– Я только немного попозировала без трусиков, – сказала Джулия весело и беззаботно. – А что в этом плохого? Вы же с мамой сидите в ванной голые, – прибавила она, пока он соображал, как ответить на ее вопрос.
– Мы отомстили им за то, что нас вышвырнули, – сказал Джек, раздраженный тем, что сестра так легко и быстро размягчила отца. – Хочешь узнать, каким образом?
– Должно быть, всю ночь ползал по стропилам и швырял кирпичи на головы ребят, – предположил Дуэйн.
– Ничего подобного. Мы подсыпали в овсянку проповедникам ЛСД, – признался Джек. – Теперь они бродят по лагерю, и им мерещится дьявол и все такое.
– Кто вам дал ЛСД? – спросил Дуэйн.
– Никто, – гордо ответил Джек. – Я украл его у Дики.
– Вы с миссис Марлоу собираетесь пожениться? – спросила Джулия.
– Конечно нет, – ответил Дуэйн. – Просто ей захотелось немного прокатиться. – Мы остаемся друзьями, – прибавил он, но судя по взглядам, которыми обменялись близнецы, они ему не поверили.
– Съездил бы и взглянул на проповедников, – предложил Джек. – Вот потеха! Кое-кто даже катается по земле.
– Нас выставили за ворота, потому что мы начали смеяться, – пояснила Джулия. – Не очень красиво с их стороны. А что, если появится какой-нибудь опасный старик и попытается нас изнасиловать?
– У тебя голова только и забита сексом, – заметил Джек. – Тебе кажется, что все в мире хотят тебя изнасиловать.
– Как бы я хотела, чтобы изнасиловали тебя, – огрызнулась Джулия. – И избили бы до полусмерти.
– Едем домой, – сказал Дуэйн. – Ваша мать желает сказать вам пару ласковых.
– Я хочу ехать сзади, вместе с Шорти, – заявила Джулия.
– Я тоже, – подхватил брат.
– Дорога дальняя, – предупредил Дуэйн. – Вы наглотаетесь пыли.
– Плевать, – сказала Джулия. – Все лучше, чем сидеть впереди с тобой и твоей подружкой.
– Миссис Марлоу не моя подружка, – поправил ее Дуэйн, но разрешил детям ехать в грузовом отделении.
ГЛАВА 29
В тот день, когда дом опустел, Дуэйн принял ванну и выпустил тридцать или сорок пуль по собачьей будке из своего «магнума» сорок четвертого калибра. Карла, Минерва, Нелли и дети отправились в Уичита-Фолс осматривать двухквартирный дом, в котором Билли Энн и Дики надеялись начать свою семейную жизнь.
Перед отъездом Карла постаралась убедить близнецов, что их поведение в церковном лагере выходит за все рамки приличия, но те и слушать ее не стали.
– За рамки приличия выходит то, что наши собственные родители решили избавиться от нас, отправив в этот дурацкий лагерь, забитый помешавшимися на Христе, – заявила Джулия.
– Мы все равно собирались сбежать оттуда на днях, – поддержал сестру Джек. – Ты хотела бы, чтобы твои дети стали малолетними проститутками?
– Ты даже не знаешь, что это такое, – сказала Карла. – По крайней мере, тебе это лучше не знать, пока ты не поймешь, что хорошо для тебя, а что нет.
Дуэйн как-то раз смотрел телевизионную программу, посвященную буддийской секте «дзэн». Он часто вспоминал о ней, когда палил по конуре. Его поразил уровень концентрации, которого достигали эти японские монахи. Замечательное умение концентрировать свою волю помогало им видеть вещи, неразличимые для человека с нормальным зрением и нормальным мышлением. Полет пули, например.
Поскольку поблизости никого не было и можно было не опасаться, что его примут за дурака, Дуэйн попытался выработать в себе способность к самопогружению буддийских монахов и проследить за траекторией летящих пуль. Мишень находилась на расстоянии пятидесяти футов, и приходилось напрягать глаза. Раз или два ему почудилось, что он вроде бы различил маленький стремительно мчащийся снаряд перед тем, как тот угодил в бревно.
От тяжелого оружия у него заболела рука, но Дуэйн не сдавался, решив поупражняться в уменье концентрировать свою волю, пока за ним никто не наблюдает. Он слабо разбирался в восточных религиях, но понимал, что развитие способности к концентрации имеет много преимуществ. Начни он раньше концентрировать свою волю, возможно, и удалось бы избежать половины неприятностей, в которые он попадал, будь то финансовые или какие-то другие неурядицы. Умение владеть собой помогло бы ему не совершать ошибок. Например, не брать в долг миллионы долларов, когда цена на нефть резко взлетела вверх и все чуть ли не насильно предлагали ему деньги.
Умение сосредоточиваться могло бы исключить и вторую его кардинальную ошибку – привычку спать с женщинами, с которыми он не должен спать; просто так получалось, что они попадались на его жизненном пути.
Устав от стрельбы, Дуэйн отложил пистолет и поехал к Джанин. Особого желания ее видеть у него не было, но и сидеть на совещании городского совета и гнать от себя преступные мысли о Джанин в неглиже ему не хотелось. Он понимал, что должен порвать с ней и, направляясь в город, проигрывал в уме предстоящий тяжелый разговор.
В результате этого разговора они должны оба предстать в благородном свете. Он надеялся убедить ее, что разрыв – единственный выход для тех, у кого развито чувство гражданского долга. Проработав всю сознательную жизнь в округе, Джанин считала, что у нее это чувство очень развито.
Все же Дуэйн опасался, что его аргументы могут не сработать, и в качестве запасного варианта готов был пойти на ложь, заявив, что доктора предупредили его, что ему грозит инфаркт, если он не перестанет вести бурную жизнь. Если говорить начистоту, то у доктора он не был вот уж лет пятнадцать, однако же у людей случаются инфаркты, и от них умирают.
К его удивлению, Джанин не было дома. Лишь неоткрытая банка с квашеной капустой, стоявшая на блюдце возле кухонной плиты, указывала на то, что она собиралась ужинать.
Ее отсутствие немного вывело его из себя. Он уже настроился на разрыв, а вот теперь все его усилия пропадают даром.
Кроме того, ему совершенно нечего было делать в ближайшие сорок пять минут – время, что он отвел для изложения своих аргументов и выслушивания доводов Джанин, которые, а он в этом ничуть не сомневался, окажутся очень жаркими. Джанин, не излив душу, так просто его не отпустила бы, как, впрочем, и любого другого.
Находиться одному в чужом доме было глупо Дуэйн поехал в свой офис посмотреть, не оставила ли Руфь каких-нибудь важных сообщений, и с испугом заметил Джанин, которая на теннисном корте играла с Лестером Марлоу.
Наравне со всеми Джанин брала уроки игры в теннис во время нефтяного бума. Не избежал этой участи и Лестер. Ни она, ни он особых успехов в игре не достигли. У Лестера на то, чтобы попрактиковаться, не было времени, а Джанин всю жизнь оставалась такой девушкой, с которой никто не хотел играть, исключая разве что игру в секс.
Дуэйн признавал, что неспособность Джанин найти себе партнеров для тенниса отчасти объясняла его решение поиграть с ней в романтическую игру. Он никогда не мог пройти мимо определенных форм безнадежности, а ведь несмотря на самостоятельный характер и порядочное количество любовников, Джанин точнее всего можно было охарактеризовать двумя словами – тихая безнадежность.
Появление Джанин на площадке озадачило его, поскольку это никак не вписывалось в выведенное им определение тихой безнадежности. На ней была новая шикарная спортивная форма, о существовании которой он даже не догадывался; она жевала резинку и весело посылала мячи над головой Лестера, словно играла в софтбол и старалась попасть в цель.
Лестер, уже последние несколько месяцев не выглядевший так хорошо, резво доставал мячи из пыльного бурьяна.
Дуэйн настолько опешил от происходящего, что только махнул рукой и проехал мимо. Его миссия может подождать до утра.
Он направил свою машину к «Молочной королеве», чтобы получить новую, более увесистую оплеуху: черный «мерседес» Джейси стоял между белым БМВ Карлы и новым суперджипом Дики. Сквозь большое окно кафе было непривычно видеть всю семью, пребывающую в гармоничном единении.
Больше всего Дуэйна испугало то, что Джейси сидела рядом с Карлой, держа на коленях малышку Барбет. Женщины оживленно беседовали. Увидеть всю эту компанию в полном сборе было для Дуэйна настоящим шоком, от которого он ощутил себя одиноким и никому не нужным. Он собрался уже проехать мимо, махнув рукой, но потом припарковал машину и вышел. Шорти немедленно положил лапы на панель и уставился на странное зрелище. Джек ткнул в него пальцем (но этот оскорбительный жест, слава Богу, был непонятен животному), потом окунул кусочки сыра в соус, желая посмотреть, как собака будет биться о ветровое стекло. Шорти так и не смог понять эту хитрую штуку – стекло, и Джек часто любил смотреть, как тот налетает на стеклянную дверь, соблазненный вкусной едой.
Дуэйн вошел в кафе и подошел к прилавку, чтобы заказать себе чизбургер. Джейси с Карлой не обратили ни малейшего внимания на его появление, увлеченные разговором. По правде говоря, на него вообще никто не обратил внимания, кроме Нелли, которая очаровательно ему улыбнулась, как Джулия этим утром.
На Нелли было белое платье, в котором она казалась сказочной принцессой. Дуэйн всегда с интересом замечал, что в отдельные моменты каждый из его детей – это воплощение красоты и кротости на земле Но не проходило и десяти минут, как этот ангел во плоти превращался в настоящего монстра во власти своих низменных капризов и желаний. Сейчас же Нелли представала с самой лучшей стороны. Она кормила маленького Майка бананом с мороженым тихо и умело, как и положено молодой матери.
Дики с Билли Энн, обнимаясь и хихикая, принялись кормить друг друга с языка мексиканскими яствами Близнецы потягивали пиво, хватая что-нибудь из закусок, наваленных на столе. Джек изредка бросался в маленького Майка кусочками маисовой лепешки.
В это время, между завтраком и обедом, в кафе было малолюдно, и вся «Молочная королева» была предоставлена им, если не считать Джона Сесила, который сидел в глубине зала. Уволенный много лет назад из школы за якобы пристрастие к гомосексуализму, Джон упрямо отказывался покидать город. Он приобрел одну из бакалейных лавок и, в конце концов, преуспел в торговле. Свой магазин он всегда держал в чистоте, открывая неограниченный кредит тем, кому везло, и добился всеобщего признания. Ярый сторонник физических упражнений, он приобщился к бегу трусцой задолго до того, как население Талиа поголовно «обратилось в бегство». Дуэйн не раз видел его дефилирующим по Огайо-стрит, мрачноватому местечку для развлечений в Уичита-Фолс. В такие моменты он томился одиночеством и заглядывал в бары, надеясь встретить там такого же одинокого новобранца из близ расположенной военно-воздушной базы.
Обслуживающий персонал «Молочной королевы» от нечего делать из-за баррикады тарелок с закусками разглядывал Джейси. Все с жадным интересом уставились на нее – легенду, которая спустилась к ним с неба.
Ее длинные волосы были зачесаны назад; Дуэйну они показались такими же светлыми, как в школьные годы. Одета она была в тенниску и кроссовки. Он заметил, как она положила руку на плечо Карлы, как бы придавая вес своим словам. Карла засмеялась, и Джейси тоже засмеялась, и обе взглянули в его сторону.
Он взял свободный стул у одного из столиков и подсел к ним. Джейси нежно поцеловала Барбет в щеку, и та от удовольствия зафыркала.
– Я украла весь твой сахар, дедушка, – сказала Джейси подсевшему Дуэйну.
Дуэйн протянул палец девочке, и та, игнорируя палец, зафыркала еще сильнее.
– Какой вкусный был сахар, – проговорил он.
– Угадай, что я сделала, Дуэйн? – спросила Карла, озорно сверкая глазами.
– Каждый раз, когда я пытаюсь угадать, то непременно ошибаюсь, – ответил Дуэйн.
– Вот видишь? – сказала Карла Джейси. – У него несносный характер, что я тебе говорила! Дуэйн просто плетется по жизни. Ему неохота по-настоящему использовать свой шанс.
Минерва, давно переставшая обгладывать косточку с бараниной, встала на его защиту.
– Мужчина, обремененный таким семейством, время от времени использует свой шанс, – проговорила она.
– Неплохо сказано! – заметила Джейси, оглядывая собравшихся за столом. Она посадила Барбет на колени и притронулась к салату.
– Он использует эти шансы, сам того не замечая, – иначе, будь его воля, он не использовал бы их, – заметила Карла.
– Мама купила нам дом, – сообщил Дики, прекращая на миг заигрывания с Билли Энн.
– Да! Я пошла и купила этот дом на две семьи, – подтвердила Карла. – Дики с Билли Энн займут одну половину, а когда Джо с Нелли поженятся – займут другую. Таким образом, я сэкономила кучу денег на аренде.
– И во что обошелся этот сэкономленный дом? – спросил Дуэйн.
– Пустяки. В шестьдесят тысяч, – сказала Карла.
– Мама здорово умеет торговаться, – вставил Дики.
– Я знаю. Хотел бы я так же здорово находить деньги, – нахмурился Дуэйн, заметив, что все пристально следят за ним, включая Джейси. Ее взгляд нельзя было назвать недружелюбным, но и особой радости Дуэйн в нем не прочел тоже. Он был просто скучным. Карла тем временем перестала смотреть на Дуэйна и взглянула на Джейси; во взгляде жены он также не заметил ни удивления, ни радости. «Интересно, каким образом они встретились?» – подумал Дуэйн, но решил не расспрашивать женщин.
В компании Джейси он чувствовал себя неуютно – ведь прошло столько времени. На ней почти не было косметики, и она производила впечатление женщины, которая не очень-то заботится о своей внешности. Это было бы просто немыслимым в ее школьные годы.
– А быть кинозвездой интересно? – спросила Карла.
– Не очень, – ответила Джейси. – Если, конечно, ты не суперзвезда.
– Я хочу стать кинозвездой, – заявил Джек. – Мне совсем не по душе быть нефтяным королем.
– Все твои дети будут кинозвездами, – улыбнулась Джейси. – Я никогда не встречала таких красивых ребят в одной семье, хотя у меня самой прекрасные дети.
– Приводи их к нам, – предложила Карла. – Они могут остаться у нас, если действуют тебе на нервы.
Джейси все тем же безразличным взглядом скользнула по лицу Дуэйна.
– Скорее наоборот. Это я действую им на нервы. Она взяла бумажную салфетку и вытерла рот, прибавив:
– Мои девочки настроены очень критически.
– Сколько их у вас? – спросила Джулия, которую Джейси явно заинтриговала.
– Двое. Одна твоего возраста, вторая – как Нелли.
– Девочки бывают очень капризными, – заметила Карла. – Я думаю, они не понимают, через что приходится проходить их матерям.
– Я не капризная, – надулась Джулия.
Нелли ослепительно улыбнулась всем. Когда она вступила в фазу расцвета, то настолько поражала мужчин своей красотой, что те теряли дар речи. Дуэйну достаточно было бросить взгляд на дочь, чтобы понять, почему мужчины мгновенно влюбляются в нее, а спустя пятнадцать минут предлагают выйти за них замуж.
Она также всегда была ласковой девочкой. Он часто вспоминал, как еще ребенком его дочь любила выбегать из дома и, подхваченная отцом на руки, осыпать его поцелуями; как, бывало, сидела на заднем дворе на коне-качалке и ждала, когда он придет и обольет ее в жаркий день из шланга холодной водой; как Карла, искупав дочь и завернув в свой махровый халат, усаживала крохотное, с мокрыми волосами существо ему на колени. Нелли, не в состоянии пошевелить ни ногой, ни рукой, сидела тихо, как мышка. Дуэйн до сих пор помнит запах ее мокрых волос. В то время она казалась воплощением невинности; это впечатление она производила и сейчас, несмотря на то, что приобрела привычку спать со всеми мужчинами, которые через пятнадцать минут предлагали ей руку и сердце, и даже выходить замуж за некоторых из них.
– Мои дочери воспитаны в европейском стиле, – сказала Джейси. – Даже не знаю, что они подумают о Талиа. Мне с огромным трудом удастся уговорить их слетать в Нью-Йорк.
Барбет посмотрела на Джейси и зачмокала губами, давая понять, чтобы та украла для нее кусочки сахара. Джейси высоко подняла малышку над головой, потом медленно опустила и поцеловала в шею. Девочка залилась счастливым смехом.
– На сегодня сахар весь. Завтра утром дедушка даст тебе еще, – сказала Джейси, передавая девочку Дуэйну.
Она поднялась из-за стола, раскрыла сумочку и принялась вынимать из нее измятые банкноты.
– Перестань. Плачу я, – сказала Карла. – Такую ораву приходится кормить мне.
– Спасибо, – поблагодарила Джейси. – Заходи как-нибудь ко мне утром, Карла. Я покажу тебе дом, и мы сравним наши впечатления.
– Какие такие впечатления? – спросил Дуэйн. Внезапная дружба Джейси и Карлы немного его беспокоила.
– О тебе, мой сладкий. О чем еще? – спросила Джейси, проводя рукой по его волосам и направляясь к выходу.
– Я хочу узнать, каким ты был в школе, а Джейси хочет узнать, что из тебя вышло, – пояснила Карла.
– Не говори, что из меня вышло. Ей будет тяжело.
– Пока, ребята, – сказала Джейси. – Надеюсь скоро увидеться с вами.
Минерва, все это время старательно срезавшая последний кусочек жира с косточки, подняла голову и произнесла вслед удаляющейся машине.
– В своей Италии они едят слишком много спагетти. Эту девочку начинает разносить. А ведь в школе она была тощая, как палка. Правда, Дуэйн?
– Да, тощая как палка, – нервно ответил тот.
ГЛАВА 30
Не прошло и недели, как Карла и Джейси очень подружились. Дуэйн пребывал в полном недоумении, как и Джуниор Нолан, поселившийся у Муров.
– Где Карла? – печально спрашивал Джуниор, бродя по гостевым комнатам со стаканом водки, куда он добавлял немного сока, чтобы обмануть окружающих.
С каждым днем поведение Джуниора становилось все сумасброднее. Он нашел старый манок Дуэйна и часами просиживал у скал под домом, пытаясь привлечь койотов. Однажды на него выскочил скунс, но никаких койотов не было и в помине. Джуниор потерял свою шляпу в тот день, когда грозился убить Дики, и от яркого солнца его лицо приобрело странный земляничный оттенок. По пять-шесть часов он упрямо сидел среди камней и свистел в манок, изредка возвращаясь в дом, чтобы выпить еще водки и поинтересоваться, не вернулась ли Карла.
Каждое утро, ровно в семь, она садилась в машину и отправлялась в Лос Долорес. Большие партии юбилейных пуговиц, рубашек, пепельниц и спортивных шапочек возвращались почти невостребованными отправителю, так как Карла была слишком занята визитами к Джейси, чтобы съездить в Уичита-Фолс и поставить свою подпись под соответствующим документом.
Ее забывчивость в этом плане сильно огорчала Дуэйна, поскольку было ясно, что без широкой распродажи сувениров праздник может обернуться потерей тысяч долларов. В первую очередь пострадает Бастер Ликл, который заключил с властями округа договор о пятидесятипроцентном финансировании всех мероприятий.
– Ты могла бы взять с собой в Уичита-Фолси Джейси, – как-то вечером посоветовал жене Дуэйн, когда они оказались дома в одно время.
– Исключено. Она слишком чувствительна, чтобы посещать те места, которые ей напоминают о многом.
– О чем может ей напомнить Уичита-Фолс? – удивленно спросил Дуэйн. – Уичита совсем не похожа на Италию.
– Это может напомнить ей о том плохом, что случилось с ней в Южном Методическом университете, – ответила Карла. – Она такая впечатлительная. Мысли и настроения у нее меняются с необыкновенной быстротой.
– Этот университет в Далласе, – заметил Дуэйн, поворачивая регулятор на электроодеяле.
– Дуэйн, перестань подкручивать, – сказала Карла, которая лежала на нем и читала старый выпуск «Плейгерл». Возле кровати на тумбочке лежала целая стопка, и Карла просматривала их ночью, когда ей становилось скучно.
– Так ведь уже почти лето. Под ним даже в феврале жарко. Наверное, оно ночью вытягивает из меня всю энергию.
– Если одеяло остынет за ночь, твое тело может окоченеть к утру. Это называется гипотермия.
– Если у тебя паранойя по поводу гипотермии, тогда к чему нам вообще эти одеяла?
Карла ответила не сразу. На ней были трусики, еще более смелые, чем бикини Нелли, – просто резинка с крохотным зеленым шелковым треугольником.
– Электроодеяло полезно для твоей осанки.
– Пусть у меня будет лучше плохая осанка, чем я спекусь под ним.
На следующий день, вернувшись домой, Дуэйн обнаружил, что Карла и Джейси пьют коктейли и плачут. Слезы ручьями катились по их лицам. Две пары мокрых глаз молча уставились на него. Дуэйн собирался немного поплавать, но передумал и вернулся в дом.
Часто днем, наезжая в салон тетушки Джимми, он обнаруживал возле него черный «мерседес» и белый БМВ, и обычно проезжал мимо.
Дуэйну начало казаться, что он уже не распоряжается сам собой. Если он отправится в свой офис, то Руфь Поппер даст понять, что он там лишний. Если отправится домой, из-за скал появится Джуниор и начнет его просить научить подзывать койотов. Если подастся в бар Уичита-Фолс, Лути Сойер, запивший с горя, что его попытки разбомбить ОПЕК потерпели крах, загонит его в угол и примется изливать душу на тему, как плохо быть банкротом. Если двинет на теннисный корт, появятся Лестер с Джанин (теперь официальные любовники) и захотят обучить его удару слева. Если направится к Сюзи, могут заявиться ее дети, и тогда придется изображать визит вежливости. Если поедет к своим бурильным установкам, либо Бобби Ли, либо Эдди Белт начнут жаловаться и клянчить прибавку или рассказывать похабные истории о своих любовных похождениях.
Даже если просто мчаться в машине куда глаза глядят, невозможно убежать от Бобби Ли и Эдди Белта. Они свяжутся по радиотелефону и примутся излагать все ту же похабщину.
А если он отправится в «Молочную королеву», там его отыщет Дженни Марлоу. Она чуть не весь день кружила вокруг кафе в поисках любой жертвы, которой можно было бы излить душу. Как только он попадется ей, то неизбежно последуют упреки в том, что у его старшего сына очень плохие привычки.
В такие минуты, когда жизнь хватала за горло, ничего другого не оставалось, как сбежать на озеро и медленно покачиваться в лодке на его поверхности. Однако весна выдалась жаркой, и сидеть в незатененной лодке в сорокаградусную жару – удовольствие ниже среднего. И все же он изредка уединялся на озере и тогда, не раздеваясь (сняв лишь ботинки), валился за борт лодки, чтобы потом растянуться на ее днище, надвинув шапочку на глаза, и ждать, пока солнце подсушит рубашку и брюки.
В такие периоды Дуэйн часто задумывался: о чем Джейси с Карлой могут беседовать целыми днями?
Разумеется, они давно перестали сравнивать свои впечатления относительно его персоны. Он всегда считал, что роман с Джейси – одна из вершин его жизни, но когда как-то попытался вникнуть, что же здесь такого особенного, то обнаружил: воспоминаний осталось не так уж и много. За исключением, пожалуй, одного: он, капитан футбольной команды, надевает ей на голову корону королевы красоты. Они целуются, и оркестр начинает играть гимн школы. Оркестранты и игроки от избытка чувств пускают слезу, но у них с Джейси глаза остаются сухими. На их взгляд, представление отдает банальностью. Все это происходило в предвыпускном классе, и они уже считали себя развитыми не по годам, не то что ребята вокруг них.
Он точно не помнил, когда влюбился в Джейси, но это, несомненно, имело место, поскольку они встречались весь выпускной год, и Сонни Кроуфорд поплатился глазом за то, что посмел назначить ей свидание, когда Дуэйн летом поехал под Одессу
работать на промысле. Еще он помнил, как плакал, когда уезжал от нее из Талиа в военный учебный лагерь: его память запечатлела смутное воспоминание о том, как он пытался однажды ночью позвонить ей из Кореи, но оказалось, что в то время она жила в женском общежитии при университете. Звонок оказался безуспешным, и он так и не узнал, то ли попал не туда, то ли Джейси не захотела разговаривать с ним.
Что касается романтической стороны их отношений, то он ничего не мог вспомнить – факт, вызывавший у него некоторое смущение и странное беспокойство. Он не мог припомнить, как они целовались, встречались и все такое, хотя помнил, что они легли в постель в последний год учебы в школе. Он всегда считал, что его первое увлечение имело большое значение (хотя бы потому, что стоило Сонни глаза), и надо же такому случиться: он ничего не может вспомнить, за исключением банального момента на стадионе, к которому они отнеслись с презрением.
Однажды вечером, когда Карла сжалилась над Джуниором Ноланом и принялась готовить ему бифштекс на открытом воздухе, Дуэйн принялся рыться в кладовке, пока не отыскал два альбома со школьными фотографиями. Он взял их и пошел в спальню, надеясь освежить свои воспоминания. Да, вот он в футбольной форме; а вот он стоит в спортивном костюме, который купил после того, как его признали самым симпатичным парнем в школе. А здесь Джейси – самая красивая девушка. Были даже фотографии, сделанные на стадионе. На первой она объезжает вокруг поля в белой открытой машине; на второй – он ждет ее в центре поля, держа в одной руке шлем, а в другой букет цветов; на третьем – они целуются. Последняя, однако, оказалась размытой из-за того, что Джейси надписала на ней размашистым почерком: «Самому желанному мужчине в мире. Буду любить тебя всегда!»
От просмотра альбома легче не стало, и, полистав страницы еще минуты три, он отбросил его в сторону и растянулся на кровати, включив спортивный канал. Коннорс и Макинрой обменивались пушечными ударами справа. Всякий раз, ударяя по мячу, Коннорс издавал громкий стон. Эти стоны мгновенно ассоциировались у Дуэйна с Джанин, которая, несмотря на все усилия оставаться дамой во всем, издавала нечто подобное при приближении оргазма. Слыша стенания Джанин, он всегда испытывал некоторое облегчение, но не избавление. Эти стоны означали, что у них опять получилось, по крайней мере с точки зрения Джанин. Он уже начал сомневаться, что дотянет до уровня Джанин, но масштаб несбывшихся надежд оставался довольно неясным, да и не особенно беспокоил его.
Джанин почти не разговаривала с ним с той самой ночи, когда он позвонил ей из кабинета «скорой помощи». Он видел ее почти каждый день в здании суда или на теннисном корте с Лестером, который под ее присмотром заметно успокоился. Сама Джанин тоже была в прекрасном настроении.
Дуэйн дважды обсуждал вопрос поведения Лестера и Джанин с Дженни Марлоу, которая отнеслась вполне терпимо, почти даже восторженно, к их роману.
– Только бы это продлилось до того, как я дам ему развод, – сказала она. – Ты не представляешь, как тяжело заставить мужа разлюбить тебя, когда он этого не хочет. Даже не знаю, сколько раз я разбивала его сердце за последние пять лет. Оно уже разбито, наверное, на миллион кусочков.
В самый разгар матча Коннорса – Макинроя в спальню вошла Карла. Она была в мокрой, с ног до головы, одежде.
– Я не знаю, есть ли смысл в том, что у нас живет Джуниор, – заявила она. – Все началось платонически, а теперь я боюсь, что он захочет большего.
– С какой стати ты так решила? – спросил Дуэйн.
– Он только что швырнул меня в бассейн, заявив, что всегда хотел проделать это под водой. Я напомнила ему про наши платонические отношения, но он и слушать не стал.
– Как так не стал слушать? – спросил Дуэйн у Карлы, снимавшей промокшее платье.
– Джуниор считает, что платонической любовью хорошо заниматься в японских машинах. Он также считает, что нам с ним следует сбежать.
– Где он сейчас?
– Плавает в бассейне. Он настолько упился, что думает, будто я все еще в воде.
Она пошла в душ и через минуту вернулась, надев на себя ярко-красный халат.
– Интересно, чем целый день занимается Сюзи Нолан? – спросила она у мужа.
Дуэйн сделал вид, что не может оторваться от телевизора.
– Дуэйн, ты сердишься на меня?
– Нет.
– Может так случиться, что Сюзи заинтересуется, почему это Джуниор живет здесь.
– Не все такие любопытные, – резонно возразил ей Дуэйн. Насколько ему было известно, Сюзи мало интересовало местонахождение супруга.
– Жен обычно волнует, где находятся их мужья. Даже бывших.
– Можно позвонить ей и сказать, что он плавает в нашем бассейне и надеется убежать с тобой в японской машине, – предложил Дуэйн.
– Ходят слухи, что ты влюбился в нее, – проговорила Карла.
– Нельзя верить слухам, милая, – беззаботно ответил Дуэйн.
– Всякий раз, когда ты называешь меня милой, за этим скрывается ложь.
Дуэйн вышел из дома посмотреть, что происходит с Джуниором. Ему не хотелось, чтобы тот утонул, и, к счастью, до этого не дошло. Джуниор сидел на краю трамплина со своим койотовым манком. Несмотря на долгие часы занятий этим, он так и не научился подзывать зверьков. Из дудочки вырывался такой слабый и писклявый звук, что Шорти, спавший в нескольких ярдах от него даже не поводил ушами.
– Я подманил жабу, – похвастался Джуниор. – Видишь?
Действительно, на краю бассейна сидела жаба приличных размеров. Дуэйн долго смотрел на нее, пока она медленными и ленивыми прыжками не скрылась в траве.
– Удалилась, – вздохнул Джуниор. – А где Карла?
– У нее разболелась голова, – соврал Дуэйн.
– Ничего удивительного, – принял слова Дуэйна за чистую монету Джуниор. – У женщин всегда начинает болеть голова, едва я в них влюбляюсь.
– Я тебя очень хорошо понимаю, – поддержал его Дуэйн. – У многих от меня тоже болит голова.
– Я никого так сильно не любил, как Сюзи, – признался Джуниор. – Сюзи для меня означает все на свете. Я продолжаю надеяться, что она позвонит и скажет, чтобы я возвращался. Но… пожалуй, это только мечты.
При взгляде на лицо Джуниора Дуэйну стало грустно. Он посещал Сюзи каждое утро и проводил у нее двадцать страстных минут. Карле он сказал правду. Сюзи он не любил. У них была лишь интерлюдия счастливого случая, включающего высокий уровень сексуальной совместимости. Не было никаких оснований предполагать, что она будет длиться вечно. Может наступить такой день, когда Сюзи проснется, поймет, что ей недостает Джуниора, и просто востребует его обратно. Дуэйн был не против такого расклада, даже если он и означал конец волнующей интерлюдии.
