Войны богов (№1) - Запретная Магия

Сафоман эк'Хеннем взял Мхерит'йи, как и предсказывал Аномиус, и поклялся покорить все восточное побережье. Ликтор из Харасуля отправился во главе купеческих судов на службу тирану; на Файн шла армия, но пока от нее не было никаких вестей. Секка и Альдарин строили морской флот на верфях Эрина, поклявшись освободить морские пути от корсаров, и тиран благословил этот союз — кандийцы очень смеялись по этому поводу, поскольку, по их мнению, точно такое же благословение он дал и пиратам, которые тратили награбленное золото в Кандахаре, обогащая его казну. Лиссеанский моряк не согласился с ними, выразив неудовольствие двуликими правителями и кандийцами вообще. Его вынесли из таверны с перебитым носом и с отвратительной ножевой раной в боку и очень быстро забыли о нем. О Гессифе говорили мало, если не считать нескольких замечаний, что туда лучше идти в начале года, хотя купцы и побаивались, что ликтор перехватит их суда; все же они предпочитали подождать до середины лета, когда меняется ветер.

Последнее не очень им понравилось: чтобы добраться до Тезин-Дара раньше Азумандиуса, им надо отправиться в путь как можно быстрее; к тому же, если Аномиус все-таки выжил, он наверняка гонится за ними — он или колдуны тирана. Помимо этого Каландрилл почти физически ощущал присутствие чайпаку, желающих за убийство Мехеммеда его и Брахта смерти. Они поели, выпили флягу вина и отправились обсуждать планы на будущее туда, где их не могли слышать посторонние уши.

В отличие от колющей жары гахина на севере здесь было приятно тепло; но воздух был тяжелым от запахов джунглей, которые не развеивал даже слабый бриз, дувший с моря. Они сбросили кожаные куртки, вытирая пот с груди и лба. Город, казалось, и не собирался спать; с улиц доносился шум, постоялые дворы были ярко освещены. Каландрилл стоял у окна и смотрел на джунгли по ту сторону реки Ти, светившиеся странным фосфоресцирующим светом; под неполной луной поблескивало море.

— Поутру надо поискать судно, — пробормотал он.

— Если это возможно, — заметил Брахт, растягиваясь на кровати. — После того, что мы слышали, сомневаюсь, чтобы какое-нибудь купеческое судно решилось отправиться на север.

— Но военным-то кораблям нечего здесь стоять, — возразил Каландрилл. — У них есть весла.

— Да, но, скорее всего, они принадлежат пиратам, которым не терпится перерезать нам глотки за наши же деньги.

— Конечно, следует быть осторожным, — согласился Каландрилл. — Но у нас есть мечи, чтобы защищаться.

Брахт угрюмо усмехнулся.

— Надо бы поискать то снадобье, что давал мне эк'Джемм, ведь, если мне опять станет так же плохо, как тогда, то от меня будет мало проку.

Каландрилл кивнул и отвернулся от окна.

— Какой еще у нас есть выбор? — спросил он, как бы размышляя вслух; Брахт пожал плечами. — Ждать попутного ветра? В этом случае колдун нас обгонит. К тому же если мы тут задержимся, то нам опять грозят чайпаку.

— Именно, — согласился Брахт. — Остается только военный корабль.

Они почти мгновенно заснули, и простыни их быстро намокли от пота; ночь была полна криков веселящихся людей и странных звуков джунглей; когда Брахт и Каландрилл проснулись на восходе солнца, то не почувствовали себя отдохнувшими — бриз лишь на короткое время освежил воздух, и вскоре обжигающая жара вновь набросилась на город. Они спустились в гостиную, позавтракали хлебом и фруктами и отправились в гавань.

Два торговых судна вышли из гавани под полными парусами, направляясь на юго-восток в сопровождении трех военных судов, на каждом из которых полоскался флаг тирана.

— Призваны на службу тирана. Люди говорят, что на севере идет гражданская война.

Они повернулись и нос к носу столкнулись с седым человеком на деревяшке вместо левой ноги, улыбающимся им со швартовой тумбы. Из бороды его торчала трубка, от которой исходил тонкий запах наркотического табака, распространенного в Кандахаре. Он вежливо улыбнулся, вытащил изо рта трубку и выбил остатки табака.

— По всему видно, что Сафоман эк'Хеннем идет на Мхазомуль, и потому тиран решил укрепить там свой гарнизон. Плохие новости для купцов — их суда конфисковываются для поставок провианта и перевозок, а вознаграждение за их потери — мизерное.

— А что они теряют? — спросил Каландрилл. — Груз их не трогают.

— Груз-то не трогают, — согласился старик, — но все дело в том, что капитаны, отваживающиеся рано обойти мыс Вишат'йи, предпочитают отсиживаться здесь до смены ветра и возвращаются со шкурами дракона. А вот эти пошли порожняком по крайней мере до Гхомбаларя, а то, что они получат от тирана за такую услугу, далеко не компенсирует ходку порожняком.

— А когда меняется ветер? — поинтересовался Каландрилл.

Старик втянул носом воздух, словно пробовал бриз на вкус.

— Не раньше чем через месяц. А может, и позже.

— И до тех пор ни одно судно не отправится на север?

— По крайней мере до начала болотных ветров, — заявил старик, набивая свежий табак в трубку.

Каландрилл всмотрелся в тонкие очертания военных кораблей, раскачивавшихся на волнах.

— Но ведь эти могут плыть при любом ветре, а? — спросил он.

Старик высек искру, прикурил и, прежде чем ответить, сделал несколько энергичных затяжек.

— Вы из Лиссе? — И, когда Каландрилл кивнул, продолжил: — Большинство этих морских волков избегают флагов тирана — они здесь потому, что сопровождают торговые суда. А остальные — корсары, они только и ждут «купца» который отважится выйти в море. В Гессифе им делать нечего. Да ни один нормальный человек и не рискнет отправиться в это богом забытое место. Видите? — Он похлопал себя по деревянной ноге. — Со мной эту штуку проделал дракон. Я пошел с Йоханненом эк'Деманом на «Гордости ветров». Он обещал нам полный корабль шкур и долю в деле. Я за свою долю заплатил ногой! Проклятый Бурашем дракон набросился на наш баркас и семерых сбросил в воду. Четверо сразу же утонули, а проклятущее животное заглотнуло мою ногу, прежде чем Йоханнен смог меня отбить. — Он покачал головой, глубоко затягиваясь и успокаиваясь под действием наркотика. — Нет, если у человека все дома, он не пойдет в Гессиф без твердых гарантий дохода.

— Предположим, — сказал Каландрилл, — что мы можем предложить такое вознаграждение.

— Вы что, хотите нанять судно, чтобы отправиться в этот ад? Зачем?

Каландрилл, усмехнувшись, пожал плечами, не давая никаких объяснений. Старик сплюнул, не сводя с него глаз, словно оценивая, нормальный ли он человек, и, посчитав его ненормальным, сказал с торжественным выражением на избитом непогодой лице:

— Вы никого не найдете, а стоит вам показать деньги, которые с вас запросит пират, как очень скоро вам в спину воткнут нож, а денежки попросту заберут. Вам нужно в Гессиф? Дождитесь, пока сменится ветер, и отправляйтесь с судном-«купцом», если к тому времени здесь останется хоть одно.

— Да, такое впечатление, что к тому времени здесь не останется ни одного, — заметил Каландрилл.

— Похоже, что так, — охотно кивнул старик, — похоже, что вам придется здесь задержаться.

Каландрилл хмуро ухмыльнулся — одноногий старик подтвердил сомнения Брахта, но им все-таки надо попасть в Гессиф и надо что-то предпринять, несмотря ни на какие опасности. Он кивнул старику на прощанье и пошел вдоль причала, но тот крикнул ему вдогонку:

— В Гессифе тебя ждет только смерть.

— Хорошенькое напутствие, — заметил Брахт.

— У нас нет выбора, — ответил Каландрилл.

— Именно, — согласился керниец, и они молча пошли по брусчатке, глядя на суда, стоящие на якоре в устье.

Присутствие солдат тирана стало более явным. То и дело на глаза им попадались группки вооруженных людей с пурпурными тюрбанами вокруг шлемов, а их офицеры спорили на берегу с капитанами, многие из которых шумно возмущались захватом их кораблей, а другие скрепя сердце подчинялись. На каждое судно отправлялся отряд лучников, и уже к полудню Брахт и Каландрилл поняли, что им будет трудно отсюда выбраться. Они зашли в таверну и еще раз обсудили положение, решив, что остаток дня посвятят поискам корсара, желающего попутешествовать.

Легко сказать, да трудно сделать, ибо военные суда, на которых не было флага тирана, стояли без команды, а на все расспросы о шкипере звучал весьма неопределенный ответ или их просто посылали подальше. До наступления сумерек они только и узнали, что шкипера, который, может быть, пожелает их выслушать, лучше всего искать в тавернах у Нищих ворот.

Путники поужинали в «Водоносе» и перед опасным предприятием поменяли пропитанные потом рубашки.

Квартал, куда их направили, располагался на окраине в западной части Харасуля, как выселки, — это был лабиринт узких улочек и маленьких площадей, где стоял непереносимый запах алкоголя и вонь переполненных сточных канав, где в мусоре копались крысы, не обращавшие внимания на толпы людей, переполнявших улицы. В тавернах пахло ничуть не лучше, было дымно, на полу — лужи, за столами — мужчины с тяжелым взглядом и женщины, чуть более грациозные. Каландрилл вдруг отметил, что постоянно держит руку на рукоятке меча, готовый в любой момент вытащить его из ножен; Брахт делал то же, и глаза его постоянно бегали по сторонам. В трех тавернах уже само упоминание о переходе в Гессиф вызвало взрывы хохота и предложение поискать капитана, расположенного к такому путешествию, в каком-нибудь другом месте, дабы не беспокоить честных людей. В других на них смотрели с осторожной улыбкой, как на блаженных. Один человек, однако, сказал, что доставит их на место при условии, что они купят ему судно; в еще одной хозяин посоветовал им убираться, поскольку не может положиться за их глотки, которые здесь запросто могут перерезать. Ближе к полуночи они оказались на площади несколько более спокойной, чем все предыдущие; прямо над ней возвышалась городская стена; с трех других сторон ее ограничивали бледные в свете неполной луны строения. Они зашли в ближайшую таверну и попросили эля — опыт подсказывал им, что лучше помалкивать до тех пор, пока они не увидят кого-нибудь с подходящей физиономией.

Люди, пившие здесь, ничем не отличались от тех, кого они видели в предыдущих тавернах: мечи на боку, готовые, чуть что не так, тут же выскользнуть из ножен. Дочерна загоревшие лица смотрели на них либо без всякого любопытства, либо с угрозой, словно присутствие двух незнакомцев было достаточным основанием для ссоры. Каландрилл подумал, что если бы рядом с ним не было Брахта, то ему уже давно пришлось бы драться за свою жизнь, ибо во всем квартале он не встретил ни одного лиссеанца, а сам он резко отличался от смуглых обитателей квартала Нищих ворот. Он потягивал темный эль, хотя живот у него и так уже был раздут, и оглядывал задымленную комнату, опасаясь, что вот-вот поплывет под действием наркотического дыма, поднимавшегося в вонючий воздух. Вдруг рядом с ним за стойку сел человек, и Каландрилл выпрямился, заметив, что и Брахт как бы случайно опустил руку на рукоятку меча.

Незнакомец был невысокий и худой, на голове у него был намотан тюрбан из темно-зеленой материи; свободная туника того же цвета была плотно перехвачена на талии поясом, на котором болтались кривой кортик и короткий меч. Бледный шрам пересекал ему щеку от виска к бороде, отчего один глаз у незнакомца был перекошен. Он улыбнулся, обнажив коричневые зубы, и кивнул вместо приветствия.

Каландриллу показалось, что он сейчас сделает им предложение поучаствовать в более экзотических развлечениях, чем те, которые предлагались в таверне, — такое уже случалось в этот вечер, — но незнакомец неожиданно сказал:

— Вы ищете того, кто переправил бы вас в Гессиф?

Голос у него был хриплый, и заявление это было скорее утверждением, нежели вопросом. Каландрилл попытался ответить как ни в чем не бывало.

— У тебя есть предложение?

Незнакомец поманил его пальцем, Каландрилл наклонился и учуял запах дешевого вина.

— Можно устроить… За цену, которую лучше обсудить в другом месте.

Брахт придвинулся с другой стороны к незнакомцу.

— Почему не здесь? — спросил он.

Кривой глаз незнакомца замигал, лицо расплылось в широкой улыбке.

— Слишком много ушей, слишком много жадных ушей. Цена немалая, а если эти, — он махнул рукой в сторону переполненной таверны, — узнают, что у вас есть золото…

Он выразительно пожал плечами. Брахт взглянул на Каландрилла, приподняв брови. Каландрилл едва заметно кивнул. Брахт сказал:

— Они могут попытаться завладеть им, — и когда незнакомец кивнул, продолжил: — Как, впрочем, и ты, если мы пойдем за тобой на какую-нибудь темную улочку, где нас поджидают разбойники.

— Господа! — На лице со шрамом появилось выражение оскорбленного самолюбия. — Я честный человек. Я шел за вами сюда, чтобы предложить вам то, что вы ищете. Я слышал, что вы везде об этом спрашиваете. Если вы считаете, что я самый обыкновенный вор, то я предпочту удалиться.

Он собрался было встать, но Брахт положил ему руку на плечо.

— Где будем говорить?

Кандиец посмотрел на кернийца снизу вверх, перевел взгляд на Каландрилла и опять улыбнулся.

— В таверне под названием «Павлин», — прошептал он, — недалеко от гавани. Если вам на самом деле нужно судно до Гессифа, встретимся там завтра в полдень.

— Честные сделки заключаются при свете дня, — сказал Брахт. — И между людьми, которые называют друг друга по имени.

— Меня зовут Ксанфезе, — сказал незнакомец. — Спросите меня в «Павлине» завтра в полдень, и судно ваше.

— В полдень, — повторил Брахт.

— Да, вот еще что, господа, — пробормотал Ксанфезе, — я бы посоветовал вам поскорее убраться отсюда. Ваши расспросы вызвали некоторый… интерес… и может статься, что люди менее честные, чем я, захотят попытаться разлучить вас с кошельком. Будьте осторожны!

Он притронулся рукой ко лбу и растворился в толпе как быстрая крыса, выйдя через дверь прежде, чем они успели пошевелиться. Каландрилл посмотрел на своего товарища.

— Ну что, поверим?

— Я считаю, что верить никому нельзя, — ответил Брахт. — Хотя он дал нам вполне разумный совет. Пошли отсюда, и на улице — ушки на макушке.

— Но завтра мы с ним встречаемся? — спросил Каландрилл. — По крайней мере для нас это хоть какой-то шанс. Он ведь не пытался выманить нас на темную улицу и ограбить.

— Похоже, что это наш единственный шанс, — кивнул Брахт. — Завтра в полдень пойдем в ту таверну и послушаем, что он нам предложит.

Осушив кружки, они встали и направились к дверям. Никто не последовал за ними на квадратную площадь, а оттуда на узкую улочку; по обеим сторонам поднимались стены домов, над которыми светилась узкая полоска неба; под ногами чернела дорога. Они шли по улочке — касаясь друг друга плечом, руки на рукоятках мечей, — напряженно прислушиваясь, нет ли за ними погони. Улочка перешла в более широкую, где на маленьких балкончиках их поджидали неряшливые женщины, а из таверн вываливались пьяные гуляки. Но никто не пытался Брахта или Каландрилла остановить, и никто не преследовал.

В «Водоносе» их ждал хозяин со странной вестью, будто их спрашивала некая женщина, искавшая светловолосого юношу из Лиссе и темноволосого кернийского наемника.

— Блондинка? — быстро спросил Брахт. — С волосами как расплавленное золото и серыми, как шторм, глазами?

То, что он так точно запомнил женщину с военного корабля, удивило Каландрилла не меньше, чем лирическое описание. Хозяин энергично закивал.

— Настоящая красавица. Но характерец у нее как у настоящей стервы. Я сказал ей, что в «Водоносе» уважают покой своих постояльцев, а она обложила меня сверху донизу и я даже испугался, что она обнажит свой меч. — Он ухмыльнулся, почесывая подбородок. — Таких я еще не видел. Какая-то амазонка из Лиссе или Керна, подумал я. Но ничего ей не сказал.

— Очень хорошо, — одобрил Брахт. — Она была одна?

— Одна, — заверил хозяин и рассмеялся. — Такой охрана ни к чему, только не такой. Зариан, рыбак, слегка подвыпил и предложил ей к нему присоединиться. Она отказалась, но он настаивал — он считает себя большим сердцеедом, — и она очень быстро лишила его мужского достоинства.

У Каландрилла даже перехватило дыхание, но хозяин, рассмеявшись, покачал головой.

— Нет-нет, она ничего ему не вырезала, а просто, — он выразительно поднял колено, — на некоторое время освободила его от его… Хотя, если судить по ее виду, она бы запросто пустила в ход и оружие.

— Она ничего не передала? — спросил Брахт.

Хозяин покачал головой.

— Нет, она просто хотела знать, видел ли я вас.

— И ты сказал, что не видел? — переспросил Брахт.

— Конечно, — кивнул хозяин. — Здесь, в Харасуле, мы предпочитаем не лезть в чужие дела. А что, надо было сказать, что видел?

— Нет, — успокоил его Брахт. — И если она придет опять, скажи ей то же.

— Даю слово, — пообещал хозяин.

— Благодарим, — улыбнулся Брахт и поманил Каландрилла к лестнице.

Они вошли в комнату и заперли дверь на засов. Каландрилл выглянул в окно, но, даже если за постоялым двором и наблюдали, ничего подозрительного вокруг не было заметно. Он повернулся к Брахту. Керниец с задумчивым видом стягивал с себя ботинки.

— Итак, эта женщина опять у нас на хвосте. Надо будет нанять судно, о котором нам говорил Ксанфезе, и поскорее сматываться отсюда.

— А я-то думал, что после того случая мы больше ее не увидим, — пробормотал Каландрилл. — Кто это? Неужели она заодно с Азумандиасом?

Брахт пожал плечами.

— Может, и с Азумандиасом, а может, сама по себе. Какое это имеет значение? Она просто еще одна ищейка идущая по нашему следу.

— Ищейка со своим военным кораблем, — задумчиво произнес Каландрилл.

— Нам остается надеяться, что у Ксанфезе быстрое судно, — сказал Брахт, разваливаясь на кровати и подкладывая под голову руки с задумчивой улыбкой на устах. — Но она привлекательна, тебе не кажется?

Каландрилл посмотрел на него и нахмурился, различив в его голосе настоящее восхищение.

— Ты что, рехнулся? — резко спросил он.

— Нет, просто она… произвела на меня впечатление, — сказал Брахт, нисколько не смутившись. — В Куан-на'Форе тоже немало амазонок, но таких, как эта, я не встречал. Да и не похоже, чтобы она была из их клана.

— И на лиссеанку она не похожа, — сказал Каландрилл. — И уж совершенно точно, она не из Кандахара. Может, она из Джессерите?

— Нет, те маленькие, черные и уродливые, — заверил его Брахт. — Понятия не имею, откуда она может быть родом.

— Может, из Боррхун-Маджа? — предположил Каландрилл, несколько раздосадованный тоном кернийца. Ему показалось, что Брахт был бы не прочь встретиться с ней вновь. — А может, из Вану.

— В таком случае она богиня, — рассмеялся Брахт. — Уж что-что, а выглядит она как богиня.

— Всего лишь минуту назад она была для тебя ищейкой. Быстро же ты ее вознес.

Он раздраженно скинул обувь и поставил меч в ножнах рядом с изголовьем кровати. Брахт рассмеялся.

— Я только воздал ей должное, не больше. Однако, если она попытается нас задержать, я буду с ней драться, как с мужчиной. Но я не могу не признать, что она интригует меня. Да и ты не можешь не согласиться, что она привлекательнее всех тех, кто до сих пор стоял у нас на пути.

Это было бесспорно. Каландрилл вспомнил отвратительного Аномиуса и кивнул, и на устах его заиграла неожиданная улыбка.

— С этим я спорить не буду.

— В таком случае наши мнения совпадают, — сказал Брахт. — А завтра в полдень мы пойдем договариваться с Ксанфезе и, если боги будут к нам благосклонны, оставим ее далеко позади.

Засим они отошли ко сну, держа мечи у изголовий и понимая, что игра начинает набирать обороты и что отправление из Харасуля становится жизненно необходимым. В комнате было по-прежнему душно, воздух пах джунглями и улицей, и ставни не могли сдержать натиска насекомых, наполнивших ночь, — многие из них пробрались внутрь, и Каландриллу было трудно уснуть от их жужжания над головой. Наконец он стал засыпать, и ему почудилось, что он вновь на той маленькой лодчонке, которая несет их по Шемме, а потом вдруг увидел себя на «Морском плясуне», и перед ним всплыло лицо женщины. Она привлекательна, но она ведь тоже стоит у них на пути, еще один игрок в игре, способной поколебать мир. И во сне он разрывался между восхищением и сожалением оттого, что она не утонула тогда, когда смерч закружил ее судно.

Он проснулся с тяжелой от выпитого эля и от наркотического дыма головой; он не выспался и от этого чувствовал резь в глазах. Брахт, более привыкший к тавернам и чуткому сну, чувствовал себя намного лучше, он предложил помыться перед завтраком. Вода и настойка, предложенная хозяином, несколько восстановили их силы, и после завтрака они убивали время, шатаясь по постоялому двору в ожидании полудня и встречи с загадочным Ксанфезе.

— Если бы он хотел обмануть нас, — высказался Каландрилл, — то не назначил бы встречу днем.

— Возможно, — Брахт вертел в руках кружку с вином. — Так по крайней мере кажется на первый взгляд. А что, если он просто хочет развеять наши подозрения?

— Ты что, вообще никому не доверяешь? — спросил Каландрилл, и керниец весело усмехнулся, качая головой:

— Почти никому. Почти.

Каландрилл хотел было поговорить о Варенте, но, случайно дотронувшись до холодного камня на груди, вспомнил об их уговоре и передумал. Мысли его скакали. Играет ли Варент в какую-то тайную игру, как думает Брахт или помыслы его чисты, как думает он? Непонятно, но только сейчас перед ними стоят более важные дела. Если Ксанфезе на самом деле предлагает им сделку, а не готовит западню, тогда, возможно, у них появится шанс добраться до Гессифа очень даже скоро. Убраться из Харасуля, оставив Аномиуса, если он еще был жив, и других преследователей — колдунов и девушку — далеко позади сейчас важнее всего. Надо добраться до побережья Гессифа и отправиться на поиски Тезин-Дара. Не попав в лапы, напомнил он себе, кровожадных пиратов. А это будет нелегко. Возможно, им придется несколько ночей спать по очереди. Но другого выхода — договориться с честными моряками, которых теперь забирал к себе на службу тиран или которые ожидали смены ветра, — он не видел. Несмотря ни на какие препятствия, которые еще совсем недавно показались бы ему непреодолимыми, они таки добрались до Харасуля. Однажды они уже избавились от этой женщины, потом ушли от чайпаку, затем он вытащил Брахта из лап Филомена, и они вышли невредимыми из плена Сафомана эк'Хеннема, вырвались из цепких копей Аномиуса и избежали пленения колдунами тирана — после всего этого они просто обязаны выбраться из Харасуля. И если эта женщина хочет взять их в плен, что ж, тем хуже для нее. Тем хуже для предателей корсаров! Теперь они имеют дело не с каким-то мягкотелым лиссеанским принцем, охраняемым нанятым меченосцем, а с двумя закаленными бойцами. Он отыщет Тезин-Дар, преодолев любые препятствия, доберется до «Заветной книги», и с триумфом вернется в Лиссе.

Может, тогда, подумал Каландрилл, он напишет книгу об их путешествии. Работу, которая не будет уступать трудам Медифа и Сарниума. Она выйдет в прекрасной обложке с картой Орвена и другими картами. Вот славное окончание его приключений! И ему совсем не пришло в голову, что в этих размышлениях не нашлось места для Надамы.

— Чем ты так доволен?

Голос Брахта вывел Каландрилла из задумчивости, он, смутившись, покраснел.

— Я думал о том, что путешествие наше подходит к концу.

— К концу? — Брахт покачал головой. — Нам еще много надо пройти, чтобы говорить о конце. Мне кажется, самое тяжелое еще впереди.

Грезы вмиг развеялись, и Каландрилл кивнул, вновь смущенный тем, что отчасти он еще и мечтатель, как презрительно отзывался о нем его брат. Тут он вдруг ненадолго вспомнил о Секке, о Тобиасе, уже, видимо, женатом на Надаме; возможно, она теперь вынашивает наследника. Он помрачнел, а затем опять улыбнулся, довольный, что воспоминание о ней не причиняет ему боли. Скорее, он даже почувствовал облегчение — если Надама вынашивает в себе сына Тобиаса, то у Секки есть наследник, и у его брата нет причин насылать на него чайпаку. Он повернулся к товарищу и спросил:

— Сколько еще до встречи с Ксанфезе?

Брахт посмотрел вверх, пытаясь определить время по положению солнца.

— До полудня — около часа, но ты прав: пойдем поищем таверну и оглядимся.

«Павлин» оказался совсем рядом с ними, на улице, соединявшей гавань и район таверн. И выглядел он вполне пристойно — на полу древесные опилки и чистые кружки за стойкой. Посетители здесь были в основном моряки, купцы и солдаты. Присутствие последних несколько успокоило Брахта и Каландрилла, ибо, пока они там, предательство казалось маловероятным. Они попросили вина и сели за столик у дальней стены, откуда им была хорошо видна дверь. Когда колокол в гавани пробил полдень, в таверну вошел Ксанфезе.

Он на мгновенье задержался в дверях, прищуриваясь, затем, заметив их, подошел и кивнул, здороваясь.

— Добрый день, господа. — Он сел рядом с ними и расплылся в улыбке, когда они попросили принести третью кружку и Каландрилл налил ему вина. — Ваше здоровье и за успех вашего предприятия. Каким бы оно ни было.

— Есть новости для нас? — спросил Брахт.

Человек со шрамом моргнул, ополовинив кружку и причмокнув от удовольствия, прежде чем ответить.

— Есть, господа, и хорошие. Мой знакомый капитан, очень надежный человек, готов переправить вас на север. За соответствующую мзду.

— Сколько? — спросил Брахт.

— Ах, господа, остается только еще решить маленький вопрос о компенсации за мои хлопоты. — Улыбка у Ксанфезе была извиняющейся. — В таких делах это нормальное явление.

— Сколько? — повторил Брахт.

— Десять варров.

Брахт взглянул на Каландрилла и опустил голову. Каландрилл вытащил деньги и бросил их через стол.

— Благодарю, добрые господа, — сказал Ксанфезе, и монеты тут же исчезли под его туникой. — Что же касается капитана, то он просит пять сотен. За эти деньги он доставит вас в целости и сохранности до Гессифа и обратно.

Он будет ждать нас? — подозрительно спросил Брахт.

Ксанфезе воодушевлено кивнул.

Если он останется здесь… — он понизил голос, поведя глазами на солдат в бордовых тюрбанах. — Ну, у него заберут судно за много меньше, а ему вообще ничего не достанется. А ведь очень даже возможно, что властитель Файна создаст свой флот. Так что он предпочитает стоять у берегов Гессифа, а не здесь.

Брахт кивнул. Каландрилл спросил:

Какие гарантии, что его намерения чисты? Можем ли мы быть уверены, что он не ограбит нас в море?

Господа! — воскликнул Ксанфезе, и на его обезображенном лице появилось выражение уязвленного самолюбия. — Даю вам слово, он честный человек. Он и не помышляет о таком предательстве.

Допустим, — сказал Брахт.

Я вижу, вы осторожные люди, — пробормотал Ксанфезе. — Да, впрочем, я не могу вас за это винить. Могу ли я предложить решение? В городе Харасуле есть купцы, известные честным именем. Я думаю, что мне удастся уговорить моего знакомого капитана взять у вас только задаток, а остальную часть вы оставите у купца, и он получит ее по вашем счастливом возвращении. Согласны?

Каландрилл и Брахт переглянулись, потом Каландрилл сказал:

Довольно разумное предложение.

Брахт кивнул, соглашаясь, и Ксанфезе просиял.

Господа, чтобы доказать вам свои честные намерения, я оставляю вас, чтобы подыскать купца, у которого вы сможете оставить деньги. — Он поднял руки, словно соглашаясь с их протестами, и яростно замотал головой. — Нет, имени я вам не назову. Нет, спросите у кого угодно, и вам скажут, что Ксанфезе не лжет.

Так мы и сделаем, — сказал Брахт. — Так как зовут капитана и где его найти?

Человек со шрамом наклонился над столом, опять понижая голос, словно опасаясь, что солдаты проведают об их сделке.

Его зовут Менофус эк'Ланнхаран, а посудина его зовется «Морской королевой». Он уже ждет вас в гавани.

Когда мы отправляемся? — спросил Каландрилл.

С первым приливом, если пожелаете, — ответил Ксанфезе. — Он сам хочет поскорее убраться отсюда, не дожидаясь, когда ликтор затребует его судно.

А какое оно у него?

Военный корабль, — ответил Ксанфезе. — Быстроходное судно. С крепкими гребцами, которые могут бороться с ветром, и с парусами, которые доставят его назад.

А что, ликтор так просто выпустит его?

Ксанфезе заговорщически ухмыльнулся.

А зачем ликтору об этом знать? Пойдемте со мной, и я представлю вас. А затем, насколько я понимаю, вы захотите утрясти дела с купцом. После того как это будет улажено, Менофус к вашим услугам, и вы можете оставить гавань Харасуля еще до восхода солнца.

Каландрилл посмотрел на Брахта, ища его согласия. Тот улыбнулся.

Что ж, пошли к капитану.

Как будет угодно господам.

Ксанфезе поднялся, осушил кружку и направился к двери. Он провел их вниз по улице и повернул на перекрестке, все более углубляясь в лабиринт улиц за гаванью.

Каландрилл передвинул кошелек на бок и опустил руку на рукоятку меча, поглядывая на поднимавшиеся впереди строения с закрытыми в полдень ставнями. Небо небольшой бледно-синей полоской просвечивало высоко над головой. С берега доносились крики чаек, но на этой узкой улице тишина нарушалась лишь топотом их ног и жужжанием насекомых. Ксанфезе быстро шел впереди, Брахт рядом. Они шли вдоль берега. Улицы здесь были такие же кривые, как и в «муравейнике» у Нищих ворот, только совершенно пустынные в этот час.

— Я предпочитаю избегать людей ликтора, — бросил Ксанфезе через плечо. — Менофус не хочет лишних вопросов. Как, впрочем, и вы, если я не ошибаюсь.

Ни Брахт, ни Каландрилл не ответили, и человек со шрамом повел их дальше по лабиринту и вывел на открытое место, где глухие стены складов образовывали нечто вроде площади с единственным выходом на ту самую улицу, по которой они только что пришли. Закрытые ставни, как закрытые очи, не желающие видеть предательства, располагались высоко на стенах; булыжник поблескивал на жарком солнце. Ксанфезе подбежал к дальней стене, и неожиданно в руке у него сверкнул меч. Подобострастное выражение сменилось жестким, полным ненависти оскалом.

Каландрилл услышал звон клинка по ножнам — это Брахт вытащил свой меч. Впрочем, сам он задержался лишь на мгновенье.