— Молодцы, — прошептал Аркониэль.

— Приближаются всадники! — закричал внизу во дворе Фарин. — Он вместе с солдатами занимался починкой крыши казармы. Теперь, выпрямившись и прикрыв глаза рукой, Фарин взглянул на Аркониэля. — Кто это?

Аркониэль закрыл глаза и поспешно сотворил заклинание, позволяющее видеть вдаль.

Два десятка вооруженных воинов, приближаются галопом. Их возглавляют царский вестник и какой-то вельможа, которого я не знаю.

— Какого цвета мундиры?

— Из-за пыли я не могу разглядеть. — Туники солдат вполне могли быть серыми… Когда Аркониэль открыл глаза, Фарин уже спустился по лестнице во двор.

Колени волшебника дрожали, когда, заперев дверь своей мастерской, он поспешил вниз. Что, если в отряде есть волшебник из Гончих? Аркониэль совершенно не представлял себе, с какой силой может столкнуться и сумеет ли взять над ней верх.

На втором этаже он повстречал выходящую из комнаты Тобина Нари.

— Я видела всадников! — воскликнула женщина, ломая руки. — Ох, Аркониэль, может быть, что-то случилось? Что, если они узнали?..

— Успокойся. Думаю, это всего лишь царский вестник, — сказал Аркониэль, понимая, что слова звучат неубедительно и для Нари, и для него самого. Вместе они спустились в зал, где уже собрались под командой Фарина солдаты в полном вооружении.

— Для обычного вестника эскорт слишком многочислен, ты не находишь? — мрачно сказал молодому волшебнику Фарин.

— Не годится, чтобы они увидели меня здесь, — сказал ему Аркониэль. — Лучше, если встретишь их ты. Я найду мальчиков и спрячу где-нибудь, пока не станет ясно, куда ветер дует. Пришли Кони в лес у лужайки, если сочтешь, что Тобину появиться безопасно.

— Позволь мне пойти с тобой тоже! — взмолилась Нари.

— Нет, оставайся здесь и приветствуй гостей. Молодой волшебник выскользнул в ворота и побежал к лесу. Теперь уже стук копыт был ясно слышен: всадники в любой момент могли появиться у замка.

Аркониэль был на полпути к реке, когда в воздухе перед ним возникло лицо Лхел.

— Они вон там! — указала ведьма на место, мимо которого он только что пробежал.

Аркониэль повернул к деревьям и тут же с испуганным криком упал: земля ушла у него из-под ног. По крутому склону он скатился в маленькую скрытую со всех сторон ветвями расселину и растянулся в грязи на дне. Поднявшись, он присоединился к Лхел и мальчикам, настороженно выглядывавшим через край углубления. В своих покрытых пятнами килтах, с прилипшими к рукам и ногам сухими листьями и ножами наготове Тобин и Ки выглядели как пара юных лесных разбойников.

— Кто едет? — спросил Тобин, не сводя глаз с поворота дороги.

— Всего лишь царский вестник, надеюсь.

— Тогда почему Брат велел Тобину прятаться? — требовательно спросил Ки.

— Ну, вестника сопровождает целый отряд… Вы говорите, что вас предупредил Брат? — Аркониэль удивленно посмотрел на ведьму. — Но я думал…

— Я тоже следить. — Лхел махнула рукой в сторону дороги. — Брат говорить, с ними волшебник.

— Это и есть те самые Гончие? — спросил Ки.

— Не знаю, — ответил Аркониэль. Он нащупал в кошеле на поясе хрустальную палочку, моля богов дать им вдвоем с Лхел достаточно сил, чтобы задержать врагов до тех пор, пока Фарин не увезет Тобина в безопасное место. — До тех пор, пока мы все не выясним, нужно соблюдать осторожность.

Тобин кивнул, совсем не проявляя страха. Ки отошел от него, только чтобы найти толстый сук, потом занял свое место рядом с принцем, готовый противостоять хоть легиону волшебников.

Всадники выехали из леса и скакали теперь по склону холма к мосту. Подкравшись к опушке, Аркониэль увидел, что предводитель заговорил с кем-то у ворот. Дюжину или около того воинов впустили внутрь, остальные направились к реке, чтобы напоить коней.

Теперь не оставалось ничего другого, кроме как ждать. Над дорогой все еще висело облако пыли. Цикады на лужайке продолжали свое предсказывающее жару стрекотание, стая ворон шумно ссорилась где-то неподалеку, печально перекликались лесные голуби. Мгновением позже все услышали единственный неожиданный крик совы. Аркониэль сделал приветственный знак и прошептал:

— Светоносный, простри свою руку над этим ребенком!

Время тянулось медленно. Тобин поймал блестящего зеленого жука и стал играть с ним, но Ки оставался все таким же настороженным и резко поворачивался на любой звук.

Неожиданно Тобин оторвал взгляд от жука и прошептал:

— Волшебник — человек с золотистыми волосами.

— Ты уверен? — спросил Аркониэль. Это был первый случай за многие месяцы, когда Тобин снова обнаружил способность к ясновидению.

— Так говорит Брат, — ответил мальчик, глядя в воздух перед собой, словно в ожидании подтверждения.

Значит, дело было все-таки не в ясновидении: Тобин просто был заранее предупрежден. Волшебник почувствовал благодарность к призраку.

Наконец к опушке бегом приблизился Кони. Аркониэль повернулся, чтобы предостеречь Лхел, но ведьма уже исчезла.

— Мы здесь! — помахал рукой молодому солдату Ки.

Кони скатился по склону и присоединился к ним. — Царь… — пропыхтел запыхавшийся солдат, — царь прислал придворного с посланием. Благородного Оруна.

— Оруна? — Аркониэль слышал это имя, но не мог вспомнить, от кого.

Кони закатил глаза.

— Уж такой весь из себя знатный и могущественный! Знает семью Тобина много лет. Он теперь хранитель сокровищницы. Такой надутый пузан… Ладно, не буду. Фарин говорит, вы можете вернуться. Если сумеете, лучше проскользнуть незамеченными через заднюю дверь. Нари отнесла одежду для тебя, Тобин, на кухню. — Кони повернулся к Аркониэлю. — Этих белых волшебников, да и вообще каких-нибудь среди прибывших не видно, но Фарин сказал, что тебе все равно лучше какое-то время не показываться.

— Ни одного волшебника? — Странно, Тобин говорил очень уверенно… Однако лучше не рисковать. — Не беспокойся, Тобин. Я буду неподалеку.

Тобин еле заметно кивнул, показывая, что понял. Расправив плечи, он направился, не оглядываясь, к замку.

Страха Тобин не испытывал. Брат все еще был рядом и предупредил бы, если бы возвращаться оказалось опасно. Да и Ки не отставал, верный и преданный, как оруженосец из баллады. Тобин искоса взглянул на друга и улыбнулся: вооруженный ножом и суковатой палкой, Ки выглядел таким же бесстрашным, каким был в зимнем лесу, кидаясь на барса.

Мальчики проникли в кухню, не встретив никого из незнакомцев. Там их уже ждали Нари и повариха.

— Скорее, скорее, голубчик. Благородный Орун не желает разговаривать ни с кем, кроме тебя, и ужасно спешит. — Нари, как всегда, суетилась, натягивая на мальчиков их лучшие туники и вычесывая листья из волос. Хотя Нари и ничего не добавила, Тобин почувствовал, что этот тип Орун нравится ей ничуть не больше, чем Кони. Мальчик видел, как обеспокоена, хоть и старается этого не показывать, его няня. Наклонившись, Тобин поцеловал ее в мягкую щеку.

— Не тревожься, Нари.

Она обняла его и прижала к себе.

— С чего бы это мне тревожиться, голубчик? Тобин высвободился из ее объятий и двинулся в направлении зала, Ки и Кони сопровождали его, как хозяина дома, чуть отстав.

Тобин немного смутился, увидев в зале ряды замерших по стойке «смирно» солдат в незнакомых мундирах. Фарин и княжеские воины тоже собрались здесь, но по сравнению с вновь прибывшими они выглядели оборванцами. Гвардейцы Риуса по большей части остались в рабочей одежде, а потому не могли тягаться с одетыми в черные мундиры с красно-золотыми бляхами на груди царскими солдатами. Тобин быстро оглядел их, у многих оказались светлые волосы, но ни один не был облачен в мантию волшебника.

Однако не успел он подумать об этом, как увидел Брата, выглядывающего из-за спины одного из солдат — блондина с обгоревшим на солнце лицом. Брат его не трогал, но смотрел так пристально, что солдат, словно чувствуя это, переступил с ноги на ногу и нервно оглянулся.

Впереди солдат, окруженные слугами и оруженосцами, стояли два человека в роскошных одеждах. Тот, что был в сапогах и серо-голубом плаще, держал в руках серебряный горн и белый жезл царского вестника. Увидев Тобина, он выступил вперед и низко поклонился.

— Принц Тобин, позволь представить тебе посланника твоего дяди, царя, благородного Оруна, сына Макиара, хранителя сокровищницы и протектора Атийона и Цирны.

Тобин похолодел. Атийон и Цирна были владениями его отца.

Благородный Орун тоже сделал шаг вперед и поклонился. Он был одет в короткую мантию из розового шелка с причудливо скроенными рукава-ми, с которых свисали золотые бусины. На полах были вышиты батальные сцены, но Тобин усомнился в том, что этот человек когда-либо был воином. Он был старый и очень высокий, но пухлый и бледный, как женщина, с глубокими морщинами у толстогубого мокрого рта. На голове его не было ни единого волоса, и большая шляпа из стеганого шелка выглядела как подушка, водруженная на сваренное вкрутую яйцо. Благородный Орун при виде Тобина растянул толстые губы в улыбке, но глаза его не улыбались.

— Как жаждал я увидеть сына Ариани и Риуса! — воскликнул он, стискивая обеими руками руку Тобина. Его огромные ладони оказались неприятно холодными и влажными, как грибы.

— Добро пожаловать, — выдавил из себя Тобин, которому больше всего хотелось выдернуть руки и убежать к себе.

Взгляд Оруна скользнул по Ки.

— И кто же этот паренек, мой принц? Помощник твоего егеря?

— Это оруженосец принца Тобина, Киротиус, сын Ларента, рыцаря на службе благородного Джорваи, — ворчливо сообщил Фарин. Улыбка Оруна увяла.

— Но я думал… То есть царю неизвестно, что для принца уже выбран оруженосец.

— Князь Риус благословил этот выбор некоторое время назад.

Фарин говорил почтительно, но за вежливыми словами Тобин почувствовал напряженность.

Благородный Орун еще мгновение смотрел на Ки, потом кивнул царскому вестнику.

Тот положил свой жезл к ногам Тобина, снова поклонился и достал пергаментный свиток, увешанный печатями.

— Принц Тобин, я вручаю тебе послание от твоего дяди, царя Эриуса.

Он сломал печати и торжественно развернул пергамент.

«От Эриуса из Эро, царя Скалы, Куроса и Северных территорий, принцу Тобину из Эро в замок Алестун, написано в девятый день месяца шемина.

Племянник, с тяжелым сердцем сообщаю я тебе о смерти твоего отца, нашего возлюбленного брата Риуса. Твой отец был моим лучшим полководцем, и хотя пал он с честью, как подобает воину, нет слов, которые могли бы выразить мою печаль в связи с этой потерей.

В память твоей матери, моей любимой сестры — да дарует Астеллус покой ее духу — и из любви, которую я питаю к тебе, моему ближайшему родичу, я беру тебя под свою опеку до твоего совершеннолетия, когда ты сам сможешь править владениями, оставленными тебе твоими почтенными родителями, и занять место своего отца в моем совете. Я назначаю моего доверенного слугу, благородного Оруна, управлять твоими землями до того времени, когда тебе исполнится двадцать один год, и быть твоим опекуном до моего возвращения в Скалу.

Я поручил благородному Оруну сопроводить тебя в Эро, где ты займешь принадлежащее тебе по праву место среди компаньонов моего сына. Мое заветное желание — чтобы вы с принцем Кориной стали друг другу любящими братьями. Среди компаньонов ты получишь подготовку, необходимую для того, чтобы служить ему, когда придет его черед царствовать, как служил мне твой отец.

Как жажду я обнять тебя снова, как обнимал, когда ты родился! Молись за нашу победу в Майсене».

Вестник поднял глаза от пергамента. — Подписано: «Твой любящий и благосклонный дядя, Эриус, царь Скалы». Это все, мой принц.

Все смотрели на Тобина, ожидая от него какого-нибудь ответа, но у мальчика язык присох к гортани. Когда Фарин сказал, что им предстоит отправиться в Эро, он представил себе, что едет с друзьями в дом, где он родился, а оттуда, может быть, в величественный Атийон.

Тобин снова посмотрел на своего так называемого опекуна, уже возненавидев его. Всем же ясно: это не воин, а толстый потный боров с глазами, как изюмины в тесте. Появление в замке солдат ничуть Тобина не испугало, одна мысль о том, что этот человек увезет его, повергала его в ледяной ужас. Мальчику хотелось крикнуть: «Нет!», но он словно окаменел.

За него ответил Брат. Двигаясь с такой быстротой, что даже Тобин не мог за ним уследить, демон вырвал свиток из рук вестника и разорвал его, потом сбил с головы благородного Оруна его смешную шляпу. Слуги кинулись кто ловить шляпу, кто прятаться.

Сильный ветер налетел ниоткуда, бросил волосы в глаза солдатам, начал срывать бляхи с их туник и кинжалы с поясов. Гвардейцы, морщась, нарушили строй. Благородный Орун завизжал, как женщина, и нырнул под ближайший стол. Солдаты Фарина засмеялись, и Тобин едва не присоединился к ним — этот раз он был благодарен Брату за его проделки. Тем не менее Тобин нашел в себе силы приказать: — Довольно!

Брат немедленно успокоился и занял место у святилища, наблюдая оттуда за Тобином. Лицо призрака, как всегда, не выражало никаких чувств, но в этот момент единения Тобин понял, что Брат готов ради него на убийство.

Что он сделал бы с Оруном, если бы я его попросил? — подумал Тобин, но тут же прогнал недостойную мысль.

Солдаты Фарина все еще смеялись. Уязвленные гвардейцы, бормоча под нос проклятия, делали знаки, отвращающие зло, и наконец восстановили строй. Среди тех немногих, кто не испугался, был и тот светловолосый солдат, на которого указал Брат. Он смотрел на Тобина с улыбкой, которая светилась только в глазах. Тобин не мог понять, что это может означать, впрочем, он нашел, что этот человек нравится ему гораздо больше благородного Оруна, которого слуги вытаскивали из-под стола.

— Я приветствую вас как гостей в моем доме, — начал Тобин, пытаясь перекричать шум.

— Молчать! Принц говорит! — рявкнул Фарин своим командирским голосом, заставив всех, и даже Тобина, подпрыгнуть на месте. Немедленно воцарилась тишина.

— Приветствую вас как гостей в моем доме, — повторил Тобин. — Благородный Орун, я рад предложить тебе свое гостеприимство. Мои слуги подадут тебе воду для умывания и вино. Твой эскорт может расположиться на лужайке, пока не будет готов ужин.

Орун надулся.

— Мой милый мальчик, царский приказ…

— Оказался неожиданным для принца Тобина, который все еще оплакивает гибель своего отца. — перебил его Фарин. — Я уверен, что царь не пожелал бы, чтобы его единственному племяннику были доставлены неудобства. — Он склонил голову к Тобину, как если бы выслушивал отданное шепотом приказание, потом снова повернулся к Оруну. — Ты должен позволить моему господину удалиться, чтобы обдумать послание его царственного дяди. Он снова примет тебя, когда отдохнет.

Орун достаточно пришел в себя, чтобы поклониться, хотя по лицу его было видно, в какой он ярости. Тобин едва удержался от смеха. Повернувшись спиной к вельможе и его свите, он со всем достоинством, на которое был способен, стал подниматься по лестнице. Ки и Фарин двинулись следом. Тобин услышал, как за его спиной старый Ларис, сержант Фарина, начал выкрикивать приказы, размещая прибывших.

Аркониэль ждал в спальне Тобина.

— Я почти все слышал с лестничной площадки, — с необычной для себя мрачностью сказал он. — Фарин, похоже, пришло время воспользоваться твоими знаниями придворной жизни. Благородный Орун тебе знаком?

Фарин сморщился, как будто попробовал кислятины.

— Он дальний родич царской семьи. На поле боя от него никакой пользы, но, как я слышал, он хорошо управляет царскими доходами, а кроме того, от него царь узнает о всех новостях и слухах.

— Мне он не нравится, — проворчал Ки. — Обо мне он может говорить что угодно, но он и к Тобину обращается, как к слуге! «Мой милый мальчик», — передразнил он Оруна.

Фарин подмигнул мальчику.

— Не обращай внимания. Орун — надутый пузырь, в нем больше воздуха, чем веса.

— Должен ли я ехать с ним? — спросил Тобин.

— Боюсь, что да, — ответил Фарин. — Нарушить волю царя никто, даже ты, не может. Впрочем, я буду рядом, и Ки тоже.

— Я… я не хочу с ним ехать, — сказал Тобин и со стыдом почувствовал, как задрожал его голос. Откашлявшись, он решительно добавил: — Но поеду.

— Все будет не так уж плохо, — утешил его Фарин. — Мы с твоим отцом в детстве были компаньонами Эриуса, знаешь ли. Старый дворец — прекрасное место, и учить вас будут лучшие воины. Впрочем, с твоей подготовкой им немногому придется тебя учить. Вы с Ки еще покажете этим городским неженкам прием-другой. — Фарин улыбнулся мальчикам, дружелюбный и уверенный в себе, как всегда. — Принц Корин — славный паренек. Он вам понравится. Так что не вешай нос, Тобин: ты ведь сын принцессы Ариани, а за старым Оруном я пригляжу.

Оставив мальчиков отдыхать, Аркониэль отвел Фарина в свою мастерскую и запер дверь. Из окна им хорошо были видны царские гвардейцы, раскинувшие лагерь на лужайке.

— Вы с Тобином здорово перехватили инициативу там внизу.

— Он прекрасно справился, как только овладел собой, правда? Настоящий юный принц с высоко поднятой головой. И, признаться, я в первый раз порадовался появлению этого его демона.

— Действительно… Знаешь что, Фарин: у меня сложилось впечатление, что об Оруне ты знаешь больше, чем открыл в разговоре с мальчиками.

Фарин кивнул.

— Впервые я увидел Оруна, когда он гостил у отца Риуса в Атийоне. Мне в то время было примерно столько же лет, сколько сейчас Ки. Он в стельку напился на пиру, а потом поймал меня в укромном уголке и предложил дешевенькое колечко, если я позволю ему меня потискать.

Аркониэль тяжело опустился на табурет.

— Клянусь Четверкой! И что же ты сделал? Фарин невесело усмехнулся.

— Я сказал ему, что, раз ему приходится платить за такие вещи, он, должно быть, мало на что годится, и сбежал. Дня через два я заметил то самое колечко на руке одной из судомоек. Должно быть, она оказалась менее привередливой.

Аркониэль разинул рот от изумления.

— И такого человека царь посылает за своим племянником?

Фарин пожал плечами.

— Твари вроде Оруна не пристают к знатным. Они ограничиваются слугами и простолюдинами, которые не станут жаловаться, а если и станут, их никто не будет слушать.

— Мне тоже случалось встречаться с подобными типами, и Айя научила меня некоторым симпатичным заклинаниям на такой случай. Но ты же был не крестьянским пареньком!

— Я же тебе сказал: он был пьян. Ему повезло: я был слишком зол и стыдился случившегося, чтобы рассказать взрослым. Орун, протрезвев, позабыл обо всем, так что я не стал ничего предпринимать. К Тобину он свои грязные руки тянуть не посмеет, я в этом уверен.

— А как насчет Ки?

— Это было бы почти такой же глупостью, учитывая занимаемое им положение, но я предупрежу паренька. Не тревожься, Аркониэль. Я буду с ними безотлучно, пока они благополучно не доберутся до покоев компаньонов. Главный их наставник Порион хороший человек и бдительно присматривает за своими подопечными. Там мальчики будут в безопасности. А если Орун попробует что-нибудь выкинуть до того, я буду только счастлив напомнить ему о том давнем происшествии. — Фарин помолчал. — Правильно ли я понимаю: ты с нами не поедешь?

— Айя хочет, чтобы я оставался здесь и не позволил Гончим присвоить мне номер. Но ведь до Эро всего день пути, если я вам понадоблюсь.

— Подумать только, что дойдет до такого… — Фарин устало провел рукой по волосам. — Ты знаешь, я был рядом с Риусом до того страшного момента. Если бы моего коня не убили… Если бы я оказался там, где должен был быть… где всегда был… — Фарин закрыл лицо руками.

— Ты не мог управлять вражескими стрелами.

— Знаю я! Но клянусь Четверкой, здесь сейчас разговаривать с тобой должен бы Риус, живой и здоровый, а не я! Или мы оба должны были погибнуть…

Аркониэль, глядя в искаженное горем лицо Фарина, снова подумал о том разговоре, который состоялся между ними на мосту.

— Ты очень любил его.

Фарин поднял взгляд на молодого волшебника, и выражение его лица немного смягчилось.

— Не более, чем он того заслуживал. Риус был моим другом, как Тобин для Ки…

В дверь кто-то тихо постучал.

— Фарин, ты здесь? — раздался голос Нари, полный беспокойства.

Аркониэль впустил ее в комнату. Женщина выглядела ужасно, рыдала и ломала руки.

— Благородный Орун такое устроил в зале! Он до смерти перепуган демоном и говорит, что Тобин должен уехать с ним в течение часа. Он говорит, что царский приказ дает ему власть заставить моего мальчика… Ты не должен позволить ему этого! У Тобина нет даже подходящей одежды, чтобы появиться при дворе. А Ки размахивает мечом и обещает убить любого, кто сунется в спальню Тобина.

Фарин, не дослушав, двинулся к двери.

— Кто-нибудь пытался войти в комнату принца.

— Нет пока.

Фарин повернулся к Аркониэлю, глаза его сверкали.

— Что будем делать, волшебник? Этот ублюдок увидел сироту, окруженного только слугами, и решил, что может разыгрывать из себя хозяина в доме погибшего воина.

— Ну, до кровопролития доводить не стоит. — Аркониэль минуту подумал, потом улыбнулся. — Мне кажется, Тобину пора заявить о некоторых своих требованиях. Пришли мальчика ко мне, а вы с Нари успокойте пока Ки. Мне нужно поговорить с принцем наедине.

Через несколько минут Тобин вошел в мастерскую, бледный, но решительный.

— Ки никого еще там не убил? — спросил его Аркониэль.

Тобин не улыбнулся в ответ на шутку.

— Благородный Орун говорит, что мы должны выехать немедленно.

— Какого ты мнения о благородном Оруне?

— Толстый надутый недоносок, которого царь не взял с собой, потому что он не годится для битвы!

— Ты хорошо разбираешься в людях. А кто такой ты?

— Я? Что ты имеешь в виду?

Аркониэль сложил руки на груди.

— Ты принц Тобин, сын принцессы Ариани, которая, по предсказанию оракула, должна была бы царствовать в Скале. Ты — первенец князя Риуса, владетеля Атийона и Цирны, самого богатого вельможи и величайшего полководца Скалы. Ты племянник царя и двоюродный брат наследника престола. Независимо от того, сколько управителей назначит царь во владения, по праву принадлежащие тебе, ты не должен забывать ни единого из твоих титулов и никому не должен позволять их забыть. Ты — истинный владыка по крови, Тобин, ты скромен, смел и чистосердечен. За то время, что я провел здесь, ты сотни раз это доказал.

Однако теперь тебе предстоит явиться ко двору, а потому ты должен научиться носить некоторые маски. С людьми вроде Оруна нужно бороться их собственным оружием: гордостью, высокомерием, презрением, насколько тебе с твоим честным сердцем удастся все это изобразить. Ты не должен думать, будто твой отец стал бы с почтением обходиться с такой тварью, как Орун, если тот не проявил бы к нему почтения сам. Если кто-то ударит тебя по лицу, ты должен ответить тем же, и удар твой должен быть более тяжелым. Ты понял?

— Но… но он — вельможа и назначен моим дядей…

— А ты — принц и воин. Твой дядя сразу увидит это, когда вернется. А тем временем ты должен составить себе репутацию. Будь любезен с теми, кто проявляет почтение, но безжалостен к тем, кто этого не делает.

Аркониэль видел, что Тобин обдумывает и взвешивает его слова. Наконец мальчик поднял подбородок и кивнул.

— Значит, я не обязан быть вежливым с благородным Оруном, несмотря на то что он — гость?

— Он вел себя оскорбительно. Ты ничего не обязан ему обеспечить, кроме безопасности, пока он находится под крышей твоего дома. Ты уже сделал это, отозвав Брата. — Аркониэль снова улыбнулся. — Кстати, сделано это было здорово. Скажи мне, если бы ты велел Брату устроить переполох, выполнил бы он твою просьбу?

— Не знаю. Я никогда не просил его сделать что-нибудь — только перестать пакостить людям.

— Разве тебе не хотелось бы это выяснить?

Тобин нахмурил брови.

— Я не стану просить его причинить кому-нибудь вред, даже Оруну.

— Конечно. Но благородный Орун ведь этого не знает, верно? Сейчас тебе нужно спуститься в зал и сообщить нашим гостям, что тебе нужно время до завтра, чтобы сделать необходимые распоряжения по дому.

— А если он скажет «нет»?

— Тогда, я надеюсь, Брат будет так любезен и покажет ему, что вызывать твое неудовольствие небезопасно. Он сейчас здесь? Нет? Так почему бы его не позвать?

Тобин был явно смущен, произнося необходимые слова, хотя Аркониэль уже не в первый раз присутствовал при этом. Волшебник почувствовал, как резко похолодало в комнате, и по взгляду Тобина понял, что призрак появился у него за спиной. Аркониэль поежился на своем табурете: мысль о том, что сзади него стоит Брат, была ему неприятна.

— Поможешь ли ты мне? — спросил Тобин.

— Что он ответил? — поинтересовался Аркониэль.

— Ничего. Но думаю, он сделает, как я попрошу. — Тобин вспомнил о чем-то и нахмурился. — Где будет спать благородный Орун, если останется в замке на ночь? Единственная комната для гостей — здесь, рядом с твоей мастерской.

Аркониэль подумал, что можно было бы предложить Оруну покои Риуса или Ариани, но мысль о том, что этот негодяй окажется так близко от мальчиков, была ему ненавистна.

— По-моему, можно было бы поместить его в башне. — Аркониэль сказал это в шутку, но потрясенный вид Тобина убил улыбку у него на губах. — Это была только шутка, Тобин, и шутка неудачная. Он может обойтись ночлегом в зале. Пусть слуги устроят там для него удобную постель с пологом, да и для вестника тоже. Едва ли они могут ожидать большего в деревенском доме.

Тобин повернулся, чтобы уйти, но внезапный прилив любви к мальчику и страха за него заставил Аркониэля позвать его обратно. Когда Тобин встал перед ним, молодой волшебник не сразу нашел нужные слова. Неловко положив руку на плечо Тобину, он сказал:

— Тебе все-таки придется с ним уехать, знаешь ли. И жизнь в городе будет совсем другая. Здесь было тихо, тебя окружали люди, которым ты мог доверять. При дворе все будет иначе. — Аркониэль заколебался. — Если кто-нибудь станет…

На лице Тобина ничего не отражалось, но напряженная поза и взгляд, который он бросил на руку у него на плече, заставили молодого волшебника в смущении отойти.

— Вот что, ты должен быть осторожным с незнакомыми людьми, — уныло закончил он. — Если что-нибудь тебя смутит, поговори с Фарином или с Ки. Они оба имеют больше опыта, чем ты. — С притворной жизнерадостностью Аркониэль помахал Тобину рукой. — Впрочем, ты скоро освоишься.

Как только дверь за Тобином закрылась, Аркониэль упал на стул и закрыл лицо руками.

— Хорошее же напутствие ты ему дал, — ругал он себя, понимая, что лучшие намерения и два года стараний, не говоря уже о воле бога, так и не позволили ему заслужить доверие мальчика. Аркониэль спорил с Айей, чтобы оказаться здесь и помочь Тобину познакомиться с нормальной жизнью. Он хотел только одного: защитить мальчика от скользких типов вроде Оруна или хотя бы предостеречь… И вот что из этого получилось! Он только отпугнул от себя Тобина, как если бы вызвал змей из камня стен или отрастил себе вторую голову.