Меч карающий

– Любезно с вашей стороны встретить меня здесь, – сказал он, вытаскивая изо рта трубку и протянул руку Хатчу. – Надеюсь, вы без проблем…

Он слегка замешкался, прежде чем произнести последнее слово, и Хатч задал себе вопрос – догадывается ли капитан о его личных мотивах, побудивших вернуться в город – и к острову, – прежде чем подписать договор.

– Никаких проблем, – сдержанно ответил Хатч, обмениваясь с ним коротким рукопожатием.

– А где ваша красавица-лодка? – спросил Найдельман, искоса оценивающе осматривая пристань.

– Это «Плэйн Джейн». Она вон там.

Найдельман бросил на неё взгляд.

– Ага. Крепкая рыбацкая посудина, – отметил он, и нахмурился. – Но я не вижу шлюпки на носу. Как мы высадимся на остров Рэгид?

– Шлюпка у платформы, – сказал Хатч. – Но мы не будем выходить на берег. Естественной гавани там нет, и большая часть острова скрыта за крутым обрывом на берегу, поэтому со скал мы во всяком случае мало чего увидим. А ходить по внутренней части острова слишком рискованно. С моря вы лучше прочувствуете, что это за место.

Кроме того, – подумал он, – уж я-то, во всяком случае, ещё не готов ступить на остров.

– Понятно, – ответил Найдельман, снова сжимая трубку меж зубов. Он перевёл взгляд на небо. – Туман скоро уйдёт. Ветер сменяется юго-западным, море спокойное. Худшее, что можем ожидать – небольшой дождик. Замечательно. Жду не дождусь первого взгляда на ваш остров, доктор Хатч.

Малин стрельнул на капитана глазами.

– Хотите сказать, никогда не видели его раньше?

– Я ограничился картами и отчётами.

– А мне почему-то казалось, что человек вроде вас должен был съездить на место давным-давно. В прошлом сумасшедшие частенько плавали вокруг острова, и некоторые даже высаживались на берег. Уверен, они и сейчас есть.

Найдельман снова устремил на Хатча холодный взгляд.

– Я не хотел его видеть, если у меня не будет шансов на нём поработать, – сказал он.

В голосе прозвучала спокойная уверенность.

С пирса на плавучую платформу вёл шаткий трап. Хатч отвязал шлюпку «Плэйн Джейн» и взялся за стартер.

– Остановились в городе? – спросил Найдельман, проворно ступая в шлюпку и занимая место на носу.

Запуская мотор, Хатч покачал головой.

– Снял комнату в мотеле в Сауфпорте, в нескольких милях по берегу.

На самом деле даже лодку Малин зафрахтовал через посредника: он пока не чувствовал себя готовым к тому, чтобы его здесь узнали.

Найдельман кивнул, бросая взгляд через плечо Малина на землю, в то время как лодка двинулась.

– Замечательное местечко, – заметил он, плавно меняя тему.

– Да, – ответил Хатч. – Думаю, да. Появились ещё несколько летних домиков, теперь в городке есть гостиница, но во всём остальном время обошло Стормхавэн стороной.

– Конечно, он слишком далеко на севере, и сюда нет приличной дороги.

– Это лишь часть причин, – сказал Хатч. – Но всё это, такое оригинальное и чарующее – старые деревянные лодки, потрёпанные непогодой хижины, кривые пирсы – на деле лишь следствие бедности. Не думаю, что Стормхавэн сумел по-настоящему оправиться от Депрессии.

Они подплыли к «Плэйн Джейн». Найдельман взобрался на борт, пока Хатч привязывал шлюпку к корме. Затем доктор тоже поднялся на борт и с облегчением отметил, что мотор завёлся с пол-оборота и зарычал добро и гладко. Может быть, она и старая, – подумал Малин, выводя судно в бухту, – но за ней явно присматривают. Как только они отошли подальше от гавани, Хатч добавил ходу, и «Плэйн Джейн» рванулась вперёд, разрезая невысокие волны. Солнце над головой пыталось пробиться сквозь пелену облаков, светясь в остатках тумана наподобие огромной лампы дневного света. Хатч посмотрел на юго-восток, за пролив Олд-Хамп, но ничего не увидел.

– Не прохладно ли вам будет? – спросил он, бросив взгляд на рубашку с коротким рукавом, одетую на Найдельмана.

Тот обернулся и улыбнулся.

– Я привык.

– Вы называете самого себя капитаном, – сказал Хатч. – Служили в ВМС?

– Да, – сдержанно ответил Найдельман. – Капитан минного тральщика в дельте Меконга. После войны приобрёл деревянную лодку в Нантакете и занялся ловлей устриц и рыбы у берега Георга.

Он искоса глянул на море и добавил:

– Именно моя тогдашняя работа и привела к тому, что я заинтересовался поисками сокровищ.

– Правда? – спросил Хатч, бросая взгляд на компас и слегка поправляя курс.

Он посмотрел на лаг. Остров Рэгид в шести милях от берега; они окажутся на месте минут через двадцать.

Найдельман кивнул.

– В один прекрасный день в сеть попал крупный кусок коралла. Мой напарник стукнул по нему зубилом, и тот распался на две части, как устрица. А внутри лежала маленькая голландская серебряная шкатулка семнадцатого века. Это было началом моей первой охоты. Я немного порылся в архивах и понял, что мы, видимо, работаем над местом крушения барка «Чинк-Портс». Им командовал французский пират Чарльз Дампир. Так что я продал лодку, основал компанию, собрал миллион, и взялся за дело.

– И сколько ж вы тогда нашли?

Найдельман слегка улыбнулся.

– Чуть больше девяноста тысяч в монетах, фарфоре и антиквариате. Этот урок я не забуду никогда. Если бы я взял на себя труд и провёл исследование тщательней, отыскал бы грузовые декларации голландских судов, на которые нападал Дампир. Они перевозили в основном лес, уголь и ром, – сказал он и мечтательно подымил трубкой. – Не все пираты были такими талантливыми, как Рэд-Нед Окхэм.

– Вы говорите разочарованно, как врач, который надеется на рак, а находит желчный камень.

– Наверное, можно сказать и так, – глянув на него, ответил Найдельман.

Дальше они плыли в молчании. Последние клочья тумана рассеялись, и Хатч ясно разглядел ближние острова, Хермит и Рек – зелёные горбы, прикрытые толстым слоем елей. Скоро будет виден и остров Рэгид. Доктор бросил взгляд на Найдельмана, который внимательно смотрел в сторону запрятанного острова. Теперь самое время.

– Мы достаточно долго болтали, – негромко произнёс Хатч. – Я хочу узнать о человеке, который соорудил Водяной Колодец.

Найдельман несколько мгновений не отвечал, и доктор принялся терпеливо выжидать.

– Прошу меня извинить, доктор Хатч, – наконец, сказал Найдельман. – Мне следовало прояснить этот момент в вашем офисе. Вы ещё не подписали соглашение. Весь проект в двадцать два миллиона стоит на информации, которая у нас имеется.

Хатч почувствовал, как его охватила злость.

– Я рад, что вы мне настолько доверяете.

– Вы можете понять наше положение… – начал было Найдельман.

– Конечно, могу. Вы боитесь, что я могу воспользоваться вашими данными, самолично откопать сокровище и оставить вас с носом.

– Не слишком красивое описание, – ответил Найдельман. – Но именно так.

Они ещё немного помолчали.

– Ценю вашу прямоту, – наконец, произнёс Хатч. – А как вам понравится такой ответ?

Он качнул руль, резко накренив судно на правый борт. Хватаясь для поддержки за планшир, Найдельман вопросительно посмотрел на него.

Повернув на сто восемьдесят градусов, Хатч направил «Плэйн Джейн» обратно в направлении порта, и прибавил ходу.

– Доктор Хатч? – произнёс Найдельман.

– Всё очень просто, – ответил тот. – Либо вы рассказываете мне об этой вашей таинственной находке и убеждаете меня в том, что вы не очередной шизик, либо наша маленькая поездка оканчивается прямо сейчас.

– Быть может, вы подпишете наше соглашение о неразглашении…

– Да чёрт бы вас побрал! – взорвался Хатч. – Только посмотрите на него: морской юрист не меньше, чем капитан! Если нам суждено быть партнёрами – а вероятность этого всё меньше – мы должны доверять друг другу. Я пожму вашу руку и дам слово, и этого достаточно. А если нет – можете распрощаться с надеждой об этом острове.

Нисколько не потерявший самообладания Найдельман при этих словах улыбнулся.

– Рукопожатие. Оригинально.

Хатч продолжил ровно удерживать курс; мотор ревел, и лодка рассекала остатки зыби, улёгшиеся лишь несколькими минутами раньше. Тёмный выступ Бёрнт-Хэд постепенно вырисовывался всё яснее, за ним проступили крыши домов.

– Ну, хорошо, – мягко сказал Найдельман. – Будьте добры, поверните обратно. Вот моя рука.

Они обменялись пожатием. Хатч перевёл мотор в нейтральное положение и позволил «Плэйн Джейн» ещё некоторое время плыть вдоль берега. Наконец, снова поддав ходу, он направил её в море, постепенно увеличивая скорость. Теперь они снова двинулись к невидимым в тумане скалам острова Рэгид.

Несколько мгновений Найдельман пристально смотрел на восток, попыхивая трубкой, очевидно, погружённый в глубокие размышления. Хатч бросил взгляд на капитана, желая понять, не тянет ли тот резину.

– Вы бывали в Англии, не так ли, доктор Хатч? – наконец, произнёс Найдельман.

Доктор кивнул.

– Изумительная страна, – продолжил капитан таким тоном, будто погружён в восхитительные воспоминания. – В особенности, на мой взгляд, северная её часть. Бывали в Хаундсбери? Это прелестный городок, очень консуолдовский, но в целом, полагаю, достаточно невзрачный – если бы не его изящный кафедральный собор. Или, быть может, вы посетили Уайтстоун-Холл в Пеннинских горах? Родовое поместье герцога Вессекского?

– А, то самое, построенное в стиле аббатства? – уточнил Хатч.

– Именно. Два восхитительных примера церковной архитектуры семнадцатого столетия.

– Восхитительных, – эхом отозвался Хатч, с ноткой сарказма в голосе. – Ну, так что?

– Их спроектировал сэр Уильям Макаллан. Тот самый, который спроектировал и Водяной Колодец.

– Спроектировал?

– Да. Макаллан был одним из величайших архитекторов. Быть может, самый великий в Англии, наряду с сэром Кристофером Вреном. Причём как личность Макаллан намного интереснее, – продолжил Найдельман, продолжая смотреть на восток. – В дополнение к зданиям и Старому мосту Баттерси, он оставил после себя монументальную работу по церковной архитектуре. Мир потерял великого провидца, когда тот без вести пропал в море в 1696-м году.

– Пропал в море? Вы что-то темните.

Найдельман поджал губы, и Хатч задал себе вопрос – не задел ли он его, наконец?

– Да, это была ужасная трагедия. Если не считать… – продолжил капитан, при этих словах поворачиваясь к Хатчу. – Если не считать того, что он, разумеется, не пропал без вести. В прошлом году мы обнаружили экземпляр его трактата. И на полях книги увидели ряд пятен и выцветшие следы. Наша лаборатория сумела подтвердить, что эти следы на самом деле – записи, сделанные невидимыми чернилами, которые проявились лишь сейчас, по прошествии долгого времени. Химический анализ показал, что эти чернила – органическое соединение, полученное из уксуса и лука. Дальнейший анализ датировал «травление» – как тогда называли запись невидимыми чернилами – приблизительно 1700-м годом.

– Невидимые чернила? Похоже, вы начитались детективов.

– Невидимые чернила были широко распространены в семнадцатом и восемнадцатом веках, – спокойно парировал Найдельман. – Их использовал Джордж Вашингтон для тайной переписки. Колонисты называли ведение таких записей не «травлением», а «записью белыми чернилами».

Хатч попытался было выдать очередную саркастическую реплику, но не смог произнести ни слова. Вопреки своей воле он наполовину поверил в историю Найдельмана: она показалась слишком невероятной, чтобы быть выдумкой.

– Химически обработав бумагу, наша лаборатория сумела выудить то, что осталось от записей. Полученный документ содержит примерно десять тысяч знаков, собственноручно набросанных Макалланом на полях книги. Запись была зашифрована, но специалист «Талассы» относительно легко сумел расшифровать её первую половину. Когда мы, наконец, прочитали готовый текст, то поняли, что сэр Уильям Макаллан был ещё более интригующим архитектором, чем думал о нём свет.

Хатч сглотнул.

– Прошу меня извинить, но вся эта история – просто абсурд.

– Нет, доктор Хатч, не абсурд. Макаллан спроектировал Водяной Колодец. Зашифрованные записи – секретный журнал, который он вёл во время своей последней поездки, – ответил Найдельман и улучил несколько мгновений, чтобы сделать затяжку. – Видите ли, Макаллан был шотландцем и тайным католиком. После победы Уильяма III в сражении у Бойне Макаллан с отвращением покинул страну и уехал в Испанию. Испанский трон направил его на строительство величайшего в Новом Свете кафедрала. В 1696-м году он на двухмачтовом бриге отплыл из Кадиса в Мексику, в сопровождении испанского военного судна. Корабли пропали в море, и о Макаллане больше никто ничего не слышал. Считалось, что они утонули. Однако, этот журнал поведал нам, что случилось на самом деле. Их корабли были атакованы Эдвардом Окхэмом. Испанский капитан отказался сотрудничать с пиратом, и его подвергли пыткам, чтобы он раскрыл суть их миссии. Затем Окхэм перерезал всех, за исключением одного Макаллана. Архитектора в кандалах приволокли к пирату. Тот приставил клинок к его глотке и сказал – цитирую по журналу – «Пусть Господь сам строит свою проклятую церковь, а у меня есть для тебя новое задание».

Хатч неожиданно почувствовал непривычную взволнованность.

Капитан облокотился на планшир.

– Видите ли, Рэд-Нед хотел, чтобы Макаллан спроектировал хранилище, в котором можно запрятать огромное состояние. Неприступное хранилище, к которому имел бы доступ лишь сам Окхэм. Они проплыли вдоль побережья Мэн, нашли остров Рэгид, после чего хранилище было возведено, и сокровище захоронено. Но, конечно, вскоре после этого Окхэм исчез вместе со своей командой. А Макаллана, без сомнения, убили, как только строительство завершилось. И с ним погибла тайна Водяного Колодца.

Найдельман сделал паузу, его глаза в ярких отблесках от поверхности моря показались чуть ли не белыми.

– Конечно, теперь неправильно так говорить. Потому что секрет Водяного Колодца не погиб вместе с Макалланом.

– Объясните.

– Примерно посередине журнала Макаллан изменил шифр. Полагаем, он специально сделал это, чтобы записать секретный ключ к Водяному Колодцу. Естественно, нынешние компьютеры легко справятся с любым шифром семнадцатого столетия, так что наши специалисты должны дешифровать запись со дня на день.

– И сколько же там запрятано? – сумел выдавить Хатч.

– Хороший вопрос. Мы знаем грузоподъёмность кораблей Окхэма, знаем, что они были полностью загружены, и у нас имеются грузовые декларации многих из тех судов, которые он взял на абордаж. Вы в курсе, что Окхэм – единственный пират, который сумел успешно напасть на испанские корабли, что перевозили серебро из Америки в Испанию?

– Нет, – пробормотал Хатч.

– Сложив всё вместе, по самым консервативным оценкам современная стоимость сокровищ лежит… – сказал Найдельман, и на его губах появился след улыбки, – где-то между одной целой восемью десятыми и двумя миллиардами долларов.

Повисло долгое молчание, нарушаемое лишь стуком мотора, монотонными криками чаек и звуками воды, прорезаемой лодкой. Хатч попытался осознать грандиозность суммы.

Найдельман заговорил тише.

– То есть, это без учёта Меча Святого Михаила, величайшего из трофеев Окхэма.

В этот же миг чары рассеялись.

– Да ладно, капитан! – со смехом произнёс Хатч. – Не вздумайте утверждать, что верите в поросшую мхом старую легенду.

– Нет, нет, я прочёл журнал Макаллана. Доктор Хатч, он там! Макаллан своими глазами видел, как его захоронили вместе с сокровищами.

Хатч невидящим взором уставился в палубу. В голове – полная неразбериха. Просто невероятно, просто невозможно поверить…

Доктор поднял глаза и почувствовал, как всё внутри непроизвольно напряглось. Бесчисленные вопросы, которые он был готов задать, внезапно испарились. За широкой полосой моря Хатч увидел длинную низкую полосу тумана, за которой спрятался остров Рэгид. Того самого тумана, что висел над островом четверть века назад.

Стоящий рядом Найдельман что-то произнёс. Хатч повернулся, часто дыша, пытаясь успокоить забившееся чаще сердце.

– Что вы сказали?

– Я сказал, что в курсе – вы не сильно заинтересованы в деньгах. Но хочу, чтобы вы знали: согласно договору, который предлагаю, вы получите половину сокровищ, без учёта издержек. В обмен на то, что я беру на себя все финансовые риски, мне причитается также Меч Святого Михаила. Так что ваша доля – что-то около миллиарда долларов.

Хатч сглотнул.

– Вы правы. Меня это совершенно не волнует.

Они помолчали, и затем Найдельман поднёс к глазам бинокль и внимательно осмотрел полосу тумана.

– А почему он всегда скрыт туманом?

– Не без причины, – ответил Хатч, благодарный за смену темы. – У острова сильное приливное течение. Оно отклоняет холодное течение Лабрадора в тёплое – Мыса Код, – и там, где они смешиваются, возникает туман. Иногда остров окружает тонкое кольцо тумана, но гораздо чаще остров скрыт в нём целиком.

– Чего ещё пожелать пирату? – пробормотал Найдельман.

Осталось недолго, – подумал Хатч. Он попытался расслабиться, слушая шипение воды, бегущей вдоль корпуса судна, вдыхая аромат солёного воздуха, ощущая на ладонях холод латуни штурвала. Он бросил взгляд на Найдельмана, и увидел, как подрагивает мускул на скуле. Тот тоже испытывал сильную эмоцию другой природы, хотя и не менее личной.

Пелена тумана подобралась ближе. Хатч молча сражался с собой, пытаясь заставить себя направлять лодку в направлении ползущих пальцев тумана, который выглядел настолько чужеродным на чистом, не считая его, горизонте. Он сбавил обороты, когда судно окунулось носом в сумрак. Внезапно их окутала влага. Малин почувствовал, как на костяшках пальцев и шее начинают конденсироваться капельки.

Хатч силился разглядеть за туманом хоть что-нибудь. Ему показалось, что он разглядел тёмные очертания вдали, но они исчезли снова. Он ещё сбавил скорость. В относительной тишине он расслышал шум прибоя и позвякивание буйка, что предупреждал моряков о предательских рифах острова Рэгид. Хатч слегка повернул к северу, чтобы подойти с подветренной стороны острова. Внезапно в двухстах ярдах по левому борту возникла полуразрушенная железная вышка, изогнутая штормами, покрытая ржавчиной.

Неглубоко вдохнув, Найдельман быстро поднёс к глазам бинокль, но судно вновь окунулось в очередную полосу тумана, и остров исчез снова. Поднялся холодный ветер, и заморосил дождик.

– Мы можем подобраться поближе? – пробормотал Найдельман.

Хатч направил «Плэйн Джейн» к рифам. Когда они вышли на подветренную сторону острова, прибой и ветер стихли. Неожиданно лодка прорвалась сквозь кольцо тумана, и перед ними появился весь остров целиком.

Доктор направил лодку параллельно рифам. Бинокль, казалось, прирос к глазам стоящего на корме Найдельмана, его позабытая трубка по-прежнему оставалась стиснутой между зубов, а плечи темнели в струйках дождя. Развернувшись носом к морю, Хатч перевёл мотор в нейтральное положение и позволил судну лечь в дрейф. Затем, наконец, и сам повернулся к острову, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.

4

Тёмные, жуткие очертания острова, настолько въевшиеся в память и ночные кошмары, снова оказались перед ним наяву. Клочок суши предстал лишь немногим больше, чем просто чёрный силуэтом, выгравированным на фоне серых моря и неба, формой напоминающим своеобразный накренившийся стол. С подветренной стороны, от самых рифов, шёл монотонный уклон, что заканчивался холмиком в центре острова. Набегающие валы разбивались о рифы и кипели над окаймляющими остров подводными валунами, оставляя за собой клочья пены, которые тянулись подобно кильватерной струе корабля. Сегодня остров Рэгид показался, если уж на то пошло, ещё суровей, чем Хатч запомнил его в детстве: опустошаемый ветром, бесплодный, в милю длиной и восемьсот ярдов шириной. Одинокая покорёженная ель возвышалась над усыпанным камнями пологим берегом подветренной стороны; её верхушка была давным-давно разбита ударом молнии, а сердитые лапы возделись к небу наподобие рук старой ведьмы.

Среди колышущейся высокой травы и зарослей шиповника – повсюду, куда падал взгляд – разбросаны останки дьявольских машин: паровые компрессоры, лебёдки, цепи, котлы. Кучка потрёпанных непогодой сараев приткнулась неподалёку от старой ели. Строения покосились и утратили крыши. На дальнем конце пляжа Хатч различил гладкие округлые формы «спины кита», того самого, через который они с Джонни перелазили больше четверти века назад. Вдоль ближайших скал возлежат несколько развалившихся каркасов довольно крупных судов, потрёпанных бесчисленными штормами. Их палубы и шпангоуты разбиты в щепы и рассыпаны среди гранитных валунов. Через каждые сто футов над отметинами приливов расставлены ветхие знаки:

ВНИМАНИЕ!

СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНО!

НЕ ВЫСАЖИВАТЬСЯ!

На несколько мгновений Найдельман, казалось, потерял дар речи. Затем он выдохнул:

– Наконец-то!

Эти мгновения перешли в минуты, «Плэйн Джейн» всё продолжала дрейфовать. Найдельман опустил бинокль и повернулся к Малину.

– Доктор, – окликнул он Малина.

Хатч крепко обхватил штурвал, всецело погружённый в воспоминания. Ужас накатил на него, подобно приступу морской болезни. Дождик оросил окна рулевой рубки, а колокольчик буйка в тумане мерно издавал скорбные звуки. Но кроме ужаса теперь Малин почувствовал кое-что иное, нечто новое: теперь к нему пришло понимание, что здесь и в самом деле зарыты огромные сокровища – и что его дед не был совершеннейшим идиотом, который из-за ничего разорил три поколения семьи. В этот миг он понял, каким должно быть его решение: дать окончательный ответ своему деду, отцу и брату.

– Доктор Хатч, – повторил Найдельман, лицо которого покрыла влага.

Малин несколько раз глубоко вдохнул и усилием воли заставил себя ослабить отчаянную хватку за колесо штурвала.

– Обойти вокруг острова? – спросил он, сумев выговорить слова ровным тоном.

Найдельман ещё несколько мгновений смотрел на него. Затем просто кивнул и снова поднёс бинокль к глазам.

Слегка прибавив ходу, Малин направил судно в сторону моря, выходя из-под прикрытия острова и подставляя «Плэйн Джейн» ветру. Он продолжил ход на малой тяге, сохраняя скорость в три узла и не глядя на «спину кита» и прочие – ещё более жуткие – ориентиры, которые, как он знал, лежат дальше.

– Суровое место, – заметил Найдельман. – Суровей, чем я думал.

– Здесь нет естественной гавани, – ответил Хатч. – Остров окружают рифы, и приливные волны жуткие. Остров открыт океану, и каждую осень на него обрушиваются «северо-восточники». В глубине прорыли столько туннелей, что большая часть острова пропитана водой и нестабильна. Что ещё хуже, некоторые из компаний работали со взрывчаткой. Под поверхностью лежит неразорвавшийся динамит, детонаторы и Бог знает что ещё – лежит и ждёт своего часа.

– А это что за обломки? – спросил Найдельман, указывая на массивную изогнутую металлическую структуру, что вздымалась над гладкими от водорослей скалами.

– Баржа, брошенная ещё при жизни моего деда. С плавучим краном она стояла на якоре у берега, попала под «северо-восточник» и очутилась на скалах. После того, как с ней поиграл океан, там не осталось ничего ценного. Это подвело черту под усилиями моего деда.

– Он, случаем, не оставил записей? – спросил Найдельман.

– Мой отец их уничтожил, – ответил Хатч и сглотнул. – Дед обанкротил семью из-за этого острова, и отец всегда ненавидел и само это место, и всё, что его касалось. Так было даже до того случая.

Он умолк и сжал штурвал ещё сильнее, устремив взгляд прямо перед собой.

– Извините, – сказал Найдельман, и его лицо смягчилось. – Я настолько поглощён всеми этими делами, что время от времени забываю о вашей личной трагедии. Простите, если какие-то вопросы показались бесчувственными.

Взгляд Малина был по-прежнему устремлён вперёд, поверх носа лодки.

– Всё в порядке, – ответил он.

Найдельман умолк, за что Хатч почувствовал благодарность. Ничто не причиняет большую боль, чем банальные фразы тех, кто действует из лучших побуждений, в особенности когда они начинают твердить что-то вроде: «Не ругай себя, ведь это не твоя вина».

«Плэйн Джейн» обогнула южную оконечность острова и направилась перпендикулярно волнам. Хатч немного подбавил оборотов, и лодка продолжила свой путь.

– Потрясающе, – пробормотал Найдельман. – Подумать только: этот крошечный остров из песка и скал – единственное, что отделяет нас от крупнейшего состояния, когда-либо зарытого в землю!

– Осторожней, капитан, – отозвался Хатч таким шутливым тоном, который только сумел выдать. – Именно эти восторги привели к банкротству дюжину компаний. Как раз уместно вспомнить старый стишок:

И пусть я близок, как никто

К святыне, что хранит храм сей,

Но, говоря начистоту —

Она не моя и не будет моей.

Найдельман обернулся и внимательно посмотрел на него.

– Как я погляжу, у вас было время на чтение чего-то помимо «Анатомии» Грея и справочника Мерка. Не так часто встречаются врачи, которые могут процитировать Кавентри Пэтмора.

Хатч пожал плечами.

– Я немного увлекаюсь поэзией, потому и читаю кое-что – отрывок здесь, отрывок там. Смакую, как первоклассный портвейн. А вы чем оправдаетесь?

Найдельман слабо улыбнулся.

– Провёл в море больше десяти лет жизни. Время от времени бывает, что кроме чтения больше нечем заняться.

Внезапно со стороны острова донёсся резкий кашляющий звук. Он становился всё громче, превращаясь в низкое рычание и, наконец, перешёл в хриплый стон. Так легко представить, что это умирает некий глубоководный зверь. Хатч почувствовал, как по коже побежали мурашки.

– Что за шум, чёрт возьми? – резко спросил Найдельман.

– Прилив сменяется отливом, – ответил Хатч, слегка подрагивая на прохладном влажном воздухе. – Водяной Колодец, очевидно, связан с морем тайным подводным каналом. Когда приливное течение меняет направление и поток в туннеле устремляется обратно, возникает этот звук. По крайней мере, имеется такая теория.

Стенания продолжились, медленно затихая и переходя в заикание, прежде чем совершенно умолкли.

– От местных рыбаков можно услышать другую теорию, – помолчав, заметил Хатч. – Быть может, вы заметили, что вокруг острова Рэгид верши на омаров не поставлены. Не стоит думать, что их не ставят, потому что тут нет омаров.

– Проклятие острова Рэгид, – кивнув, ответил Найдельман, и в его глазах загорелся язвительный огонёк. – Наслышан о нём.

Они довольно долго молчали, Найдельман упёрся взглядом в палубу. Затем медленно поднял голову.

– Я не могу вернуть вашего брата к жизни, – сказал он. – Но обещаю одно: мы узнаем, что с ним произошло.

Хатч махнул рукой, от наплыва эмоций не в силах вымолвить ни слова. Он повернулся лицом к открытому окну рубки, признательный дождю за то, что в нём не видно слёз. Неожиданно Малин понял, что просто не в силах оставаться у острова. Без объяснений он повернул к западу и прибавил ходу, когда они снова вошли в опоясывающую остров мантию тумана. Всё, что ему нужно – вернуться в комнату мотеля, заказать обед и залить всё кувшином «Кровавой Мэри».

Вскоре «Плэйн Джейн» вырвалась из тумана на долгожданный солнечный свет. Ветер сделался сильнее, и Хатч почувствовал, как с лица и рук начинают испаряться капельки влаги. Доктор не оборачивался, но чуть ли не осязал, как скрытый туманом остров быстро сжимается в пятнышко на горизонте, и это ощущение ослабило напряжение в груди.

– Пожалуй, стоит добавить – мы будем работать в тесном сотрудничестве с первоклассными археологом и историком, – произнёс стоящий рядом Найдельман. – Информация, которую получим об инженерном искусстве семнадцатого века, о пиратах северных морей и морских технологиях и, быть может, даже о таинственной гибели Рэд-Неда Окхэма, – всё это невозможно оценить. Это в той же мере археологическая экспедиция, как и раскопки сокровищ.

Они помолчали.

– Я хочу сохранить за собой право остановить все работы, если почувствую, что условия стали слишком опасными, – наконец, произнёс Хатч.

– Ваше желание легко понять. В нашем проекте контракта аренды восемнадцать пунктов. Просто добавим девятнадцатый.

– И, если работы начнутся, – несколько медленнее сказал Малин, – я не хочу быть молчаливым партнёром и заглядывать через плечо.

Найдельман вытряхнул пепел из трубки.

– Операция такого рода – крайне рискованное занятие, особенно для непрофессионала. Какую роль вы предполагаете взять?

Хатч пожал плечами.

– Вы говорили, что наняли врача для экспедиции.

Переводя взгляд на доктора и удивлённо приподнимая брови, Найдельман прекратил выколачивать пепел.

– Ну да, этого требуют законы штата Мэн. Вы предлагаете кадровую перестановку?

– Именно.

Найдельман улыбнулся.

– И вы можете так просто бросить госпиталь Маунт-Оберна, практически без предупреждения?

– Исследования могут подождать. К тому же работы будут недолгими. Уже конец июля, и, если вы хотите провести операцию в этом году, её нужно завершить за четыре недели – так или иначе. В период штормов раскопки вести нельзя.

Найдельман перегнулся через борт судна и вытряхнул остатки пепла, один лишь раз крепко приложив трубку к дереву. Он снова выпрямился. Горизонт за его спиной подчеркнула длинная узкая линия мыса Бёрнт-Хэд.

– Через четыре недели операция будет завершена, – произнёс капитан. – Это будет и ваша победа, и моя тоже.

5

Хатч припарковал машину на грязной автостоянке рядом с «Супереттой Бада».