Жизнь за гранью жизни

      МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ ДУХОВ
      Предлагая в мае прошлого года в Физическом? Обществе учреждение комиссии для рассмотрения спиритических явлений, я был проникнут этими последними мыслями. Желание комиссии при учреждении состояло именно в том, чтобы снять со спиритизма путем исследований печать таинственности, выделить, коли найдутся, между медиумическими явлениями неподложные, такие, которые достойны дальнейшего исследования ученых при современном состоянии науки. Первое подробное со всеми мотивами известие об учреждении комиссии дал в газетах Александр Николаевич Аксаков, напечатавший целиком мое заявление, сделанное в Физическом Обществе. Двенадцать членов этого общества, образовавшие комиссию, не были спиритами ни со стороны фактической, ни со стороны гипотезы, т. е. фактов они не видели или видели мало, многие из них им казались подозрительными в спиритическую же гипотезу никто не верил. Путь, который был избран комиссией для достижения своей цели, состоял в том, что пригласили (на то было уже предварительное согласие) трех всем известных представителей у нас спиритизма, гг. Аксакова, Бутлерова и Вагнера показать пред лицом комиссии те спиритические явления, которые они считают за несомненные. Они рекомендовали обратиться к медиумам. А. Н. Аксаков обещал доставить таких лиц. Должно было думать, что в явлениях, которые будут производимы медиумами перед
      Х Представьте настроенное воображение, подготовку встретить духа, да пожалуй в материальной форме. Мороз идет по коже. Мысль устремляется на 'один этот предмет, на это ожидание, гонит прочь надоедливое сомнение. До спокойного ли тут рассуждения? Все мысли, около этого предмета вращающиеся, приобретают жесткость - это не тронь. Люди ловкие пользуются этим состоянием. Под гнетом спиритической уверенности обделывают делишки. Это, конечно, касается только малой доли спиритов, но во всех видна потеря хладнокровия. Невольно пожалеешь их. А все от того, что бросили путь твердый, ступили на зыбкий берег и мост проектируют. Смотрят иные на спиритизм как на забаву. Выбор мне кажется неудачен.
      лицом комиссии, не будет подложных, не будет и тени возможности для подлога; что спириты сами позаботятся устранить всякий повод к допущению гипотезы обмана или самообмана; что они позаботятся облегчить расследование спиритических явлений, освещение их со всех сторон, нужное для рассмотрения. Мы собрались не смотреть, а рассмотреть медиумические явления и эту цель свою выразили кратко в названии комиссии. Различие рассмотрения, от простого смотра, конечно, каждому понятно.
      Вот основные результаты четырех сеансов с медиумами Петти, привезенными г. Аксаковым из НыоКэстля. В их присутствии происходили, так называемые, медиумические явления. Напрасно думают многие, что явлений называемых медиумическими совсем не было; правда, что они неоднократно, против ожиданий, не совершались; но были случаи, что они и происходили: вылетел колокольчик из-за занавески, было слышно шуршание как бы по бумаге, и медиум прямо говорил, что это дело духов, какого-то Чико, присутствующего около медиумов, Уильяма и Джозефа; было перемещение клетки, звон в ней колокольчика; являлись капли на бумаге, положенной на стол перед медиумом, утверждавшим, что эти капли произведены не им, что это есть медиумическое явление - значит материализация. Явления эти по свидетельству наших спиритов повторялись не только у нас, но и у них в домашних сеансах и составляют пример медиумических, достойных изучения. Изо всего виденного комиссией у братьев Петти не оказалось однако при рассмотрении ни одного факта, требующего для своего объяснения какой-либо из вышеприведенных четырех первых гипотез. Представьте себе положение людей, которым обещают показать нечто новое, интересное, положим хоть медиумический свет, а показывают зажженную свечу - и говоря: да это-то и есть то, что мы считаем новым, достойным изучения, особого внимания. Все до одного так называемые спиритические факты у Петти оказались при том
      МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ ДУХОВ
      делом не хитрым, потому что самые простые меры, принятые на первый раз комиссией, изобличили природу каждого из фактов, считаемых за медиумические. Не стану повторять того, что сообщил в прошлом публичном чтении и прямо скажу, что братья Петти оправдали пятую гипотезу и признаны были комиссией обманщиками.
      Поджигателя не видели с факелом в руках - а поджигателем признали. Таков суд современности, приговор - дело совести.
      Но это не должно было бросить тени на остальных медиумов; остальные могли быть совершенно свободны от обмана. Медиумов братьев Петти должно было признать обманщиками, но из этого не следовало, что и все медиумы таковы; подобном тому как в каждом сословии, в каждой профессии есть честные люди и обманщики. Одно только надо было признать, сверх пятой гипотезы, что наши спириты очевидный обман не видят. Они не стремились облегчить дело разъяснения, а требовали сеансов или в совершенной темноте или в полутьме; требовали завода музыкального" ящика, звуки которого мешали уху наблюдателей в{ темноте, они прямо выставляли, как доказательства) действительного существования спиритических явле-j ний, производимых братьями Петти, такие как бы\ научные факты, которые этого характера вовсе не) имеют; так например за доказательство того, что кап-1 ли, являвшиеся перед одним из братьев Петти, не' образованы слюной этого последнего, они выставили' то обстоятельство, что под микроскопом в этих каплях не оказалось слюнных телец, как будто бы слюнные тельца составляют всегдашнюю принадлежность 1 выделений слюнных желез. Мало того, вскоре после моего декабрьского публичного чтения, в котором я старался воздержаться от всякого личного суждения, читал протоколы, они перешли к обвинению всей комиссии в предвзятом предубеждении против медиумизма и на этом основали затем свой отказ в содействии. Дело превратилось из научного исследования,
      могущего привести к разъяснению, в борьбу убеждений. Не мы тому виною. Не мы начали дело порицания по газетам и журналам. Иль было молчать? Того хотели и прямо говорили: "ничего не видели - ну и молчите". Не стану я здесь полемизировать - дело сложно и мало содержательно. Перейду к существу дальнейших дел комиссии. Однако для ясности сделаю некоторое отступление.
      Представим себе, что некто явился бы с изобретением новой машины и стал бы утверждать про нее, что никакой затраты не только в денежном, но и в физическом смысле она не требует. Взялись бы иные ее исследовать и не заметили бы тех затрат, стали бы на сторону изобретателя и подняли бы курс утверждаемого. Но сколько бы таких лиц ни было, в науку не взошло бы утверждаемое изобретателем и его последователями, пока они этого не доказали бы чем-нибудь другим, кроме своих заверений, пока они не опровергли бы существующего в науке, не объяснили бы причины общего заблуждения. Это потому, что в науке твердо стоит, основанное на множестве фактов, то представление, что работа не может образоваться иначе, как при затрате какого-либо другого рода движения, какой-либо другой работы, в физическом смысле. Но может быть утверждаемое наукой не верно? Ведь есть же прогресс в науке: есть же эпохи, когда признаются в науке за истину положения неверные. Таково ли или нет положение вопроса о сохранении сил, - это, наверное, решило бы спор между последователями изобретателя и теми, которые держатся обычного, утвердившегося в науке представления; первые были бы в одном лагере, вторые в другом. Таков обычный путь научного прогресса. В старину противники вели бы силлогистический спор, они только и делали бы, что упрекали бы друг Друга в предубеждении, в предвзятой идее, в нелогичности ее хода, писали бы и все бы писали. Вот тогда-то, когда господствовал подобный прием в разборе явлений, тогда-то и жили твердо ложные
      МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ ДУХОВ
      ния и суеверия, не подвигалось научное знание вперед. Ныне же, вот лет уже 200, действуют иначе; предмет научного спора в науках стараются обследовать фактически: в истории по документам, в филологии по живым и мертвым языкам, в опытных науках - на опыте. При этом главная работа выпадает, конечно, на долю тех, кто утверждает нечто новое. Они всеми силами стремятся доказать утверждаемое на опыте тем, которые отвергают. Они - вызывают, они - рады испытанию - к тому побуждает их сила убеждения. Проповедники новых идей относятся к недоверию с признательностью, потому что, если они убеждены в истине, они тем большую получат славу, когда докажут справедливость утверждаемого или на опыте, пред лицом людей, неверящих новому открытию. И вот наши изобретатели предстают во всеоружии пред лицом людей, готовый видеть, но готовых и сомневаться. Изобретатели вызывали. Они заверяли. Им говорят - покажите. Согласились, стали показывать и сами видят, выходит не ладно, ничего не показывается, и те, кто взялись смотреть, не видят ничего нового. Представьте же теперь далее, что изобретатель и все последователи его взяли бы да бросили все дело - сказали - не хочу, добирайтесь сами. Вот это и вышло затем в комиссии с нашими изобретателями новой системы научных тестов. Разве Отто Герике отказался бы от опыта, когда-то ктолибо стал утверждать, что его два магдербургских полушария, из которых выкачан воздух, удерживаются между собой не воздушным давлением, а при помощи подлога, хотя бы например склеивания? Он был необычайно рад этому: это предубеждение против возможности действия воздушного давления на полушария было для него чрезвычайно полезно; он с радостью встретил лиц, которые сомневались, ибо ему легко было доказать их ошибку и справедливость того, что он не склеивает полушарий, что не клей и ни другой какой-либо способ скрепления, а воздушное давление составляет силу, удерживающую,
      дебургские полушария друг с другом с такой крепостью, что потребовалось двадцать лошадей для того, чтобы разорвать два между собой сложенных, необыкновенно больших, им нарочно приготовленных полушария, из которых был выкачан воздух. Герике сделал свой опыт на площади - созвал всех смотреть.
      Таким понимали мы и положение наших спиритов; им представился случай доказать пред лицом неверящих не только справедливость спиритических фактов, но и верность спиритической гипотезы, мы думали, что спириты приготовили для нас что-либо разительное, несомненное, изгоняющее сомнение с очевидностью. Таковы были в самом деле и первые шаги спиритов в комиссию. Они охотно пошли на дело исследования. Они же устранили Петти, медиумов, оказавшихся обманщиками, доставили затем следующего сильного медиума, обещали целый десяток, требовали много, много времени для наблюдений. Судите сами: вот что заявляет от 2 января 1876 года, Александр Николаевич Аксаков, извещая комиссию о прибытии нового медиума.
      "Велись переговоры с одной частной особой, известной в лондонских кружках по своим медиумическим способностям. Эта особа есть та самая дама, с которой были произведены опыты Круксом, описанные им в его статьях и приведенные на стр. 128 брошюры "Спиритизм и наука"; "Эта дама не медиум по профессии, она согласна однако же, ради исследования, предложить свои услуги всякому человеку науки, мной (пишет Крукс) ей представленной". Такой отзыв г-жа Клайер оправдала, продолжает Аксаков, изъявив согласие приехать сюда, чтоб предложить свои Услуги комиссии".
      Следовательно, Крукс ей рекомендовал поездку сюда. Далее г. Аксаков пишет:
      "Специальность г-жи Клайер составляют сеансы за столом при свете. Обычные явления при этом: Движения стола и других предметов при
      МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ ДУХОВ
      нии и без прикосновения, изменение тяжести предметов, стуки в столе, полу и других частях комнаты, а через них и весь ряд диалогических явлений. Медиумизм г-жи Клайер совершенно подходил, сколько я могу судить (пишет Аксаков) по личному опыту, для испытания манометрического стола. Произведенный с нею Круксом опыт инструментального констатирования объективности звуковых медиумических яв.-гл.нй едва ли не первый, удавшийся в этом роде; имею основание думать, что комиссия не упустит нг'.к)ящий случай, чтобы повторить его".
      Итак, дама, г-жа Клайер, явившаяся теперь как медиум перед Комиссией для показания медиумических явлений, не есть наемный, профессиональный медиум, а есть любительница истины, ради ее достижения прибывшая к нам из Англии. Ничего лучшего нельзя было ожидать. Мы не думали допускать дам - но на этот раз приняли. Не могло и быть в мыслях, что здесь будет подлог; нельзя было и думать, что обстановка сеансов будет подобна той, какая была у братьев Петти. Надо было ожидать, как и пишет г. Аксаков, что дело исследования с г-жой Клаейр пойдет весьма легко и верно, что приборы могут быть применены, как бесстрастные указатели. Комиссия и занялась приборами. Первое, что нужно было сделать в этом отношении, это исследовать природу тех движений стола, которые происходят в присутствии медиума. Для этой цели в комиссии устроено было уже несколько столов, предполагалось устройство и разных других. Таковы например стол манометрический и стол с косыми ножками или пирамидальный. Манометрический стол имеет вид обыкновенного, небольшого ломберного стола на 4 прямых ножках; неподвижная, приделанная к ножкам, столешница у него имеется только по краям в виде двух узких полосок; между этими полосками кладется подвижная столешница, на которую предполагается помещать руки присутствующих. Между этой подвижной частью столешницы, покрытой сукном, и столом нет прямого
      сообщения, а столешница давит, при помощи ковых брусков под нею прикрепленных, на резиновые трубки, наполненные жидкостью, так, что всякое давление, производимое на подвижную часть столешницы, передается прежде, чем столу, жидкости, заключающейся в трубках. От этих резиновых трубок, принимающих давление производимое на столешницу, идут тонкие резиновые же трубки к стеклянным трубкам и манометрам. Помещенные в другой комнате или вообще вдали от стола, манометры эти указывают меру и направление давления прилагаемого к столешнице. В стеклянных трубках манометров находится та же жидкость, как и в резиновых трубках. Когда на столешницу давят, резиновые трубки сдавливаются, и жидкость в стеклянных манометрах поднимается, и чем больше давление, производимое на подвижную часть столешницы, тем больше перемещение жидкости. Резиновые трубки так расположены, что сжимаются и при прямом и при боковом давлении и притом в последнем случае сжимаются различные трубки, смотря потому, в которую сторону направляется давление. Если мы станем двигать стол за ножку или за краевую неподвижную часть столешницы, жидкость не будет нисколько перемещаться, но всякое, даже слабое, давление, произведенное на подвижную часть столешницы, отражается в манометрах значительным перемещением жидкости. При помощи этого манометрического стола можно было производить исследование над давлением рук присутствующих. Таким образом положение и движение жидкости в манометрах дает меру приложенного давления и направление бокового давления. Чувствительность прибора видна из того, что каждому дыханию лица, сидящего за столом, отвечает заметное колебание жидкости.
      С этим манометрическим столом можно было ожиДать демонстраций и в пользу и против спиритизма. В пользу медиумизма могли служить, конечно, все те случаи скольжения стола по полу, при которых устранена возможность присутствующим касаться
      Заказ N 425
      либо другого, кроме подвижной части столешницы. Если в этом условии стол сдвинулся бы со своего места в бок и манометры не дали бы показания, или ^ дали бы противоположное тому, которое отвечает давлению рук, производящему движение стола, должно было бы признать существование некоторой другой причины, кроме мускульной силы, производящей столодвижение. Только такой опыт был бы против допущения особой медиумической силы, когда бы стол в медиумическом сеансе двинулся, и манометры при этом дали некоторое показание, а затем если бы произвести такое же показание манометров искусственным давлением (гирями, пружинами, руками) на столешницу, и стол опять бы также двинулся, как в присутствии медиума. Значит, манометрический стол давал бесконечное число шансов за спиритизм и только один шанс против него.
      Хотя спириты и утверждают, что из 8 лиц есть один медиум в большей или меньшей мере, я в своих предварительных опытах с манометрическим столом перепробовал 15 лиц и ни при одном не произошло никакого движения, отвечающего спиритическим понятиям. Весьма было бы поучительно, если бы пред лицом комиссии с манометрическим столом, при надлежащих предосторожностях, совершилось бы движение, необъяснимое мускульным давлением. При устройстве манометрического стола, была еще и та мысль, что должно исследовать преимущественно столодвижение, как тот род спиритических опытов, который чаще всего практикуется, легче всего воспроизводится и который, прямым, хоть иногда и не произвольным, мускульным движением и давлением рук на столешницу. Следовательно, манометрический стол был устроен для того, чтобы показать, есть или нет повод объяснять обычное в медиумических сеансах скольжение стола по полу чем -либо другим, кроме мускульного действия, сознательного или бессознательного, - это все равно. Идя понемногу, можно было надеяться дойти до чего-нибудь. Пришлось бы,
      МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ ДУХОВ
      может быть, дальше что-либо изменить в конструкции прибора, но на первый раз можно было и так ждать результата за или против.
      И вот сели раз в Комиссии с г-жой Клайер за манометрический стол, тотчас после того, как простой столик и скользил, и качался, и подскакивал. Это указывало на заряд медиумической силы. С нашим столом никаких движений не было. А потом - сколько раз ни просили посидеть за манометрическим столом - все получали отказ; нет, станем сидеть за обыкновенным столиком, говорили нам.
      Взяли наконец свидетели - спириты стол к себе, говоря: попробуем дома, тогда сядем. Взяли, а там и отказались от всяких заседаний, говорят: вы подозреваете обман, а наш медиум выше подозрений. Мало того. Теперь пишут - манометрический стол у них качается, о том печатают. Да забывают, что он и не назначен для исследований качаний, подъемов и тому подобных медиумических явлений. Для этой цели был устроен другой стол, а именно стол с косыми, расходящимися врозь ножками. Устроил его профессор Петров. Столешница его без закраины и прямо переходит в подстольник, наклоненный так, что между им и столешницей образуется тупой угол, значит верх стола подобен дну ящика. В таком же направлении, как подстолье или обвязка к столешнице идут и 4 ножки, так что получается стол пирамидальный, паукообразной формы. Ножкам придан такой уклон, что усилие рук, приложенное на столешницу, как бы оно велико не было, не может заставить стол ни приподняться, ни наклониться. С обыкновенным столом это легко делается. Отсутствие закраины и наклонная форма подстольника делают всех того невозможным, намеренное или ненамеренное, захватывание этого стола за край, а отдаленное положение ножек от лиц сидящих перед столом не позволяет незаметно под^ти ногу сидящего под ножку стола. Такой стол с косыми ножками был однако на столько легок, что ^ легко можно было качать рукой, взявшись за
      - ц"
      ножку стола; весь вес стола был не больше многих из тех столов, которые по описаниям спиритов приводятся в движении спиритическими силами в присутствии медиумов, а именно менее 11-ти килограммов. Следовательно, если бы существовала некоторая медиумическая сила, действующая иным образом, чем мускулы рук и ног медиума, то этот стол с косыми ножками мог бы качаться и подниматься. Если же столодвижение в медиумических сеансах есть результат давления рук и мускульных их движений, то и медиум не поднимет стола, держа руки на его поверхности. Однако скольжению этого стола по полу ничто не препятствовало. В этом отношении он равен обыкновенному столу. Положивши руку на такой стол, легко заставить его двигаться по полу.
      В три вечера не раз садилась г-жа Клайер за этот пирамидальный стол, стояла даже за ним. Он двигаться двигался по полу, но медиумических качаний и подъемов не выполнял. И надо было записывать в протоколы, что ползал стол этот по полу. И записано. Там и объяснений никаких не дано, а вам конечно, и без них ясно, что движения по полу этого стола медиумической силы не показывают. Да зачем же записывали? - спросите вы. Да свидетели видели в этом спиритическую манифестацию и записи желали. Для них не подлежало сомнению, что мисс Клайер не двигала стола, что он скользил действием медиумической силы. Это записать было и полезно.
      В том-то и дело, что стол - назначенный для изучения скольжения - не скользит, а стол препятствующий поднятию - не поднимается. Так и следовало быть в смысле гипотезы обмана. Когда браЖ стол, назначенный для чашки чаю или для подсвечника, и который к медиумическим сеансам не подготовлен - тот и скользит, и качается, и взлетает, все ^ делает. Подумаете вы, может быть, что устройство наших столов, качество их устраняло приложимость к ним медиумической силы - ну не проводили они тока медиумического - что ли. Нет, это
      ние не годится к делу. Стол манометрический не скользил, а пишут, что качался, стол пирамидальный не качался, а скользил под руками медиума. Следовательно, Медиумическая сила прилагаться могла.
      Что же касается обыкновенного столика, тот не только скользил - это то у каждого сделается __ при доброй воле или от устатка, тот и качался и взлетал. Качания - ничего против приложения мускульной силы, в пользу спиритизма, не говорят. Столики, подобные употребленным в наших сеансах, легко качать и от себя, и к себе, и на бок. Так зачем же брали такие? Спросите, быть может, вы? Да, помилуйте, мы это-то все время и говорили и медиуму, и его свидетелям; говорили: садитесь за приготовленные столы и другие приборы. Нет, говорят они, необходимо сидеть за простым столом, за приборы рано. Мы ждали. Аксаков и свой столик привез для этой цели. Столик как столик, на 4 ножках. Качать его можно. Он и качался, и требовали, чтобы все это точнехонько было записано в протоколы. И подниматься на всех ножках вверх, столики поднимались. Это как же? Да попробуйте, вытяните вашу ногу и поставьте на ее носок одну ножку столика, и руки положите на столешницу. И у вас тоже будут поднятия стола. Да ведь ногу-то под ножкой стола видно, ведь так нельзя? - подумаете. Нет, не будет видно, если кругом сидят, да еще около ножки юбка, да заставлять приблизиться, а сбоку попросят не смотреть. А зачем вы не смотрели, зачем не видели? Нет, видели: подлинно своими глазами Н. А. Гезехус виДел ножку мисс Клайер под ножкой столика г. Аксакова. Вот и все опыты с мисс Клайер.
      Вам бы, скажете дальше, уж коли на то пошло, надобно было доказать подлинно. Подумайте сами и Увидите, что возможность была, но были и трудности. Первое - дама с интересом к науке, для нас же из Англии и приехала, второе - да ведь и то пишут,
      ч^о мы взяли на себя роль следователей, оно хоть и Ни R *. '
      ооидно, а все же как-то неловко, потом третье
      МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ ДУХОВ
      надо было найти подходящий случай. А тут-то и сказали нам, что мы пристрастны и подозреваем даму, что ее от нас берут, не хотят таких исследований спиритизма.
      Тем и дело кончилось. Изобретатели моста отказались доказывать утверждаемое. Думайте, дескать, как знаете. Теперь, чтобы там ни было, одного спириты сказать не могут - что их фактов боится наука, что от того-то никто и не хочет их изучать. Эта часть покрова таинственности навсегда свалилась в Лету.
      После четырех заседаний комиссии, в которых присутствовала г-жа Клайер, свидетели - спириты сперва приостановили, а затем и вовсе прекратили свое содействие комиссии и удалили медиума. Не стану вступать здесь в прения со свидетелями, по поводу мотивов их отказов, не буду излагать и тех результатов, которых достигла комиссия, окончившая свои занятия вскоре после отказа свидетелей. Первого я не делаю потому, что не хочу утруждать вашего внимания всеми теми мелочами и силлогистическими построениями, на которых основываются отказы свидетелей. Второго же я не делаю по той причиню, что в газете "Голос" вы, вероятно, уже читали заключительное заявление от комиссии, учрежденном для рассмотрения медиумических явлений; оно появилось в N85 от 25 марта. Заключительные слова нашего приговора вы может быть и помните: "спиритические явления происходят от бессознательных движений или от сознательного обмана, а спиритическое учение есть суеверие".
      Я хочу обратить ваше внимание на то, как отнеслась наша литература к спиритическому движению.
      Кажется не было ни одного органа литературы, который бы не отозвался так или иначе о спиритизме. В массе взятая, вся литература в совокупности была против спиритизма; да оно и понятно, потому что между литературой и наукой по существу нет различия; истине служат с одинаковым прапям и искусство, и наука, и литература, и суд, и школа,
      хотя для того средства и приемы у них различны. Но при этом однообразии общего направления проявились в литературе и характерные особенности - я не хочу говорить здесь о тех немногих, почти единичных литературных заявлениях, которые были прямо в пользу спиритизма; мне хочется только сказать о том оттенке, изменении, которое легко заметить в суждениях многих литераторов о спиритизме, изменении, происшедшем в самое последнее время.
      Когда явился в Петербург Юм, к нему отнеслись с одной насмешкой; над спиритическими сеансами шутили, думали, что это просто забава и больше ничего. Тогда еще на знали, что спиритизму сочувствуют у нас и некоторое ученые. Когда же узнали, что за спиритизм профессора Бутлеров, и за тем Вагнер, оттенок мнений переменился. Имя г. Бутлерова пользуется заслуженной доброй известностью, не только в небольшом кружке русских ученых, но и среди ученых всего мира, потому что его труды получили обширную известность вследствие их отчетливости и ясного, совершенно определенного и передового направления. В литературе стали появляться тогда отзывы, носящие переходный характер, оттенок сомнения, вопросы. Достаточно упомянуть в этом отношении талантливый фельетон г. Суворина или "Незакомца" в "С.-Петербургских Ведомостях" за 1872 год; он появился и в его "Очерках и Картинах", во 2-м томе. Суворин видит, что многие явления, признаваемые спиритами, происходят от самообмана, он подсмеивается над спиритами, говорит, что в спиритизме видит "залог тишины и спокойствия", но ничего определенного о спиритизме не высказывает, перед ученым мнением молчит, он следует приглашению и просто напросто констатирует факты и никакого о них твердого мнения не высказывает. Этого-то и желали бы спириты; им хочется, чтоб факты были констатированы, а что из этого вытечет, то подскажет затем няня, то готово у всякого; не отрицайте только фактов, а остальное - придет. Это увидели в фельетоне
      МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ ДУХОВ
      Суворина и неоднократно ставили ему в упрек. Вот он недавно взял издание "Нового времени", и как будто бы в ответ на справедливость упрека, в номере от 1 марта появилась там статья "Спиритические подвиги", где констатируются спиритические факты без всякого к ним дальнейшего объяснения, кроме разве следующей прибавки редакции: "Мы оставляем за собой полную свободу мнений о спиритизме, распространение которого объясня ем прежде всего отсутствием в обществе более живых и серьезных интересов". Это относится к ;1 марта. Почитайте же теперь в том же "Новом Времени" в номере от 13 апреля, что приведено вслед за выпиской из статьи г. Вагнера; там сказано: "мы остаемся (да, так и написано "остаемся") при убеждении, что исследовать нужно не медиумические явления, а тех, кому эти явления представляются, и в особенности тех, кому они кажутся "мировыми вопросами".
      В промежуток времени от 1 марта до 13 апреля явилось заявление комиссии для рассмотрения медиумических явлений.
      Г-н Достоевский в своем талантливом "Дневнике писателя" посвятил спиритизму несколько страниц и, подобно тому как г. Суворин в своем первом фельетоне проходится насчет спиритизма, только берет дело поглубже, но все же с оттенком неуверенности. Так например, он пишет: .
      "Умный и достойный всякого постороннего уважения человек стоит, хмурит лоб и долга добивается: "Что же это такое?" Наконец махает рукой и уж готов отойти, но в публике хохот пуще, и дело расширяется так, что адепт поневоле остается из самолюбия".
      Г-н Достоевский кладет на спиритизм отпечаток чертовщины; но оттенок сомнения и у него остается. Это было в феврале. Читайте теперь мартовский нсмер его дневника, где также говорится о спиритизмаЗдесь вы не видите и тени сомнения; в первых строках написано:
      "Наш возникающий спиритизм, по-моему, грозит в будущем чрезвычайно опасным и скверным "обособлением".
      И здесь ясно, что труды комиссии оказали свое влияние на мнение литератора о спиритизме, хотя г. Достоевский, как и многие другие не очень сочувствует трудам комиссии, видит их недостатки и старается их выставить. За это ему можно бы сказать спасибо, если бы у него было поменьше "обособлений".
      А спириты видно поняли влияние литературы на судьбу их вопроса, заботились о том, чтобы у литераторов составилось личное мнение о спиритизме. Г. Лесков в "Гражданине" от 29 февраля описывает, что его, г. Боборыкина и г. Достоевского пригласили к г. Аксакову для сеанса с г-жой Клайер. Раньше звали и многих других - пишущих. Лесков описывает этот сеанс, констатируя факты так, как это именно и желательно спиритам.
      После того как Комиссия заявила о результатах своих занятий с медиумами - это она раз только и сделала - нигде еще не встретилось ничего подобного. Конечно, с 25 марта по сие время прошел только месяц и медиум г-жа Клайер уже уехала, констатировать новых фактов значит не приходится, но тем не менее сомнение можно было бы заявить с большой и полной свободой. Писал, правда, г. Вагнер, да чтото это не действует. Сомнения в результатах комиссии нет. Пусть осуждают комиссию, но ей верят. Через затворенные двери, помимо симпатий, истина взяла свое; и не заметили, как проронила она, как будто бы сами придумали то, что говорят. Так, спокойно, но верно, добывается правда. И доверие должно было родиться. Всякий поймет, что 12 членов комиссии не имели ровно никакого интереса ни скрывать медиумических фактов, ни составлять о них неосновательное мнение. Вот здесь то и проявляется Целесообразность учреждения комиссии. Внимание к спиритизму обязано участию в нем двух профессоров,