Из воспоминаний царицы Тамир Второй

Эро.

Когда я теперь вспоминаю город, на действительность, с которой я была знакома так недолго, накладывается образ простой модели, которую сделал для меня отец. В моих снах кривые улочки населяют деревянные человечки, глиняные овцы, гуси из воска. Плоскодонные корабли с парусами из пергамента со скрипом скользят по пыльной поверхности гавани.

Такими, какими они были на самом деле, в моей памяти всплывают только Дворцовое Кольцо и те, кто жил за его стенами.

Глава 38

Тобин выехал из замка в двадцать третий день лентина, назад он не оглядывался — с плачущими женщинами он попрощался еще на рассвете. На луке его седла висела урна с пеплом отца, рядом с ним ехали Ки и Фарин, позади выстроилась колонна солдат, и Тобин решительно повернулся лицом к Эро, намереваясь всеми силами поддерживать честь своего имени.

Тобин удивился, узнав от благородного Оруна, что путешествие займет всего один день. Поскольку тяжелый багаж их не задерживал, они скакали по большей части галопом и скоро оставили Алестун далеко позади. Знакомая дорога соединилась с другой, потом по сторонам потянулся густой лес. Через несколько часов лес кончился, и всадники выехали на широкую пересеченную несколькими реками равнину, на которой тут и там виднелись фермы и поместья.

Благородный Орун настоял на соблюдении придворных обычаев, так что Тобин ехал с ним рядом во главе отряда, а Ки и Фарин позади вместе с царским вестником и слугами. Княжеские солдаты, которые теперь стали гвардией принца Тобина, ехали одной колонной с эскортом Оруна. Тобин высматривал среди них волшебника, о котором ему говорил Аркониэль, но так и не заметил, а потом, заняв собственное место впереди, оглядываться не стал.

К середине дня отряд достиг большого озера, в котором отражались облака, на дальнем его берегу виднелся прекрасный каменный дворец. Большая стая диких гусей кормилась у берега.

— Это поместье когда-то принадлежало тетке твоей матери, — сообщил Фарин Тобину, когда они проезжали мимо.

— Кто же теперь его хозяин? — спросил Тобин, удивляясь великолепию поместья.

— Царь.

— Атийон так же велик?

— Нужно было бы поставить рядом десять таких дворцов, чтобы результат сравнился с Атийоном. К тому же там вокруг замка расположен город, окруженный стеной, и поля.

Оглянувшись, Тобин увидел, что знакомые ему горы уже отступили вдаль.

— Долго нам еще ехать до Эро?

— Если будем скакать быстро, я бы сказал, доберемся до заката, мой принц, — ответил Орун.

Тобин пришпорил Гози, удивляясь тому, как мог Алестун представляться таким далеким, когда сама столица находится всего в дне езды от замка. Неожиданно мир стал казаться Тобину гораздо меньшим, чем раньше.

Вскоре после полудня отряд миновал торговый город Корму. Он был больше Алестуна, на площади толпились торговцы и крестьяне, которые привезли на продажу зерно и овощи. Тобин заметил несколько ауренфэйе в замысловатых пурпурных головных уборах — они играли на лирах и флейтах.

Благородный Орун остановил отряд на отдых у самой большой гостиницы в городе. Хозяин низко поклонился вельможе и еще ниже — Тобину, когда узнал, кто он такой, и начал суетиться, угощая принцa лучшими блюдами. Плату взять он отказался — только попросил Тобина вспоминать его добрым словом. Мальчик не привык к подобному обхождению и порадовался, когда они снова выступили в путь.

Наступила самая жаркая часть дня, и коней пришлось пустить шагом. Благородный Орун счел, что в его обязанности входит развлекать Тобина, и стал рассказывать о наследном принце и его компаньонах, их обучении и развлечениях.

От него Тобин узнал, что может купить все, что пожелает, просто удостоверив покупку печатью своего отца, которую носил на шее, Кони укоротил для него цепочку.

— О да, — заверил Тобина Орун, — нарядная одежда, соответствующий твоему рангу меч, сладости, охотничьи собаки, ставка в игре — высокородный молодой человек может все это себе позволить. Недавно из Ауренена завезли новое развлечение — соколиную охоту, которой ауренфэйе научились у зенгати. Подобной варварской новинки только от ауренфэйе и можно ожидать! Впрочем, лошади их и в самом деле хороши. Так или иначе, соколиная охота очень модна среди придворной молодежи.

Орун помолчал, многозначительно улыбнувшись своими толстыми губами.

Конечно, для любой крупной сделки — скажем, продажи земли, вооружения отряда воинов, покупки зерна или железа, сбора налогов в твоих землях — ты, пока не достиг совершеннолетия, должен получить разрешение своего дяди или мое. Впрочем, ты слишком юн, чтобы забивать себе голову подобными вещами. Владениями за тебя будут управлять другие.

— Благодарю тебя, благородный Орун, — ответил Тобин, поскольку такого ответа требовали хорошие манеры. Орун вызвал его неприязнь с первого взгляда, которую фамильярность лысого толстяка только усиливала. Улыбка Оруна была улыбкой стяжателя, она наводила Тобина на мысли о холодном и скользком существе, на которое можно наступить в темноте.

Еще большее отвращение вызывало у Тобина обращение Оруна с Ки и Фарином. Будучи чрезвычайно любезным с принцем, с ними он обращался, как с собственными слугами, и не раз намекал, что, оказавшись при дворе, Тобин мог бы найти себе более подходящего оруженосца. Если бы не предостережение Аркониэля, Тобин снова вызвал бы Брата. В душе мальчик твердо решил сделать своих друзей настолько богатыми, чтобы Оруну пришлось им кланяться.

Ки видел, как неприятно Тобину общество Оруна, но сделать ничего не мог. Долгое путешествие впервые с тех пор, как воин вернулся из Майсены, дало ему возможность поговорить с Фарином.

Ки сразу понял, как страдает Фарин, но не знал, что сказать старшему товарищу, хотя и догадывался, в чем причина печали воина. Фарин полагал, что плохо служил Риусу. Оруженосец не возвращается с поля битвы без своего господина. Из того, что Ки сумел узнать от солдат со времени их возвращения, он сделал вывод, что вины Фарина в случившемся не было. Риус пал в бою, и Фарин пытался спасти его.

Ки цеплялся за это, не допуская и мысли о том, что его герой мог оказаться не на высоте.

Теперь же им предстояли новые неприятности, и Фарин выглядел мрачным и усталым.

Этикет требовал, чтобы свита держалась на почтительном расстоянии от высокородных господ, пользуясь этим, Ки придержал Дракона, так что оказался с Фарином рядом.

— Нам придется жить с ним? — тихо спросил он, кивая на Оруна.

Фарин поморщился.

— Нет, вы будете жить в Старом дворце вместе с остальными компаньонами. Вы должны будете только изредка обедать с благородным Оруном, чтобы он мог отчитаться перед царем.

Ки случалось видеть дворец за крепостной стеной.

— Старый дворец такой огромный! Как бы нам в нем не заблудиться!

— У компаньонов собственные покои. Остальные вам помогут.

— А сколько их?

— Сейчас семь или восемь, я думаю, ну и их оруженосцы, конечно.

Ки беспокойно теребил поводья.

— Другие оруженосцы… они такие же, как я?

Фарин вопросительно взглянул на Ки.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты же знаешь.

Фарин печально улыбнулся.

— Насколько мне известно, все они — сыновья высокородных рыцарей и вельмож.

— Ох…

— Да. — То, как Фарин произнес это короткое слово, показало Ки, что воин понимает его опасения. — Не позволяй им помыкать собой. Только еще один оруженосец может гордиться тем, что служит принцу. И я точно знаю, Ки: ни один из мальчиков не превосходит тебя честью. — Фарин кивнул в сторону Тобина. — Пусть он всегда будет на первом месте в твоем сердце, и ты всегда будешь поступать правильно.

— Я не хочу подвести Тобина. Я этого не вынес бы. Фарин стиснул руку Ки так крепко, что мальчик поморщился.

— Этого и не случится, — сурово сказал он. — Теперь тебе придется присматривать за ним вместо меня. Поклянись честью, что будешь это делать.

Вопрос причинил Ки большую боль, чем железная хватка руки Фарина. Отбросив все свои сомнения, мальчик выпрямился в седле.

— Клянусь!

Фарин удовлетворенно кивнул и выпустил руку Ки.

— Мы по названию остаемся его личной гвардией, но постоянно рядом с Тобином будешь ты. Ты должен стать моими глазами и ушами. Если почуешь какую-то угрозу принцу, сразу приходи ко мне.

— Обязательно, Фарин!

На мгновение Ки показалось, что он зашел слишком далеко и рассердил воина, но Фарин только усмехнулся.

— Я знаю, что ты так и сделаешь.

Однако Ки видел, что его обещание Фарина не успокоило, и это заставило его проверить, легко ли вынимается меч из ножен. Ему никогда и в голову не приходило, что путешествие в столицу будет напоминать вступление на вражескую территорию, и он задумался о том, почему это так.

День тянулся бесконечно. Дорога свернула на равнину, разделенную на узкие наделы. Некоторые из них были под паром и заросли сорняками, другие оказались засеяны, но на них мало что взошло, на третьих растения были поражены какой-то болезнью. Целые поля полегли, пшеница на них была серой, сгнившей на корню.

В деревнях, через которые они проезжали, Тобин видел детей с тонкими ножками, раздутыми животами, черными кругами под глазами. Их вид напомнил Тобину Брата. Немногочисленный сохранившийся скот выглядел тощим и костлявым, а в придорожных канавах валялись дохлые животные, и вороны пировали на падали. Многие дома пустовали, а некоторые были сожжены. На дверях тех, что были еще обитаемы, Тобин увидел изображения полумесяца Иллиора.

— Странно, — сказал он. — Можно было бы думать, что жители должны молиться Далне об избавлении от болезней и хорошем урожае.

Никто ему не ответил.

Когда солнце начало медленно клониться к западу, налетел прохладный ветерок, отбросив волосы путников назад и остудив их разгоряченные тела. Тобин ощутил в нем новый бодрящий запах, который был ему незнаком.

Орун заметил, что мальчик принюхивается, и снисходительно улыбнулся.

— Это море, мой принц. Скоро мы его увидим.

Немного дальше на дороге им попалась повозка, нагруженная чем-то странным — зеленоватой массой, которая колыхалась при каждом толчке и пахла солью и влагой. — Что это? — спросил Тобин, сморщив нос.

— Водоросли, — объяснил Фарин. — Их везут с побережья. Крестьяне удобряют ими свои поля.

— С побережья! — Тобин дернул за повод, направляя Гози к повозке, и погрузил руку в пахучую массу. Водоросли оказались холодными и влажными на ощупь и походили на студень, который повариха варила из телячьих ножек.

На закате вокруг путников поднялись сухие бурыe холмы, похожие на плечи, лишенные голов. Над ними повис тонкий серпик месяца — символ Иллиоpa. Орун сказал раньше, что к заходу солнца они доберутся до Эро, но теперь казалось, что отряд скачет по необитаемой местности.

Дорога пошла круто вверх. Тобин привстал на стременах, погоняя Гози. Преодолев последние ярды, остававшиеся до вершины, Тобин вдруг увидел перед собой невообразимо огромное сверкающее на солнце водное пространство. То, что Аркониэль показывал ему в видениях, не подготовило мальчика к виду моря: картинки были неясными и темными, да и интересовали Тобина тогда совсем другие вещи.

Ки догнал Тобина.

— Что ты об этом думаешь?

— Оно… оно огромное!

С высоты холма было видно, как водная поверхность уходит к горизонту, тут и там разорванная бесчисленными островами. Тобин смотрел, разинув рот, пытаясь вобрать в себя весь этот бесконечный простор. Там, вдали, лежали те земли, о которых ему рассказывали отец и Аркониэль: остров Курос, Пленимар, Майсена… поле битвы, на котором его отец мужественно сражался и с честью пал.

— Только подумать, Ки! Придет день, и мы с тобой отправимся туда! Мы будем стоять на палубе корабля, смотреть на берег и вспоминать, как мы здесь были. — Тобин протянул другу руку.

Ки ответил крепким рукопожатием.

— Воины-соратники! Совсем как…

Ки оборвал себя, но Тобин понял, что тот имел в виду.

Совсем как предсказала Лхел, в первый раз увидев Ки на заснеженной дороге в лесу.

Тобин снова огляделся.

— Но где же город?

— Еще мили две к северу, господин. — Это сказал светловолосый волшебник. Отсалютовав Тобину, он снова занял свое место в колонне солдат.

Дорога продолжала извиваться между холмами, но прежде чем на западе погасли последние солнечные лучи, отряд одолел последний подъем, и Тобин увидел Эро, сверкающий, как драгоценный камень, над просторной гаванью. На мгновение мальчик ощутил разочарование: на первый взгляд столица совсем не напоминала тот игрушечный город, который соорудил для него отец. Отличий было много: мимо города текла широкая река, а сама столица раскинулась на нескольких пологих холмах, окружающих бухту. Присмотревшись, однако, Тобин различил стену, окружающую самый большой из холмов. Цитадель венчала его, как корона, и Тобин разглядел сияющую золотом в последних солнечных лучах крышу Старого дворца.

Впервые Тобин ощутил рядом присутствие духа отца, казалось, Риус с улыбкой показывает сыну все достопримечательности, о которых рассказывал. Сюда отец отправлялся, когда покидал замок, по этой до-роге ехал, эту рыночную площадь пересекал, поднимаясь на холм к роскошным дворцам, окруженным садами. Тобин почти слышал голос отца, рассказывающего о царях и царицах, правивших в Эро, и царях-жрецах, которые управляли всеми Тремя Царства-ми из своей столицы в глубине материка, когда Эро был еще всего лишь рыбацкой деревушкой, страдающей от набегов жителей холмов.

— Что случилось, Тобин? — Фарин смотрел на мальчика с беспокойством.

— Ничего. Я просто думал об отце. Мне кажется, что я уже немного знаю город…

Фарин улыбнулся.

— Ему это было бы приятно.

— Тебе еще многое предстоит увидеть, — как всегда практично заметил Ки. — Риус ведь не мог изготовить все дома и переулки, хотя главные улицы показал правильно.

Фарин бросил на мальчика острый взгляд.

— Держитесь подальше от трущоб и тупиков, — предостерег он. — Вы еще слишком молоды, чтобы разгуливать там без провожатых даже днем. Я, правда, думаю, что наставник Порион не даст вам прохлаждаться, но все равно: дайте мне слово, что будете вести себя как положено.

Тобин кивнул, все еще поглощенный чудесами, представшими его глазам.

Снова пустив коней галопом, отряд обогнул гавань, и соленый морской ветер сдул пыль с одежды путешественников. Реку пересекал огромный каменный мост, достаточно широкий, чтобы по нему могла проехать шеренга из десятерых всадников. На другом берегу начинались пригороды Эро, и здесь Тобин понял, почему столицу называют Вонючим Эро.

Мальчик еще никогда не видел такого множества людей, ютящихся в тесных домишках, и никогда не ощущал подобного зловония. Не нюхавший ничего хуже дыма из кухонной печи, он был вынужден стиснуть зубы, чтобы выдержать эту смесь ароматов. Лачуги на узких улочках выглядели грязнее любого свинарника в Алестуне.

И еще Тобину показалось, что встречаются им сплошь одни калеки — безрукие, безногие, с лицами, изъеденными проказой. Мальчик с ужасом смотрел на одну из встречных повозок: она была нагружена мертвыми телами. Мертвецы были навалены, как бревна, их руки и ноги волочились по земле. У некоторых лица почернели, другие были так худы, что сквозь кожу торчали кости.

— Их везут вон туда, — показал Ки на столб черного дыма в отдалении. — Там их сжигают.

Тобин взглянул на урну, висевшую на луке его седла. Неужели и его отца везли на такой же повозке? Мальчик потряс головой, чтобы отогнать неприятную мысль.

Проезжая мимо придорожной таверны, Тобин заметил двух чумазых малышей, прижавшихся к женщине. Ворот ее лохмотьев был распахнут, так что виднелись дряблые груди, юбка задрана. Дети протягивали руки, выпрашивая милостыню, но прохожие равнодушно шли мимо, не обращая на них никакoгo внимания. Заметив пораженный взгляд Тобина, Фарин задержался и кинул малышам полсестерция. Дети кинулись к монете, шипя друг на друга, как дерущиеся коты. Женщина положила конец потасовке, отвесив обоим по оплеухе и схватив монету. Глянув на Фарина, она приподняла рукой одну из грудей, но, не заметив интереса к себе, поспешно скрылась в какой-то дыре, дети, жалобно ноя, побежали следом. Фарин взглянул на Тобина и пожал плечами.

— Люди здесь не всегда те, кем кажутся, мой принц. Эта улица называется Дорогой Нищих. Попрошайки собираются тут, чтобы обирать деревенских простаков, направляющихся на рыночную площадь.

Даже в этот час дорога, ведущая к южным воротам, была запружена повозками и всадниками, однако царский вестник затрубил в свой серебряный горн, толпа расступилась.

Тобин почувствовал одновременно и смущение, и гордость, когда Фарин отсалютовал капитану городской стражи и назвал его имя и титул, как если бы он был взрослым человеком. Подняв глаза, Toбин заметил, что на воротах высечен полумесяц Иллиора и язык пламени Сакора, когда отряд проезжал под аркой, мальчик благоговейно коснулся сердца и рукояти меча.

Внутри городской стены улицы стали шире, были вымощены и имели сточные канавы. Зловония это, правда, не уменьшало, потому что жители просто выплескивали помои из дверей и окон верхних этажей.

Склоны Дворцового Кольца были крутыми, однако строители устроили на них террасы для рынков, парков и садов. В других районах дома и лавки лепились к крутым улицам, совсем как раскрашенные кубики игрушечного города Тобина. Земли было мало, поэтому дома росли не вширь, а ввысь, некоторые из них имели четыре-пять этажей. Дома были по большей части деревянные на каменных подклетях, с черепичными крышами.

Несмотря на все уроки Аркониэля, Тобин не мог определить, по каким улицам они едут. Ки был прав: слишком много оказалось отходящих во все стороны переулков, и чтобы понять, где вы находитесь, пришлось бы спрашивать прохожих. Порадовавшись тому, что Орун знает дорогу, Тобин сосредоточил внимание на окрестностях, насколько их еще можно было разглядеть в сгущающихся сумерках.

Расположенные ниже, ближе к порту рынки уже закрывались, но те, что находились выше, ближе к Дворцовому Кольцу, продолжали торговать при свете факелов.

На этих улицах тоже попадались нищие, валялись дохлые собаки, бегали свиньи и чумазые дети, но встречались и знатные господа верхом и с соколами на рукавицах, сопровождаемые слугами в ливреях. Видел Тобин и ауренфэйе, и они тоже, должно быть, принадлежали к знати, потому что разряжены они были богаче скаланцев и благородный Орун со многими из них раскланивался.

На подмостках, установленных на площадях, выступали актеры и музыканты в разноцветных одеждах. По улицам сновали носильщики и торговцы, дризиды и жрецы. Тобин увидел издали людей в мантиях и в странных, похожих на птичьи, масках, должно быть, это и были те «птицы смерти», о которых рассказывал Аркониэль.

Торговцы всевозможными товарами продавали их с тележек или из окон маленьких лавок. На одной из площадей. Тобин заметил резчиков за работой, он хотел остановиться и посмотреть статуэтки, но Орун не позволил ему задерживаться.

Иногда на улицах встречались волшебники в мантиях и с серебряными амулетами. Тобин заметил одного в белой мантии, но, несмотря на предостережения Аркониэля, так и не понял, чем тот отличается от остальных.

— Поторопись, — снова сказал Орун, прижимая к носу золотой шарик с благовониями.

Отряд свернул налево и двинулся по широкой ровной улице, отсюда гавань была видна как на ладони. Новый поворот, и всадники оказались перед воротами в стене, окружающей Дворцовое Кольцо.

Орун что-то сказал командиру стражи, и тот, подняв факел, почтительно приветствовал Тобина.

За стеной оказалось тихо и темно, Тобин не мог разглядеть ничего, кроме нескольких освещенных окон и темных громад зданий на фоне звездного неба, но почувствовал, что таких толп, как в городе, здесь нет. Ветер, который мог разгуляться на свободе, нес запахи свежей воды, цветов, курений из храма. В этот момент цари и царицы перестали быть для Тобина всего лишь именами, заученными по книге. Они были его предками, они бывали там, где сейчас стоял он, и видели то же, что видел он.

Словно подслушав его мысли, Фарин поклонился и сказал:

— Добро пожаловать домой, принц Тобин.

Ки и остальные поклонились тоже.

— Наследный принц с нетерпением ждет тебя, — объявил Орун. — Пойдем, в этот час он, должно быть, еще ужинает со своими компаньонами.

— А как быть с моим отцом? — спросил Тобин, положив руку на урну. Отец тоже бывал здесь, может быть, стоял на этом самом месте. Неожиданно Тобин ощутил ужасную усталость и печаль.

Орун поднял брови.

С твоим отцом?

— Благородный Риус желал, чтобы его прах лежал в царской усыпальнице, рядом с принцессой Ариани, — сказал ему Фарин. — Пожалуй, лучше позаботиться о мертвых, прежде чем встречаться с живыми. Все обряды уже выполнены. Осталось только отнести урну в усыпальницу. Принц Тобин достаточно долго нес эту ношу, мне кажется.

Орун постарался скрыть свое нетерпение.

— Конечно. Теперь, когда мы благополучно добрались до места, эскорт нам больше не нужен. Капитан Фарин, ты и твои люди можете отправляться на отдых. Ваша прежняя казарма снова в вашем распоряжении.

Тобин кинул на Фарина умоляющий взгляд: оставаться в этом незнакомом месте с одним Оруном ему очень не хотелось.

— Принц Тобин, — сказал Фарин, — мы шли за твоим отцом всюду, куда бы он нас ни вел. Позволишь ли ты нам проводить своего господина до места его последнего упокоения?

— Безусловно, благородный Фарин, — с облегчением ответил Тобин.

— Ну что ж, хорошо, — вздохнул Орун, отпуская свою собственную охрану.

Фарин и Кони взяли факелы у стражи у ворот и двинулись по широкой дороге, вдоль которой росли высокие вязы. Ветви старых деревьев образовывали шелестящий свод, в просветы между стволами Тобин видел проблески света из высоких окон вдалеке.

Миновав вязы, отряд выехал на лужайку перед низким зданием. Его черепичную крышу поддерживали потемневшие от времени деревянные колонны. По команде Фарина солдаты выстроились по обеим сторонам входа и преклонили колени, обнажив мечи.

Тобин спешился и снял с луки седла урну. В сопровождении Фарина и Ки он прошел между рядами коленопреклоненных воинов и вошел в усыпальницу.

Внутри на каменной платформе располагался алтарь, и на нем в большой чаше горело масло. Пламя озаряло каменные изваяния в человеческий рост, полукругом стоящие вокруг алтаря. Тобин догадался, что все это — царицы Скалы, Те, Кто Пришел Раньше.

Откуда-то появился жрец Астеллуса и повел Тобина и его спутников по каменной лестнице за алтарем к расположенным в подземелье гробницам. В свете факела мальчик увидел запыленные урны, подобные той, которую он нес, в темных нишах в стенах на полках лежали груды костей и черепа.

— Это самые древние погребения, господин, — сказал жрец. — Твои предки, останки которых сохранились. Когда один уровень заполняется, создается новый. Твоя благородная матушка лежит в самом новом подземелье, глубоко внизу.

Узкая лестница привела в холодный душный покой. В стенах от пола до потолка зияли ниши для урн, на полу стояли ряды деревянных носилок. На них лежали тела, туго обернутые плотной белой тканью.

— Твой отец предпочел, чтобы тело Ариани осталось спеленутым, — тихо сказал Фарин, подводя Тобина к носилкам у дальней стены. Овальная маска, передающая черты покойной, скрывала лицо Ариани, ее длинные черные волосы, заплетенные в косу, лежали на груди. Тело казалось очень маленьким и хрупким.

Волосы Ариани в свете факела казались точно такими же, как при ее жизни, густыми и блестящими. Тобин протянул руку, чтобы коснуться их, но тут же отдернул. Маска была сделана очень искусно, но счастливой улыбки, изображенной мастером, мальчик никогда у матери не видел.

— У нее глаза в точности как у тебя, — прошептал Ки, и Тобин с легким удивлением вспомнил, что Ки никогда не видел его матери. Тобину давно уже казалось, что Ки был рядом с ним всегда.

С помощью Фарина Тобин вынул урну из сетки и поместил в нишу рядом с телом матери. Жрец бормотал молитвы, но у самого Тобина слов не нашлось.

Когда все было закончено, Ки оглядел тесно заставленный покой и присвистнул.

— Это все твои родичи?

— Раз они здесь, думаю, так и есть.

— Интересно: женщин здесь гораздо больше, чем мужчин. Можно было бы ожидать, что из-за войн окажется наоборот.

Тобин решил, что Ки прав, хотя сам на это внимания не обратил. В нишах стояло несколько урн, таких же, как урна его отца, но гораздо больше оказалось завернутых в белое фигур с косами на груди, и далеко не все они принадлежали взрослым женщинам. Тобин насчитал по крайней мере дюжину девочек, в том числе совсем маленьких.

— Пошли, — вздохнул Тобин, слишком усталый от зрелища смерти, чтобы беспокоиться из-за неизвестных ему людей.

— Подожди, — остановил его Фарин. — По обычаю нужно взять прядь волос на память. Хочешь, я отрежу ее?

Тобин рассеянно поднял руку к лицу, обдумывая слова Фарина, и его пальцы коснулись маленького шрама на подбородке.

— В другой раз, может быть. Не сейчас.

Глава 39

После того как они вышли из усыпальницы, Орун направился обратно, а потом свернул на широкую дорогу, которая вела мимо обсаженных деревьями полей для верховой езды. Луна уже стояла высоко и заливала окрестности своим бледным светом.

Эта часть Дворцового Кольца представляла собой лабиринт тенистых садов с выглядывающими кое-где плоскими крышами. Тобин заметил вдалеке блеск воды, там находился большой пруд, сооруженный по приказанию одной из цариц. Впереди, частично скрытое деревьями, высилось здание, неровная линия крыш которого смутно рисовалась на фоне восточной стены цитадели.

— Это Новый дворец, — пояснил Фарин, указывая на длинный силуэт слева, — а прямо перед нами — Старый дворец. Оба они окружены множеством других дворцов и домов, но сейчас тебе нет нужды в этом разбираться. Когда ты устроишься на новом месте, я отведу тебя в дом твоей матери.

Тобин слишком устал, чтобы запомнить что-нибудь, помимо впечатления о многочисленных садах и колоннадах.

— Хотел бы я в нем жить.

— Ты и будешь, когда вырастешь.

Из темноты перед ними возник вход в Старый дворец с его огромными колоннами, пылающими факелами и стражей в черных и белых туниках.

Тобин пожал руку Фарину, стараясь скрыть выступившие на глазах слезы.

— Будь мужественным, мой принц, — тихо сказал Фарин. — Ки, веди себя так, чтобы я мог тобой гордиться.

Расставание нельзя было больше откладывать. Фарин и его солдаты отсалютовали ему и исчезли в темноте. Теперь вокруг Тобина сновали незнакомые слуги, они уносили багаж и уводили лошадей.

Как только Фарина не стало видно, Орун накинулся на мальчиков.

— Поторопись, принц Тобин. Наследного принцa нельзя заставлять ждать. А ты, мальчик, — бросил он Ки, — отнеси-ка вещи принца!

Как только вельможа повернулся к нему спиной, Ки отвесил ему издевательский поклон. Тобин благодарно улыбнулся другу, да и многие дворцовые слуги заулыбались.

Орун торопливо повел их вверх по лестнице, на верхней площадке слуги в длинных белых с золотом ливреях выстроились у огромных бронзовых дверей, украшенных чеканными драконами. Когда прибывшие вошли, величественный дворецкий с белой бородой повел их по длинному залу.

Тобин оглядывался по сторонам, его глаза округлились. Стены были расписаны великолепными фресками, посередине помещения тянулся бассейн с разноцветными рыбками и журчащими фонтанами. Мальчик никогда и представить себе не мог подобной роскоши.

Они миновали несколько просторных залов с потолками такими высокими, что они терялись в темноте. Здесь стены были покрыты не такими яркими, но тоже замечательными фресками, а мебель являла собой чудеса резьбы и инкрустаций. Везде, куда ни кинь взгляд, блестело золото и драгоценные камни. Ки, согнувшийся под тяжестью багажа, тоже был не в меньшей мерс поражен.

После нескольких поворотов дворецкий распахнул заскрипевшую черную дверь и ввел Тобина в просторную спальню размером с парадный зал в замке. На возвышении в центре комнаты стояла роскошная кровать под черно-золотым балдахином. Окна выходили на балкон, откуда открывался прекрасный вид на весь город. Стены были расписаны несколько потускневшими охотничьими сценами. Воздух в спальне пах морем и растущими под окнами соснами.

— Это твоя комната, принц Тобин, — сообщил дворецкий. — Наследный принц занимает покои рядом.