– Солдаты 19-й мотопехотной бригады! Приветствую вас! – разнеслось над строем. – Сегодняшний день положил начало историческим событиям! Событиям, ведущим к славе всю Европу! Францию! И Германию!

Фон Силову опять стало не по себе. Генерал говорил по-немецки, хотя и с сильным акцентом, но позерство, стоящее за его словами, было абсолютно французским. После старых обычаев и форм, сопровождавших нацистскую мелодраму, в Бундесвере ценили немногословный профессионализм, не отягощенный внешней атрибутикой.

– Я с надеждой и восхищением гляжу вдаль. Вы и другие подразделения вашей дивизии обещаете достигнуть многого. И я уверен, что постоянные тренировки и преданность долгу сделают вас совершенными войсками – войсками будущего.

Со своего места за спиной француза Вилли хорошо видел, что солдаты и офицеры еле сдерживают негодование. То же чувство испытывал и он сам. С кем, интересно, разговаривает этот генерал? Перед ним не зеленые новобранцы, а профессиональные военные!

– В ближайшие месяцы я намерен внести много нового в ваши тактические установки. К новому всегда трудно привыкать, но я обещаю, что все преимущества этих реформ сразу же станут видны каждому из вас – даже рядовому низшего класса. А вслед за этими тактическими преобразованиями придут повышенная боеспособность и профессионализм.

"Нет ничего удивительного в том, что Висмар вовсе не выглядел счастливым на новом посту, – подумал Вилли. – Мы все сейчас в роли учителей, которых пытаются превратить в учеников. Как будто французы могут учить немцев военной доблести... Боже мой, сам Роммель когда-то командовал 7-й бронетанковой".

Полуосознанные страхи фон Силова постепенно выкристаллизовались в отчаяние, пока он слушал, как гремел над площадкой голос Монтана, обещая дивизии светлое будущее. Отто Йорк был прав. Этот человек – настоящее бедствие. Вилли сделалось еще хуже, когда генерал заговорил о том, что он называл "простыми административными вопросами". Его язык, до сих пор фальшиво драматичный, стал вдруг расплывчато бюрократическим.

– Естественно, новые силовые структуры и новые оборонные задачи требуют определенной перестройки. В соответствии с этим, Совет Конфедерации принял решение о передислокации определенных формирований. В том числе и этого. Как только в начале следующего месяца 2-й корпус достигнет требуемого уровня подготовки, ему будет поручено отвечать за оборону окрестностей Котбуса. Чтобы подготовиться к этому, 7-я дивизия должна послать первые подразделения в район Котбуса на следующей неделе. Ведущие подразделения вашей дивизии будут передислоцированы во второй половине этого месяца. Я надеюсь, что весь корпус будет на своих новых постах в течение шести месяцев.

Вилли как будто поразило громом. Перебросить три дивизии в другой конец Германии за шесть месяцев? Конечно, пройти такое расстояние войска на марше могут и за гораздо меньший срок. Но ведь речь шла о глобальной передислокации. Это значит, что склады оружия, запасы топлива и запчастей – все надо упаковать, отправить, затем разгрузить с помощью интендантских частей корпуса. Нескольким тысячам боевых машин тоже потребуется специальное походное снаряжение. И надо будет найти жилье для солдат и их семей в окрестностях восточногерманского города. Более того, фон Силов прекрасно помнил, что представляют из себя бараки, построенные когда-то советскими войсками. Они были в ужасном состоянии даже после постройки, сейчас же в них наверняка невозможно жить.

Вилли вдруг заметил, что и Лейбниц, и Бремер выглядят такими же пораженными, как и он сам. Неужели то, что сказал генерал, было для всех такой же неожиданностью?

И почему именно их надо перемещать в первую очередь? Вся армия Бундесвера состоит из трех корпусов. Корпус, к которому раньше принадлежала 7-я дивизия, отвечал за поддержание порядка в большей части центральных и западных областей Германии, в которых и был рассредоточен. А теперь, меньше чем через неделю после того, как образовали эту Европейскую Конфедерацию, ее лидеры планировали сосредоточить практически ту же огневую силу в одном узком секторе близ польской границы.

Фон Силов читал сводки о беспокойстве, нарастающем в Польше после прекращения поставок нефти, но это вряд ли могло служить оправданием передислокации такого количества войск. Поляки не представляли военной угрозы. Также не похоже было на то, что русские решили поднять головы и отвлечься от собственных проблем, связанных с военным положением и постоянными чистками в армии.

Он медленно покачал головой. Что бы ни происходило, это вряд ли было что-то хорошее.

13 МАРТА, ОПЕРАТИВНЫЙ ЦЕНТР 11-ГО ИСТРЕБИТЕЛЬНОГО ПОЛКА, ВРОЦЛАВ, ПОЛЬША

Лейтенант первого класса Тадеуш Войцик заметил перемены сразу же, как только вошел в помещение с сырого и морозного утреннего воздуха. В здании полкового оперативного центра царила обстановка озабоченности.

Это длинное бетонное здание было нервным центром для трех штурмовых эскадрилий 11-го полка. И не только потому, что в Центре располагалось командование полка. Внизу, в специально укрепленном подвале, сидели операторы, следившие за радиоустановками и радарами, контролирующими воздушное пространство от границы с Чехией на юге до границы с Германией на западе. Закамуфлированные бункеры штаба и здания 3-го корпуса национальной воздушной обороны находились прямо напротив летного поля. 3-й корпус отвечал за юго-западный район Польши. Кроме 11-го истребительного полка в него входили еще несколько авиационных подразделений, а также самые разнообразные артиллерийские формирования – некоторые из них были оснащены американским противовоздушным оружием, а некоторые до сих пор использовали советские СА-2 и СА-3.

Обычно обстановка в оперативном центре была деловой и жизнерадостной. Но сегодня все выглядели мрачными. Тэд остановил первого же летчика, которого увидел – лейтенанта Станислава Голика. Худощавый офицер с ястребиным профилем выглядел встревоженным.

– Стэн, что случилось? Кто-нибудь не смог сесть? – Никто в полку не произносил слово "разбиться", как будто, избегая слова, можно было избежать самого события.

Голик покачал головой.

– Нет. Посмотри на экран слежения. В восточную Германию стягивают новые войска Конфедерации. Наземные, воздушные, вспомогательные службы. Французы и немцы утверждают, что это лишь обычная "передислокация".

Войцик усмехнулся.

– Что ж, так и есть. Это заявление абсурдно и даже оскорбительно. Все это для того, чтобы заставить нас встать на колени.

Голик энергично замотал головой.

– Стоит только посмотреть, во что они превратили Венгрию, Румынию и остальных. Экономические колонии, народ которых работает за нищенское жалование на заводах, принадлежащих иностранцам. Марионеточные правительства и службы безопасности. Мы слишком долго были под каблуком у Советов, чтобы еще раз позволить наступить себе сапогом на горло. – Глаза Голика буквально горели, когда он говорил о русских, но затем к нему вновь вернулось озабоченное выражение лица. – Сначала это чертово нефтяное эмбарго, а теперь перемещения войск. Правительство уже выразило протест, президент и премьер-министр выступят сегодня по телевизору. Но я не вижу, что еще мы можем сделать. Есть шанс, что мы получим дополнительную помощь от Америки и Англии? Ты слышал что-нибудь?

Все почему-то считали, что американское происхождение Тэда дает ему какой-то невидимый доступ к политике Запада. Он покачал головой.

– Ничего нового. По крайней мере, насколько я знаю.

Тэд и сам не понимал, что еще могут сделать для Польши ее два далеких, хотя и могущественных союзника. Нефтяные танкеры под охраной английских и американских военных кораблей уже доставляли в страну нефть и газ с максимальной скоростью, на какую были способны. Кроме того, несколько специальных групп военных инструкторов и специалистов по оружию помогали вооруженным силам его страны пройти трудный этап перехода от устаревшего оружия и тактики к более современным. Пожалуй, у них больше Не было никакой возможности помочь, разве что напрямую ввести в Польшу свои войска.

Голик секунду казался разочарованным ответом, но быстро сумел с собой справиться.

– Пойди взгляни на приборы. Тебе сегодня лететь. Впрочем, почти все мы сегодня полетим.

Войцик взглянул на часы.

– Я буду в воздухе через час. Удачи тебе!

На доске заданий все было не так, как вчера. Парные патрули из F-15 летали вдоль границы двадцать четыре часа в сутки, на карте светились новые патрульные зоны. 11-й полк отвечал за кусок границы длиной двести километров, протянувшийся от Костшина на юг и юго-запад Польши.

Тэд с интересом отметил, что маршрут пограничных патрулей проходит теперь четко вдоль границы, а не в нескольких десятках километров, как предписывала тактика патрулирования в мирное время. Малейшее отклонение к западу – и они окажутся над территорией Германии. Отсутствие пространства для маневров означало, что лететь придется как бы вдоль "забора", стараясь показать этим французским и немецким мерзавцам, что польская авиация готова отразить любую попытку нарушить территорию их страны.

Войцик улыбнулся, почувствовав, как остро захотелось ему вдруг немедленно оказаться в кабине самолета. В армии не хватало денег на горючее для самолетов, поэтому в последнее время Тэду приходилось летать лишь раз в два-три дня. Теперь же он будет летать каждый день, да еще над самой немецкой границей.

После ланча Тэд встретился со своим ведомым, лейтенантом Сильвестром Завадски. После обычного медицинского осмотра оба взяли свои карты и задания и прошли в полковую комнату для подготовки к полетам.

Комната была полна пилотами и офицерами – они сидели на соединенных вместе деревянных стульях, глядя на увешанную картами стену, а те, кому не хватило мест, стояли вдоль стен. Операторы, разведчики и офицеры метеослужбы полка сидели с одной стороны, каждый был готов сделать свое короткое сообщение.

Даже командир 11-го полка, коротышка с лицом херувима, тоже был здесь, стоял рядом с группой летчиков, только что вернувшихся с задания.

Полковник Кадлубовски увидел Тэда и Сильвестра в дверях и помахал им. Он выглядел усталым. Завадски прошептал Тэду, что полковник уже дважды летал сегодня утром.

– Вы летите следующими, ребята?

– Да, сэр.

Полковник потрепал Тэда по плечу и кивнул Завадски.

– Будьте осторожны там, вверху. На западной стороне границы большое оживление. Не надо начинать войну, но... – Голос полковника стал жестким. – Не уступайте им ни дюйма нашего воздушного пространства.

Рядом с одним из операторов полка стояли два незнакомых офицера – майор и капитан, которые представились как пилот и штурман "специального электронного самолета" АН-26 – "Вихря". Войцик заметил, что на костюмах летчиков нет именных табличек. Оба держались вполне дружелюбно, но на лицах их было написано: "Не задавайте вопросов, потому что мы не станем на них отвечать".

Безымянный майор был командиром их миссии. Он должен был лететь на своем самолете, а два F-15 – прикрывать его, чтобы не возникло проблем.

Оператор сообщил пилотам, как часто они должны выходить на связь, позывные и другую вполне обыденную информацию. Сегодня они были "Желтыми" – номер пять и шесть. Их посылали, чтобы облегчить задачу "седьмому" и "восьмому". Код "Вихря" был "Черный полет".

Офицер разведки сообщил, что немецкие самолеты расположены очень близко к границе.

– Скорее всего, они обратят на вас внимание, – предупредил он.

Еще он подчеркнул, как важно правильно настроить опознавательные системы "свой-чужой", которыми были снабжены самолеты. Польские противовоздушные системы "Пэтриот" и "Хок" с ракетами типа "земля-воздух" устанавливались вдоль границы с максимально возможной скоростью.

Тэд и Завадски вышли из здания оперативного центра вместе с майором и его напарником и направились чуть позади них к взлетной полосе. "Вихрь" стоял тут же в стороне, и двое пилотов "Игла" остановились ненадолго, чтобы получше рассмотреть этот старинный "автобус".

Он был выкрашен в защитные и коричневые тона, имел два двигателя, длинные прямые крылья. Обычно в таком самолете перевозили человек сорок десантников или шесть тонн груза, но грузовой отсек этой машины был заполнен электронным оборудованием. Здесь же находились места для операторов. Старомодные пятна электрической изоляции покрывали весь корпус самолета, длинное металлическое "каноэ" занимало почти половину низа машины, и даже нос выглядел не совсем так, как у других истребителей. Некоторые серые пятна изоляции выглядели так, будто их нанесли недавно, и у Войцика возникло подозрение, что в числе прочей военной помощи Польше пришло также и оборудование для усовершенствования этого "разведчика".

Два пилота направились к "сверхсекретному" самолету, так и не произнеся больше ни слова. Тэд и его ведомый ухмыльнулись. Должно быть, трудно отвыкнуть от привычки все время молчать. Тэд и Голик направились к своим F-15. Вскоре они уже выезжали под предводительством "Вихря" на бетонную полосу длиною около километра.

День выдался холодным и ненастным, небо на высоте нескольких километров было затянуто серыми облаками. После бури, бушевавшей всю ночь, взлетная полоса была местами мокрой. Хорошо видны были швы в шестиугольных бетонных плитах, из которых состояла взлетная полоса, построенная еще русскими. Плиты были положены так, что в случае повреждения поверхности полосы вражескими бомбами можно изъять любой отдельный кусок и заменить его.

Ан-26 вырулил на полосу и остановился. Корпус его вибрировал, пока двигатель набирал полную силу. Через несколько секунд, когда затрясся даже фюзеляж, пилот отпустил наконец тормоза. Самолет покатился вперед, громыхая турбинными двигателями и быстро набирая скорость. Проехав примерно половину полосы, он поднялся в воздух.

Двум "Орлам", даже нагруженным топливом и ракетами, понадобилось для разгона значительно меньшее расстояние, чем их массивному и тихоходному спутнику. Самолет Тэда, едва оторвавшись от земли, стал быстро наращивать скорость.

Прямо под ним летел Ан-26, его зелено-коричневый камуфляж сливался с поверхностью земли внизу. "Вихрь" летел со скоростью, вполовину меньшей, чем обычно развивали F-15 – не больше двухсот сорока узлов. Тэд почти полностью выключил газ и попытался думать о своем.

Полет от Вроцлава к границе должен занять минут двадцать, в течение которых самолеты Войцика и Завадски должны все время кружить над разведывательным самолетом, не упуская из виду ни его, ни друг друга.

Тэд попытался разобрать информацию, которую показывали приборные панели самолета. Его противорадарная система была сейчас настроена только на контроль за радарами огневых точек, представляющими для летящего самолета основную угрозу И все равно, на экране светилось столько точек, что Тэд был уверен – хотя бы некоторые из них должны принадлежать радарам своих. Ничего подобного. Все огоньки, мелькавшие на дисплее, принадлежали вражеским установкам.

"О, господи, – подумал Войцик, – в этом участке неба сплетены целые сети из радиоволн, так что можно выйти из кабины и попробовать в этих волнах искупаться. Что ж, хорошо. Теперь немцы знают, где находятся он и Завадски".

Он нарушил тишину, царившую в наушниках:

– "Желтый" патруль, говорит номер пять.

– Роджер, следуем за тобой в пятидесяти километрах, – Тэд узнал голос лейтенанта Голика. Два истребителя, патрулирующих вместе с ними, были сейчас в тридцати километрах к северо-западу.

Пора было включать свой собственный радар. Развернувшись так, чтобы видны были остальные самолеты, Тэд нажал на кнопку радара, переведя его на автоматический режим. Тут же загорелся экран, и на нем появились две точки, помеченные значками, говорившими, что его радары засекли дружественные распознавательные приборы. Он произвел наводку на ближайшую точку, и на экране засветился небольшой квадратик, показывающий расположение объекта в воздухе, хотя сам самолет был все еще слишком далеко, чтобы разглядеть его. Прямая линия, упиравшаяся в квадратик, показывала Тэду, каким должен быть курс для наиболее эффективного взаимодействия, а цифры, светящиеся на панели, обозначали курс, скорость и угловую скорость другого "Игла". Эти показатели обычно использовались, чтобы подобраться к противнику и подбить его, но они также облегчали, превращая почти в детскую игру, совместное патрулирование.

Посмотрев на дисплей радара, Войцик решил вновь взглянуть на антирадарное устройство. Теперь там проявилось еще больше вражеских радаров. До сих пор, однако, это были радары, просто отслеживающие его маршрут. Никто не наводился на него, огонек, предупреждающий о нацеливании орудий, не горел.

Набрав высоту, Тэд прошел сквозь обрывки серых облаков и оказался в нежно-голубом, залитом солнцем небе.

– "Желтый"-7, приближаюсь к вашему курсу.

Расстояние сократилось до шести километров, прежде чем Тэд смог разглядеть на приборах расплывчатую серую точку. F-15 был большим самолетом; что-нибудь поменьше, вроде МиГ-29, стало бы видно со значительно меньшего расстояния. И все равно Тэду требовался взгляд на приборы, чтобы понять, какому направлению уделить особое внимание. До него не сразу дошло увиденное на экране и он продолжал свой обычный осмотр – инструменты, дисплей на приборной панели, дальний левый угол, взгляд назад, и по кругу к дальнему правому углу.

Когда Тэд взглянул на приборы во второй раз, серая точка приняла отчетливые очертания самолета.

– Перестраиваемся!

Теперь самолет напарника был виден достаточно хорошо.

"Желтый"-7, самолет лейтенанта Голика, удалялся к северу, постепенно поднимаясь на скорости около двухсот пятидесяти узлов. "Желтый"-8, ведомый Голика, летел справа и чуть ниже.

Мягко нажав на гашетку, Войцик опустил нос своей машины и спустился до одного уровня с остальными самолетами.

– "Желтый"-5 позицию занял.

Пара "Иглов", шедших впереди, быстро развернулась, так что теперь их видно было не сзади, а сбоку, а затем быстро взяла вправо и стала удаляться в восточном направлении.

Ан-26 так и не сменил скорость, но ему и не было необходимости это делать. Он просто занял ту позицию, которая была наиболее благоприятной для его турбинных двигателей, на высоте около восьми тысяч метров. Пока они летят вдоль границы, "Вихрь" будет двигаться по центру квадрата, который образуют патрульные F-15, только чуть ниже.

Ан-26 летел с целью засечь немецкие радары, радио, и даже микроволны. Анализируя эти сигналы, разведчики, летевшие на "Вихре", определяли типы, место расположения и мощность радаров. Хороший оператор мог даже сказать, когда на радарной установке последний раз заменяли детали. А радио– и микроволновые сигналы помогали отследить новые формирования Конфедерации, которые двигались ближе и ближе к границе.

Судя по координатам Войцика, река Нейсе должна быть прямо под ним. Пейзаж по ту сторону реки был абсолютно такой же, что и на территории Польши. Сквозь обрывки облаков внизу Тэд видел отдельные пятна леса на фоне гладкой плоской равнины. Это была страна фермеров. С высоты, на которой находился Тэд, были едва видны лишь самые крупные шоссе и города, казавшиеся скоплением коричневых, желтых и зеленых точек.

Чтобы полностью облететь территорию, потребовалось сорок пять минут. Уже минут через двадцать Тэд убедился, что майору и его команде хватало работы. Экран его антирадарного устройства все еще пестрел исчезающими и появляющимися огоньками, расположение которых казалось Войцику случайным. Если здесь и была какая-то схема, то Войцик ее не видел.

Наблюдения Тэда прервал голос майора в наушниках:

– Внимание "Желтого" патруля! Получен сигнал радара наведения восьмой степени. Он все усиливается.

Тэд поглядел на экран своего радара. Сигнал был вне пределов его видимости. Черт побери!

– Сил, надо разлетаться!

Тэд развернул самолет к западу. Сканер радара давал обзор только на шестьдесят градусов в каждую сторону. Наконец он смог разглядеть радар, о котором шла речь. Рядом стоял значок "неопознано". Это означало, что сигналы, посылаемые радаром, не соответствовали ни одному типу, имеющемуся в банке данных антирадарного устройства.

Тэд находился очень близко от границы, и у него практически не было пространства для маневров к западу. Он рассчитывал, что его прикроет Завадски, который летел теперь в восточном направлении. Тэд шел на низкой скорости, это еще больше ограничивало радиус разворота. Он все же рассчитывал развернуться, засечь неопознанный объект и определить, безобиден он или же представляет угрозу. К тому времени его ведомый уже должен занять свое место достаточно далеко сзади, на случай если придется стрелять.

Руки Тэда быстро двигались, разворачивая самолет так, чтобы радар был в поле видимости. Сигнал появился совершенно неожиданно, причем он был достаточной силы для того, чтобы заметить его раньше. Нос самолета Тэда продолжал разворачиваться к западу. Почему же они не заметили радар, когда летели на север?

Здесь. Сигнал должен был быть в пределах действия сканера его радара. Тэд еще раз проверил экран, но ничего не увидел. Он подождал еще немного, но экран был по-прежнему пуст. "Хорошо", – подумал Тэд, снова меняя угол обзора. По-прежнему ничего. Как будто подтверждая, что дело тут не в недостатках радара Войцика, в наушниках раздался голос Завадски:

– Седьмой! Засечь не могу.

Тэд почти машинально просигналил два раза, давая понять, что сообщение принято.

– Внимание "Желтого" патруля! Сила сигнала – девять. Он перешел в режим наведения, – голос майора звучал спокойнее, чем при первом сообщении, но звучавшее в нем тогда удивление сменилось теперь серьезной озабоченностью Вражеский радар перешел в режим, который вполне мог предшествовать запуску ракеты "воздух-воздух"

– Поворачиваю на восток.

Майор решил углубиться подальше на польскую территорию. Но "Вихрь" был слишком тяжел и тихоходен для быстрого маневрирования. Пройдет довольно много времени, прежде чем он окажется в безопасности.

У Тэда все еще ничего не получалось. Черт! Ему требовалась помощь Ан-26.

– "Черный", ответьте седьмому. Запрашиваю координаты.

– Цель чуть ниже, седьмой Угол постоянный, координаты два-семь-пять.

Разворачивая самолет, Тэд сбросил скорость. Маневры с потерей скорости были не в его характере, но сейчас ему не нужна была скорость, а необходимо было сбросить высоту.

Тэд смотрел, как уменьшаются цифры на приборе, регулирующем высоту, одновременно не спуская глаз с горизонта и экрана антирадара с его загадочными сигналами. Он точно знал, куда смотреть. Почти прямо на запад. Восемь тысяч метров, семь, шесть...

Маленькая серая точка появилась на горизонте, силуэт ее по-прежнему был размыт. Теперь неопознанный объект был чуть выше самолета Тэда, и его легче было разглядеть на фоне неба. Он постепенно обретал все более четкие контуры, пока не превратился в самолет, который неожиданно развернулся боком и полетел к югу, параллельно курсу, которым шел теперь "Игл" Тэда.

– Определил источник сигнала, "Черный"! Это истребитель.

Тэд подавил в себе желание резко повернуть влево и протаранить этот чертов самолет. В нем глубоко сидели инстинкты, выработанные годами тренировочных боевых полетов.

– Роджер, седьмой, подтвердите наведение.

Тэд два раза щелкнул клавишей микрофона, не выпуская из виду самолет. Он так и не мог определить его тип. Самолет все еще был в пяти-шести километрах.

Единственное, что он мог пока разглядеть, был наклонный вертикальный хвост и то, что скорее всего было треугольным крылом, судя по всему, без горизонтальных поверхностей. Похоже было на французский "Мираж" одной из моделей, но точно Войцик решить не мог.

Держа гашетку правой рукой, левой он потянул ся вниз и открыл специальное отделение, в котором лежал бинокль. Гэд еще раз проверил свой курс и положение в пространстве, прежде чем поднять бинокль к глазам и попытаться определить модель и принадлежность самолета. Он поймал в оку ляры его нос, затем перевел бинокль так, чтобы был виден весь самолет.

Следуя за "Орлом" Тэда, тому просто приходи лось лететь прямо и ровно. Нос самолета был четко очерчен, высоко на фюзеляже Тэд смог разглядеть множество небольших хвостовых лопастей, которые называли "утками" Воздухозаборники были меньше, чем у "Миража", и находились не сбоку, а почти над фюзеляжем.

Существовал только один истребитель с такими характеристиками – "Рафаль" Тэд слегка присвистнул. Ни один из отчетов разведки не предупреждал о возможности встречи с "Рафалем".

Каждый пилот знал о "Рафале", хотя очень немногим приходилось его видеть. И вот Тэд летит рядом с одним из них, раскрашенным в различные оттенки серого цвета и несущим под крыльями что-то очень напоминающее по виду ракеты. На фюзеляже был трехцветный флаг, а не мальтийский крест, значит, самолет принадлежал французам. Тэд был несколько разочарован. Он предпочел бы противника-немца.

У самолета была уменьшена поверхность радара, что отчасти объясняло, как ему удалось появиться так неожиданно. Судя по рассказам, "Рафаль" мог поражать одновременно несколько целей ракетами "земля-воздух". Тэд снова едва не поддался искушению повернуть гашетку, развернуть самолет и встретиться с потенциальным противником лицом к лицу.

Он преодолел себя и снова задумался. Подлетев к границе и позволив засечь себя Ан-26, этот негодяй уже достаточно явно продемонстрировал свое желание полетать над их территорией. Почему бы не позволить ему этого?

Тэд нажал на кнопку микрофона.

– "Желтый"-8, говорит седьмой. Прикройте "Черный полет". Я маневрирую.

– Посмотрим, из чего сделан этот придурок, – пробормотал Тэд себе под нос. Он опустил бинокль, поудобнее уселся в кресле и покрепче взялся за гашетку.

Так быстро, как только мог, он сбросил газ и нажал на тормоз. Затем подождал, пока его самолет замедлит ход. Как только "Рафаль" начал опережать его, Войцик поднял, а затем снова опустил нос F-15, замедляя скорость еще больше. Одновременно он повернул один из поисковых радаров боковой пушки вправо, насколько это было возможно.

Разворачивая самолет к западу, Тэд следил одним глазом за навигационными приборами, все время ожидая сигнала от инфракрасной системы наведения пушки. Пропустив "Рафаль" вперед, Тэд получил возможность нацелиться ему в хвост. Войцик усмехнулся. Конечно, он не станет стрелять, но пусть пилот "Рафаля" знает, что он под прицелом.

Он видел "Рафаль", который был теперь в пределах досягаемости приборов. Французский летчик начал реагировать на его маневр, тоже задрав нос своей машины. Но было уже слишком поздно. Вражеский истребитель был теперь прямо по курсу самолета Тэда, в пределах досягаемости его снарядов. Но где же зуммер системы наведения? Ничего. Только шипение в наушниках.

Войцик еще немного развернул вправо нос F-15, все еще ожидая знакомый звук. Неисправное оружие? Он быстро переменил пушку. Опять ничего. Должно быть, на моторах этого сукиного сына есть щиты, уменьшающие его инфракрасные сигналы.

Навигационные приборы показывали, что Тэд залетел чересчур близко к границе. Черт! Маневры становились все опаснее. Он повернул немного на восток, увеличивая дистанцию между собой и другим самолетом.

Нос "Рафаля" медленно поднимался. Тэд ожидал, что противник пойдет вверх, но вместо того, чтобы набирать высоту, французский истребитель летел вперед прямо и ровно, в то время как его нос продолжал подниматься.

Этот маневр назывался "кобра". Его изобрели русские. Тэд впервые видел его в действии. Хотя выглядело все это странно, но маневр явно был эффективен. "Рафаль" быстро сбрасывал скорость.

Тэд увидел, как его противник быстро скользит назад. Вот он поравнялся с F-15, а затем оказался сзади. Когда "Рафаль" оказался в хвосте "Игла", нос его мягко пополз вверх, как будто самолет карабкался на гору.

Вражеский пилот включил свою инфракрасную систему наведения. А ведь моторы "Игла", в отличие от "Рафаля", не были снабжены щитами. Если Тэд не придумает что-нибудь, то именно он, а не француз, окажется в дурацком положении. Тэд потянул на себя гашетку и начал переворачивать и одновременно поднимать самолет. Горизонт исчез, теперь глаза его были прикованы к прибору, показывающему высоту и угол подъема.

Тэд сосредоточился на том, чтобы его нос был направлен параллельно воображаемой границе. Сейчас, когда за ним наблюдает столько враждебных глаз и радаров, нечего было и думать о том, чтобы хоть на миллиметр нарушить немецкую границу. Начальникам Тэда будет очень интересно послушать отчет о возможностях "Рафаля", но только в том случае, если Войцик не нарушит границу и не спровоцирует международный конфликт.

Тэд поднялся на максимальную высоту, примерно на тысячу метров выше, чем когда он начал патрулирование, направляясь на север. И где же теперь этот француз?

Войцик исследовал лежащее ниже и западнее пространство, заставляя себя игнорировать перевернутый мир и не думать о том, что он практически висит в своем кресле. Внизу не было ни малейшего намека на движение или на блеск крыльев. Тэд расширил обзор, стал искать над горизонтом.

Вот он! Теперь этот негодяй летел впереди, тоже перевернувшись и направляясь к северу. Должно быть, вражеский пилот немного выждал, а затем начал дублировать его маневр на своей стороне границы. "Неплохо", – подумал Тэд.

По крайней мере, он ушел из-под прицела "Рафаля" То, как они летели сейчас бок о бок, означало, что ни у одного из них не будет возможности обстрелять другого, когда маневр будет закончен.

Сейчас оба самолета находились в низшей точке петли. Тэд планировал свой следующий шаг, следя за приборами своего самолета и за положением противника. Неожиданно краем глаза Тэд заметил, что нос "Рафаля" снова двигается, но на этот раз он не менял положение, а резко повернулся в его сторону!

Французский самолет развернулся под углом сорок пять градусов к своему прежнему курсу и летел теперь прямо на F-15. Он что, с ума сошел, этот парень? Еще несколько секунд на такой скорости – и он перелетит через границу. Войцик вдруг отчетливо понял, что француз собирается залететь в польское воздушное пространство. Но что это означало? Персональный вызов? Проверку пограничной противовоздушной обороны? Войну?