Пути зла

Я должен быть безразличен к ее мнению. Но тем не менее ее высказывания задевают меня за живое.

– У тебя есть потенциал, Тобес. Так используй его!

Она разворачивается и, даже не попрощавшись, уходит. Только после того, как она почти скрылась из виду, закуриваю следующую сигарету. С первой глубокой затяжкой приходит облегчение и… смех, который так и рвался наружу с того момента, как Майк разрешил мне работать рядом со своим мальчиком…

Моим мальчиком тоже.

Смех Тобеса был для Дианы неожиданностью. Его поведение сильно ее озадачило.

Над чем он смеялся?

Диана возлагала большие надежды на разговор с отцом Джонни. Но ей было ясно, что сейчас ему не до нее – он будет занят со своими гостями весь остаток утра. Кроме того, Диане хотелось поговорить с Майком в спокойной обстановке, он же был слишком взвинчен тем, что Джонни потерялся на кладбище. Так что разговора сейчас явно не получится.

�так, у нее оставалось два часа до момента, когда она должна была отправиться в полицейский участок за Эдом. Она поехала домой, пытаясь по дороге осмыслить ситуацию, которая совсем не радовала ее.

Должна ли она изолировать Тобеса, запретить ему работать у Андерсонов? Весь ее опыт клинициста, казалось, подсказывал ей, что Тобес безобиден; он переполнен тем жизненным опытом, который приобрел в детстве (надо обязательно разыскать его характеристики из средней школы); необъяснимо привязан к своему тайнику на кладбище: о нем он постоянно упоминает на ее сеансах; но в основе своей – человек честный и способен исправиться. Ей казалось, что он полезен Джонни, и Джонни, видимо, тоже привязан к Тобесу. К тому же совершенно очевидно, что Майк сделает прямо противоположное тому, что предложит она. Так какой смысл ломать голову?

У Тобеса в прошлом не замечено ни жестокости, ни склонности к сексуальным извращениям, так, во всяком случае, следует из полицейских отчетов, никаких признаков гомосексуальных наклонностей. Он рассказывал ей о своих опытах с девушками; то, о чем он говорил, выглядело правдиво и совершенно нормально для человека его возраста.

Тобес мог быть полезен Диане по многим причинам. Может, он занялся бы и ее садом?

�так, как же все-таки распорядиться освободившимися двумя часами? Она поставила машину в гараж и вошла в дом. Коробки все еще стояли в передней как немой укор ей за невнимание и бесхозяйственность.

Эти коробки приобретены вчера. Она наконец поняла, что ей не хватает музыки. У Летти, служащей отдела регистрации клиники Святого �осифа, был сын Ник. Он занимался продажей музыкальных записей и стереосистем. Конечно, Летти не была уверена, что Ник с Дианой договорятся, но все же обещала ей скидку и посоветовала: «Попытайся, по крайней мере». � Диана поехала. Ник оказался долговязым юношей с волосами, завязанными наподобие конского хвоста. Такой недотепа если встанет, чтобы поздороваться с вами, то потом так и останется стоять столбом. Магазин находился у порта, за шоссе А, неподалеку от его пересечения с Седьмой улицей. Подходя к дверям, Диана ожидала услышать оглушительный грохот джаза или «тяжелый металл». Вместо этого до нее донеслись звуки какой-то красивой мелодии. Тихие, нежные звуки раздавались в пустом магазине, по которому одиноко слонялся этот молодой человек.

– Что это? – удивленно спросила она.

– Дейм Кийри. Пуччини. «O mio bannino caro». – Лицо молодого человека выражало неприязнь и осуждение. Должны бы знать, что это такое. Потом, милостиво улыбнувшись, он напомнил: – Помните фильм «Комната с видом»? – � сразу в ее памяти всплыло: конечно, это та самая изумительная мелодия.

Диана поняла, почему его мать боялась, что они не поладят. В считанные секунды Ник обрушил на ее голову какие-то коэффициенты, широкие диапазоны частот, фильтры, понижающие уровень помех, и большие мощности. Она совершенно не разбиралась во всем этом. Ей нужны были только коробки. Предметы, которые можно распаковать, вытащить из целлофановых пакетов и установить, заглянув в руководство, желательно не на японском языке. Ник все понял. Он продал ей множество коробок, и удивительно дешево. На его предложение приехать и установить все это Диана ответила отказом. Он произвел на нее приятное впечатление. Но если дом ее был уже готов к появлению музыки, то к приему гостей еще не был готов. Кроме того, Диана вполне могла сделать все это сама. Только не в эту субботу и, конечно, не в эти два часа.

В кухне, мурлыча песенку Элтона Джона, она приготовила легкую закуску для себя и Эда. Конечно, не мешало бы купить столовые приборы: порывшись в ящиках, она нашла только нож с вилкой и одну палочку для еды. Эту палочку Эд подарил ей в тот вечер, когда второй раз спас ее шень-пей.Рассуждая обо всем этом, Диана попыталась выбить ею дробь, отчаянно сфальшивила и в раздражении отбросила ее в сторону.

Так как же быть с Эдом?

– Мама, – сказала она громко, – что мне с ним делать?

– Кто такой этот Эд?

Острова, лежавшие вдали на линии хрустально-чистого горизонта, скрыл от глаз поднявшийся с земли молочно-белый туман. Расползлась, растаяла в тумане и нежно-розовая кромка облаков. Появилась буровая вышка, черная и страшная, как доисторическая хищная птица.

– Он полицейский, мой приятель. Когда-то я чуть не влюбилась в него.

– � ты ничего не рассказала мне?

– Нет. Собиралась. Потом, понимаешь, выяснила, что он женат.

…Фантастическая хищная птица поднялась со своего насеста. Полетела к берегу…

– Женат…

Голос Ма-ма глухо звучит в ушах Дианы. Будто Диана находится в студии грамзаписи: тяжелая дверь с шумом захлопнулась за ее спиной, а затем в ушах без резонанса зазвучали слова. �менно так, как звучит сейчас голос ее матери. Ма-ма будто стоит совсем рядом с Дианой, губы (физически Диана не ощущала их прикосновения) прижаты к уху дочери. � вот она снова говорит:

– Что с тобой, зачем попусту тратила время с женатым человеком? Нужно ли все это продолжать?

– О, мама…

– Пожалуйста, не говори мне, что на дворе двадцатый век.

– Это не то, о чем ты думаешь, мама.

– Тогда что это?

– Работа.

…Доисторическая птица приближалась к берегу. Гигантская тень скользила по поверхности воды все ближе и ближе. Диана следила за ней, не в силах отвести взгляд, не в силах бежать…

В кухне стало темнее. Солнце теперь совсем скрылось. Птица распахнула свои черные крылья. Ночь опустилась на землю. У Дианы помутилось в глазах. Она вся трепетала от холода. Почувствовав головокружение, она ухватилась за плиту, попыталась удержаться на ногах.

Странная беседа продолжалась. В ушах по-прежнему звучал голос Ма-ма:

– Но главное, сам Эд, – говорила Ма-ма.

– Главное – Эд.

– Это плохо. Очень плохо.

– Он сейчас разведен.

– Он так говорит.

– Это так!

– Ты любишь его?

Диана расплакалась. Протянув вперед руки, она пыталась защититься от уродливой птицы. Шум ее черных крыльев все громче и громче звучал в ее ушах.

– Не з-з-знаю, – простонала Диана…

� потеряла сознание.

Пришла в себя она не скоро. А может быть, и через несколько секунд. Сверкающая белизной кухня была залита светом. Диана ничего не помнила. Знала только, что зловещая птица вернулась на свой насест в заливе. Хлопанье чудовищных крыльев было всего лишь биением ее перенапрягшегося сердца.

Она встала с пола и тщательно осмотрела себя. Ни шрамов, ни порезов – счастливо отделалась.

Так дольше не может продолжаться.

Сегодняшнее падение – это не первый случай.

Так, так, так. Давайте-ка разберемся, что нас ожидает, доктор.

Диана перечитала все, что можно, относительно стрессовых состояний, вызванных глубоким горем. Она тяжело оплакивала свою мать. Ма-ма умерла рано. Они даже не успели разобраться во всех важных делах. Отсюда эти галлюцинации. Принимая желаемое за реальное, она не хотела смотреть в лицо суровой действительности, что вело к отказу от реального мира, отрицанию его. В конечном итоге это могло закончиться тяжелым неврозом или даже шизофренией.

Сегодня Диана вышла из этой ситуации так же, как делала это и раньше: призвала на помощь чувство юмора.

– Мама, – сказала она. – �звини, что я не могу продолжать разговор с умершим человеком. Слышишь меня, мама?

– Слышу.

Но на этот раз Диана постаралась вызвать в памяти настоящий голос Ма-ма.

…Диана быстро взбежала по ступенькам полицейского участка. Это уродливое старое здание располагалось на теневой стороне Четвертой авеню. У стола дежурного она наткнулась на Лео Сандерса.

Лео, высокий тучный мужчина, уже успел на одном из занятий по психологии скрестить шпаги с Дианой. У него был четкий стратегический план: сохраняя с ней приятельские отношения, тем временем перетягивать ребят на свою сторону. Лео гордился своим умением обращаться с женщинами. Он был рыцарем по призванию, только рыцарство его носило довольно странный характер. Женщин надо сначала поприжать, считал он, а уж потом помогать им, потому что так заведено исстари, ныне и приисно и во веки веков, аминь.

– Здравствуй, Диана, – приветствовал он ее. – Ну-ка, проверим, помню ли я урок номер один… Ничего плохого не случится в жизни с теми ребятишками, отцы которых не сумели их испортить. Верно цитирую?

– Тебе надо бы выступать перед большой аудиторией, Лео.

Диана считала, что на него нельзя сердиться. Он был смешным, слишком толстым, с двойным подбородком. Мужчине за пятьдесят не пристало все время дурачиться, но в его глазах светился насмешливый огонек, который привлекал ее. Несмотря на свой вес, Лео очень легко двигался, и ей казалось, что он был бы надежным товарищем в кулачном бою. Конечно, хорошо бы купить шампунь от перхоти и вымыть ему голову. �ли, по крайней мере, пусть бы жена заставила его почистить пиджак. Не мешало бы хоть изредка правильно завязывать галстук. Но она не собиралась серьезно ссориться с Лео Сандерсом (его настоящая фамилия Саарнский), и, если бы он вдруг решил выступить перед большой аудиторией, она с удовольствием составила бы ему компанию.

– Диана, – сказал он, широко разведя руки, – обними-ка меня покрепче. Ты сводишь меня с ума.

– Хорошо, что не увожу из дома. Привет, Эд… – Диана смотрела в сторону лестницы.

Эд спускался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Диана почувствовала, что лицо ее невольно просто расплывается в улыбке. Энергично оттеснив в сторону Лео, Эд стремительно увлек ее за собой, и они уехали, прежде чем Лео успел придумать еще один комплимент. Диана поделилась с Эдом своими размышлениями.

– Лео – великолепный детектив с длинным послужным списком, – возразил ей Эд, – у него пенсия на подходе. � не станет он так вот, вдруг, ради тебя, менять свой облик, дорогая.

– Я и не хочу этого. Но почему этот человек работает с моим подразделением, если я не давала согласия?..

– На то есть свои соображения, Диана. Пусть будет так, лишь бы не возвращаться к добрым старым временам.

Эд намекал на то, что произошло в 1989 году, когда Парадиз-Бей лишился своего шефа полиции, который удрал на Гаити. Тогда разразился грандиозный скандал, в нем был замешан шеф полиции: речь шла о больших деньгах, не принадлежавших ему. Между США и Гаити не существовало соглашения о выдаче преступников. В Парадиз-Бей прислали Питера Саймса, чтобы он разобрался с этим скандалом. Саймс обладал целым набором громких титулов и дипломов: свидетельством об окончании Национального Бизнес-центра, удостоверением об окончании ускоренных курсов при Лос-Анджелесском отделении полиции. Кроме того, он был молод и имел приятную внешность. В Парадиз-Бей он пользовался громадным успехом. � Питер тогда не пожалел сил, сделал все, что требовалось. После успешного завершения операции он получил в награду Парадиз-Бей. Боевой дух его команды, однако, оставлял желать лучшего, и Питер, привыкший добиваться быстрых результатов, стал прибегать ко всякого рода уловкам. Поэтому, прослушав по радио программу Криминального отдела, Диана сразу догадалась, что маневры Питера вокруг ее нового подразделения просто призваны отвести удар от его команды. Отсюда и Эд Херси в качестве офицера по связи с полицией; понятно теперь и появление Лео Сандерса в ее подразделении: все это благодаря Питеру Саймсу, который полагал, что, засылая к Диане своих людей, он приобретает там сторонников и тем быстрее одержит моральную победу.

Но сейчас у Питера были дела поважнее, чем то тщеславное удовлетворение, которое он испытывал, прибирая к рукам новое подразделение Дианы. На его шее висели два дела об исчезновении подростков и одно убийство.

Поэтому никакая шумиха вокруг тесного сотрудничества полиции с психологами не способна была отодвинуть на задний план эти прискорбные факты.

Они отъехали уже достаточно далеко от участка, когда Эд молча протянул Диане визитную карточку, которую она дала ему за обедом в Бель-Кове.

– Пусть останется у тебя. – Она отвела его руку. – Тебе нет нужды доказывать мне что-то. Достаточно твоего слова.

Эд в замешательстве принялся вертеть ручку настройки радиоприемника, забыв, как сильно это раздражало ее в былые времена. Он нервничал. За несколько секунд он перебрал с дюжину станций и наконец нашел себе по вкусу. �з приемника полилась легкая классическая музыка. Потом, дотянувшись до заднего сиденья, достал из-за спины Дианы целлофановый пакет.

– Это тебе, – протянул ей пакет.

– Спасибо. Что там?

– Семейный альбом. Нет, серьезно: это фотографии Лосона и Дельмара, пропавших ребят, плюс показания свидетелей. То, что нам удалось выяснить на сегодняшний день. Немного.

Диана заглянула в пакет. Сверху лежали две большие фотографии, отчасти закрывавшие одна другую. Но все равно было видно, сколь различны запечатленные на них лица: задумчивый красивый подросток, самый желанный кавалер на школьном балу, и угрюмый, толстый, прыщавый недотепа, плохо контактирующий с окружающими. Это было видно с первого взгляда.

– Хэл и Ренди?

– Верно. Ренди – тупица.

– Ты сам допрашивал родителей?

– Мать Хэла – милая женщина. Такая заботливая, все беспокоилась, что я налил мало сливок в кофе, – представляешь себе. Отец – человек раздражительный: дескать, полиция ничего не делает, на что только тратят деньги налогоплательщиков.

– Родители не ладят друг с другом.

– Верно. Они считают, что их мальчик был не лучше и не хуже других. Единственный его недостаток: склонность к «металлу» и всякой всячине.

– Угу. Что же еще ты унюхал в их доме, кроме запаха сваренной накануне брокколи?

– Трудно сказать. В комнате на стенах много фотографий, и я обратил внимание на одну, – как выяснилось, сестра Хэла. Взрослая, замужем. Когда заговорил о том, что надо бы расспросить и ее, был момент… не знаю.

– Что ты хочешь сказать?

Но лицо Эда окаменело, ему нужна была помощь.

– Слово начинается с «�» заглавной? – подсказала Диана. – �нцест?

– Действительно не знаю, – ответил он, помолчав. – Приехал я туда с человеком по имени Грин. Раньше с ним не работал. Ему на все наплевать. В машине он разглагольствовал, что самое лучшее для большинства ребят – дать деру из своего дома: подумаешь, велика важность! � нам полезнее было бы заниматься насильниками и грабителями.

– Вот именно такое отношение к делу я и пытаюсь изменить, – перебила его Диана. – Мы пытаемся изменить. А что с Ренди?

– Не видел его семьи. Кстати, спасибо за «мы». Есть их показания, но очень краткие, стоит задуматься над этим. Показания снимал Грин, понятно, почему они столь кратки. Ни врагов, ни друзей, которые могли бы знать, куда он ушел. Знаешь, что странно: у Хэла тоже не было друзей.

– Такой симпатичный мальчик – и нет друзей?

– Странно, правда? � это не просто выдумки родителей: если те двое имели друзей, мы не знаем, где их найти. Был парень из школы, у которого Ренди пару раз ночевал; он сказал нам, что видел Ренди после того, как тот ушел из дома; но это все.

– Сбежал?

– Да. Родители Ренди заявили, что произошла обычная ссора, как бывает с подростками. У Хэла было то же самое: вспыхнула ссора, потом все прошло, забыто.

– Сколько людей занимается этими делами?

– Сейчас больше, чем две недели назад, скажем так. Со времени убийства Дугана Питер чувствует, что земля буквально горит у него под ногами.

– Ладно. Есть у тебя подозреваемые?

– По делу Дугана? Много. Послушай, Диана, в Парадиз-Бей населения около пятидесяти тысяч, так? Приблизительно половина из них – мужчины, а такого рода преступления мужчины совершают чаще, чем женщины. Отбрось женщин и ребятишек, отбрось стариков, – сколько у тебя останется? Прибавь к этому туристов, приезжих… Словом, подозревать можно каждого. � их десятки тысяч.

– Так что ты собираешься делать?

– Составлять личностные характеристики, конечно. К тому же у нас уже есть дюжина ниточек. Сейчас мы с тобой и занимаемся одной из них. Вопреки моему здравому смыслу едем разыскивать одного парня, Бесто.

– Это его имя?