Звёздные стражи (№4) - Легион призраков

Астарта зажгла свечу из белого пчелиного воска, вставленную в простой деревянный подсвечник. Богиня привержена к простым вещам; и эта ее приверженность вошла в пословицу. Свет от свечи упал на центральную часть алтаря — статую самой Богини. Эта статуя досталась Астарте в наследство еще от матери ее матери, тоже Верховной жрицы, как и сама Астарта.

Статуя изображала двух женщин. Одна из них была в длинном белом покрывале. В правой руке она держала сноп колосьев, а ее левая рука покоилась на плече ребенка, стоявшего впереди нее. Позади этой женщины, спиной к ней, стояла другая женщина — в доспехах и шлеме, с мечом в правой руке и щитом — в левой. Этот двойной образ Богини символизировал с одной стороны Мать, воспитывающую свое дитя, а с другой — Воительницу, защищающую своих чад.

Такая статуя стояла на каждом алтаре в каждом доме на родине Астарты. Богиню чтили там на протяжении веков, с тех самых пор, когда жестокий мор унес жизни почти всех мужчин, а тех, что остались в живых, слабых и ставших драгоценными, воспитывали и растили, как тепличные растения, ради сохранения популяции. В большинстве домов у статуи Богини было только одно лицо — то, которое живущая в доме женщина выбирала сама. Мать Астарты избрала лицо Воительницы, а для самой Астарты Богиня была нежной, любящей матерью. Но сейчас Астарта медленно поворачивала статую, пока Воительница не заняла место матери.

Настало время бороться за спасение святыни, которая была всего дороже не только самой Астарте, но и тем, кто верил в нее.

Алебастровая статуя смотрела на мир ничего не выражающими, пустыми глазами. Изображение Богини-Воительницы никогда не привлекало к себе Астарту. Она знала каждую черточку, каждую складку облачения Богини-Матери, а Богиня-Воительница казалась ей слишком холодной и суровой и очень напоминала Астарте ее мать. Теперь же Астарта видела и понимала, что Воительница холодна и сурова, потому что быть иной ей нельзя, в этом ее спасение, ее броня, защищавшая от ран — от тех, что наносили ей враги, и от тех, что наносила она сама врагам.

Астарта долго и пристально всматривалась в Воительницу, а потом повернула статую лицом Богини-Матери к себе. Созерцание этого лица давало Астарте утешение. Подняв сухую веточку шалфея, она размяла в своей ладони его листья и высыпала их в маленькое медное блюдо, которое поставила на огонь. Вдыхая сладостный аромат фимиама, она принялась отгонять рукой струйку дыма в сторону Богини.

— Благословенная Богиня-Мать, благодарю тебя за видение, ниспосланное мне тобою. Я не понимаю, что оно означает, но не забуду предостережения. Хвала твоему неизреченному имени. Да святится имя твое.

Потом Астарта положила маленькую медную крышку на блюдо с дымящимся шалфеем, чтобы дым больше не шел от него. Медленно протянув перед собой руку, она еще раз повернула статую так, что теперь Воительница смотрела на нее. Смотрела пустыми глазами существа, призванного и зовущего убивать.

Астарта села на корточки. Она никогда не совершала жертвоприношений Воительнице, хотя знала, что должна сделать. Принести в жертву Богине кровь было выше сил Астарты.

— Я знаю, чего ты ждешь от меня, — сказала Астарта Воительнице. — Ты хочешь, чтобы я следила за ним, чтобы преследовала его, ты хочешь превратить преданных ему людей в предателей, а если это невозможно — и я молю тебя, чтобы так оно и было, — тогда тебе угодно будет, чтобы я наняла тайных соглядатаев и они шпионили бы за каждым его шагом. А что потом? Ты требуешь свидетельств, доказательств их близости, ты требуешь от меня противиться ему. Гнев, позор, ненависть… Он возненавидит меня и себя… Я не могу решиться на это, — Астарта искала в пустых глазах Воительницы понимания — и не находила его.

«Ты не любишь его», — сказали ей эти глаза.

«Нет, не люблю, но уважаю и чту».

Она могла бы любить его и даже, кажется, любила, но теперь все это ушло в прошлое.

Когда же зародилась в ней эта любовь? Может быть, в первые месяцы их супружества, которые казались ей теперь сном? Два чужих человека, которых обстоятельства вынуждали быть вместе, пытались играть нескончаемую роль на глазах у множества снедаемых любопытством людей, даже при опущенном занавесе, на пустой сцене, где, кроме них, никого не было.

Все это время Астарте казалось, что где-то рядом мелькает и снова скрывается с глаз какой-то мужчина в короне и в пурпурной мантии. Сильный, решительный — и в то же время надломленный, ранимый, терзаемый сомнениями. Ликующий, когда судьба посылала ему удачу, и казнящий себя, если ошибался. Учась на своих ошибках и снова и снова повторяя их, он боялся смотреть в будущее и все же постоянно отваживался бросать вызов судьбе.

Астарте казалось, что она полюбила его. Она хотела, чтобы он принадлежал ей, но вскоре поняла, что ей не завладеть его сердцем, потому что оно принадлежало другой женщине. Он долго любил ту, другую, платонической любовью, но теперь их любовь стала плотской. Астарта не сомневалась в этом.

Опасность была велика. Он удалялся от нее, едва лишь она пыталась приблизиться к нему. Еще немного — и она потеряет его навсегда. Это будет потеря не только для нее, но и для его народа. Ребенок, зачатый им этой ночью, тогда не принадлежал бы ей. Что если этот мужчина, который привиделся ей…

— Что же мне делать? Я должна спасти его! — Астарта снова прикоснулась рукой к животу. Ее рука скользнула под одежду и прижалась к телу.

Будущий ребенок больше не был единственным существом, которого она должна была охранять и спасать.

В пустых глазах Воительницы она не находила ответов на свои вопросы. Холодным и безжалостным было лицо Богини. Астарта снова протянула руку, чтобы повернуть статую кругом и увидеть другое лицо — лицо Матери, но так и не сделала этого. Астарта никогда еще не видела статую такой, как сейчас. Воительница и Мать, опека и воспитание — и готовность обороняться, чуткость и заботливость — и грозная решимость сражаться. Не к этому ли призывала ее Богиня?

Уроки Ди-Луны не прошли даром для ее дочери. Астарта вспомнила рассказы женщин-воинов. Они учили ее, что порой бывает лучше не стремиться с поднятым забралом навстречу неприятелю, а отступить, притвориться испуганным и побежденным, позволить врагу приблизиться и перехитрить его.

Астарта задумалась. Ее замысел был еще не ясен ей самой, но она уже знала, что он должен быть осуществлен. И вдруг поняла, как это сделать.

«Я знаю Дайена. В глубине души он презирает ложь и обман. Он боролся со своей тайной любовью. Оттого он так долго был верен мне. Но ничто человеческое ему не чуждо. Его любовь к той, другой, в конце концов стала слишком сильна. И так случилось, что, чувствуя себя одиноким, ища забвения и утешения, он повстречался с той, которую любил. И больше не противился своему чувству».

Ревность мучила Астарту. Как живо и ярко представляла она Дайена в постели с его любовницей! Поцелуи и ласки, каких никогда не довелось узнать ей, его жене. Той, другой, он дарил их с открытыми глазами! В Астарте крепло решение стать воительницей. Пусть же ее враг ужаснется пустоте алебастровых глаз статуи, пусть его окровавленное тело соскользнет с ее меча!

— Нет! — вздрогнув, сказала она себе самой, — лучше не думать об этом. Никогда. Эта отрава в душе убьет меня. — Она снова прижала руку к животу. — Убьет нас обоих.

Она еще раз возблагодарила свою Богиню, погасила свечу, встала в полный рост. Ей стало легче от того, что она приняла решение. Это будет трудно, мучительно. Но она найдет в себе силы быть милосердной, выдержит все удары судьбы, не запятнав своей совести.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Таск медленно выбрался из своего джипа на воздушной подушке. У него сильно болела голова, и поэтому двигался он очень осторожно, чтобы «не спугнуть» боль. Темные очки пропускали слишком много света, и Таск, почти не открывая воспаленных глаз, нащупал приставную лестницу, ведущую в кабину «Ятагана». Ухватившись руками за ее перекладины, чертыхаясь, поднялся к люку.

— Икс-Джей, открывай, это я!

Раскаты оглушительного хохота, как эхо выстрелов из лазерной винтовки в замкнутом четырьмя стенами пространстве, отдавались в черепе Таска. Он застонал и, обессиленный, плюхнулся возле люка. Было раннее утро, но блестевшая под палящими лучами знойного солнца металлическая обшивка космоплана успела сильно накалиться. Таск весь взмок от пота. Ему казалось, что лежа вот так, он очень скоро превратится в жареный кусок мяса.

— Икс-Джей, не валяй дурака, ты же знаешь, что это я, — взмолился Таск. — И мне плохо. Меня вот-вот вывернет наизнанку…

— Только не на мою краску! — крикнул компьютер.

Люк, зажужжав, открылся.

Таск спустился в прохладный полумрак и постарался мягко коснуться пола ногами. Однако вибрация волной боли отозвалась в его голове.

— Набрался, — сердито проворчал Икс-Джей.

— Заткнись, — простонал Таск.

Поддерживая одной рукой очки, чтобы они не соскользнули, Таск вытянул вторую руку вперед и на ощупь направился в сторону кушетки. Наткнулся и со стоном повалился на нее.

— Ты этой ночью не дома был, — констатировал Икс-Джей.

Таск быстро пробежал события этой ночи в своей памяти.

— Вот черт! — сказал он удивленно и, придя в сильное замешательство, сел. — В самом деле, где я был?

— Да не мельтешись ты. Я позвонил Ноле и сказал ей, где ты.

— Правда? — обрадовался Таск и снова улегся.

Давно уже Икс-Джей не доставлял ему такой радости. Это было явно неспроста. Он заставил себя снова вернуться в сидячее положение.

— Чего ты хочешь от меня? — сквозь зубы процедил Таск, чуть не свалившись с дивана.

— О Боже, какой ты подозрительный! Может, сделать тебе холодный компресс?

— Ну хватит, — рявкнул Таск, вставая на ноги и хватаясь рукой за голову, готовую расколоться от боли. — У меня вчера был дьявольски трудный день. Важное дело. Свяжи меня с Дикстером.

— Я изо всех сил стараюсь быть любезным — и вот награда за это, — надулся Икс-Джей. — В следующий раз ни за что не стану звонить Ноле. Шел бы ты домой. Надеюсь, она спустит с тебя шкуру заживо…

— Только не это! Как это получается, что твое сочувствие из приятного становится таким ужасным? Прямо как будто ты меня поучаешь — любишь, мол, кататься, люби и саночки возить.

— Философия, да еще из нетрезвых уст. Вот до чего я дожил…

— Заткнись. И пока будешь молчать, свяжись с Дикстером.

— Дикстер! Ха! Думаешь, я поверю, что вы с Линком действительно раздобыли прошлой ночью хоть один бит полезной информации? Интересно, что вы делали? Содрали наклейку с бутылки виски и увидели на ее обороте цену?

— Ты позвонишь, наконец, Дикстеру, черт бы тебя побрал? — чуть не взвыл Таск. — И пока будешь звонить, выключи свет.

Цепляясь за поручни, Таск спустился в кабину экипажа, кое-как добрался до своего кресла и устроился в нем, опершись локтями на подлокотники и опустив голову на руки. На экране возникло лицо Дикстера.

— Хелло, Таск.

Таск с трудом поднял голову.

— А-а, это вы, сэр. Здравствуйте.

— Привет, сынок. — Дикстер слегка подался назад при виде Таска, сидящего в полутемном космоплане, да еще в защитных темных очках. — Что, трудная ночь была? — сочувственно спросил Дикстер.

— Да, вы, наверное, подумали, мне намяли бока. — Таск вспомнил про свои очки и снял их, потер глаза и откашлялся. — Одну минутку, сэр. Ну вот, теперь все видно. Да, так на чем я остановился? Я говорил вам, что Линк получил точно такое же приглашение, что и я?

Дикстер утвердительно кивнул.

— Да, верно. Я был у Линка нынче ночью. Он подтвердил получение приглашения, такого же точно, какое было сделано мне. И получил такие же точно инструкции, с той лишь разницей, что его имя указано как следует. Если он захочет присоединиться к «Легиону Призраков», то должен лететь на Преддверие Ада.

— Понятно.

— Линк настроен так же, как я. Он считает, что все это попахивает, как стерлядь недельной давности. Еще мы пробуем установить связь с Джараном. Недавно мы узнали, что он живет на своей родной планете. Однако он оттуда выбыл, но мы говорили с его женой. Она подтвердила, что ему пришло точно такое же приглашение, что и нам. Вы сами знаете Джарана, сэр. Его ничем не испугать. Вот он и летал на Преддверие, посмотреть, что да как.

— Когда это было? — спросил Дикстер.

— Месяца три тому назад. Он возвратился домой дьявольски злой. Сказал, что все это «липа». — Таск покачал головой. — Похоже, что он не предвидел этого, но, впрочем, старина Джаран никогда не отличался особой сообразительностью. Он говорит, что встретил этих пилотов, и они убедили его, и дали ему какие-то дополнительные координаты, и сказали ему быть там в точно назначенный срок. Ну, в общем, полетел он на своем космоплане по этим координатам и обнаружил — вот так сюрприз! — что планета в какой-то захолустной части галактики. По звездной карте эта планета не что иное, как каменная глыба, без единого живого существа. Одним словом, кастрюля с органическим супом.

В желудке у Таска начались спазмы. Пришлось сделать паузу, чтобы совладать с ними. Таск вытер пот со лба. Дикстер терпеливо ждал.

— На чем я остановился? — спросил Таск.

— На супе, — поспешил на помощью Икс-Джей. — Ешь его, пока он горячий.

Таск метнул на компьютер свирепый взгляд.

— Да, так вот. Джаран вернулся потом в таверну «Изгнанник», наверное, затем, чтобы сообщить этим пилотам, что не считает такую шутку очень уж забавной, и, может быть, отвести душу, а их, конечно, давно и след простыл. Вот так он и остался без горючего и тысячи золотых, да еще чувствовал себя круглым дураком.

— И это все? — спросил Дикстер.

— Да, сэр.

— Итак, что же здесь главное? Они заполучили его за тысячу золотых, но все это хорошо задуманная ловушка для простаков. Они лишили его возможности самостоятельно выбраться из этой ловушки в космос. Им, конечно, известно, что он проверил координаты, которые они ему дали.

— Голова трещит, сэр, — сказал Таск, потирая виски.

— Я бы хотел переговорить с Джараном. У тебя есть его номер?

— Конечно, сэр. Но Джарана нет на месте.

— Нет на месте?

— Вот именно, сэр. Сразу же после этого ему звонили с планеты, находящейся на границе с Коразианской галактикой. Они там такие нервные, как кошка, которой прищемили хвост. А все после того, как Коразия напала на них. Ищут наемников где только можно, чтобы те помогли им обороняться.

— Ясно. Его жена имеет какие-нибудь сведения о нем или от него?

— Нет. Но он прислал домой свой платежный чек, и она надеется, что с ним все в порядке.

— Но он не сообщил ей, где находится?

— Нет, сэр. Да и зачем бы он стал это делать? Она знает, куда он отправился. Почему она должна думать, что его там нет? И если коразианцы шныряют и шпионят повсюду, ваши парни из Адмиралтейства должны следить за связью.

— Да, надеюсь, ты прав. Однако… — голос Дикстера утратил уверенность.

Таск с любопытством присматривался к адмиралу:

— Вы хотите, чтобы мы сделали что-то еще, сэр? Линк предложил отправиться на разведку, но сразу, прямо сейчас, нам было бы трудно сделать это, потому что у нас появилась кое-какая работенка, но…

— Нет. — сказал Дикстер, с сомнением покачивая головой. — Думаю, ничего нового вам больше не удастся разузнать. И это может служить подтверждением… — Дикстер нахмурился. — Не предпринимайте больше ничего и нигде ни слова обо всем этом. Хорошо?

— Разумеется, сэр, — пожал плечами Таск.

— Ты, случайно, не знаком с координатами, которые они дали Джарану?

— Да, сэр, в полном смысле слова случайно знаком, — самодовольно ответил Таск. — Джаран зафиксировал их в своем бортовом журнале. Его жена нашла их и показала нам, а я передал их Икс-Джею.

— Спасибо, сынок, спасибо за все тебе и Линку, вам обоим.

— Рад быть вам полезным, знаете, сэр, — добавил Таск, как раз когда Дикстер уже собирался прервать связь, — кое-что кажется мне очень странным во всем этом деле.

— Да? Что же? — Дикстер, чуть откинулся назад, собираясь выслушать новости.

— Может быть, это не так уж и важно…

— Ничего, говори.

— Эта планета, сэр… Мы нашли в файлах ее название. Не номер, как можно было бы предположить, зная, что это безжизненная каменная глыба, а именно название. Кто-то же побеспокоился об этом — дать имя этой глыбе.

— И как же ее назвали?

— Вал… Валун… Что за чертовщина? — Таск полез в карман своего комбинезона, порылся в нем, но ничего не извлек оттуда и полез в другой карман. — Я записал, потому что знал, что все равно не запомню. А, вот оно. Читаю по буквам: В а л л о м б р о з а. Вам видно?

— Да. — Дикстер повторил букву за буквой и скопировал слово.

— Все правильно, — кивнул Таск. — Вам это ни о чем не говорит?

— Нет. Но у кого узнать, на каком это языке? Я постараюсь выяснить и дам вам знать, что это значит. И еще, Таск… — тон Дикстера стал очень серьезным, и лицо нахмурилось. — Дай мне, в свою очередь, знать, если ты снова окажешься с ними в контакте.

— Вы думаете, они захотят повторить свою попытку, сэр? — Таск казался удивленным. — Зачем им это? Им же ясно уже, что я не попался в их маленькую ловушку.

— Знаю. Но меня это не удивило бы. Не волнуйся, сынок, передай Ноле и малышу, что я люблю их.

Изображение Дикстера исчезло с экрана.

— Интересно, что он думает обо всем этом, — проговорил Таск, уставясь на опустевший экран. — Он был сейчас больше похож на служащего бюро по улучшению бизнеса, чем на Командующего Королевского флота.

— Как знать? — отозвался Икс-Джей. — Может, ему не хватает боевого опыта, чтобы справиться с нынешней задачей? А что ты там за чепуху молол насчет работы?

Таску стало лучше, он, пожалуй, мог уже обойтись без защитных очков.

— Это вовсе не чепуха. Похоже, у нас будет настоящая работа, постоянная.

— Да ну! Постоянная работа! Ой, как бы мне не отключиться от шока!

— Вчера какая-то женщина обратилась к Линку. Надо, чтобы мы доставляли ее и ее партнера несколько раз в неделю на Акару.

— Гнусное местечко! И что они возят с собой?

— Кожаные чемоданы и портфели! — развеселился вдруг Таск. — Много будешь знать — рано состаришься. И зарегистрируй это в бортовом журнале.

— Ясное дело. Ты меня знаешь: такт и осмотрительность — символы моего серийного номера.

Таск фыркнул:

— Такт и осмотрительность, болван ты мой! Единственное место, где ты найдешь эти два слова, — твой график времени. Послушай, — добавил Таск уже просительным тоном, — я с удовольствием выпил бы кофейку. Как бы это приготовить его, а?

— Лучше подставь голову под струю! — хмыкнул Икс-Джей.

* * *

— Сэр Джон Дикстер просит аудиенции у Вашего величества, — сказал Д'Аргент, войдя в кабинет короля с чашкой утреннего чая. — Он говорит, что у него весьма срочное дело.

— Мы сумеем выкроить для него время? — спросил Дайен, отрываясь от чтения краткого отчета о резком ухудшении ситуации в Звездной системе Мурува, где шесть планет только что сокрушили диктат седьмой. К сожалению, каждая из этих планет решила, что теперь, будучи свободной, она может, как ей вздумается, расправляться с любыми из пяти соседей, и повела себя соответствующим образом.

Д'Аргент просмотрел регламент короля:

— У вас сегодня утром запланированы две встречи. Одна с муруванскими послами, а другая — с представителями Лиги слаборазвитых планет.

Дайен быстро сориентировался:

— Я приму муруванских послов. Перенесите встречу с представителями Лиги на вечер и передвиньте все остальные дела второй половины дня на час.

— А пресс-конференция для Мурувы, сир? Можно ее передвинуть?

— Нет. Здесь нельзя медлить, пока эти болваны окончательно не передрались друг с другом. — Дайен взглянул на часы. — Пришлите от моего имени советников на Муруву, а потом — послов. Если они начнут в приемной потасовку, как это было прошлой ночью в космическом аэропорту, вызовите Като, а уж он знает, что с ними делать. Подобные бесчинства недопустимы.

— Да, сир, — ответил Д'Аргент и, чуть заметно улыбнувшись, бесшумно выскользнул из кабинета.

В то же утро — немного позднее — семеро сердитых и пререкающихся друг с другом муруванских послов вошли в кабинет Его величества и — после конференции — вышли оттуда задумчивыми и, казалось, пристыженными.

Джон Дикстер пристально взглянул на них. Послы были взволнованы и даже чем-то встревожены. Король же оставался холоден и мрачно улыбался.

— Понадобятся войска, Ваше величество? — спросил Дикстер, усаживаясь и отказавшись от прохладительных напитков.

— Я дам им тридцать дней, чтобы они уладили все свои разногласия. А если они в этот срок не уложатся, тогда мы сами установим мир у них в системе.

— Блокада? — спросил Дикстер.

— Муруванцы могут столкнуться с серьезными экономическими трудностями, если не пожмут друг другу руки и не помирятся. Мои советники сказали мне, что муруванская ненависть не простирается дальше их кошельков. Я думал, что дело серьезнее, но посмотрим, что из этого получится. Вы, вероятно, пришли ко мне потому, что у вас есть новая информация по делу, о котором мы с вами говорили в прошлый раз?

— Да, Ваше величество. — Дикстер выждал несколько секунд, «переваривая» мысли, касающиеся Мурувы. — Я кое-что услышал от Таска.

Адмирал повторил свою беседу с Таском, а Дайен слушал Дикстера молча, рассеянно потирая шрамы на своей правой ладони. Когда Дикстер заметил это, Дайен тут же оставил свою правую ладонь в покое.

— А почему бы Таску и Линку не продолжить разведку, милорд? — спросил он.

— Потому, что они слишком близки вам, Ваше величество.

Дайен с сомнением покачал головой:

— Вы искренне верите, что кто-то затеял все эти хлопоты только ради того, чтобы заполучить Таска? Зачем?

— Я думаю, что это, возможно, лишь небольшая часть их намерений, сир. Какова же их общая, стратегическая задача, — этого я вам сказать не могу, не могу даже отважиться на какие-либо предположения. Одно я знаю точно: Джаран не работает сейчас ни на кого из внешних систем. Я проверил.

— Так вы думаете, что…

— Я думаю, что это какой-то ловкий трюк. Представители «Легиона Призраков» вступают в контакты с пилотами и предлагают им сделку, если те согласятся полететь на Преддверие Ада. Они исходят из того, что только те, кто серьезно заинтересуется их предложением, достаточно бесшабашен или оказался в отчаянном положении, клюнут на их приманку и отправятся на эту планету. Как видите, они уже составили соответствующий список и пытаются их нанять.

Как только пилоты оказываются на месте, представители «Легиона Призраков» проверяют их. Видимо, собирают информацию, изучают их космические корабли или что-то в этом роде. Потом они «скармливают» пилотам какие-то странные координаты. Если пилот «проглатывает» приманку, они заполучают его или ее. Если же пилот не попадается на эту удочку, как, например, Джаран, они предусмотрели на этот случай предложение другого дела. Если второе предложение пилот принимает, они перехватывают его и ставят в такие условия, что он соглашается вступить в их войско.

— И все-таки я еще раз спрашиваю вас, милорд, — настаивал Дайен, — зачем?

— Не знаю, сир, но они, конечно, — что-то задумали. Идя по пути, проделанному Таском вслед за Джараном, я кое-что проверил на других людях, которые служили под моим началом. Все они получили такое же приглашение. Около ста человек летали на Преддверие Ада. С тех пор те из них, кто принял предложение «Легиона Призраков», однажды ночью улетели и больше не возвращались, исчезая из поля зрения. Однако они посылали домой деньги — большие суммы.

— Кто-то создает его или ее собственный космический корпус.

— Похоже. И это большой и отборный корпус. Им нужны только лучшие. Некоторые отправились на Преддверие Ада и теперь странствуют кругом в поисках работы. Никто из них не выходил со мной на связь. Этот «Легион Призраков» использует не только список моих людей. Они, по всей вероятности, ведут поиски пилотов по всей галактике.

— А вы могли бы незаметно спрятать, утаить такую большую силу?

— Без труда, Ваше величество. Особенно в таком месте, как та планета, которую «откопал» Таск. Вне космических трасс, на самом краю галактики, кусок холодного камня. Даже коразианцы не заинтересовались бы ею. И, кажется, именно оттуда ведется разведка. Я изучил отчеты, но, как говорит Таск, с этим делом связаны кое-какие странные вещи. — Дикстер углубился в свои заметки. — Эта планета была открыта тридцать лет назад знаменитым исследователем космоса Гартом Пантой. Вы не можете помнить его. Вы тогда были еще слишком молоды, но почти все люди моего возраста, особенно те, кто смотрит телепередачи, помнят, что Панта был не только дьявольски искусным космическим пилотом, но и блестящим физиком и биологом, а кроме того, — Дикстер улыбнулся, — чертовски обаятельным человеком. Он был знаменитостью, имел свое видео-шоу, вращался в высоких сферах. Очень высоких. И считался фаворитом вашего дядюшки. Король Амодиус сделал его рыцарем королевства.

— Значит, Панта был особой Королевской крови.

— Да. Но подлинный интерес представляет не сам образ жизни Панты, а то, как он ушел из жизни. Он погиб в результате какой-то загадочной космической аварии, примерно за восемь лет до революции. Вся галактика была поражена сообщением об этом. Этому событию еще много дней спустя посвящала свои заголовки пресса. В распоряжении у средств массовой информации был даже последний разговор с ним. Они показали, как он спокойно сообщает, что его двигатель вышел из строя и необходима помощь. Но с того момента, как он оказался в весьма отдаленной части космоса, Панта знал, что никто уже не успеет помочь ему, и он простился со своей семьей. Я и сейчас помню, как трудно было видеть и слышать его. Сердце в груди готово было разорваться.

Королевский космический корпус послал спасательный корабль, но когда они достигли его последних известных координат, то ничего не нашли там. Некоторое время спустя они обнаружили обломки его космоплана. Никто, разумеется, не знал, что же случилось на самом деле, но Панта не раз говорил, что, если в космосе он окажется один на один с неминуемой смертью, он не станет ее ждать и сам разом со всем покончит. Видимо, так он и сделал.

— Я знаю, — в задумчивости сказал Дайен. — Скажите, место его гибели далеко от координат «Легиона Призраков»?

— Нет, Ваше величество, — сказал Джон Дикстер. — Он был вообще за пределами нашей галактики.

Дайен нахмурился:

— Значит, я многого не знаю…

— Да, да, — сказал Дикстер, проведя рукой по своему лицу. — Это, кажется, ничего не дает нам, и, может быть, Гарт Панта не имел никакого отношения к нашему делу, но, как сказал Таск, здесь есть нечто очень странное. Панта открыл много новых планет и новых систем и многим из них дал названия. Существует хорошая копия, сделанная для его видео-шоу. Одну из планет он назвал Валломброза — на каком-то старинном языке, наверное на итальянском. И значит это…

— Долина теней, — сказал Дайен.

Дикстер казался изумленным.

— Я поражен, Ваше величество! Вы перевели это название быстрее, чем компьютер.

— Компьютер не был учеником Платуса, — сказал Дайен, улыбаясь своим воспоминаниям. — Мильтон, «Потерянный рай». Сатану

…терзали духота и смрад.

Но, боль превозмогая, он достиг

Пучины серной, с края возопив

К бойцам, валяющимся, как листва

Осенняя, устлавшая пластами

Лесные Валломброзские ручьи…

Валломброза — Долина Теней.

— Или, как сказали бы мы сегодня, Долина Призраков, — тихо уточнил Дикстер.

Дайен взглянул на него:

— Снова призраки?

— Да, Ваше величество, — нахмурился Дикстер. — Снова призраки.

— И вы считаете это серьезным и важным?

— Я считаю, что это чертовски важно. Знать бы, что они затевают. «Легион Призраков» ищет информацию о доме Снаги Оме. Нечто призрачное проникает сквозь защиту, сооруженную в соответствии с совершенно секретными планами и проектами, и оказывается внутри дома. «Легион Призраков», насколько нам известно, вербует лучших космических пилотов, давая им координаты безжизненной планеты, которую погибший исследователь назвал «Долина Теней». — Адмирал подался вперед, иллюстрируя свои слова движением указательного пальца по столу. — И что действительно настораживает меня, так это то, что круг, откуда бы он ни начинался, замыкается на вас, Дайен. Бомба, Таск и Линк, даже тот факт, что Панта был когда-то другом вашей семьи. Я никак не могу понять их целей и признаюсь в этом. Но мне все это не нравится. А где-то ведь должен быть ключ к разгадке тайны. Мы не можем пока найти его. Я думаю, нам необходимо найти этот ключ — и как можно скорее.

— И вы предлагаете?…

— Поговори с архиепископом Фиделем, мой мальчик. Пусть он передаст эту информацию… он знает кому. Тому, кто может быть в ней заинтересован. — Дикстер, казалось, вернулся в прошлое, забыв, что они не в том трейлере на Вэнджелисе. — Я имею в виду… — адмирал густо покраснел, — я хотел сказать, Ваше величество…

Дайен улыбнулся:

— Приятно снова услышать от вас «мой мальчик». Как давно это было.

Дайен умолк, и улыбка сошла с его лица. В кабинете стало темнее: на солнце набежала туча.

Наконец Дайен, вздохнув, поднял голову и взглянул на Дикстера:

— Как вы узнали?

— Что узнал?

— Что он еще жив.

Им не надо было уточнять, о ком идет речь.

Дикстер потер свою тяжелую челюсть:

— А я вовсе не знаю, Дайен. Называй это предчувствием или умозаключением. Дерек Саган считал самоубийство смертным грехом. Он был не из тех, у кого в подсознании засела неотступная мысль о самоубийстве. Он был очень хороший воин. Если уж ничто другое, так хотя бы его инстинкты должны были сохранить ему жизнь. Нет, я никогда не верил, что Дерек погиб во время нашего бегства из Коразии. Он считал, наверное, что это мы погибли, и если он жив, то существует лишь одно место, где он мог укрыться. В конце концов, там, откуда начинал.