Грезы - Желание и честь

– Ты же понимаешь, что одними записками это дело не кончится, – вздохнул Майкл.

– Ты еще здесь? – не оборачиваясь, спросил Гэвин, определявший при помощи палки размеры окна.

– Что изменится от того, что ты узнаешь тайны мисс Уитнелл? Она не станет от этого другой. Она останется тем же дьяволом в юбке, а ты так же будешь стараться залезть к ней в постель. Ты должен быть ей благодарен. Она вытащила тебя из дома и ввела в свет. Почему ты все время рычишь и ведешь себя как дикий зверь в ее присутствии?

Майкл с интересом наблюдал, как белеют пальцы Гэвина, сжимавшие палку, и ждал взрыва ярости.

Но реакция маркиза оказалась совсем другой. Гэвин отложил палку, подошел к Майклу и, ухватив за ворот, оторвал его от пола.

– Не смей больше так говорить о даме. Понятно? – Майкл сдержал улыбку и серьезно кивнул.

Диллиан слышала стук и скрип, доносившееся снизу, и решила взглянуть, что делает этот несносный О'Тул в столь поздний час. Она вышла на лестницу и посмотрела вниз. Увидев Гэвина в одной рубашке с расстегнутым воротом, в котором виднелась его обнаженная грудь, она хотела убежать в свою комнату, но палки и молоток в его руках привлекли ее внимание. Он исчез в глубине дома, и стук возобновился.

Она решила больше никогда не разговаривать с этим человеком и никогда больше не видеть его. Тогда она смогла бы забыть, как лежала в его объятиях, как слушала его страстный шепот, и не вспоминала бы о нем до своего последнего часа. Но она не могла заснуть, зная, что он бродит внизу. Она села на ступеньку, уперлась локтями в колени и задумалась.

Здесь и нашел ее Гэвин, спящей на лестнице. Он хотел равнодушно пройти мимо, но не смог. Она ругала его, дразнила, смеялась над ним и вместе с ним. Она беспокоилась о нем. За острым языком этой женщины скрывались нежные чувства, которых он был лишен все эти долгие годы. Нежность щедро наполняла каждое ее слово и поступок. Она принесла в жертву его эгоизму свою невинность, чтобы спасти подругу. Да, у нее были секреты, но у кого их нет? Может быть, она боялась за него, когда помешала ему бежать за преступником?

Тяжело вздохнув, он положил инструменты на пол и поднял ее на руки. Она могла упасть с лестницы, если бы он оставил ее здесь. Она пошевелилась и обняла его за шею. Гэвин прижал ее, наслаждаясь теплом и близостью прильнувшего к его груди тела. Она уткнулась лицом в его рубашку и что-то пробормотала во сне. Что-то, к чему он старался не прикасаться, дрогнуло у него внутри, и он чуть не вскрикнул от пронзившей его сердце боли. Незачем желать того, что не можешь получить.

Гэвин осторожно опустил ее на постель, опасаясь, что, проснувшись, она закричит и снова в ярости накинется на него. Он не хотел, чтобы она когда-нибудь кричала на него. Он только хотел держать ее в своих объятиях.

Он никогда бы не узнал, как холодно одиночество, если бы ему не пришлось укрыть Диллиан потеплее и уйти.

В душе Гэвина, когда он закрыл за собой дверь, царил зимний холод.

Глава 29

Майкл Лоренс, элегантно одетый, в касторовой шляпе, безукоризненно сидящем сюртуке, шерстяных панталонах со штрипками, в высоких ботфортах, вежливо кивнул клерку и направился к тускло освещенной лестнице, ведущей на второй этаж.

Клерк с интересом посмотрел ему вслед. Никогда еще такой элегантный джентльмен не появлялся в столь ранний час, если только он не заходил сюда по пути домой после ночной пирушки. Джентльмен легко взбежал по стертым ступеням. Он не проявлял никаких признаков опьянения, его движения были быстры и точны, как у хорошего спортсмена. Клерк удивленно покачал головой и вернулся в свою каморку.

Наверху Майкл оглядел длинный ряд запертых дверей, за стеклянными панелями которых в этот ранний час было темно. Найдя нужную ему дверь, он достал из кармана какой-то предмет, небрежно сунул его в замок, поковырял внутри, и через несколько секунд дверь гостеприимно распахнулась перед ним.

Тихонько напевая себе под нос, он дружелюбно кивнул ей и вошел в контору. В свете серого утра, проникавшего через грязное окно, он увидел высокую конторку и табурет клерка, заставленные книжными полками стены, несколько ободранных столов и в глубине комнаты еще одну дверь.

Майкл по-хозяйски подошел к этой двери, поковырял в замке и легким движением открыл ее. Спрятав отмычку в карман, он прошелся по большой комнате, восхищаясь тяжелыми драпировками на французских окнах, которые он раздвинул, чтобы впустить свет, и заглядывая в бумаги, заполнявшие полки, и в папки, лежавшие на столах. Он еще раз оглядел комнату и, выбрав стоявший в углу высокий деревянный шкаф-картотеку, внимательно просмотрел содержимое ящиков и, наконец, нашел тот, который был ему нужен. С удовлетворением перебирая бумаги, он не забывал прислушиваться. Ему были хорошо слышны звуки, доносившиеся снизу, и это давало время на то, чтобы сложить содержимое ящика в кожаную сумку, найденную им здесь же. В ней еще оставалось место для нескольких предметов, привлекших его внимание.

Напевая матросскую песенку, он закрыл сумку, аккуратно задвинул ящики, вышел из конторы и тихо запер за собой дверь. На лестнице ему встретился пришедший на работу клерк, и Майкл, приподняв шляпу, поздоровался с ним. Выйдя на улицу, он подозвал наемную карету и уселся на кожаное сиденье.

Проснувшись, Диллиан увидела, что она лежит на постели в халате. Озадаченная, она попыталась вспомнить, что произошло накануне вечером. Сцена в саду не только заставила ее покраснеть, но и обеспокоила. Она посмотрела на дверь и сразу вспомнила, как, стоя на лестнице, наблюдала за Гэвином, ходившим по холлу. Ей не хотелось думать, что он нашел ее и отнес в постель. Конечно, он не позволил себе никаких вольностей, иначе на ней не было бы халата. Зная Гэвина, она могла представить, что бы произошло, если бы он вошел в ее спальню. Должно быть, она сама добралась до постели и уснула.

Но беспокойство не покидало ее. Она умылась и надела одно из своих старых платьев. У двери комнаты Бланш она прислушалась, но там было тихо, и она спустилась вниз. В холле она не обнаружила никаких признаков присутствия Гэвина. На ковре не было ни щепок, ни инструментов, разбросанных им накануне. Но у входной двери она увидела лакея, сидевшего на прислоненном к двери стуле. Он приоткрыл сонные глаза и, увидев ее, вскочил и поставил стул на место.

Она никогда раньше не видела этого человека. В результате ее попыток нанять слуг появились только переодетые Майкл и Бланш.

– Кто вас нанял? – с любопытством спросила она.

– Граф Меллон, мисс, – без запинки ответил он. Граф Меллон. Она уже слышала это имя. Прищурив глаза, Диллиан спросила:

– Разве графу не нужно охранять собственный дом?

– Да, мисс, но мне велели прийти сюда.

Не было смысла спрашивать, кто велел. И так все было ясно. Она направилась в столовую – посмотреть, не готов ли еще завтрак. К своему удивлению, она увидела накрытый стол и рядом с прибором красивую желтую розу в хрустальной вазе.

Бланш не привезла с собой слуг, а у сторожа и его жены и без того хватало дел, чтобы еще накрывать столы и срезать розы. Обычно Диллиан и Бланш ели в своих комнатах то, что доставали Верити и сама Диллиан. Диллиан подумала, не решила ли жена сторожа, что леди Бланш заслуживает большего уважения.

Да нет, этого не могло быть. Бланш выдавала себя за горничную, и слуги не знали о ее присутствии. Диллиан озадаченно посмотрела на розу. Конечно, не…

Гэвин? Действительно, однажды она дразнила его розой, но Гэвин был не настолько романтичен, чтобы повторить ее шутку. Должно быть, это Майкл оставил ее здесь для Бланш.

Диллиан разочарованно вздохнула и направилась к двери. Но в этот момент в комнату торопливо вошла горничная с подносом. 'Она присела перед Диллиан и начала расставлять серебряные блюда, над которыми поднимался пар.

Горничная? Диллиан уже трудно было чем-нибудь удивить, и она, лишь недоуменно пожав плечами, вышла в коридор и направилась к Бланш. Подойдя к ее спальне, она постучала и, услышав в ответ какое-то бормотание, распахнула дверь и переступила через порог.

Увидев среди кружевных подушек голую мужскую спину, она от неожиданности споткнулась и чуть не упала.

Гэвин повернул голову и недовольно посмотрел на нее.

– Могла бы, и подождать, пока я отвечу, – проводя рукой по небритой щеке, проворчал он.

Пораженная Диллиан оглядела бело-розовую спальню, затем перевела взгляд на неуместную здесь мускулистую смуглую фигуру. Гэвин сидел, опираясь на расшитые розочками и сердечками подушки. Над его головой возвышался белый кружевной полог, подвязанный розовыми лентами.

Слишком много неожиданностей для одного утра. Внутри Диллиан закипал смех, и, как она ни сдерживалась, он неудержимо рвался наружу. Прижав руки к животу, она, хохоча упала на стул. Гэвин, сердито взглянув на нее, спустил ноги на пол. Вид голых волосатых мужских ног на фоне девичьей постели Бланш вызвал новый приступ хохота. Задыхаясь, Диллиан указала ему на меховые домашние туфельки, стоявшие у кровати. Большим пальцем ноги он поднял одну из них и с восхищением ее осмотрел, совершенно не заботясь о собственной наготе, затем встал и направился к Диллиан.

Смех застыл на ее губах.

Она попятилась к двери, охваченная странным чувством при виде этого большого, сильного, голого человека, с решительным видом приближавшегося к ней.

Она не решалась поднять на него глаза.

– Нет, – твердо произнесла она, хотя он ничего еще не сказал.

– Тогда побыстрее убирайся отсюда, мисс Уитнелл, пока я не совершил какого-нибудь безрассудства, – мягко произнес Гэвин. – Обычно я откусываю головы тем, кто смеется надо мной, но для тебя сделаю исключение, потому что ты можешь доставить мне много удовольствия.

Но Диллиан, к собственному удивлению, не последовала его совету и не убежала. Ее удержала его фраза о людях, смеявшихся над ним.

– Вы решили, что не позволите смеяться над собой, когда стали маркизом или до этого?

Он стоял перед ней, расставив босые ноги, и пристально смотрел на нее.

– Майкл смеется надо мной и остается безнаказанным. Его я еще не лишил головы.

– В чем же причина? – смело спросила она, стараясь отвлечь его от объяснений, почему он сохранил голову ей.

Он угадал ее намерение. Упершись ладонями в дверь, так чтобы она не могла сдвинуться с места, он ответил:

– Клянусь, причина совсем не та, по которой я не откусил голову тебе. А теперь уходи и дай мне одеться, или ты желаешь покувыркаться со мной на этой разукрашенной кровати?

Она видела, что он уже готов к этому, и схватилась за ручку двери. Он убрал руку, преграждавшую ей путь.

– Скажите мне, где я могу найти Бланш, и я уйду.

– Весьма разумно, – согласился он, прикрываясь панталонами. – Мне не хотелось бы осквернять девичью постель тем, чем бы я хотел сейчас заняться. Ты найдешь свою подругу этажом выше, там, где никому и в голову не придет ее искать.

Диллиан собиралась выйти, но не удержалась и оглянулась.

– А роза? – с легкой грустью спросила она.

– Догадайся сама, – улыбнулся он.

Диллиан выпорхнула из комнаты, словно у нее на ногах выросли крылья. Она и не знала, что на нее так подействует эта улыбка. Через минуту рассудок вернется к ней. Через минуту она поймет, что маркизу Эффингему не место в этом доме, что он не мог оставить розу, что ей надо выгнать его отсюда, пока он не совершил чего-нибудь ужасного. Она вспомнит его оскорбления, грубость и не успокоится, пока он не вернется в свои средневековые руины. Через минуту. Но не сейчас.

И через минуту она вспомнила, что она нищая дочь пресловутого полковника-обманщика Уитнелла, и вспыхнувшая было радость тут же угасла. Она подходит маркизу как любовница. И никогда не станет для него чем-то большим. Эта улыбка ничего не значила, она всего лишь выражала его желание поскорее уложить ее в свою постель.

Когда Диллиан нашла Бланш, у нее на ногах были уже не крылья, а свинцовые башмаки.

Глядя на себя в большое, в золотой раме, зеркало, Гэвин поморщился. На него смотрел незнакомый человек. Стараясь соответствовать светскому идеалу джентльмена, он надел темно-синий фрак с расшитым золотом белым шелковым жилетом и бежевые нанковые панталоны. Ему пришлось заплатить за них немалую сумму из собственного кармана. Следовало бы предъявить дамам счет. Проклятый накрахмаленный галстук мешал ему опустить голову и, подчеркивая его черные волосы и смуглую кожу, придавал Гэвину скорее дикарский, чем светский вид. Он не захотел подстричь густые вьющиеся волосы, и они свободными прядями падали на шею, хотя он и не узнавал этого элегантно одетого мужчину в зеркале, он не мог не отметить, что этот незнакомец отнюдь не урод.

Смотревший на него из зеркала человек был не очень похож на англичанина, но и не был так уродлив, как он ожидал. Гэвин сдался. У него были дела, но он не сможет с ними разобраться, если будет прятаться по темным углам.

Когда он легким шагом спускался по парадной лестнице, ему захотелось, чтобы перед тем, как он выйдет в свет, Диллиан одобрила нового маркиза Эффингема.

– Ты не знаешь, где Майкл? – донесся до него из гостиной знакомый голос.

– Нет, не видела его с тех пор, как ты вчера выгнала его из комнаты, – ответила Бланш. – Не стоило тебе быть с ним такой суровой. Он скрашивает мое пребывание здесь. Вот было бы чудесно, если бы он влюбился в тебя, и вы бы поженились и были счастливы! Вы могли бы жить в Грейндже и воспитывать дюжину маленьких О'Тулов. Ты заслуживаешь такого счастья, Дил.

Гэвин застыл на месте.

Смех Диллиан звонко разнесся по холлу.

– Представляю, как дюжина чертенят неожиданно то исчезает, то появляется. Мне бы пришлось привязать колокольчики им на шею. Не предавайся пустым мечтам, Бланш. Я никогда не выйду замуж.

«Конечно, она выйдет замуж, – подумал Гэвин. – Бланш права. Диллиан должны окружать полдюжины херувимчиков, чтобы веселить ее и оберегать. Она предназначена для солнечного света и радости». Он не мог представить ее на задворках светского общества, словно тень следующей за своей кузиной. Он видел ее кружащейся по зеленой лужайке в развевающихся юбках и подставляющей лицо навстречу солнцу. Шаловливые эльфы не живут в городах. Шаловливый эльф по имени Диллиан, возможно, прекрасно бы поладил с чертенятами, которые заставляли Майкла бродяжничать.

Он не создал для Майкла того дома, какой нужен был его брату. У Майкла была такая же широкая и щедрая душа, как и у Диллиан. Но ему не хватало дома, любви и поддержки. Он заслужил счастье обладать женщиной, приносящей ему радость. А Гэвин мог предложить ему только унижение и нищенское существование. Ему самому вполне достаточно крыши над головой и набитого желудка, но Майклу этого было недостаточно. Только он не хотел в этом признаться. Потребности его брата были гораздо выше, чем у Гэвина.

Майклу не столько нужны были пища, кров или женщины, сколько любовь, радость и счастье.

Через черный ход Гэвин вышел в сад и направился к конюшне. Его не должны видеть около дома Бланш. Он оставался здесь только затем, чтобы защитить женщин, пока его брат не найдет бумаги полковника. Теперь в доме находились слуги графа Меллона, и его присутствие больше не требовалось. Скоро вернется Майкл и возьмет на себя заботу о женщинах.

И только одна мысль не давала Гэвину покоя: Майкл заслуживал лучшей участи, чем брак с женщиной, оскверненной его братом.

Глава 30

Лейтенант Рирдон сидел, развалившись в кресле, в дальнем углу клуба «Уайте» и пил кофе. Его собеседник, углубившийся в газету, время от времени шуршал ею, но лейтенант не понимал намека. Не обращая ни на кого внимания, он отхлебывал из чашки и продолжал говорить:

– Я хочу найти ее, Мартин. Я рассчитывал, что хоть один из вас позаботится о ней. Поверить не могу, что вы, ленивые оболтусы, позволили ей исчезнуть. Мне не следовало так долго оставаться в Вене. Черт побери, если бы не это проклятое ядро!..

– Проклятое ядро могло убить тебя, но не убило. Могло покалечить тебя, но не покалечило. Все, что оно сделало, – это дало тебе повод остаться в Вене с некоей богатой графиней. И не морочь мне голову. Если бы ты беспокоился о девочке, ты мог бы мне написать.

Рирдон сердито посмотрел на лысоватого человека, сидевшего напротив него.

– Тебе легко говорить, Мартин. У тебя хорошее положение, доход, семья. Тебе не приходится считать гроши, как бедному лейтенанту. Почему же ты не узнал, как она живет?

– Я узнавал. Ее не смогли найти. Холи и майор снова ушли воевать, когда Наполеон вернулся с Эльбы. Тиммонс и Шелби подхватили холеру в Америке. Кому было искать? Если б у меня были бумаги Уитнелла, я, может, нашел бы в них пару писем и узнал бы, где она, но ты отослал их в Англию. При нем ничего не нашли. Я тогда сделал все, что мог. Достойно похоронил его. У него, насколько я знаю, не было родственников, кроме дочери. Будь я проклят, если знал, что еще можно было сделать.

– Тиммонса и Шелби найти нетрудно. Тиммонс учил ее кататься на пони. Она всегда любила его.

Мартин отложил газету и раздраженно посмотрел на лейтенанта.

– О чем ты говоришь? Родственников отца она не знает. Девчушка обожала тебя, а ты не обращал на нее никакого внимания.

Рирдон проворчал что-то, допил кофе и уставился на дверь.

– Я убедился, что никто не трогал записки полковника. Отец оставил все ей. Надеюсь, она их получила. Он очень любил ее и собирался позаботиться о ней.

– И сделал это прескверно, – заметил Мартин, возвращаясь к своей газете.

Неожиданно перед их столом возникла высокая фигура элегантного джентльмена.

– Насколько я понимаю, вы говорите о полковнике Уитнелле? – с подчеркнутой вежливостью спросил незнакомец, в голосе которого был заметен американский акцент.

– Не понимаю, какое тебе до этого дело, старина, – надменно ответил Рирдон. – За подслушивание отсюда и выгнать могут.

– Как и за клевету на семью дамы и на покойного, но я заметил, что английские законы не так строги, как наши, – не менее надменно ответил незнакомец.

– Послушайте, вы, любопытный ублюдок, я ничего не говорил плохого о даме!..

– Замолчи, Рирдон, – нахмурился Мартин и повернулся к незнакомцу: – Маркиз Эффингем, если не ошибаюсь?

Гэвин кивнул.

– Я хотел бы узнать побольше об Уитнелле. Вы с ним вместе служили?

В это время к их столу подошел еще один человек. Хлопнув Гэвина по спине, он, усмехнувшись, покачал головой:

– Не спрашивайте их об Уитнелле. Они боготворили его. Если хотите услышать правду об этом негодяе, то я могу вам кое-что рассказать.

Рирдон, отшвырнув стул, поднялся из-за стола и угрожающе надвинулся на него.

– Убирайся отсюда, сплетник! Ты ничего не знаешь о полковнике. Ты недостоин даже чистить его сапоги.

– Я знаю только, что он умел ловко обходить законы. Он уже тогда был прохвостом и оставался таковым до самой смерти.

Услышав их разговор, к ним подошли несколько джентльменов, и у каждого было свое мнение о полковнике Уитнелле. Гэвину стало скучно, и он отошел от них. Он понял, что одни готовы защищать полковника до последнего дыхания, а другие стараются его опорочить.

Повернувшись, он заметил графа Дисмута, сидевшего в углу и с интересом наблюдавшего за спором. Их взгляды встретились, и Гэвин неохотно направился к нему. Ему не нравился этот человек. Дисмут олицетворял все, что Гэвин презирал. Выросший в одной из известнейших в обществе семей, обучавшийся в одной из лучших школ Англии, он в своем высокомерии очень мало интересовался людьми, которыми ему судьбой предначертано было управлять.

– Там стало немного шумно, если не ошибаюсь? – Дисмут ленивым жестом указал на стул. – Мы, кажется, вчера встречались? Эффингем, не так ли?

– Дисмут, – кивнул Гэвин, не отвечая на вопрос.

– Что заставляет американца интересоваться полковником Уитнеллом? – спросил граф, поднося к губам свой неизменный утренний бокал вина. – Насколько мне известно, мерзавец не имел никаких связей с этим континентом.

Гэвин, не ответив, подозвал официанта. Он многому научился за свою жизнь. В том числе и тому, что, прежде чем отвечать, надо как следует подумать. Когда ему принесли чашку кофе, он повернулся к графу.

– Ходят разные слухи. А человеку в моем положении хочется знать, что происходит вокруг него. Это не раз выручало меня там, где я жил.

Граф нахмурился:

– Сведения о человеке, который умер три года назад, едва ли пригодятся кому-нибудь, если, конечно, вы не интересуетесь его дочерью. У нее нет ни гроша, как вы понимаете.

Гэвин пожал плечами:

– Я не знаком с леди, но благодарен вам за предупреждение. Мне по вкусу богатые невесты.

В холодных глазах графа мелькнула заинтересованность.

– Богатая невеста? Вы имеете в виду кого-то конкретно?

– Я недостаточно долго пробыл в обществе, чтобы успеть выбрать. Мне надо оглядеться. А любопытство – один из моих недостатков. Все время слышу, как вокруг шепчутся об Уитнелле. Не странно ли, он умер три года назад, а все еще возбуждает горячие споры. – Он кивнул в сторону группы джентльменов, окруживших Рирдона и его друга. Граф наклонился к нему.

– Веллингтон чуть не проиграл битву при Ватерлоо, – тихо, будто по секрету, произнес он. – Вам следует занять ваше место в парламенте, Эффингем. Нам нужна свежая кровь. У вас, американцев, другой взгляд на вещи, и вы можете оживить наши дебаты. Мы часто во вред себе решаем вопросы национальной политики между собой.

«Пустозвон», – подумал Гэвин.

– Не думаю, что вы захотите снова поднять шум вокруг Веллингтона. Вас камнями закидают.

– Этого-то мы как раз и не хотим, но если истина об Уитнелле выйдет наружу, шума не избежать. Простолюдины готовы идти на смерть за своего любимого героя. Если они узнают, что он мог бы проиграть войну из-за такого человека, как Уитнелл, которому было не место в лучших войсках его величества, то… Ну, лучше бы мне не видеть того, что произойдет. Не так давно в Лондоне возмущенная толпа чуть не разрушила несколько зданий. Во время бунта одна старая дама, ехавшая мимо в карете, погибла, а торговцы разорились. И все это случилось потому, что повесили несчастного вора, служившего на флоте. Страшно подумать, что будет, если злые языки покусятся на славу Веллингтона. Я бы сам задушил мерзавца, распустившего эти гнусные слухи о записках Уитнелла, в которых он поливает грязью прославленного военачальника.

– Вы хотите сказать, что в его записках Веллингтон представлен не как национальный герой?

Дисмут пожал плечами:

– Я только хочу сказать, что Уитнелл был близок к нему и обладал почти такой же властью. Полагаю, вы слышали, какую репутацию имел Уитнелл? Разве такому человеку можно доверять?

– Если я правильно понял, Уитнелл в своих записках разоблачил Веллингтона? – равнодушно спросил Гэвин. – Почему же их просто не сожгли?

– Не ожидал, что вы спросите об этом. Дочь Уитнелла служила компаньонкой у одной леди, и однажды ночью у той дотла сгорел дом.

– Записки были у дочери?

– Мы не знаем. Она могла прочитать их и спрятать в надежном месте.

Гэвин поднялся с таким видом, словно ему наскучил этот разговор.

– Тогда вам следует присоединиться к лейтенанту Рирдону. Кажется, он собирается разыскать дочь Уитнелла. Но меня бедные компаньонки не интересуют.

– Тогда я бы на вашем месте перестал встречаться с мисс Рейнолдс, – язвительно хмыкнул граф, беря газету. – Это имя сейчас взяла себе мисс Уитнелл.

Гэвин с трудом сдержался, чтобы не схватить графа за галстук и не расквасить ему нос. Немного успокоившись, он вышел в холл и стал ждать лейтенанта Рирдона.

Диллиан, заправив под невзрачный капор выбившуюся прядь, даже не взглянула в зеркало. Она и так знала, что выглядит как серый воробышек.

– Мне так не хочется, чтобы ты ехала, Дил, – озабоченно проговорила Бланш. – Лучше бы ты подождала, пока вернется Майкл или маркиз. Думаю, тебе надо сначала узнать, что они выяснили.

– Что они могут выяснить? – пренебрежительно фыркнула Диллиан. – Что этот Уинфри не отдаст принадлежащие мне бумаги? Я это и сама знаю. Что Невилл слишком упрям и не захочет нам помочь? И это нам известно. Остается надеяться, что у маркиза где-то спрятаны сокровища, которых хватит для того, чтобы судиться с твоим поверенным.

– А обращаться к друзьям твоего отца бесполезно, – вздохнула Бланш. – Ты же знаешь, очень немногие из них в состоянии обеспечить свою семью.

– Я не ожидаю от них денежной помощи. Я всего лишь хочу спросить, не знают ли они, что содержится в этих бумагах. Не верю, что они сейчас, спустя три года, имеют для кого-то значение. Я не подвергаю себя опасности, обращаясь к друзьям отца за советом.

– Если это тебя хотели похитить, то тебе небезопасно ходить одной по улицам! – рассердилась Бланш. – Подожди Майкла, он проводит тебя.

– Ты ему доверяешь, а я нет.

– Тогда возьми с собой хотя бы Верити, – предложила Бланш, видя, что Диллиан решительно направилась к двери. – Нельзя ходить одной по городу!

– Вздор. Твоя деревенская мышка не спасет мою репутацию. Кроме того, я мисс Уитнелл. Меня вырастили те самые солдаты, к которым я направляюсь. Это тебе надо заботиться о своей репутации, так что не отпускай Верити от себя.

Когда она спустилась в холл, лакей, открывший перед ней дверь, вытаращил глаза при виде леди, выходящей из дома в самых настоящих лохмотьях. Но слуги Меллона были прекрасно вышколены, и он ничем не выдал своего удивления. Правда, он не знал, что настоящая хозяйка дома скрывается наверху под видом горничной.

Диллиан не хотелось оставлять Бланш одну, тем более что Невилл мог вернуться, но она не могла усидеть на месте. Никто не сможет решить ее проблемы лучше, чем она сама. И если негодяи охотятся за ней, а не за Бланш, она постарается отвлечь их внимание от кузины.

На углу стояла наемная карета, и она осведомилась у кучера, не занята ли она. Ей не понравился его тяжелый взгляд, но в этот час кареты проезжали редко, и она решила рискнуть.

Он кивнул и взялся за вожжи, а Диллиан забралась в карету, возмущенная тем, что он не предложил ей свою помощь. Или, может быть, он подумал, что такая бедная женщина, как она, не достойна его забот?

Когда он повернул направо, а не налево, Диллиан хотела напомнить ему адрес, но промолчала. Она не была в военном министерстве уже много лет. Возможно, оно теперь находится в другом месте, или кучер знает более короткую дорогу.

Но когда они повернули направо еще раз, Диллиан поняла, что они просто двигаются по кругу, и забарабанила в стенку кареты.

В этот момент они объезжали большую карету, запряженную четверкой лошадей, которая, остановившись, загородила им дорогу. Из нее выходили люди с огромным количеством багажа, и кучер не обратил внимания на стук Диллиан. Она была готова выскочить из кареты, но боялась попасть под копыта. Она подождала, пока большая карета отъехала, и постучала вновь.

Но кучер свернул в узкий переулок и остановил лошадей. В негодовании Диллиан, прижимая к себе ридикюль, ибо не собиралась платить этому сумасшедшему ни шиллинга, готовилась выпрыгнуть из кареты. Но не успела она ступить на подножку, как элегантная фигура во фраке и касторовой шляпе втолкнула ее обратно и бесцеремонно уселась рядом с ней. Карета покатила вперед.

Диллиан возмутила подобная наглость. Она повернулась к неожиданному пассажиру, собираясь высказать все, что о нем думает, и увидела смеющиеся зеленые глаза и знакомую неотразимую улыбку.

– Итак, мисс Уитнелл, вы еще раз доказали, что у вас отсутствует всякое представление о здравом смысле. Это мог бы быть не я, а герцог, Дисмут или кто-то еще. Неужели у вас нет элементарного инстинкта самосохранения?

Негодование Диллиан сменилось холодным гневом. Она открыла ридикюль и достала маленький пистолет, подаренный ей отцом. Направив его на злодея О'Тула, она спокойно ответила:

– Есть, и даже в большей степени, чем у вас, мистер Лоренс. А теперь прикажите кучеру везти меня, куда мне нужно, или я должна сделать это сама?

Глава 31

– Прекрасно! – Майкл с восхищением посмотрел на изящный пистолет в руках Диллиан. – Вы с Гэвином достойны друг друга. Правда, сам я не нуждаюсь в оружии, но согласен, что иногда оно необходимо.

Майкл устроился поудобнее, снял шляпу и одернул фрак. И Диллиан с изумлением обнаружила, что ее пистолет исчез! А Майкл продолжал говорить, как ни в чем не бывало.

– Гэвин клянется, что отказался от героизма ради каких-то дел, но ведь мы оба знаем, что это не так, не правда ли?

– Говорите за себя, – сердито посмотрела на него Диллиан. – Я не нахожу в его поведении ничего героического. – Ей хотелось получить свой пистолет обратно, но она не желала, чтобы он заметил это. – Я не романтична, презираю военных и, заверяю вас, не испытываю никакого интереса к вашему брату. Мое мнение: маркиз слишком эгоцентричен и высокомерен, чтобы вести себя героически.

Некоторое время Майкл молча вертел в руках шляпу, а затем ответил:

– Презираете военных? Я думал, вас воспитывали солдаты.

– Именно это я и хочу сказать. Они не создают семьи. Они прекрасные боевые друзья, но они не… – Она спохватилась, что сказала лишнее.

Но Майкл понял, что она собиралась сказать.

– Конечно, они не могут вызывать романтические чувства. Вы бы предпочли человека, который заботится о доме и семье, а не уходит воевать.

– Угадали.

– Вы хорошо описали Гэвина, – улыбнулся Майкл. – Всю жизнь он старался обеспечить мне крышу над головой и заставить меня сидеть под ней. Не получилось, и это моя вина, а не его. Теперь он владелец разрушенного замка и все свое время посвящает тому, чтобы сделать его нашим домом. Это я и называю героизмом…

– Куда мы едем? – озабоченно спросила Диллиан, прервав его на полуслове.

– Я хотел покружить по городу несколько дней, чтобы вы не наделали глупостей, пока Гэвин не найдет разгадок ко всем нашим маленьким тайнам. Это также дало бы ему возможность поухаживать за нашей леди, но, как я теперь вижу, мой план провалился. Он наверняка проткнет меня шпагой, если я тотчас же не верну вас ему.