Звёздные стражи (№4) - Легион призраков

— Вы такой, каким я и представлял вас себе, — продолжал Флэйм, буквально пожирая Дайена глазами. — Только не такой высокий. Да, я всегда почему-то думал, что из нас двоих выше ростом я. Наверное, потому, что я старше. — Он улыбнулся обворожительной улыбкой. Улыбка у него была своя, а не доставшаяся ему в наследство от предков. — Но дайте же мне услышать ваш голос. У нас даже голоса одинаковые, я знаю, я слышал ваши выступления с экрана. А вы как считаете?

— Да, — сказал Дайен, пораженный и даже несколько испуганный. — У нас действительно одинаковые голоса.

— Да ведь мы больше похожи на родных братьев, чем на двоюродных. Я думаю, это оттого, что моя мать была мне одновременно и теткой. Однако же какой я эгоист! Совсем забыл про остальных гостей и похитил вас у них. У нас еще будет время, очень много времени, надеюсь, чтобы лучше узнать друг друга, кузен. Ее милостивое величество королева очень беспокоилась о том, чтобы с вами ничего не случилось.

Бледная и невозмутимая Астарта поднялась навстречу Дайену, сделав церемонный реверанс. За спиной у королевы, стараясь держаться в тени, стояла Камила. Она не поднимала глаз на Дайена. Судя по ее пылающему лицу и позе, ей сейчас больше всего хотелось исчезнуть.

Встреча Дайена с Астартой и Камилой должна была неминуемо привести всех троих в замешательство. Дайен чувствовал, что взгляды всех присутствующих устремлены на него, и угадывал насмешку и издевательство в этих взглядах.

«Я заслужил это», — подумал он, и эта мысль побудила его спокойно подойти к Астарте, взять в свою руку и сжать тонкие белые пальцы жены.

— Надеюсь, вам не причинили вреда, мадам?

— Нет, сир, — спокойно ответила Дайену Астарта, и ему причинило боль сознание, что в эту тяжелую для них минуту они встретились, как чужие.

В зале вдруг стало невыносимо жарко и душно, Дайену показалось, что стены дрожат и сходятся над ним, а под ногами у него колеблется пол. Он повернулся к Камиле, едва отдавая себе отчет в том, что он делает и говорит.

— Принцесса Олефская, — нет, не он произнес эти слова, их произнес его двойник, которого ему приходилось так часто видеть в зеркале. — Надеюсь, с вами все в порядке?

Коротко стриженные волосы Камилы на свету, отбрасываемом огнем из камина, отливали серебром, а в золотистых глазах ее блестели слезы. Дайен вспомнил, как впервые встретил ее, вспомнил тот вечер, который они провели вместе в замке ее отца, и ту ночь, когда они признались друг другу в любви. Каким теперь далеким казалось ему все это! Как прекрасно и наивно начиналась их любовь — и вот все позади, и ничего не вернуть.

— Благодарю вас, ваше величество, — пролепетала Камила. — Я ни на что не жалуюсь.

Она густо покраснела. Все мысли Дайена сосредоточились сейчас лишь на том, чтобы не сказать ничего лишнего. Он снова повернулся к Астарте.

Астарта, однако, держалась отчужденно. Глядя куда-то в другой конец зала мимо Дайена, она вела себя как чужой человек, нечаянно оказавшийся в обществе двоих близких друзей третьим лишним. Дайен снова прикоснулся к ее руке, чтобы привлечь ее внимание, но Астарта никак не отозвалась на это прикосновение.

— Мадам, — сказал он, остро сознавая, что голос его звучит неискренне, как будто он снова произносит заранее заготовленную речь. — Мне очень жаль, что все так получилось, очень жаль.

— Вам не в чем упрекать себя, сир, — тихо сказала Астарта. — Вы ни в чем не виноваты.

Нет, ему было в чем упрекнуть себя, он чувствовал себя виноватым и сознавал, что все больше и больше роняет свое королевское достоинство именно в то время, когда ему как никогда раньше необходимо оставаться королем.

— Я ваш пленник, — повернулся Дайен к Флэйму. — Отпустите Ее величество и принцессу. Они вам больше не нужны.

Флэйм, улыбаясь, встал между Дайеном и Астартой. В одну руку принц взял руку Астарты, в другую — руку Дайена.

— И думать об этом не хочу, — сказал он. — Все наше семейство теперь в сборе. И мы долго не расстанемся, надеюсь. Прошу вас, пусть все сядут, кузен Дайен.

Выпустив из своих рук руки Астарты и Дайена, Флэйм пододвинул королю кресло, поставив его поближе к огню.

— Никто не может сидеть, пока вы стоите, кузен. Вы ведь нас все время стоять не заставите?

— Чего вы хотите от меня? — спросил Дайен. Он по-прежнему оставался на ногах и, хотя старался скрыть свой гнев, это не очень удавалось ему. — Давайте кончим этот нелепый фарс. Вы силой доставили меня сюда. Вы похитили мою жену. Вы убийца. По вашей вине погибли люди в храме Богини и на тех аванпостах, на которые вы совершили нападение. Чего вы хотите?

— О, какая превосходная речь! — оживился Флэйм. — Хотел бы я сравняться с вами в этом искусстве! Нет-нет, дорогой кузен, я говорю это искренне. Мне так мало приходилось общаться с обширной аудиторией. Я слишком неофициален. Мне необходимо научиться играть роль короля, оставаться в этой роли в любую минуту. Хотя, — добавил он, украдкой взглянув на Камилу, — может быть, и не в любую.

Камила покраснела и отвернулась. Дайен порывался ответить Флэйму, но счел за лучшее не усугублять положения и промолчал.

— Ну-ну! — обезоруживающе засмеялся Флэйм. — Не сердитесь, кузен. Мы все тут взрослые. Не вы первый. У других королей тоже бывали любовницы. И никто не осуждал их за это. И если вы настаиваете на том, чтобы мы стояли, кузен, что ж, в таком случае мы все будем стоять, хоть это и нелегко для тех из нас, кто достиг почтенного возраста. — Флэйм бросил взгляд на Гарта Панту и Дерека Сагана. — И Ее величество тоже испытывает неудобство, она чувствует себя неважно, мне кажется.

— Нет, уверяю вас, со мной все в порядке, — быстро возразила Астарта и, не опираясь больше на подлокотник кресла, выпрямилась.

Дайен помог Астарте сесть и сел сам. Остальные гости последовали примеру короля, казавшегося застывшим в своем кресле. На ногах оставался лишь один Саган, державшийся в тени и словно черный ангел (так подумалось Дайену) наблюдавший за присутствующими в зале людьми.

Такая же — или похожая — мысль пришла, видимо, и в голову Флэйма, который вдруг снова встал и устремил взгляд в другой конец зала.

— Прошу прощения, кузен, но здесь присутствует кое-кто еще, кого я забыл представить вам. Весьма рад, что вы присоединились к нашему обществу, леди Мейгри.

Изумленный Дайен вздрогнул. Ее не было здесь, конечно, никого не было там, куда смотрел Флэйм. «Уж не сумасшедший ли мой кузен», — подумал Дайен и взглянул на Сагана, темные глаза которого впились в колышущиеся тени. Словно Саган тщился взглядом сорвать их, как покров, чтобы увидеть ЕЕ…

— Вы уж простите моего принца, — сказал, смущенно посмеиваясь, Гарт Панта. — Он вообразил, что его посещают призраки.

— Но это так. Я ничего не выдумываю и с ума не сошел. Или сошел, а, кузен? Вы ведь тоже видели ее, правда? Лорд Саган сказал мне об этом. То-то же, Панта, не я один. Я даже слышал ее голос, — продолжал Флэйм. — О, нет, она говорила не со мной. Она обращалась к себе самой, я думаю. Панта относится к этому скептически, но он ученый, считающий себя скептиком по определению. Я отношусь к ее визитам с почтением. Она оказывает мне честь. Сначала я не узнал ее, за что, надеюсь, миледи простит меня, — добавил он, поклонившись в темноту. — Потом я вспомнил, где я слышал этот голос, такой звучный, глубокий и низкий для женщины. Однако я не знаю, зачем она является мне. Кто интересует ее? Мне хотелось бы думать, что я, но, может быть, не стоит льстить себя надеждой. Не могли бы вы, кузен, оказать мне любезность и вовлечь миледи в беседу?

Флэйм улыбаясь, снова сел. Трудно было понять, смеется ли он над гостями или над самим собой.

— Так о чем мы говорили? — взглянул Флэйм на Дайена. — Ах, да, вспомнил. Вы спросили меня, кузен, чего я хочу от вас. Отвечу. Я хочу быть королем. Только и всего. Я единственный наследник Амодиуса Старфайера, бывшего помазанником Божиим, когда он умер, и корона по праву принадлежит мне, а не сыну младшего брата моего отца.

— Вы ошибаетесь. У вас нет прав на престол, — спокойно ответил Дайен. — И сами знаете это. Вы внебрачный сын Амодиуса Старфайера, родившийся в результате кровосмешения. Таких прав на престол, как ваши, не признает никто во всей галактике.

— Если подходить к делу так, как вы, то, конечно, никто не признает, — согласился Флэйм, простодушно улыбнувшись. — Но, как я уже сказал, мы все тут взрослые люди. А взрослые хорошо осознают, что их дети не подготовлены к пониманию и преодолению грубой реальности жизни. Оттого-то мы и скрываем от детей неприятную правду. Мы отгораживаем их от реальности мелкой ложью, чтобы не поколебать их наивной веры в нас. Моя мать не была сестрой короля. И мое появление на свет было законным. И вы, дорогой кузен, не состоите в предосудительной любовной связи с дочерью одного своего старого друга.

Ничего не видя перед собой от слез, Камила вскочила и бросилась к выходу. Астарта схватила ее за руку и остановила.

— Останьтесь, Камила, — сказала королева. — Не давайте ему пугать вас. Я его не боюсь.

Камила снова села в свое кресло и, утерев слезы, попыталась придать своему лицу спокойное, невозмутимое выражение.

У Дайена сжалось сердце. Он был благодарен Астарте за то, что она не только не теряла собственного достоинства, но и защищала достоинство своего мужа, как бы мало он того ни заслуживал.

— Так вы намереваетесь шантажировать меня? — спросил Дайен.

— Ну зачем же так грубо? — состроил гримасу Флэйм, укоризненно покачивая головой. — Куда лучше для нас обоих заключить взаимовыгодное соглашение. Вы публично признаете мои права на престол и добровольно отречетесь от него в мою пользу. Ваша репутация и честь при этом не пострадают, и вы будете жить в мире и благополучии со своей женой… или с кем сами захотите.

Дайен покачал головой.

— Нет, я не заключу с вами такого соглашения. Вы не можете задержать меня здесь. Я обращусь к общественности и признаю свой позор…

— А я поддержу его, — сказала Астарта, крепче сжимая руку Камилы, — и люди поймут меня правильно. Вся вина моего мужа состоит лишь в том, что он любит женщину, достойную любви. Да, люди поймут, Дайен Старфайер — король, таково его предназначение свыше.

— Вот как? — прервал Астарту Флэйм. Теперь его улыбка не казалась чарующей. — Предназначение свыше? Может быть, объясните нам, как это понимать, лорд Саган?

Саган вышел из тени. Он двигался неторопливо, не сводя темных глаз с короля.

Дайен замер и насторожился.

— Ваш кузен, Флэйм, — заговорил Саган, остановившись перед Дайеном, — прошел то же испытание, что и вы. Он не испытал страха, он не истекал кровью и не был близок к смерти. Он обхватил руками серебряный шар и раздавил его. Кто из вас сильнее? Как думаете вы, кому из вас дано от Бога быть королем?

— Кому же, милорд? — тихо спросил Дайен.

— Послушайте свое сердце, — сказал Саган, — и узнаете правду.

— Это уже лишнее, — пренебрежительно обронил Флэйм, — Бог, похоже, повернулся к вам спиной, кузен.

— Как и мои друзья, — сказал Дайен, переводя взгляд с Сагана на Таска.

Таск до сих пор делал вид, что не замечает Дайена. В эту минуту он, нахмурясь, смотрел на огонь в камине.

— Итак, я остался в одиночестве, — просто сказал Дайен, — но и львы одиноки, как сказали мне когда-то вы, милорд. Если надо будет, я и умру в одиночестве, но умру королем. Я не дам вам того, чего вы хотите, кузен. Не могу поверить, чтобы Бог потребовал от меня такой жертвы. — При этих словах Дайен бросил вызывающий взгляд на Сагана.

— От других он требовал жертв, но дороже этой, Ваше величество, — еле слышно произнес Саган, и глаза Дайена из дерзких стали задумчивыми.

Флэйм широко улыбнулся:

— Должен признаться, вы произвели на меня сильное впечатление, кузен. Мне по душе ваша смелость и решимость. Они доказывают неоспоримые достоинства нашего рода. Но поскольку я не верю в этого вашего бога, меня мало заботит, что он требует, а чего не требует. Ритуал доказал лорду Сагану, что у меня есть силы и способности быть правителем. Я готов в ближайшие же дни доказать это и вам, кузен Дайен.

— Вы качаете головой, сомневаетесь, думаете, я не сумею. Я принимаю вызов.

— А теперь, — сказал Флэйм, хлопнув рукой по подлокотнику кресла и резво вскочив на ноги, — вы, наверное, устали. Путешествие было долгим и изнурительным. Да и волнений у вас было немало. Наверное, беспокоились о супруге. Как видите, она жива и здорова, и я уверен, что сейчас вы уже подумываете о том, как бы хорошенько выспаться. Продолжим нашу беседу завтра и, может быть, проделаем какие-нибудь легкие упражнения, чтобы мы оба были в форме. Надеюсь, вы не забыли гемомеч, кузен?

Дайен быстро взглянул на Сагана и поймал на себе пристальный взгляд его холодных, мерцающих огнем — как будто из глубины потустороннего мрака — глаз.

— Да, — сказал Дайен, и его левая рука машинально потянулась к правой ладони. Он вовремя спохватился, сжав правую руку в кулак. — Да, гемомеч я взял с собой, но…

— Вот и хорошо. — Флэйм потер руки, как бы предвкушая предстоящую забаву. — Превосходно. Я рад, как ребенок, у которого появился новый дружок. Теперь наконец-то я могу потягаться не только со своей тенью. Ваше величество, — с поклоном обратился он к Астарте, вставшей с кресла с холодным достоинством во взгляде и позе, — надеюсь, вам предстоит приятная ночь. Сожалею, что у вас и вашего супруга отдельные спальни, но, по-моему, часы, проведенные в размышлениях наедине с собой, чрезвычайно продуктивны. Панта, вы не могли бы проводить нашего кузена обратно в его покои?

Дайен надеялся, что ему представится возможность встретиться с глазу на глаз с Астартой, но, по-видимому, напрасно. Ему не оставалось ничего другого, как подчиниться обстоятельствам, иначе он просто уронил бы свое достоинство. Он подошел к Астарте, взял ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал.

— Не беспокойтесь, мадам, — тихо сказал он Астарте, — все будет хорошо.

— Да, сир, — улыбаясь, сказала она ему. — Я знаю, так и будет. — Она снова улыбнулась: только бы никто не заметил, что у нее вот-вот задрожат губы.

Дайен тоже ободряюще улыбнулся Астарте и выпустил ее руку из своей, ища глазами Камилу, но Камила уже спешила к выходу.

Сердце Дайена оборвалось. Будто и не бывало той встречи на берегу синего озера, на такой далекой отсюда планете. И какая разница, что произойдет с ним в будущем? Он потерял Камилу.

Теперь он действительно остался в одиночестве.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— «Глубокая ночь», — раздраженно сказал Таск себе самому, пристально глядя в темноту. — Что за дурацкое выражение? Интересно, какой умник придумал его?

Он в нерешительности стоял на выходе в коридор, держа руку на ручке двери, и пытался заставить себя закрыть дверь и идти к себе, но в коридоре было так ослепительно темно, так оглушительно безмолвно и вообще так жутковато, что Таск медлил, стоя у двери и не отпуская ее ручки, казавшейся ему чем-то надежным и реальным.

— А все эти разговоры о призраках. Я не верю в призраков. Никаких призраков нет. И этих — из неведомой материи — тоже нет, — вслух внушал себе Таск, но очень тихо, продолжал всматриваться с беспокойством в вязкую, липкую черноту коридора и держаться за ручку двери.

Уставясь в этот мрак, Таск дал волю воображению. Ему мерещились в темноте призраки, креатуры, бесшумно парящие где-то рядом и вокруг него. Может быть, кто-то из них именно в этот миг пронесся сквозь него. А, может, он сам прошел сквозь кого-то из призраков. Гарт Панта говорил ему, что эти креатуры могут даже и убить. Не умышленно, заверил Панта Таска, а случайно.

«Слабое утешение, — подумал Таск. — Потом уже будет немного поздновато извинять их за это». Холодный пот струйками стекал по его щеке. Даже майка намокла. «Но если их тут везде полным-полно, то они могут быть и у меня в спальне, насколько я понимаю, — размышлял Таск. — У меня одинаковые шансы что здесь, что в любом другом месте».

Таск принял решение, закрыл дверь и пошел по коридору. Не очень уверенно, даже очень неуверенно. Он придумал, что скажет охранникам, если те остановят его. Немного спиртного, принятого перед экспедицией, не только придало смелости Таску, но и окрасило соответствующим запахом его дыхание.

Хорошо еще, что идти ему было недалеко и что предстоящий путь он успел проделать при дневном свете, а то сейчас он просто пропал бы. Таск не особенно задумывался об архитектуре здания и ее связи с призраками. Алказар куда больше походил на кроличий садок, чем на крепость. Коридоры здесь напоминали ходы в норах: извилистые, изогнутые, наклонные, то ныряющие вниз, то уходящие вверх. Таск пробовал определить место назначения, считая двери, но это был не очень надежный способ: все двери здесь казались одинаковым. Он помедлил немного, прежде чем постучаться в одну из них, жаль, что не выпил пару бутылок вместо пары глотков. Но долго вот так стоять здесь он не мог, его нерешительность показалась бы странной тому, кто мог бы наблюдать за ним. Таск бухнул кулаком в дверь.

— Цинтия! — громко крикнул он, изображая из себя пьяного. — Открывай. Это я — Таск.

Стали слышны неторопливые тяжелые шаги по каменному полу внутри комнаты. У Таска учащенно забилось сердце. Майка намокла — хоть выжимай. Тяжело дыша, он собрался снова забарабанить в дверь, но тут она открылась.

В дверном проеме, как в раме, стоял лорд Саган.

— Цинтия! — По инерции снова гаркнул Таск и заморгал, пытаясь заглянуть за спину Сагана. — Цинтия, ты здесь?

— Вы ошиблись дверью, Таск, — сказал Саган. — Чего ради вы шатаетесь по коридорам в пьяном виде. Я предупреждал вас…

Схватив Таска за рубашку, Саган втащил его в свою комнату и захлопнул дверь.

— Отвечайте, что это значит? — строго спросил Саган.

— Мы можем здесь говорить? — Таск беспокойно озирался кругом. — Нас не подслушают?

— Электронные устройства контроля в этой комнате, к сожалению, функционируют плохо, какие-то помехи, источник которых трудно установить. Да, говорить здесь можно. Но тихо и недолго. Ночной патруль видел вас. В коридорах установлены скрытые камеры. Охранники могут явиться сюда с минуты на минуту.

Таск засунул руки в карманы, сгорбился и в упор уставился на Сагана.

— Не нравится мне все это. Надо что-то делать.

— Если я не ошибаюсь, мы что-то делаем, — сухо ответил Саган. — А нравится это кому-то или нет, значения не имеет и к делу не относится.

Отвернувшись от Таска, Саган подошел к столу, на котором стоял портативный компьютер. Саган сел за стол и переключил свое внимание на информацию, появившуюся на экране компьютера.

— Если у вас все, можете идти, — сказал он.

— Это не все, — разозлившись, огрызнулся Таск. — У меня есть одна идея. Надо вытащить отсюда кое-кого. Сейчас. Ночью. Вы знаете, где держат Дайена и королеву…

— Они в разных крыльях здания, максимально удаленных одно от другого, у каждой двери — охрана. Все коридоры под наблюдением. Комнаты нашпигованы жучками. И здесь всегда присутствуют креатуры. Так как же предлагаете вы «вытащить» кого-нибудь отсюда?

— Выход из положения есть, — угрюмо стоял на своем Таск, нервно пройдясь по тесной, бесформенной комнате. — Выход всегда найдется. Вытащили же вы и миледи и парня с коразианской базы!

Саган был, очевидно, не склонен предаваться воспоминаниям о прошлом.

— У вас есть план действий? — сухо спросил он.

— Нет, никакого плана у меня нет. Черт бы побрал эти планы! — Таск остановился так, чтобы смотреть Сагану в лицо. — Почему вы молчите? Не хотите говорить со мной?

— Вы знаете, в чем заключается ваша роль. Остальное не имеет значения. Я могу в любой момент обеспечить вам возможность улететь отсюда.

— Вы знаете, что я не соглашусь на это. Не соглашусь, потому что Дайен здесь. И потому, что доставил его сюда я.

— Тогда нам не о чем больше говорить. Можете идти. Вам лучше было вообще не приходить сюда.

— Лучше мне было вообще не давать втянуть себя в эту паршивую затею! Послушайте, милорд, — продолжал Таск уже не так запальчиво, — позвольте мне хотя бы сказать Дайену, что мы на его стороне…

— Нет! — Саган встал и, подойдя к Таску, повторил: — Нет! Ничего не говорите ему. Ничего!

Таск отступил на шаг и тут же остановился, решив до конца отстаивать свою позицию:

— Вы видели Дайена сегодня! Он думает, что остался один…

— Пусть думает. Так надо.

— А что будет потом? Неужели еще один ритуал? — спросил Таск. Злость усиливала действие спиртного, которое, в свою очередь, поддерживало в нем кураж.

Саган улыбнулся — мрачно и горько.

— Может быть. Хотя Дайену это и не нужно.

Таск не понял Сагана. Огорченно покачав головой, он подошел к двери.

— Пойду и скажу ему…

— Как вы похожи на своего отца, — сказал лорд Саган, усмехнувшись. Это замечание прозвучало отнюдь не как комплимент.

Кровь бросилась Таску в голову. Сжав кулаки, он резко повернулся кругом:

— Ах, ты ублюдок, как ты посмел…

Таск замахнулся, чтобы нанести Сагану удар.

В следующий момент Таску показалось, что его руку схватили челюсти со стальными зубами и сжали ее с такой сокрушительной силой, что Таск сразу же протрезвел.

— Приглушите свой голос и слушайте меня. Если вы скажете Дайену, что мы с ним, об этом узнает Флэйм. Вы поняли? Вот и хорошо. Завтра Флэйм убедит Дайена использовать гемомеч…

— Не убедит, — пробурчал Таск, вздрогнув. — Дайен лучше знает…

— У Дайена нет выбора, — прервал Таска Саган. — А когда иглы меча вопьются в его руку, сознание Флэйма войдет в сознание Дайена. Между ними установится неразрывная связь, и Дайен выдаст нас. Ничто не поможет ему. А нам — вам и мне — придется заплатить за это своей жизнью. И тогда король действительно останется совсем один. Ну, что? Вы и теперь хотите сказать Дайену, зачем мы здесь?

Таск не знал, что и думать. По спине у него пробежали мурашки.

Видя, что Таск поостыл, Саган выпустил его руку из своей.

— Вы собираетесь помочь Дайену завтра? — спросил Таск. — Сумеете предостеречь его, чтобы он не прикасался к гемомечу?

— Я сделаю то, что должен сделать, — ответил Саган. — И надеюсь, что вы поступите так же.

Таск угрюмо уставился на Сагана, потирая руку, испытавшую на себе хватку Командующего.

— Ну и прожженная же вы бестия! Думаете, у меня нет выбора? Думаете, связали меня по рукам и ногам? Ну, ничего, я буду следить за каждым вашим шагом, так и знайте: за каждым шагом!

Рывком открыв дверь, Таск носом к носу столкнулся с охранником.

— Все в порядке, милорд Саган? — спросил охранник. — Мы получили сообщение, что какой-то человек бродит по коридорам, нарушая порядок…

— Он пьян, только и всего. — Саган подтолкнул Таска, отчего тот угодил прямиком в объятия охранника. — Пришел сюда, чем-то недовольный. Помогите ему благополучно добраться до его комнаты.

— Непременно, милорд, — пообещал Сагану охранник.

За спиной у Таска закрылась дверь. Таск остался один на один с охранником, который, поддерживая его под руку, сопроводил до самой двери.

«Да, — думал Таск, укладываясь в постель и уныло уставясь в темноту, — можете не сомневаться, милорд, я глаз с вас не спущу…»

* * *

Камила зябко куталась в одеяло, поджав колени почти до самого подбородка и обхватив руками жесткую, скомканную подушку, и думала все об одном и том же.

Если бы только она смогла хоть несколько мгновений поговорить с Дайеном наедине. Все бы тогда было иначе…

«Я заблуждалась, ничего не понимала. Это хорошо, что Таск доставил Дайена сюда. Почему я раньше не могла понять этого? Завтра я найду, должна найти возможность сказать об этом Дайену».

— Вы не спите? — тихо спросила Астарта.

Камила почувствовала, что краснеет в темноте, и нахмурилась. Она так старательно притворялась спящей, неужели же сказала что-нибудь вслух — пусть даже шепотом — и выдала свои мысли?

Все тело ее затекло от долгого пребывания в одном и том же положении. Теперь можно было сменить его, и Камила легла на спину.

— Простите, если я разбудила вас, — сказала она Астарте. — Я не хотела.

— Нет, вы не разбудили меня, — ответила Астарта. — Я тоже все это время не сплю.

— Постарайтесь заснуть, — сказала Камила, — а то вы заболеете.

— Я молюсь за Дайена.

— И все-таки вам надо заснуть. Ради вас самой и ребенка, — настаивала Камила.

— Не бойтесь за меня, Камила. Беременность не ослабляет женщин. Мой народ убежден, что, наоборот, женщины от этого становятся только сильнее. В конце концов, вы храните драгоценности в прочном футляре, а не в хрупком стеклянном ящике. У моей матери есть оружие, специально изготовленное для нее, чтобы она могла сражаться, будучи беременной. Когда-то давно-давно женщинам Цереса приходилось проявлять упорство и настойчивость, рискуя жизнью, — объясняла Камиле Астарта. — У них не было выбора. Они собирали урожай, строили жилища, обороняли города. Мужчин было так мало, и нельзя было рисковать потерять их. Новая жизнь — это великий дар, но жизнь не останавливается из-за того, что какая-то женщина готовиться родить ребенка.

— Даже если это ребенок короля, — прошептала Камила. Она сознавала, что в этих словах прорывается ее горечь и мстительное чувство, но ничего не могла с собой поделать.

— Да, и тогда тоже, — тихо сказала Астарта.

Камила села и, нащупав спички, зажгла свечу у изголовья своей постели. Комната, которую занимали обе женщины, ничем не отличалась от прочих комнат дворца: такие же каменные стены, полы и потолки, как и везде, тяжелые дубовые двери. Тканые половички, расстеленные на полу, и развешанные на станах коврики почти не оживляли комнату и не грели ее. Выскользнув из-под одеяла, Камила подошла к камину и помешала кочергой горящие угли.

— Будьте все-таки осторожней, — почти строго сказала Камила. — Вы хотели этого ребенка больше всего на свете. А теперь вместо того, чтобы спать, вы лежите и молитесь!

— А что еще мне делать? — спросила Астарта, садясь. — Если есть необходимость и приходит время действовать, человек действует. А когда нет необходимости или человек не способен действовать, ему остается терпеть и… верить.

Астарта говорила убежденно, но, умолкнув, вздохнула. Подняв свечу, Камила подошла к постели, на которой сидела Астарта.

— Вы сами не очень уверены в этом, но хотите убедить меня в правоте своих слов. Или, может быть, себя.

— Значит, мне не хватает сил, — сказала Астарта. — Я боюсь, Камила, боюсь за Дайена… и за моего ребенка. Мне было видение от Богини в ту ночь, когда он был зачат. Странное видение. У нас с Дайеном была любовь. Я видела лицо Дайена… в этот миг. А потом он исчез. Стало совсем темно, и я увидела другое лицо, незнакомое. И встретилась с его злобным взглядом.

Камила осторожно присела на край постели Астарты, поставив свечу на пол.

— Что это значит? — резко спросила она. Мысль о близости Астарты и кого-то еще, незнакомого Астарте, поразила Камилу. — Что не Дайен отец этого ребенка?

— О нет, Дайен, — бесстрастным голосом ответила Астарта.

— Тогда я чего-то не понимаю, — раздраженно сказала Камила.

— Я, я тоже, — подняла Астарта на Камилу свои чудесные глаза. — Теперь я знаю, чье это было то чужое лицо — кузена Флэйма.

Камила в замешательстве уставилась на Астарту.

— Этого не может быть. Ведь вы же тогда еще ни разу не видели его.

— Я не знала тогда, кто был этот человек. Теперь знаю. Из-за этого видения я оставила Дайена, — продолжала Астарта. — Я должна была расстаться с ним, должна была с открытой душой молиться Богине, чтобы избавиться от ужасных мыслей и чувств. Я надеялась, что она откроет мне смысл видения. Теперь я хотя бы знаю, чье было это чужое лицо.

Астарту била дрожь.

Камила хотела что-то сказать ей, но не решалась.

Она отказывалась верить, что такая мысль могла прийти ей в голову. Если бы Астарта рассказала ей про свое видение средь бела дня, она бы посмеялась над тем, что Астарта говорит об этом серьезно. Это был всего лишь сон — и ничего больше.

Но здесь, в этой темной, холодной и зловещей комнате, похожей на каменный мешок и освещенной лишь затухающим в камине огнем и коптящей свечкой, пойманная в ловушку и охраняемая стоящим за дверью стражем, терзаемая болью за Дайена и за себя, она вдруг поверила тому, что услышала от Астарты.

— Вы что-то хотели сказать? — спросила ее Астарта.

— Может быть, Богиня хочет сказать вам, что все можно спасти, что есть выход из положения. Все, что должен сделать Дайен, — это отказаться от короны, отречься. То, что вы хотели от него, у вас есть. Он дал вам ребенка. А Флэйм тогда сумеет получить то, чего он хочет, — стать королем.

— И как вы думаете, будет ли он хорошим королем? — хмуро спросила Астарта. — Смотрите, как поступает он с нами. С моим народом. Человек, способный пойти на похищение, насилие, убийство…

— Он делает это в силу необходимости, — возразила Камила. — Правителям приходится порой делать то, что им совсем не по нраву. Еще Маккиавели писал об этом. И Дайену приходится. Иногда правители вынуждены быть безжалостными.

— Безжалостными? И Дайен бывает безжалостным? — почти шепотом спросила Астарта.

— Нет, он — нет, — радостно отозвалась Камила. — Из-за этого он так и страдает. Помните, что сказал лорд Саган про ритуал? Это очень важно. Кто из них окажется сильнее, Дайен или Флэйм. Дайен на самом деле не создан быть королем. Он слишком близко к сердцу принимает чужие горести и заботы. Он печется о народе, беспокоится о своих подданных, пытается убеждать их, взывает к их здравому смыслу, когда мог бы просто действовать силой, он говорит людям правдиво и прямо, что они должны делать, а чего не должны. И слово у него не расходится с делом.

— Мне кажется, вы обрисовали очень хорошего правителя, — сказала Астарта и вздохнула. — Только он будет несчастлив.

— Вот, вы и сами видите, — убеждала себя Камила.

— Дайен был хорошим королем, — продолжала Астарта. — Он добивался мира, порядка, стабильности в галактике, и в большинстве дел ему сопутствовал успех.

— Да, успех, — с горечью сказала Камила. — И смотрите, что стало с ним.