюбие.

— Так именно в этом суть вражды между Уэссоном и Ником?

— Нет, я же сказал, что все началось с кошки, — терпеливо повторил Ноэ. — Нам дали очередное задание. Пропала трехлетняя девочка, и к делу подключилось ФБР. Уэссон вел расследование и ни в коем случае не собирался допускать к нему вундеркиндов Моргенштерна. Жаждал сам раскрыть дело, причем как можно скорее.

— И что же, получилось?

— Не у него. У Ника. Вот как все вышло. Малышка была с матерью в универмаге. Здание старое, со скрипучими полами и высокими лепными потолками, от которых отлетала штукатурка. По плинтусам шли большие вентиляционные отверстия. Внутри было холодно и гуляли сквозняки. Универмаг был расположен недалеко от складского района и городского рынка, прямо рядом с рекой. Беда только в том, что хотя все помещения кое-как отремонтировали, там по-прежнему было полно крыс, и владелец держал кошку.

— И что дальше? — торопливо прошептала она, боясь, что Ник и Томми вернутся прежде, чем Ноэ закончит рассказ.

— Все произошло в субботу около полудня, незадолго до Рождества, и в магазине было полно покупателей, отложивших покупку подарков на последний день. Суета, шум, хаос, музыка орет, но одна продавщица случайно заметила человека лет тридцати пяти, шатавшегося по магазину. Ей показалось, что это вор. Одежда потрепанная, длинный серый дождевик, грязный и рваный. Она не слишком хорошо запомнила его лицо, сказала только, что он тощий, с клочковатой бородой. Она уже собиралась было вызвать охрану, но он побежал к двери, и ей показалось, что он уходит. Она тут же забыла про него. Нетерпеливые покупатели просто рвали ее на части.

Кто-то из стоявших в очереди вспомнил, как неизвестный присел на корточки возле девочки и заговорил с ней. Мать пробилась к прилавку и искала в сумочке мелочь, не обращая внимания на дочь. Потом покупатель утверждал, что незнакомец поднялся и ушел.

— И увел девочку?

Ноэ, не отвечая на вопрос, продолжал:

— Еще какая-то женщина клялась, что едва не споткнулась о малышку, когда та бросилась ей прямо под ноги. Девочка гналась за кошкой. Еще через пять минут мать металась по магазину и звала пропавшую дочку. Все ей, конечно, помогали, и именно в эту минуту продавщица и вспомнила про человека в сером дождевике. Охранник позвонил в полицию, а владелец — в ФБР. Нужно сказать, что Уэссон поспел первым. Моргенштерну позвонил его начальник. Пит хотел, чтобы мы с Ником набрались немного опыта, вот и прислал нас, но мы смогли добраться туда не раньше вечера. Я выехал из Чикаго, а Ник — из Далласа. Он прибыл на четверть часа раньше, взял напрокат машину, добыл карту и встретил меня.

— Уэссон, конечно, вам не обрадовался.

— Это еще мягко сказано! Но нам-то было наплевать. Власти над нами у него никакой. Мы отчитывались перед Моргенштерном, и никем больше. Уэссону до смерти не хотелось делиться информацией, и это здорово обозлило Ника. И поверь, когда он лезет в бутылку, лучше на его пути не становиться! — восхищенно добавил Ноэ.

— Что же он сделал?

— Высказал Уэссону все, что о нем думает. Конечно, ему следовало быть тактичнее, но, так или иначе, Ник припер Уэссона к стенке, и тот признался, что подозревает кое-кого, но ситуация под контролем, чего, конечно, не было и быть не могло. Уэссон накатал рапорт, в котором утверждал, что команда Моргенштерна зря тратит время и деньги налогоплательщиков и что нам с Ником следует вернуться домой и заняться настоящим делом.

— Иными словами, дал вам отлуп.

— Ну да. Только нам было по фигу, что думает и чего хочет Уэссон. Главным было найти ребенка. Пока Ник оценивал обстановку, я отозвал в сторону одного из агентов и вытряс из него все сведения.

— Скажи только, девочку нашли? Вовремя?

— Нашли, спасибо Нику. Хэппи-энд. Один из немногих.

— Но как это случилось?

— Погоди, сейчас объясню. Универмаг опустел. Стояла глубокая ночь, и в здании было холодно, как на Северном полюсе. Уэссон устроил штаб-квартиру в полицейском участке, в двух кварталах от магазина, и поиски человека в сером ни на минуту не прекращались. Мы с Ником стояли на тротуаре под окнами, соображая, что теперь делать. Охранник уже запирал двери и собирался домой, когда Ник сказал, что хочет войти внутрь. Он убедил старика выключить сигнализацию и оставить нам ключи. Мы снова обыскали здание с чердака до подвала и, ничего не обнаружив, ушли. Я сидел за рулем, но гнал машину, сам не зная куда. Пытался собраться с мыслями, как учил Моргенштерн. Помню, как, проезжая мимо больницы, спросил Ника, куда теперь податься, тем более что Уэссон всячески пытался оттеснить нас от расследования.

Ноэ рассеянно улыбнулся:

— Поверишь, Ник ничего не ответил, только сунул в рот жвачку, и тут я понял, что и его мучит то же самое, что и меня. Старается прояснить мозги и выработать дальнейший план действий. И представляешь, оборачивается ко мне и спрашивает:

— А где же кошка?

И тогда мы дружно применили то, что Моргенштерн, возможно, назвал бы ассоциативным мышлением и дедуктивным методом. Почти все дети любят животных, а покупательница упоминала о том, что девочка гналась за кошкой. После этого не составило труда догадаться, что могло произойти. Я летел назад на предельной скорости, но, увидев вывеску отделения неотложной помощи, свернул туда. Мы ворвались в приемный покой, сунули регистратору в нос наши удостоверения, схватили первого попавшегося доктора, который имел несчастье смениться с дежурства, и потащили к выходу. Ник успел сказать только, что он едет с нами и лучше бы ему прихватить стетоскоп.

— Значит, малышка все это время была в магазине? — ахнула Лорен.

— Именно. Кошка спряталась в вентиляционном отверстии, а девочка бросилась за ней и стала пробираться вдоль стены. В такой суматохе никто ничего не заметил. Старая жесть не выдержала, и бедняжка пролетела два с половиной этажа и застряла на карнизе над подвалом. Удивительно еще, как при этом не погибла. Но ударилась головой и потеряла сознание. И поразительнее всего, что кошка от нее не отходила и громко мяукала.

— Но все обошлось, — обрадовалась Лорен.

— К счастью, — снова улыбнулся Ноэ.

— Вы с Ником, наверное, на седьмом небе были!

— Еще бы! Хотя и злились на самих себя за то, что с самого начала не разглядели очевидного. Позволили всем этим разговорам о парне в сером дождевике отвлечь нас от главного. Следовало бы заметить, что отверстие, в которое заползла девчушка, было чуть пошире остальных и что кошка исчезла одновременно с ребенком.

— Зато вы отыскали обеих через несколько часов после своего прибытия, — заметила девушка.

— Да, но будь мы чуть более наблюдательны, потратили бы вдвое меньше времени. Чертовски повезло, что она еще была жива. А если бы истекла кровью?

Лорен поняла, что никакие уверения в обратном не изменят мнения Ноэ о тогдашних промахах.

— В обычных обстоятельствах Уэссон был бы так же счастлив, как все остальные, — добавил Ноэ.

— Но не тогда? — поразилась Лорен.

— Он не чудовище, по крайней мере в то время еще был нормальным, — вздохнул Ноэ. — Но зависть разъедала ему душу. Конечно, он болел за ребенка.

— Но…

— Ник намеренно оставил Джулза в неведении. Ему следовало бы рассказать о своих подозрениях и позволить Уэссону править бал. Хотя я до сих пор рад, что Ник промолчал. Долг платежом красен, как говорится, пусть это и ребяческая выходка. Могу лишь сказать в нашу защиту, что мы были молоды и глупы и плевать нам было на подковерную борьбу и карьерную политику. Впрочем, как и сейчас. Главное — мы с Ником должны были убедиться, что ребенок там. Так или иначе, Уэссон узнал обо всем позже, от самого Моргенштерна, когда мы уже были на пути к аэропорту. Ник доказал, на что способен, но при этом унизил Уэссона, и отныне всякое упоминание о нас — все равно что горсть соли на открытую рану. С той поры мы ни разу не работали вместе.

Лорен задумчиво подперла рукой голову и уставилась куда-то сквозь Ноэ, думая о том, что он только что рассказал. До этой минуты в ней теплилась крохотная неразумная надежда на то, что Ник когда-нибудь бросит работу. Господи, только законченная эгоистка способна мечтать о таком!

— Жизнь не дает никаких гарантий, верно? — вздохнула она.

— Да, и приходится держаться за то, что подвернется. Ник — прекрасный работник, но силы его на исходе. Я вижу это по глазам. Он сжигает себя. И если не найдет какого-то определенного равновесия и опоры в жизни, стресс убьет его. Он нуждается в ком-то вроде тебя. Женщине, которая встречала бы его по вечерам на пороге дома.

— Он вовсе не хочет ничего подобного.

— Возможно, и так, но ему это необходимо.

— А как насчет тебя? — тихо спросила Лорен.

— Сейчас речь не обо мне, — покачал головой Ноэ. — Знаешь, вы с Ником — это что-то! Мне со стороны виднее, уж поверь. И я просек, что с вами творится. Могу и тебя просветить. Но предупреждаю, тебе не слишком понравятся мои слова.

— Что ж, просвещай, — согласилась Лорен. — Переживу.

— Так и быть. Вот каким мне все это видится. Вы с Ником что есть сил пытаетесь приукрасить реальность и спрятаться от нормальной жизни в свою крохотную норку. И не возражай, пока я не договорил, — велел он, как только она попыталась его перебить. — Ник стремится отгородиться от всех, даже родных, уползти в свой панцирь, а при такой работе это огромная ошибка. Ему необходимо чувствовать, сострадать, иначе он просто не сумеет сохранить свою прославленную интуицию и вовремя сосредоточиться. А я замечаю, что он вот-вот достигнет предела, за которым постарается вытравить все личные ощущения по причине того, что считает себя чертовски уязвимым для маньяков и преступников. Тогда ему нечего делать в ФБР. А что касается тебя…

— Да, что там насчет меня?

Лорен подалась вперед, словно в ожидании приговора.

— Ты творишь с собой то же самое, только немного другим способом. Удрала в этот городишко, спряталась и ужасно боишься рискнуть. Конечно, ты со мной не согласишься, но я рассматриваю твое поведение именно под этим углом. Не играй с ножом, не обрежешься. Ты ведь так рассуждаешь, верно? Обжегшись на молоке, дуешь на воду. И если дальше будешь продолжать в том же духе, превратишься в злобную старую каргу, и к тому же трусливую.

Лорен понимала, что Ноэ намеренно старается ее ранить, но все же сердце тревожно сжалось. Значит, вот кем он ее считает? Трусихой? Да как он может!

Лорен съежилась и судорожно стиснула руки.

— Ты просто не понял…

— Я еще не договорил! Мне продолжать?

— Давай, — пробурчала Лорен.

— Я видел твою картину.

— Где? — потрясение пролепетала девушка. Что это с ней? Отчего она так испугалась?

— Ту, что висит в спальне Тома. И даю слово, это одна из самых сильных вещей, которые мне когда-либо встречались. Ты должна чертовски гордиться собой. И я не единственный держусь такого мнения. Аббат считает, что ее надо бы повесить в церкви. Том признался, что стащил ее у тебя. И добавил также, что ты держишь остальные картины в шкафу и никому не показываешь. Прекрасный способ избежать критики, не так ли? И вполне безопасный. Совсем как жизнь, которую ты ведешь здесь. Но поверь, крошка, такой вещи, как стопроцентная защита от горестей и бед, просто не существует. Все может случиться. Твой брат заболел раком, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Совсем ничего. Но ты пытаешься, верно? Может, лет через тридцать ты и сумеешь убедить себя, что довольна и счастлива такой благополучной участью, но уверяю, одиночество — совсем не такая уж прекрасная штука. А к тому времени твой изумительный талант, вполне вероятно, попросту иссякнет.

Лорен даже вздрогнула при мысли о будущем, предсказанном ей Ноэ. Он буквально вынуждает ее открыть глаза и посмотреть на себя со стороны.

— Ты сам не знаешь, о чем говоришь.

— Еще как знаю! Просто ты не хочешь прислушаться.

Лорен повесила голову, не в силах найти достаточно веские аргументы. Все равно Ноэ ошибается! Возможно, она действительно перебралась в Холи-Оукс, потому что зализывала сердечные раны и убегала от жизни, но теперь это совсем не так. Она полюбила и город, и его жителей и стала винтиком этой маленькой, но деятельной машины. Здесь у нее столько знакомых и друзей!

А вот насчет ее живописи… тут, Ноэ, пожалуй, прав. Лорен всегда относилась к работе, как к чему-то глубоко личному, что не хочется выставлять напоказ. Это — частица ее души, и если посторонние отвергнут ее картины, значит, оттолкнут и саму Лорен.

Да, она трусиха. И если будет по-прежнему идти этой дорогой, потеряет и те крупицы таланта, которыми обладает. Как можно отражать на холсте жизнь и отгораживаться от действительности!

— Я ни одну не выбросила, — пробормотала Лорен. — Храню все.

— Так, может, поразмыслишь насчет того, что сейчас самое время вытащить их на свет Божий и суд людской? — притворно торжественным тоном вопросил Ноэ.

— Может быть, — протянула Лорен и после минутной борьбы с собой повторила уже тверже: — Наверное, я так и сделаю.

Ноэ отнес тарелку в раковину и, засучив рукава, принялся мыть посуду. При этом он громко жаловался, что аббат экономит деньги на посудомоечную машину, отговариваясь якобы тем, что вполне хватает и усилий Ноэ.

Но Лорен уже не обращала на него внимания. Предупреждение Ноэ — всего лишь первый звонок. Он приоткрыл ей дверь, и ей остается только выйти на волю или снова захлопнуть створки раковины.

В кухню заглянул Томми, и Ноэ мгновенно похвастался:

— Я сказал Лорен, что ты утащил одну из ее картин.

— Ну и что? — бросился в бой Томми. — Да, украл и не стыжусь. Хочешь получить ее назад, детка?

— Какая это? — осведомилась она и, внезапно почувствовав зверский голод, впилась зубами в цыпленка и потянулась за бисквитом.

— Та, до которой удалось дотянуться, — признался Томми. — Она стояла ближе всего к дверце шкафа. Я даже не знал, что беру, пока не вернулся домой. И знаешь, Лорен, просто позор, что я не видел остальных! Прячешь их, словно краденый товар!

— Но что там изображено?!

— Ребятишки на пшеничном поле, и солнечные лучи, прорвавшие тучи. Лорен, я хочу ее получить. В ней столько надежды и тепла! Кажется, само небо улыбается детям, а потоки света — пальцы Господа нашего, дотянувшиеся до их головок!

Лорен задыхалась от переполнявших ее эмоций. Она знала, что Томми не способен солгать. Надежда и тепло! Какой чудесный комплимент!

— Так и быть, Томми, дарю.

— Правда? — потрясение прошептал брат.

— Я так счастлива, что тебе понравилось.

— Черт возьми, а я? Я тоже хочу видеть! — вмешался Ник.

— Ладно, — кивнула Лорен.

Ноэ подмигнул, и ей вдруг захотелось смеяться.

— Только предупреждаю, это далеко не самая лучшая моя работа. Я способна на большее.

Телефон Ника залился трелью. Улыбки немедленно исчезли, и напряжение вновь завладело присутствующими. Ник, продолжая говорить, вышел в кладовую. Оказалось, что это объявился Пит с поразительными новостями. В белом мини-фургончике Стива Бреннера нашли телефон Тиффани Тары Тайлер, аккуратно запрятанный под передним сиденьем. Новая улика оказалась решающей. Маньяк обезврежен.

— А отпечатки пальцев остались?

— Он стер их, но при этом проявил небольшую небрежность, — пояснил Пит. — Пропустил одно местечко. Эксперты отыскали частичный отпечаток большого пальца. Но считают, что этого вполне достаточно для следователей. Похоже, дело благополучно завершено.

— Мне так не кажется, — признался Ник и, помедлив, спросил: — Значит, вы всех отзываете?

— Примерно так, — заверил Пит. — Есть, разумеется, и другие доказательства. Но насколько я понял, агент Уэссон утаил от тебя почти всю собранную информацию.

— Откуда вам известно?

— Успел поговорить с агентом Фарли.

— Так Уэссон запасся всеми необходимыми свидетельствами обвинения?

— Достаточными, особенно если принять во внимание, где обнаружили телефон.

— Его могли подложить.

— Мы так не считаем. Будь ты полностью в курсе дела, наверняка согласился бы, что Бреннер — тот, кого мы искали. Но тебя отстранили от расследования. И я намереваюсь обсудить это с начальством Уэссона не позже чем в понедельник утром. Такого больше не повторится, — подчеркнул Пит. — Что же до тебя… Предлагаю отправиться на рыбалку вместе с отцом Томом. Расслабься хоть немного. Богу известно, ты заслужил отдых.

Ник потер ладонью затылок, пытаясь немного размять закаменевшие мышцы. Питу так и не удалось ни в чем его убедить.

— Не знаю, Пит. Во мне все сопротивляется вашим уговорам. Может, я теряю…

— Объективность? — догадался Пит.

— Да, и все вижу под искаженным углом. Скажите, проводилось сравнение голосов с записи в исповедальне и с допроса Бреннера?

— Разумеется.

— Но Бреннер так и не признался, верно?

— Пока нет.

Ник мучился сомнениями. Может, он просто не хочет смириться с очевидным? С самого начала Уэссон поставил его в положение слепого, пытавшегося отыскать дорогу на ощупь. Телефон Тиффани нашли в машине Бреннера, что же еще ему нужно? И все же Ник не чувствовал облегчения.

— Почему ты упрямишься? — удивился Пит. — Такой прекрасный результат!

— Да, сэр, знаю, — вздохнул Ник. — Похоже, мне действительно пора отвлечься. Вы были правы, я позволил себе принять случившееся чересчур близко к сердцу.

— Ты о Лорен? — догадался Пит.

— Вы предвидели, что так будет?

— С самого начала.

— Что же, постараюсь с этим справиться. Вы сообщите мне результаты лабораторных тестов?

— Обязательно. Передай привет Тому и Лорен.

Ник убрал телефон и долго стоял, уставясь в пространство, пытаясь заставить себя поверить, что все кончено. Ну почему ему непременно нужно все усложнять? Бывают ведь и простые дела. Как это. Да, все в порядке, они поймали психа. Дело закрыто.

Но тревожные мысли по-прежнему не давали покоя.