Стихотворение тронуло Оливию. Оно напомнило стихи, которые Пол написал о ней в «Сладком приближении». Она представила себе, как он читает его ей тем особым голосом, который появлялся у него при чтении стихов. Голосом, которым мог успокоить другие голоса в комнате, полной людей, и притянуть к себе все взгляды. Она помнила гордость, которую испытывала, слушая его на публичных чтениях. Тщательно отшлифованные строки его стихов переполняли ее любовью. Неудивительно, что он скучал по Вашингтону. Там было множество людей, которые ценили его дар.
      Сегодня ей позвонили из консультации и сообщили, что результаты анализов пункции совершенно нормальны, и что она носит мальчика. Только почувствовав окатившую ее теплую волну облегчения, она поняла, насколько боялась, что что-нибудь окажется не в порядке. Теперь все ее мысли были заняты ребенком.
      Она прочитала стихотворение несколько раз, хотя уже первое чтение убедило ее, что прежний Пол – Пол, за которого она вышла замуж – вернулся. Теперь наконец пора рассказать ему о ребенке. Пора разрешить ему вернуться, постараться простить его и снова заняться строительством своего будущего.
      Она набрала его номер, но услышала лишь автоответчик. Алек упоминал о собрании комитета спасения маяка. Скорее всего Пол там.
      – Я тоже люблю тебя, Пол, – сказала она, услышав сигнал его автоответчика. Она положила руку на живот: – Пожалуйста, позвони мне, когда придешь. Я хочу сообщить тебе кое-что важное.
      Она работала над витражом на кухонном столе, ожидая телефонного звонка, который так и не прозвучал. Телефон вообще не звонил ни разу до тех пор, пока она не легла в постель, и еще не подняв трубку, Оливия уже знала, что это Алек, а не Пол.
      – Пол был сегодня на собрании? – спросила она через несколько минут разговора.
      – Да. Но он ушел первым. Похоже, он спешил.
      – Он написал мне стихотворение и оставил его в моем почтовом ящике. По-моему, он уже действительно готов вернуться и начать все сначала.
      Алек ответил не сразу:
      – Думаю, вы правы. Он говорил что-то о необходимости восполнить те неприятности, которые причинил вам.
      – Он так сказал?
      – Что-то в таком духе. Она улыбнулась.
      – Я решила рассказать ему о ребенке.
      – Пожалуй, пора.
      – Алек, это мальчик. Я получила результаты анализа, и все в порядке.
      – Это чудесно, – его голос звучал безразлично.
      – Пол всегда говорил, что хочет сына. Он рос в окружении женщин, – она вздохнула. – Но я боюсь говорить ему. Если я скажу – пути назад не будет.
      Я оставила на его автоответчике сообщение, чтобы он мне перезвонил.
      – А-а-а, ну, тогда я лучше отпущу вас.
      – Нет. Пожалуйста, не надо, – она закусила губу, слушая тишину на несколько секунд заполнившую трубку.
      – Я разговаривал с Томом, – сказал наконец Алек. – Он просил передать вам, что просит прощения за свое поведение и хотел бы снова учить вас.
      – Правда? Это замечательно. Спасибо.
      – Теперь у вас есть все нужные инструменты?
      – Мне еще нужен паяльник. У Энни он был?
      – Даже пара. Она закрыла глаза.
      – О Боже! Пол устроит сцену, когда узнает, что я занимаюсь витражами.
      – Почему?
      Оливия стиснула телефонную трубку – она допустила промах: забыла, что Алек не знает всей истории.
      – Из меня плохой художник. Он скажет, что я напрасно трачу время.
      – Если вам это нравится – это не потеря времени. В трубке снова повисла короткая тяжелая пауза, прежде чем Алек снова заговорил.
      – Если вы завтра вечером не будете встречаться с Полом, заходите ко мне – возьмете паяльник и что вам еще понадобится.
      – Хорошо, – сказала она, хотя была уверена, что обязательно увидится с Полом. Она должна. Ей вдруг захотелось раздвоиться. – О Алек, вы были самым замечательным другом.
      – Вы говорите так, как-будто мы больше никогда не увидимся.
      – Нет, я бы не хотела, чтобы так случилось.
      Но она знала, что так должно быть. Она должна порвать отношения с Алеком. Это слишком опасно. Алек мог стать тем человеком, от которого у нее не было бы тайн, в то время, как таким человеком должен быть Пол. Может статься, что она начнет сравнивать с ним Пола, и в этом заключался огромный риск, потому что она могла обнаружить, что Пол в чем-то проигрывает Алеку. Наступит момент, когда она должна будет полностью порвать все отношения с Алеком, но еще не сейчас. Пока рано.
      – Алек? – позвала она. – Вы в постели?
      – Да.
      – А что на вас надето? Он засмеялся.
      – Я лучше положу трубку и предоставлю вашему мужу заботиться о вас!
      На этом он попрощался. Оливия еще некоторое время лежала без сна, ожидая, когда телефон зазвонит снова. Но он так и не зазвонил.
      Пол не позвонил и на следующий день. Она размышляла, не мог ли он случайно потерять номер телефона скорой помощи? Но даже если и так, он без труда мог его выяснить. К вечеру она решила, что его автоответчик каким-то образом поглотил ее сообщение, и оставила еще одно. Потом попробовал позвонить ему на работу.
      – Его сегодня нет, – ответила секретарша. – Он взял выходной.
      Когда в семь часов от Пола по-прежнему не было вестей, она отправилась к Алеку.
      – Может быть, ему пришлось уехать из города? – предположил Алек.
      Он сидел за письменным столом, раскладывая слайды маяка для презентации, которую он организовывал на следующей неделе. Оливия же изучала руководство к паяльнику, который лежал на рабочем столе.
      – Должно быть, так, – откликнулась она.
      – Привет, Оливия!
      Оливия обернулась и увидела в дверях Лейси. На ней были короткие хлопчатобумажные шорты и фуфайка на бретельках, обтягивавшая ее маленькую грудь и не доходившая до талии.
      – Привет, Лейси. Что с твоей домашней работой по биологии?
      – Пять баллов. Хотя я думаю, что это вы их получили.
      – Не совсем так, – ответила Оливия, – ты же сама сделала домашнюю работу. Я просто немного помогла тебе.
      – Я ухожу, – Лейси посмотрела на отца. Алек оторвал взгляд от своих слайдов:
      – Желаю хорошо повеселиться.
      Лейси повернулась, вильнув маленьким круглым задиком, обтянутым хлопчатобумажной тканью, и вышла из комнаты.
      – В котором часу она должна вернуться? – спросила Оливия, услышав, как за Лейси захлопнулась входная дверь.
      Алек пожал плечами:
      – Когда ей надоест развлекаться. Оливия пристально посмотрела на Алека.
      – А если это произойдет в пять утра?
      Ее интонация заставила Алека поднять голову.
      – Такого не случится. Она редко теряет чувство меры.
      – А откуда вы знаете, что с ней все в порядке? Я имею в виду, откуда вы знаете, когда начинать беспокоиться?
      – Разве мы уже не разговаривали на эту тему? Лейси учится самостоятельно делать выбор и брать на себя ответственность за свои поступки.
      – Кто это говорит, Алек или Энни? – По удивленному выражению его лица Оливия поняла, что слишком далеко зашла в споре. Она вздохнула: – Извините, Алек. На самом деле, это не мое дело.
      Он встал и с полки у окна достал книгу. Прежде чем вернуться на свое место, он чуть коснулся плеча Оливии.
      – Все в порядке, – сказал он. – Вы не понимаете. Думаю, любой, кто не знал Энни, этого не понимает.
      На следующий день в отделении скорой помощи было относительно спокойно, и с утра Оливия даже смогла посвятить довольно много времени проверке своего домашнего автоответчика. Но от Пола не было никаких сообщений. Она снова попробовала позвонить ему на работу, и на этот раз секретарша сказала, что он заболел. Начиная беспокоиться, Оливия позвонила ему домой. Там никто не отвечал, но она ничего не могла предпринять до конца своей смены.
      Она как раз закончила зашивать бровь начинающему дельтапланеристу, когда Кейти сказала, что девочка в приемной хочет ее видеть. Оливия подошла к окошку регистратуры и увидела Лейси, которая листала журнал, прислонившись к стене.
      – Лейси?
      Лейси подняла на нее взгляд и встала по стойке «смирно», вытянув руки вдоль тела.
      – Видите? – она усмехнулась. – Я жива и здорова. Папа сказал, что вы беспокоились обо мне, когда я ушла вчера вечером, поэтому я решила зайти, чтобы вы могли убедиться, что я все еще цела. Оливия улыбнулась:
      – Как ты сюда добралась?
      – На велосипеде.
      – А где твой шлем? Лейси закатила глаза:
      – О Боже! Похоже, вы просто помешаны на безопасности! Не волнуйтесь.
      Оливия открыла дверь в приемную.
      – Проходи, – сказала она. – Хочешь кофе?
      – Кофе? – Лейси двинулась следом за Оливией по коридору. – Мне четырнадцать, Оливия. Вы боитесь, что у меня будет задержка развития или что-то в этом роде?
      Оливия провела Лейси в свой кабинет, закрыла дверь и налила им обеим по чашке кофе.
      – Ну, – спросила она, наблюдая, как Лейси высыпает в чашку три пакетика сахара, – ты хорошо повеселилась вчера вечером?
      Лейси подала плечами и отпила кофе.
      – Думаю, да.
      – Во сколько ты вернулась домой?
      – Не знаю. – Она подняла левую руку. – У меня нет часов. Моя мама в них не верила.
      – Как можно не верить в часы?
      – Вы не знали мою маму.
      – Как же ты умудряешься не опаздывать в школу?
      – Просто умудряюсь и все. Мама говорила, что таким образом развиваются внутренние часы, и это правда. Время от времени я опаздываю, но никто из моих учителей не беспокоится по этому поводу. Они все знали маму, – она высыпала себе в кофе очередной пакетик сахара и снова посмотрела на Оливию. – В пятницу папе нужно везти Клея в Дюкский университет. Ему придется остаться там на ночь, и он хочет, чтобы я переночевала у Нолы, но я подумала, а что если… – Она морщила нос. – С моей стороны это, конечно, нахальство, но не могла бы я остаться у вас, когда его не будет?
      Оливия оказалась застигнутой врасплох.
      – Ты же меня едва знаешь, Лейси. Девочка покраснела.
      – Да, но я имею в виду, что вы мне нравитесь, и не думаю, что папа будет возражать, поскольку вы, очевидно, не позволите мне бегать по улицам до утра, верно? – Она снова улыбнулась, и Оливия не могла не улыбнуться ей в ответ.
      Конечно, не исключено, что это помешает ей и Полу, если между ними что-то произойдет, но она не могла отказать четырнадцатилетней девочке, которая нуждалась в ней.
      – Я буду очень рада, если ты составишь мне компанию, – сказала она. – Но сначала мы должны договориться с твоим отцом.
      – Я скажу ему.
      – Ты спросишь его. Лейси хихикнула.
      – Скажи ему, что я согласна, Лейси.
      Сразу после работы она поехала к Полу. Его машина стояла перед домом, но, когда она постучала в дверь, никто не ответил. Это ее встревожило. Она попробовала открыть дверь, и та легко поддалась.
      Оливия шагнула в гостиную, закрыв за собой дверь. В доме стояла тишина.
      – Пол?
      Никакого ответа. Без витражей на окнах комната выглядела просторней. Она почувствовала облегчение, увидев прозрачные стекла и густую вечернюю голубизну океана вдали.
      Она прошла на кухню, окликая Пола. Ее беспокойство возрастало. Где же он? Она прошла в дальнюю часть дома, к спальням, не зная, в которой из них он спит, и слегка опасаясь того, что могла там обнаружить.
      Дверь в первую спальню оказалась открытой, и когда она вошла внутрь, сразу попала в мир красок. На одном из окон все еще висел витраж с изображением двух ярких тропических рыб. Двуспальная кровать была наполовину разобрана, покрывало и простыни лежали сбитые в кучу. Две подушки торчали у изголовья. В воздухе витала странная смесь ароматов. Полупустая коробка с едой из китайского ресторана стояла на ночном столике рядом с опрокинутым набок бокалом и пустой бутылкой шардонне. На полу посреди комнаты на коробке из-под пиццы лежали грязная тарелка и вилка с присохшими остатками пищи.
      У Оливии забилось сердце. Что-то здесь не то: Пол был брезглив и чистоплотен. Если бы не витраж, она бы никогда не поверила, что это его комната. Может быть, он сдал ее кому-то еще?
      Затем она увидела фотографии, рассыпанные по постели. На всех была Энни. Оливия взяла одну из них и нахмурилась. Это лицо – рыжие волосы, дерзкий нос, бледная в веснушках кожа – вызвало у нее отвращение. Среди фотографий валялся диктофон. В него была вставлена кассета, еще две лежали рядом. Она взяла одну из них и прочитала надпись на этикетке: «Интервью с ЭЧО, № 1». Оливия покачала головой. Три кассеты и десятки фотографий для обычной статьи в журнале. Она нажала кнопку воспроизведения. Послышался смех и через несколько секунд паузы Пол спросил:
      – Ты когда-нибудь использовала тему маяка в своих работах?
      – Кисс-риверского? – хрипловатый голос Энни поразил Оливию своей глубиной. – Да, использовала. Для меня это особое место. Там я первый раз встретила Алека.
      Оливия услышала, как Пол резко втянул воздух.
      – Я не знал этого.
      – Да. Именно так все и было.
      Снова последовало несколько секунд паузы.
      – Господи, Энни, как ты могла…
      – Замолчи, Пол.
      Оливия обернулась на звук открывающейся входной двери. Она быстро выключила диктофон и застыла у кровати в ожидании. Она слышала, Пол идет по дому. Он, должно быть, видел ее машину, и ее присутствие здесь не станет для него полной неожиданностью. Через мгновение он остановился в дверях спальни. Выглядел он не слишком хорошо. Зеленая футболка была мятой и испачканной, волосы безвольными прядями свисали на лоб. Солнечный свет, пробиваясь через витраж, придавал его лицу болезненный желтоватый оттенок, и Оливия подумала о том, как она сама выглядит, залитая красками этой комнаты. Он долго смотрел на нее, а затем перевел взгляд на свою кровать.
      – Твоя машина стояла здесь, но на мой стук никто не ответил, – сказала она. – Секретарша в «Газетт» сказала, что ты болен, поэтому я и забеспокоилась, когда ты не открыл дверь.
      Он прокашлялся:
      – Я гулял по берегу.
      Она указала на кровать:
      – Как я понимаю, у тебя здесь маленький… праздник в память Энни?
      Его губы начали двигаться, но он промолчал.
      – Ты не покончил с ней, – в тихом голосе Оливии сквозила усталость. – Ты никогда не покончишь с ней.
      – Просто мне нужно немного больше времени, – сказал он.
      Оливия прошествовала мимо него, быстро миновала коридор и гостиную, почти бегом устремившись к своей машине. Она сунула в замок зажигания ключ и вылетела на дорогу, так что протекторы взвизгнули. Однако на шоссе она сбросила скорость, целиком сосредоточившись на интенсивном транспортном потоке и напоминая себе, что носит в своем теле нормального здорового сына.

      Помогая Оливии стелить постель в комнате для гостей, Лейси не умолкала ни на минуту. «Она немного взбудоражена, и вообще легко возбудима», – подумала Оливия, почему-то вспомнив совет старой смотрительницы маяка кормить Пола похлебкой с морской солью.
      Накануне вечером Алек позвонил ей, чтобы извиниться за нахальство Лейси.
      – По-моему, вам было бы лучше провести время с Полом, – сказал он, и Оливия, которая только что вернулась из коттеджа Пола, сдерживая слезы, рассказала о том, что она там увидела.
      – Пол барахтается в воспоминаниях о ней, Алек. Он притащил в спальню картонки с едой из ресторана, чтобы иметь возможность, не отрывая задницы от кровати, часами разглядывать ее фотографии и…
      – Оливия! – Алек прервал ее.
      – Что?
      – Пожалуйста, позвольте мне поговорить с ним.
      – Нет!
      – Похоже, ему нужна помощь.
      – Я знаю, но он ее не примет.
      – А. что если я просто зайду к нему домой под предлогом разговора о маяке?
      – Пожалуйста, не надо, Алек.
      Алек в конце концов сдался, но не прежде, чем взял с нее обещание, что она как-то разрешит свои отношения с Полом.
      – Ради меня, – попросил он тихим торжественным голосом, – если не ради себя.
      Лейси подоткнула в ногах кровати одеяло.
      – Я хочу проколоть себе нос, – сказала она, наблюдая за Оливией и ожидая ее реакции. Рыже-черные волосы Лейси отросли настолько, что стали напоминать шахматную доску. – Что вы об этом думаете?
      – Я думаю, что это отвратительно. – Оливия сняла с ручки кресла покрывало и застелила кровать. – А твой отец позволит тебе?
      – Мой отец позволит мне все, что я захочу. Как вы до сих пор этого не поняли?
      С постелью было покончено, и Оливия посмотрела на свою гостью.
      – Пойдем куда-нибудь пообедаем, – предложила она. – Ты можешь выбрать ресторан.
      Лейси выбрала «Италиан палас» – ресторан в домашнем стиле, в меню которого, в основном, были спагетти, к удивлению Оливии, оказавшиеся более чем неплохими.
      – Это мой любимый ресторан, – сказала Лейси и закатила глаза, чтобы показать как она «балдеет» от лазаньи, стоявшей перед ней. Затем вдруг гордо распрямилась: – Отец дал мне денег, чтобы я могла сама расплатиться.
      – С его стороны это замечательно, но едва ли необходимо:
      – Он сказал, будет плохо, если я вас как-то не отблагодарю.
      – Договорились. – Оливия улыбнулась и торжественно подняла стакан с водой: – За твоего отца.
      Лейси улыбнулась в ответ, чокаясь с Оливией своим стаканом.
      – Завтра утром у меня занятие с Томом, – сказала Оливия. – Пойдешь со мной?
      – Конечно. Я не видела Тома с тех пор, как подстригла волосы. Он обалдеет.
      – А какое, собственно говоря, дело Тому до твоих волос, не так ли?
      – Вот именно, – Лейси засмеялась и глотнула кока-колы. – А какой у вас знак зодиака?
      – Знак зодиака? – Оливия нахмурилась, смутившись на мгновение: – Ах… Водолей.
      – О, великолепно!
      – Вот как?
      – Да. А я – Рак. Знаете знак Рака? Это знак Воды, так же как и ваш. На самом деле, вы очень хорошо сочетаетесь с моей семьей. Мама считала, что знаки Воды – самые лучшие. Папа – Рыбы…
      «Как и Пол», – подумала Оливия.
      – …а мама была Водолеем, как и вы. Только она была странным Водолеем, а вы… трудно поверить, что вы того же знака. Клей, к сожалению, Скорпион. Не знаю, как это случилось? Но, как бы то ни было, когда мама обнаружила, что беременна мной и поняла, что моим знаком будет знак Воды, она отметила это долгим заплывом в океан, даже несмотря на то, что уже почти наступила зима, и вода была довольно холодной.
      Лейси замолчала, чтобы приняться за еду, и Оливия улыбнулась. Девочка была очень возбудимой.
      – Мама хотела иметь больше двоих детей, – продолжала Лейси, – но говорила, что это нечестно по отношению к окружающим. Она считала, что два человека должны лишь заменить самих себя, иначе нам всем не хватит еды и питья. Они с папой много раз говорили об усыновлении брошенных детей, но так никогда и не сделали этого. Я ужасно рада, – Лейси снова закатила глаза. – Я сильно отличаюсь от своей матери. Я – настоящая эгоистка и не хотела, чтобы мне пришлось делить своих родителей с другим ребенком. Уже достаточно паршиво, что я делю их с Клеем.
      – Вы с Клеем ладите?
      – По большей части я игнорирую его. Этим летом он был настоящей задницей, потому что я теперь хожу на те же самые вечеринки, что и он, и ему не нравится, когда его младшая сестра – рядом.
      Оливия нахмурилась:
      – Ты еще не достаточно взрослая, чтобы ходить на вечеринки со старшеклассниками.
      Лейси ухмыльнулась.
      – Старшеклассники, – передразнила она. – Господи, Оливия, иногда вы говорите, как старая наседка.
      – Но ведь Клей и есть старшеклассник, верно? Когда устраиваются эти вечеринки?
      – Что вы имеет в виду?
      – Я имею в виду… я знаю, что у тебя нет «комендантского часа». Так в какое время ты обычно возвращаешься домой?
      – В час или в два.
      – Лейси! Это возмутительно! Тебе только четырнадцать лет.
      Лейси улыбнулась почти снисходительной улыбкой.
      – Сейчас лето, Оливия. И летняя школа уже закрылась. Мне же не нужно вставать по утрам или что-то в этом духе.
      – Когда твоя мама была жива, ты возвращалась домой так же поздно?
      Лейси ковырялась вилкой в лазанье.
      – Я… нет, – она поджала губы. – Мне это было не нужно, но если бы я захотела, она не стала бы мне препятствовать.
      – Что ты имеешь в виду, говоря, что тебе это было не нужно?
      Лейси посмотрела на Оливию.
      – Тогда мне нравилось быть дома. С моими родителями было весело. Мои друзья только что не жили в нашем доме – так им нравилось с моими родителями, – она снова поджала губы. – Вам бы познакомиться с моим отцом в то время. С ним было по-настоящему интересно, и он без конца придумывал, чем бы нам всем заняться. Однажды он поднял нас всех среди ночи и повез на хребет Жокея. Мы в темноте лезли на дюны, а потом легли на песок и наблюдали за звездами. Он все время изобретал что-нибудь в этом роде. Возил меня с друзьями в Норфлок на концерты. Ничей другой отец никогда бы не сделал этого. Он был очень спокойным и уверенным. – Она посмотрела через окно на темную автостоянку. – Он так сильно изменился, и это одна из причин, почему я так поздно прихожу домой. Я не люблю быть рядом с ним, потому что он напоминает мне, насколько все стало дерьмово. – Она посмотрела на Оливию: – Извините, что я так говорю, но по-другому не скажешь.
      Оливия откинулась на спинку стула:
      – Я хочу тебе кое-что купить.
      – Что именно?
      – Часы.
      – Вы шутите. – Лейси неуверенно улыбнулась. – Зачем?
      – Любой человек в твоем возрасте должен иметь часы.
      – Моя мама… – Лейси оборвала себя. – Могу я сама выбрать?
      – Да, но при одном условии.
      – Каком?
      – Чтобы получить часы, ты должна мне кое-что пообещать.
      Лейси явно была заинтригована:
      – Что пообещать?
      – Ты должна будешь каждый день звонить мне ровно в полночь, независимо от того, где ты находишься, чтобы я знала, что с тобой все в порядке.
      – Что? – Лейси засмеялась.
      – Это условие. – Оливия понимала, что копает под Алека, но он, возможно, как раз в этом и нуждался.
      – Я буду будить вас, – сказала Лейси.
      – Да, возможно, будешь, но я легко снова усну, если буду знать, что ты цела и невредима.
      Лицо Лейси стало серьезным:
      – Почему вы об этом так беспокоитесь? Оливия некоторое время изучала свою тарелку, все еще почти полную. Она снова посмотрела на Лейси: