Хаджи

      - Я все сделаю, - сказал я. - Куда мы пойдем?
      - Последняя часть нашего бегства требует помощи нашего вымышленного друга, полковника Хаккара. Ты должен написать приказание на иракском бланке, чтобы нас пропускали через все линии и засады. Если твой брат оденется иракским солдатом, нам это удастся.
      - Я начинаю понимать.
      - Когда я был примерно твоего возраста, у нас в Табе была жуткая чума. Меня ото-слали пожить у Ваххаби. В это же время Фарука, да ослепит его Аллах, забрали христиане и научили читать. Летом наш клан всегда отправлялся из Беэр-Шевы и кочевал вдоль Мертвого моря. Там находится древняя еврейская крепость Масада. К северу от Масады, там, где море кончается около Иерихона, сотни, может, тысячи пещер - больших и ма-леньких, запрятанных на подъемах к скалам. Эти пещеры издавна служили убежищем для контрабандистов, для великих религиозных людей, разгромленных войск. Летом там про-хладно. Некоторые большие, как дом. Большинство находится всего в миле или около то-го от моря.
      - И к ним можно близко подъехать на грузовике?
      - Только часть пути. Остальную часть все понесем на себе. Для этого нам потребует-ся много веревок. После того, как мы освободим грузовик, Камаль отвезет меня в Восточ-ный Иерусалим. Будет нетрудно избавиться от лишней армейской машины.
      - А как насчет пресной воды? - спросил я, зная, что Мертвое море очень соленое.
      - А ты не глуп, - сказал отец. - Там есть чудесный оазис и источник, называемый Эйн Геди, где наш великий царь Давид прятался от Саула. Недалеко есть киббуц, но я не знаю, в руках арабов или евреев он находится.
      - Но разве никто больше не знает о пещерах?
      - Может быть, и знают. Однако никто не отправляется на это место без припасов, и кто еще может это сделать? Что меня беспокоит, так это бедуины. Нашу первую трапезу они учуют за сотню миль. Вот почему нам нужно оружие.
      - Отец, я прошу твоего... раз мы будем много месяцев жить в пещере... чтобы мне разрешили взять несколько книг.
      - Книги! Переменишься ты когда-нибудь? Ну ладно, вилла, где мы так хорошо уст-роились, это дом ученого человека, который сбежал. Бери, если останется место в грузо-вике. И не пытайся меня обмануть. Еда нам нужна больше книг.
      - Обещаю, что не обману, - солгал я. - Когда мы скажем Камалю, Омару и Джамилю о плане?
      - За две минуты до того, как приведем его в исполнение, - ответил он.
 
      Подсчет запасов был головоломной задачей. Я спал урывками то днем, то ночью. Приятная сторона состояла в том, что работать нужно было все время с отцом. Братья проявляли подозрительность насчет наших долгих разговоров наедине.
      Составив список всего, что нам было нужно, я все это разыскал на складах иракцев и Красного Полумесяца. Я нарисовал карту с местонахождением продуктов, горючего, вере-вок - всего, что было в списке. Когда настанет время уезжать, у нас не будет задержки из-за поисков вслепую на складах.
      Я принес отцу несколько десятков коробок сигарет, и всего за один день он раздо-был не только пулемет, но и две винтовки, пару автоматов, боеприпасы, гранаты и дина-мит.
      Мой план был прост. В тот день, когда мы должны будем привести его в исполне-ние, необходимо устранить с дороги капитана Умрума. Я знал парня, который сводничал одну очень красивую женщину, и заключил с ним хорошенькую сделку. Затем я стал го-ворить капитану Умруму, что видел это фантастическое создание и что она доступна. Ко-нечно, Умрум, полный идиот, взял наживку и требовал, чтобы я раздобыл ее для него. Я заверил его, что буду изо всех сил стараться достать ее на целый день, но она весьма по-пулярна, так что это будет трудно. Он пускал слюни, а я шевелил наживку.
      Я составил такую заявку, которая прошла бы проверку в любой армии, тем более у этих болванов иракцев. Сделал и письмо от полковника Хаккара, чтобы проходить сквозь линии.
      Одно меня беспокоило. Я сверился с последней военной картой и понял, что как только мы оставим Иерихон, то окажемся на предательском бездорожье, на тропе, дос-тупной только верблюжьим караванам. Если мы вдруг попадем на песок или воду, наше путешествие там же и закончится. Все, связанное с механикой грузовика, было слабой стороной нашего плана. Говорить об этом хаджи Ибрагиму мне не хотелось, потому что всегда легче подсластить плохие новости, чем доставлять их. Чем больше я раздумывал, тем больше убеждался, что мы рискуем. Я откладывал до тех пор, пока ждать уже больше было нельзя. Когда он сообщил мне, что иорданский полковник Зияд через пару дней воз-вращается в Наблус, мне пришлось иметь дело с хаджи Ибрагимом, и душа у меня ушла в пятки. Глаза у меня были красные от работы, а мозг затуманен, но больше всего я боялся разочаровать его.
      - Отец, - прокаркал я, - я должен быть честен с тобой, совсем честен. Ни Камаль, ни я не сможем провести машину в Иерихон через эти горы, тем более в пустыню. Половина иракских моторов половину времени находится в ремонте. За ними плохо ухаживают, и все они прибывают в Наблус, пройдя большое расстояние от Багдада. С учетом этого и плохих дорог, нет никакой возможности добраться до пещер без поломок. Ни Камаль, ни я не имеем ни малейшего представления о том, что делается под капотом грузовика.
      Спасибо, что отец воспринял новость философски. Он сразу понял, что если в любой точке нас задержит поломка на какое-то время, то нам конец. Со всеми этими припасами, когда везде полно солдат и отчаявшихся людей, нас перебьют за час. Он побледнел.
      - Я кое-что придумал, - сказал я.
      - Ради бороды пророка, скажи мне!
      - В гараже на нашем месте работает один парень. Его зовут Сабри Салама, ему ше-стнадцать лет. В механике он волшебник и умеет чинить грузовики. Он бы взял запасные части от поломанных машин, чтобы чинить ими нашу. Он еще и отличный водитель. В его городе был бой, и во время сражения он потерялся со своей семьей. Его не было, когда ударили евреи, и он не смог вернуться. Он уверен, что его семья направилась в Газу. Ему отчаянно нужно выбраться из Наблуса. Я знаю, что он поедет с нами, если мы его пригла-сим.
      Отцовское лицо превратилось в словарь подозрения.
      - Он не может попасть из Наблуса в Газу, если только у него нет крыльев. Как меха-ник, он может прожить войну князем там, где он есть.
      - Сабри сказал мне по секрету, что... что... что...
      - Что!?
      - Один иракский офицер взял его... сделал его... принудил его... стать его... его лю-бовницей.
      Отец ударил меня по лицу. Это было больно, но я был готов к удару.
      - Он не виноват. Его заставили пыткой.
      Хаджи Ибрагим овладел собой.
      - Как он научился своей специальности? Механика, я имею в виду.
      - У его отца был гараж и пять грузовиков, они ими пользовались, чтобы грузить урожай и отвозить его в Яффо из деревень около его города.
      - Какого города?
      - Бейт Баллас.
      - Бейт Баллас! Город жуликов! Логово головорезов муфтия!
      Пусть отец изобьет меня до смерти - не могу обрекать свою семью на риск, притво-ряясь, что опасности нет.
      - Отец, - сказал я, - ты сейчас захлопываешь дверь перед твоим ни в чем не винова-тым братом, как захлопывали двери перед нами.
      Я снова получил удар по лицу, и мне показалось, что голова моя отвалилась. Я хотел крикнуть ему, пусть сам ведет этот проклятый грузовик, но вместо этого просто стоял в ожидании, которое, казалось, длилось двадцать минут.
      - Приведи Сабри ко мне. Я поговорю с ним.
 
      К счастью, здравый смысл отца возобладал над гордостью. Сабри Салама не только оказался хорошим водителем, но и показал нам разницу с тем, как это делали мы. Мы ре-шили уехать рано утром, а не ночью, ведь ночью повсюду за нами подглядывают глаза, а мы их не видим. Если уж суждено случиться поломке, гораздо лучше исправлять ее днем.
      Мы выследили только что отремонтированный грузовик, но в последний момент у нас его выхватили из рук. Пришлось остановиться на грузовике, который только что со-вершил изнурительный переезд из Багдада. Когда его нагрузили, стало так тесно, что страшно было икнуть. Между Наблусом и Иерихоном, на пути менее чем в пятьдесят миль через горы, четырежды была авария. При каждой остановке мы нервно выставляли стра-жа, а Сабри нырял под капот или под грузовик. К счастью, у него, кажется, всякий раз бы-ло готовое решение, и времени уходило немного.
      Сразу за Иерихоном мы поехали по костоломной земле вдоль Мертвого моря. Отец стал принюхиваться, вспоминая.
      - Мы уже близко. Мы близко. Смотрите, чтобы не было аварии.
      - Здесь, - закричал Омар.
      Мы приехали в древний Кумран, который теперь был всего лишь кучей камней. Отец искал глазами неприступную стену утесов и ущелий со стороны моря. Он выбрал для въезда первое же русло вади, потому что сухое ущелье могло быть для нас чем-то вроде дороги. Мы углубились в него. Через полмили нам пришлось остановиться совсем близко от устья каньона. Грузовик встал намертво, мы и сами были едва живы, задыхаясь от пыли и нестерпимой жары.
      Быстро темнело. Нам придется дождаться дня, чтобы поискать хорошее убежище. Мне было всего лишь двенадцать лет, но я уже был арабским полководцем.
 

Глава пятая

      Поднялись мы вместе с солнцем. Сабри тут же отправился работать - чинить грузо-вик. По его мнению, машина совсем плоха.
      Джамиля оставили стеречь провизию, женщин и Сабри. Четверо остальных мужчин - себя я отношу к мужчинам с осторожностью - стали карабкаться по длинному крутому склону по направлению к входу в каньон в поисках подходящей пещеры. Для меня это был великий день: в первый раз я нес ружье.
      Через несколько сот футов русло вади выходило на высокое плато. Мы двинулись в каньон с огромными скалами, много тысяч футов высотой, нависавшими по обе стороны от нас. Углубившись на полмили, мы нашли вход в другой каньон и решили разделиться. Я остался с отцом, а Омар и Камаль пошли в развилку.
      У меня были часы, которые мне дал Гидеон Аш, и у Камаля были часы, спасибо иракцам. Я предложил согласовать время встречи, но Ибрагим не доверял часам. Он пока-зал на солнце и велел нам повернуть обратно к развилке и обсудить наши находки, когда оно достигнет полуденного положения на небе.
      Еще через полмили мы с отцом стали обходить пещеры, но ничего подходящего не нашли. Большей частью они находились в скалах на высоте нескольких сотен футов, что делало доступ крайне трудным или невозможным. Мы подошли к другой развилке. Отец решил продолжать двигаться по основному вади, а меня отправил в показавшийся в тупи-ке мини-каньон. То, что мы разделились, оказалось серьезной ошибкой. Когда я подошел к кажущемуся тупику, он вдруг открылся в другую ветвь каньона, а когда я попытался по-вернуть обратно, то понял, что попал в лабиринт.
      По мере того, как солнце садилось, стены каньона, казалось, сдвигались друг к дру-гу. Я отхлебывал из фляжки и твердил себе: не паниковать. Через час я понял, что ковы-ляю по кругу, не могу сориентироваться и не знаю, где выход.
      Видно, я все-таки поторопился назвать себя мужчиной и теперь чувствовал себя ма-леньким мальчиком. Не паникуй, продолжал я твердить себе. Солнце скользнуло в после-полуденное небо. Я начал кричать и свистеть, но собственный голос смеялся надо мной, отражаясь эхом от стен.
      Скалы были такие высокие, что солнце исчезло, и когда жара спала, я понял, что приближается вечер. Мои яростные крики не принесли никакого ответа, кроме эха. Я сел на землю, закрыл лицо руками и собирался было заплакать, когда взглянул наверх.
      Мне показалось, что я увидел пещеру, находившуюся всего в пятидесяти футах или около того над скалой. Я побежал по каньону, чтобы разглядеть получше. Так и есть! На-до мной была очень большая пещера! Мне так хотелось оказаться тем, кто найдет пещеру, что страх мой немного прошел.
      Путь наверх был отвесный, но мои руки и ноги были словно когти. Я пробирался на-верх как паук. Знакомый запах достиг моих ноздрей. Это был трупный запах. Я повис на скале, стараясь определить, лезть ли мне наверх или спускаться вниз.
      Давай, Ишмаель, увещевал я себя, поднимайся. Я добрался до маленького выступа возле отверстия. И снова испугался, по-настоящему испугался. Моя рука инстинктивно за-тряслась, когда я включил фонарь и приблизился к отверстию. Луч открыл обширную по-лость, во много раз больше нашего дома. Я ощупал светом стены. От главного помещения отходило несколько коридоров. У меня не хватило смелости идти дальше, ведь я уже за-блудился в каньоне и мне не хотелось заблудиться еще и в пещере.
      Внезапно я запаниковал. Хлопанье крыльев, леденящие кровь визгливые крики, и масса черных птиц, летящая на меня! Я вскрикнул, когда полдюжины стервятников вы-рвалось наружу, чуть не сбросив меня с выступа, кружа и сердито наступая на меня. Я оперся спиной о стену и выстрелил из ружья. Я ни в кого не попал, но выстрел отогнал их.
      Подавив желание убежать, я снова пробрался к входу в пещеру и обнаружил источ-ник запаха. Четыре женщины, несколько маленьких детей и младенцев и один единствен-ный мужчина. Они умерли недавно и были ободраны догола бедуинами. Их пожирали миллионы отвратительных маленьких червей.
      Звук собственного дыхания и кряхтения был так громок, что это удивило меня. Я начал различать другие жуткие пещерные звуки. Может быть, за мной все это время сле-дили бедуины? Я понял, что вторгся во владения мерзких маленьких тварей и неуловимых бедуинов. Но все же пещера была так обширна и так близко от земли, что я продолжал ее осматривать. Я различил птичий помет и решил, что вскоре увижу его обладателей. Лету-чие мыши, без сомнения.
      Я отошел к выступу. Отсюда был хорошо виден вход в боковой каньон, и его не-трудно охранять. Над выступом скала поднималась, кажется, на тысячу футов или больше. Даже бедуин не сможет добраться до нас сверху, не будучи замечен.
      Как же теперь добраться обратно до грузовика и утром снова найти эту пещеру? Сможем ли мы выследить дорогу обратно? Если я выброшу трупы, сможем ли мы найти пещеру по стервятникам? Это было противно, но я вернулся, вытащил все трупы, сбросил их с выступа и увидел, как грифы осторожно продолжили свой пир.
      Вот! На краю выступа! Они соорудили веревочную лестницу! Я попробовал ее, не сгнила ли, но она оказалась крепкой, и надо воспользоваться этой возможностью. Я быст-ро спустился.
      Темнело. Остаться здесь, и пусть отец с Омаром и Камалем ищут меня утром? Я еще раз выстрелил в грифов в надежде, что звук достигнет отцовских ушей. Я снова промах-нулся, но их раскидало. Мне пришло в голову взять камень и сделать пометки на стенах, которые приведут нас обратно в пещеру.
      Ночь пугающе сгущалась. Дальше идти нельзя. Я спрятался в трещине, зарядил ру-жье и старался разглядеть что-нибудь сквозь темень.
      Все пугало меня - падающие камни, крик шакала, узнавшего о моем присутствии, насмешливое кудахтанье птиц, присматривающихся ко мне, чтобы поживиться.
      Я отгонял сон, пока больше уже не мог держать голову, вздрагивая от каждого жут-кого звука...
      - ИШМАЕЛЬ! Ишмаель! ишмаель! Ишмаель! ишмаель!
      Я открыл глаза с бьющимся сердцем и пересохшим ртом.
      - ИШМАЕЛЬ! Ишмаель! ишмаель! Ишмаель! ишмаель!
      Блики и тени плясали на стенах каньона, и десять миллиардов звезд были надо мной. С минуту я не понимал, где я, а когда понял, то маджнун, тот дух, который сводит с ума, начал поглощать меня.
      - ИШМАЕЛЬ! Ишмаель! Ишмаель! Ишмаель! Ишмаель! - гремело в каньоне. Это Аллах, он зовет меня к себе! Но нет! Нет! Это голос отца!
      - ОТЕЦ! Отец! отец! Отец! отец!
      О Боже, прошу Тебя! прошу Тебя!
      - Ишмаель!
      - Отец!
      - Ишмаель!
      - Отец!
      Мы не могли найти друг друга даже в свете луны, но нам удавалось сблизиться голо-сами.
      - Ты меня слышишь! - звал его голос.
      - Да!
      - Оставайся на месте! Не уходи! Я найду тебя утром! Мы можем так перекликаться всю ночь!
      - Ты с Камалем и Омаром?
      - Нет, но мы немного слышим друг друга! Не бойся, сынок, Аллах защитит тебя!
      Я бы хотел, чтобы отец был со мной вместо Аллаха, но вдруг мне стало нестрашно. Луна была прямо надо мной, ярко освещая стены. Вместе со звездами я почувствовал себя снова в раю. Я бедуин! Как бедуин, я спал сидя, скрючившись, открыв один глаз и оба уха. Всю ночь отец успокаивал меня своими призывами.
 
      На заре я увидел идущих ко мне отца и братьев. Странные чувства охватили меня. Я хотел, чтобы они меня спасли, но я научился не бояться, я увидел ночную пустыню, и мне хотелось этого еще. Я пошел к ним, стараясь казаться беспечным, но бормотал от непре-одолимого волнения, когда вел их к пещере. Найти ее было просто, потому что стервятни-ки во множестве были снаружи.
      Мы взобрались по веревочной лестнице и влезли в пещеру. Отец обследовал воз-можности обороны.
      - Отлично! Будем надеяться, грифы скоро закончат свое дело и не приведут к нам обратно бедуинов!
      - Как ты думаешь, кто были эти люди? - спросил Камаль.
      - Один Аллах знает. Мужчина, кажется, только один. Наверно, мужчина остался сторожить, а другие отправились поискать чего-нибудь съестного. Я уверен, что они за-блудились, отыскивая дорогу обратно, и женщины и дети голодали.
      Ибрагим оказался прав, в последующие дни мы нашли трупы трех мужчин, попав-ших в волчью яму. От их одежды не осталось ничего, как и от припасов, которые они там, может быть, спрятали. Сначала до них добрались бедуины, а потом стервятники.
      Мы снова отыскали главное русло вади и тщательно пометили стены каньона, чтобы найти дорогу обратно. В сумерках мы добрались до грузовика. Хотя женщины не могли обнять нас друг перед другом, они стояли перед нами и плакали, потому что были увере-ны, что мы заблудились.
      Сердце мое упало, когда я увидел грузовик. Сабри стоял в окружении сотен деталей, разбросанных на одеялах на земле.
      - Все забито грязью и песком. Каждую деталь надо очистить, прежде чем я смогу собрать их.
      - Будет он работать?
      - Трудно сказать. Радиатор испортился. Воды в нем нет.
      - Если мы не вытащим этот грузовик отсюда и не продадим его, положение будет очень опасным, - сказал Ибрагим. Он был совершенно поражен тем, что увидел перед со-бой, и я понял, что ему кажется невозможным все это собрать снова.
      Мы придумали, как нам сторожить грузовик. Сабри останется работать, ведь у нас теперь гонка за временем. Остальные будут разгружать провизию. Один человек не может за раз унести больше двадцати пяти - пятидесяти фунтов запасов и воды из-за крутых подъемов и мучительной жары. Нас беспокоило, что пометки на стенах ненадежны. Не-верные пометки, сделанные самой природой, запросто могут увести нас в сторону.
      - Когда я был маленьким, еще до того, как отец получил по наследству гараж, я был пастухом, - сказал Сабри. - Я забирал стадо на зимнее пастбище в Баб-эль-Вад. Чтобы отметить обратный путь в свою пещеру, я складывал через короткие расстояния малень-кие пирамиды из камней.
      Идея была отличная, но разозлила меня. Сабри в нашей жизни всего несколько дней, но у него уже есть решения большинства наших проблем. Больше того, он несколько зим жил в пещере. Должно быть, он даже знает еще больше ответов. С тех пор, как я научился читать и писать, я обогнал Камаля и оттеснил Джамиля и Омара. Отец оказывал мне больше внимания, чем другим, а теперь появился этот Сабри. Я не знал, как с этим быть, ведь он был нам нужен.
      Едва сделав первую ходку, мы поняли, что это еще более изнурительно, чем мы ду-мали. Первым делом надо было обжечь пещеру, поджигая разбрызганный по ней керосин. Этим мы не только уничтожили червей, но и изгнали летучих мышей, которые, как я по-дозревал, прятались в глубине. Когда погас огонь и дым рассеялся, мы наспех соорудили пращи и блоки, чтобы втащить наверх провизию. Отец назначил нас на сменное дежурст-во в пещере. Поскольку женщины не могли сторожить, они все время занимались пере-ноской запасов. Две ходки в день - это все, что нам удавалось. Через несколько дней наши запасы воды в пятигалонных армейских жестянках стали резко сокращаться.
      Мы перерыли развалины Кумранского поселения, зная, что их столетиями грабили бедуины, но не теряя последней надежды найти источник воды. Водные сооружения, на-полнявшиеся во время зимних ливней, были давно разрушены. Все цистерны были в тре-щинах, наверно, из-за землетрясений, долгое время сокрушавших эту землю.
      Ибрагим решил, что мы смогли бы сделать собственную цистерну или придумать способ задерживать и сохранять воду зимой - единственное время, когда здесь бывают дожди. При обычном дожде вода стекает с высоких скал и заполняет узкие каньоны. Так как ей некуда деваться в каменистой земле, вода накапливается, а потом находит путь к более широкому руслу. Когда несколько каньонов опустошатся в одно русло, получается наводнение, и вода хлынет в Мертвое море. Ибрагим вспомнил, как мальчиком едва не утонул в таком потоке.
      Была середина лета. Воды не будет несколько месяцев, а у нас оставался запас толь-ко на неделю или десять дней. Наши караваны к грузовику и обратно - рабское занятие, но это было все, что оставалось в наших силах. Разгрузка машины заняла неделю. За это время Сабри почти собрал ее.
      Сабри сообщил нам дурную весть: радиатор течет в нескольких местах, вода из дви-гателя вытекла, аккумулятор треснул, а запасной плохо заряжается. Даже при новых час-тях он не был уверен, что можно будет снова запустить грузовик.
      Тем временем женщины сделали пещеру пригодной для жизни. Раз поднявшись по пятидесятифутовой лестнице, они редко спускались. Внутри было прохладно, можно было найти убежище от жары. Мы нашли множество ходов от главной комнаты, и каждому можно было уединиться, правда, в полной темноте. Включать наши фонари нам разреша-лось только чтобы ходить взад и вперед от главной пещеры. Я обнаружил тоннель, веду-щий к другому входу, откуда можно вскарабкаться на выступ и смотреть вниз на всю се-верную часть Мертвого моря. Это место я оставил за собой и Сабри, к унынию моих братьев. Если им нужны собственные выступы, пусть найдут их так же, как сделал это я.
      В дальнем конце главной комнаты мы заметили проникающий в нее лучик света. Ра-зобрав камни, мы проследили трубу, выходящую наружу. Это решало множество проблем. Под трубой можно было разжечь постоянный огонь, который еще и освещал бы главную пещеру и давал тепло для приготовления пищи. Чтобы поддерживать огонь, не тратя цен-ного горючего, надо было каждый день ходить по вади и собирать дрова. Зимние навод-нения позволяли выжить некоторым кустарникам. Мы собирали дикую малину, ююбу, пустынный тамариск и майоран, чтобы поддерживать огонь. А когда мы натолкнулись на взрослое терпентинное дерево, наша проблема с огнем была решена.
      Сначала мы пытались подстрелить больших пустынных зайцев, то и дело перебе-гавших нам дорогу. Стрелками мы были плохими, а зайцы слишком быстро бегали. К то-му же это было опасно, Джамиля задела отрикошетившая пуля. И снова у Сабри был свой ответ. Он знал, как делать силки на зайцев, и их нетрудно заманить туда горсткой зерна. Вскоре у нас было много зайчатины в добавление к нашему рациону.
 
      У нас оставался четырехдневный запас воды, когда Сабри наконец собрал грузовик.
      - Мне надо попасть в Иерусалим и раздобыть новый радиатор. Нужны шланги, бата-рея и кое-какие детали, - доложил он.
      Это потребует дневного перехода до Иерихона и еще день автобусом до Иерусалима. Сабри сказал, что хорошо знает одно место в Восточном Иерусалиме, где находятся ре-монтные гаражи, он часто обращался туда, когда у его отца было пять грузовиков.
      Это означало отдать Сабри нашу последнюю копейку. А что, если он с ней сбежит? Хуже того, у нас же на много тысяч долларов еды и припасов. Что если Сабри приведет банду головорезов, чтобы перебить нас и все забрать? Но мы не могли себе позволить роскошь долгих сомнений. Иного выбора, кроме как дать Сабри деньги, у нас не было. Глядя, как он исчезает из вида по направлению к Иерихону, мы не знали, увидим ли его снова.
      На третий день после ухода Сабри настала моя очередь стеречь грузовик. Я читал в тени машины, но постоянно косил глазами в сторону тропы вдоль моря. Я молился о том, чтобы заметить возвращение Сабри. Время от времени я рассматривал местность по всем направлениям в наш бинокль, не появились ли незваные гости.
      Дела наши в пещере были совсем плохи. У нас не было воды. В грузовике оставалась единственная пятигалонная канистра, но трогать ее мы не могли, потому что она была нужна, чтобы заполнить радиатор... если Сабри все же когда-нибудь вернется. Завтра хад-жи Ибрагим должен принять решение. Может быть, нам придется бросить пещеру и по-пытать счастья в Иерихоне. Либо перейти мост Алленби в сторону Аммана и стать иор-данцами.
      Осматривая горизонт в поисках признаков жизни, я остановился на чем-то, что заме-чал и раньше. Вдалеке, насколько было видно в бинокль, мне казалось, я различил ма-ленькое зеленое пятнышко на морском берегу. Это было в миле или двух к югу. Отец пре-достерегал нас, чтобы мы не ходили на юг, из опасения, что можем напороться на еврей-ские войска или бедуинов. Я вглядывался в зеленое пятнышко, пока не затуманились глаза, а потом взобрался на более высокое место и взглянул снова. В пустыне случаются жес-токие обманы, но я мог поклясться, что зеленая линия не исчезла.
      Когда солнце достигло полудня, Омар пришел сменить меня.
      - Я пройду несколько миль вдоль моря на юг, - сказал я ему.
      - Тебя что, жара лишила рассудка?
      - Что-то там есть внизу.
      - Что?
      - Не знаю. Как раз это я и хочу узнать. Если я вернусь в пещеру и спрошу у отца раз-решения, то не смогу пойти туда до завтра. А завтра будет слишком поздно, если Сабри не вернется и не заведет грузовик.
      - Но ты же не можешь не подчиниться отцу, - сказал Омар.
      - Если нам придется идти в Иерихон, кое-кто из нас не сможет этого сделать на солнце. Мама не сможет. Ребенок Фатимы умрет наверно.
      Омар, который никогда не жаловался на работу на базаре или обслуживание столи-ков в кафе, не собирался соучаствовать со мной в этом деле.
      - Ты можешь идти, - сказал он, - но это твое решение, и тебе за него отвечать.
      Я двинулся к зеленому пятну, вспоминая все суры Корана, чтобы умилостивить Ал-лаха. Теперь каждую ночь мне снились водопады, реки, дожди. Мне снилось, что я стою голышом под ливнем и глотаю воду.
      Прямо на море, в двух милях ниже грузовика, зеленая полоска становилась видна все лучше и лучше. И тогда я услышал, прежде чем увидел! Это был звук воды!
      Я приказал себе не торопиться. Будь осторожен, Ишмаель. Берегись, Ишмаель. Я ог-лянулся, нет ли евреев и бедуинов. Было совсем тихо. Никакого движения. Я молился, чтобы меня не выследили. Ближе... ближе... и вот я увидел то, что слышал! Почти у самого моря вода лилась из скалы потоком в два больших озерца, а потом переливалась в море.
      Я подкрался на четвереньках поближе к одному из них, ежась от страха, потому что был уверен, что в любой момент прозвучит выстрел и я буду мертв. Около озерца я сел, собираясь с мужеством. Больше я не мог терпеть. Я позволил своей руке опуститься в воду и медленно поднес ее к губам.
      Чудесная вода!
      Я вскочил и стал кричать от радости, забыв, что мог бы быть у кого-нибудь на муш-ке. Я бросился в озерцо, крича и смеясь, и плача одновременно, и затем без остановки по-бежал к грузовику. Даже боль, пронизавшая мое тело оттого, что я выпил слишком много воды, не могла остановить меня.
      - Вода! Вода! Вода! Вода!
      Должно быть, я вел себя как сумасшедший, потому что Омар стал меня трясти. Я пытался говорить, но слова запинались друг о друга. Все казалось невероятным. Я в самом деле видел воду? Пил ее? Купался в ней? Или все это обман пустыни, который приходит, когда умираешь? Я сошел с ума или в самом деле видел маленькое пятнышко на горизон-те к северу?
      Я выхватил у Омара бинокль и встал, прилипнув к пятнышку, становившемуся все больше. Да, кто-то шагал по тропе из Иерихона! Я замер, как замороженный олень, пока пятнышко не прояснилось. Это был Сабри, и у него на спине был привязан радиатор, и в обеих руках он нес свертки.
      Я побежал в пещеру и выложил новости! Камаля оставили сторожить, и все по од-ному спустились по веревочной лестнице, даже мама. Бидоны для воды спустили в пра-щах на блоках, и мы направились к грузовику.
      Сабри пришел без сил, но тут же принялся за работу, заменяя старый радиатор, шланги, батарею, ремни. Последнюю нашу канистру воды вылили в радиатор. Когда Саб-ри прыгнул в кабину, отец воскликнул: "Да будет милостив Аллах!"
      Мы все закрыли глаза и стали хором молиться. Он повернул ключ. Ничего! Женщи-ны начали причитать, когда Сабри открыл капот и стал копаться в проводах, потом вер-нулся в кабину. Ничего!
      - Зажигание. Попробую повысить напряжение.
      Поп... поп... Поп... поп... Поп... поп-пууп... поп-пууп... ррррр... рррр... рррумф! Самый чудесный звук, какой я слышал! Рррумф, рррумф, рррумф!
      Вокруг грузовика возник импровизированный танец. С ума сойти! Мужчины и жен-щины танцевали друг с другом, и никто не боялся! Крики радости! Боевые кличи! Все, кроме отца, плакали навзрыд. Все мужчины тискали и целовали Сабри. Они вспомнили, что я нашел воду, и меня тоже обнимали!
      Ибрагим вскочил в кабину.
      - Поеду продам этот навоз! Через пару дней вернемся с ослами!
      - Погоди, отец, погоди! - закричал я. - Давай сперва отправимся к источнику и на-полним наши бидоны!
      Он хлопнул себя по лбу.
      - Конечно! Все в машину!
      Я прыгнул в кабину рядом с отцом и Сабри.
      - Отец, разве не следовало бы тебе сперва отправиться в Иерихон продать остаток сигарет ради зерна для ослов, а грузовик был бы у нас пока, чтобы это перетащить?
      Он снова тронул себя за лоб.
      - Слишком много благословений Аллаха сразу. Да, мы сначала поедем в Иерихон, чтобы купить зерна.
      - Отец, а пока тебя не будет, кто станет командовать?
      Он озорно посмотрел на меня.
      - Ты еще слишком молод и слишком честолюбив, - сказал он. - А с другой стороны, ты больше всего подходишь. Ты будешь командовать. Я скажу всем перед отъездом.
      Мое сердце прыгало от радости, когда мы подъезжали к источнику. Все напились до того, что чуть не лопнули, а потом наполнили бидоны. Отец велел женщинам отойти в глубь грузовика, а мужчины разделись и бросились в озерцо. Это была для нас первая ванна больше чем за две недели. А потом мы ждали в глубине грузовика, пока искупаются женщины.