40. МАРГАРЕТ КОЛИКОС

На Райндик Ко сутки длились двадцать восемь часов, но даже с этими четырьмя лишними часами супругам Коликос не хватало времени для работы на раскопках руин Кликиссов.

В расположенном поблизости от лагеря землян каньоне с отвесными самшитового цвета стенами два ксеноархеолога забирались в покинутые жилища. Структура помещений была извилиста, а фасады, расположенные под нависшими утесами, были исключительно разнообразной формы. Тоннели, проложенные в глубине этих структур, уходили в самое сердце гор.

Было непонятно, то ли за прошедшие тысячелетия после того, как кликиссы покинули это место, каньон сам по себе стал глубже, то ли существовавшие около зданий подходы и лестницы разрушились с течением времени. Чтобы облегчить доступ к затерянному городу, три черных робота кликиссов помогли поставить лестницы и временные леса, используя горизонтальные выступы на стенах утесов.

Ни Маргарет, ни Луис так и не смогли найти никаких остатков шахт, блоков, лестниц или каких-то других хитроумных устройств, позволяющих забираться в здания. Луис был уверен, что высокое расположение строений имеет оборонительный смысл.

– Может быть, кликиссы были невероятно высокими, – весело заметил он, – мы же их никогда не видели.

Большие черные роботы, стоящие на высохшем русле реки на дне каньона не высказывали никаких предположений.

– Мы ничего не помним, – заверил Сирикс.

В ответ Луис улыбнулся.

– Тогда мы сделаем все, что в наших силах, чтобы выяснить это. Для вас и для нас.

Аркас большую часть времени проводил за самостоятельным изучением ландшафта, а в ежедневной работе участвовал лишь иногда. Несмотря на то, что он неплохо знал геологию, Маргарет использовала его лишь для необходимых сеансов связи. Роботы кликиссов оказывали намного большую помощь в осуществлении проекта.

Наиболее объемной работой даже после месяца исследований оставалось изучение находки и составление ее плана. Разрушенный город чужаков был настолько велик, что составление графика работ могло привести в уныние. Луис бродил по тоннелям и остаткам зданий с записывающим устройством и заносил в его память стены и структуру, трубопроводы и переходы, давно застывшие, тронутые коррозией механизмы, в общем все, что оставили после себя кликиссы.

Еще в начале своей научной деятельности Маргарет посетила раскопки на Земле – на Верденском плоскогорье на юго-западе Северной Америки. Анасази замечательная, построенная из глиняных кирпичей столица, простоявшая многие столетия. Остатки одинокого города кликиссов на Райндик Ко напоминали ей горные жилища в родной Америке. И все же с архитектурой, основанной на совсем другой эстетике, он оставался чуждым – стены под неправильными углами, трапециевидные дверные проемы, которые, казались совершенно не нужны на первом этаже.

Сейчас, найдя уголок, свободный от многочисленных знаков и иероглифов, которыми кликиссы покрывали большинство поверхностей, Маргарет соскабливала со стены образцы. Она подумала, быть может раса насекомообразных отказалась от использования записей на бумаге или другом подобном материале, предпочитая записывать свою историю и науку на вечных стенах городов.

Маргарет просмотрела результаты химических анализов образцов, взятых с построек кликиссов на Коррибасе, Лларо и Пайме – других миров кликиссов, которые им доводилось исследовать, и знала, что результаты анализов местных образцов будут такими же. Эта чужая раса создавала органическую минеральную смесь, состоящую из глины, древесной стружки и кремния в комбинации со смолистой массой… Слюна?! И все это вместе образовывало материал более прочный, чем сталь или бетон, и в то же время достаточно мягкий для того, чтобы хранить записанные на нем пиктограммы, письма или математические формулы.

В лагере Маргарет всю ночь будет рыться в старых записях. Но находясь здесь, вдыхая сухой и пыльный воздух, наполненный духом давно исчезнувшей расы, она испытывала особые ощущения.

Несколько лет назад, в развалинах на Коррибасе Маргарет целыми днями безрезультатно всматривалась в запечатленные символы. И все же, в одну прекрасную ночь, разглядывая в лунном свете нацарапанные записи, она сделала прорыв в исследованиях, определив символы как звездную карту с координатами, относящимися к редким нейтронным звездам. Дальнейшее развитие единственной догадки привело к воссозданию «Факела Кликиссов». И теперь Маргарет было нужно очередное прозрение, чтобы продвинуться в расшифровке этих надписей.

Они с Луисом начали работать в Египте, используя хитроумный илдиранский составитель карт, работающий наподобие эхолота. Применив чуждую технологию для составления карты находящихся в глубине Сахары подземных останков, Коликосы обнаружили египетский город, поглощенный песчаными дюнами. Эта изумительная находка сразу же сделала их выдающимися археологами.

После этого Луис и Маргарет, по просьбе Земных Оборонительных Сил, провели полгода на Марсе неподалеку от военной базы.

Работать во враждебной среде оказалось совсем не то, что работать в песках Сахары. Облаченные в жесткие скафандры они исследовали легендарные геометрические пирамиды, найденные в Лабиринтах Ноктиса, стараясь выяснить их происхождение. Однако после напряженных исследований Коликосы, скрупулезно проанализировав многочисленные данные, пришли к выводу, что таинственные пирамиды являются не памятниками, оставленными внеземной цивилизацией, а естественными образованиями, их форма объяснялась необычной структурой минералов, находящихся в почве, и многовековым воздействием погодных условий и низкой гравитации.

Супругов объединяла профессия – оба были ксеноархеологами. Они были вполне удовлетворены своей непоседливой жизнью, дополняя недостатки друг друга. Часто, покончив с работой, Маргарет и Луис сидели вместе, погрузившись в размышления и обмениваясь лишь краткими фразами. Однако потом на вопрос, как они провели время, Коликосы могли сказать, что провели его в длинных и удивительных беседах.

Закончив очередные исследования, Луис вернулся на Райндик Ко. В одной руке у него был фотоаппарат, в другой – мерцающая панель.

– Все, дорогая, я закончил составлять карту еще одного участка.

Она даже не взглянула в его сторону, продолжая рассматривать настенные иероглифы.

– Сделай…

– Уже сделал, – ответил он, вытаскивая кассету с данными.

– Сам знаешь, куда ее положить, – и Луис засунул кассету в одну из ячеек кликиссов.

Луис часто забывал о необходимых предосторожностях, но Маргарет уже была научена горьким опытом. Неоднократно во время своих предыдущих раскопок они теряли собранные данные из-за магнитных бурь, песчаных вихрей или водных потоков.

Они в полном молчании погрузились в свою работу, сохраняя при этом тесную связь друг с другом. Так как им приходилось проводить много времени вдали от цивилизации, Маргарет и Луис долгое время основывали отношения на интеллектуальном союзе. Наконец, они вняли здравому смыслу и поженились, проделав это как-то по-деловому, минуя глупую взбалмошность юношеских романов.

Луис оставил ее, чтобы самому продолжить исследования в одном из помещений, где находилась большая часть механизмов кликиссов. Он продолжал настаивать, что некоторые из сохранившихся чужих механизмов все еще способны вырабатывать энергию, вентилировать воздух, снабжать водой. Луис верил, что город все еще жив, что он просто спит, и был уверен, что сможет разбудить его благодаря интуиции и настойчивости.

Но прежде, чем он удалился за пределы слышимости, Маргарет вспомнила о том, что им необходимо еще сделать.

– Луис, вечером… ты помнишь, что сегодня у Антона день рожденья?

– Да, дорогая. Я попрошу Аркаса послать поздравление. А то мальчик подумает, что мы совсем про него забыли.

Однако Маргарет знала, что их сын с головой погружен в научные исследования, переводя древние земные рукописи, и ища новые интерпретации земным мифам и легендам. Антон Коликос стал таким же одержимым ученым, как и его родители. Он подарил своей матери небольшую старинную музыкальную шкатулку, которую та возила с собой на раскопки. Антон знал, что родители гордятся им, хотя и слишком заняты, чтобы напоминать ему об этом.

Луис вышел в другую комнату, и Маргарет услышала, как он начал возиться и громыхать аппаратурой. Она мысленно снова пошла по высохшему руслу, проходя через помещения, на стенах которых были нацарапаны нерасшифрованные сведения, литература или научные открытия.

Рассказывали ли кликиссы вслух свои истории, как это делают люди или илдиранцы, или же они были слишком рациональной расой? Почему они исчезли? Вопросы давили на Маргарет, как часовые бомбы с тикающим механизмом, рождая чувство, что если она не сумеет в скором времени найти ответы, то может оказаться слишком поздно.

После еще одного дня продуктивных, но ничем не примечательных изысканий, работа Маргарет была прервана тяжелыми металлическими шагами их верного кибернетического помощника DD.

– Здравствуйте! Здравствуйте, Маргарет и Луис! Вы просили меня зайти к вам, когда начнет смеркаться. Я приготовил для всех вкусный ужин. Я уверен, что вам очень понравится придуманный мной рецепт. Может быть, настало самое подходящее время закончить труды?

Маргарет, потирая затекшую шею, повернулась, чтобы взглянуть на компьютер.

– Эх, DD, подходящего времени, чтобы закончить труды не бывает. Иди позови Луиса, он, наверное, с головой ушел в древний генератор, – она указала в сторону коридора, и дружелюбный компьютер поспешил туда, выкрикивая имя ее мужа.

Втроем они начали спускаться по длинной веренице железных лестниц. DD шел впереди задом, держа в руках мерцающую панель и освещал им путь. Компьютер ни разу не оступился, но постоянно предупреждал своих спутников о неровных стыках лестницы или острых краях на перилах.

– Осторожней, осторожней.

Возможно он также напомнит, что у него есть запасной модуль с данными, касающимися оказания первой помощи, который, если DD потребуется в роли хирурга, можно будет загрузить в его память.

Когда они достигли подножья утеса, ноги Маргарет ныли от длительного спуска. Луис обнял ее за плечи.

– Дорогая, хочешь, я тебе помогу?

– Да ты не намного сильнее меня, дружище, – возразила она, – Но я уверена, что мы вновь оживем после того, как попробуем ужин для гурманов, который нам приготовил DD.

– Надеюсь, это не какая-нибудь походная бурда, – заметил Луис.

– Я запишу в отдельную тетрадку твои гастрономические пожелания, – пообещала Маргарет.

Когда они шли по гладкому устью высохшего потока, Маргарет оглянулась и посмотрела на гигантские утесы и на расположенный вне пределов досягаемости город.

– Интересно, кликиссам было знакомо понятие артрита? – заметила она. – А если знакомо, да как они добирались домой? Мне бы очень не хотелось каждый день лезть на такую высоту.

– Вероятно, у них было множество ног, – внес уточнение Луис. – Может быть после того, как они попадали в город, они его больше не покидали?

Маргарет, озадаченная неудобным расположением города, пристально вглядывалась в скалы, в то время как вечерние тени продолжали сгущаться.

– Однако, такая конструкция кажется типичной. Помнишь высокие башенки на Лларо?

Строения на сухой и травянистой планете напоминали высокие муравейники термитов, колонны из того же глинисто-кремниевого состава, внутри которых находились тоннели, больше похожие на соединительные, чем на магистральные. Нижние были не шире тех, что находились на верхних уровнях, и отсюда можно было сделать вывод об отсутствии оживленного движения. Окна в башенках были широкими и выходили на опасный отвесный обрыв.

Внезапно Маргарет рассмеялась.

Луис удивленно посмотрел на нее. DD, следуя своей дружелюбной программе, сообразил, что в данном случае следует сделать для вежливости, и тоже издал что-то вроде хихиканья, но смысл шутки оставался для него тайной.

– Все очень просто, – заявила Маргарет. – Ясно как божий свет. Как мы не увидели этого раньше?

В ответ Луис улыбнулся. Когда на Маргарет сходило внезапное озарение, она в большинстве случаев оказывалась права.

– Ну что же, дорогая, открой тайну, или я так и умру от любопытства… или от старости?

Маргарет повернулась к обрывам утесов и указала на отвесные склоны и нависшие козырьки.

– Да они же просто могли летать!– она засмеялась, представляя, как эта догадка поможет продвинуться в понимании основ биологии чуждой расы. – Кликиссы летали.

41. САРАЙН

Ожидая отбытия на Землю, Сарайн мечтала, каким прекрасным Терокским послом она станет, как осуществит все политические нужды. Ее труды пойдут на пользу лесному миру точно так же, как и Ганзе. Бэзил Венсеслас уже объяснил ей, что в сердце у обоих народов много общих потребностей и нужд.

У Сарайн есть преимущества, в сравнении с консервативной старой Отемой, которая необоснованно держала народ в стороне от общества. Однако старуха была предшественницей Сарайн, и ее до сих пор очень уважают на Тероке. Сарайн было бы очень полезно добиться благословения старой зеленой священнослужительницы.

В своей комнате Сарайн сварила котелок крепкого настоя. Комната находилась высоко, там, где грибковая плоть была еще молодой и оставалась мягкой. Ей нравилась эта комната, потому что в ней всегда было больше солнечного света, чем в комнатах на более низких уровнях затвердевшей грибковой структуры. На низеньком столике Сарайн поставила две чаши со стимулирующим напитком, одну для себя, другую – для Отемы.

В ожидании посетительницы девушка посмотрела на себя в зеркало и попрактиковалась в улыбках. Сарайн надела мантию посла, переданную ей Отемой, и сняла земные побрякушки, которые ей подарил Бэзил в знак своего уважения перед Тероком.

Отема бесшумно вошла в комнату точно в назначенное время, и Сарайн встала, чтобы поприветствовать ее. Женщина выглядела такой старой! Ее кожа была темно-зеленой, как ночь в глубине леса, и казалась заскорузлой, как древесина. На ней было одеяние обычного зеленого священника и не было никаких украшений.

Заметив на Сарайн посольскую мантию, Отема, похоже, пришла в замешательство. Полосы, указывающие на положение, и отметки за заслуги избороздили лицо пожилой женщины, словно пунктирные линии.

Сарайн сделала вид, что не заметила задумчивого настроения предшественницы.

– Вы так много лет провели на Земле, Отема, что нам никак не удавалось хорошо узнать друг друга, – начала она, указывая на чашу с напитком.

– Прежде чем я отправлюсь на Землю для исполнения новых обязанностей, мне бы хотелось с вами побеседовать, – Сарайн улыбнулась. – Имея за плечами такой большой опыт, вам есть, что посоветовать мне, и подсказать, как мне вести себя с Ганзой.

– Я поделюсь с тобой мыслями, – сдержано сказала Отема. – Хотя и не убеждена, что ты хочешь это выслушать.

Сарайн склонилась над чашей, стараясь не нахмуриться, услышав резкое высказывание.

– Вы, конечно же, очень довольны, что вернулись во вселенский лес, не так ли, Отема? После стольких лет службы вы это заслужили.

– Вселенский лес всегда был бальзамом для уставшего человека, несмотря на то, что он видит грядущие трудности, о которых мы и не подозреваем. Да, я очень довольна тем, что вернулась на Терок. Меня беспокоите вы, посол Сарайн, – слово «посол» прозвучало в ее устах как оскорбление.

– Я боюсь того вреда, который вы можете принести на этом посту.

Сарайн тихонько хихикнула, пытаясь показать, что восприняла это как шутку.

– Вы должны предоставить мне шанс показать себя, Отема. Я училась на Земле и хорошо знакома с ее культурой и обычаями. В действительности, я понимаю политику и коммерческие цели Ганзы не хуже вас.

«Если не лучше», – подумала она про себя. Отема нахмурилась.

– Ты умная девушка, Сарайн, и я никогда не сомневалась в твоих способностях в понимании сложных вещей, – Отема сделала большой глоток, и выдержала паузу, всем своим видом показывая, что впитывает в себя энергию вселенского леса.

– Однако я надеюсь, что ты понимаешь чрезвычайную деликатность позиции Терока. Можно высокомерно относиться к тому месту, где ты вырос, можно даже забыть о нем. Нетерпеливый ребенок может считать нашу жизнь неинтересной и скучной, но нельзя позволять, чтобы мишурный блеск кричащих драгоценностей отвлек тебя от действительно важных вещей. Такие цветы бывают красочными и яркими, но цветут они очень краткое мгновение. С другой стороны, корни растут в глубину и обеспечивают стабильность.

Сарайн хотелось сказать какую-нибудь гадость, но вместо этого она важно кивнула.

– Очень тонкое замечание, Отема. Благодарю вас за участие.

Бэзил рассказывал ей, какие разочарования может доставить Отема. Без злобы или вообще эмоций старый посол сорвала все попытки Ганзы установить хоть какой-то контроль за зелеными священниками. Бэзил знал, что давить на «железную леди» бессмысленно: она не сдвинется с позиций.

При Сарайн все будет по-другому.

Отема, казалось, была озадачена более важными проблемами, чем амбициозная молоденькая девушка, занимающая должность посла на Земле.

– Деревья обладают глубоким знанием, и кое-что они не сообщают даже нам.

Сарайн взяла себя в руки и попробовала новую тактику.

– Так как я не являюсь зеленым священником, то не обладаю таким тонким пониманием вселенского леса, как вы.

Однако я постараюсь сделать все, что в моих силах, и всегда смогу обратиться за советом или помощью к зеленым священникам. Мировой лес будет в курсе всего, чем я буду заниматься.

– Я сомневаюсь, Сарайн, что кто-нибудь из зеленых священников будет присутствовать на твоих… консультациях с Бэзилом Венсесласом, – это высказывание настолько шокировало девушку, что она не сумела скрыть реакции. – Ты думаешь, что отношения с президентом дают тебе власть над ним, но я должна тебя предупредить, что Бэзил Венсеслас не из тех людей, кем можно манипулировать. Он смотрит намного глубже, чем это может сделать молоденькая простенькая девочка.

Лицо Сарайн потемнело.

– После того, как вы сняли с себя посольскую мантию, вы забыли о такте и дипломатии, Отема.

– Но я не забыла о действительном положении вещей, Сарайн, – возразила старуха, – Не надо иметь связь с лесом, чтобы замечать очевидное, – Отема встала и отвесила формальный поклон. – Думаю, ты уже услышала от меня больше советов, чем ожидала, так что я пойду.

Она отступила к аркообразной двери.

– Поступай, как считаешь нужным, Сарайн, но не забывай, кто ты такая и откуда родом. Деревья чувствуют, что надвигаются ужасные времена, хотя суть грядущего они не рассказывают даже зеленым священникам. Настанет день, когда ты будешь рада своим союзникам на Тероке.

42. ДОКТОР ДЖЕРАЛЬД СЕРИЗАВА

Онсьер, новорожденное солнце, утонувшее в ядерном пламени нового плотного ядра – переливался и разбрызгивал огненные искры. Хотя он был и меньше первоначальной звезды этой системы, горящий газовый гигант расплавил сердца недавно замерзших планет.

Сообщения об успешно проведенном эксперименте с «Факелом Кликиссов» распространялись по колониям Ганзы и Илдиранской империи – их несли быстрые корабли по торговым путям. Записанное интервью с Серизавой заинтриговало зрителей в сотне отдаленных миров. На самом деле, он получил достаточно славы и почета. Теперь начиналась настоящая работа.

Хотя новорожденная звезда была маленькой и не очень горячей, Серизава не мог смотреть на бурлящую плазму, не опустив на смотровые окна защитные фильтры. Проекционные экраны на пульте управления отображали карты магнитных полей по определенным участкам спектра. Все это было и чудесно и загадочно.

Он изучил странные эфемерные изображения, полученные сразу же после того, как воспламенилась газовая планета, кристаллические выбросы в форме правильных шаров – сверкающие сферы, которые, казалось, улетали от нового солнца. Маргарет Коликос видела то же самое. Доктор Серизава попробовал объяснить это, но вокруг него было слишком много репортерских камер, и он не хотел вызвать какую-нибудь тревогу или показать, что он на самом деле не знает, что происходит. И все же необычный феномен требовал объяснения.

Он был очень рад, что ничего подобного больше не наблюдалось.

От дурных предчувствий Серизаву передернуло. За металлическими стенами наблюдательной палубы он постоянно мерз. Хотя доктор и смотрел на сверкающую янтарным светом маленькую звезду, ни капли тепла не попадало на его кожу. Серизава вечно ходил по станции с гусиной кожей на руках, независимо от того, какая температура была установлена на пульте управления.

Из-за большого градиента плотности зона ядерного горения на Онсьере была всего лишь тоненькой оболочкой, но этого было достаточно, чтобы зажечь водородное топливо. Маленькое солнце все еще представляло собой разбуженный ураган, но за эти недели оно не претерпело особых изменений.

Однако на четырех планетах перемены произошли.

Через неделю сюда прибудут первые корабли Ганзы, которые доставят сюда планетарных инженеров, специалистов по почвообразованию и геологов. Под защитой специальных укрытий, вооруженные массивным оборудованием, они спустятся на потеплевшие планеты и приступят к осуществлению долговременного плана по превращению этих планет в обитаемые миры.

Тонкие губы Серизавы искривились в улыбке.

– Хмм, интересно, как местные колонисты будут себя называть? – он часто провоцировал техников на споры. Самая большая планета, Джек, располагалась ближе всего к новому солнцу, и, скорее всего, она будет первой пригодной для колонизации. – Думаете, они будут называться джекьянами? А может, джекцами?

– Джекиты звучит лучше, – предложил один из техников, которому понравилась предложенная игра.

Серизава снова взглянул на экраны, которые показывали беспокойную поверхность оставшихся трех планет: Джорджа, Бена и Кристофера. Клубы потеплевшего газа расползались, словно хвосты комет. Первоначальные газы, слишком легкие, чтобы их могли удержать гравитационные силы планеты, улетучатся в космос. Постепенно, по мере того, как начнут испаряться ледяные озера и рушиться ледники, превращаясь или в жидкость или в газообразную двуокись углерода, появится достаточно воздуха, чтобы создать вокруг планеты защитную оболочку. Постепенно.

Имена этих планет были выбраны в память о первых четырех великих королях Земной Ганзейской Лиги, и это придавало Серизаве ощущение причастности к истории. Но люди смотрят на два столетия, как на огромный промежуток времени, в то время как для иранцев и для Мудреца-Императора это время казалось – мгновением. За всю историю земной цивилизации люди так и не привыкли к долгосрочному планированию и не хотели заглядывать в будущее дальше продолжительности своей жизни.

Серизава подошел к пульту управления термостатом станции и прибавил внутреннюю температуру. С палуб будет подниматься тепло и оно согреет всех. Энергично потирая руки, доктор вернулся к наблюдательным экранам.

Серизава перевел внимание с экрана, показывающего крупное изображение Бена и Кристофера, лежащих на своих орбитах недалеко друг от друга, на другой, демонстрирующий Джорджа и Джека, лежащих по другую сторону от Онсьера. Ученый попытался представить себе будущую карту рождающегося ландшафта, когда он выровняется и треснет в агонии от быстрого потепления. Так как топология каждой планеты изменялась ежедневно, то было рано делать прогнозы на какие-то постоянные участки.

– На Кристофере бурная тектоническая деятельность, – заметил один их техников, переключая изображение укрытой туманами планеты на крупный монитор. Облака только что освободившегося газа были похожи на гейзеры. – Посмотрите, открылось окошко в атмосфере, и видно как перемещается огромный слой льда.

Серизава поспешил к экрану.

– Геологическая ситуация настолько нестабильна, что, возможно, прибытие геодезической команды окажется несколько преждевременным. Мы не можем высаживать людей в подобных условиях.

– Геофизики привезут с собой мощные машины, доктор Серизава, эти механизмы выдержат и конец света.

– Или рождение нового.

Десять техников и астрофизиков собрались вокруг мониторов с большим разрешением, наблюдая за открывшимся зрелищем тектонической деятельности.

Серизава бросил взгляд на экран, как раз в тот момент, когда на нем появилась группа ярких сверкающих шаров – они обрушились на систему с высокой орбиты и устремились к беспокойному солнцу.

– Посмотрите на это!

Они выглядели точно так же, как и на снимках, сделанных во время эксперимента с «Факелом Кликиссов», тогда доктор отнес это видение к побочным эффектам.

Однако Маргарет Коликос в первом предположении оказалась абсолютно права.

Корабли. Серизава внезапно почувствовал дрожь, такую, какой ему ни разу не случалось испытывать на борту станции.

Флот сверкающих как алмазы сфер приближался с головокружительной скоростью, и казался мотыльками, привлеченными пламенем Онсьера. Четырнадцать сверкающих сфер размерами с астероид набросились на бывший газовый гигант и его четыре маленьких спутника. Они выглядели, как прозрачные планеты, абсолютно круглые, но усыпанные острыми выступами: внутри, сквозь прозрачные стены, был виден молочный туман, скрывающий сложные механизмы. Шары чужаков, как жадные насекомые окружили самую маленькую планету – Бен.

Вся команда бросилась к наблюдательным окнам. Ослепительный свет Онсьера отражался от хрустальных шаров. Треугольные пирамиды, словно горы правильной геометрической формы выступали на пузырьковой поверхности: остроконечные вершины потрескивали голубыми молниями.

– Мы записываем все это на долговременные носители? – спросил Серизава. – Это поразительно! Кто они?

– Похоже, их очень интересует Бен. Может быть, они сканируют…

Корабли чужаков открыли по планете огонь.

Голубые молнии, вылетающие из пирамидальных выступов четырнадцати кораблей, соединились, а затем ударили единым лучом, врезавшись в неспокойную поверхность Бена.

Поверхность планеты задрожала, словно по каменистой почве пробежали ультразвуковые волны огромной мощности.

Серизава заорал в переговорное устройство, так словно чужаки могли его понять.

– Что вы делаете? Пожалуйста, прекратите! Эта территория принадлежит людям! Это…

Он взглянул на своих товарищей, но все они молчали и никаких предложений не высказывали.

Корабли продолжали огонь. Газовый состав покидал атмосферу планеты, каменистый континент раскололся на части, из открывшегося ядра вырвалось оранжевое пламя. Бен задрожал и начал разваливаться.

Молчаливым чужакам потребовалось двадцать минут, чтобы полностью уничтожить планету, теперь в космосе плавали только оставшиеся от нее огромные мерцающие угли.

– Боже ты мой! Зачем?

Обслуживающий персонал станции смотрел на происходящее расширенными от ужаса глазами.

Хрустальные шары плавно отлетели от горячих осколков Бена и направились к Джорджу. Лицо Серизавы блестело от пота. Хотя кожа доктора и оставалась холодной, как лед, ему казалось, что внутри он горит.

Четырнадцать бриллиантовых сфер собрались вокруг второй планеты. Анализируют? Определяют движение материков, трещины в ядре планеты? Затем пучок молний снова обрушился на планету.

Гнев Серизавы мгновенно остыл.

– Передайте эти изображения! Вызовите помощь. Включите сигнал бедствия во всех направлениях!

Он проклинал то, что бедно оснащенная наблюдательная станция не имеет на борту зеленого священника, способного установить мгновенную телепатическую связь.

– Доктор Серизава, потребуются недели, чтобы сообщение дошло хоть до кого-нибудь.

Серизава и сам это прекрасно знал. Человек, умирающий от несчастного случая, не пишет писем друзьям, но это было единственное, что он мог сделать.

– Кто-то должен об этом узнать.

Техник, без дальнейших рассуждений, послал сигнал бедствия.

– Как бутылку в океан, – проворчал он.

Сообщение было отправлено во все направления в надежде, что все же найдется кто-нибудь.

Остальные члены команды использовали все находящиеся на борту ресурсы, чтобы записать и проанализировать разрушающие лучи и записать на пленки полное уничтожение планет.

– Они могли бы стать прекрасной геообразующей командой, – заметил Серизава.

На борту станции они могли только собрать информацию, данные… и надеяться, что разрушительные сферы их не заметят.

После того, как молчаливые и боевые шары чужаков уничтожили Джордж, они перешли к Кристоферу.

И, наконец, Джек. Все четыре планеты были сожжены.

Теперь Серизава плакал. Он стоял перед иллюминатором, уставившись на правильные сферы и на уничтожение всего того, что он сделал на Онсьере.

– Зачем вы это сделали? Что мы вам плохого сделали?

Чужаки не передавали ни сообщений, ни ультиматумов, ни предупреждений. Прикованные к стационарной орбите, в отдалении от слепящего Онсьера, Серизава со своей командой не мог двинутся с места. Но хуже всего было то, что они не могли понять ничего из происходящего.