Глубокий Космос (№4) - Хаос и порядок. Прыжок в безумие

Он имел в виду, что других кораблей поблизости не наблюдалось. На навигационной схеме отражались россыпи скал. Взрыв, ослепивший сканеры «Завтрака налегке», не разметал астероиды по сторонам. Они остались на своих местах.

Дарин напомнил себе о принятом решении. Отступать было поздно.

– Все в порядке, народ, – сказал он команде. – Пришла пора заняться делом. Мы знали, что «Труба» – не простая птичка. Хэши намекнул на это, но не потрудился объяснить, что она имеет солидное вооружение. Отныне мы будем относиться к ней как к боевому кораблю. Я полагаю, что их сканеры ослепли так же, как и наши. А значит, «Труба» удирала в чистое пространство, чтобы проморгаться. Скорее всего, она воспользовалась данными, заложенными в компьютер, и вернулась к какой-то точке своего маршрута. Сейчас мы полетим в облако искажений. Пилот, проскочишь это место на максимальной скорости. Если электромагнитная буря еще не рассеялась, мы на всякий случай произведем пару залпов во всех направлениях. Олеша, стреляй до тех пор, пока экраны сканера не очистятся от помех. Затем мы выясним, где «Труба». Возможно, нам даже повезет, и мы случайно попадем в нее. Главное, чтобы она не устроила нам еще одного фокуса.

– А что, если она это сделает? – спросила Олеша.

Дарин фыркнул.

– Тогда мы снова будем ждать угасания помех. Попробуем рискнуть. Я думаю, она тоже ничего не видит в таких условиях. Если искажения исчезнут, а сканер не найдет ее, мы отправимся в погоню по эмиссионному следу. Когда догоним «Трубу», испробуем на ней торпеды и лазеры. Она должна иметь какую-то слабую сторону.

Остальные члены команды не смотрели на него, но Скройл знал, что они слушают. После многих лет совместных авантюр он доверял их преданности и компетенции. Временами они не соглашались с ним, но всегда выполняли свою работу. Это был их кодекс поведения.

– И еще одно, – добавил он без паузы. – Мы направляемся в рой – навстречу «Планеру». Когда я заключал контракт, там помимо уничтожения крейсера указывался пункт, согласно которому мы не должны позволить какому-то кораблю захватить «Трубу». То есть в случае необходимости мы откроем огонь по «Планеру». Он не имеет защиты против плазменных орудий. Но люди говорят, что он вооружен сверхсветовой протонной пушкой.

Его команда знала об этих слухах, однако Дарин повторил их вновь.

– Если мы вступим с ним в бой, то должны выпустить в него весь боекомплект торпед и всю огневую мощь «Завтрака».

Осмотрев своих людей, он спросил:

– Кто меня не понял? У кого есть возражения?

Вопросов и возражений не последовало. А как же иначе? Дарин был капитаном корабля. Он отвечал за судьбы своих людей. Он сделал их сравнительно богатыми. Они разделяли один и тот же кодекс чести. Команда уважала Скройла в ответ на его бескомпромиссную заботу о каждом из них.

Прошло несколько секунд, и Олеша сказала:

– Давайте закончим с этой чертовой «Трубой». Взорвем ее и уберемся из роя. Меня уже тошнит от астероидов.

Пилот нервозно хохотнул и повернулся к пульту. Системотехник прокладывал курс по прежним показаниям сканера. Он вывел расчетную траекторию на большой экран и передал данные пилоту. По приказу Дарина корабль полетел выполнять контракт, заключенный с Хэши Лебуолом.

Морн

Ускорение прижало ее к палубе, наполнив мозг ясностью и грезами. Через тупую боль перемещались грандиозные видения – величественные, как галактики, и абсолютные, словно потеря. Фосфены говорили ей об истине и смерти. Она находилась во власти окончательных причин и следствий.

Пока Морн грезила, Энгус сражался за жизнь корабля. Когда инстинкты и базы данных завопили ему, что судно вот-вот столкнется со скалой, он выхватил «Трубу» из дикой круговерти и, каким-то чудом сохранив ориентацию в пространстве, увел ее из-под пушек атаковавшего врага. Вопреки тошнотворно быстрому движению он переключил дюзы на реверс, сделал кувырок и полетел назад – в центр роя, – удаляясь от облака электронного безумия, которое возникло при дисперсии плазменных зарядов.

Если Энгус и смотрел на нее, то Морн об этом не ведала. Потеряв сознание, она лежала на палубе. Небольшие струйки крови сочились из ссадин на лбу и затекали в глаза. Дэйвис что-то кричал, кажется: «Кто это был? Куда мы летим? Энгус, мать твою! Ты что, двух слов сказать не можешь?» Но Термопайл молчал. Его непоколебимая концентрация была направлена на сохранение корабля, пока тот мчался среди астероидов на скорости в три раза выше прежней. Если киборг что-то и планировал, то его решения создавались в чипах микропроцессоров, где их никто не мог оспорить.

«Я уже видел этот спектр».

Через три минуты «Труба» вылетела из зоны искажений, и сканеры постепенно восстановили обзор пространства. Рой снова стал реальным, словно сформировался из плазмы алого шторма. Когда показания приборов и карта Бекмана позволили Дэйвису определить местоположение крейсера, он закричал:

– «Потрошитель» будет возвращаться этим курсом! Если ты полетишь навстречу, мы столкнемся с ним раньше, чем я успею выстрелить!

Энгус знал эту истину. Возможно, какая-то кибернетическая часть его ума уже рассчитала позицию «Планера». Морн тоже понимала ситуацию, но абсолютно иначе. Ее подсознание взрывалось вспышками озарения, и они, как цветы, тянули свои лепестки к восходящему солнцу. Как много определенности! Как мало страха! Жизнь нашла ответы на свои наивные вопросы. Смерть больше не выглядела ужасающей. Если Морн останется с ней, все будет простым и очевидным.

К сожалению, она не могла задержаться в пространствах ясности. Наступал момент решающих действий. Морн нуждалась в страхе – он разгонял ее кровь и стимулировал импульсы мозга. Страх был мерилом ее смертности.

Без него она перестала бы чувствовать себя человеком. Без него она не захотела бы возвращаться к телесной боли.

Пока Энгус сражался за жизнь корабля, Морн пыталась выскользнуть из мрака подсознания. Она находилась под большими перегрузками. Удар о переборку едва не привел к сотрясению мозга. Ускорение свело ее с ума, но через миг она преодолела приступ гравитационной болезни.

«Я парила между звезд, и все было ясным. Со мной говорила Вселенная. Я получала приказы и познавала истину. Вечность учила меня правильным действиям. Я набрала на пульте код и запустила процесс самоликвидации корабля…»

Она слышала свой рассказ, словно находилась в теле Дэйвиса. Морн знала, что он думал и чувствовал. Все ее существование вращалось вокруг процесса самоликвидации.

Насколько она могла судить, ее спасла боль в голове и плече. Ускорение увеличило вес тела на тридцать килограмм. Она больше не могла парить, хотя отголоски ясности по-прежнему проникали в сознание. Морн помнила неотвратимые и точные команды. Но когда она подползла к стене и открыла глаза, Вселенная вдруг резко отступила. Вспышки ясности лопались, словно закупоренные сосуды. Точность решений гасла, как напрасные надежды. Когда ускорение уменьшилось, и ее тело потеряло дополнительный вес, Морн открыла глаза.

Перед ней возвышался Термопайл, сидевший за командным пультом. Чуть дальше располагался Дэйвис. На экранах его пульта высвечивалась позиция какого-то корабля. Неужели «Планера»? Или того незнакомца? Морн хотелось узнать ответ, и в то же время ее не заботило, каким он будет. Она с усилием приподняла голову.

– Энгус.

Пот усыпал блестками его затылок и обнаженную спину.

– Что случилось? Где мы? В нас попали?

Дэйвис быстро взглянул на нее.

– Морн! – в отчаянии крикнул он. – О Боже! Очевидно, он забыл о ее присутствии. Сын был слишком занят, чтобы замечать свою мать.

– Ты в порядке?

Несмотря на жуткую спешку, Энгус отвлекся от управления кораблем. Услышав голос Морн, он рывком развернул массивное кресло, едва не вырвав его из шарнирных гнезд. Лицо Термопайла пылало румянцем. Красные пятна покрывали лицо и шею. Под маской напряженной концентрации проступала истерия, вызванная принуждением зонных имплантатов.

– Я же просил тебя уйти с мостика! – крикнул он. – Черт бы тебя побрал, Морн! Что ты делаешь? Думаешь, мы без тебя не справимся? Думаешь, мы не сможем нажать на пару клавиш, если ты не скажешь нам, как это делать? Или тебе надоело жить? Захотелось поиграть в самоубийцу?

Вцепившись рукой в край консоли, он потянулся к ней.

– Неужели мы прошли через столько бед лишь для того, чтобы посмотреть, как ты теряешь рассудок? Это мой корабль! Если я приказываю тебе убраться с мостика, ты должна уйти отсюда без всяких разговоров!

Его свирепый взгляд обещал выпустить кровь. Но из-за остатков ясности, взрывавшихся в ее венах, она не испугалась. Морн уже кровоточила – удар о переборку поцарапал ее лоб. Морщась от боли, она прошептала:

– Похоже, это означает, что в нас еще не попали.

Энгус откинулся на спинку кресла. Реакция Морн пробила брешь в его обороне.

– Да, мы целы.

На его лице промелькнуло изумление. Цвет пятен на коже изменился.

– Этот мальчишка не потрудился прицелиться, когда открыл огонь по противнику. Однако он угадал с включением дисперсионного поля. Тот корабль стрелял в нас прямой наводкой, но мы не получили никаких повреждений.

Он смотрел на Морн, словно хотел проникнуть взором в ее голову.

– Что ты хочешь нам доказать? – с обидой спросил Дэйвис. – Почему не ушла? Неужели тебе не ясно, что тут опасно…

Его голос затих.

– Ты не в гравитационной болезни, – ошеломленно произнес Термопайл. – Либо ты успела выйти из нее, либо ускорение оказалось недостаточно сильным. Или ты воспользовалась чертовым имплантатом, чтобы сделать мозг нечувствительным к голосу Вселенной? Черт! Ты уже совсем…

Он так и не окончил фразу. Застонав от боли, Морн медленно села и прислонилась к креслу. Энгус был прав: гравитационная болезнь не овладела ею. Ускорение свело ее с ума и наполнило потоками грез. Морн помнила это. Возможно, приступу болезни помешала потеря сознания? Или она так долго пользовалась зонным имплантатом, что повредила нейроны мозга?

Как бы там ни было, кризис прошел. Вместе с облегчением Морн почувствовала намек на печаль, будто потеряла что-то ценное – словно ей не хватало ясных команд Вселенной. Она понимала, о чем говорил ей Дэйвис.

– Куда мы направляемся? – ощупывая ссадины, спросила она.

– Об этом спрашивай его, – с внезапной злостью ответил сын. – Со мной он разговаривать не хочет.

Взглянув на Дэйвиса, Термопайл произнес:

– Мы возвращаемся в рой.

Он недовольно поморщился и указал рукой на экраны.

– Неужели это надо объяснять?

Дэйвис выругался, но Энгус лишь пожал плечами.

– В отличие от вас я изучил карту Бекмана, – продолжил он. – Из нашего сектора роя имеется только один пригодный маршрут. Но именно там мы и встретили поджидавший нас корабль. В других местах нам пришлось бы продираться между скал и взрывать их пушкой. Короче, мы застряли между «Планером» и тем ублюдком. Я могу юлить и метаться какое-то время, но вскоре они отыщут нас. Нам надо вернуться назад и найти другую трассу. Будем сражаться с ними по одному. Если они атакуют разом, нас не спасет никакое дисперсионное поле. Поэтому сначала разберемся с «Планером». Посмотрим, что мы можем сделать. Во всяком случае, он знаком мне больше, чем второй противник.

Немного помолчав, Термопайл со злостью добавил:

– Есть шанс, что капитан Траходав нанес ему какой-то вред. Это могло бы помочь. Кроме того, я распознал второе судно. Мы встречались с ним прежде.

Он сделал паузу, глотая гнев и отчаяние.

– Корабль называется «Завтрак налегке». Я видел его на Малом Танатосе. Он стартовал раньше нас на пару часов. Мы слышали его переговоры с Башней «Купюры». Сканер отметил и записал эмиссионный спектр. Вам нужно объяснять, что это значит?

Морн покачала головой, но Энгус не умолк.

– Он знает нас по Малому Танатосу. И «Планер» ему тоже знаком. Он прилетел сюда не случайно. Его засада – не простое совпадение.

– Он помогает Сорас, – согласилась Морн.

«О Господи! Сколько врагов! И сколько союзников у Чатлейн!»

– Если мы будем сражаться с ними одновременно, нам конец, – добавил Энгус.

Он пожал плечами, словно с трудом удержался от желания ударить кулаком по пульту. Его голос снова стал спокойным.

– Заодно вернем Сиба. Если Сорас или капитан Траходав не убили Макерна, мы отыщем его. Главное, чтобы он не затерялся в обломках, когда начнется сражение с «Планером». И было бы здорово, если бы «Завтрак налегке» не догнал нас слишком быстро…

Слова Энгуса угасли в вое двигателя, шепоте воздушных очистителей и тихом гудении плазменной пушки.

Мысль о Макерне, одиноко парящем в громадной мясорубке роя, наполнили Морн печалью. Она представила себе, как Сиб задыхался в скафандре; как он ждал возвращения «Трубы». Сердце заныло от острой тоски. Возможно, он сейчас молил о том, чтобы Ник и Сорас убили его. После всех страданий, потерь и страхов он заслуживал честного отношения и уважения своих товарищей.

Как долго он кричал, корчась от недостатка кислорода? И сколько союзников имела Сорас Чатлейн? Морн встряхнула головой, отметая эти вопросы. Обращаясь больше к Дэйвису, чем к Энгусу, она тихо спросила:

– Значит, бой больше не будет местью? Мы полетим навстречу «Планеру», потому что это лучшая из альтернатив?

Дэйвис оставил свои возражения при себе. Он нуждался в мести к «Потрошителю» и Чатлейн. Морн понимала это. Стремление к возмездию защищало его от глубинных страхов и безумия. В нем скрывалась особая гравитационная болезнь – ужасающая пропасть, которая отделяла его воспоминания от того, каким человеком он был на самом деле. Если Дэйвису не удастся отстоять свою индивидуальность, он исчезнет в бездонном провале между собственным и внедренным сознанием.

Желая помочь ему, она спросила у Энгуса:

– Как ты думаешь справиться с «Планером»?

Какое-то время Термопайл не отвечал – возможно, консультировался с базами данных. Затем он рассудительно сказал:

– Все зависит от того, на каком расстоянии мы его обнаружим. И сколько крупных астероидов будет между нами. Я не уверен, что мы получим возможность для прямой и внезапной атаки.

Повернувшись к Дэйвису, он грозно предупредил:

– На этот раз не спеши жать на кнопки. Прицелься как следует!

Несмотря на грубый тон, Морн услышала в нем нечто большее, чем презрение. Возможно, признание?

– Сражаться против протонной пушки можно только одним-единственным способом – взорвав ее излучатель до того, как она выстрелит. Иногда, если корабли находятся далеко друг от друга, щиты выдерживают протонный луч. И иногда, если стрелок везучий как черт, он попадает плазменным зарядом в основание излучателя. Это разрушает пушку. Возможно, наши щиты и выдержат. Но на везение рассчитывать нечего. Так что не стреляй по скалам. Хладнокровно прицелься. Если у нас появится обзор, сканер покажет тебе, где находится излучатель протонной пушки.

Смущенно взглянув на мать, словно присутствие Морн мешало его концентрации, Дэйвис вывел на один из экранов конфигурацию и эмиссионный спектр сверхсветовой протонной пушки.

Задержав дыхание, чтобы приглушить шум крови в голове, Морн поднялась на ноги и потянулась к поручню. Маневренный рывок толкнул ее к переборке, но на этот раз столкновение было легким. Морн пристегнула пояс к поручню. Конечно, она могла покинуть мостик, но ей хотелось остаться в центре событий.

– Сколько у нас в запасе времени? – спросила она, разглядывая новую траекторию, которую составил Энгус.

«Я успею сходить в лазарет и принять каталепсор?»

– Несколько минут, – рассеянно ответил Термопайл. – Точнее сказать не могу.

Он снова погрузился в кибернетическую сосредоточенность.

– «Планер» не стоит на месте – это точно. Он планировал догнать его у края роя.

Она не успевала посетить лазарет. Морн сделала глубокий вздох и прочистила легкие. Она уже приняла решение остаться на мостике.

Неужели потеря сознания длилась так долго, что она пережила приступ гравитационной болезни? Что спасло ее: бессознательное состояние или какие-то изменения в тканях мозга? А вдруг она пересекла свою личную гравитацию и преодолела зов Вселенной? Как и бытие – как и связь между личностью и страхом – гравитационная болезнь являлась тайной тайн. Никто ее не понимал. Никто не имел для этого времени…

– Вот и он!

Энгус пробежал пальцами по клавишам, и на экране появился сканерный образ. В тридцати километрах от них, среди крошева скал размером от скафандра до средней горы, летел корабль. Он был закрыт от «Трубы» большим астероидом. Цифры внизу экрана быстро замелькали. Луч прицела вражеского судна метался по космическим глыбам. Противник готовился открыть огонь. Сканер тут же опознал его профиль и характеристики двигателя. Это был «Планер».

Он явно торопился и не уступал в скорости крейсеру. Через двадцать секунд они могли протаранить друг друга.

– Черт!

Дэйвис неистово заколотил по клавишам, выискивая цель.

– Энгус, – прокричал он ломающимся голосом, – я не могу найти его излучатель.

Морн вцепилась в поручень и повернулась к Дэйвису. Если он не мог определить местоположение излучателя, значит, «Планер» не предполагал использовать протонную пушку.

– Забудь о нем! – рявкнул Энгус. – Сосредоточься! Стреляй торпедами и статическими минами. Затем сделай пару выстрелов из плазменной пушки и включи дисперсионное поле…

Он замолчал. Цифры внизу экрана окрасились в алый цвет. У трапа завыла тревожная сирена. Сгорбившись над пультом, Термопайл набрал несколько команд и резко изменил траекторию полета. Через секунду все экраны сканера погасли – «Труба» попала под шквальный залп плазменных пушек «Планера». Крейсер содрогнулся, словно врезался в стену. Сирены и скрежет металла вторили друг другу, как яростные крики проклятых демонов. Морн швырнуло в сторону. В отскоке она увидела на одной из приборных консолей красные индикаторы магнитных ловушек – те ослабляли удар, поглощая пикосекундный интервал, во время которого энергия плазмы достигала почти бесконечной массы.

Через мгновение, измеряемое лишь компьютерными чипами, ловушки начали отключаться и лопаться от перегрузок, как стекло. Тем не менее они спасли корабль от разрушения. К счастью, залп «Планера» был ослаблен статикой электромагнитных частиц. Кроме того, резкий маневр Термопайла вывел «Трубу» из-под прямого удара. Несмотря на скрежет переборок, Морн не услышала вой клаксона, который предупреждал экипаж о пробоях в корпусе. Следовательно, крейсер не получил большой ущерб.

– Делай, что я тебе сказал! – через вой и шум крикнул Энгус.

Дэйвис выпустил торпеды и распылил статические мины. Используя для прицела сохранившиеся данные сканера, он выстрелил наугад из плазменной пушки. Но юноша промазал. В отличие от Энгуса он не мог мгновенно пересчитывать взаимные позиции «Трубы» и «Планера». Поправки были внесены неверно. Ускорение тащило крейсер в сторону. Руки Морн натянулись в суставах. Без поддержки пояса она потеряла бы хватку на поручне. В это время Энгус продолжал управлять кораблем. Он молниеносно набирал команды. Его действия были такими быстрыми, что, казалось, не вызывали никаких изменений в полете.

Сканер постепенно восстанавливал прием сигналов. Однако для выяснения ситуации ему требовалась вечность – возможно, две секунды или три. На экранах появилась мерцающая схема роя. Еще через миг дисплеи вернули свою былую точность. Их образы напугали Морн. Она непроизвольно зашептала:

– Энгус! Энгус!

Одна из статических мин уже взорвалась, оставив на краю экрана мутное пятно искажений. Но сенсоры четко предупреждали о том, что «Планер» мчался следом. Свирепые энергии опалили его бок. Корпус лучился короной молний – последствиями близкого выстрела плазменной пушки. Брызги алого пламени озаряли черноту пространства. Однако корабль Сорас сохранил свою целостность. Щиты и ловушки погасили залп «Трубы».

Перед «Планером» открывался чистый обзор. Луч прицела уже выискивал цель. Но крейсер ожидало нечто худшее. Экраны сканера показывали, что уходя от атаки, Энгус направил «Трубу» на массивный астероид. Фатальная инерция угрожала расплющить корабль.

Энгус не ответил на призывы Морн. Возможно, он не слышал их, поскольку был занят. Когда луч прицела заплясал на корпусе «Трубы», предрекая еще один массированный залп, Термопайл крикнул Дэйвису:

– Дисперсия!

Бессловесная ярость рвалась из горла юноши, как хриплое шипение. Введя код дисперсионного поля, он окружил «Трубу» невидимой защитой. Сканер снова ослеп в алой буре расщепленной материи. Рассеивающее поле превратило залпы плазменных пушек в электронный хаос.

– Да! – показав экранам желтые зубы, рявкнул Энгус.

Он грохнул кулаком по краю пульта и склонился над клавиатурой, вводя команды, которые Морн не могла интерпретировать. Рывок корабля качнул ее в сторону. Она ударилась плечом о переборку. Только руки и пояс удержали ее от полета в один из мониторов. Она как могла цеплялась за поручень и жизнь. Морн надеялась, что Энгус отведет «Трубу» от нависавшего над ними астероида. Но в следующий миг, с ощутимым толчком, импульсный двигатель крейсера затих. Сила тяжести исчезла. Не успев отреагировать на это изменение, Морн взвилась в воздух. Пояс медленно вернул ее назад.

Ослепленный алым штормом корабль ударился боком о скалу. Тревожные сирены замолчали. Ужасный скрип металла едва не оторвал Морн от поручня. Если бы не ремень, новый рывок швырнул бы ее через мостик к трапу. Корпус «Трубы» дрожал в металлической агонии. Дэйвиса трясло, как тряпичную куклу. Его плечи и голова опасно раскачивались между пультом и креслом. Энгуса защищала нечеловеческая сила. Он уперся руками о приборную консоль и вжался в спинку кресла. Инерция рывка согнула Морн пополам. Она ударилась лбом об колени. Пояс впился в тело. Она не могла дышать…

По-кошачьи визжа от ран, наносимых острыми скалами, «Труба» наконец остановилась. В коридорах и проходах корабля звенели звонки, предупреждавшие о системных сбоях и отключении питания. По корпусу прокатилась вторая волна металлического грохота – шпангоуты и инфраструктура начали восстанавливать прежнюю форму.

Морн встряхнула головой. Бедра и колени ныли так, словно кости вышли из суставов. Кожа живота горела в местах соприкосновения с поясом. Дротики боли впивались в виски при каждом движении. Тем не менее она была жива. Дыхание вернулось. Крейсер тоже уцелел. Морн по-прежнему не слышала клаксонов, возвещавших о пробоинах в корпусе.

Судя по всему, импульсный двигатель «Трубы» отказал. Без его энергии корабль не мог питать свои системы и использовать орудия. Какое-то время резервные ячейки могли поддерживать блоки жизнеобеспечения. Но защита крейсера отключилась. И он не мог оторваться от скалы. Астероид стал его надгробным камнем.

– Энгус, – тихо простонал Дэйвис.

Он хрипел, словно сломал грудную клетку.

– О Боже! Энгус!

«Что нам делать?»

Как только сканер «Планера» восстановит прием сигналов, Сорас начнет стрельбу по беспомощному беглецу.

– Хватит ныть! – рявкнул Энгус.

Его голос дрожал от ярости и страха. Лицо и шея пылали лихорадочным румянцем.

– Соберись, паренек! Черт бы тебя побрал! Приди в себя! Ты мне нужен!

Он рывком расстегнул ремни безопасности, с акробатической легкостью подпрыгнул вверх и, оттолкнувшись от кресла, полетел в направлении трапа.

Он уходит? «Нет!» Крик протеста закружился эхом среди шипов боли, царапавших голову Морн. «Не уходи! Не так!» Не теперь, когда она и Дэйвис не знали, как спасти себя.

Через вихрь смятения и головокружения она вскочила на ноги. Из-за малых размеров космической скалы притяжение отсутствовало. Натянув пояс, Морн повернулась к Энгусу. Ее руки и пальцы умоляли Термопайла остаться. Но он уже находился по другую сторону неизмеримого отчаяния.

Внезапно киборг остановился на ступенях трапа. Казалось, что Морн схватила его за руку и заставила оглянуться. Желтые глаза впились в нее, как клыки – кариозные и ядовитые.

– Энгус, – с просьбой в голосе произнесла она.

Это имя уносило ее в бездны ужаса и унижения.

– Энгус, что ты задумал?

– Не спрашивай, – ответил он, свирепо морщась, словно изнутри его разрывали демоны. – У меня нет времени! Саккорсо, конечно, придурок! Но он оказался трахнутым гением!

Изливая ярость и разочарование, Энгус покинул мостик.

– Морн? – простонал Дэйвис. – О Боже! Я не знаю, что делать. Нам не удастся починить двигатель. Нет времени. Энгус сказал, чтобы я собрался. О чем он говорил? Зачем я ему был нужен?

Его отчаяние кричало: «Я не знаю, что делать!»

Когда алый шторм помех рассеется, «Планер» увидит их и начнет расстреливать беспомощный корабль… Впрочем, нет! Неверно. Он не станет разрушать «Трубу». При неисправном импульсном двигателе крейсер не сможет защитить себя. Зачем Сорас разрушать сундук с драгоценностями? «Трубу» притянут присосками, в ее корпусе вырежут отверстия, и команду судна передадут амнионам – Дэйвиса, Морн и остальных. Иммунное лекарство останется секретом полиции. Сообщение Вектора уничтожат. Чатлейн избавится от всех угроз, которые несла в себе «Труба».

И тогда поступки Морн и ее друзей станут такими же напрасными, как их муки, желания и надежды. О Господи! Ирония судьбы! Отказал импульсный двигатель. Как будто Сиро выполнил указание Чатлейн и совершил диверсию…

Сердце Морн забилось о ребра, словно «Труба» еще раз врезалась в астероид. Сиро находился в своей каюте. Вектор вылечил его. И за ним присматривала Мика. Она в любом случае остановила бы брата. Значит, диверсии не было.

«Саккорсо, конечно, придурок! Но он оказался трахнутым гением!»

Боль наполнила Морн отблеском ясности. В погоне за истиной она отстегнула пояс и, оттолкнувшись от переборки, полетела к креслу Энгуса. Устроившись за пультом и защелкнув ремни безопасности, она начала вводить команды опроса бортовых систем. Пока Дэйвис стонал от досады и непонимания, его мать приняла на себя командование кораблем.

Энгус

Он имел лишь небольшой запас времени – непредсказуемо малый срок. Энгус должен был оказаться в нужной позиции до того, как сканер «Планера» возобновит прием сигналов. В этом случае люди Чатлейн не заметят его. Но если они увидят перемещения фигуры на освещенной стороне астероида, его убьют первым же выстрелом лазерной пушки. И тогда с «Трубой» будет кончено, потому что он оставил ее почти беззащитной.

Сойдя с трапа, Энгус направился на склад скафандров. Он старался предусмотреть любую мелочь. По его приказу Дэйвис использовал статические мины и плазменные торпеды, которые должны были замаскировать эффект дисперсионного поля. Ему хотелось, чтобы «Планер» не сразу понял, что случилось. Возможно, Сорас вообще не догадается, что слепота приемной аппаратуры была началом игры. Если все пойдет как надо, он успеет подготовить основу для дальнейших действий.

Без поддержки сканера Сорас не могла узнать, что двигатель «Трубы» был отключен намеренно – что он не «сдох», а наоборот, в последний момент произвел мощный выхлоп, смягчивший столкновение с астероидом. Чатлейн увидит только результаты столкновения: поцарапанный и помятый корпус, вырванные рецепторы и антенны, бездействующие системы и все то, что случилось бы с кораблем, если бы Сиро испортил двигатель. Возможно, она поддастся искушению, и ей захочется забрать сокровища «Трубы» – команду, лекарство и уникальное оборудование. Возможно, она приблизится настолько, что Энгусу удастся уничтожить «Планер».

Верхняя часть комбинезона по-прежнему свисала с поясницы. Он не стал поднимать ее. Дойдя до склада, Энгус разорвал костюм и выбросил обрывки в утилизатор. Он надеялся, что голое тело будет меньше потеть, а значит, сократится обезвоживание. Открыв дверь склада, он снял с крюков свой скафандр.

От программного ядра не поступало никаких приказов. Компьютер находился под властью Энгуса. Зонный имплантат предоставлял ему лишь то, что он просил: скорость, точность, силу и самоконтроль. Но его программа не предназначалась для таких мероприятий. Он попал в неучтенную зону событий, где мог принимать свои решения.

Уорден Диос и Хэши Лебуол не предполагали, что Термопайл пойдет на подобную крайность. Они не знали, каким мог быть Энгус в минуты отчаяния. Избрав этот риск, он напугал себя до мозга костей. Он никогда – никогда! – не совершал таких поступков. Но Термопайл не колебался. Разве раньше он действовал по собственной воле? Им всегда управлял страх. Его бездна никогда ни о чем не заботилась, отдавая взамен только боль, леденящий ужас и униженное одиночество.

Когда он покорно влез в скафандр, как в детскую кроватку, его пульс участился от страха. Энгус быстро поправил упряжь на бедрах, сунул руки в рукава и перчатки, закрыл грудную пластину, навинтил и опечатал шлем. С машинной скоростью он провел процедуры проверки и убедился в исправности оборудования. Затем Термопайл захлопнул дверь и двинулся к оружейному складу.

Он взял миниатюрную плазменную пушку – только с ней у него имелся шанс на выполнение задуманного плана. Лазеры, импульсные ружья, пистолеты, клинки-парализаторы и минометы – все это было бесполезным в данной ситуации. Плазменная пушка тоже могла стать никчемной – будучи мощным оружием в закрытых помещениях, она не годилась для атаки кораблей с такими ловушками и щитами, как у «Планера». Тем не менее он снял ее со стойки и проверил индикаторы зарядного устройства.

Пушка была готова – гораздо больше, чем он. Энгус никогда не считал себя подготовленным к подобному риску. Но от судьбы не убежишь. Ругаясь на дефекты зонных имплантатов, которые не могли защитить его от страха, он закрыл оружейный склад и направился к лифту.

Уорден Диос и Хэши Лебуол не представляли, на какие крайности был способен Энгус. Направив кабину вверх, он прислушался к своему дыханию. Оно эхом отдавалось в ушах – хриплое и затрудненное от невыносимого испуга. Шлем ограничивал звуки. Вокруг Термопайла поднимались планки детской кроватки. Плотно подогнанные друг к другу и огромные, они были гранью его узкого и ограниченного мира. Еще мгновение, и он испортил бы воздух в скафандре…