– Да, – ответила Франсина и, выпрямившись, улыбнулась. – Да, благодаря мне. Бедный папочка.

– Расскажи ему все, если тебе кажется, что от этого будет польза. Пусть он во всем обвинит меня, может быть, ему будет легче. Мы не должны остаться в его глазах безропотными жертвами. Ведь теперь не мы жертвы, а они.

– Спасибо тебе. – Франсина ближе придвинулась к Денизе и поцеловала ее. – Ты такая сильная. Без тебя нам было бы трудно справиться с ними. Я не хочу, чтобы мои дети боялись звезд так, как я.

– Они никогда не будут бояться звезд, обещаю тебе, – ответила Дениза.

После того как прибыли все дети, Дениза собрала всех их вместе и расставила перед ними медийные блокноты. Она решила устроить им внеклассное занятие и исполнила несколько легко запоминающихся песенок, которые они пели вместе с ней. При этом дети занимались созданием различных объемных рисунков всевозможных радужных оттенков. Для каждого из них у Денизы нашлось ласковое слово похвалы. Она попыталась угадать, что дети попытались изобразить, и некоторые ее предположения вызвали взрывы смеха.

Затем дети отправились на перемену, чтобы выпить сока с печеньем. Дениза села перекусить вместе с ними и налила себе чая.

– Расскажите нам ту историю до конца, пожалуйста! – попросил кто-то из ребятишек. – Пожалуйста!

Изобразив легкое неудовольствие, Дениза отставила в сторону чашку с чаем.

– Тут находятся не все. Мне не хотелось бы повторять историю отдельно для них.

Ее слова вызвали бурю радостных воплей.

– Ну хорошо, – сказала она, деланно вздохнув. – Пожалуй, начнем.

«В конце концов неизвестно, сколько я здесь еще пробуду», – подумала Дениза. Ей стало немного грустно при мысли о том, что, несмотря на открывающиеся перед ней ошеломляющие перспективы, будет тяжело расставаться с этими смешливыми радостными мордашками. Детей в этом возрасте можно во многом убедить и добиться их доверия и восхищения.

– У Моцарка ушло целых семнадцать лет на то, чтобы полностью облететь всю Империю Кольца. За несколько недель до его возвращения в королевстве стало известно о том, что он скоро окажется в родном краю. На каждой планете в его честь устраивали праздники. Когда Эндолин узнала о возвращении Моцарка, она не смогла удержать слез счастья. Семнадцать лет никто ничего не знал ни о принце, ни о его корабле. А семнадцать лет – немалый срок, вера пошатнулась даже у тех, кто крепок духом.

Однако долгожданный день настал, и миллионы подданных королевства собрались вокруг исполинского посадочного поля. Долгие часы люди с нетерпением смотрели на небо, ожидая, когда в нем появится космический корабль. Наконец они были вознаграждены за свое терпеливое ожидание – высоко в небе появилась крошечная черная точка.

С каждой секундой она становилась все больше и больше, пока не стали видны очертания космического корабля. Его появление люди встретили радостными криками. Корабль опустился на ту самую площадку, с которой когда-то, много лет назад, стартовал и которая оставалась пустой все долгие семнадцать лет.

Первым наружу вышел Моцарк, которого поприветствовал его отец, король, тут же открыто заплакавший от радости. Остальных членов экипажа также встретили со всеми почестями, несмотря на то что они были не столь известны, как принц, но все же сыграли не менее важную роль в путешествии.

После того как все празднества закончились, Моцарк отправился во дворец Эндолин и попросил у нее прощения.

– Почему? – удивлённо спросила Джедзелла. – Что он такого натворил?

– Почти то же самое спросила у него и Эндолин, – улыбнувшись, сказала Дениза. – Ей тоже хотелось узнать, что он такого натворил. Моцарк ответил, что виноват в том, что семнадцать лет провел вдали от нее, и поэтому не рассчитывает ни на какое прощение. Они любили друг друга, когда он оставил ее, а тех, кого любишь, нельзя наказывать таким тяжелым испытанием, как разлука. Эндолин рассмеялась, назвала его глупым и сказала, что полюбила его еще больше, когда он отправился в путешествие. Разве кто-то другой совершил столь великую жертву ради идеала, в который они верили? После этого она задала вопрос, который ей хотелось задать все эти семнадцать лет: «Что же ты нашел?»

Моцарк настолько устыдился вопроса возлюбленной, что понуро опустил голову. «Ничего, – признался он. – Я не нашел ничего такого, чего не смогли бы построить или придумать мы сами. В этом мне совершенно не повезло, все мое путешествие обернулось неудачей. Я почти потерял семнадцать лет жизни».

Эндолин воодушевила эта маленькая искорка надежды. Он спросила, что значит короткое слово «почти». Моцарк ответил, что кое-что он все-таки нашел. «Один эгоистичный пустячок, – сказал он. – Он принадлежит только мне и никому другому». «Что же это такое, любовь моя?» – спросила она. Моцарк внимательно посмотрел на нее и ответил: «Я стал понимать, что жизнь – это самое ценное. Главное не место, которое ты занимаешь, а кто ты такой. Самое главное – как ты живешь. А жить нужно в полную силу. И еще я знаю, что жить именно таким образом я смогу только рядом с тобой. Это – единственное, что я узнал во время своих странствий. Мне все равно, вознесется ли мое королевство к вершинам славы или канет в пучину позора. Главное – всегда быть рядом с тобой».

Эндолин радостно рассмеялась и сказала, что, конечно же, будет жить вместе с ним. Моцарк был вне себя от радости. Прошло немного времени, и они поженились. Моцарк стал королем, а Эндолин – королевой. Они долго и справедливо правили своим королевством. Было трудно припомнить другого такого же доброго и мудрого монарха. Так что королевство, конечно, не скатилось в пучину позора, а процветало и всячески заботилось о своих подданных.

Дети замолчали, ожидая продолжения, но скоро поняли, что рассказу Денизы настал конец. Некоторые из них вопрошающе переглянулись. На лицах многих была написана обида. Было ясно, что они почувствовали себя немного обманутыми.

– Это все? – спросила Мелани.

– Пожалуй, все, – ответила Дениза. – Так что же вы поняли о путешествии Моцарка?

– Ничего! – крикнул кто-то из мальчишек. Остальные захихикали.

– Это не совсем верно, – заявила Дениза. – Я усвоила из него многое, также, как видимо и вы. Мораль этой истории проста: технология, которой мы обладаем – я первой готова признать, что это сказочная технология, – не должна ослепить нас своей грандиозностью. Наука не может дать ответ на все без исключения вопросы. Сама по себе она не способна дать людям счастье, она может лишь осветить наш путь в будущее. Мы должны сами найти свое счастье за то короткое время, какое нам отпущено для того, чтобы шагнуть во вселенную. Когда вы станете взрослыми, то сосредоточите свои усилия на той работе, которая покажется особенно важной для вас лично. Для Моцарка самым главным делом жизни была его любовь к Эндолин. Но для того чтобы понять это, ему потребовалось совершить путешествие по всей галактике. Только тогда, когда он отыскал решение и сделал выбор между научной истиной и разумом людей, он понял, насколько напрасным оказалось его странствие. Вселенная находится вокруг тебя, ты – главный ее центр. Человек – мерило всех вещей. Это относится ко всем людям, и к вам тоже.

Успокоенные, правда, не до конца, дети вскочили со своих мест и побежали играть в сад.

– Очень хорошо, моя дорогая! – Дениза обернулась и увидела в дверях миссис Почански. – Спасибо тебе. Мне было интересно дослушать твою историю до конца, – добавила старая дама.

– Вам понравилось?

– Конечно, понравилось. Пусть даже рассказ и весьма далек от классических образцов жанра. Чтобы подняться до их вершин, тебе еще следует немного отточить мастерство. Но я рада, что ты рассказала детишкам эту историю.

Дениза посмотрела в окно на детей, как обычно, устроивших в саду веселую кутерьму.

– Пожалуй, мне следовало бы придать рассказу более яркую концовку.

– Если концовка соответствует действительности, то он вполне подойдет нашей цели. Никогда не умаляй собственных достоинств, дорогая!

– Я излишней скромностью не страдаю, – улыбнулась Дениза.

– Знаю. Для меня это не секрет.

В голосе старой леди прозвучало нечто такое, что заставило Денизу на мгновение неуверенно замолчать.

– Я горжусь тобой, Дениза, – снова заговорила миссис Почански. – За последние несколько недель ты проделала большую работу. И это притом, что обстоятельства были не слишком благоприятными. Это вселяет в меня надежду на лучшее будущее.

– Все равно победа будет за нами. Не беспокойтесь.

– Конечно, за вами. За Таллспрингом.

С этими словами миссис Почански вернулась на кухню.

Мишель Райк поступила правильно, передав лабораторию Джозепу и Рэймонду. Она находилась в блоке ботаники – старейшем университетском здании на самом краю похожего на парк кампуса. Засаженная эретиями аллея соединяла ее с центральной группой факультетских строений. Кроны этих деревьев с длинными темно-зелеными листьями отбрасывали густую тень на пешеходную дорожку. Студенты уверяли, что когда на них расцветают белые цветки, то аллея благоухает неповторимым упоительным ароматом. Однако до той поры еще далеко, целых несколько месяцев. Высокие деревья и безветрие придавали этому месту атмосферу пустынного уединения, как будто и люди, и их работа переместились куда-то, оставив нескольких ученых преклонных годов ухаживать за растениями среди приходящих в упадок лабораторных корпусов.

Джозепу и Рэймонду этот участок университетского городка представлялся идеальным местом для проведения тренировочных испытаний. Самое замечательное свойство этого места состояло в том, что оно было совершенно уединенным и в то же время находилось в самом сердце Даррелла. Ботанический блок обладал собственной компьютерной сетью, правда, устаревшей на несколько поколений. Тем не менее она прекрасно подходила для их целей даже сейчас, когда жизнь в столице более или менее нормализовалась, хотя примерно треть студентов все еще находилась в долгосрочном академическом отпуске. Присутствие Джозепа и Рэймонда практически ни у кого здесь не вызывало интереса.

Вдоль стены тянулись камеры холодного климата, их запотевшие стекла сияли странным бледно-фиолетовым светом. В углу монотонно дребезжали работающие морозильные шкафы. На стоящих в центре помещения двух деревянных скамьях громоздились всевозможные стеклянные сосуды, напоминавшие сложный набор химической посуды для кабинета химии в средней школе. Столы перед высокими окнами были уставлены десятками глиняных горшков с уродливыми волосатыми кактусами, растущими в твердой как камень почве. Под одним из столов был спрятан вездесущий черный инфокуб, светившийся в полумраке комнаты тремя крошечными оранжевыми светодиодами. Отдельно от всей лабораторной сети он был усилен программой «Прайм», позволявшей испытателям не привлекать к себе внимание Искусственного Разума университетского начальства.

Комплект расположенных в кубе нейропроцессоров генерировал образ «Корибу», видимый с приближающегося к нему «Сяньти». Джозеп и Рэймонд воспринимали его своими пучками нейронов, которые при работе на тренажере позволяли обходиться без специальных костюмов. Когда Джозеп и Рэймонд садились рядом в обычные кожаные кресла, импульсы зрительных образов проникали им прямо в мозг, давая даже ощущение свободного парения в условиях низкой гравитации. Закрыв глаза, они на какое-то время забывали о том, что находятся в ботанической лаборатории. Если бы на них в эти минуты кто-то посторонний посмотрел, он решил бы, что эти двое пребывают в состоянии глубокого сна.

Сейчас Джозеп находился на пилотском сиденье на борту «Сяньти», в то время как Рэймонд и Дениза еще только собирались надеть костюмы, чтобы начать тренировку. Через ветровое стекло была видна громада «Корибу» – внушительное нагромождение всевозможных механизмов, повисшее в трехстах метрах перед носом корабля. К нему приближались еще два «Сяньти», на которых начали открываться люки грузовых отсеков. Навстречу им выскользнули маленькие одноместные шаттлы, готовые выгрузить в них свой бесценный груз.

– Никакого физического контакта с кораблем-маткой, – задумчиво проговорил Джозеп. – Поэтому на расстоянии в триста метров мы проведем учебную тревогу.

На экранах консолей, так же как и на ветровом стекле, появились янтарного оттенка графики, свидетельствовавшие о сбое гидравлики в соленоидах люка в грузовом отсеке «Сяньти». С полетного контроллера «Корибу» поступил запрос. Джозеп повел свой рассказ в рамках указаний, полученных из вахтенных журналов космопорта.

После того как ИР космоплана получил и подтвердил данные бортовых систем, им дали добро на посадку в ремонтном отсеке корабля. По причине незначительных неполадок оборудования космоплану надлежало вернуться для осмотра и последующего ремонта. Ремонт в условиях невесомости – занятие сложное и дорогостоящее, и лишь малое количество возможных ситуаций оправдывали его. Одна из них – наличие недоступного груза.

Оснащение космоплана дополнительной гидравликой – относительно несложная процедура. Благодаря ей становится возможным открыть люки и извлечь груз. После этого люки можно загерметизировать. Затем космоплан отправляется обратно на Даррелл для более обстоятельного ремонта. Дополнительное достоинство подобного сценария заключалось в том, что на корабле никто не мог видеть то, что находилось в грузовых отсеках «Сяньти».

Когда Джозеп «пролетел» вместе с ними вокруг грузового отсека «Корибу», Рэймонд закончил надевать костюм. Он был «сшит» специально для него из серебристо-серого материала, толщина которого не превышала толщину листа бумаги. В неподвижном состоянии материал был довольно эластичным, позволяя с относительной легкостью просунуть руки в рукава. Капюшон был чуть плотнее по фактуре и напоминал защитную спортивную маску. Рэймонд натянул на себя костюм, и крошечные сосудики совпали с его ноздрями, снабдив его воздухом. Он заглотил нечто напоминающее мягкую сухую губку, впитывая каждый вдох. Костюм обволок спереди все его тело, затем слегка сжался. На какое-то мгновение Рэймонду показалось, что не осталось ни одной клеточки его тела, которое костюм не «ущипнул». После того как костюм полностью обтянул Рэймонда, он просто перестал чувствовать его, воспринимая как собственную кожу. Его поверхность изменила цвет, после того как изменилась термопроводимость, избавляя кожу Рэймонда от избыточного тепла и поддерживая наиболее комфортную температуру тела. Нервные узлы стали воспринимать сенсорную информацию отдатчиков, размещенных на внешней поверхности капюшона.

После этого Рэймонд надел черную жилетку и застегнул ее на груди. Она служила главным образом как своего рода упряжь для размещения оружия, блоков питания и боеприпасов, но была также оснащена небольшим реактивным ранцем. Последнее наделяло его некоторой маневренностью в условиях невесомости.

Дениза также закончила экипировку и взялась за поручень возле входа в воздушный шлюз.

– Готов! – сообщил Рэймонд Джозепу, после чего вместе с Денизой вплыл в воздушный шлюз. Внутренний люк захлопнулся.

– Ждите! – приказал товарищам Джозеп, пользуясь защищенной радиоволной. – Мы в пятидесяти метрах от цели.

Открылся верхний люк. Рэймонд увидел, как мимо проплыло машинное отделение корабля, криогенная изоляция которого засветилась при ярком солнечном свете. Он ухватился за край люка и выплыл наружу.

«Сяньти» приближался к грузовому отсеку космического корабля, напоминавшего гигантский барабан. В его глубине чернели сотни пустых шахт. Солнечный свет падал под неправильным углом и светил прямо на них, однако Рэймонд все-таки разглядел, что некоторые из них заполнены грузовыми контейнерами. Вверху, прямо над его головой, с другой стороны от грузовых шахт, распахнулись исполинские люки ремонтного отсека, открывая взору прямоугольный металлический кратер. Механические манипуляторы вытянулись вперед, готовые вцепиться в космоплан.

– Пошел! – скомандовал Джозеп.

Рэймонд напряг мышцы ног и оттолкнулся. Реактивный ранец дал выхлоп, увеличивая скорость броска. Рэймонд быстро и точно влетел в жерло шахты. Ранец выстрелил снова, на этот раз гася скорость. Рэймонд крепко уцепился за край решетки. Дениза уже была в шахте метрах в двадцати от него. Она подняла руку, чтобы привлечь его внимание. Ее товарищ жестом показал, что понял ее, и продолжил движение.

Держась за руки, они двинулись дальше по грузовому отсеку и вскоре достигли его края. Примерно в пятнадцати метрах впереди медленно вращался маховик системы жизнеобеспечения – стена гофрированной пены, которая проползала мимо них настолько быстро, что ее можно было принять за текучую воду.

Когда Рэймонд обогнул ее и изгибы сделались достаточно различимыми, иллюзия сходства с водой исчезла. Затем все трое направились к верхнему краю грузового отсека в направлении вала. Продвинувшись на двадцать метров, они оказались на одном уровне с верхушкой маховика. Костюму Рэймонда пришлось увеличить визуальную чувствительность. Зазор между грузовым отсеком и маховиком казался удручающе огромным. Свет практически не отражался от покрытой слоем пены поверхности механизма жизнеобеспечения.

Получив приемлемое поле обзора, Рэймонд ввел собственное местоположение в контрольную систему костюма, затем добавил величину относительной скорости маховика. После этого он разжал пальцы и, оттолкнувшись, подплыл к краю гигантского колеса. Когда от поверхности его отделял какой-то метр, ранец выстрелил снова, ускорив его движение в направлении вращения колеса. Рэймонду показалось, будто оно немного замедлило ход. Когда он оказался совсем близко, в самой гуще пены имелись многочисленные выступы, трубопроводы, трубы и даже лестницы. Рэймонд ухватился за какое-то плотное металлическое кольцо, и искусственная гравитация резко потянула его вниз, прямо на верхнюю часть колеса. К нему вернулась одна восьмая массы его тела, надежно удерживая на ногах.

Дениза приземлилась позади него на расстоянии четверти окружности колеса и показала ему большой палец. Рэймонд замер, стараясь не делать резких движений. Он ясно представлял себе, что за краем колеса простирается бездна. Если он соскользнет вниз, центробежная сила отнесет его прочь от космического корабля и он угодит в его сенсорное поле. Рэймонд сделал несколько осторожных шагов в направлении центра колеса и глубинными органами чувств прощупал то, что находилось у него под ногами. В результате обнаружился подходящий пятачок поверхности, и Рэймонд извлек из кармана моток энергетической ленты. Когда она была выложена наверху пены, то образовывала круг диаметром примерно в два метра.

Находившаяся в сотне метров Дениза занималась тем же самым. Рэймонд отошел от ленты и при помощи кода привел ее в действие. Находившаяся под лентой пена и нижний слой углеродо-титанового сплава моментально испарились. Кружок фюзеляжа маховика, выбитый мощным столбом воздуха, взлетел вверх. Из образовавшейся дыры наружу вырвался белый свет. Бумага, одежда, электронные модули и брызги ярко светящейся жидкости заполнили столб воздуха, столкнувшись с темнотой вала, уходившего далеко ввысь.

Рэймонд немного подождал, и когда взрыв отгремел, торопливо двинулся вперед и проскользнул внутрь колеса. Он оказался в неком подобии зала. Вокруг Рэймонда бессмысленно закружился детрит декомпрессии. Аварийная панель воздушного шлюза загерметизировала вход. Компьютерная система костюма, в который был одет Рэймонд, зафиксировала частоту внутренней сети колеса, и в нервные узлы тут же внедрился «Прайм».

Рэймонд подошел к аварийной панели воздушного шлюза и при помощи «Прайма» отключил систему герметичных запоров. Когда панель открылась, он вошел в находящуюся за ней камеру. Прямо перед ним открылся люк. Команда космического корабля в панике обратилась в бегство. «Прайм» полностью отключил систему бортовой связи и погасил свет. Впрочем, для Рэймонда это не имело ровным счетом никакого значения, потому что он с равным успехом мог видеть и в инфракрасном свете, и в свете лучей лазера. Он привел в действие аннигилятор и открыл огонь.

После того как работа на тренажере была закончена, Джозеп и Рэймонд открыли глаза и сощурились от яркого солнечного света, струившегося в окна ботанической лаборатории. Джозеп встал первым и с удовольствием потянулся, разминая мышцы.

– Неплохо, – заметил он. – Но мне кажется, нам нужно понемногу осваивать и более сложные варианты.

– Пожалуй, ты прав. Я тоже так думаю. Сейчас у нас все уже немного лучше получается.

– Мы можем начать с такого варианта – тебя засекают, когда ты выходишь из космоплана…

– Это было бы здорово.

Джозеп улыбнулся и посмотрел на часы.

– В нашем распоряжении еще пара часов до возвращения Мишель.

– Как же там обстоят дела?

– Замечательно. Она сильно изменилась. Ей нравится выполнять обязанности курьера. Она чувствует себя нужной и полезной общему делу. А как дела у Ямилы?

– Я еще не пользовался ее услугами, – ответил Рэймонд. – Она слишком застенчива. Одно только предложение о сотрудничестве может сильно напугать ее, и мне тогда придется искать новое укрытие.

– На данном этапе мы не можем позволить себе подобное.

– Знаю. Кстати, она уверена, что я встречаюсь с кем-то. Именно так она объясняет мои ночные отлучки.

– Те самые отлучки, говоря о которых…

– Точно, – перебил его Рэймонд и, налив в чашки воду, бросил в них чайные кубики и поставил их в альков микроволновой печки. – Нам нужны коды связи.

Они пришли к поразительному выводу, когда проанализировали информацию, полученную с борта «Сяньти». Им стало известно, что на космоплане пользовались кодированной связью, изучить которую им раньше даже не приходило в голову. Если бы они сделали это раньше, то наверняка поняли бы, что даже «Прайм» не способен расшифровать эти коды. Теоретически при достаточной мощности аппаратуры для обработки информации и достаточном количестве времени можно взломать любой код, однако «ЗБ» использовала на своих космопланах особо мощную, четырехмерную методику шифровки, которую каждый раз изменяла. Даже обладая ресурсами, которые оказались в распоряжении Джозепа и Рэймонда, взломать этот шифр им никогда не удалось бы за то короткое время, которое требовалось для успешного проведения предстоящей операции.

– «ЗБ», судя по всему, очень серьезно относится к безопасности своих космических полетов.

– «Прайм» постоянно отлавливает все неясные ссылки на Санта-Чико, – произнес Рэймонд. – Я не знаю, что именно там произошло. Однако вполне вероятно, что космический корабль мог быть уничтожен каким-то мощным оружием.

– Стоит ли тогда удивляться, что они так много внимания уделяют защите? Настоящий разовый код. – Джозеп восхищенно покрутил головой. – Через несколько дней я заберу их из космопорта.

– Улеглась суматоха, вызванная исчезновением Дадли Тайвона?

– Вот-вот уляжется. Полиция уже понизила категорию важности дела. «Прайм» зафиксировал повышенную активность в Искусственном Разуме системы безопасности «ЗБ». Эти мероприятия доведены до сведения старшего эшелона руководства корпорации. Я думаю, что они проявили такой интерес к исчезновению Тайвона потому, что тот работал в космопорту. Однако на этом все и оборвалось.

– Получается, мы вне подозрений?

– Типа того.

– Отлично. Если верить Денизе, конец уже близок.