Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Спасительный свет (Темная сторона света)

ModernLib.Net / Сентиментальный роман / Чемберлен Диана / Спасительный свет (Темная сторона света) - Чтение (стр. 23)
Автор: Чемберлен Диана
Жанр: Сентиментальный роман

 

 


      – У тебя какие-то личные проблемы? – спросил Сэл, и Пол понял, что его навязчивая идея, видимо, уже отразилась на его внешности. Его мысли были заполнены Энни и девочкой, которую он стал считать своей дочерью.
      Он уже дважды пытался исподтишка разглядеть ее. Словно какой-нибудь сексуальный маньяк он как-то проследил за ней до пляжа, а в другой раз последовал за ней в кино, где она была с парнем, пытавшимся в течение всего сеанса залезть к ней под юбку, что вызвало у Пола доселе незнакомое чувство родительского гнева.
      Он откладывал визит к Мери, надеясь, что по какому-нибудь признаку, по какой-нибудь характерной манере или знакомой интонации в голосе Лейси сам узнает правду. Чтобы задать вопрос Мери требовалась смелость, которой он в себе не чувствовал. Но теперь, когда его работа и его рассудок оказались под угрозой, он понял, что больше откладывать невозможно.
      Мери он нашел как обычно сидящей на террасе со сложенной газетой на подлокотнике кресла-качалки. Когда Пол сел рядом с ней, она подняла на него взгляд:
      – А где ваш диктофон?
      – Сегодня у меня его нет, – ответил Пол, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. – Это не интервью. Просто мне нужно кое-что выяснить.
      Мери опустила газету на колени.
      – Что же именно?
      – Например, насколько хорошо вы меня помните? – Он понизил голос. – Я имею в виду, вы помните, что я был… другом Энни много лет назад?
      Мери кивнула.
      – Иногда я не могу вспомнить, что было вчера, но то, что было пятнадцать лет назад помню достаточно хорошо.
      – Тогда… вы помните последний раз, когда я был в вашем доме на Кисс-Ривер? Тот день, когда вы меня выгнали?
      – Да.
      Пол сидел на самом краю стула, повернувшись к ней лицом.
      – Мне нужно знать… была ли она тогда беременна? Из-за этого она хотела, чтобы я уехал? У нее есть дочь, которой сейчас четырнадцать лет. Лейси. Она мой ребенок?
      – Что это меняет? Теперь ее муж – отец Лейси.
      – Это меняет очень многое. Возможно, она – единственный ребенок, который у меня когда-нибудь будет, и она должна знать, кто ее настоящий отец, – он заглянул в ясные голубые глаза старой смотрительницы. – Она моя дочь, верно?
      Мери снова положила газету на подлокотник.
      – Думайте, что хотите, – сказала она, снова погружаясь в кроссворд.
      Пол некоторое время смотрел на нее, затем поднялся на ноги, но с террасы не ушел, и Мери снова взглянула на него.
      – Я не могу освободиться от нее, – сказал он тихо. – Энни разрушает мою жизнь.

ГЛАВА 45

      Мери смотрела, как Пол Маселли уезжает, понимая, что видит его не в последний раз. Он не успокоится до тех пор, пока не узнает правду, и, возможно, однажды ей придется все ему рассказать.
      Она могла понять человека, который стремился сделать все, что в его силах, для своей дочери. Подобные чувства она сама испытывала по отношению к Энни, и именно это заставляло ее помогать ей и содействовать в том, о чем она впоследствии пожалела. «Ты – моя спасительница», – не раз говорила Энни. Однако, на самом деле она причинила Энни больше вреда, чем пользы.
      Мери хорошо помнила тот день, когда выгнала Пола с Кисс-Ривер, и еще лучше – события, произошедшие через несколько дней после его отъезда.
      Ожидался ураган, и некоторые жители Аутер-Бенкс уже упаковывали свои наиболее ценные пожитки и перебирались на материк. С самого утра Мери слушала радио, и к середине дня штормовое предупреждение было отменено.
      – Похоже, что ураган прошел стороной, – сообщил метеоролог со смешанным чувством облегчения и разочарования в голосе.
      Ставя на плиту чайник, Мери с отвращением смотрела на радио. Зачем она вообще его слушает? Она открыла заднюю дверь и вышла на улицу. Небо над дюнами побелело, в нем не было видно ни чаек, ни пеликанов, ни гусей, и травы стояли не шелохнувшись в неподвижном тяжелом воздухе. Океан имел характерный зловещий вид, темная, почти черная вода вздымалась высокими волнами, разбивавшимися о берег. Мери втянула носом воздух и покачала головой. «Они глупцы, – подумала она, – все они. Завтра они будут оправдываться и объяснять, насколько непредсказуемыми бывают ураганы, и как трудно их изучать».
      Мери вернулась в дом, заварила себе чаю и начала готовиться к тому, что – она не сомневалась – уже приближалось. Калеб научил ее, что надо делать, так же, как научил понимать ветер и воду. Мери заправила лампы керосином и поставила их на кухонный стол, затем взяла из шкафчика три кувшина, отнесла их наверх, наполнила водой и поставила на комод в своей спальне. Она заткнула старой резиновой пробкой сток в ванне и включила кран. Мери не переставая думала об Энни. Проснувшись сегодня утром и открыв окно в своей спальне, Мери поняла, что ураган приближается, и позвонила, чтобы предупредить ее.
      – Не езди сегодня, – сказала Мери. – Тебя накроет ураган на обратном пути.
      – Говорят, он пройдет стороной. – У Энни был тихий, немного испуганный голос, но Мери знала, что напугана она не ураганом. – Я должна ехать, пока не потеряла решимость, – сказала она.
      Мери предложила поехать с ней, но Энни засмеялась в ответ:
      – Не смеши меня, со мной все будет в порядке.
      Мери понимала, что сегодня семидесятилетняя старуха была бы лишней обузой для Энни, но, каждый раз, представляя себе, в каком состоянии Энни поедет домой, ругала себя, что послушалась ее.
      Около четырех часов дня начался дождь. Мери в этот момент была занята тем, что закрывала окна снаружи фанерой. С тех пор, как умер Калеб, ей приходилось делать это самой, но сейчас она уже не была такой сильной, как прежде, да и фанеры ей хватало лишь на окна первого этажа, смотревшие в сторону океана. «Наверное, этого будет достаточно», – подумала она, вконец измученная тяжелой работой. Мери занесла с крыльца в дом растения и оттащила на второй этаж свои альбомы со старыми фотографиями. Она проверила все окна, подергав за шпингалеты, и в ушах у нее звучал голос Калеба: «Ураганы могут разрушить дома». Так говорил он ей в первый год их брака и рассказывал истории о домах, с которыми это случалось.
      Мери последний раз прошлась по двору, оглядываясь, не забыла ли она что-нибудь закрепить, а затем вернулась в дом и замкнула за собой входную дверь. Потом она села перед камином в кресло-качалку и стала ждать.
      Через какое-то время она включила радио, и саркастически улыбнулась, услышав, как метеоролог признал свою ошибку и снова посоветовал слушателям эвакуироваться. Однако ее улыбка исчезла, когда она подумала об Энни. Где она сейчас? Возможно, она услышит новые предупреждения и найдет на материке место, где переночевать. Мери надеялась на это. Она предлагала Энни снять комнату, чтобы не нужно было ехать домой, но та категорически отвергла эту идею. «Я слишком буду стремиться домой, к Алеку и Клею», – сказала она. Мери не могла себе представить, как Энни сегодня вечером встретится лицом к лицу с мужем и ребенком. «Я справлюсь с этим, – заверила ее Энни. – Просто скажу, что у меня болит живот, лягу на день или два в постель. Все женщины так поступают».
      Однако Мери знала Энни и понимала, что не физическая боль будет терзать ее.
      Ветер поднялся внезапно. Он свистел наверху, и дождь забарабанил по фанере на окнах. Свет в доме мерцал, но не гас. Мери стояла перед окном рядом с камином и наблюдала, как в несколько секунд все потемнело настолько, что ожил сигнальный луч маяка, словно уже наступили сумерки. Она могла различить в океане белые гребни волн, все ближе подбирающихся к маяку, жадно лижущие дюны.
      Потом она разглядела фары автомобиля, пробивающегося к дому сквозь дождь и мрак. Машина остановилась в нескольких футах от крыльца, и только тогда она сообразила, что это машина Энни. Мери схватила с вешалки плащ и с трудом открыла дверь. Ветер вырвал дверь из ее рук и с грохотом швырнул на стену дома. Мери пришлось схватиться за перила, чтобы ее саму не унесло с крыльца.
      Когда Мери открыла дверцу машины, Энни плакала. Мери кое-как укутала плащом свою молодую подругу, накинула ей на голову капюшон, и они побежали к дому. Напрягая все силы и чуть не задохнувшись от напряжения, Мери закрыла входную дверь. Она обернулась и увидела, что Энни, сгорбившись, уже сидит на диване, укутавшись в мокрый плащ. Она всхлипывала, закрыв лицо руками. Мери оставила ее одну и пошла на кухню, чтобы снова подогреть чайник. Она как раз доставала из шкафчика чашки, когда свет погас, и в доме воцарилась тьма.
      – Мери? – позвала Энни из гостиной. Ее голос звучал совсем по-детски.
      – Сейчас я зажгу лампы, – отозвалась Мери, нащупывая на кухонном столе спички. – Я через минуту приду.
      Она оставила одну лампу гореть на кухне, а другую отнесла в гостиную. Она выглянула в окно, но не увидела ничего кроме мрака. Даже сигнальный луч маяка не мог подсказать ей, насколько близко вода, и скоро ли им придется переместиться на второй этаж.
      – Я не смогла поехать домой, – сказала Энни. В свете лампы ее лицо было серым. И, когда Мери помогла ей снять плащ, зубы выбивали дробь. – Я просто не могла встретиться с Алеком лицом к лицу.
      – Я позвоню ему и скажу, что с тобой все в порядке, – предложила Мери.
      Энни посмотрела на телефон, стоявший в углу на столике.
      – Может быть, лучше я сама? Ему покажется странным, если я не поговорю с ним.
      Мери переставила телефон поближе к дивану, чтобы Энни не нужно было вставать, и сама набрала номер – у Энни сильно тряслись руки.
      – Алек, я заехала к Мери убедиться, что у нее все в порядке. Но погода здорово испортилась, и я думаю, что мне лучше остаться.
      Мери наблюдала за выражением лица Энни. Голос не выдавал ее, но если бы Алек увидел боль в ее глазах, он бы обо всем догадался. Хорошо, что она не поехала домой.
      – Могу я поговорить с Клеем? – спросила Энни. – А-а-а, ну, хорошо. Может быть, проспит весь ураган… Да, у нас все в порядке. Просто сидим, пьем чай, – она засмеялась, но слезы струились по ее щекам, и она безуспешно утирала их тыльной стороной ладони.
      Мери почувствовала, что сама вот-вот расплачется, и глубоко вздохнула, чтобы удержать слезы.
      – Алек, – сказала Энни, накручивая на палец телефонный шнур, – я так тебя люблю!
      Энни повесила трубку и свернулась калачиком в углу дивана. Она конвульсивно подергивалась. В сундуке в нижней спальне Мери нашла одеяло и укутала ее. Она принесла Энни чай и, пока та пила, держала чашку. Потом Энни посмотрела на нее.
      – О Господи, Мери, что я наделала? Мери села рядом с ней.
      – Может быть, это урок? – сказала она. – Для тебя и для меня – для нас обеих. Ведь это я сделала все таким простым для тебя. Я позволила тебе реализовать мои собственные мечты, которые вообще-то не должны были воплотиться. Я виновата так же, как и ты.
      – Ш-ш-ш, Мери. Не говори о вине. – Энни покачала головой, сжимая руки на коленях. На ее лице не осталось ни кровинки. – Это так больно. Они говорили, ничего страшного, но все оказалось просто чудовищным, но я заслужила каждую капельку боли.
      – Нет, все совсем не так. Ты…
      Что-то громыхнуло в наружную стену дома, и Энни вскочила.
      – Мне это не нравится, – она поплотнее укуталась в одеяло. В комнате разносился жуткий свист ветра.
      – Нам нужно подняться наверх, – сказала Мери. Энни медленно поднималась по лестнице. Ей явно было гораздо хуже, чем обычно бывает в таких случаях. Мери устроила ее в маленькой спальне, которую уже привыкла считать спальней Энни. Она наблюдала, как ее молодая подруга забирается в постель, не раздеваясь и все равно дрожа как в лихорадке, и затыкает уши, чтобы не слышать ветра, который издавал пронзительный визг в комнатах второго этажа. Она начала невнятно бормотать что-то совершенно бессмысленное, лоб ее пылал. Мери намочила тряпку в холодной воде и протерла лицо и руки Энни, решив, что в следующую чашку чая обязательно добавит бренди.
      – Все кончилось, – произнесла вдруг Энни, садясь в постели и прислушиваясь.
      Действительно, дождь прекратился. Ветер утих, и, выглянув в окно, Мери увидела звезды.
      – Да, – Мери саму бил озноб.
      Пусть Энни думает, что это так, хотя Мери точно знала, что просто сейчас над ними оказался «глаз» урагана. Скоро все начнется снова.
      Однако к этому моменту Энни уснула. Мери дежурила у ее постели всю ночь, прислушиваясь к тому, как вздрагивает основание дома.
      Энни слегка порозовела, жар спал. Мери оставила ее спящей, а сама отправилась осматривать повреждения.
      Дождь залил первый этаж через треснувшие окна и просочившись под дверь, но в остальном все было цело.
      Электричества все еще не было, а телефон отключился где-то в середине ночи. Мери выглянула наружу. У крыльца валялась искореженная крышка мусорного бака. Линия берега за ночь изменилась. Травяные заросли оказались ближе к воде, песчаный берег круче уходил под воду. Башня маяка выглядела невредимой, хотя, конечно, позднее нужно будет проверить световую камеру.
      Вернувшись на кухню, она нашла Энни вытирающей с пола дождевую воду.
      – Послушай, – Мери забрала тряпку у Энни, – ты не должна этого делать!
      Энни устало села за кухонный стол, сложив руки на коленях. – Мне приснилось, что это был ребенок Алека, – тихо сказала она.
      Мери перестала вытирать пол и посмотрела на нее.
      – Энни, ты же совершенно определенно чувствовала, что это ребенок Пола.
      Энни закрыла глаза и кивнула.
      – Тут я ничем не могу тебе помочь, – Мери снова склонилась над половой тряпкой, – но эта диафрагма, которую ты используешь, чтобы не забеременеть, просто недостаточно надежна для… – она колебалась, подыскивая слова, – для таких как ты.
      Энни никак не прореагировала на ее слова.
      – Я хочу снова забеременеть, как только будет можно.
      Мери посмотрела ей прямо в глаза.
      – Ты не сможешь вернуть этого ребенка.
      – Знаю, – сказала Энни тихо. – Но я хочу попробовать. И уж это точно будет ребенок Алека, – должно быть, она увидела в глазах Мери сомнение, потому что добавила: – Клянусь, Мери, этот – будет его.
      Кроссворд соскользнул с ее колен на пол, но Мери не стала его поднимать. Она думала о Поле Маселли, который все еще носил в себе груз событий, происходивших много лет назад. Она думала также об Энни и о себе и знала: какой бы урок все они тогда ни получили, он был слишком быстро забыт.

ГЛАВА 46

      Когда в пятницу утром Оливия приехала в отделение скорой помощи, ее ожидала дюжина желтых роз.
      – Это от Пола? – спросила Кейти, когда Оливия развернула карточку.
      «Вы были правы, а я – нет. Алек.»
      Оливия улыбнулась.
      – Нет, – сказала она, сунув карточку в карман халата, – это не от него.
      Прошло всего двадцать четыре часа с тех пор, как она оставила Алека и Лейси вдвоем, выяснять отношения – без нее и без Энни. Алек не позвонил ей вчера вечером, и она решила, что либо из этого не получится ничего хорошего, либо он разозлился на нее за ее тираду. Поняв, что причина ни в том, ни в другом, Оливия почувствовала облегчение.
      Чуть позднее ей позвонил Майк Шелли. Он сказал, что после окончания смены хочет пригласить ее пообедать.
      – Это не свидание, – добавил он со смехом. – Моя жена стоит рядом и готова вмешаться, если что. Просто я хочу кое о чем с тобой поговорить. В семь часов нормально?
      – Хорошо, – ответила Оливия, думая про себя, о чем же пойдет речь.
      Майк привел ее в маленький ресторанчик в Китти-Хок, где подавали в основном дары моря, и дождался, пока принесут их заказ, прежде чем удовлетворить ее любопытство.
      – Комиссия по персоналу приняла решение, – сказал он наконец.
      – Вот как? – по его интонации она не могла понять: улыбаться ей или хмуриться.
      – Поначалу это было довольно сложно, но, я думаю, в глубине души каждый из нас знал, кого мы хотим. Мы откладывали принятие решения до тех пор, пока стихнет шумиха вокруг случая с Энни О'Нейл. На всех произвело впечатление то, как ты повела себя в этой ситуации. Пэт Роббинс сказала на комиссии, что Оливия Саймон умеет не терять голову и в отделении скорой помощи, и вне его.
      Оливия улыбнулась.
      – Ты хочешь сказать, что если я хочу, то это место мое?
      – Да, – подтвердил Майк. Он насмешливо смотрел на нее. – У тебя есть какие-то сомнения: соглашаться или нет?
      Оливия опустила взгляд в свою тарелку:
      – Я благодарна тебе за то, что ты так поддерживал меня все это время, Майк. Мне бы хотелось радоваться, – и я радуюсь, – но в то же время…
      – Что?
      – Мой муж. Он не захочет здесь оставаться.
      – Я думал… вы разошлись, разве не так?
      – Да, но я все еще надеюсь… – Она пожала плечами. – Однако, я думаю, это будет хорошей проверкой. Я скажу ему, что получила предложение и посмотрю, как он отреагирует. Видимо, нам с ним необходим какой-то перелом. Мы оба куда-то бредем – не вместе и, в то же время, не совсем порознь. Полагаю, что это подтолкнет нас в том или в другом направлении. Могу я несколько дней подумать?
      – Разумеется, Оливия. – Майк откинулся на спинку стула. – Я не принадлежу к тем людям, которые считают, что человек, независимо от того мужчина он или женщина, должен ставить карьеру превыше семьи. Поэтому, что бы ты ни решила, я это пойму.
      – Спасибо.
      – В то же время, ты именно тот человек, который нужен отделению скорой помощи. Оно будет расширяться – уже пора – и нам нужен кто-то, кто сможет справиться с этими изменениями.
      Она почувствовала энтузиазм, какой не испытывала уже давно: перед ней был выбор, позволяющий испытать себя – манящий, достойный того, чтобы за него ухватиться. Ей хотелось сказать «да» и покончить на этом.
      – Майк, есть еще кое-что, что тебе нужно знать.
      – О чем ты?
      – Я беременна. Ребенок должен родиться в январе. Глаза Майка расширились.
      – Ух ты!
      – Если все пройдет хорошо, я не собираюсь надолго уходить в декрет. Может быть, стоило сказать тебе об этом раньше, но я…
      Он покачал головой:
      – Это ничего не меняет. Предложение остается в силе.
      Она облегченно улыбнулась:
      – Хорошо.
      – Ну, ладно, – он откинулся на спинку стула, – предполагается, что после обеда на десерт я отвезу тебя к себе домой, следуя приказу своего заведующего отделением домашнего хозяйства. Не возражаешь?
      – С удовольствием, – улыбнулась Оливия.
      Впервые Пол ожидал собрания у Алека с нетерпением. Может быть, ему представится возможность как следует рассмотреть Лейси. Так и получилось: когда он приехал, она стояла на кухне со своим отцом и Нолой. Она пила коку из банки, и, когда он вошел, посмотрела на него с интересом более чем мимолетным. Может быть, она знает? Возможно ли, чтобы Энни ей что-то рассказала?
      Пол поздоровался со всеми троими, не в состоянии оторвать взгляд от лица Лейси. Он пытался представить ее без этой клоунской прически. Она была точной копией Энни. Он не мог разглядеть в ней ничьих других черт. Конечно, в ней не обнаруживалось и следа Алека.
      – Вино уже в гостиной, Пол, – сказал Алек, проходя мимо него. Нола вышла следом за ним, не отставая ни на шаг.
      – Я через секунду приду, – сказал Пол. – Я только выпью стакан воды, – он протянул руку к шкафчику над мойкой и посмотрел на Лейси, которая стояла, прислонившись к столу. На ней была короткая ярко-розовая футболка и белые шорты. Она была босиком. – Стаканы здесь? – спросил он.
      – В следующем шкафчике, – ответила она, – справа.
      Он наполнил стакан водой, сделал длинный глоток, а затем прислонился к столу и стал пристально рассматривать Лейси.
      – Я прослушал записи, которые делал во время интервью с твоей матерью, и она почему-то сказала, что тебе двенадцать.
      Лейси сморщила нос:
      – Это совершенно непонятно.
      – Может быть, она немного волновалась из-за того, что у нее берут интервью?
      Девочка покачала головой:
      – Она никогда не волновалась ни по какому поводу. – Лейси вытянула перед собой босые ноги и принялась изучать розовые ногти. – Ваша жена – просто прелесть.
      Он нахмурился:
      – Откуда ты знаешь… А-а-а, ты встречалась с ней в больнице, когда умерла твоя мама.
      – Да, но, на самом деле, я познакомилась с ней ближе гораздо позже. – Лейси сделала раздражающе длинный глоток из банки, и, когда она, наконец, поставила банку на стол, в ее улыбке сквозила застенчивость. – На самом деле, – сказала она, – я разговариваю с ней каждую ночь.
      – С моей женой? С Оливией?
      – Да. Она настояла на этом. Знаете, так получилось, что однажды я ночевала у нее дома и…
      – Ты ночевала у нее дома?
      – Угу. И тогда она сказала, чтобы я звонила ей каждый день в полночь, и она как-то уговорила моего отца, чтобы он установил для меня все эти правила, – Лейси усмехнулась вполне счастливо. – Она, можно сказать, разрушила мою жизнь, но это такой человек, на которого трудно обидеться, – она подняла руку, чтобы показать свои черные с серебром часы. – Это она купила их мне.
      – Пол, – позвал Алек из гостиной, – мы начинаем.
      – Сейчас иду, – отозвался он, но не сдвинулся с места. – А почему ты ночевала у нее дома? – спросил он.
      – Потому что отцу нужно было отвести моего брата в колледж, и всю ночь его не было дома. А Оливия – близкий друг моего отца, и она сказала, что я могу переночевать у нее.
      Пол не отрываясь смотрел на лошадку «клуазоне» на противоположной стороне кухни.
      – Я не думал, что она друг твоего… Я знаю, что она помогала ему в организации публичных выступлений по поводу маяка, верно?
      – Ну, это было только один раз. – Лейси снова поднесла банку ко рту и откинула голову, чтобы сделать последний глоток. – Иногда они куда-нибудь ходят, – продолжала она, – понимаете? Пообедать, или куда-нибудь еще. А иногда Оливия приходит сюда вечером, чтобы воспользоваться инструментами моей мамы, которыми она делала витражи.
      – Твоей мамы?..
      Лейси раздраженно вздохнула. Похоже, что он не только тупой, но еще и глухой.
      – Ее инструментами для витражей, – повторила она, – понимаете? Инструментами и другими вещами.
      Из гостиной послышался смех. Пол поставил пустой стакан в мойку, руки у него сильно тряслись. Он постарался, чтобы на его лице ничего не отразилось, и повернулся к Лейси.
      – Но Оливия не занимается витражами, – сказал он.
      – Господи, должно быть, вы ее давно не видели! Каждую субботу, по утрам она берет уроки у Тома Нестора в студии моей мамы. Это парень, который…
      – Я знаю, кто он.
      Пол попытался представить себе Оливию в студии за рабочим столом Энни. Он попытался вообразить ее, обедающую с Алеком, смеющуюся, рассказывающую ему… что? Она была здесь, в доме Алека. В доме Энни. Играла роль матери для дочери Энни.
      – Пол! – на этот раз звала Нола. В ее тоне сквозило нетерпение.
      – Ну, я пойду, – сказал он.
      – Да уж, – ухмыльнулась Лейси. – Нельзя перечить Ноле Диллард и остаться после этого в живых.
      Садясь на диван, он уже знал, что не сможет здесь оставаться. Его смущение переросло в ярость. Черт побери, чем это Оливия занимается?
      Алек говорил о предстоящей экскурсии по дому смотрителей, запланированной на следующую среду.
      – Алек, – прервал его Пол, вставая, и глаза всех присутствующих обратились на него. – Извините, но мне нужно уйти. Я плохо себя чувствую. Мне казалось, что я выдержу собрание, но… – Он пожал плечами.
      – Вы не хотите немного полежать? – спросил Алек.
      – У меня с собой аспирин, – предложила Сондра Картер.
      – Вы что-нибудь не то съели? – спросила Нола.
      – Нет. – Он начал пятиться к двери, его лицо покраснело. – Я уверен, что все будет в порядке, как только я выйду на свежий воздух.
      Пока он шел к двери, все молчали. Интересно, что они говорят о нем, – подумал Пол, выйдя на улицу. Возможно, почти ничего. Скорее всего, они просто продолжат собрание, а потом Алек позвонит, чтобы убедиться, что у него все в порядке. Это очень похоже на Алека. Пол спрашивал себя, какого рода симпатия и взаимопонимание связывали Алека с Оливией эти последние месяцы?
      Он мчался на юг, в сторону Китти-Хок, превышая скорость на пятнадцать миль в час и пытаясь придумать, что скажет Оливии, когда встретится с ней лицом к лицу. Чтобы он ни сказал, это наверняка будет напоминать рычание. Никаким образом он не сможет сделать это спокойно.
      Дом Оливии был погружен в темноту, машины не было. Черт побери! Он созрел, его буквально распирало от желания выяснить с ней отношения.
      Он сел на крыльцо. Где она? С кем она сегодня вечером? Может быть, она в приюте для женщин, подвергшихся насилию? Он может туда поехать. Пол закрыл глаза и печально улыбнулся, представив себе эту картину: еще один чей-то разгневанный муж устраивает скандал в приюте.
      Он просидел на крыльце почти целый час, но в конце концов сдался и поехал домой, в свой маленький коттедж в Саут-Нэгз-Хед. Он отыщет ее утром. Субботним днем. Лейси сказала ему, где ее искать.
      Оливия приехала домой около десяти. Она хотела позвонить Полу, чтобы рассказать ему о предложении Майка, но ей требовалось время, чтобы сначала обдумать все самой. Кроме того, она вообще не жаждала разговаривать с Полом в эти дни.
      Оливия как раз легла в постель, когда позвонил Алек.
      – Розы просто великолепны, Алек, – сказала она. – Спасибо.
      – Я сильно обязан вам за помощь с Лейси. За одну ночь все переменилось. Она разговаривает со мной, и я вдруг почувствовал, что в какой-то степени контролирую то, что происходит в моем доме.
      – Она, в общем-то хорошая девочка.
      – Я знаю, – вздохнул он. – Сегодня утром она сказала мне, что не хочет пользоваться противозачаточными средствами, не хочет какое-то время заниматься сексом. Правда, я не знаю, насколько это реально. Если уж начала, то как она сможет остановиться?
      – Если она будет больше получать от вас, то, возможно, ей не понадобится так много внимания от ребят на вечеринках.
      – Надеюсь, вы правы, – он немного помолчал. Оливии показалось, что она слышит, как он вытягивается и поворачивается и она поняла, что он в постели. – Ну, а как вы поживаете?
      – Сегодня вечером мне предложили место заведующего отделением.
      – Вы шутите! Почему вы не позвонили мне сразу, как только узнали? Это потрясающе, Оливия!
      Из постели ей было видно луну, почти полную и окруженную звездами.
      – Я боюсь говорить с Полом. Это ускорит события.
      – Сегодня вечером он не остался на собрании.
      – То есть?
      – Он пришел всего на несколько минут и быстро ушел. Сказал, что плохо себя чувствует.
      – Он сказал, что с ним?
      – Нет, он ничего не объяснил. Когда вы собираетесь рассказать ему об этом предложении?
      – Наверное, завтра. Мне нужно подумать, чего я сама хочу на самом деле, прежде чем разговаривать с ним.
      Алек некоторое время молчал.
      – Мне бы хотелось, чтобы вы приняли это предложение, – сказал он наконец. Она услышала, как он глубоко вздохнул. – Оливия, вы в постели?
      – Да.
      – Знаете… иногда мне хочется сказать вам такие вещи, которые я, скорее всего, не должен говорить.
      – Например?
      – Ну, что я уважаю вас и восхищаюсь вами, что скучаю, когда не вижу вас хотя бы…
      Раздался писк ее пейджера, и Алек прервал себя на полуслове.
      – Я слышу, – сказал он. – Видимо, мне нужно повесить трубку.
      Оливия закрыла глаза:
      – Мне очень жаль.
      – Завтра я собираюсь зайти в студию: мне нужно забрать овальный витраж и увеличить фотографию. Пообедаете со мной после вашего урока?
      – Хорошо. Тогда до завтра.
      Она повесила трубку и позвонила в отделение скорой помощи. В Китти-Хок, в одном из коттеджей у залива, случился пожар. Через десять минут ожидалось поступление трех пострадавших с ожогами.
      Она быстро выбралась из постели, натянула свое трикотажное платье в розовую и белую полоску, почистила зубы и причесалась. Только сев в машину и уже двигаясь в направлении своей работы, она позволила себе подумать об Алеке.
      Ей хотелось бы дослушать то, что он начал ей говорить.
      «Завтра, – подумала она. – Завтра за обедом».

ГЛАВА 47

      Через дверь студии Оливия увидела у рабочего стола Алека и Тома. Том упаковывал между двумя кусками картона маленький овальный витраж, а Алек смеялся. Когда она открыла дверь, оба посмотрели на нее.
      – Доброе утро, Оливия, – сказал Том, опуская упакованный витраж на стол. – Мне нужно помочь Алеку в темной комнате, так что давайте, располагайтесь здесь, а я вернусь через минуту.
      Алек не сказал ей ни слова, но в этом не было необходимости. Тепло его улыбки говорило достаточно.
      Оливия села за стол и извлекла из сумки кусок стекла, над которым работала. Ей требовалась помощь Тома. Она уже разбила два куска стекла, пытаясь вырезать форму, которая была ей нужна.
      Ножницами с тремя лезвиями она выкроила шаблон и приклеила его к стеклу как раз в тот момент, когда Том вышел из темной комнаты. Он сел рядом и засмеялся, когда она рассказала ему о своей проблеме.
      – То, что вы пытаетесь сделать, просто невозможно, – он вынул из кучи на столе обрезок стекла и показал ей другой способ разметки. Он как раз пыталась повторить то, что он ей показал, когда дверь в студию распахнулась. Оливия подняла глаза и увидела разъяренного Пола. Его лицо было багровым, глаза сверкали злобой, и она, оставив стекло, уронила руки на колени.
      – Я не верю своим глазам, – выпалил Пол. Он буквально орал. – Мне сказали, что ты этим занимаешься, но я подумал, что это не может быть правдой.
      Она кинула взгляд в сторону темной комнаты. Должно быть, Алек услышал голос Пола, потому что дверь приоткрылась на несколько дюймов. Оливия даже могла разобрать хмурое выражение на его лице.
      – Витражи, Оливия? – Пол оперся руками на рабочий стол и склонился к ней. Его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от нее. – Приют для женщин, подвергшихся насилию? Забота о дочери Энни? Что ты делаешь? Пытаешься превратиться в нее?
      – Пол… – Оливия встала, пытаясь придумать слова, которые могли бы загасить вспышку его гнева, сгладить то, что он уже произнес. Но голос не слушался ее. Казалось, в комнате все застыло. Том рядом с ней затаил дыхание, а Алек стоял все на том же месте – в дверях темной комнаты. Его пальцы сжимали дверную ручку. Двигался только Пол. Он рубил руками воздух, лицо приобретало то голубой, то желтый оттенок.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27