Жемчужина (№1) - Кольцо Пяти Драконов

Кинннию Морке хотелось, чтобы Далма посмотрела на него, но невидящие глаза смотрели в небо. Под ногами хрустел беломраморный гравий, темный от ее крови. Казалось, будто тело уже погрузилось в землю, став частью аккуратной дорожки, потревоженной жестокостью последних мгновений ее жизни.

Весь парк был окружен кхагггунами из личного крыла звезд-адмирала. Воины с ионными пистолетами наготове стояли спиной к трагедии.

— Что за злая судьба обрушилась на меня, раз я должен был полюбить такую? — Он глубоко, резко вздохнул. — Я виню за это Стогггула. Не только за ее смерть, но и за ее порочность.

— Я — ваша правая рука. Я был бессилен, когда люди регента помешали выполнению вашего приказа арестовать Олннна Рэдддлина. Это бессилие унизительно. Что мне делать, звезд-адмирал?

— Делать? — Киннний Морка посмотрел на Кургана налитыми кровью глазами. Он сам и его кхагггуны были в полном боевом снаряжении. — Ничего. Ты не издашь ни звука, не предпримешь никаких действий. Похоже, глупость регента начинает проявляться. Он насилует и убивает Далму. Отменяет мой приказ посадить Олннна Рэдддлина под замок. Рэдддлин безумен, можешь не сомневаться; но он очень хитер, как часто бывает с безумцами, и убедил Стогггула защитить его. Похоже, я недооценивал перв-капитана... — В глазах звезд-адмирала сверкнул гнев. — Либо так, либо проклятая колдунья, которая всегда рядом с регентом, взяла его под свое мерзкое крыло. — Он сжал кулаки. — Я не прощу этого ядовитой счеттте! Она и вправду отравила разум Веннна Стогггула.

Киннний Морка опустился на колени, коснулся окровавленного темени Далмы.

— Ты не знала, как я люблю тебя... Я никогда не говорил тебе; никогда не показывал тебе. Как я мог? Я кхагггун. Но я любил тебя. Ты оживила что-то во мне. Теперь оно холодно и мертво... как ты, бедняжка. — Он провел кончиками пальцев по ее лбу, по щеке. — Спи же и ни о чем не тревожься. Твои страдания закончились, однако жизнью клянусь, что страдания твоего убийцы только начинаются.

Киннний Морка встал и отвернулся. Сделав перв-капитану Йулллу знак приблизиться, он отдал приказ о погребении Далмы. Йуллл кивнул и быстро ушел. Наступило затишье — время для размышления.

Курган наблюдал за происходящим с отстраненностью, которой научился у Старого В'орнна. Он не испытывал никаких чувств к двум союзникам, ставших врагами, — ни сочувствия, ни верности, ни даже сладости иронии из-за собственной роли в обострении их вражды. Не будучи отстраненным, нельзя быть объективным, говорил Старый В'орнн. А не будучи объективным, нельзя увидеть полную картину. Для такого честолюбца, как Курган, увидеть полную картину было главным.

Когда наконец звезд-адмирал посмотрел на Кургана, он снова стал самим собой.

— Нет, мы позволим регенту и вероломному крыл-генералу Нефффу делать поспешные и необдуманные ходы, пока сами — внутри нашей касты — будем укреплять силы, готовиться к сражению. Если регент хочет войны, то, клянусь вонючей Н'Лууурой, он получит войну!

— Прости меня, отец, — сказал Нит Сахор, — ибо я согрешил.

— Нет греха в том, чтобы следовать своим убеждениям, — ответил тэй с ярким оперением. — Так я учил тебя жить.

— Хорошо это или плохо. — Нит Сахор улыбнулся и протянул руку. Птица спорхнула с насеста и сжала полупрозрачными желтыми когтями облеченное перчаткой запястье, выковывая связь, устанавливая контакт.

— Ты сделал для меня замечательную корковую сеть, — сказал тэй, чистя клювом перья. — Цвета доставляют мне наслаждение!

Нит Сахор улыбнулся.

— В свое время ты был настоящим художником, отец. У тебя замечательное чувство цвета.

— И я произвел на свет ученого! Кто бы мог подумать!

— Когда-то в Товариществе было много художников, но это в прошлом. Ты последний, отец. Теперь мы — гэргоны — одинаковы: все техномаги.

— Нет, сын мой, ты не похож на остальных.

— Иногда я боюсь, что слишком похож. Мне хотелось бы больше походить на тебя.

— Что ж, возможно, и к лучшему, что ты не пошел по моим стопам. Дети должны жить своей жизнью, а не взваливать на себя жизнь, прожитую отцами.

— Допуская, что останется хоть какая-то жизнь, — заметил Нит Сахор.

Тэй посмотрел по сторонам.

— Мы не в твоей башне.

— И вообще не в Храме Мнемоники. Мне пришлось на время усыпить тебя. Моя лаборатория в осаде.

— Нит Батокссс? Нит Сахор кивнул.

— Он разгневался, что я покинул Товарищество. Тэй поднял четыре крыла.

— Насколько плохо?

— Достаточно плохо, — признал Нит Сахор. — Товарищество в разброде. Из-за Нита Батокссса их внимание с чистой науки перешло на политическое маневрирование. Нит Батокссс громче всех кричал от ярости из-за троих, убитых кундалианским колдовством.

— Кольцо Пяти Драконов! Как бы мне хотелось написать о нем! Какие рассказы я бы сочинил!

— Если тебе так хочется писать, разоблачи Нита Батокссса и его ядовитый язык.

— Я предупреждал тебя, что он — дурное семя, еще несколько веков назад.

— Боюсь, я был слишком занят опытами, чтобы слушать тебя, отец. Полностью моя вина. — Нит Сахор прошел по голому полу к пыльному окну. — Но, вероятно, настоящую ошибку я совершил, порвав с Товариществом.

— Нет, если оно хотя бы наполовину так порочно, как ты говоришь. — Тэй повернул голову, золотые глаза метали молнии. — Ты выбрал бесцветное, гнетуще скучное место.

— Склад не очень красив, зато подходит моим целям. Смотри! — Нит Сахор активировал сетчатую перчатку. Голубой огонь пробежал по стенам голой комнаты, так что та замерцала, заколебалась. Когда ее формы обрели четкость, все углы и щели ломились от оборудования, аккуратно расставленного на полках.

— Это копия твоей лаборатории в башне! — воскликнул тэй.

— Одной из нескольких.

— У тебя слишком много секретов от меня, сын мой!

— Я ищу способы развлекать тебя, отец. — Он погладил перья тэя. — Создать биокорковую сеть для электромагнитной матрицы было довольно трудно... Я не смог предоставить тебе средства выразить художественную сторону твоей натуры.

— Успокойся, сын мой. Подумай о том, чего ты достиг! Я снова жив, и за одно это я благодарен. Ты стал великим ученым — техномагом на века! — Тэй вгляделся в окно. — Я вижу войска, множество кхагггунов в боевом снаряжении.

— У регента и звезд-адмирала возникли разногласия. По-моему, они намерены убить друг друга.

— Неудивительно, — резко сказал тэй. — Я всегда твердо верил, что нельзя смешивать Великие и Малые касты. Неравным присуще недоверие. Да и как иначе? Недоверие у них врожденное.

— Все гораздо серьезнее. — Нит Сахор унес тэя от окна. — Я уверен, что здесь действует еще одна сила — мощная, незаметная, с какой мы никогда прежде не сталкивались. Связанная с самой Кундалой.

— Да, ты с самой высадки считал, что эта планета особенная.

— Я не убедил никого и разгневал многих. Теперь я вижу, что был прав, отец. Кундала будет для нас либо великим успехом, либо смертным приговором.

— Приговором? Почему приговором?

Нит Сахор сел на табурет перед одним из таинственных пультов. Банки голографических рун — красных, синих, желтых — разлились по корковой поверхности, как дождь, исчезая и появляясь снова таким сложным узором, что у тэя заболела голова.

— Порой наша миссия кажется бесконечной, отец. Мы ищем Единое Великое Уравнение, Объединяющую Теорию, которая объяснит Космос. Но Космос вечно меняется. Как можно осмыслить Хаос?

— Именно это и пытается делать искусство, сын мой. Таков основной принцип Товарищества. И смотри, что произошло: они опустились в котел политики! Теперь все, на что они способны, — это сотворить хаос из порядка.

— Ты один из немногих, отец. Ты художник. Ты понимаешь неуверенность. Но Товарищество в целом не выносит неуверенности. Она пугает их. Вот почему им так тревожно здесь, на Кундале, вот почему они выведены из равновесия. Здесь слишком много тайн, которые не удается разгадать. Чем усерднее они стараются, тем больше отдаляется разгадка.

— Возможно, в данном случае разгадки нет.

— Нет, для каждой загадки, заданной Кундалой, есть отгадка. Я знаю.

— А если разгадка тебе не понравится?

— Тем не менее мы сможем лучше представить себе наше место в Космосе, верно?

— Ты унаследовал от меня не только кровь, но и характер. Ты не боишься неуверенности.

— Напротив, меня тянет к ней.

— Тогда разрыв с Товариществом был неизбежен.

— Они постараются уничтожить меня.

— Ты не позволишь им.

— Нит Батокссс хитер и добился власти в Товариществе. Раньше им никогда не были нужны вожди. А он, похоже, рожден вождем.

— Как и ты, сын мой. Просто ты еще не распознал в себе это качество. — Тэй вздохнул — совсем как вздыхал отец Нита Сахора, когда был жив. — Когда-то мы все были одним. Такова, в конце концов, природа Товарищества. Причина его создания.

— А пришли мы к трагедии.

— Я знаю, когда это началось, — сказал тэй. — В тот миг, когда мы в первый раз связались с центофеннни. С того времени все в Товариществе изменилось. Это единственное деяние, пятнающее нас; учение Энлиля называет это Первородным Грехом. Мы и его отвергли как сомнительное.

— Вероятно, ты прав. — Нит Сахор смотрел на вихрь рун на поверхности. — Но в данный момент у нас есть более неотложная проблема. Нит Батокссс и его клика нашли меня.

Он вскочил, взвилось длинное — до полу — одеяние. Одна стена склада начинала вздуваться наружу.

— Мне это не нравится, — сказал тэй.

Нит Сахор взмахнул рукой у него над головой, и тэй превратился в поток портретных позитронов, слившийся с голографическим вихрем рун на поверхности пульта.

— Спи, отец. — Нит Сахор повернулся, приводя в действие ионную экзоматрицу.

Стены склада побледнели, стали полупрозрачными, потом прозрачными, когда техномагия врагов Нита Сахора подействовала на установленные им охранные устройства. Зеленый ионный огонь сорвался с его пальцев, укрепляя стены, но он понимал, что это в лучшем случае отсрочка. Он чувствовал их, чувствовал их враждебность, их нарастающую силу. Их было слишком много, чтобы он мог сразиться с ними здесь и сейчас. Надо...

Что-то завизжало, когда рубиново-красный ионный луч пронзил стену и ударил его в голову. Нит Сахор пошатнулся, стиснул зубы. Нанес ответный удар... бесполезно. Снова и снова рубиново-красные лучи разрезали остатки его укреплений. Он приготовился и почти закончил, когда увидел Нита Батокссса, парящего в воздухе прямо перед складом. Нит Батокссс оскалил желтые зубы, взмахнул руками, и еще один ионный луч прорезал стену. Стена разлетелась вдребезги, и луч охватил Нита Сахора целиком. Оглушенный, он упал на колени, и Нит Батокссс устремился вперед, чтобы нанести последний удар.

— Что-то не в порядке. — Реккк схватился за окумммон, который Нит Сахор имплантировал ему в левое предплечье.

— В чем дело? — спросила Элеана.

— Эта штука пульсирует. — Он стиснул зубы. — Больно!

Реккк упал на колени в комнате на втором этаже, которую они сняли в захудалой придорожной гостинице недалеко от Серёдки. Элеана обняла его, вытирая выступивший на его лице пот рукавом.

Низкий закопченный потолок. Маленькие, как глаза, окна. Старая потертая мебель. На улице сгущались сумерки, подползая к ним, как нищий на коленях. На замусоренном дворе было пусто, если не считать фургона, который тащили два жалкого вида чтавра. Бродячий точильщик вечером установил станок и теперь вовсю трудился. Среди аммоновых деревьев верещали цикады.

— Рука, — простонал Реккк. — Рука словно в огне.

— Только держись, — шептала Элеана. — Держись, Реккк.

Из общего зала внизу шум поднимался, как дым. В темноте горела одинокая лампа; пламя дрожало и танцевало, отбрасывая на стены горбатые тени.

Его пальцы подергивались, сжимались и изгибались словно сами по себе.

— Что-то... что-то случилось с Нитом Сахором. Элеана склонилась над Реккком.

— О чем ты?

Ах если бы Джийан была здесь! Почему ее так долго нет? Она уже давно должна была найти Дар Сала-ата. Что, если она нарвалась на неприятности... хозяин гостиницы предупреждал их о безумных кхагггунах в Серёдке. Элеана закусила губу, вне себя от беспокойства. Теперь она жалела, что они с Реккком не настояли на том, чтобы сопровождать колдунью. Но та была непреклонна в желании идти одной. Даже Реккк знал, что иногда спорить с ней бесполезно.

— На него напали! — ухитрился произнести Реккк прежде, чем его снова скрутил приступ боли. — Ах, Н'Лууура их побери!.. Он ранен. Тяжело ранен.

Неожиданно окумммон издал оглушительный звук, раздулся и вспыхнул ярко-голубым светом.

Из прорези окумммона появилась птица в ярком оперении.

— Тэй!.. — хрипло выдавил Реккк, глядя, как четверокрылая птица мечется под потолком.

Разноцветное оперение тэя начало линять, распадаться на части, разваливаться. И еще через мгновение на месте птицы возникла совершенно другая фигура.

— Нит Сахор! — Реккк взял себя в руки, стряхнув боль, как животное стряхивает капли дождя.

Гэргон, принявший свое истинное обличье, упал на одно колено. Когда Элеана бросилась к нему, он поднял руку в перчатке. Взвился фонтан искр, и комнату наполнил едкий запах горящих компонентов. Ионная экзоматрица треснула в нескольких местах. Некоторые терциевые и германиевые цепи зловеще светились, тогда как другие казались почерневшими, расплавленными.

Элеана повернулась к Реккку:

— Он весь в крови!

С трудом поднявшись на ноги, Реккк подошел к гэргону.

— Прости, что причинил тебе такую боль, Реккк, — сказал Нит Сахор. Его голос звучал странно, приглушенно, словно шел из другого измерения. — Однако за такой короткий срок ничего лучше не смог придумать.

— Не беспокойся, — сказал Реккк, опускаясь перед гэргоном на колени. — Что случилось?

Нит Сахор поднял голову и посмотрел Реккку в глаза. Янтарного цвета кожа головы была покрыта нездоровыми пятнами, впалые щеки — в пятнах крови.

— Потребовалось весьма усердно защищаться от врагов. — На его губах мелькнула грустная улыбка. — Давненько мне не приходилось заниматься этим. Боюсь, я утратил форму. Пришлось прибегнуть к стратегическому отступлению.

— Насколько тяжело ты ранен?

— Цел и невредим, уверяю тебя.

Но мрачные интонации его голоса, какая-то бледность в поразительных звездно-сапфировых глазах сказали Реккку, что гэргон лжет.

Гэргон повернулся к Элеане, медленно выпрямляясь во весь рост.

— Так это и есть юная предводительница кундалианского Сопротивления?

— Ты знаешь обо мне? — с опаской сказала девушка.

— Конечно. Реккк время от времени посылал мне сообщения о ваших успехах.

— Тогда ты знаешь, что я оставила Сопротивление, чтобы помочь Джийан и Реккку отыскать Дар Сала-ата. Ваши кхагггуны слишком хорошо поработали над опустошением наших рядов и уничтожением нашего идеализма.

— Необходимый, хотя и прискорбный поворот колеса. Прими мое сочувствие.

— И что мне с ним делать?

— Прошу прощения. — Гэргон моргнул. — Это юмор?

— Не знаю, — сказала она. — Если юмор, то черный. Я впервые встречаю гэргона, хотя не помню уж, сколько раз мечтала об этом. Я мечтала расправиться с таким, как ты, — голыми руками, если придется. Вы убили стольких кундалиан — так жестоко, бессмысленно, с особенным удовольствием. — На ее ресницах задрожали слезы. — Столько кундалиан погибло, будто река плоти и костей вылилась в море Крови, заново заслужившее свое название.

— Какой пыл! — одобрительно сказал Нит Сахор. — Я высоко ценю твою страсть. Поверь, в грядущие дни и месяцы она окажется бесценной.

Элеана справилась с гневом, крепко сжав кулаки.

— Я убила бы тебя сейчас, если бы Реккк позволил.

— Понимаю. Я не могу сказать ничего, что компенсировало бы пролитую кровь, причиненные нами боль и страдания. Лишь одно поддерживает меня при мысли о грядущих мрачных временах. Надеюсь, что однажды ты увидишь меня таким, каков я на самом деле.

Элеана повернулась к нему спиной, не ответив даже на ласковое прикосновение Реккка.

Нит Сахор обвел комнату взглядом.

— Кстати о госпоже Джийан. Где она?

— Пошла за Дар Сала-атом, — ответил Реккк. Лицо гэргона на мгновение омрачилось.

— Одна? Реккк, по-моему, я ясно выразился.

— Да. Просто у Джийан есть своя воля.

— И она умеет эту волю проявлять. — Нит Сахор нехотя кивнул. — Понимаю. — Он медленно и, как заподозрил Реккк, борясь с болью, подошел к окну, выходящему на двор и дорогу в Серёдку. — Давно здесь этот точильщик?

Реккк пожал плечами.

— Точно не знаю. Появился где-то во второй половине дня.

— Может, он и точильщик, — заметил Нит Сахор, — но если так, он точит собственный ударный меч.

— Что? — Реккк подскочил к окну, чтобы взглянуть самому. — Это кхагггун?

— Да, Реккк. — Нит Сахор провел по окну облаченной в перчатку рукой. На мгновение возникла дуга из голубых ионов, и гэргон опустил веки; глаза быстро двигались под веками туда-сюда, словно во сне. — На нем метка хааар-кэутов регента. Можно биться об заклад, что он ожидает подкреплений.

— Как он узнал, что мы здесь?

— Хороший вопрос, Реккк. Само собой разумеется, ему не хватило бы ума найти вас самому. Наверное, кто-то направил его сюда.

Реккк щелкнул пальцами.

— Малистра! Один раз она уже нашла нас благодаря колдовскому маяку. Но Джийан клялась, что блокировала его.

— Я бы не держал пари против колдовства госпожи Джийан. — Нит Сахор отвернулся от окна. — Значит, Малистра, наверное, нашла другой способ выследить вас. — Он посмотрел на их скудные пожитки. — Скажи-ка, Реккк, есть среди ваших вещей что-то, чего она могла коснуться? Что-то, что было потеряно и снова найдено, что-то пропадавшее хотя бы на несколько мгновений?

— Нет, не помню ничего такого.

— Я помню. — Элеана повернулась к ним. У нее на ладони лежало в'орннское оружие.

— Паучок, — сказал Нит Сахор.

— Малистра заколдовала его, чтобы защитить Олннна Рэдддлина от колдовства Джийан.

— Положи его, — сказал Нит Сахор. — Быстро.

Элеана выполнила приказ и отступила, придвинувшись поближе к Реккку. Реккк обнял ее за плечи.

— Теперь перед нами очаровательная головоломка. — Сжав руки за спиной, Нит Сахор медленно и задумчиво расхаживал возле оружия. Время от времени он останавливался, и снова Реккк спрашивал себя, насколько тяжело гэргон ранен. — Что сделала с ним Малистра?

— Джийан пыталась это выяснить, — сказал Реккк. Нит Сахор помедлил.

— Она дотрагивалась до него?

— Несколько раз.

— Как все просто. Одна колдунья творит заклятие, чтобы впитать ауру другой колдуньи. — Нит Сахор кивнул. — Хорошо. Мы определили наш поисковик. — Он присел на корточки, вытянул руки перед лицом. — И что нам с ним сделать? Уничтожить? — Он поднял голову, поглядел на Элеану. — Что скажешь, Сопротивление?

Девушка на мгновение задумалась.

— Если бы это зависело от меня, я бы не трогала его. Когда мы уйдем отсюда, точильщик не пойдет с нами. Он останется здесь, где жучок.

— Еще лучше отправить жучка куда-нибудь в другое место. — Нит Сахор встал в ливне голубых искр. Сверхвозбужденные ионы окружили жучка, и тот исчез по мановению руки гэргона. — Полагаю, теперь мы можем действовать незамеченными. — Но улыбка, появившаяся у него на лице, уже превращалась в гримасу боли.

38

Бойня

— Кольцо Пяти Драконов! — Веннн Стогггул жадно схватил кольцо с открытой ладони Малистры.

— Позвольте мне, владыка. — Улыбаясь, колдунья надела ему кольцо на указательный палец.

Он поморщился.

— Туговато.

— Оно предназначено для кундалианских пальцев, владыка. — Малистра наблюдала за регентом из-под полуприкрытых век. На мгновение высунула кончик языка, заметив капельку крови, появившуюся там, где уколол шип, и сжала ему руку, стерев кровь до того, как он заметил ее.

— И что мне теперь делать? — спросил Стогггул. — Как вызвать кундалианское колдовство?

— Все в свое время, владыка. — Они гуляли в ее травно-грибном саду во дворце регента. Небо раскинулось над ними лазурным пологом. Бабочки порхали подле хааар-кэутов в полном боевом снаряжении, патрулирующих шанаитовые валы. Недавно посаженная кровавая смоковница цвела в колдовской страстности, испуская запах, который очень нравился Стогггулу. Малистра старалась приводить его сюда по крайней мере раз в день, чтобы возбуждать организм регента ароматом. — Кольцу надо привыкнуть к новому хозяину. Уже сейчас оно настраивается на вас — и только на вас. Не пройдет и двадцати четырех часов, как колдовство окажется в вашем распоряжении.

— Так долго? — Стогггул нахмурился. — Я хочу растоптать Киннния Морку, как навозного жука!

— И растопчете, владыка. — Малистра лизнула его в ухо. — Если вам не терпится, почему бы пока не составить план по его уничтожению?

— И что бы ты посоветовала?

— Заручитесь поддержкой вашего сына и Олннна Рэдддлина. Курган пользуется расположением звезд-адмирала, однако делом доказал верность вам. Он помог вам унизить Морку. А Олннн Рэдддлин в огромном долгу перед вами и помнит об этом.

Глаза Стогггула мрачно блестели.

— Пожалуй. — Он глубоко вдохнул аромат колдовской смоковницы. — Я мог бы использовать Кургана, чтобы заманить Морку в ловушку. Это, конечно, доставит мне удовольствие. Но какой прок от Олннна Рэдддлина?

— Он теперь презирает Морку. И охотно сделает все, о чем вы попросите.

— Например?

— Рэдддлин — искусный воин и почтет за честь убивать по вашему приказу.

— О чем ты говоришь? Он же калека.

— Так только кажется, — прошептала Малистра. — И в этом его преимущество. С виду он — тяжело раненный ветеран, безвременно вышвырнутый в отставку. Но я сделала его костяную ногу сильнее, чем она была раньше. Поверьте, как убийца на службе у регента он куда опаснее любого свор-командира.

Как обычно, Малистра говорила ему столько правды, сколько ей требовалось. В сущности, теперь в Олннне Рэдддлине было что-то от нее самой. Никто — даже сам Олннн Рэдддлин, — наверное, не смог бы догадаться, что она сделала с ним: такие подарки проявятся не скоро. Сначала ему придется побороться. Придется подавить отвращение к непостижимому, к хаосу жизни. Придется, по существу, переступить свои пределы как в'орнна, если он хочет когда-либо полностью овладеть ее дарами. Она приняла это решение, когда лечила его. Кхагггун был без сознания, висел между жизнью и смертью. И Малистра заключила опасную сделку с судьбой. Если его воля к жизни достаточно сильна, это будет ее ценой — и высокой.

Они закончили прогулку по саду.

— Скажи, Малистра, — прошептал Стогггул, — зачем мне быть регентом, когда ты так хорошо справляешься сама?

— Я только предлагаю, владыка. Вы сами составляете планы и принимаете решения.

— Глупая женщина, это была шутка. — Смеясь, он раздвинул ее одежду, обнажив крепкое горячее тело. Содрогнулся от предвкушения, когда она опустилась перед ним на колени. — И очень смешная шутка, да-да!

Риана пыталась вообразить предстоящую встречу с Элеаной — и не могла. Чем ближе они подходили к гостинице на окраине Серёдки, тем страшнее ей становилось. Все чудовищно запуталось. Где-то в глубине души “мужество” Аннона уже предвкушало сексуальное возбуждение... Но Аннон больше не был Анионом. Риана не представляла, как отреагирует тело. Да и немудрено — с ее-то женским опытом. С тех пор, как она стала Рианой, признаки гормональных изменений, бушующих в организме, были подавлены ужасом, одиночеством и отчаянием. Оставалось только гадать, что произойдет, когда она окажется рядом с Элеаной. Джийан, заметив, как девушка дрожит, остановилась во дворе и положила руку ей на плечо.

— Попробуй расслабиться.

— Легко тебе говорить. Джийан улыбнулась.

— Собственно говоря, совсем не легко. Я волнуюсь ничуть не меньше тебя. — Она не сказала о причинах своего волнения: Элеана могла вызвать Риану на откровение и таким образом таила в себе угрозу.

Тигпен, устроившаяся на плечах Рианы, спокойно слушала их разговор. Риана была благодарна, что раппа так и не спросила, о чем они говорили наедине в монастыре Теплого Течения. Тигпен со сверхъестественной невозмутимостью принимала загадочные разговоры, из которых ее открыто исключали.

— У каждого из нас свои секреты, Риана, — только и сказала она. — Вот так Космос производит Хаос.

Во дворе гостиницы их ждал встревоженный Реккк.

— Так это и есть Дар Сала-ат, — сказал он.

Риана пристально посмотрела на него. Высокий и стройный, с красивыми чертами лица, он совсем не походил на свирепого свор-командира, которого Аннон видел тогда в лесу. Живые и любопытные глаза, без жестокой отстраненности, типичной для кхагггуна. Что бы он подумал, если бы знал, что Аннон Ашера еще жив, существует в теле женщины-кундалианки?

— Реккк Хачилар, — сказала Джийан, твердо положив руки на плечи девушки, — это Риана.

Реккк улыбнулся.

— Мы потратили много дней, пытаясь отыскать тебя. Но какая ирония: оказаться в союзе со свор-командиром, который гнался за Анионом и Джийан от Аксис Тэра до Каменного Рубежа! С другой стороны, по-настоящему жутко: знать Реккка, при том что он и не подозревает об их знакомстве. Риана вспомнила, как Тигпен говорила ей, что судьба Дар Сала-ата — в стороне от всех остальных. Впервые она прикоснулась к тоске одиночества — и внутри родилась пустота, словно там, где царит вечная сушь, пустая чаша ждет благодатного дождя.

— Я никогда раньше не видела рэнннона, — сказала она, — хотя много слышала о них.

— Правда? — Реккк нахмурился. — Откуда кундалианской девушке?..

— Реккк, что случилось? — поспешно вмешалась Джийан, бросая на Риану предостерегающий взгляд. — Почему ты рискнул выйти?

— Нит Сахор здесь. Похоже, он выдержал какую-то серьезную битву, несомненно, с использованием техномагии гэргонов. Он ранен, Джийан. Ты поможешь ему?

— Не знаю, — сказала она и направилась к старой, покосившейся двери гостиницы. — Попробую.

— Госпожа, — сказал Нит Сахор, как только они вошли в комнату, — я рад, что вы с Реккком исполнили мое поручение. Это, как я понимаю, Дар Сала-ат. Большая честь встретить легенду во плоти. — Взгляд звездно-сапфировых глаз перешел с Рианы на Джийан. — Я чувствую, что ты делаешь, но ты тратишь время зря. То, что случилось со мной, нельзя поправить твоим колдовством. — Облаченный перчаткой палец указал на череп. — Повреждены цепи. Поскольку они — часть меня... — Нит Сахор пожал плечами. — Не стоит тратить время, у нас есть дела поважнее.

— Но...

— Гэргон прав, — сказала Риана. — Лононские иды начинаются завтра. Мы должны направить все усилия и средства на спасение Кундалы. — Она повернулась к Ниту Сахору. — Джийан говорила, что ты можешь доставить нас в Аксис Тэр.

— В мгновение ока, — ответил гэргон. — Остальное зависит от тебя. В городе я не сумею помочь тебе. Там я предан анафеме. За мной охотятся, как будут охотиться за тобой, едва узнают, кто ты.

— А как, оказавшись там, мы попадем во дворец регента?

— Мы с Элеаной позаботились об этом, — сказал Реккк.

И вот наконец настал миг, которого Риана ждала и боялась. Элеана пряталась в уголке, но теперь выступила вперед.

— Никогда не думала, что увижу Дар Сала-ата, тем более встречусь с ней.

Риана хотела сказать что-то — хоть что-нибудь. Уголком глаза она заметила, что Джийан внимательно наблюдает. Элеана почти не изменилась, осталась такой, какой Аннон запомнил ее с первой встречи. Странно, Риана по-прежнему видела ее “мужскими” глазами. Она видела высокую грудь, тонкую талию, длинные и сильные ноги. И лицо... лицо, словно наполненное внутренним светом, было — если это возможно — еще прекраснее, чем сохранилось в памяти Аннона. От Элеаны исходила уверенность воина, чувственность женщины. Сильная смесь. Привлекательности не убыло ни на йоту. У Рианы ослабели колени, она не могла перевести дыхание. Ее захлестнули невыразимые чувства.

Неизвестно, что было бы дальше, если бы Нит Сахор не начал менять цвет. Странная нездоровая бледность разлилась по янтарной коже. Гэргон зашатался, и неуправляемые сверхвозбужденные ионы наполнили комнату жутким зеленоватым свечением. Блеск глаз почти погас.

Словно в ответ на невысказанную просьбу Тигпен прыгнула гэргону на руки. Нит Сахор повернулся и пошел к двери.

— Заканчивайте ваши планы, — сказал он. — Мне надо поговорить с раппой наедине.

— Вы были правы, подозревая саракконов, — сказал Курган. — Они что-то знают о друугах.

Звезд-адмирал Киннний Морка, сидевший в армейской палатке в Аксис Тэре, оторвал взгляд от бумаг. Перед ним на столе лежали планы войны: боевые порядки, стратегия, союзы среди кхагггунских кланов, списки самых доверенных крыл-генералов, составленные перв-капитаном Йулллом. Списки тех, кто умрет за него, списки тех, кто в последний момент может дрогнуть, списки непреклонно верных и подверженных подкупу.

— Сила и слабость, адъютант, — устало произнес он. — Победа в бою — результат оценки этих противоположностей.

— Саракконы — ловкие дельцы, — продолжал Курган ровным голосом.

Звезд-адмирал поджал губы.

— Ты предлагаешь союз?

— На самом деле союз предлагают саракконы. Мне кажется, им нужна большая свобода передвижения на северном континенте.

— Для чего? — Киннний Морка, как всегда, был подозрителен.

— По причинам, которые мне кажутся непостижимыми, они обожают океаны. И пустыни. Им нужен сухопутный маршрут в Большой Воорг.

— И все? Им нужен доступ к трем тысячам квадратных километров песка?

— Да, господин. По-моему, так. Интерес звезд-адмирала усилился.

— Полагаешь, они будут сражаться за меня?

— Если вы дадите им то, что им нужно, — да, господин, полагаю. Они странные, но честные. Их слово — закон.

Киннний Морка кивнул:

— Тогда, конечно, заключай союз.

— Вот это я не могу сделать сам, господин. — Курган сейчас шел по минному полю; он внимательно наблюдал за лицом звезд-адмирала. — Они настаивают на личной встрече с вами.

— Невозможно. Курган понизил голос.

— Я знаю их, господин. Вы — вождь. Если вы не будете участвовать в заключении сделки, они решат, что мы что-то скрываем. И не поверят мне, что бы я ни говорил.