84

Гром с ясного неба грянул в тот день, когда шесть моторо-мотогальских кораблей вошли в атмосферу Земли и опустились почти к поверхности Атлантики над нейтральными водами, про которые мотогалы успели узнать от космонавтов, накачанных сывороткой правды.

Только после этого генералы и старшие офицеры оперативной группы собрались на линкоре, чтобы выпить традиционную чарку перед боем.

Разливая по чашкам священную водку, в которой заключен дух Всеобщего Побеждателя, полководцы ни на минуту не забывали, насколько опасен спирт для их организма. Для моторо-мотогала это зелье — все равно что для японцев ядовитая рыба фугу, которую самураи и их потомки с аппетитом едят в остром соусе, рискуя при этом жизнью.

Генералиссимус, два вице-генерала и группа полковников выпила по чарке за удачу, и доброе предзнаменование не заставило себя ждать. Никто из них не умер, и только одному из полковников стало плохо, но врачи заверили командиров, что месяца через три он совершенно поправится.

Вооруженные силы землян в это время не предпринимали никаких активных действий. Ведь инопланетные корабли зависли над нейтральными водами, и ни одна страна не хотела брать на себя ответственность за вооруженный конфликт.

Военные по обоим берегам Атлантики выжидали, что будет дальше.

А дальше из секретной воинской части вблизи российского областного центра, где уже неоднократно видели зелененьких человечков и шмыгающих собак, была открыто похищена группа офицеров и солдат.

Местоположение части выдала моторо-мотогалам Рита Караваева, которую, наконец, спросили насчет военного потенциала Земли. Под действием сыворотки правды она не только выдала пришельцам дислокацию всех известных ей воинских частей, но и просветила мотогалов относительно знаков различия, так что офицеров среди похищеннных было больше, чем солдат.

В ту же ночь нападению подверглись и другие воинские части России, Америки и Казахстана. Но тут уже были виноваты космонавты и астронавты, которые все как один носили погоны и знали о дислокации частей и соединений гораздо больше, чем девчонка старшего школьного возраста.

А к утру на Земле объявились двое из ранее пропавших. Командир аварийного шаттла позвонил по телефону в Пентагон, а священник отец Кирилл рано утром заявился в приемную губернатора родной области.

Оба они принесли на Землю одно и то же известие. В дословной передаче оно звучало так:

— Главнокомандующий группировки моторо-мотогальских войск на орбите Земли предлагает землянам добровольно сдаться, сложить оружие и без сопротивления вступить в Единое Галактическое Сообщество Покорителей Вселенной в качестве полноправных союзников Великой Мотогаллии. В противном случае против планеты будет применено оружие массового поражения. После уничтожения 1 процента населения планеты главнокомандующий предложит новые более жесткие условия, если же они вновь не будут приняты, то с каждым новым ударом мотогальские войска будут уничтожать вдвое больше аборигенов.

Это сообщение вызвало на Земле шок и панику, но вместе с тем звучали и нотки удивления — почему это воинственные пришельцы используют для передачи своего ультиматума посыльных. неужели у них не т средств, чтобы подключиться к земным каналам связи и эфирного вещания?

Ларчик, между тем, открывался просто. В космосе, в непосредственной близости от земной атмосферы, неподвижно висели миламанские звездолеты.

Они вели себя пассивно в надежде, что мотогалы просто прячутся от них над Атлантическим океаном, готовые при случае нырнуть под воду, как давеча сделал это «Змей Исцелитель».

Если так, то никаких действий против Земли и землян мотогалы предпринимать не станут — и значит, лучше не вмешиваться. Ведь воздушный бой тяжелых звездолетов неизбежно повлечет за собой огромные жертвы и разрушения на планете.

Так думали миламаны под командованием адмирала Май Не Муна, и мотогалы (а конкретно — Забазар и Забайкал) предвидели, что именно так оно и будет.

Конечно, как только мотогальские корабли начнут крушить земные города, миламаны вмешаются немедленно. Но может быть, Земля успеет сдаться раньше, чем погибнут все шесть мотогальских кораблей. И тогда Загогур сможет отрапортовать, что Землю он захватил, и приказ Всеобщего Побеждателя выполнен.

После этого миламаны будут вынуждены остановить бой, чтобы не подвергать население капитулировавшей планеты угрозе полного истребления. Конечно, потом они найдут людей, которые объявят себя истинным правительством Земли и официально призовут миламанов на помощь. Но это будет уже совсем другая операция. Предотвращение захвата нейтрального мира — это одно, а освобождение планеты союзников Мотогаллии — совсем другое. Первое миламаны обязаны делать безусловно, а второе — только по согласованию с верховным командованием.

К тому же у мотогалов появится время, чтобы подтянуть подкрепления. Какова бы ни была обстановка на фронте, а оккупационные силы на новоприобретенные территории командование послать обязано.

Так что теоретические шансы на успех у оперативной группы Генералиссимуса Загогура еще оставались.

Но даже и в случае неудачи гибель в такой битве — честь для любого моторо-мотогала. Всеобщий Побеждатель ждет подвига!

Вот только вице-генерал Забазар даже в присутствии Генералиссимуса по-прежнему не собирался умирать.

85

Юный музыкант из Турмалина, которого звали Гургес, был слеп от рождения. Но привыкнув с раннего детства обходиться без зрения, он совершенно не чувствовал потери. Слепота не мешала ему быть жизнерадостным и любить жизнь превыше всего на свете.

И вот по приказу царя ему предстояло отдать свою жизнь в жертву Богине Гнева, которая явилась в Турмалин, чтобы покарать город и царство за грехи, которые переполнили чашу терпения небес.

Гургес не знал толком, что это за грехи, и не понимал, почему именно его выбрали для их искупления.

И пока двенадцать рабынь, ставших падчерицами царя, оплакивали свою судьбу, а иные даже не оплакивали, а радовались, что им предстоит переселиться в обитель богов, юный музыкант думал только о том, как убежать из дворца.

Но как убежишь, если ты слеп и никто не хочет тебе помочь, а вся дворцовая стража стережет тебя одного, потому что царь не хочет повторения истории с побегом Бога Табунов. Он-то сбежал — но ведь на то он и бог, чтобы проходить сквозь стены и невидимкой проскальзывать мимо постов.

А Гургес не может стать невидимкой. Он сам ничего не видит, и невольницам тоже на всякий случай завязали глаза и сковали руки за спиной.

Слепой человек беспомощен, даже если он слеп от рождения и с детства привык обходиться без зрения.

Да у него и времени нет, чтобы как следует обдумать и подготовить побег. Царь торопит с жертвоприношением, и стража схватила на рынке первого попавшегося слепца. На базаре все знали, что Гургес никогда не видел женщины, и любой мог сказать об этом слугам царя.

Жертвоприношение будет утром. Ночь для слепого ничем не хуже дня, но стража не спит.

Стражники знают, что если случится хоть какая-то наклада, любой из них может последовать за слепцом и рабынями в обитель богов. А этого хочется далеко не всем.

Некоторые находят, что в обители богов нечего делать раньше времени.

86

Ученик рамбиярского колдуна никак не решался признаться самому себе и своим спутникам, что он заблудился в подземном лабиринте. Но спутники уже поняли это и сами.

Не надеясь больше на способности новоявленного Сусанина, Ри Ка Рунг стал делать на стенах метки маркером, но это мало помогало, и спецназовец клял себя за то, что не догадался делать это с самого начала.

А неунывающий Маламарипутрияр продолжал твердить:

— Выход скоро будет. Вот за тем поворотом сразу и начнется.

— Начнется… — соглашалась Ли Май Лим. — Новый круг.

И действительно начинался новый круг, так что миламаны даже удивлялись — кто, как и зачем соорудил это хитросплетение подземных ходов и сколько времени на это потребовалось.

— Напоминает машинную проходку, — заметил озадаченный Ри Ка Рунг в одном из коридоров с гладкими стенами и потолком.

— Да, это вряд ли дело рук нынешних туземцев, — согласилась Ли Май Лим. — Либо раньше уровень развития цивилизации был выше, либо тут постарался кто-то извне.

Разговаривая друг с другом, Ли Май Лим и Ри Ка Рунг не отключали ретрансляторы, и спутники понимали, что они говорят.

— Тут постарались демиурги! — радостно объявила принцесса Эдда. — Я знаю, я читала. Они построили гнездо, чтобы отложить Божественное Яйцо из которого вылупились первые люди. Мы в гнезде демиургов!

Радость от догадки смешивалась в ее голосе с испугом. Но еще больше испугалась Рузария, которая была не столь храброй и воинственной, как младшая сестра. Возлюбленная Ри Ка Рунга с радостью повернула бы назад — но никто не знал, где тут зад, а где перед.

— Нет тут никаких демиургов, — попытался успокоить девушек ученик колдуна. — Вообще никого нет.

Но ему уже не особенно верили или даже не верили совсем. Так что девушки продолжали путь, чувствуя себя не в своей тарелке.

Ли Май Лим и Ри Ка Рунг тоже слегка напряглись. Неизвестная опасность всегда хуже ожидаемой угрозы.

И тут же, словно по заказу, в отдалении послышались голоса.

Рузария вскрикнула и прижалась спиной к стене. Эдда потянула из ножен меч, а миламаны взяли наизготовку парализаторы.

— Эй, кто здесь?! — раздался из-за поворота мужской голос, и тут же к нему присоединился женский:

— Кто бы ты ни был, остановись! С нами бог!

— Так, только бога нам тут не хватало, — проворчал Ри Ка Рунг. И громко прокричал в ответ:

— А с нами два парализатора дальнего боя и один рамбиярский колдун.

— Кто вы такие? — раздалось из-за угла.

— А вы?

— Меня тут называют Богом Табунов.

— А меня везде называют грозой мотогалов. Я — капитан второго ранга Ри Ка Рунг.

— Тогда не стреляй, а то потом всю жизнь будешь жалеть, — сказал Бог Табунов и вышел на свет.

С мечом в руках, в миламанском полевом комбинезоне, в алом гурканском плаще и стальном шлеме с гребнем, какие носят гвардейцы царя Арарада Седьмого, Евгений Оскарович Неустроев выглядел весьма импозантно.

— Же Ни Йя! — воскликнула Ли Май Лим и кинулась ему на шею.

— Я тебе голову оторву! — завопила принцесса Эдда в адрес миламанки и попыталась оттащить ее от землянина, чтобы самой вдоволь с ним нацеловаться.

Тут на сцене появились босоногие рабыни в цветных шелках, но тоже с оружием. Они кинулись разнимать миламанку и принцессу, крича:

— Любви Бога Табунов хватит на всех!

Воспользовавшись суматохой, Неустроев поспешил спрятаться за широкую спину Ри Ка Рунга и как бы между прочим спросил у него:

— У вас есть чем проломать стену?

— А что такое? — удивился спецназовец.

— Да тут рядом запечатанный склеп, и мои девочки говорят, что из него можно выйти наружу.

Девочки, услышав, что речь зашла о них, немедленно включились в разговор, наперебой сообщая:

— Это пещера дракона Шаривара, на котором летает Бог Солнца. Здесь лежит его яйцо.

— Чье? Бога? — не понял Ри Ка Рунг, окончательно запутавшийся в местных религиозных представлениях.

— Нет, дракона. Нечестивые яйцекладущие хотят отобрать его у нас, поэтому пещеру замуровали на время осады.

— Это кто тут нечестивый?! — воскликнула принцесса Эдда, сообразив, о чем они говорят.

Теперь уже разнимать пришлось принцессу и рабынь, но Же Ни Йя без труда с этим справился, пригрозив, что прогонит Эдду от себя, если она немедленно не угомонится. Рабыни тоже слушались Бога Табунов беспрекословно, так что стычку удалось погасить.

— Что ж, веди нас, — сказал Неустроеву Ри Ка Рунг, и тот пошел вперед, бормоча себе под нос:

— Веди нас, Сусанин, не видно ни зги; идите вы к черту, я сам заблудился.

Но на самом деле он вовсе не заблудился. Склеп действительно оказался совсем рядом, только за угол зайти. Неприметная дверца вела прямиком в алтарь, посреди которого на возвышении помещался идеально круглый предмет. Зеркальный отлив поверхности выдавал его искусственное происхождение.

Когда яркий свет путеводных ламп, закрепленных на шлемах спецназовцев, выхватил этот предмет из темноты, принцессы Эдда и Рузария остановились как вкопанные.

— Божественное Яйцо! — чуть слышно прошептала Эдда и ошеломленные дочери короля Тура медленно опустились на колени.

87

Демократические страны вроде России и Америки, может, еще долго бы обсуждали мирные предложения моторо-мотогалов насчет добровольной сдачи и вступления в Единое Галактическое Сообщество. Все-таки одного процента населения жалко, а если за этим последуют два процента, потом четыре, восемь, шестнадцать и так далее, пока все население не кончится — то жалко вдвойне или даже в геометрической прогрессии.

Однако все испортили китайцы. Хотя им своего населения было жалко меньше, чем всем остальным вместе взятым, в Пекине не стали долго думать и, ни с кем не советуясь, засадили по звездолетам межконтинентальной ракетой с ядерной боеголовкой.

В Китае, как и по всей Земле были уверены, что против мегатонного атомного взрыва уж точно ничто не устоит. Но мотогальский линкор скушал это взрыв, даже не поперхнувшись. Окружил вспышку интегрирующим полем и втянул всю энергию в свои аккумуляторы.

Однако с ответом землян на ультиматум сразу все стало ясно, и Генералиссимус Загогур дал сигнал к атаке.

Тут-то и случилась главная неожиданность.

Вице-генерал Забазар, который прежде так ратовал за оккупацию Земли, отказался выполнить приказ.

Хуже того, он поставил свои корабли в позицию для перехвата ракет с линкора и кораблей сопровождения.

Генералиссимус Загогур был вне себя от ярости.

— Ты срываешь операцию! — кричал он по видеофону. — Ты окончательно сошел с ума или ты и правда изменник?!

— Ни то ни другое, командир, — отвечал Забазар. — Все гораздо хуже. Земляне готовы применять ядерное оружие, и этого оружия у них много. Блокировать все взрывы мы не сможем, а это значит, что земляне, сопротивляясь нам, могут истребить себя сами. А это меня не устраивает.

— А кому какое дело, что тебя не устраивает?! Есть приказ — захватить планету любой ценой.

— Захватить, а не уничтожить, — уточнил Забазар.

А пока они так препирались, в атмосферу Земли вошли миламанские крейсера, и Загогур понял, что его план рухнул.

Но в глубине души Генералиссимус понимал, что Забазар прав. Ведь он и сам прибыл на орбиту Земли не ради очередной победы во имя Всеобщего Побеждателя, а для того, чтобы привлечь под свои знамена носителей гена бесстрашия и использовать эту силу, дабы восстановить влияние большого мотогальника За’ в армии и политике.

Поэтому он заранее решил при любых условиях уничтожить не больше половины населения Земли. Мотогальское оружие позволяло сделать это без серьезного ущерба для экологии.

Но если земляне готовы отбиваться от мотогалов ядерным оружием — то значит, им не так уж жалко одного процента населения, и сдаваться после первого удара они не собираются. А второй удар — если на него хватит времени — может привести к полной гибели всей жизни на Земле.

Так что Забазар прав. Но только непонятно одно — что же теперь делать? Приказ Дважды Генералиссимуса Набурбазана, отданный со ссылкой на Всеобщего Побеждателя, не выполнен, зато миламанские звездолеты окружили мотогалов со всех сторон.

— Идем на прорыв, — решил Генералиссимус Загогур.

— У меня есть предложение получше, — отозвался со своего флагмана Забазар. — Со мной связался перебежчик Забатаган, который просит встречи во имя гостеприимства мотогальника Заба. И я не могу ему отказать.

88

Поскольку Ри Ка Рунг, как всегда, вышел на боевую операцию в полной экипировке, у него был с собой универсальный сканер, который позволял не только смотреть сквозь стены, но и определять, что находится внутри закупоренных сосудов или из чего состоит жидкость, которую предполагается выпить. Такой прибор очень не помешал бы Евгению Неустроеву на пиру у царя Гурканского, но увы, тогда с ним рядом не было командира спецназа в боевом облачении.

Просветив сканером Божественное Яйцо, Ри Ка Рунг не без удивления произнес:

— Внутри органика. Кажется, клеточный материал. Либо гаметы[Гаметы — яйцеклетки и сперматозоиды, либо клон-клетки. Это биоконтейнер.

— Это Божественное Яйцо! — с ноткой благоговения возразила принцесса Эдда.

— Можно и так назвать, — не стал спорить Ри Ка Рунг. — Не могу сказать ничего определенного. Надо вскрыть и посмотреть.

— Если можно, не сейчас, — попросил Неустроев, не дав роксаленским принцессам взвиться и снова схватиться за мечи. — Нам некогда. Мои девочки говорят, что царь собирается принести в жертву Зое невольниц и надеется, что она после этого вознесется на небо. А мне, во-первых, жалко этих невольниц, во вторых, жалко Зою, которой придется на это смотреть, а в третьих, я не знаю, что будет, когда она не вознесется.

Несколько мгновений Ри Ка Рунг переваривал эту информацию, а потом взял наизготовку излучатель и, тщательно прицелившись, высадил из него свежезамурованную внешнюю стенку склепа. И уже на ходу спросил у Неустроева:

— А вы сами как сюда попали?

— А я как узнал, что девчонок собираются принести в жертву, тут же подбил их бежать. Я же бог. Стражники все на колени попадали и сами дорогу указали. Вниз, в подземелье. говорили, что через него можно выйти в город. Только мы заблудились и вместо города забрели в этот склеп.

Он не стал рассказывать, как при первых же признаках голода рабыни стали наперебой предлагать себя в жертву ему лично, чтобы бог мог сытно поесть, и ему, слегка обалдевшему от этой идеи, не пришло в голову ничего лучшего, чем ответить:

— С этим пока повременим.

Теперь Неустроева мучили угрызения совести и прочие неприятные эмоции, вызванные тем, что девочки считают его людоедом. Но думать об этом было некогда. Неустроев спешил во дворец и подгонял всю группу, на ходу жуя какие-то питательные пластинки из НЗ Ри Ка Рунга.

Ри Ка Рунг, высокий и мощный даже по миламанским меркам, производил на встречных турмалинцев неизгладимое впечатление. Рядом с ним носитель гена бесстрашия не чувствовал совершенно никакого страха. Да он и вообще в последнее время перестал впадать в панику по пустякам. Неустроев уже столько раз избегал смертельной опасности, что уверовал в удачу и даже заблудившись в темном подземном лабиринте, с самого начала был уверен, что все кончится хорошо.

А по городу уже со скоростью телеграфного сообщения растекались слухи, что из пещеры дракона Шаривара вышла группа богов, главный из которых затмевает своим видом самого Бога Воинств. Не иначе, сам верховный властитель мира, сиятельный Бог Солнца, пожаловал на землю, дабы судить живых и мертвых.

И тут уж не надо было даже заглядывать в Преосвященное Писание. Все знали и так — если Бог Солнца не в духе, то от его гнева и ярости не спасет никакое жертвоприношение.

89

Слепой музыкант Гургес так и не убежал из башни, где он в окружении царских падчериц ожидал жертвоприношения. Лишь когда его взяли под руки, чтобы отвести на площадь перед Восточным храмом, мальчик попытался вырваться — но это был лишь жест отчаяния.

Просто он очень не хотел умирать.

Ему говорили, что его смерть будет самой легкой. Невольницам отрубят головы мечом, и если у палача под взглядом грозной богини дрогнет рука, то им может быть очень больно. А слепца испепелит сама богиня, и жар ее пламени таков, что он не успеет даже заметить, как обратится в пепел.

Но от этого Гургесу стало еще страшнее. он знал, как больно жалит огонь. а еще он слышал, что те, чьи тела сожжены пламенем, лишаются посмертного утешения.

Нечто подобное действительно говорилось в Преосвященном Писании — в том месте, где один из пророков учил новообращенных иноверцев не сжигать тела покойников на кострах, а хоронить их в земле. Но как всегда, другие места Писания этому утверждению противоречили, так что вопрос был спорный.

Но юного Гургеса меньше всего занимали эти споры. он не хотел умирать и еще меньше хотел лишиться даже загробной жизни. Если Богиня Гнева вместе с телом сожжет и его душу, то от него ведь не останется совсем ничего — даже пепел будет развеян по ветру.

Потому и рвался Гургес из рук стражников, но те держали крепко, и с каждым новым шагом слепца все сильнее охватывал леденящий страх, который, казалось, не в силах растопить никакой божественный огонь.

Он пытался упираться ногами, но стражники тащили его волоком, и босым ступням было больно. А рядом кричала одна из невольниц. Она тоже упиралась, и ей тоже было больно, а площадь уже шумела совсем рядом в ожидании действа, которого Турмалин не видел уже несколько столетий.

На площади столпились придворные, священники, воины, слуги и рабы, и их было не так много, чтобы гул голосов не мог перекрыть крик одного человека. И слепой музыкант услышал этот крик.

— Богиня хочет меня! — кричал женский голос совсем близко, и Гургес услышал даже звук шагов. Мимо быстро пробежала босая девушка.

Остальные не слышали ее шагов, но крик был слышен всем и все повернули головы в эту сторону, чтобы увидеть, как через площадь к ступеням храма бежит младшая дочь царя Арарада — бежит, сбивая нежные ноги, не привыкшие ступать без обуви по камням мостовой.

Распущенные волосы развевались за спиной царевны, а руки ее разрывали ткань платья, потому что в Преосвященном Писании сказано, что девушки, предназначенные в жертву Богине Гнева, представали перед нею по пояс нагими. Для живородящих женщин это было постыдно, и когда царевна обнажила грудь перед толпой, она была готова провалиться сквозь землю и жаждала только одного — поскорее умереть. Но богиня Зуйа еще не появилась из дверей храма, и царевна остановилась перед палачом, тяжело дыша.

Невольно устремив взгляд на нагую грудь Дарии, палач задрожал всем телом, и это увидели многие в толпе. Но к счастью, среди них не было невольниц, предназначенных в жертву. Царским падчерицам заранее завязали глаза, и они были теперь такими же незрячими, как и музыкант Гургес.

Только царская дочь могла видеть эмоции палача, но она не обратила на них внимания. Нервно стягивая обрывки платья к поясу, она устремила полубезумный взгляд на двери храма, и как раз в этот момент оттуда вывели Богиню Гнева, за спиною которой шел царь.

При виде богини, царевна, как подкошенная, рухнула на колени и рукой перекинула длинные волосы вперед, обнажая шею.

В первый момент царь не узнал в коленопреклоненной босоногой девушке в изорванном платье свою дочь, а поскольку Богиня Гнева порывалась убежать, Арарад спешил с началом жертвоприношения и еще до остановки процессии подал палачу знак рубить.

Палач застыл в нерешительности, а к ступеням храма уже бежал первосвященник Гитан. Старик что-то кричал, но шум у подножия храма настолько усилился, что расслышать его слова было невозможно.

Царь еще раз нетерпеливо махнул рукой палачу, и только теперь вдруг понял, что коленопреклоненная девушка не просто похожа на царевну Дарию, а она и есть царевна. Не падчерица, а дочь.

Но было уже поздно. Палач воспринял вторую резкую отмашку царя, как руководство к действию, и, взяв себя в руки, поднял тяжелый меч над головой.

90

Просьба о встрече во имя гостеприимства родного мотогальника — это серьезно. К такой формуле не прибегают по пустякам. И если произнесены эти слова, то уклониться от встречи нельзя. Даже если твой собрат покрыл себя несмываемым позором или сделался лютым врагом — все равно нельзя.

И вице-генерал Забазар, как и полагается хорошему моторо-мотогалу, был готов принять изменника Забатагана у себя дома — то есть на флагманском корабле. И не только принять, но и обеспечить ему максимальную безопасность и комфорт.

Но Забатаган предложил встретиться на нейтральной территории. Состыковать два катера и переговорить в стыковочном шлюзе — а дальше уже как пойдет разговор.

Это было уже подозрительно, но Забатаган сослался на то, что миламаны ему не очень доверяют и на иных условиях его на встречу не отпустят. А предложения, которые Забатаган хочет довести до Забазара, слишком важны и привлекательны для обеих рас, чтобы упустить этот шанс из-за каких-то мелочей.

Забазар не счел нужным противиться и согласился на условия перебежчика.

Уединившись с вице-генералом в стыковочном шлюзе, Забатаган начал беседу со слов:

— Сегодня главные силы миламанского флота перешли в наступление по всему фронту вокруг скопления Ми Ла Ман. Союзнические войска отступили без боя и находятся на грани мятежа. Они требуют возвращения генерала Забазара и готовы идти за ним, куда бы он их ни повел. Что скажет на это генерал Забазар?

— Какой миламанам интерес в моем возвращении? — отозвался Забазар, еще не понимая, к чему клонит собеседник.

— Поскольку Верховное Главнокомандование Мотогаллии считает именно вас виновником и зачинщиком мятежа, есть только один шанс вернуться победителем.

— Пойти на службу к миламанам и сдать им союзнические войска?

— Я никогда бы не осмелился предложить что-либо подобное генералу Забазару. Речь о другом. Сейчас офицеры союзнических войск хотят возвращения Забазара, потому что их вконец достал безмозглый идиот Бунтабай. А солдаты надеются, что при Забазаре прекратятся беспочвенные расстрелы и бессмысленная гибель в мясорубках, которые с завидной регулярностью устраивает все тот же Бунтабай. Но как только они поймут, что и при Забазаре послабления будут эфемерны, а угроза бессмысленной гибели — по прежнему реальна, от нынешней любви к вам не останется и следа.

— Любовь — занятие трутовок, а не солдат.

— Может быть. Но представьте, что генерал Забазар возвращается в союзнические войска не для того, чтобы бросать их в бой во имя Всеобщего Побеждателя, а для того, чтобы начать освободительный поход. Чтобы изгнать оккупантов из родных миров этих самых союзников, а затем взять под охрану прочный мир и покой во всей Галактике. То есть создать подлинное Галактическое Сообщество.

— И изменить Мотогаллии?

— Нет. Изменить Мотогаллию! И нам повезло, что здесь находится Генералиссимус Загогур. Возможно, его удастся убедить, что портрету Всеобщего Побеждателя уже пора сменить лицо, а самой Мотогаллии — сменить политику. Если Загогур возглавит мятеж, то к нему наверняка присоединятся кланы За’ и На’ со всеми своими мотогальниками и гнездовьями. А в Галактике предостаточно планет, лишенных разумной жизни, чтобы мотогалы могли с комфортом на них разместиться.

— Но если прекратится война, перенаселение очень скоро наступит опять.

— Но ведь с вами будет доктор Нарангай, а он еще на заре своей карьеры говорил, что лучше сокращать рождаемость, чем увеличивать смертность. И все его добровольные изобретения, и все его заговоры были направлены именно на достижение этой цели.

Об этом Забазар знал. Но воспитанный на идее господства моторо-мотогалов над всеми разумными существами во Вселенной, он не мог принять такую позицию. Если доктор Нарангай говорил о мотогалах, как ысшей расе, с иронией и даже издевкой, то Забазар относился к этому совсем иначе.

Но выход, который предложил ему перебежчик Забатаган, говорящий от лица миламанов, в сложившейся ситуации был, пожалуй, единственным, который не вел к гарантированному самоубийству.

Бой шести мотогальских кораблей против двенадцати миламанских при всем героизме сынов Мотогаллии был затеей безнадежной. Линкор, флагман, два крейсера и два фрегата наверняка погибнут, не успев даже нанести миламанам хоть сколько-нибудь серьезный ущерб.

Пойти на хитрость? Принять предложение миламанов, мирно уйти с орбиты Земли и вернуться домой — а уже там объявить о своей готовности и дальше служить на благо Мотогаллии во имя Всеобщего Побеждателя…

Нет, так тоже не пойдет. Забазар мог не верить Забатагану, когда тот говорил, что вице-генерала в Мотогаллии считают предателем и организатором мятежа. Но ведь Генералиссимус Загогур тоже говорил о расследовании, которое затеял проклятый Бунтабай и даже о некоторых результатах этого расследования. Например о том, что вскрылись кое-какие факты об исчезновении Забазара на Рамбияре.

Скоро командование Мотогаллии окончательно убедится, что Забазар вообще не принимал участия в высадке штрафников на Рамбияр, и его беспримерные подвиги в одиночном блуждании по враждебной планете — не более чем легенда и миф, не имеющий ничего общего с действительностью.

А как только это станет известно, Забазара — если он будет под рукой — тотчас же снова законопатят в штрафную эскадру и теперь уже точно угробят без славы и поминовения. И его покровителям во главе с Загогуром и Набурбазаном тоже придется несладко.

Но есть и другой выход. Тот, который предлагает Забатаган — только с продолжением. Если Забазар возглавит межпланетные галактические войска, а Загогур — Мотогаллию, то они очень скоро станут де факто хозяевами Галактики. И настанет день, когда они смогут диктовать свою волю всем, даже миламанам, которых — с их вечной верой в абстрактный гуманизм — обвести вокруг пальца в мирное время будет даже проще, чем в военное.