Принуждение было совершенно иного рода. Оно исходило от Морн. Оно исходило от ее поблекшей красоты, взгляда впалых глаз, слабости и ее странной силы. Морн была для Энгуса столь же значима, как и «Красотка», и столь же уязвима. Уязвима так, что, казалось, она делала уязвимым и Энгуса, словно он хотел ее спасти, но не для того, чтобы завладеть ею, а чтобы принести себя в жертву ради нее.

Энгус согласился с предложением Вектора, потому что этого хотела Морн. Это предположение сильно разъярило Энгуса, и он мысленно взвыл, как дикий зверь, запертый в клетке. Чушь какая-то. Ведь его программа ждет посланца, который должен ввести команду, после чего Энгусу будет просто некуда деться, кроме как вернуться в Департамент полиции. И тогда он, несомненно, предаст интересы Вектора и Сиро, Мики и Сиба. И Дэйвиса. И Морн.

А ведь Энгус заключил с ней сделку. Морн защищала в суде его жизнь, – он обещал не делать за ее спиной шагов, направленных против ее интересов. С одной стороны, он связан данным обещанием, с другой стороны, он не в состоянии его выполнить.

Поскольку Энгус не мог повалиться на палубу и завыть в унисон своему истерзанному сердцу, он обвел взглядом мостик и мрачно кивнул, словно недомолвок не было, словно на все вопросы были найдены ответы.

– Хорошо, – сказал Термопайл, глядя в измученное лицо Морн и почти не замечая пылающего взора Дэйвиса. – Достаточно. Тебе нужен отдых. Черт возьми, нам всем нужен отдых. У нас… – Энгус проконсультировался со своим компьютером, – около семи с половиной часов до момента старта в сторону ближнего космоса. – Ты, – Энгус ткнул пальцем в Дэйвиса, – и Сиб заприте нашего капитана-сорвиголову в каюте, затем можете отправляться спать. До тех пор пока он не в силах причинить кому-либо вреда, кроме себя, мы в относительной безопасности. Дэйвис изучающе посмотрел на Энгуса, бросил вопросительный взгляд на Морн, пожал плечами и двинулся помогать Сибу, уже покинувшему пульт управления первого помощника. Упустить шанс отплатить Нику за унижения, которые он от него терпел, было невозможно. Щека Ника дернулась. Однако сопротивления не последовало. Под дулом пистолета он пересек мостик и взобрался по трапу на верхнюю палубу. Дэйвис и Сиб последовали за ним. Тем временем Энгус повернулся к Вектору и Сиро.

– Вы двое, – сказал он, – марш с мостика. Если думаете, что можете обойтись без сна, то слишком многое о себе возомнили.

Сиро повернулся к Мике с немым вопросом, но Вектор взял его за руку и повел вслед за Дэйвисом и Сибом. Теперь Энгус повернулся к Мике.

– Отныне ты мой первый помощник. Мне нужны опытные люди, особенно, знающие систему «Вэлдор Индастриал». Капитан-сорвиголова уже использовал свой шанс. Впрочем, ты мне тоже не понадобишься до старта с орбиты. Если не отдохнешь сейчас, то в следующий раз будешь отдыхать не скоро. Жду тебя через шесть с половиной часов и не раньше. У тебя будет время познакомиться с системой управления.

Мика медленно кивнула. В ее хмуром виде появилось нечто неуловимое. Несколько секунд взгляд Мики растерянно метался между Энгусом и Морн. Затем на лице Мики появилось тревожное выражение.

– Ничего не понимаю, – усталым голосом произнесла она, обращаясь к Энгусу. – У меня такое чувство, будто правила игры вдруг изменились. Впрочем, мне кажется, ты сам мало что можешь объяснить. И все-таки, когда тебе вдруг стало небезразлично, будет ли у человечества вакцина или нет? Ты говоришь, что работаешь на Хэши Лебуола. Неужели и он вдруг изменил свои взгляды? Ты спас Дэйвиса и Морн. Ты спас нас. Хочется тебе верить, но я не могу решиться.

В ответ Энгус лишь зарычал.

– Не боишься остаться с ним наедине? – спросила Мика у Морн, глаза которой все больше наполнялись ужасом.

Но та только покачала головой.

– Если он хочет моей смерти, – пробормотала Морн, – ему стоит лишь дотронуться до меня… Кроме того, мне надо с ним поговорить.

Мика пожала плечами. Похоже, она решила, что Морн сошла с ума.

– Я оставлю дверь своей каюты открытой, – бросила Мика, направляясь к трапу. – В случае чего, кричи. Я тебя услышу.

Морн обреченно посмотрела вслед удаляющейся Мике, словно та уносила с собой последнюю надежду. Энгусу вдруг стало не по себе. Когда-то ему нравилось видеть ее такой, нравилось чувствовать ее страх и отвращение – свидетельства его обладания ею. Но, может быть, он просто думал, что любил ее такой или заставлял себя так думать? Так или иначе, но теперь это чувство пропало. Беспомощность Морн терзала душу Энгуса. Страх и ненависть со стороны Морн действовали на него так, как если бы сейчас «Красотку» резали на лом или свидетельствовали ни о чем другом, как о поражении Энгуса. Решение Морн остаться с ним наедине, должно быть, далось ей нелегко.

– Убирайся из моего кресла, – прохрипел Энгус, стараясь вырвать поселившуюся в сердце муку.

Морн не шелохнулась. Когда Мика достигла трапа и уже не могла ее видеть, она, не скрывая своего отвращения, подняла взгляд на Энгуса. Нет, она не подчинится Энгусу. Пусть считает, что она его не слышит.

– Мика права, – глухо проговорила Морн, казалось, с трудом сохраняя спокойствие. – В сложившейся ситуации трудно что-либо понять, особенно тебя. Но я не требую объяснений причин твоих действий. Мне важно, что ты делаешь.

– И то неплохо, – с горечью бросил Энгус.

Морн изучающе посмотрела на него. В ее взгляде, наверное, была та же решимость, которую испытывал отец, когда «Повелитель звезд» ринулся в погоню за «Красоткой».

– Ты и в самом деле собираешься отправить донесение, когда мы окажемся в ближнем космосе? – Тон Морн был холоден, как сталь.

Глаза Энгуса засветились. Должно быть, где-то внутри у него среагировала очередная программа.

– Да.

– Каким будет его содержание?

Энгус не знал ответа. Вернее, программа не позволяла ему ответить на данный вопрос.

– А что ты хочешь, чтобы я сообщил?

– Сообщи им о Дэйвисе, – быстро ответила Морн. Казалось, последние сомнения и страх покинули ее. – Сообщи, почему он нужен Амниону. Сообщи, что Амниону, возможно, удалось выделить вакцину из моей крови, и не забудь про разрабатываемый им тахионный двигатель нового поколения.

– Есть, сэр, капитан Хайленд, сэр! – удрученно съязвил Энгус, находясь во власти терзавших его ярости и боли. – Что-нибудь еще?

Морн покачала головой.

– Неужели? – саркастически продолжал Энгус – А как же зонные имплантаты? А вероломство нашего капитана-сорвиголовы?

Морн и глазом не моргнула, словно готова была бросить Энгусу вызов.

– Можешь сообщить и об этом, – парировала она. – Но, похоже, ты сам этого не хочешь.

– Убирайся из моего кресла, – только и прорычал Энгус.

Все-таки ему было не суждено сломить Морн. Возможно, он не смог бы этого сделать уже никогда. Впрочем, Морн подчинилась. Она встала из-за командного пульта и отошла в сторону, но ее взгляд оставался по-прежнему твердым и вызывающим.

Энгус мог бы принять вызов. Страх, впитанный им с молоком матери, воспоминания о которой были связаны с одной лишь физической болью, мог стать достойным соперником ненависти Морн. Кроме того, его программа косвенно ему помогала: когда Энгус испытывал страх, она его успокаивала… Однако Энгус вдруг обнаружил, что уже не хочет сражаться с Морн на прежних условиях и совсем не жаждет ее поражения. Поэтому, усаживаясь в кресло командира корабля и проверяя информацию на мониторах, Энгус использовал этот момент как предлог, чтобы отвернуться от Морн, отвести от нее взгляд. Пусть она одержит победу в этой дуэли глаз.

Несколько секунд Морн молча рассматривала Энгуса. Когда она вновь заговорила, ее голос изменился. Он стал мягче и откровеннее, в нем появились горькие нотки. Только впалые глаза по-прежнему напоминали Энгусу о муке, сжигавшей ее изнутри.

– Как ты относишься к тому, что у тебя есть сын?

Сердце Энгуса дрогнуло, но ничто не отразилось у него на лице. Дэйвис – еще одно несчастное дитя. Впрочем, лишения, которым он подвергся, были иного порядка. Если Дэйвис и получил нечто большее, то только благодаря Морн. Благодаря ее присутствию в его сознании. Благодаря тому, что она превзошла его отца.

«Пора положить этому конец». Кажется, такими были слова Уордена Диоса. Но что он имел в виду?

Энгус уже не мог заставить себя посмотреть на Морн. Его ответ прозвучал, как вопль человека, загнанного в самый дальний угол клетки.

– А как ты относишься к гравитационной болезни, когда тебе приходится прибегать к помощи зонного имплантата, чтобы не уничтожить все вокруг, чтобы не размозжить себе голову о переборку?

– Понятно. – Морн вздохнула. – Значит, мы оба в скверной форме.

Энгус не заметил, как с этими словами она ухватилась руками за поручни трапа и покинула мостик.

«Как ты относишься к тому, что у тебя есть сын?»

Ей не следовало задавать ему этот вопрос, не следовало вызывать Энгуса на откровенность. Ему показалось, что он снова один на один со своим страхом. Преодолевая пространство и время, Энгус Термопайл бегал от него всю жизнь. Каждый акт насилия, жестокости и разрушения был шагом в этом бегстве, попыткой избавиться от страха с помощью запугивания других людей, попыткой оторваться от прошлого с помощью покушения на настоящее. И теперь Морн, преодолев световые годы и став свидетелем всех его преступлений, нос к носу столкнула Энгуса с его страхом. Как только страх настигнет его, Энгусу конец.

«Хватит! – беззвучно возопил он. – Пора положить этому конец!»

Уверения и смутные намеки Уордена Диоса бессмысленны. Компьютер не поможет. Имплантаты реагируют лишь на физиологические признаки страха и пытаются успокоить Энгуса, то есть невольно способствуют разрушению его защитных сил, в которых он больше всего нуждается. Запертый в чреве «Трубы» и находящийся во власти собственных воспоминаний, Энгус как будто снова лежал в детской кроватке…

… Его худенькие ручки и ножки привязаны к вертикальным планкам кроватки…

… Его мать делает ему больно…

Его мать была пропащим человеком – таким же, как сам Энгус. Как и ее сын, она считала: все, что с ней происходит, или все, что она делает в жизни, предопределено. Она была нежеланным ребенком еще совсем молодой парочки, жившей в одном из приходивших в упадок городов Земли. Естественно, родители ее не любили и дали ей это понять с самого момента рождения. Впрочем, они обнаружили, что она может быть им полезна. С ее помощью они могли выуживать деньги у собственных сердобольных родителей, а также у властей, распоряжавшихся пособиями для бедных. Она стала удобным инструментом в руках родителей и окружающих людей. Ее подбирали, когда она была нужна, и выкидывали на улицу, когда надобность в ней отпадала.

Так продолжалось до тех пор, пока она не повзрослела настолько, чтобы представлять интерес уже в другом, так сказать, «интересном» качестве. Тогда ее стали подбирать чаще, а выкидывать на улицу реже. Однако она по-прежнему прозябала в нищете, не умела читать и писать и отставала в физическом развитии. К двенадцати годам она уже не была нужна даже самой себе.

Затем жители трущоб, из среды которых вышли ее родители, были вырезаны конкурирующим сообществом. Как это часто случается с женщинами в несправедливых войнах, она стала чужой добычей. В этом качестве ей довелось узнать, что такое «свободное падение», а проще говоря, оргия.

Полученный опыт мог и должен был ее погубить. Но ей сохранили жизнь, потому что она получала пособие. А чиновники выдавали ей пособие потому, что хотели сохранить за собой свои кресла. В конце концов, после очередного сеанса «свободного падения» она забеременела, что автоматически увеличило размер пособия. В состав пособия вошла маленькая комнатка, где она стала жить, немного продуктов и кроватка для ребенка. Все остальное забирали новые хозяева.

Затем она тихо лишилась рассудка. Единственное, что осталось, был маленький Энгус. Он стал для нее и единственной отдушиной. Проводя дни в своей комнате наедине с Энгусом, ожидая очередного «свободного падения» и смерти, она, сама того не заметив, стала истязать и одновременно утешать Энгуса.

Странно, но ее желание успокоить Энгуса после причинения ему физических страданий было искренним. Его маленькое тельце казалось бездонным вместилищем боли. Дикие вопли и судороги мальчика вызывали в ней острый приступ удовольствия. Но то, как она сжимала сына в объятиях, ворковала над ним и облегчала его муки, наводило на мысль, что именно такую заботу она всем сердцем жаждала всю свою короткую жизнь и никогда не получала.

Последствия перенесенных в детстве пыток сказывались на Энгусе всюду. От них нельзя было спрятаться. Его боязнь космического скафандра – то есть боязнь ограниченного пространства – имела тот же источник. Кроме того, чем больше Энгус прятался от своих страхов, тем чаще с ними сталкивался. С тех пор как он сбежал от своей матери и окружавших ее подонков, он с маниакальным упорством пытался воспроизвести в ком-либо материнский облик деградировавшего отчаяния. Он жаждал ей отомстить и одновременно оставался ее жертвой.

Теперь, казалось, логика жизни Энгуса наконец достучалась до его сознания. Получалось, что Энгуса загнали в угол. Он вдруг обнаружил следующее: во власти Морн снова уложить его в колыбель для пыток. Попытки поменяться с Морн ролями провалились. Она победила, и Энгус не мог что-либо ей противопоставить. Он даже не в состоянии сдержать перед ней своих обязательств. Те, кто его запрограммировал, никогда не дадут ему такой возможности.

«Код доступа, Исаак! – крикнул Энгус в бездну своей электронной начинки. – Приоритетный код, Габриэль! Что мне делать? Позволь хотя бы ее предупредить!» Ответное молчание было похожим на истошный хохот матери.

Оставшись на капитанском мостике в одиночестве, Энгус уронил голову на командный пульт и стал ждать, когда Уорден Диос или Хэши Лебуол дадут команду на его уничтожение. Хотя, разумеется, убивать Термопайла пока не станут. Коварство хозяев слишком изощренно. Кроме того, у них еще столько неосуществленных замыслов.

Встроенный компьютер не раскрывал перед Энгусом будущего. Он предоставлял ему доступ к новой информации только в том случае, если она требовалась для немедленного использования. По этой причине Энгус не мог знать обо всех способах своего уничтожения, которые уготовили ему его хозяева, до тех пор, пока эти способы не реализуются.

Впрочем, ни один из них, по-видимому, реализовываться пока не собирается. «Труба» готова к переходу в ближний космос. Благодаря зонным имплантатам можно несколько часов поспать. Теперь надо сходить на камбуз перекусить и можно будет готовить донесение Департаменту полиции. Кроме доклада о выполнении порученного задания, а также о предательстве Майлса Тэвернера, надо включить информацию, предложенную Морн, убрав отдельные детали. Донесение можно отправить, как только «Труба» приблизится на достаточное расстояние к посту наблюдения за эфиром.

Тем временем корабль-разведчик обогнул красный гигант и приближался к точке вхождения в гиперпространство. Получив от Мики Васак сообщение, что она направляется на мостик, Энгус предупредил, что кроме нее не желает видеть на мостике никого. Особо отметив, чтобы не спускали глаз с Ника и Морн, он приказал Дэйвису позаботиться о матери, если «Трубе» придется маневрировать при выходе из гиперпространства. Если бы ему не нужна была Мика, Энгус и ей приказал бы оставаться в каюте. Что бы Лебуол или Диос ни заставили его сделать, он не хотел иметь свидетелей.

Мика появилась на мостике с двумя кружками кофе. Отдав одну Энгусу, она села в кресло первого помощника и пристегнулась. Выражение ее лица было менее суровым, чем обычно, и теперь она уже не выглядела человеком, которому чужда улыбка. По-видимому, Мика радовалась предоставившейся возможности быть полезной.

– Что я должна делать? – поинтересовалась она, изучив показания приборов.

– Возьми на себя систему наведения, – буркнул Энгус. – Коды я отменил. Сейчас наши системы автоматически работают совместно с локатором, системами внешнего обеспечения и навигационной. Рассчитай направление и расстояние до «Вэлдор Индастриал», обозначь курс на экране главного монитора. Корректировки необходимо вносить как можно чаще. Корабль должен оказаться в стороне от самой станции и от основных транспортных траекторий. Мы ищем подпольную лабораторию, а не стычек с рудовозами.

Мика кивнула. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее она стала вводить команды. Через несколько секунд на экране главного монитора появилась схема, на которой было обозначено направление от красного гиганта к Массиву-5 и произведены вычисления необходимых расстояний. Однако направление было лишь приблизительным, поскольку пока не были приняты в расчет источники гравитационных полей, возможные препятствия на пути, а также характер прохождения «Трубы» через гиперпространство.

Энгус уже успел ввести полученные Микой данные в собственный встроенный компьютер, сверяя их со своими базами данных, а заодно и контролируя Мику. Мике впервые представилась возможность оценить технические характеристики корабля. Уже зная, на какие огромные расстояния может перемещаться «Труба» на маршевой тяге, она тем не менее так же, как и Ник, была поражена соотношением мощности двигателя корабля-разведчика и его массы. Вдохновленная такими возможностями, Мика заработала еще быстрее и принялась прокладывать курс корабля более тщательно.

– У нас «окно» через двадцать семь минут, – не поворачивая головы, сообщила она Энгусу. – На такой скорости за каждый переход через гиперпространство мы сможем покрывать больше шести световых лет. Таким образом, нам не придется приближаться ни к Рудной станции, ни к Поясу. – Она посмотрела на Энгуса. – Но можно поступить иначе. Я никогда не встречала столь маленького корабля с таким мощным двигателем. Черт возьми, мы бы могли потягаться в скорости с «Мечтой капитана». Но «Труба» более маневренна. Если включить двигатель прямо сейчас, то через двадцать минут мы достигнем скорости, равной трем десятым скорости света. И тогда мы сможем покрыть уже семь световых лет. Вынырнув в ближнем космосе, предприняв дополнительное ускорение и снова уйдя в гиперпространство, мы сможем преодолеть целых десять световых лет. В итоге мы достигнем системы «Вэлдор Индастриал» гораздо быстрее запланированного срока.

– Морн сходит с ума каждый раз, когда предпринимается ускорение, – уклончиво ответил Энгус. – Когда-нибудь гравитационная болезнь ее прикончит. Я не хочу испытывать судьбу. Кроме того, нам незачем спешить.

Мика хотела возразить, но передумала. Впрочем, она вряд ли догадывалась об истинной подоплеке отказа Энгуса. Поглядев секунду на Термопайла, она вновь повернулась к приборной доске. Энгус между тем пил кофе и наблюдал за Микой. «Окно» должно было вот-вот открыться.

– Исчезновение внутренней гравитации через пять минут, – наконец объявил он по внутренней связи. – Принять меры безопасности. Тебя, Ник, это не касается. Чтоб тебе скакать по каюте мячиком… Дэйвис, Морн, вы в порядке?

– В порядке, – словно издалека донесся голос Морн. – Я отдала пульт Дэйвису. Он меня разбудит, когда ты скажешь.

Подавив рычание, Энгус выключил связь. Он ждал до последней минуты и только тогда ввел в бортовой компьютер параметры гравитационного поля. Параметры поступили из электронной начинки Энгуса. Он немедленно их узнал: вот он – первый шажок к запрограммированному концу!

Мика отреагировала на изменение задания по-своему.

– Энгус! – в ужасе воскликнула она, развернувшись вместе с креслом к Термопайлу. – Какого черта?

Ответом ей послужило молчание и непроницаемый взгляд глаз Термопайла.

– Мы окажемся всего лишь в районе Пояса! – возбужденно продолжала Мика. – Ты укорачиваешь дистанцию! Кроме того, в точке выхода кишат полицейские эсминцы!

– Думаешь, я этого не знаю? – презрительно фыркнул Энгус. – Но я должен отправить это чертово донесение. Хэши Лебуол ждет. Кроме всего, таково желание Морн. А на краю Пояса как раз находится ближайший пост наблюдения.

– Что я думаю?! – гневно воскликнула Мика. – Я думаю, что если бы ты так торопился отправить донесение, ты бы полетел не сюда, а прямиком в ближний космос, сэкономив таким образом около девяти часов.

– Думай, что хочешь, – буркнул Энгус– Мне наплевать.

Прежде чем Мика смогла возразить, Энгус дал бортовому компьютеру команду ввести корабль в гиперпространство…

После ареста Энгуса и изучения электронного бортового журнала «Красотки», следствие пришло к выводу, что Термопайл так и не нажил себе состояния. Не сколотил он и необходимой суммы на оборудование своего корабля тахионным двигателем. Таким образом, до того, как, по милости Уордена Диоса, Энгус оказался на борту «Трубы», он никогда не проводил корабли через гиперпространство. Однако теперь необходимые знания оказались введены во встроенный компьютер, да и собственные инстинкты его не подвели.

Несмотря на растущий страх и ослепляющую ярость, руки Энгуса уверенно делали свое дело, включив генератор гиперпространственного поля, направив «Трубу» в «окно» и выведя ее на другом конце без видимых усилий.

Однако осуществленный маневр прошел не так гладко, как казалось на первый взгляд. Красный гигант с его огромной массой и сильнейшим излучением в одночасье исчез; корабль, вследствие действия накопленной за время вращения вдоль орбиты инерции, «потащило» в сторону, и он сбился с курса. Чтобы скорректировать курс, системы «Трубы» автоматически включили маневренные двигатели. Естественно, ремни безопасности врезались в тело Энгуса. В ту же секунду произошел сбой в работе локатора, обусловленный получением несогласованных между собой данных: приборы пытались идентифицировать звездное небо, оставшееся позади за три световых года.

Впрочем, исходя из введенных параметров гиперпространства, компьютеры к моменту выхода смогли смоделировать физическое пространство, в котором оказалась «Труба», что сэкономило многие минуты; в противном случае они были бы затрачены на определение координат корабля. И все же адекватно воспринимать новую информацию «Труба» смогла только по истечении пяти секунд.

– Господи! – воскликнула Мика, взглянув на появившуюся на экране монитора информацию.

В ту же секунду по всему кораблю разнесся сигнал тревоги, возвестивший об опасной близости «Трубы» к постороннему объекту. И неудивительно. Корабль-разведчик «вонзился» в ближний космос в точке, отстоящей от расчетной на пять тысяч километров.

Инстинкты всегда помогали Энгусу. Его действия были столь же четкими и быстрыми, как и действия его микропроцессора, скорректировавшего курс.

К сожалению, допущенные ошибки были не в пользу корабля-разведчика. Он оказался чересчур близко к Поясу и летел со скоростью семьдесят тысяч километров в секунду прямо на астероид размером с военный корабль Амниона.

Проведя в космосе многие годы, Мика приучила себя ко всяким неожиданностям. Задействовав систему наведения, она поставила лазеры на боевой взвод практически мгновенно, но все же не быстрее, чем об опасности «позаботился» Энгус. В доли секунды, неуловимые никаким человеческим восприятием, зонные имплантаты расчленили сознание Энгуса на кибернетические секторы, превратив его в многоцелевой суперпроцессор.

Выкладки для рулевой системы оказались элементарными: расстояние и скорость, а также мощность, которую должен выдать маршевый двигатель, чтобы избежать столкновения корабля с астероидом. Забота о людях на борту? Они выдержат перегрузки. Пора действовать. Рука Энгуса легла на кнопки пульта управления рулевой системой.

Однако процессор Энгуса потребовал немедленного выполнения другого, более сложного с точки зрения вычислений, действия. Рядом находился пост наблюдения – в каких-нибудь трех световых секундах от корабля. Чтобы отправить донесение, главная антенна «Трубы» должна быть соответствующе сориентирована. То есть необходимо произвести программное сохранение уже вычисленного направления на пост наблюдения в условиях постоянного маневрирования корабля.

Пальцы свободной руки Энгуса лихорадочно забегали по кнопкам. Донесение должно быть отправлено только по факту выживания корабля. Если «Труба» столкнется с астероидом, донесение разделит ее судьбу. Значит, Энгус не имеет права мешкать и ждать избавления от грозящей опасности.

Но Энгус должен выполнить еще одно действие, – совершить еще один шажок к собственному небытию. Момент подходящий, – Мика за ним не следит, так как она слишком подавлена и слишком занята. Через несколько секунд лазеры будут готовы открыть огонь. Еще через несколько секунд станет ясно, жить кораблю или погибнуть.

Пришла в действие заранее написанная программа. Не в силах противостоять импульсам имплантатов, Энгус включил приводной сигнал, передающий постоянно обновляющиеся данные о местоположении передатчика и параметры гиперпространственного поля. Поймав сигнал, любой полицейский корабль мог с легкостью найти передатчик. Хэши Лебуол или Уорден Диос хотят быть уверенны, что смогут в любой момент наложить на Энгуса руки.

Итак, Энгус все-таки совершил измену. Он заставил Морн поверить, что ведет корабль к подпольной лаборатории. Но включение приводного сигнала уничтожало эту возможность, делало Термопайла лжецом. Как только полиция настигнет «Трубу», она задействует коды Энгуса. К нему приставят очередного Майлса – какого-нибудь копа, честного или продажного, – которому будет наплевать на надежды Морн и на обещания Энгуса. Мику, Сиро, Вектора и Сиба арестуют. Морн заставят замолчать. Энгуса разберут на запчасти. А Ник… А Ник, возможно, получит награду. Все будет кончено.

Но Энгус не долго клял своих мучителей. Антенна сориентировалась в нужном направлении, приводной сигнал включился. Боковая тяга маршевого двигателя возросла настолько, что Энгус и Мика стали терять сознание. Ни один обычный корабль-разведчик не обладал такими характеристиками маршевого двигателя, ни один из них в подобной ситуации не избежал бы столкновения. Но «Труба» была построена для выживания в экстремальных условиях и, так же как и Энгус, была напичкана всевозможными техническими усовершенствованиями…

Усилившиеся перегрузки еще глубже вдавили Мику в кресло, и ее руки безвольно соскользнули с пульта управления. Разделенное сознание Энгуса вновь объединилось в одно целое, но едва ли в нем стало светлее. Тьма все больше окутывала Энгуса, словно вливаясь в него из огромного пространства вселенной. Впрочем, какое-то время – совсем недолго – в нем еще оставалось светлое пятно благодарного чувства к судьбе: Мика не могла видеть совершенного им, – не могла физически. А значит, свидетелей его предательства нет.

Однако если бы Энгус находился в сознании еще несколько секунд, локатор «Трубы» сообщил бы ему, что он заблуждался.