Из личного дневника царицы Тамир Второй, недавно обнаруженного в дворцовом архиве

(Пометка архивариуса: записи не имеют дат)

Вскоре после моего рождения отец перевез нас в уединенный замок в горах. Он объяснил это необходимостью поправить здоровье моей матери, но я не сомневаюсь, что к тому времени все в Эро знали, что ее, как раньше и ее мать, поразило безумие. Когда я теперь вспоминаю мать, передо мной встает образ хрупкой бледной женщины с нервными руками и глазами незнакомки, с глазами такого же цвета, как и мои.

Предки моего отца построили замок во времена, когда горные племена все еще вторгались на равнину и грабили поселян. Главное здание имело толстые стены и узкие окна, закрытые потрескавшимися красно-белыми ставнями, я помню, как развлекалась, отковыривая с них краску, пока высматривала, не возвращается ли отец.

В задней части замка возвышалась высокая квадратная сторожевая башня, смотревшая на реку. Я думала, что в ней скрывается демон и высматривает меня из окон, когда Нари или кто-нибудь из воинов выводил меня поиграть во дворе или на лужайке перед казармой. Большую часть времени я, впрочем, проводила внутри замка. К тому времени, когда я научилась ходить, я уже хорошо знала все пыльные, темные комнаты нижних этажей. Этот запущенный старый замок был всем известным мне миром. До семи лет я оставалась только со своей няней и немногими слугами, когда отец и его воины уезжали из замка, что случалось чаще, чем мне хотелось бы.

Был еще, конечно, демон. Только через много лет я стала догадываться, что обычные дома совсем не похожи на тот, в котором я жила, что толчки и щипки невидимых рук или двигающаяся сама собой мебель вовсе не были обычным делом. Одно из моих самых ранних воспоминаний — я сижу на коленях у Нари, и она учит меня делать непослушными маленькими пальчиками знак, отвращающий зло.

Глава 6

Тобин стоял на коленях на полу комнаты, отведенной для его игр, рассеянно передвигая маленький кораблик по нарисованной гавани игрушечного города. Это был каррак с покосившейся мачтой — тот самый, который сломал демон.

Тобин только делал вид, будто играет. На самом деле он ждал, внимательно глядя на дверь комнаты отца: она находилась как раз напротив его собственной комнаты. Нари, войдя к князю, закрыла за собой дверь, так что подслушать, о чем они говорят, оттуда, где сидел Тобин, стало невозможно.

Тобин вздохнул, и из его рта вырвалось облачко белого пара: из открытого окна долетал холодный утренний ветер. Мальчик наклонился над гаванью и поправил парус кораблика, потом несколько раз коротко выдохнул: над цитаделью игрушечного города поплыли облачка.

Модель Эро, отцовский подарок на последний День рождения Тобина, была самой большой его драгоценностью. В высоту она была почти такой же, как сам Тобин, и занимала половину пустой комнаты рядом со спальней мальчика. Это была не просто игрушка: Риус постарался, чтобы модель в точности соответствовала столице.

— Поскольку ты еще слишком мал, чтобы отправиться в Эро, я принес Эро к тебе, — сказал он, вручая подарок. — Когда-нибудь ты будешь там жить, может быть, даже защищать город от врагов, поэтому тебе нужно знать расположение улиц.

С тех пор отец и сын провели много счастливых часов, рассматривая модель. Сделанные из деревянных кубиков дома тесно толпились на крутых склонах холма, который венчала цитадель, а свободные места, выкрашенные в зеленый цвет, изображали сады и лужайки, предназначенные для скота на случай осады. На просторной рыночной площади высился храм Четверки, окруженный палатками торговцев, сделанными из палочек и кусочков яркой ткани. Крошечные загоны наполняли глиняные фигурки лошадей, коров, овец. У подножия городского холма, окруженного стеной со многими воротами, раскинулась выкрашенная в синий цвет гавань, она была полна прелестных игрушечных корабликов, которые можно было по ней передвигать.

Плоскую вершину холма окружала еще одна стена, называвшаяся Дворцовым Кольцом, хотя на самом деле она была не такой уж круглой. Внутри теснились дома, дворцы, храмы, все они имели собственные названия и собственную историю. Внутри Дворцового Кольца тоже было много садов. Кроме того, имелся пруд, сделанный из кусочка зеркала, и плац для тренировок царских компаньонов. Он особенно интересовал Тобина: компаньонами были мальчики, которые жили в Старом дворце с его двоюродным братом, принцем Кориной, и обучались с ним вместе военному делу. Отец Тобина и Фарин были в юности царскими компаньонами и росли рядом с Эриусом. Как только Тобин узнал об этом, он сразу же захотел тоже отправиться в столицу, но ему, как обычно, сказали, что сначала он должен подрасти.

Самым большим зданием в пределах Дворцового Кольца был Старый дворец. У его модели имелась съемная крыша, позволявшая видеть помещения внутри. Самым интересным был тронный зал с миниатюрным троном и крошечной пластинкой из настоящего золота в деревянной рамке рядом с ним.

Тобин взял пластинку в руки и, прищурившись, стал разглядывать выгравированные на ней слова. Прочесть их он не мог, хотя и помнил надпись наизусть: «До тех пор, пока дочь, наследница Фелатимоса, сражается и побеждает, Скала никогда не будет покорена». Тобин знал легенду о царе Фелатимосе и предсказании оракула — это была одна из любимых историй его отца.

Игрушечный город был населен несколькими десятками деревянных человечков. Их Тобин любил больше всего и часто тайком брал к себе в кровать, чтобы играть с ними в темноте под одеялом, дожидаясь, пока уляжется и Нари.

Тобин вернул маленькую золотую пластинку на место, потом выстроил на плацу деревянных воинов, воображая, будто это компаньоны и он сам — один из них. Потом мальчик открыл плоскую обитую бархатом шкатулку, привезенную ему отцом из еще одной поездки, в ней хранились особые фигурки, и теперь Тобин поставил их на крышу дворца, чтобы они могли смотреть, как учатся обращаться с мечами компаньоны. Эти фигурки, изображавшие Тех, Кто Был Раньше, все, кроме одной, были сделаны из серебра и украшены гораздо роскошнее деревянных воинов. Каждая из них имела ярко раскрашенное лицо и держала в руках меч — меч царицы Герилейн. Отец часто называл Тобину их имена и рассказывал их истории. Серебряный человечек был царь Фелатимос, а рядом с ним в шкатулке лежала его дочь, Герилейн Основательница, провозглашенная царицей Скалы благодаря пророчеству оракула. Дальше шла царица Тамир, отравленная собственным братом, который жаждал короны, потом Агналейн и еще одна Герилейн. Следующие шесть фигурок Тобин пока еще путал, а кончался ряд бабушкой Агналейн Второй. Тобину больше всех нравились первая и последняя царица… у Герилейн Первой была самая красивая корона, а плащ бабушки Агналейн был лучше всех разукрашен.

Самая последняя фигурка в шкатулке оказалась деревянной. Человечек имел такую же черную бороду, как и отец Тобина, корону и целых два имени… дядя Эриус и царствующий государь.

Тобин повертел фигурку в руках. Ее особенно любил ломать демон. Даже когда изображение дяди Эриуса стояло на крыше дворца или лежало на своем месте в шкатулке, у него вдруг могла отлететь голова или отломиться нога. После многочисленных починок дядя Эриус выглядел инвалидом.

Тобин снова вздохнул и аккуратно уложил фигурки обратно в шкатулку. Сегодня даже игрушечный город не мог надолго завладеть его вниманием. Тобин повернулся к двери комнаты отца и мысленно приказал ей открыться. Нари там уже целую вечность! Наконец, не в силах больше терпеть, Тобин на цыпочках пересек коридор.

Тростник, покрывавший пол, успел высохнуть и громко шуршал под ногами, как бы осторожно ни ступал Тобин. Мальчик быстро оглядел короткий коридор. Слева начиналась лестница, ведущая в главный зал замка. Тобину было слышно, как Фарин и Минир о чем-то весело там разговаривают и смеются. С другой стороны еще одна дверь, рядом с дверью в комнату отца, была плотно закрыта, и Тобин надеялся, что закрытой она и останется: у его мамы был сегодня не лучший день.

Убедившись, что в коридоре он один, Тобин прижал ухо к резной дубовой панели и прислушался.

— Какой в этом может быть вред, мой господин? — услышал он голос Нари. Тобин даже подпрыгнул от радости: он многие недели приставал к няне, чтобы та выступила защитницей его интересов перед отцом.

Риус что-то неразборчиво пробормотал, потом снова заговорила Нари, с мягкой настойчивостью добиваясь своего.

— Я знаю, что она говорила, господин, но при всем моем почтении позволь тебе сказать, мальчик вырастет странным, живя в уединении. Не думаю, чтобы она этого хотела.

Это кто странный? — возмутился Тобин. И кто такая таинственная «она», которая могла бы запретить Тобину отправиться с отцом в город? В конце концов, сегодня день его рождения. Ему исполнилось семь, он уже достаточно большой для такой поездки. Да и Алестун совсем недалеко: когда они с Нари устраивали пикник на крыше, за лесом на востоке были видны крыши города. В холодные дни можно было разглядеть даже дымки, поднимающиеся из труб. Вроде бы не так уж много просит Тобин в подарок — всего лишь поездку в город, больше ему ничего не надо.

Разговор продолжался, но голоса теперь звучали слишком тихо, и разобрать слов было нельзя.

— Пожалуйста! — прошептал Тобин, вознося молитву Четверке.

Прикосновение к щеке холодных пальцев заставило его подпрыгнуть. Обернувшись, он, к своему ужасу, обнаружил, что за спиной у него стоит мать. Она и сама походила на призрак, только этого призрака можно было видеть. Ариани была худой и бледной, ее руки беспокойно трепетали, как умирающие птички, если только не были заняты шитьем тряпичных кукол или не сжимали одну — самую старую и уродливую, с которой Ариани никогда не расставалась. Вот и сейчас она держала куклу под мышкой, Тобину показалось, что кукла пристально смотрит на него, хоть и не имеет лица.

Тобин удивился не только тому, что мать застала его врасплох, но и тому, что она вообще вышла из своей комнаты: когда в замке бывал Риус, Ариани старалась его избегать. Тобин предпочитал, чтобы так было и впредь.

Мальчик давно усвоил привычку быстро заглядывать в глаза матери: с раннего детства ему приходилось так угадывать настроение окружающих, особенно Ариани. Обычно она смотрела на него, как на незнакомца, холодно и отстраненно. Когда демон начинал швырять вещи или щипать Тобина, она просто отводила глаза и крепче прижимала к себе грязную старую куклу. Мать почти никогда не ласкала Тобина, в самые свои плохие дни она вдруг начинала разговаривать с ним, как будто он был еще младенцем, и даже обращалась к нему как к девочке. В таких случаях Риус запирал Ариани, а Нари готовила для нее специальные отвары трав.

Однако сейчас, как заметил Тобин, глаза матери были ясны. Она протянула ему руку и почти улыбнулась.

— Пойдем, милый малыш.

Она никогда раньше так с ним не разговаривала… Тобин тревожно посмотрел на дверь в комнату отца, но Ариани наклонилась и взяла его за руку. Сильно сжав пальцы мальчика, она потянула его к запертой двери в конце коридора, ведущей на верхний этаж.

— Мне не разрешают туда ходить, — попытался возразить Тобин, голос его не слушался. Нари говорила, что пол на том этаже ненадежен и к тому же там водятся крысы и пауки размером с кулак.

— Со мной можно, — сказала Ариани, доставая откуда-то из складок юбки большой ключ и отпирая дверь.

Лестница за дверью вела в коридор, очень похожий на тот, что был этажом ниже, с двумя дверями с каждой стороны, только здесь все было покрыто пылью, а маленькие высоко расположенные оконца, закрытые ставнями, почти не пропускали света.

Тобин заглянул в открытую дверь, мимо которой они шли, и увидел комнату с постелью за выцветшими занавесями, но никаких крыс не заметил. В конце коридора Ариани отперла еще одну, меньшую дверцу и повела мальчика по очень крутой узкой лестнице, освещенной только бойницами в стене. Света было так мало, что Тобин еле мог разглядеть истертые ступени, впрочем, он знал, где находится.

Они пришли в сторожевую башню.

Тобин оперся о стену, чтобы не упасть, но тут же отдернул руку: под его пальцами что-то начало крошиться. Мальчик был испуган и хотел бы вернуться в светлую и безопасную часть дома, но мать по-прежнему крепко держала его за руку.

Пока они поднимались, в темноте над ними вдруг раздался шум… Это, несомненно, демон или что-нибудь еще похуже, в ужасе решил Тобин. Он попытался вырвать руку, но Ариани стиснула ее еще крепче и только улыбнулась сыну через плечо, увлекая его к узкой дверце наверху лестницы.

— Это всего только мои птицы. У них здесь, как и у меня, гнездо, только они могут вылетать на свободу, когда пожелают.

Когда Ариани открыла дверь, в проем хлынул солнечный свет. Тобин заморгал и споткнулся о порог.

Он всегда считал, что башня пуста, заброшена и в ней никто не бывает, кроме, возможно, демона, однако перед ним оказалась уютная гостиная, обставленная с большей роскошью, чем все комнаты нижнего этажа. Тобин с изумлением огляделся: он никогда и представить себе не мог, что у его матери есть такое прелестное тайное убежище.

Выцветшие занавеси скрывали окна с трех сторон, однако западное окно было распахнуто, и сквозь него Тобин увидел заснеженные горные вершины вдали, услышал шум реки, омывающей подножие башни.

— Иди сюда, Тобин, — нетерпеливо сказала Ариани, подходя к стоящему у окна столу. — Посиди со мной немного в свой день рождения.

В сердце Тобина загорелась надежда, и он прошел на середину комнаты. Никогда раньше о его днях рождения мать не помнила.

Комната была очень уютна и удобна. У дальней стены располагался длинный рабочий стол, заваленный всем необходимым для того, чтобы делать кукол. На другом столе в два ряда сидели, прислоненные к стене, уже законченные куклы — как всегда, черноволосые и лишенные рта, — одетые в роскошные туники из шелка и бархата, гораздо более нарядные, чем те, в которые одевали Тобина.

Может быть, она привела меня сюда, чтобы подарить одну из них на день рождения, — подумал Тобин. Даже лишенные рта, куклы были очень красивы. Мальчик с надеждой посмотрел на мать. На мгновение ему показалось, что она сейчас улыбнется и предложит ему выбрать ту, которая больше всего ему нравится, особый подарок, лично от нее. Но Ариани просто стояла у окна, беспокойно перебирая пальцами складки юбки, и пристально смотрела на пустой стол перед собой.

— Нужно было бы принести пирожные, верно? Медовые пирожные и вино.

— Их всегда подают в зале, — напомнил ей Тобин, снова бросая жадный взгляд на кукол. — Ты же была там в прошлом году, помнишь? Только демон раскидал пирожные по полу и…

Голос мальчика затих, когда он вспомнил об остальных происшествиях того дня. Когда явился демон, мать расплакалась, потом начала кричать. Отец и Нари унесли ее, а Тобину пришлось есть разломанные куски пирожного на кухне с поварихой и Фарином.

— Демон? — По бледной щеке Ариани скатилась слеза, и она крепче прижала к себе уродливую куклу. — Как могут они так его называть!

Тобин оглянулся на открытую дверь, прикидывая возможные пути спасения. Если мать начнет сейчас кричать, он сможет убежать, вернуться к людям, которые его любят и поведение которых предсказуемо. Не рассердится ли только на него Нари за то, что он пошел наверх…

Однако мать кричать не стала. Она просто упала в кресло и начала плакать, прижимая уродливую куклу к сердцу.

Тобин двинулся было к двери, но его мама выглядела такой ужасно печальной, что, вместо того чтобы убежать, он подошел к ней и положил голову ей на плечо, как делал, когда Нари бывала грустной и скучала по дому.

Ариани обняла его, прижала к себе и стала гладить непослушные черные кудри. Как всегда, она обнимала слишком крепко, гладила слишком резко, но Тобин оставался на месте, благодарный даже за такое проявление любви. К тому же и демон его оставил в покое…

— Бедные мои малыши, — шептала Ариани, раскачиваясь. — Что же нам делать? — Она сунула руку за пазуху и достала маленький мешочек. — Дай руку.

Тобин послушался, и Ариани вытряхнула ему на ладонь два маленьких предмета: серебряный амулет, изображающий луну, и кусочек дерева, с обеих сторон увенчанный красным металлом, который Тобин видел на щитах.

Ариани взяла один, потом другой и по очереди приложила их ко лбу сына, словно ожидая какого-то события. Когда ничего не произошло, она со вздохом вернула предметы на прежнее место.

Все еще прижимая к себе Тобина, Ариани подошла к окну. С неожиданной силой подняв его, она поставила мальчика на широкий каменный подоконник. Глядя вниз между носками своих башмаков, Тобин увидел реку, стремительно текущую мимо подножия башни, белыми пенными водоворотами кипя вокруг скал. В испуге он вцепился одной рукой в раму окна, а другой — в худое плечо матери.

— Лхел! — закричала Ариани, обращаясь к далеким горам. — Что нам делать? Почему ты не приходишь? Ты ведь обещала.

Она вцепилась в тунику Тобина и потащила его к краю подоконника, так что тот почувствовал, что теряет равновесие.

— Мама, я хочу на пол, — прошептал мальчик, еще крепче вцепившись в Ариани.

Он повернул голову и увидел глаза матери — снова холодные и чужие. Мгновение Ариани смотрела на сына, как будто не могла понять, кто он такой и как они очутились у окна, на такой высоте. Потом она рванула Тобина назад, и они вместе опрокинулись на пол. Тобин ушиб локоть и вскрикнул от боли.

— Бедный малыш! Маме так жаль! — всхлипывала Ариани, но обнимала она, сидя на полу, не Тобина, а куклу.

— Мама! — Тобин нерешительно приблизился к ней, но Ариани не обратила на него никакого внимания.

Огорченный и смущенный, Тобин выбежал из комнаты, ничего так не желая, как перестать слышать ее рыдания. Он уже добрался почти до конца лестницы, когда что-то сильно толкнуло его в спину. Мальчик скатился по последним ступеням, ушиб щиколотку и ободрал ладони.

Рядом был демон — темная фигура, вырисовывающаяся на самом краю поля зрения. Тобин не мог вспомнить, когда он начал видеть демона, но знал, что не всегда был на это способен. Призрак подошел совсем близко и дернул Тобина за волосы.

Тобин отчаянно взмахнул рукой, пытаясь ударить своего мучителя.

— Ненавижу тебя! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

— Ненавижу! — ответило эхо из темноты наверху.

Тобин, хромая, добрался до своей комнаты с игрушками, но даже там дневной свет казался ему потускневшим. Все его радостное предвкушение испарилось, ушибы и царапины болели. Сейчас мальчик хотел одного: забиться под одеяло, найти сочувствие своих друзей — деревянных человечков, спрятанных под подушкой. Когда он совсем уже собрался улизнуть в спальню, в комнату вошел его отец.

— Вот ты где! — воскликнул Риус, сильными руками подкидывая Тобина в воздух и целуя его. Колючая борода уколола щеку мальчика, и день сразу показался не таким сумрачным. — Я всюду тебя ищу! Где ты был? И как тебе удалось так перемазаться?

Тобин, вспомнив о неудачном посещении башни, ощутил жгучий стыд.

— Я просто играл, — пробормотал он, глядя на тяжелую серебряную пряжку на отцовском плече.

Жесткий мозолистый палец Риуса коснулся грязного пятна на щеке мальчика. Тобин знал, что отец сразу подумал о демоне, это по крайней мере было понятно им обоим без слов.

— Ладно, не важно, — сказал Риус, перенося сына в соседнюю комнату, где Нари раскладывала на постели новую одежду. — Нари говорит, что ты уже достаточно большой, чтобы поехать со мной в Алестун и самому выбрать себе подарок. Что ты об этом думаешь?

— Мне можно поехать? — воскликнул Тобин, разом забыв обо всех неприятностях.

— В таком виде нельзя! — вмешалась няня, наливая воду в таз умывальника. — Как тебе удалось так перемазаться, хотя день еще только начался?

Риус подмигнул сыну и направился к двери.

— Встретимся во дворе, когда ты станешь выглядеть прилично.

Тобин забыл об ободранной щиколотке и разбитом локте и принялся старательно мыть лицо, а потом проявил героическое терпение, пока Нари расчесывала перепутанные волосы.

Наконец, одетый в новую тунику из мягкой зеленой шерсти и леггинсы, Тобин выбежал во двор. Там, как и обещал, его ждал отец, во дворе собрались и все слуги.

— Да будет с тобой милость богов, юный принц! — хором весело пропели они, а потом по очереди обняли мальчика.

Тобин от возбуждения даже не сразу заметил, что Фарин стоит у ворот и держит за повод гнедого мерина, которого он никогда раньше не видел.

Лошадка была гораздо меньше черного иноходца Риуса, седло на ней было детским. Густая зимняя шерсть, грива и хвост блестели, старательно расчесанные.

— Поздравляю, сынок, — сказал Риус, подсаживая мальчика в седло. — Человек, достаточно взрослый, чтобы ехать в город, нуждается в собственном коне. Заботься о нем, а еще придумай ему имя.

Широко улыбаясь, Тобин тряхнул уздой и шагом проехался вокруг двора.

— Я назову его Орешек — он как раз такого цвета, как бывает ореховая скорлупа.

— Тогда можешь звать его Гози, — подмигнул сыну Риус.

— Почему?

— Это не простой конь. Его привезли из Ауренена, как и моего вороного. Нет коней лучше, все знатные воины Скалы ездят на ауренфэйских скакунах. Гози и есть Орешек по-ауренфэйски.

Ауренен… у Тобина мелькнуло воспоминание. Ауренфэйские торговцы как-то ненастной ночью постучались в их ворота. Это были замечательные, экзотического вида незнакомцы, с головами, обмотанными длинными красными шарфами, и с татуировкой на щеках. Нари отправила его наверх раньше обычного, но Тобин спрятался на площадке лестницы и видел, как гости показывали красочные магические фокусы, слышал, как они играли на незнакомых музыкальных инструментах. Демон распугал ауренфэйе, а Тобин заметил свою мать, которая, прячась на темной галерее для менестрелей, смеялась, прижимая к себе свою куклу. В тот раз Тобин впервые понял, что может возненавидеть ее.

Мальчик отогнал темные мысли: все это было давно, целых два года назад. Ауренен теперь был связан для него с магией и со странными людьми, которые привозили лошадей для скаланских вельмож. Больше ни с чем…

Он наклонился, чтобы погладить свою лошадку по шее.

— Спасибо, папа! Так я и буду звать его — Гози. А можно мне будет когда-нибудь отправиться в Ауренен?

— Каждый должен бы побывать в Ауренене. Очень красивая страна.

— Вот возьми: совершишь в свой день рождения приношение в храме, — сказала Нари, протягивая Тобину несколько маленьких свертков, завернутых в чистые тряпицы. Тобин с гордостью уложил их в свою новую седельную суму.

— У меня тоже есть для тебя подарок, Тобин, — сказал Фарин и вытащил из-за пояса длинный сверток.

Развернув ткань, мальчик обнаружил внутри вырезанный из дерева меч длиной с его руку. Лезвие было толстым и тупым, но рукоять выглядела как у настоящего клинка — вся покрытая резьбой и с настоящими бронзовыми дужками.

— Какой красивый! Спасибо! Фарин заговорщицки подмигнул.

— Посмотрим, станешь ли ты благодарить меня, когда мы начнем упражняться. Я буду твоим учителем фехтования. Думаю, мы переломаем множество таких мечей, прежде чем сделаем из тебя воина, но это — первый.

Подарок Фарина порадовал Тобина не меньше, чем конь, пусть лезвие было и не настоящее. Мальчик попытался взмахнуть мечом, но обнаружил, что тот тяжелее, чем кажется.

Риус усмехнулся.

— Не беспокойся, мой мальчик. Фарин скоро за тебя возьмется. А пока оставь лучше меч Миниру. Ни к чему тебе затевать дуэли при первой же поездке в город.

Тобин неохотно передал меч дворецкому, но тут же забыл об огорчении, когда следом за отцом и Фарином выехал из ворот на мост. Впервые в жизни ему не пришлось остановиться в конце моста и махать им вслед. Пересекая лужайку, Тобин чувствовал себя воином, въезжающим в широкий мир.

Однако как раз перед тем, как всадники достигли первых деревьев леса, Тобин ощутил странное чувство: как будто по его спине под туникой пробежал муравей. Он оглянулся на замок, и ему показалось, что ставень на южном окне сторожевой башни приоткрылся. Мальчик поспешно отвернулся.

Лесную дорогу засыпали похожие на круглые золотые монеты листья. Другие махали им вслед с ветвей, как красные и оранжевые руки, а коричневые листья дуба напоминали кусочки начищенной кожи.

Тобин развлекался тем, что учился управлять Гози не только уздой, но и коленями, заставляя лошадку то бежать рысью, то переходить на галоп.

— Тобин уже скачет как воин, Риус, — сказал Фарин, и сердце мальчика наполнилось гордостью.

— Ты, когда отправляешься на битву, ездишь на своем ауренфэйском коне, отец? — спросил он.

— Для этого у меня есть прекрасный боевой конь по имени Пламя Сакора. Его подковы кузнецы натачивают перед каждой битвой.

— Почему я никогда его не видел? — поинтересовался Тобин.

— Он остается в Атийоне. Такой скакун годится только для битвы. Он сильный и быстрый и не боится крови и огня, но ездить на нем — все равно что ездить на ящике с квадратными колесами. Мой Майир и твой Гози — вот настоящие верховые лошади.