Жемчужина (№1) - Кольцо Пяти Драконов

Аннон двинулся вверх по лестнице, осторожно поднимая ноги и нащупывая следующую ступеньку. Все время он отчаянно пытался разглядеть хоть что-то за тяжелой завесой тьмы.

Добравшись до маленькой площадки, он задыхался, обливался потом, зато яростная пульсация раны — или, точнее, застрявшего когтя гэрорела — как ни странно уменьшилась. Не задумываясь, не медля ни секунды, юноша помчался вниз по центральной лестнице. Впереди вроде бы возникло какое-то сероватое пятно. Может, свет, а может, иллюзия света.

Наверное, именно из-за спешки Аннон пропустил последнюю ступеньку и полетел вниз, попытался ухватиться за перила — которых там не было — и покатился по спиральному желобу. Он пытался кричать, но звуки застряли в горле, как млечная крапива. Серое пятно постепенно росло, пока не заполнило желоб слепящим светом. Внезапно Аннона словно выплюнуло из желоба. Он пролетел, пожалуй, метра три и приземлился на сырой и заплесневелый каменный пол.

Юноша сел, потирая синяки, и огляделся. Его окружала пещера, похоже, вырубленная в каменном фундаменте дворца. На грубых каменных стенах через равные промежутки были укреплены красивые металлические подставки для смоляных факелов. В нескольких еще торчали остатки таких факелов, хотя ни один не горел. Свет шел откуда-то сверху. Аннон вытянул шею и увидел огромное око — круглое окно в виде глаза из необычного хрусталя, сделанное, как рассказывала Джийан, вечность назад для каких-то колдовских надобностей.

Он с трудом встал. Прямо перед ним находилась исполинская дверь, таких дверей ему еще видеть не приходилось. Во-первых, она явно была сделана из камня. Во-вторых, совершенно круглая. На круглом же медальоне в центре в окружении завитков был вырезан дракон — совсем как наверху, с которым он привык играть. Аннон помнил, как совал руку в вырезанную пасть. Этот дракон свернулся в кольцо, голова смотрела вперед, пасть открыта. Пугающее и одновременно прекрасное существо словно притягивало его. Юноша протянул руки, ощупывая камень, различая замысловатые узоры покрывающих его рун. Хорошо бы Джийан была здесь и перевела... Это походило на колдовские символы вроде тех, из ее переплетенной в шкуру кора книги, которую Аннон время от времени листал. Толку от этого не было никакого: он не мог угадать значения ни единой руны, поскольку они были не кундалианские. И все же он постоянно возвращался к книге, заглядывая в нее украдкой всякий раз, когда был уверен, что его не заметят. И сейчас он водил пальцами по вырезанным в камне строчкам, как слепой, обучающийся чтению.

Неожиданно круглая дверь откатилась в прежде незаметную нишу. Это произошло так быстро, так тихо, что у него не было времени среагировать. Свет ока не проникал за дверь. Казалось, тьма за ней была как-то связана с водой, в воздухе клубился густой пар, пахнущий морем. Внутри что-то двигалось: что-то огромное, чудовищное. Под ребрами, где засел коготь, снова запульсировало, однако совсем не так, как на лестнице. В тот миг, когда началась пульсация, угол света, проникающего через око, изменился, и жемчужный луч упал на дверной проем. Аннону показалось, будто его ударило по затылку что-то жаркое. Потом луч осветил то, что возникло прямо в дверном отверстии.

Аннон мельком заметил пол, усыпанный костями, черепами, клочьями кундалианской одежды. Затем увидел это существо. Оно было столь чуждым, что разум едва мог справиться с увиденным: вроде бы шестиногое, с длинным суживающимся черепом, как у рептилии, рогами, кружащимися, как смерчи, огромным волнообразным, зеленым, как море, телом, длинными светло-красными когтями и мерцающими жемчужными зубами, выступающими за пределы силуэта головы. Мощные верхние конечности крепились вверху к треугольной, как парус, перепонке в тонких прожилках, бурлящей, мерцающей, как морская пена. Длинный хвост хлестал по бокам, будто прибой о скалистый берег.

Все это мелькнуло перед ним за долю секунды. Через мгновение одна из верхних конечностей протянулась, обхватила юношу за талию и быстро втянула через порог во внутреннюю пещеру. Дверь тут же закрылась, и все поглотила тьма. Аннон потерял сознание.

5

Звездный свет, яркий свет

— Хороший кундалианин — это мертвый кундалианин. — Провозгласив максиму, определяющую его основную философию, прим-агент Стогггул пригласил кхагггуна в кабинет. Хотя контора размещалась в здании кундалианской постройки, обстановка была полностью в'орннской. Немногие оставшиеся окна загораживали темно-коричневые пластины из кремниевого кристалла с оптоволоконными кабелями, пропущенными через стекла.

Пространство через равные промежутки освещалось каплевидными атомными лампами, проливающим холодный голубоватый свет. Геометрические кресла, столы, ковры, ящики были расположены под прямым углом друг к другу. Во всем царила строгая и непоколебимая симметрия: всех предметов было по два, так что половина каждой комнаты казалась зеркальным отражением другой половины. Корешки кремниевых пластин, содержащих книги, схемы, бухгалтерские счета, а также пьесы, исторические и философские тексты, были выровнены, как по линейке. И еще одно: нигде не было безделушек, редких вещиц, сувениров, голографических изображений и тому подобного — ничего, что говорило бы посетителю о личной жизни хозяина кабинета. Казалось, социальное положение было сутью и состоянием Веннна Стогггула.

Кхагггун замер, как часовой, на островке тени между атомными лампами.

Стогггул оторвался от голографической карты Кундалы, висевшей в воздухе над массивным столом из меди и хроностали. Синие, зеленые, янтарные, черные пятна изображали континенты, океаны, горы, реки, леса, болота, пустыни, города.

— Глав-майор... — он раздраженно щелкнул пальцами, — как вас там?

— Фраун, прим-агент, — сказал хааар-кэут, проверявший Джийан всего несколько часов назад.

— Ах да, Фраун. — В голосе Стогггула сквозило отвращение к этому имени. — Ты чувствуешь страх в моем присутствии?

— Нет, прим-агент.

— Тогда подойди. — Стогггул поманил указательным пальцем. — Несмотря на слухи, я не кусаюсь. Почти. — Он засмеялся.

Фраун облизнул губы и вошел в кабинет. Стогггул махнул рукой, и голографическая карта Кундалы растаяла, сменившись другой.

— Ты знаешь, что это, Фраун?

— Да, прим-агент. Это архитектурные планы дворца регента.

Рукав черного с красной отделкой церемониального одеяния Стогггула задрался, показав платиновый окумммон.

— Прекрасно. — Прим-агент был в'орнном крупного сложения, с массивным лобным гребнем, придающим ему задумчивый и грозный вид даже когда он смеялся, что, признаться, бывало нечасто. Сын унаследовал от него темные глаза и почти чрезмерную напряженность, но Стогггул излучал силу такую же пугающую, как звезд-адмирал кхагггунов. У него была манера устремлять на собеседника пристальный взгляд, словно тот находился под микроскопом. Так он определял, кого можно запугать, а перед кем надо заискивать. Глав-майор Фраун определенно относился к первой категории.

Стогггул перевел взгляд с голограммы на глав-майора.

— Скажи-ка, Фраун, ты ничего не забыл рассказать мне об обороне дворца?

Фраун с озабоченным видом медленно обошел план, чтобы разглядеть его со всех сторон. Наконец он рискнул:

— Вряд ли я могу что-то еще добавить... Стогггул поднял квадратную ладонь.

— Подумай еще, глав-майор. Наказывают не за забывчивость — только за сознательное неповиновение.

Фраун с трудом сглотнул.

— Ну, есть одна мелочь, хотя на плане ее не отразишь. Я слышал одну историю... мне рассказали как раз перед тем, как я ушел из дворца. Насчет любовницы регента.

— Кундалианская счеттта. — Прим-агент рубанул воздух рукой, словно ударным мечом. — Меня не интересуют повадки животных.

Фраун помолчал.

— Судя по тому, что я слышал, это весьма необычно. — Он заколебался, и Стогггул кивнул.

— Полагаю, сегодня вечером мне следовало бы услышать все. Продолжай.

— Любовница сегодня затеяла состязание с вашим сыном.

— Которым?

— Курганом, прим-агент. — Фраун снова облизнул губы. — Курган выстрелил из окумммона, и стержень попал в цель. Потом любовница пустила стрелу из кундалианского лука — в воздух.

Стогггул насмешливо фыркнул — просто не удержался.

— Стрела вонзилась в землю перед деревом, — продолжал Фраун. — Из нее выросла волшебная лоза, которая обвила дерево и полностью съела в'орннский металлический стержень.

Лицо прим-агента налилось голубой кровью.

— Глав-майор, почему ты тратишь мое время на эту чепуху?

— Возможно, кундалианка защищает регента таким же колдовством. По крайней мере так я слышал.

Стогггул махнул рукой.

— Тускугггунская болтовня! Очень скоро кундалианская счеттта и ее предполагаемое колдовство не будут иметь никакого значения. — Он ласково обвел руками голограмму. — Поскольку мы выступаем сегодня вечером.

Фраун вскинулся.

— Сегодня, прим-агент?

— Сейчас. Мы говорим, а моя свора кхагггунов уже в пути.

— Но я не готов. Стогггул нахмурился.

— Никогда не следует быть неготовым, Фраун.

— Меня не предупредили.

— Мне что же, предупреждать тебя всякий раз, когда я вытираю интимные места? — Стогггул вскинул голову. — Иди в главную казарму и возьми ионный пистолет, а потом возвращайся во дворец и завершай приготовления.

Фраун вытянулся во фрунт.

— Слушаюсь, прим-агент! Сию минуту! — Он поспешно вышел под немигающим взглядом могущественного баскира.

Стогггул вгляделся в план, откашлялся. Через мгновение другой в'орнн вошел, через открытую дверь из комнаты, где были выключены все атомные лампы.

— Нервный, как лооорм с первым клиентом. — Стогггул не сводил глаз с голограммы. — Тем не менее вы доверяете ему?

Строй-генерал Киннний Морка подошел к столу.

— Это “предупреждение” насчет кундалианской счеттты... Да, он — глаза регента. — Он подошел к двери, через которую вошел и вышел Фраун. Сжал кулак. — Я сам позабочусь о нем, пока мерзавец не ушел из вашей резиденции.

— Лучше не надо. Строй-генерал обернулся:

— Прошу прощения?

— Кровь в моем доме? — Стогггул покачал головой. — Нет, так не пойдет. — Он встал и обошел план, чтобы посмотреть его с другой стороны. — Кроме того, мне кажется, есть лучший способ управиться с глав-майором — гораздо более выгодный для нас.

— В нашей касте предателей казнят.

— Наступает новая эпоха. — Стогггул медленно поднял взгляд на кхагггуна. — Я говорил вам, когда мы только решили объединить силы, что понадобится по меньшей мере уничтожить всю семью Ашеров. Начав, мы скомпрометируем себя. Если мы проиграем, если нас схватят, нас-то непременно казнят. Все или ничего, да? Вот что скрепляет наш союз: я стану регентом, создам династию, а вы и все кхагггуны возвыситесь до положения Великой касты.

— Ну а гэргоны? Вы так и не объяснили, как вы обеспечите, что они выберут вас.

— Строй-генерал, уж вам-то, кхагггуну, следовало бы понимать, как ценно знать только то, что нужно знать.

— У баскиров есть поговорка “Знание — сила”, не так ли? Между нами говоря, это вопрос... ну, можно было бы сказать — веры, но это слово вышло из моды много звездных циклов назад. Так что, полагаю, лучше заменить его словом “доверие”.

Прим-агент кивнул:

— Наши мнения совпадают. Если мы не можем доверять друг другу, то, к сожалению, мы — ничто.

— Доверие дается кхагггунам нелегко, — сказал Киннний Морка, внезапно вспомнив последний разговор с Элевсином Ашерой.

— Баскирам тоже. Только помните, Элевсина Ашеру нельзя убивать на месте. Я должен получить контроль над рынком саламуууна. Секрет заперт у него в голове. К рассвету вы откроете его для меня, даже если по ходу дела регент сойдет с ума.

Киннний Морка показал длинные желтоватые зубы.

— Как сэсалы склоняются под снегом, так старый порядок склоняется перед новым. — Он резко кивнул. — Мне лучше вернуться во дворец, пока мое отсутствие не замечено.

— Звездный свет, яркий свет... — проговорил Стогггул. Строй-генерал склонил голову набок.

— Прим-агент?

— О, это начало песни, которую мать пела мне в детстве. Вы не знаете ее?

— Нет.

— Ах, наверное, она была только для Великих каст. — Стогггул надолго умолк. Когда он заговорил снова, то странным, ритмичным тенором, совершенно не похожим на его обычный голос: — Звездный свет, ясный свет, защити меня от бед, укажи дорогу мне в непроглядной вечной тьме.

Стогггул махнул рукой, и план дворца регента исчез. Затем подошел к Кинннию Морке и сжал его запястье, как равный.

— Насчет глав-майора... — Он наклонился, прижался губами к уху кхагггуна и зашептал. Потом отступил и пробасил: — Да осенит этой ночью звездный свет нас обоих, строй-генерал. Мы совершаем прыжок в новое и славное будущее!

Всю дорогу до дворца регента глав-майору Фрауну казалось, что за ним следят. Из всех хааар-кэутов кундалианская любовница выбрала его глазами и ушами регента среди предателей, собравшихся вокруг черно-красного подола прим-агента Стогггула. Джийан сделала правильный выбор, ибо разглядела в Фрауне то, чего не видели начальники: в'орнна с острым умом и пылкими сердцами, родившегося, однако же, не в той касте. Чтобы защититься, он старался казаться таким полным тупицей, что офицеры никогда не требовали от него слишком многого. Его считали откровенным и очень надежным. А еще он был настолько неприметным, насколько это возможно для в'орнна, вот почему прим-агент Стогггул решил завербовать его. Фраун, однако, не знал о предательстве Киннния Морки, и это в конечном счете погубило его.

Ощущение слежки было первым намеком, что что-то неладно. Теперь Фраун размышлял, не следили ли за ним от самой резиденции прим-агента. Он так торопился сообщить новости кундалианке, что почти забыл об осторожности. Ругая себя, он шагал по коридору к большой лестнице на второй этаж.

Вместо того чтобы подняться по лестнице, как собирался вначале, Фраун обошел ее, прижимая к себе ионный пистолет. Ночь заключила Кундалу в быстротечные объятия.

Луны еще не начали всходить, но россыпь звезд, видимых в окна, испускала ледяной мерцающий свет, смешивающийся со светом атомных ламп. Делая вид, будто направляется к хааар-кэутской вспомогательной казарме, Фраун резко свернул в заполненный тенями переход, поднялся по двум коротким лестничным маршам в галерею, выходящую в Большой Зал Приемов регента, и тихо прошел по галерее, изо всех сил стараясь держаться в тени, часто останавливаясь и прислушиваясь к приглушенным шагам, которые определенно раздавались за спиной.

На полпути по галерее он остановился и нашел потайную щеколду, которую описывала ему кундалианка. Небольшая часть стены повернулась. Фраун быстро шагнул внутрь, прижался спиной к двери и закрыл ее.

“Спасен”, — подумал он. Мгновение постоял, собираясь с мыслями. Ему надо встретиться с кундалианкой, а времени мало. Повинуясь инструкции, он сделал три шага вперед и два вправо. Протянув руку, нашел щеколду, вделанную в стену, нажал большим пальцем. И оказался в коридоре на втором этаже.

— Ты должен рассказать мне, как делается этот фокус, — сказал строй-генерал Киннний Морка.

Фраун втянул воздух, сердца колотились в груди, как молоты.

— О, вы напугали меня, командующий.

— Что ты делаешь в резиденции, глав-майор? Да еще и вооруженный ни много ни мало ионным пистолетом. Собираешься устроить переворот?

— Разумеется, нет, сэр! — Фраун вспыхнул. — Кундалианка послала меня за...

— За чем? — Киннний Морка шагнул к нему. — За информацией?

Фраун широко открыл глаза от ужаса.

— Информацией, командующий? Я не понимаю... Ох! Строй-генерал выбил у него ионный пистолет и затащил обратно в потайную комнату.

— А теперь послушай меня, гаденыш. Я знаю, чем ты занимался: сновал между дворцом и резиденцией Стогггула.

Не оскорбляй меня отрицанием. Я видел тебя своими глазами. — Он тряс Фрауна, пока у того не заболели от тряски интимные места. — Какое предательство вы с прим-агентом затеваете?

— Я... я только притворялся, что заодно с ним. Он планирует переворот. Сегодня ночью его люди проберутся во дворец, убьют регента и всю его семью. Я командую западным постом, поэтому могу впустить его людей. Но я как раз шел, чтобы рассказать...

— Регенту? — Хватка Киннния Морки усилилась.

— Любовнице регента.

— Кундалианской лооорм?

— Да. Мне приказано докладывать ей. Я опаздываю на встречу.

— Ага. Тогда, конечно, нам следует поторопиться. — Строй-генерал разжал хватку. — Я сам провожу тебя, чтобы не вмешался какой-нибудь предатель. — Он ухмыльнулся, когда они снова вышли на балкон. — Кто знает, сколько хааар-кэутов Веннн Стогггул привлек на свою сторону.

Успокоившись, Фраун кивнул и пошел по коридору. У него за спиной Киннний Морка сжал правую руку. Вскоре они подошли к затененным дверям. У второй Фраун остановился. Тихонько постучал. После странно долгой паузы дверь приоткрылась.

Взревев, Киннний Морка обнажил двойной клинок ударного меча и вонзил в спину Фрауна. С громким треском, похожим на удар грома, заряженные ионами клинки раздробили позвоночник. Морка, использовав тело как таран, выбил дверь и ворвался в комнату. Вместо кундалианской счеттты перед ним стоял регент.

— Киннний... — начал было он.

Строй-генерал вонзил кончики меча ему в шею. Кровь залила ковер.

— Быстрая смерть — мой дар, регент. За все, что мы значили друг для друга. Вы заблуждались, однако были честны со мной и моими кхагггунами. — Киннний Морка стоял над телом Элевсина. — Ваши наследники поблагодарят меня. Веннн Стогггул пытал бы вас, пока не выжал бы все секреты. Я избавил вас по крайней мере от этого унижения, и надеюсь, это поможет мне сдерживать его.

Джийан нашла иноксию дурманную и возвращалась к себе, когда услышала шум. Ее спасло то, что во время нападения она была в саду. Она закричала, когда Киннний Морка одним ударом меча снес голову Элевсина с дергающихся плеч.

Строй-генерал гнался за ней по комнатам с занесенным мечом, готовый нанести смертельный удар, но Джийан исчезла. Держа голову Элевсина перед собой, словно ужасный фонарь, Киннний Морка быстро обошел все комнаты, однако так и не нашел, куда она пропала.

— Н'Лууура ее побери! — крикнул он раздраженно. Пристально посмотрел в окровавленное лицо регента. Ему только показалось, или оно действительно выражает удивление и печаль? “Н'Лууура его побери, почему он поддался чарам проклятой колдуньи?”

Только тогда строй-генерал услышал звуки боя и понял, что свора Бенина Стогггула прошла через западный пост, личный состав которого он перебил, вернувшись во дворец.

Киннний Морка пробежал по комнатам и выскочил на балкон. Необходимо было показать тем, кто еще верен регенту, что они сражаются за призрак. Он знал, что все кончено... или будет кончено, как только голова Аннона окажется рядом с головой отца. На меньшее прим-агент Стогггул не согласится, ибо, пока жив Аннон, династия Ашеров будет жить и мечта Стогггула взобраться на кресло регента так и останется мечтой.

Морка спрыгнул с балкона и присоединился к своре Стогггуловых кхагггунов, выбивавших двери в покои регента.

— Регент мертв! — крикнул он, высоко подняв окровавленную голову Элевсина. — А теперь — за сыном! Приведите парня, и я убью его тем же мечом, что поразил его отца!

6

Привидение!

Аннон очнулся с головной болью размером и весом примерно с быка-хиндемута. Он лежал в подземной пещере прямо под оком. Мгновение разум был пуст — вероятно, защитная реакция: так тело цепенеет, защищаясь от приступа боли. Потом нахлынуло прошедшее: запах корня горечавки, спуск по винтовой лестнице, непостижимый ужас, желоб, ведущий в подземные пещеры, открывшаяся круглая дверь и борьба с... одному Энлилю известно с чем.

И это было последнее, что он помнил, пока не очнулся здесь, омытый холодным сине-зеленым светом атомных ламп дворца, проникающим через око. Внезапно свет изменился, и Аннон, заслонив глаза, приподнялся на локте и посмотрел вверх. Сквозь полупрозрачное стекло ока юноша разобрал мечущиеся тени людей. Пока он смотрел, какой-то человек упал, распластавшись поперек одной из секций ока. Что происходит во дворце?

Аннон со стоном перевернулся. В голове зашумело, в глазах было темно. Он на мгновение зажмурился, задохнувшись от головокружения. Открыл глаза, вытянул ноги и попытался встать. Потерял равновесие; падая, оперся на руку и наткнулся на книгу, лежащую на каменном полу. Маленькая, в испачканном кожаном переплете, с виду очень старая. Аннон поднял ее и открыл. Ее заполняли кундалианские письмена: руны и символы, строки непонятного текста. Он спрятал книгу за пояс брюк и медленно встал, немного пошатываясь.

Хватая воздух ртом, Аннон привалился спиной к двери Сокровищницы. Кундалианские руны, казалось, обжигали тело. Наконец до него дошло, что он находится снаружи, а дверь закрыта. Метры камня лежали теперь между ним и существом, которое схватило его. Что оно сделало с ним? Чего хотело? Почему он теперь здесь, по другую сторону двери? От всех этих вопросов голова разболелась еще больше. Аннон наклонился и прижал руки ко лбу, дрожа всем телом.

Сквозь шум в ушах он расслышал, как кто-то его зовет. Вскинул голову и застонал. Голос Джийан, пронзительный, словно от испуга, доносился, казалось, откуда-то издалека. Юноша откликнулся, и в тот же миг она оказалась у него в голове и повела к себе. Аннон спросил, что происходит, но она только подгоняла его, требовала поторопиться, иначе будет поздно. “Слишком поздно для чего?” — безмолвно спросил он. “Пожалуйста, поторопись, пожалуйста, пожалуйста!” — слова выныривали в голове, как взбесившиеся рыбы.

Вместо того чтобы привести его к лестнице на первый этаж дворца, Джийан повела в глубь пещеры. Чем дальше юноша уходил от ока, тем темнее становилось. В темноте приходилось полностью полагаться на ее указания. Аннон не колебался. Это был вопрос веры — она научила его этому слову, но до сегодняшнего дня ему не приходилось проверять его смысл. Как странно, думал он, пробираясь вперед, иметь такую слепую веру в кого-то, особенно когда этот кто-то — кундалианин! Почему-то вспомнилась кундалианка, на которую они с Курганом наткнулись сегодня у ручья. Его мысленные глаза открылись, как свистик на солнце, и Аннон словно бы снова посмотрел ей в лицо. Хотелось понять, что же такое произошло между ними, он нащупал это, попытался схватить и обнаружил, что оно недосягаемо. Потом, так же внезапно, как появилось, видение исчезло, и он снова оказался в темноте.

“Протяни руку”, — раздался у него в голове голос Джийан.

Он сделал как велено и нащупал ее руку. Потом она горячо обняла его.

— Хвала Миине, ты в безопасности!

— В безопасности от чего?

Она велела ему понизить голос и повела за собой.

— Не от чего — от кого. От прим-агента Стогггула. Он выступил против твоего отца.

Сердца Аннона сжались.

— Тогда я должен идти к нему. Ему понадобится моя помощь.

— Это невозможно...

— Нет! — Юноша оттолкнул ее, повернулся в темноту и посмотрел туда, откуда они пришли. — Я не буду слушать тебя! Да и что ты понимаешь? Кундалианка!

— Аннон! — крикнула она полным ужасной муки голосом. — Твоему отцу уже не помочь. Он мертв...

— Ложь! — крикнул Аннон. — Киннний Морка никогда бы не позволил...

— Именно Морка убил его... Морка — предатель. Веннн Стогггул соблазнил его какой-то сделкой.

— Нет, не может быть! — Аннон замолчал, думая о суматохе, которую видел через стеклянное око, о человеке, упавшем, распластавшись, возможно... нет, наверняка мертвом. — Ах, Н'Лууура побери врагов Ашеров!

— Да, — сказала Джийан с удивительной злобой. — Н'Лууура побери их всех!

Он вонзил костяшки пальцев в гребни безволосого черепа.

— Отец... мертв?

Она подошла к нему, прижала его голову к груди... Аннон оттолкнул ее.

— Нет! Я больше не маленький мальчик. Я — старший Ашера. По Закону о Наследовании теперь регент — я. Я должен вернуться и приказать...

— Ты не вернешься, — твердо заявила Джийан. — К своре кхагггунов Стогггула присоединились хааар-кэуты, поддерживающие Морку. Они контролируют дворец. Все верные твоему отцу лежат в лужах крови — кроме тебя и меня.

— Но мой долг...

— Послушай, прямо сейчас они разыскивают нас по всему дворцу. Прим-агент стремится уничтожить тебя, потому что ты — единственный, кто стоит у него на пути.

— Мои сестры?

— Мертвы. Как и их дети. Все мертвы. — Джийан смотрела на него, и он чувствовал ее напряжение. — Твой долг теперь — остаться в живых.

— Все мертвы? — Аннон повернулся в одну сторону, в другую... В уголках глаз дрожали слезы, и ему было стыдно. — Помнишь провидца? — Она явно не понимала. —

Старика на углу улицы. Он сказал, чтобы я берегся. Что я отмечен Древним.

— Чепуха. Я говорила тебе.

— Может быть, он видел все это. — В широко открытых глазах застыли боль и страх. — Что мне делать? Все произошло слишком быстро.

— Шоковая тактика. Ключевая часть плана Стогггула, — прошептала Джийан.

— А гэргоны? — спросил Аннон. — Они мои союзники. По закону в случае смерти отца я должен заменить его на посту регента.

Джийан положила руку на его окумммон.

— Откуда такая уверенность? Разве тебя Призывали? Разве гэргоны связались с тобой, как следовало бы? — Юноша молчал, и она продолжила: — Единственный способ нанести поражение Стогггулу — бежать из дворца и из города. Выиграть время, чтобы обдумать решение, узнать, кто, возможно, еще верен Ашерам, узнать, откуда может прийти помощь. Тебе не справиться самому. Пожалуйста, Аннон, ты должен довериться мне.

“Довериться кундалианке, — подумал он. — Все безумны, включая меня”.

— Ладно, — сказал он наконец. — Веди.

Внезапно вспыхнул свет, и Аннон заслонил глаза и прищурился с колотящимися сердцами. Их так быстро нашли?.. Когда глаза привыкли, он увидел, что Джийан зажгла остатки старого смоляного факела при помощи палочки для разжигания огня. Факел кашлял, трещал и грозил вот-вот погаснуть, но Джийан сложила руки в виде чаши, загородила пламя от сквозняка, и оно ожило. Аннон, пожалуй, никогда не видел ее такой: в полном тускугггунском одеянии с традиционным сифэйном — покрывающим голову капюшоном.

Он огляделся, увидел высеченные в скале при помощи в'орннских технологий ряды похожих на мешки клеток. Заглянул внутрь, уже зная, что найдет.

— Сколько кундалианские узники выдерживали там? — Джийан смотрела на странные и жуткие скальпели, зажимы, провода, лопатообразные клинки и щипцы, торчащие из изогнутых стен и потолков, подобно прыщам на умирающем от дуурской лихорадки.

Аннон сунулся в соседнюю камеру. Пахло очень плохо.

— В зависимости от разговорчивости узника.

— Ты хочешь сказать, в зависимости от формы пытки, используемой следователем.

Аннон обернулся к ней, не обращая внимания на упрек в ее голосе.

— Почему мы медлим? — Он топнул сначала одной ногой, потом другой. — Ты сама говорила...

Джийан показала ему левую ладонь.

— Мы не уйдем далеко, куда бы ни пошли и как бы хитро ни спрятались, пока у меня есть это.

— Окууут! Она кивнула.

— Опознавательный имплант. С этим они могут выследить нас, куда бы мы ни пошли. — В больших глазах отражался яркий желтый свет смоляного факела. — Надо избавиться от него.

— Каким образом?

Джийан достала металлический стержень Кургана, протянула рукояткой вперед.

— Нет, — сказал он; желудки сжались. — Ты не можешь!..

— Аннон, это необходимо. — Он попятился, и она сказала: — Послушай меня, это твой долг — твой первый долг как нового регента. Ты должен защитить себя. Любой ценой.

— Но это будет так больно! Она улыбнулась.

— Не настолько, как ты боишься. Я буду руководить каждым твоим шагом...

Ее голос замер. Аннон увидел, что она смотрит на него.

— Что такое?

— Аннон, во имя Миины! — Она указала на его обнаженную грудь.

Он посмотрел на грудь, на ребра... ребра! Ран не было, осталось лишь небольшое пятно. Он прижал пальцы к грудной клетке. Никакой боли, даже намека на боль. И странная пульсация когтя гэрорела прекратилась.

Он начал рассказывать, что произошло, однако умолк, когда Джийан сунула стержень ему в руку.

— Нет времени, — прошептала она. — Рассказывай за работой. Это отвлечет меня.

Сесть можно было только в одной из камер. Аннон выбрал ту, где меньше всего воняло, и, взяв факел, присел на корточки рядом с Джийан. Затем, осмотрев четырехзубый наконечник стержня, покачал головой.

— В чем дело?

— Не получится.

— Но надо...

Он встал, подошел к висящим на стене инструментам для допросов, выбрал серповидный скальпель. Сунул лезвие в пламя, очищая его. Джийан смотрела на скальпель, словно на ядовитую змею.

Юноша держал раскаленное лезвие изогнутого скальпеля над окууутом, выжидая только, чтобы тот немного остыл.

— Ирония судьбы, как по-твоему? — Она смотрела ему прямо в глаза, чтобы не видеть окружающие их в'орннские ужасы.

— Не знаю, с чего начать, — произнес Аннон.

— Начни с того, как вышел из моей комнаты.

Он знал, что она намеренно неправильно поняла его, и, как ни странно, был благодарен за это. Он заговорил в тот же миг, как скальпель пронзил ее кожу. Джийан с шипением втянула воздух. Потекла кровь.

— Глубже, — сказала она, стиснув зубы. — Ты должен забраться под него.

Она прижалась спиной к стене, вытянула ноги и постаралась расслабиться, но Аннон, держащий ее левую руку в своей и продолжающий работать скальпелем, чувствовал, как какая-то вялость течет сквозь нее, как струя сиропа, замедляя пульс, биение сердца и даже, если он мог поверить своим чувствам, самый ток ее крови. И, чтобы отвлечь ее и отвлечься самому, говорил, рассказывая все, что произошло после того, как они расстались.

Когда он дошел до чувства, охватившего его на винтовой лестнице, Джийан промолвила странно низким голосом: