Появляясь вечером на балконе, Вилигарк выглядел задумчивым и встревоженным. Иногда ругался, недоброжелательно посматривая на небо, словно ждал оттуда неприятного, но важного гостя.

— Дань платить пора, — объяснил Май заинтересовавшейся Машке.

— Кому? — удивилась Машка.

Вилигарк как-то не производил впечатления человека, замученного налоговой полицией или какими-нибудь татаро-монголами. В последнее время он сам изрядно напоминал татаро-монгола, потому как постоянно щурился и от частых прогулок-рейдов немного загорел.

— Херону, не к ночи будь помянут, — отозвался Май, пожевывая травинку. — Ты что думаешь, Вили родился могущественным некромантом? Какие-то способности у него, конечно, были, иначе бы его и в академию не приняли, но вряд ли бы он стал серьезным магом, не выклянчив покровительство Херона.

— И теперь Херон явится за его душой. — Машка понимающе покивала.

— На кой богу душа Вили? — Эльф прыснул. — Над камином вешать, что ли? Так у него небось и камина нет.

— А чем же он платит ему за могущество? — поинтересовалась Машка.

— Известно чем, силой, — пояснил Май. — Вили ее собирает, использует, но и про Херона не забывает. Обязательно делится с засланцами своего покровителя. Каждый год. Про такого забудешь, как же! Только вот делиться он шибко не любит, потому и мрачный такой ходит последние дни. Засланца ждет.

— Засланцы, они такие, — с умным видом подтвердила Машка. — Кому угодно настроение испортят.

Она про всяких засланцев знала много. Май передернул плечами, задрал голову вверх и скривил губы, точно ожидаемый визит божественного налоговика расстраивал и его тоже. Хотя что с эльфа возьмешь, кроме анализов? В городе на них и грабители внимания не обращали, не то что сребролюбивая городская стража.

— Будь осторожнее в ближайшие несколько дней, — как-то утром предупредила Машку Айшма, поглядев на небо. — Не броди по двору. Возьми лучше вот эту занавеску и заштопай.

— Чем? — спросила Машка, тоже зачем-то посмотрев вверх. Ничего особенного, кроме красивых кучевых облаков, в небе не наблюдалось.

— Иглой. — Экономка пожала плечами. — И не говори мне, что этого ты не умеешь тоже. Иначе мне придется пожалеть, что я взяла тебя на работу. Кому нужна прислуга, которая ничего не умеет делать!

Машка прикусила язык и покорно взяла тяжелую, пахнущую пылью занавеску. Мастерицей штопать она никогда не была, но точно знала, что есть вещи, которые за нее никто не сделает. Не умеешь, значит, придется научиться. Ругаясь и пытаясь не исколоть толстой непослушной иглой все пальцы, она провела пару дней в домике прислуги. Тиока сидела там же, сочувственно комментируя ее работу. Точно такая же иголка слушалась ее беспрекословно, и это вызывало у Машки черную зависть. Наконец работа была закончена. Нельзя сказать, что Машка заштопала занавеску виртуозно, но сама она деянием своим гордилась чрезвычайно. И Айшма, взглянув на ее сияющее лицо, ругаться не стала, а со вздохом приняла работу.

— До завтра можешь быть свободна, — сказала она неожиданно. — Сходи в город. Там, кажется, какая-то выставка приехала. Можешь взять с собой Тиоку, она сегодня мне не нужна.

Но денег не выдала, сразу став строгой и холодной. Машка философски вздохнула, решив, что нельзя иметь все и сразу, и поплелась восвояси. Перед выходом в город ей приспичило помыть голову. В самом деле, нельзя же пугать горожан загадочной прической из свалявшихся колтунов. Тиоки, правда, дома уже не оказалось, но это Машку совершенно не расстроило. Эльфы представлялись ей куда лучшей компанией для прогулок по городу, чем милая, но глуповатая соседка. У эльфов было неоспоримое преимущество перед Тиокой — появление в их компании сразу привлекало к Машке завистливые взгляды горожанок.

С вымытой головой и в прекрасном расположении духа она прошлась по поместью в поисках своих остроухих товарищей, но садовые дорожки словно вымерли. Недоумевая, она направилась к Роесне, хотя как раз там эльфы могли оказаться в последнюю очередь. Остроухие очень не любили работать, а попадание на глаза экономке гарантировало, что какое-нибудь срочное дело для эльфов найдется.

Перед входом в замок деловито сновали крупные насекомые, напоминавшие своим видом одновременно саранчу и муравьев. Их выпученные зеленые глазки, казалось, ощупывали и оценивали все попадающееся им на пути. Машка в первый раз видела насекомых в поместье, где раньше не водилось даже бабочек, и страшно удивилась, почему Айшма до сих пор не гоняется за ними с каким-нибудь магическим баллончиком. Насекомые довольно громко и музыкально стрекотали, а сотни полторы их затеяли водить хоровод на ступеньках. Во всем этом явственно прослеживалось влияние коллективного разума.

Дом некроманта то ли спал крепко, то ли боялся даже пикнуть в присутствии посланника того, кто одарил некроманта силой. Да и сам Вилигарк что-то не выказывал особого желания появляться во дворе. Эльфы безмолвствовали, лежа в кустах и стараясь не шуметь без особой на то необходимости. Крызы и собаки почли за лучшее убраться подальше с глаз. И только Машка по своему обыкновению до сих пор не заметила огромную крылатую ящерицу, греющуюся в лучах солнца и с интересом наблюдающую за незнакомой ей земной жизнью.

— Май! — крикнула Машка, прикрыв глаза от солнца рукой. — Где вы тут? Меня до завтра отпустили. Бросайте все, пойдемте куда-нибудь, а то я скоро здесь совсем плесенью покроюсь.

Май дернулся было вперед, но Вий ловко схватил его за руку.

— Ты куда? — ровно поинтересовался он.

— Ну не шляться же ей по двору, пока это здесь прохлаждается! — огрызнулся Май.

— Успокойся, — охладил Вий его пыл. — Это судьба. Не тебе бороться с судьбой и высшими силами. Ты можешь показать им задницу, можешь забыть, как их зовут и в какие дни их необходимо славить, но не тебе с ними бороться. Не по крызу норка.

— Но он же ее сожрет! — возмутился Май.

— Вряд ли, — возразил Вий. — Высшие демоны не питаются людьми. Им это ни к чему. Вот мелкие — пожалуйста, да и потягаться с каким-нибудь рогатым лесным духом мы бы вполне смогли. А Тартхак, младший, это сила такого порядка, что при ее появлении лучше сидеть и не высовываться.

— Как-то тухло это звучит, — проворчал Май, однако лег на землю и больше попыток сопротивляться не делал.

«Бежать и спасать кого-то стоит, если есть хоть маленький шанс, что спасение удастся», — считал он. Но признаться в своем здравомыслии не хотел: это было не слишком хорошо. Вот переложить ответственность за избежание риска на старшего — всегда пожалуйста. Это можно. На что, собственно, благоразумный Вий и рассчитывал. Сейчас он весь был как натянутая нить, как сжатая пружина. В любой момент, который покажется ему удачным, он готов был начать действовать. История с талибером серьезно изменила его взгляды на границы допустимого риска. Пучеглазые насекомые — нахарды — размеренно собирали для Херона крупицы силы, рассеянной по замку некроманта. Сам маг на время визита засланца предпочел убраться в одну из дальних комнат, благо тот никогда не считал такое поведение оскорбительным. Тартхака в принципе сложно было оскорбить, будучи представителем презираемого демонами человечества.

Посыльный Херона не впервые появлялся в поместье Вилигарка, и эльфы старались не показываться ему на глаза. Тартхак, как один из высших демонов Ишмиза, вполне мог считаться до некоторой степени разумным существом, только вот логика у него была странной. Спокойный и неторопливый обычно Тартхак старался ни во что не вмешиваться, но даже Вий никогда не брался предсказать, что могущественный ящер выкинет в следующее мгновение. Он легко мог заставить орду насекомых или мелких птиц исполнять свою волю, потому как сам засланец бога смерти был слишком ленив, чтобы делать работу самостоятельно. Такая сила поневоле внушает окружающим уважение. И эльфы не были исключением. Им не сложно было посидеть часик в кустах, не привлекая к себе внимания, если это гарантировало продолжение жизни. Как ни крути, а живой мышью быть гораздо комфортнее, чем мертвым львом.

Машка с недоумением рассматривала цирк, который устроили перед замком нахарды, а Тартхак лениво глядел сверху на всю эту суету, уместив свое длинное блестящее тело на стене, окружающей сад и поместье.

— Черт возьми, куда вы все пропали?! — громко возмутилась Машка, стоя посреди двора.

— Скажи, а кто такой этот черт и почему он должен кого-то взять? — низким, бархатным, приятным голосом осведомился Тартхак.

Машка подняла голову и плавно осела на землю. На стене с комфортом расположился самый настоящий китайский дракон. И он был очень, очень большим. Гораздо более крупным, чем животное, в компании которого можно чувствовать себя в безопасности. Ни один виденный Машкой фантастический фильм, ни одно описание не передавало этих чудовищных размеров. Машка, даже на высоких каблуках, оказалась бы меньше когтя дракона. А этих когтей у него было слишком много. Машка икнула, встала и попятилась.

— Ты мне ответишь или от страха потеряла голос? — капризно осведомился дракон, кажется, начиная раздражаться.

Обвинения в трусости Машка спокойно стерпеть не могла и, здраво рассудив, что, если чудовище с ней разговаривает, значит, пока жрать не будет, заносчиво отозвалась:

— А чего тут бояться? Я что, драконов никогда не видела, что ли? Напугал ежа голой задницей!

— Какой интересный способ охоты... — уважительно пробормотал любознательный дракон. — Ты добываешь ежей?

— Я работаю у Вилигарка, — отозвалась Машка. — А ты что тут делаешь?

— Я его граблю от имени Херона, — вежливо пояснил Тартхак. — Он собрал слишком много силы за последнее время, и Владыка мертвых решил, что нужно ему помочь распорядиться ею с умом.

— Интересная формулировка для определения рэкета, — решила Машка в свою очередь сделать новому знакомцу комплимент.

Слова «рэкет» Тартхак не знал, но решил не вдаваться в подробности. Тем более что это его интересовало меньше, чем загадочный черт.

— Ты собиралась объяснить мне про поборы с помощью черта, — напомнил дракон. — Это касается моей профессиональной деятельности. Граблю здесь я, а потому...

— Нет-нет! Я ничего такого не имела в виду. Не думаю, что черт может быть тебе конкурентом. Это такой сборщик душ, водящийся в той местности, где я раньше жила. Маленький, черненький, с рогами и очень жадный, а в остальном похож на тебя, — объяснила Машка, совсем перестав бояться здоровенной крылатой ящерицы.

Дракон не выглядел голодным и совершенно не собирался ее жрать. Видимо, она была не в его вкусе.

— Все сборщики дани во всех краях одинаковы. — Тартхак философски вздохнул, одним глазом кося в сторону суетящихся нахардов. Кажется, его не слишком устраивала его работа, хотя он и старался относиться к ней с максимальной ответственностью. — Только кому могут понадобиться чужие души?

— Есть у нас один товарищ... — туманно отозвалась Машка. Беседовать с персонажем китайской мифологии на богословские темы казалось ей диким занятием.

— У него нет своей? — сочувственно спросил Тартхак.

— Видимо, нет. — Машка пожала плечами. — Никогда у него не спрашивала, знаешь ли...

— Странно, что тебя до сих пор не сожрали, — задумчиво сказал Тартхак, окинув внимательным взглядом свою собеседницу. Похоже, в пожирании младенцев он знал толк.

Машка вздрогнула и задиристо спросила:

— Почему это странно?

— Ты так легкомысленно относишься ко всему. Разговариваешь с незнакомьгм демоном, знакома с собирателем душ, работающим там, где ты родилась. Обычно такие смелые погибают в первую очередь. В мире много охотников сожрать кого-нибудь не слишком опасного.

— Может быть, уже и сожрали, — буркнула Машка, сразу же помрачнев. — Пожевали и обратно выплюнули. Я невкусная. И, кстати, с чертом я лично не знакома.

— И все равно, — не отставала настырная мифическая рептилия, — каждому голодному чудовищу не объяснишь, что ты невкусная. Ты слишком беззаботна для того, чтобы оставаться живой.

— Это намек на то, что ты собрался меня съесть? — осторожно поинтересовалась Машка, отступая на шаг назад, что в ее положении было поступком совершенно бессмысленным. Вряд ли она могла надеяться убежать от летающей яшерицы. Однако в ее случае логика была еще более непознаваемой, чем у обыкновенной нормальной женщины.

— Когда я собираюсь кого-то съесть, я не намекаю, а ем! — оскорбился Тартхак. — Именно поэтому я всегда сыт. Где же этот некромант? Я не собираюсь ждать его вечно!

— Кажется, он не жаждет с тобой общаться. — Машка нервно хихикнула. — Подозреваю, что твои размеры его пугают.

— Ты думаешь, меня это волнует? — спросил дракон. — Каждый из нас, живущих в этом мире, должен исполнять то, что ему полагается исполнять. Иначе ему незачем жить, он бесполезен.

— Однако ты изрядный демагог. — Машка уважительно присвистнула.

— Будешь обзываться — съем, хотя и не очень хочется, — предупредил Тартхак.

Машка съеденной быть не желала, а пределов драконьей образованности не помнила совершенно, а потому замолчала, задумавшись.

— Почему ты больше не разговариваешь? — с интересом спросил Тартхак, скучающий в ожидании дани.

— Я размышляю, — отозвалась Машка.

— Глупости, — отрезал дракон. — Ты не можешь размышлять. У тебя для этого слишком маленький мозг. Посмотри, какая крохотная у тебя голова!

— Да, у слона больше, — согласилась Машка. — Но я умнее, чем слон. Зато ты не можешь летать.

— Никогда не видел слонов, — признался Тартхак. Потом до него дошла вторая часть ее фразы. — Как это — не могу?! — возмущенно спросил он. — Я же летаю!

— У тебя для этого слишком маленькие крылья, — доходчиво объяснила Машка. — Значит, ты не летаешь, тебя поднимает магическая сила.

На сей раз задумался дракон. С душераздирающим звуком поскреб когтем пузо, поглядев на небо. Чихнул, опалив огненными соплями верхушку ближайшего дерева.

— Какая-то ты не такая, — наконец выдал он. — Неправильная!

— Я как раз правильная! — тут же возмутилась Машка. — А то, что у меня хвоста и крыльев нет, как у тебя, так ведь я же не дракон!

— Я не дракон, — поправил ее Тартхак. — Я высший демон, пользующийся плотью дракона. Это совершенно разные вещи, их нельзя путать, если хочешь жить долго и счастливо.

— Если оно выглядит как дракон, пахнет как дракон, и ведет себя как дракон, значит, оно дракон! — гордо сказала Машка, к месту переиначив известную фразу.

— Откровенно говоря, мне все равно, — хмыкнув, признался Тартхак. — Но если ты заявишь дракону, что он демон, рискуешь стать жареным человеком. Или не человеком, если я не ошибся.

— В каком смысле? — заинтересовалась Машка. Между лопаток сладко закололо от предчувствия.

Сейчас эта мудрая крылатая ящерица поведает ей о ее магических способностях, нечеловеческой природе и уникальной судьбе. А может, даже предложит миссию по спасению мира. В куче романов именно так все и случалось. Машке казалось, что наконец-то и она дождалась своего счастья.

— Ты пахнешь иначе. Не так, как обычно пахнут люди, — туманно сказал Тартхак, с интересом приглядываясь к ней. — Что-то в тебе неправильно, только я не могу понять, что именно. Ты такая же уродливая, как и все они, и говоришь ты так же бессмысленно и суетливо. А пахнешь не так. Странно.

— Я из другого мира, — серьезно объяснила Машка, стараясь ненавязчиво подтолкнуть его к нужной мысли.

— Глупости! Мир один, — сказал Тартхак. — Но он похож на потрескавшуюся от солнца землю, а потому маленькие существа думают, что их много. И с трудом перемещаются между кусками реальности. Для вас трещины между частями мира представляют серьезное препятствие. А нам сверху видно, что мир на самом деле один. Просто на разных частях его живут по-разному.

— А вы, значит, большие существа? — с завистью спросила Машка.

— Нет, — возразил Тартхак. — Мы — летающие существа. Это совсем другое.

— А кто тогда большие? — поинтересовалась она.

— Не знаю. — Демон сбил пролетавшую мимо неудачливую птичку прицельным огненным плевком и лениво шевельнул хвостом. — Наверное, высокие боги. Не те, что в мире, а те, что над ним. Я с ними не знаком. И, откровенно говоря, не горю желанием. Существам с настолько разным весом лучше совсем никогда не встречаться.

— А ты философ, — пробормотала Машка.

— Я просто мудр, — равнодушно отозвался дракон. Для него это, похоже, не имело большого значения: просто констатация очевидного факта.

У Машки же от радости буквально дыханье сперло. Подумать только, как все удачно складывается: почти настоящий дракон, который сам признался в своей мудрости и несет нечто заумное и загадочное. Похоже, что именно сейчас она узнает все, что ей нужно. Главное — вспомнить, как именно герои романов просили такое существо открыть им будущее и рассказать про их избранность. Машка напряглась, пытаясь восстановить в памяти необходимые строчки, но на ум ничего не приходило.

— Кажется, ты опять выпала из реальности, — вежливо заметил Тартхак, лениво шевельнув дистрофичным крылышком. — Симуляция мыслительной деятельности настолько тяжко тебе дается?

— Я хочу спросить тебя о моем предназначении, — откровенно призналась Машка, не надумав ничего лучшего. — Мне кажется, что у меня особенная судьба.

— А почему ты думаешь, что я обязан знать о ней? — удивился сборщик магической дани.

— Ну как же?! Ты же мудрый дракон! — фыркнула Машка возмущенно. — Ну почти дракон. Я думаю, в нашем случае точность не имеет большого значения.

Тартхак посмотрел на нее так, что она тут же поняла, что таки имеет, и смутилась. Смущаться, ляпнув какую-нибудь глупость, ей было совершенно несвойственно. В конце-то концов, она женщина, а настоящим женщинам говорить ерунду даже полагается! Смутившись и поймав себя на этом, Машка немедленно обозлилась. Это позволило ей почувствовать себя немножко увереннее. Будут еше всякие летающие демонические червяки перед ней когти раскидывать! Исходя из Машкиного опыта можно было заключить, что те существа, которые больше всего хвастались своей значимостью, умом или еще чем, как правило, оказывались никуда не годными пустышками. Думать такое про первого встреченного дракона, пусть даже он не был им в полном смысле этого слова, было обидно. Но ощущение собственной независимости того стоило. Машка почесала щеку и с вызовом уставилась на Тартхака: мол, ты отвечать собираешься или как? Наглость Машкина, как ни странно, на чудище подействовала.

— Некоторые думают, что все рождаются с такой судьбой, которая им положена, — сказал Тартхак, немного помолчав и глядя на Машку значительно. — Другие считают, что их судьбу делают их же поступки и мысли. А на самом деле судьба — это я.

— М-да, от скромности ты не помрешь, — восхитилась Машка.

Ей бы такое самомнение тоже не помешало. Иногда оно помогает выпутываться из очень сложных ситуаций. Ведь, если ты свято веришь в свою значимость и могущество, есть шанс, что и другие поверят в них.

— Судьба — это дракон, который падает камнем с небес и настигает свою жертву, если она находится именно в том месте, куда он стремится за добычей, — пояснил смущенно Тартхак. Если бы ящерицы умели краснеть, он бы покраснел непременно. — И любая ваша магия — это лишь способ оказаться на пути нужной судьбы или избежать ее когтей. Вот и все.

— Что ж, выглядит несложно, — признала Машка. — Но это вовсе не та инструкция, которая мне нужна. Я-то хотела как раз магии научиться. Совершить подвиг, спасти мир и стать в результате самой великой магичкой в этом мире. В общем, чтобы все как у людей было.

— Научись сперва выбирать путь и желать, — бросил дракон. — А остальное придет само.

— Но я желаю! Сильно желаю! — воскликнула Машка.

Видимо, желала она как-то неправильно, не так, как положено желать, чтобы мечта сбылась, потому что дракон-демон посмотрел на нее жалостливо и ничего не ответил. Вместо этого он поднял бронированную свою башку и уставился пристально на замок некроманта. Его длинное тело вытянулось еще больше, напряглось и задрожало. В воздухе запахло жгучим перцем пополам с гвоздикой, как на лотке рыночного торговца пряностями. Машка наморщила нос и оглушительно чихнула, зажмурившись. Тартхак, занятый важным делом, недовольно дернул хвостом и снес изящную башенку, украшавшую ограду. «Газы у него, что ли?» — недоуменно подумала Машка, но озвучивать свое предположение не стала. Черт их, демонов, знает, вдруг они — существа скромные и обидчивые. Обижать существо столь серьезной весовой категории ей по понятным причинам вовсе не хотелось.

В этот самый момент Машке стало ужасно душно. Рубашка прилипла к немедленно вспотевшей спине, как неведомый паразит. В ушах зазвенело, а вены на руках и вовсе повели себя скверно: выпучились, как глаза у кота, которому наступили на хвост. Машка внутренне порадовалась, что волосы у нее короткие — хотя бы шея чувствовала себя прилично. Но одна шея по сравнению со всем организмом — это все-таки маловато. Машка хватанула ртом воздух, медленно сползая на землю. Ноги ослабели внезапно, как будто на самом деле были воздушными шариками, из которых выпустили воздух. «Нашатырю бы! — тоскливо подумала Машка. — Или хотя бы носок грязный...» Увы, она всегда подозревала, что носки имеют магическую природу и никогда не появляются там, где они более всего нужны. Зато когда их присутствие не требуется совершенно, обязательно вылезают на первый план, чтобы инициировать скандал. На Машкину мать скопления грязных носков всегда производили самое удручающее впечатление и вызывали словоизвержения на полчаса.

— Хуф-ф, — просительно выдохнула она, надеясь привлечь к себе драконье внимание. Ей же плохо, должен же кто-нибудь ее спасти, раз уж эльфов рядом нет!

Но Тартхак, закатив лягушачьи свои глазки и вытянув вперед шею, только спазматически подергивал кадыком, будто заглатывал огромного червяка. Почувствовав пятой точкой холодную землю, а затылком — шершавую кору, Машка немного пришла в себя и попыталась приглядеться. Это оказалось делом нелегким: в ушах сейчас же застучала кровь, а перед глазами запорхали ярко-розовые лепестки, мешающие сосредоточиться. Да еще и грудь сдавило так, что стало больно. От обиды у Машки выступили слезы и кровь пошла носом.

Похоже, именно это и помогло ей избавиться от навязчивой духоты. Слабость не исчезла. Руки и ноги будто налились свинцом и были совершенно неподъемными, но хотя бы с веками и глазными яблоками Машка оказалась в состоянии справиться. Стараясь не обращать внимания на нахальные лепестки, она уставилась на замок и дракона, поглощенного его созерцанием. Машка сама толком не понимала, отчего ей кажется, что это ужасно важно. Мысль, что там происходит нечто, что ей необходимо увидеть, не давала ей покоя и буквально свербела в седалище. Памятуя о том, что обычно именно это ощущение в заднице и приводило к самым плачевным последствиям, Машка предусмотрительно зажмурила один глаз, продолжая пялиться вторым. Сейчас она все бы отдала за приличные темные очки.

— Не вмешивайся, — монотонно прогудел Тартхак, не поворачивая к ней головы.

— Во что? — поинтересовалась Машка.

— Не видишь, я забираю дань, — пояснил демон, и Машка тут же увидела это, как будто для того, чтобы это стало очевидным, не хватало только слов Тартхака.

Роесна излучала ровное, очень яркое белое сияние, у самого фундамента имевшее голубоватый оттенок. Замок был заключен в яйцо из света, яйцо, острым своим концом тянущееся к сборщику дани. Стоило Машке вообразить огромную чайную ложку, которой следовало стукнуть по этому яйцу, чтобы добраться до содержимого, как кончик яйца прямо-таки взорвался и поток света устремился к Tартхаку. Тот на мгновение отпрянул — поведение яйца оказалось для него полной неожиданностью, — но потом пошире распахнул пасть и, поелозив лапами по ограде, замер. Выражение его чешуйчатой рожи в этот момент было самое что ни на есть мученическое. «Кажется, я снова сделала что-то не так...» — поняла Машка. Излишне богатое воображение и раньше частенько подводило ее. Она бы с удовольствием сбежала отсюда, чтобы не выяснять отношения с Тартхаком после того, как тот справится с напастью, но вот беда: шевелились у нее сейчас только волосы на голове. И то не по ее воле, а от потока горячего воздуха, который и ерошил их.

Когда волна света достигла дракона, звон в Машкиных ушах стал нестерпимым, глаза заломило, а носом, кажется, пошла кровь. Крепко зажмурившись, Машка хрюкнула-всхлипнула и принялась ждать окончания светопреставления. Подозрительные розовые лепестки, пробравшись под ее зажмуренные веки, продолжали беспардонно летать и там.

Температура воздуха вокруг упала довольно скоро и весьма резко. Потянуло сыростью и осенней прохладой. Посторонние звуки уже не лезли в уши, и Машка рискнула приоткрыть глаза. Сияние, окутывавшее Роесну, исчезло, чего нельзя было сказать о лепестках. Они, конечно, таяли потихоньку, но не торопились пропадать окончательно. Голова гудела, а мышцы спины жутко ломило. Ноги вообще свело, и теперь Машка, ругаясь и корчась, пыталась эти самые конечности выпрямить без вреда для себя. Стоять-то на чем-то надо, в конце концов. Вскоре ей это удалось. Она встала, неуверенно покачиваясь на нетвердых ногах. Перед глазами все плыло, словно мир вокруг был нарисован акварелью, а рисунок этот забыли перед грозой на скамейке в парке. Это внушало беспокойство. Она вытерла кровь, текущую из носа, рукавом, ничуть не заботясь о соблюдении приличий, хмыкнула и постаралась сфокусировать взгляд хоть на чем-нибудь. Этим «чем-нибудь» оказалась та самая демоническая ящерица с холодными глазами, причина всех ее неприятностей. Но говорить дракону об этом было бы верхом глупости. Дурой же Машка себя отнюдь не считала.

— Что же я такая невезучая! — горестно вздохнула она, когда розовые лепестки перестали порхать перед ее глазами, а предметы вокруг обрели некие постоянные очертания.

— Очень хорошо, что ты это понимаешь, — наставительно произнес Тартхак. — Однажды это спасет тебе жизнь, заставив проявить разумную осторожность.

Машка хмыкнула, потому как занудство бронированной ящерицы ее вовсе не убедило. Демон укоризненно посмотрел на нее, явно все понял, но ничего не сказал. Он и в самом деле был мудр и никогда не лез со своими советами туда, где они не требовались, а ведь именно это отличает мудрое существо от просто умного. Тартхак потянулся, тяжело взмахнул своими неправдоподобными крылышками и поднялся в воздух. Движения его, правда, были какими-то слегка неуверенными, словно теперь он не был до конца убежден в своей способности летать.

— Счастливого полета! — крикнула Машка ему вслед и помахала рукой на прощание.

И почти сразу же сад ожил. Внезапно оказалось, что вокруг замка шляется огромное количество народу, занятого беготней, какими-то срочными делами и конечно же обсуждением визита драконодемона. Большинство слуг, похоже, переживали не первый визит сборщика дани и относились к нему как к регулярному стихийному бедствию. Кто-то уже деловито, по-муравьиному, чинил ограду.

Эльфы покинули кусты, только когда Тартхак растворился в синеве неба. Осторожность, она никогда не повредит. Особенно в случае неожиданной встречи с темным драконом, посланцем Владыки смерти и зла. Эти товарищи — существа крайне раздражительные и непредсказуемые. И эльфов чаще всего переваривают только в виде обеда или ужина.

— Ну и ураган у тебя в мыслях! — Вий покачал головой, с неодобрением глядя в небо.

— С чего ты взял? — вскинулась Машка.

— С того, на что и клал, — после секундной заминки сымпровизировал эльф. — Разговаривать с высшим демоном с таким чудовищным нахальством не всякий решится.

— А только тот, у кого мозги совсем высохли, — язвительно добавил Май, восстановивший уже присутствие духа.

— Но со мной же ничего страшного не случилось! — Машка легкомысленно пожала плечами. — А голова у меня и раньше иногда кружилась. Подумаешь, неприятность какая! И вообще, он очень умный в отличие от некоторых. Не будем показывать пальцем, от кого конкретно. С ним весьма полезно поговорить.

— Голова у нее кружилась, это ж надо! Только такой ненормальный человек, как ты, мог заявить, что говорить с демоном, состоящим на службе у Херона, полезно. — Вий закрыл лицо руками. То ли это был ритуальный жест, то ли он просто скрывал не подобающую случаю улыбку.

— Как — на службе? — растерялась Машка. — То есть он был при исполнении, как городской страж порядка?

— Конечно, — отозвался Май. — Не думаешь же ты, что Херон сам делает всю сложную и грязную работу? Или что демона можно обратить в рабство?

— Вообще-то именно так я и думала, — смущенно призналась Машка. — Как раз это обычно и случается с демонами в книгах и в компьютерных игрушках.

— Наверное, эти книги были фантастическими, — фыркнул Май.

Машка открыла рот, чтобы возразить, и тут же снова закрыла, потому как эльф был абсолютно прав. Демоны-прислужники действительно встречались ей только в фэнтези-романах, лишенных всякого научного лоска.

— Глупенькая ты, плоская, — продолжил Май. — И мысли у тебя плоские, с чужих слов запомненные. Слова не всегда несут в себе знание.

— Угу, на заборе тоже написано, а там дрова лежат, — согласилась Машка.

— Что написано на заборе? — немедленно заинтересовался Май.

Машка объяснила. Май задумался, потер пальцем переносицу и с каким-то особенным выражением посмотрел на ограду, видневшуюся между деревьями. Машка проследила направление его взгляда и поежилась от нехорошего предчувствия.

— А что еще у вас принято писать на заборах? — томно промурлыкал эльф. В голове его явно рождались творческие планы.

— Подожди, я не совсем поняла, — прервала сей процесс Машка, — они что, у него по договору работают? Добровольно?

— Ну да, — подтвердил Май. — А как еще можно работать?

— И я тоже могу нанять к себе на службу демона? — размечталась она.

— Не можешь, — с удовольствием охладил ее пыл Май. — Чем ты расплачиваться с ним будешь, ты подумала?

— А Херон чем расплачивается? — спросила Машка, не желая так просто отказываться от своей новой хрустальной мечты.