Петька Хорьков уже здорово подрос; он вовсю носился по княжескому терему, огорошивал взрослых неожиданными вопросами и тут же давал на них столь же неожиданные ответы. Все было похоже на то, как это было показано писателем О’ Генри в новелле «Вождь краснокожих», где вихрастый бесенок спрашивал взрослых: «Почему дует ветер?» — и сам же сногсшибательно заявлял: «Потому, что деревья качаются!»

Не имея настоящих дедов и бабок, он считал ими князя и княгиню. С Великим Князем Александром Петька был запанибрата, звал его на «ты» и, шепелявя, обращался к нему не иначе, как «деда Фафа». В Великой Княгине — «бабе Вале» — души не чаял, да и она в нем!

«Бабушка» учила Петьку читать, рисовать, вышивать крестиком и складывать из бумаги потешных зверюшек. «Дедушка» «крутил» ему на компьютере разные музыкальные записи, рассказывал о «битлах», Юре Шевчуке, Славе Бутусове, Натке-Глюкозе и других певцах.

Петруха внимательно слушал и между делом спрашивал:

— Сами поют, а сами кто?..

— Это «звезды» поют, — отвечал Александр.

— С неба?

— Ну, вроде того!.. Хотя раньше на Земле жили.

— А-а, они теперь ангелы небесные!..

— Да пожалуй. Когда-то это святые люди были!

— Давно-давно?..

— Давне-енько уже!

— А кто у них главный?

— Как это, «главный»? — удивлялся «дед».

— У ангелов Бог — главный! — серьезно выказывал свою осведомленность Петр (наверное, «бабка» втихаря научила!) — Кто у них Бог?..

— Ну-у… Джон Леннон, я думаю.

— Который Ленин?

— Не-ет!.. Ленин — Антихрист, а Леннон — Бог.

— А кто Христос?

— Христос, Христос… ну-у, Юра Шевчук (а ведь, правда — похож!)

— А Гавриил-архангел, кто?

— О, господи… да не знаю я!

— Такой старый, а не знаешь! — возмущался «внучок». — Знать надо — это Слава Бутусов!

— Ну, едрит твою… считай, что Бутусов!

— Ты не ругайся, дед, я не боюсь: папка часто ругается и мне не страшно нисколечко!

— Я не стану ругаться, а то научишься еще.

— А я и так умею… я все умею!

— Не учись, чему попало!

— Ладно, не буду. А Михаил-архангел, кто?..

— Это… Андрей Макаревич.

— А-а! Я думал, ты опять не знаешь. А че их по-разному зовут: то так, то так?

— Когда вырастешь, и тебя по-другому звать будут. Сейчас Петькой-егозой, а потом Государем-Императором Всероссийским Петром Четвертым — Алексеевичем.

— А че это, четвертым?

— Так надо! Я — Александр Четвертый, а ты будешь Петр Четвертый.

— А-а!..

— Ага!

Петька много книжек перечел, когда «бабуля» грамоте научила — все хотел понять, почему он «четвертый».

Зимой и князь Александр засел за книги и компьютер — пришла пора готовить новое законодательство. Ему предстояла трудная работа: создать такой короткий, но емкий судебник, чтобы любой человек сразу и до конца понимал значение его каждого пункта.

На компьютере Орлов нашел файл с текстом французской Декларации прав человека и гражданина и освежил его в памяти. Затем перечел свои размышления относительно соответствия этого текста свободолюбивому учению Ницше, отметил про себя, что со многим в ней не согласен по-прежнему, и стал думать:

— Мне нужно написать нечто похожее на французскую Декларацию по смыслу, но совершенно другим языком. Как же это сделать?

Справлюсь-ка я для начала в энциклопедии, как там определяется понятие правонарушения и преступления:

«ПРАВОНАРУШЕНИЕ — виновное противоправное деяние, совершенное вменяемым человеком, достигшим установленного законом возраста. Правонарушения делятся на преступления и проступки (гражданские, административные, дисциплинарные).

ПРЕСТУПЛЕНИЕ — совершенное виновно (с умыслом или по неосторожности) общественно опасное деяние (действие или бездействие), запрещенное уголовным законом под страхом наказания. Предусмотренный законом комплекс основных признаков конкретных преступлений образует состав преступления. Преступления квалифицируются с учетом тяжести, мотивов, способа совершения, последствий, личности преступника (напр., более строгое наказание рецидивистов) и др.».

Для специалиста в юриспруденции эти определения совершенно четки и недвусмысленны, но простой человек, разбирая туманные термины, частенько «смотрит в книгу, а видит фигу». Я должен написать закон приятным обывателю старинным языком, да так, чтобы он был понятен ему немедленно и без комментариев. Поможет в этом выделение тех исходных посылов, исходя из которых, формируется закон.

Действительно, первым и самым важным понятием в данных определениях является слово виновное (виновность): есть вина — есть правонарушение, нет вины — нет правонарушения. Законодатель не учитывает здесь, что в обыденной жизни случаются правонарушения с неочевидной виновностью.

Например: посторонний человек через незапертую дверь вошел в чужую квартиру, осмотрелся и, ничего не взяв и не нарушив, вышел из нее. Если бы нашлись свидетели этого происшествия, то правонарушителя можно было бы привлечь к ответственности за виновное деяние — проникновение в чужое жилище. Вина его налицо: он действительно проник туда без спроса; но в его действиях нет никакого ущерба!.. За что наказывать данного субъекта?

Другой пример: каждое утро автолюбитель заводит свою машину под окнами многоквартирного дома, будит тем самым несколько жильцов и уезжает на работу. Ущерб налицо: он лишает покоя своих соседей; но отсутствует его вина, так как он не собирался причинять неудобств окружающим!.. Тем не менее, он может быть привлечен к ответственности за неумышленное правонарушение, причиненное по неосторожности; вина будет приписана субъекту искусственным образом, несмотря на отсутствие у него умысла причинить кому-то ущерб.

В этих примерах присутствует юридический казус: в первом случае субъект правонарушения совершил виновное деяние без причинения ущерба; во втором — такой же субъект причинил ущерб в обстоятельствах неочевидности своей вины. Но, так или иначе, оба субъекта могут быть признаны правонарушителями и подвергнуты каким-либо санкциям. Основанием для признания виновности первого субъекта служит сам факт его проникновения в жилище, хотя бы и не причинившего ущерба; основанием для признания виновности второго субъекта служит факт неумышленного, но все же причинения ущерба по легкомысленной неосторожности.

И то, и другое основания — не что иное, как юридические уловки, скрывающие несовершенство существовавшего до недавнего времени закона. Для разрешения подобных юридических казусов ответственным образом, а не с помощью скрытых уловок требуется определиться в самом важном, на мой взгляд, аспекте: что более существенно — вина или ущерб?

По моему мнению, несовершенство всех правовых систем прошлых эпох вытекало из признания более существенным обстоятельства виновности перед обстоятельством ущерба и, таким образом, все своды законов носили сосредоточенный обвинительный уклон. Причина такого перекоса общественно-юридического сознания в том, что все до сих пор существовавшие государственные системы были не чем иным, как террористическим орудием принуждения граждан к беспрекословному послушанию; людей травили и истребляли тысячами глупых законодательных актов, не давая им глотка свежего воздуха. Все канувшие теперь в Лету государства были худшими извергами и садистами по отношению к своим гражданам, и это предписывалось им традицией христианской религии, обслуживавшей конкретные интересы той конкретной нации, о которой теперь известно уже достаточно — именно она добивалась главенства в чужих национальных государствах с помощью иезуитских законов.

Я желаю построить государство свободы и справедливости, поэтому не склонен стегать человека розгами закона за каждый лишний «пук» и приведу этот закон в нормальное состояние: переверну его с головы на ноги. Я сделаю обстоятельство причиненного или непричиненного ущерба краеугольным камнем в строительстве здания новой судебной системы, и это действие позволит избавиться от многотомности свода юридических актов.

Хватит рассуждать!.. Вот что у меня выходит:

Ты — человек: бог и властелин земного мира; ты — обладатель разума, носитель человеческой чести и совести. Твой ближний брат тебе, а природа — мать; тварь живущая да служит тебе.

Ты знаешь: недостойно порочить облик человеческий. Посему не дозволено тебе:

— убивать — никогда, кроме как по нужде: в защите жизни, здоровья, имущества — своего да ближнего твоего — как придется; в защите чести — своей да ближнего твоего — в равном поединке по согласию; в защите государства да общества твоего — по присяге; твари живой, для прокорма своего да другой надобности — сберегая ее совестью своей;

— чинить ущерб здоровью, имуществу, чести ближнего твоего — никогда, кроме той нужды, когда и убить дозволено, да и без нужды — по его же согласию;

— имать взяток по службе своей; преступать договоры и клятвы, заключенные письменно либо при свидетелях; лжесвидетельствовать в суде; распутствовать да сквернословить прилюдно; чинить иной ущерб ближнему твоему, власти да порядку, природе да твари живой — никогда, кроме как по нужде оправданной, Верховным Судьей дозволенной да прежде им же оглашенной;

Мирись с обидчиком сам да скоро, а не можешь, зови всякого на равный поединок по согласию — оружно либо безоружно. Хранить да носить всякое оружие дозволено каждому, коль в здравом уме, ране не судим, не дите да не иноземец. Применять дозволено тако ж, да лишь по той нужде, когда и убить дозволено; буде сам пьян либо нездоров, об оружии забудь. Коль убоится поединка обидчик твой, зови к Мировому Судье; не пойдет — волоком потащат. На власть жалуйся Мировому Судье, Земству, губернатору либо Губернскому Комиссару равно.

Родина и Отчизна твоя — Держава Российская. В державе живи по чести да по совести, вреда да обиды ей не чини, власти повинуйся. Власть в державе правят Мир (народ), законный Государь да законный Суд.

Государь — лицо священное и неприкосновенное, отец державе и народу. Государь правит власть едино всюду да самодержно — как сам пожелает, да токмо во благо народу; слушать должен токмо урок Верховного Судьи: что содеет Государь противу того урока — незаконно, да исполнять не дозволено никому.

Во исполнение порядка в державе да Закона о Службе Государевой Государь правит: своей волей — Указами да Манифестами, волей губернаторов — их Постановлениями, волей Губернских Комиссаров — их Вердиктами. Никто да ничто из них не может рушить сей Закон Живущему, а их верить (править) дозволено токмо Верховному Судье своей волей да по жалобам. Верховный Судья правит Постановлениями — их верить (править) не дозволено никому.

Каждый вновь выбранный Верховный Судья чинит опрос о доверии Мира Государю:

— Мировые Судьи собирают сходы Мира в своих округах, а проголосованное руками простым большинством собравшихся решение о доверии либо недоверии заверяют своими подписью да печатью и отправляют Волостному Судье (в городах — сразу Губернскому (Земскому) Судье);

— Волостные Судьи, сочтя простым большинством число доверяющих и не доверяющих Государю Мировых округов, выносят единое решение о доверии либо недоверии, тако ж заверяют его и отправляют Уездному Судье;

— Уездные Судьи, сочтя тако ж и заверив, отправляют единое решение Губернскому (Земскому) Судье.

— Губернские (Земские) Судьи, сочтя тако ж и заверив, отправляют единое решение Верховному Судье;

— Верховный Судья, сочтя тако ж и заверив, оглашает общее решение Миру столицы.

Буде решение о доверии, старый Государь дале правит; буде решение о недоверии, Верховный Судья назначает новый выбор. Нового Государя выбирает столичный Мир на общем сходе голосованием руками простым большинством из двух, кого старый Государь предложит; буде не выберут, старый Государь заменит набравшего меньшинство голосов другим, кого пожелает и так до трех раз, пока выберут, не отходя. Буде никого столичный Мир не выберет, пусть кликнет Государем своего, кого пожелает да кто большинство наберет. Буде старый Государь перечить, дозволено Миру силой власть учинить; самого же старого Государя да его законной семьи касаться не дозволено, ибо неподсудны они никому.

Держава Российская имеет одну столицу — город Москва, да одного Государя в городе Москва. Вся Держава Российская разделяется едино и равноправно — на губернии, уезды, волости; города, села (поселки, станицы), деревни (хутора). В деревне Мирового Судьи нет либо один, в селе до пяти Мировых Судей, в волости да уезде по одному над другими, в городе — сколь нужда буде да в одном городском районе до двенадцати. В волости до двенадцати городов, деревень и сел, в уезде до двенадцати волостей, в губернии до двенадцати уездов; в городе городских районов да округов — сколь нужда буде.

В деревнях, селах да окружающих их землях власть правят Советы Старейшин, выбранные Миром; ими назначаются в деревне (хуторе) либо селе (поселке, станице) староста (атаман, раис). В городе правит городской Совет Старейшин (Городское Земство), выбранное Миром — им назначается градоначальник (мэр). В волостях да уездах правят волостные да уездные Старшины, назначаемые Советом старост да градоначальников волости либо уезда. В губернии правят губернатор, Совет Старейшин (Губернское Земство), Губернский Комиссар да Губернский Судья.

Губернаторов назначает Государь; они разделяют губернии свои как выше означено, определяют центры волостей да уездов, правят в них равно с Губернским Земством, выбираемым Миром. Споры земской власти с губернатором разрешает назначаемый Государем наместник — Губернский Комиссар; его агенты за порядком следят везде.

Все Советы Старейшин, сельские старосты (атаманы, раисы), градоначальники (мэры), Волостные да Уездные Старшины правят Постановлениями; верить их Губернским (Земским) Судьям да Губернским Комиссарам. Земства Городские да Губернские правят земскими Законами да Постановлениями — верить их Губернским Судьям да Губернским Комиссарам; губернаторы правят губернаторскими Указами да Постановлениями — верить их Губернским Судьям да Губернским Комиссарам.

Губернский Комиссар выше всякого судьи, кроме Верховного Судьи: дозволено ему чинить всякий суд да всякое наказание на месте — вплоть до казни, взирая токмо на сей Закон Живущему; агенты же его доносят жалобы мирян ему, а сами суда да наказания не чинят. По службе своей Губернский Комиссар доносит Государю, Губернский Судья же — Верховному Судье.

Выборы Советов Старейшин, волостных да уездных Советов, Городских да Губернских Земств, да их порядок учиняет каждый вновь выбранный старший по рангу судья той земли, где им быть должно в оказию с новым опросом о доверии Государю. В новом выборе участвуй да помни: твой голос — суть Мира голос.

В семье да браке живи по чести да по совести, береги их.

Брак — основа семьи; законный брак есть, незаконного брака нет. Брак записанный — законный, брак не записанный — незаконный. Законным браком сочетаться дозволено хоть мужчине, хоть женщине до трех раз одновременно с шестнадцати лет да токмо с возлюбленными иного пола, и то — не распутство; однополый же брак — распутство. Все члены законной однобрачной либо многобрачной семьи — законные члены одной семьи с одним хозяином любого пола да все имеют законное право на общее семейное имущество. Дети от законного брака — законные, дети от незаконного брака — незаконные. В браке законном семья есть, семейное имущество есть; в браке незаконном семьи нет, семейного имущества нет: каждое имущество принадлежит тому, чьим доходом приобретено. Доход да имущество каждого законного и незаконного члена семьи — его доход да имущество, а делить дозволено токмо семейное имущество.

Семейное имущество начинается с заключения законного брака да сложения доходов: что было до брака у каждого — его имущество. Буде доходы в законном браке не слагаются — семейного имущества нет, у каждого свое: чьим доходом приобретено. В семейном имуществе право есть у законных супругов да у их законных детей: право хозяйское — одна доля; право женское да не хозяйское — вполовину хозяйского; право мужское да не хозяйское — вполовину хозяйского; право детское да не хозяйское — в четверть хозяйского; другого права нет. В семье один хозяин — чье одно или основное домовладение; одинокий — сам хозяин.

Раздел семейного имущества во всякое время дозволен токмо по воле хозяина да без ущерба другим законным членам семьи. Незаконный член семьи воли на раздел семейного имущества не имает, а по воле законного члена семьи раздел дозволен токмо по согласию с волей хозяина, да по кончине хозяина, да по расторжении законного брака по воле самого хозяина. Не буде воли хозяина, ни расторжения брака не буде, ни раздела семейного имущества не буде: ветреным да несчастным — отлуп.

Расторгнуть законный брак дозволено всякому супругу; по расторжении законного брака семейное имущество делится токмо по суду, дабы сам хозяин не шибко уши вострил. Буде в законном браке детей нет, дозволено и без суда, с доброй волей. С получением своей доли в семейном имуществе (все доли сложи да разочти) либо с добровольным отказом от нее бывшие законные супруги да законные дети их права на новое имущество старого хозяина без воли его не имают, а право на новое имущество нового хозяина имают, буде сложено их имущество с имуществом нового хозяина (хоть буде и старый хозяин новым); не буде сложено — то ж не имают.

Любому наследодателю, хозяину либо не хозяину дозволено наследовать по завещанию свои, да только свои законное имущество да долю в семейном имуществе всякому, кому пожелает, хотя бы и в ущерб праву других законных членов семьи да своих законных наследников; ветреным да несчастным — опять отлуп. Любому наследодателю, хозяину либо не хозяину дозволено отказать в наследовании его, да только его имущества да доли в семейном имуществе любому законному наследнику да токмо в пользу других, законных либо незаконных наследников, каких пожелает; ветреным да несчастным — еще отлуп.

По кончине законного члена семьи его незавещанные имущество да доля в семейном имуществе отходят хозяину, а по кончине хозяина его незавещанные имущество да доля в семейном имуществе отходят токмо законным членам семьи; других наследников нет, имущество делят в означенных выше долях по суду. Буде наследников усопшего вовсе нет, все его имущество отходит в казну по суду.

Дарить (продавать) свое, да только свое законное имущество дозволено по дарственной (купчей) либо без нее всякому да не в ущерб другим законным членам семьи да своим законным наследникам. А свою долю в семейном имуществе — токмо по дарственной (купчей) да с дозволения других законных членов семьи. Вступившие в собственный законный брак дети право свое на долю в имуществе родительской семьи не рушат.

Муж за жену ответчик, родитель за дитя ответчик — судья решит как. Родителю дозволено дите пороть и токмо, да и то с умом; дите таково до шестнадцати лет да неподсудно до двенадцати лет. По расторжении законного брака законное либо незаконное дите младше двенадцати лет отходит к матери, а буде мать беспутна — к отцу по решению суда; дите двенадцати лет да старше — как само решит. Буде дите не одно, судья поделит; буде дите сирота — судья к месту определит.

Судья да судит злодея строго, доброго человека мягко, умалишенного — вовсе не судит; в наказании по суду доля женская — две трети мужской, доля детская — вполовину мужской. Других нужд для послабления в суде нет; воля Мира (народа) и для судьи — закон.

Судить токмо судье, заключать под стражу токмо судье; судья да судит по совести, наказывает по строгости. Каков ущерб потерпевшего, таково и наказание: за малый — штраф да плети, за средний — каторга, за крупный — смерть; велик ли ущерб, сам судья судит. Присуждать в один раз: штрафов в казну — до годового пропитания, плетей — до ста, гибельной каторги — до года, смерти — досыта, какой заслужил. Возмещение преступником ущерба потерпевшему присуждать всегда, лишать имущества — по преступной корысти, лишать краденого вора да скупщика всегда — пусть плачут.

Срока давности по любому преступлению нет, свидетелей преступления не мене двух, поимка с поличным нужду в свидетельствах рушит, иные свидетельства равны прямым. Лжесвидетельство да напраслину карать судьям жестоко, судить преступника да пособника равно; приготовление к преступлению либо начатое преступление равно совершенному. Боле одного в шайке — все злодеи, судить без спуску. Невозвращенное по долгу либо присвоенное без согласия — краденое.

Кто к суду привлечен да оставлен на воле, пощажен пока; кто к суду привлечен да заключен под стражу, о пощаде забудь. Кто осужден да под стражей — вне закона; кто бежит от суда да от исполнения приговора суда — вне закона.

Что не запрещено сим, да только сим законом — дозволено, другие законы да не выше этого. Где нет умысла преступить закон, там и не преступлен; где нет ущерба никому, там преступления нет.

Преступлений против наций и религий нет вовсе: судить за ущерб обыденный, дабы лишнюю вражду не сеять. Всякое действо в ущерб правящей власти не дозволено, а цензура к тому в средствах массовой информации дозволена; чинят ее Губернские Судьи да Верховный Судья по оправданной их совестью нужде на то. Цензура противу хвалы распутству среди детей дозволена тако ж, цензура для охраны Государевой да военной тайны дозволена тако ж — чинить ее тем же. Собрания, организации, митинги, демонстрации, забастовки дозволены всякие, но без ущерба правящей власти да с уведомления власти там, где затеваются. Прописка либо регистрация мирянина по месту жительства не дозволена; удостоверение личности — документ всякий, властью заверенный.

Судьям судить самолично: суда присяжных заседателей нет; споро да гласно: тайны следствия нет. Буде нужда на то, отдавать распоряжения в Управу дознания для производства следствия, либо в полицию для розыска да привлечения к делу, кого да что судья потребует. Слово судьи — закон: кто ослушается, сам преступник.

Мирового Судью да выберет Мир: от округа в три тысячи хозяев одного; где меньше хозяев — и так одного. Служить Мировому Судье пять лет до нового выбора; судить плохо станет, Миру жаловаться на него Волостному, Уездному, Земскому (Губернскому) Судье по порядку либо Губернскому Комиссару, да вдругорядь не выбирать.

Мировые Судьи одной волости выбирают из себя одного Волостного Судью. Волостные Судьи одного уезда выбирают из себя одного Уездного Судью. Уездные Судьи да городские Мировые Судьи одной губернии выбирают из себя одного Губернского (Земского) Судью, Губернские Судьи выбирают из себя одного Верховного Судью; всех тако ж — на пять лет до нового выбора. Над городскими Мировыми Судьями — сразу Губернский (Земский) Судья, а отдельных Городских Судов нет.

Судье урок давать не дозволено никому; всякому судье слушать урок токмо свой, да Мира, да Верховного Судьи. Буде Губернский Комиссар судебный приговор порушит, передавать тогда дело Губернскому, а по нужде — Верховному Судье; приговор Верховного Судьи никто не порушит. Кормиться всем судьям из казны Государевой да не роптать.

Государь берет налогами свои полдесятины с дохода всякого мирянина да кормит всю державу; Губернские Земства — свои полдесятины да кормят всю губернию. Регулярное войско наемное да добровольное; на войну — призывное да помимо воли.

Вот и весь закон! Кроме уголовной и государственно-правовой компоненты, он содержит еще и начала наследственного и семейного права, которые важнее многих других вместе взятых (в священных книгах им отводилось самое живое внимание!)

Его революционное новшество — возможность самому учинить спрос с обидчика. Помимо этого, отпадает нужда во множестве статей, перечисляющих виды правонарушений и карательные санкции по ним: судья сам решит, как и за что судить, руководствуясь данным законом, своим правосознанием и определенными законодателем видами и пределами наказаний. Наблюдать за его действиями будет не кто иной, как Его Величество Неподкупный народ!

Здесь — основа. Любые другие юридические и жизненные вопросы будут естественным образом разрешаться действием Закона о Службе Государевой и ведомственных инструкций органов власти и государственного управления, ни один пункт которых не сможет противоречить этому Главному закону. Даже уголовно-процессуальные процедуры будут устанавливаться этими актами, не говоря уже о мерах по охране природы или санитарных нормах на предприятиях оптово-розничной торговли.

Зарвавшийся чиновник будет строго контролировать свои действия, зная, что его — собой любимого — могут запросто вызвать на поединок (дуэль) за оскорбление чести просителя элементарной волокитой. Да только и в суде, отказавшись от поединка, он может «огрести» изрядное количество плетей, а потому никогда уже ни о какой волоките и тем более вымогательстве взятки просто подумать не посмеет!.. Распутную жену муж приведет к судье, поскольку не может биться с ней на равных, и тот опять «пропишет» ей полста плетей для лечения заднего «ума»; продавец детской порнографии сгинет бесследно, не выдержав и месяца каторги по Лешкиному образцу; распространитель наркотиков загнется на колу.

В соответствии с этим законом человек может запросто убить покушающегося на его жизнь и здоровье; ему вообще разрешено убивать любым способом да еще самосудом, что полностью запрещали старый закон и фальшивая христианская мораль! Человек может принять любые меры для защиты собственности; например, минировать подходы к своему дачному участку, выставив щит оповещения об этом на видном месте, или застрелить карманника, вытащившего у него кошелек, хотя бы тот уже был пойман и обезврежен. Хороший полицейский даже не станет этому мешать!

Дело в том, что в данном законе не ставятся в соответствие ущербу от преступного посягательства меры противодействия ему (требования соблюдения такого соответствия распространяются только на судей): за преступное намерение убить еще нельзя, но за начинающее совершаться преступное действие уже можно. Даже за оконченное и потерявшее опасность можно!.. Главное тут — умысел, явное намерение преступника причинить ущерб. Логика простейшая: такому не место на Земле!

Кто захочет воровать, грабить или хулиганить, рискуя быть убитым на месте?.. Кто захочет посягать на честь гражданина, рискуя быть вызванным на дуэль?.. Никто! Зато жизнь и телесное здоровье человека (его несомненная собственность) будут надежно защищены, имущественные споры будут решаться справедливо и без проволочек, чиновники любовно обласкают каждого обратившегося к ним. Профилактическое значение подобного закона нельзя переоценить!

В этом законе реализовано желание потерпевшего жестоко мстить преступнику, карать преступника, а не подвергать его сомнительному «перевоспитанию» традиционными мерами наказания. Кара и наказание — это «очень разные» вещи!

Уж лучше уничтожить преступника сразу, чем долгими годами жестоко мучить его в остроге — люди сыты по горло эрой лживого «милосердия». Парадоксально звучит, но именно жестокость порождает действительные миролюбие и милосердие, когда пресыщенный собственной жестокостью уже не желает больше быть жестоким!.. Я помню, как сам жаждал милосердия, когда захлебывался своей же жестокостью.

Все будет проистекать из этого основного закона! В нем учтены все стороны, все мелочи жизни, поскольку каждый пункт позволяет толковать его расширительно. Это закон немедленного и непосредственного действия; он не связывает руки ни судей, ни потерпевших: не хочешь по-хорошему — законным образом получай по наглой морде, а то и пулю в лоб на нежданной дуэли!

Этот закон — не апофеоз беззакония! Власть здравого смысла, воплощенная в действенном суде и действенном законе над разнуздавшимся человеческим отребьем — разве это беззаконие?.. Только такой закон приведет к быстрому искоренению профессиональной преступности и породит новую мораль нового гражданского общества: воспитает в людях истинное уважение к себе и окружающим. Именно такой закон соответствует свободному духу свободного человека — такой, каким он был в эпоху освоения американского Дикого Запада или сибирских просторов России.

Все, не могу больше!.. Устал, пойду отдыхать.

Всю зиму работал Орлов над новым законодательством. Он написал такой же революционный, как и предыдущий, Закон о Службе Государевой, состоявший из двух частей, касающихся военной службы и гражданской службы. В этих нормах права в краткой форме были отражены основные принципы организации и деятельности самых разных, необходимых в великокняжеском государстве нового времени учреждений и ведомств: княжеского двора; армии и флота; полиции; тюрем и каторги; юстиции и дознания; охраны границы и природных богатств; таможни; казенного дела; промышленного дела; торгового дела; земского самоуправления; охраны здоровья; науки, образования и культуры; труда и социальной защиты; государственного контроля. Уже на основании Закона о Службе Государевой могли разрабатываться подзаконные акты — Положения, учреждающие различные ведомства, и издаваемые ими ведомственные инструкции.

Он сам составил Положение о ведомстве Народного образования, регулирующее деятельность учреждений всех видов образования и предусматривающее действенные меры поощрения учения.