Королевский казначей

— Они не возвращались туда во второй раз? Девушка покачала головой:

— Нет. Мне кажется, что они не желали ничего узнавать, когда я стала подрастать. Они всегда считали меня своим собственным ребенком. Господин Марэ очень разозлился, когда узнал, что мне все известно. Помню, как-то ночью, когда я отправилась спать, они сильно спорили. Мадам Марэ сказала, что сам господин Марэ хотел получить за меня награду за то, что они меня нашли. А господин Марэ отвечал, что так было в самом начале, а потом он передумал.

Д’Арлей некоторое время молчал, обдумывая услышанное.

— Это все, что вам известно? — наконец спросил он.

— Мадам Марэ больше ничего не удалось узнать. Крыша церкви пылала, и поэтому она подхватила корзинку и сразу убежала. Она видела, что та женщина была смуглой и у нее была кровь на лице. Когда мадам Марэ несла меня к повозке, я схватила ее за палец. Вот и все.

— Вы знаете, как называется эта деревня?

Валери сказала, но д'Арлей никогда прежде не слышал этого названия.

— С тех пор прошло столько лет, думаю, теперь вообще ничего невозможно узнать. Но мне все равно кажется, что вам следует предпринять усилия, чтобы узнать, кто же вы такая на самом деле.

— Я так и сделаю, когда мне представится возможность. Я все время об этом думаю и уверена, что бедная убитая женщина не была моей настоящей матерью. Кем могла быть моя настоящая мать? Может, она до сих пор еще жива? Если это так, может, она верит, что я тоже жива? Признает ли она меня, если мы увидимся?

— Есть один способ, чтобы я вам помог. Вы мне напоминаете кое-кого.

— Кто это, господин д’Арлей?

— Не могу точно сказать. Весь вечер я пытался припомнить, но так и не смог этого сделать.

— И вы считаете, это может привести к тому, что я узнаю, кто я такая на самом деле? — девушка оживилась и не сводила взгляда с д’Арлея. — Может, это моя родственница? Сестра? Или даже моя мать?

Он покачал головой:

— Пока не стоит строить предположений. Если даже вы на кого-то похожи, это может быть простым совпадением. В Париже живет человек, так похожий на меня, что можно решить, будто мы — близнецы. Я даже как-то отправился на него посмотреть. Но это было всего один раз… Он оказался мрачным и тупым и все время шмыгал носом. Меня возмутило, что такой слабак, такой неприятный человек может расхаживать по земле в таком же обличье, что и я.

— Но, — девушке не хотелось заканчивать разговор, — неужели ничего нельзя сделать? Я убеждена, если бы вы вспомнили, я бы узнала, кто я такая.

— Мне кажется, я смогу вспомнить.

Д’Арлей с трудом поднялся на ноги. От непривычной работы у него болели руки и спина.

— Мадемуазель, сейчас я могу лишь помочь похоронить того, кто мог бы помочь нам узнать правду. Вы в состоянии еще немного потрудиться?

Валери быстро вскочила.

— Конечно, господин.

Через час д’Арлей забил последний гвоздь. «Неплохо было бы хоть как-то украсить это грубое сооружение», — подумал он и стал вырезать на крышке латинское изречение: «Nil nisi Bonum». Девушка стояла рядом и внимательно смотрела, как он трудится. На лице Валери читалась благодарность.

— Что это означает? — спросила она.

— Я не очень хорошо знаю латынь, но если мне не изменяет память и я все правильно написал, то это означает: «О мертвых говорить либо хорошее, либо ничего». Как вы считаете, я выбрал правильное изречение?

— Да, господин. Я уверена, что отец был бы благодарен вам и горд, если бы мог увидеть это!

Д'Арлея вдохновила похвала, и он пообещал:

— Когда я закончу с текстом, попытаюсь вырезать розы и ангела с распростертыми крыльями.

На лицо девушки упала полоска света, и д’Арлей вновь попытался вспомнить, на кого же она похожа.

— Встаньте там, где я могу вас лучше рассмотреть, — попросил он Валери.

Д'Арлей опустил топор на землю и начал внимательно разглядывать лицо девушки, положив руки ей на плечи.

Теперь ему удалось рассмотреть некоторые детали. Д’Арлей подумал, что солнечные лучи ласкали ее кожу и сделали такой нежной, они выбелили ее и без того светлые волосы. Солнце любило эту девушку. В ее чертах не было хрупкой прелести цветка, но кожа и неяркий румянец отражали поцелуи солнца. Д’Арлей не мог понять, какого цвета ее глаза. Ему они казались светло-синими. Но эти глаза отливали и золотом. Д’Арлей понял, что лицо ее менялось в зависимости от выражения глаз.

«У нее поразительная красота, — подумал он. — Я должен без труда вспомнить, кого она мне напоминает. Но почему-то не могу».

Его мысли потекли в ином направлении, и у него закружилась голова. Перед ним было поразительно прекрасное, милое, нежное лицо. Ее глаза с восхищением смотрели на д 'Арлея. Как он мог подумать, что на свете существуют подобные этим глаза? Д’Арлей начал терять голову: «Что со мной случилось? — подумал он. — Она меня околдовала».

Д'Арлею пришлось бороться с желанием крепко обнять девушку. «Наверное, я в нее влюблен», — подумал он.

Эта мысль помогла ему устоять перед соблазном. Он снял руки с плеч девушки и отступил назад. Ему не следует ею увлекаться, и по многим причинам.

— Я должен закончить резьбу, — сказал он Валери, но про себя подумал: «Как только утром мы похороним этого беднягу, мне следует продолжить свой путь».

Глава 3

1

На воротах города виднелась перчатка. Это означало, что там проходит ярмарка. Пока перчатка оставалась на месте, все привычные дела были заброшены. Утром народ торговал на лотках, стоявших вдоль улицы, вечером можно было повеселиться — выпить и потанцевать…

Как только Валери вошла в город, ею овладела печаль по прошлым дням. Ярмарки всегда оставляли светлые воспоминания в ее не очень веселой жизни. Тогда это значило, что у Дамиана Марэ будут роли в представлениях и у семейства появятся деньги, девушке смогут купить новое платье, шляпку или хотя бы ленточку в волосы.

Валери увидела на главной площади театральный помост с занавесями для сцены Вознесения. «Если бы бедный отец был жив, — думала девушка, — может, ему наконец повезло и он смог бы сыграть роль Иисуса. В этот момент он расхаживал бы взад и вперед, повторяя текст своей роли, или спрашивал бы у меня, распаковала ли я его парики и костюмы». Валери вздохнула, решив, что в этот момент Дамиан Марэ, вернее всего, сидел бы в таверне и пил, надеясь на будущий успех.

Она попала в этот город по весьма грустному делу. После похорон и спешного отъезда господина д’Арлея она осталась совсем одна. Прежан Кеннеди продал ее мулов за хорошую цену и дал ей прекрасный совет: выйти замуж за немолодого человека, но чтобы у него было достаточно золота в сундуке и чтобы он был способен оценить ее красоту. Искать такого мужа следует там, где много мужчин, поэтому нужно ехать с ним в Париж. Если у нее не получится найти мужа — не беда, возможно, ей найдут какое-нибудь место у Жака Кера. Пре-жан собирался отправиться в Париж повидать Жака Лисицу, и он, конечно же, мог замолвить словечко за Валери.

Девушке не хотелось ехать в Париж. Дамиан Марэ всегда боялся этого города. Возможно, до него доходили слухи о великих столичных актерах и он опасался соперничества. А может, он избегал нищенского существования в столице. В любом случае, хоть Марэ и рассуждал о том, что возьмет Париж штурмом и покорит его своим талантом, он всегда старательно искал причину, чтобы туда не ехать.

Валери тоже начала бояться Парижа. Ей представлялось, что город на Сене — это большая, окруженная стенами тюрьма. Она никогда не слышала о прекрасном Нотр-Даме. Девушка всю жизнь жила в бедности и понимала, что ей не следует надеяться на блестящее будущее, которое рисовал шотландец. Она выработала для себя план, который будет более верным и безопасным. Валери с вниманием выслушала аргументы Прежана Кеннеди, собрала свои вещи и тихонько удалилась.

Девушка шагала по многолюдному городу, в одной руке несла узел с одеждой, в другой — плетеную корзину. Она была внимательна и сразу отбежала в сторону, прижалась к стене, когда по булыжной мостовой улицы галопом проскакали всадники. Только рыцари исчезли — в воздухе повисли проклятья, Валери видела вокруг себя лица, почерневшие от ненависти. В этом не было ничего нового. Тот, кто путешествует по дорогам и знаком с обитателями трущоб, знает их страхи и злость.

Валери увидела высокого светловолосого молодого человека в сверкающей кольчуге, с алебардой на плече. Он пробирался сквозь толпу и весело посвистывал. Все перед ним расступались. Молодой человек был англичанином — об этом можно было судить по леопардам, изображенным на его шарфе. Прохожие не были бы столь любезны с молодым англичанином, если бы знали, что он насвистывает мотив военной песни периода великих английских побед «Сэр Роберт повелевает всей Францией». Валери смотрела на него с ужасом и старалась разглядеть, нет ли у него сзади хвоста. Большинство французов, знавших оккупантов только по рассказам, были уверены, что англичане хвостаты.

Валери остановилась около приветливого человека в шапочке виноторговца и спросила:

— Господин, скажите мне, где находится ярмарка? Виноторговец показал ей направление:

— Во дворе следующей харчевни, малышка. — Он заметил в ее руке узел и корзинку и поинтересовался: — Если ты собираешься поступать на службу, тебе следует поспешить. Там уже почти все закончилось. Мне сказали, что люди требуются только для Пти Гастэ. Позволь тебе подсказать, чтобы с ним не связывалась.

Двор харчевни был переполнен, слышались громкие голоса и смех. Над низкой платформой висел синий флаг. Под ним сидел служащий и пытался оживить торги, без конца что-то тараторя монотонным голосом.

— Ярмарка работает! — говорил служащий. — Господа и дамы, вам нужны хорошие слуги? Вы можете посмотреть и поговорить с людьми. Вы должны внимательно их рассмотреть, если только вам действительно нужны люди и вы не пришли сюда просто поглазеть. Мужчины здесь сильные, а женщины — аккуратны и прилежны. Взгляните на них, господа. Они молоды и смущены, потому что им приходится выставлять себя здесь перед публикой. У нас никогда прежде не было лучших слуг, чем мы предлагаем вам сегодня. Подходите и делайте свой выбор!

— Все одно и то же год за годом! — пожаловался купец. Он взглянул на служащего. — Они никому не могут подойти, и вам это прекрасно известно. Пти Гастэ не может из них выбрать ни одного, потому что они — слабаки или ленивы и нечестны.

По сторонам двора стояли скамейки, и на них располагались кандидаты на работу. С одной стороны стояли мужчины, а с другой — девушки. Нельзя сказать, что они были слишком молоды или смущались. Наоборот, казалось, что некоторым из них эти «смотрины» были по душе.

Пришедшие сюда считали, что выбор слуг не что иное, как очередное ярмарочное развлечение. То тут, то там слышались остроты, шутки и смех:

— Жак, если ты не найдешь себя хозяина, твоим хозяином станет Пти Гастэ. Он тебя отучит прохлаждаться и сидеть на толстой заднице.

— Подбери юбки, Марго. Пусть все видят твои толстые ляжки, и тогда ты точно найдешь себя хозяина!

Валери уже начала сомневаться, действительно ли хорош ее план. Она оглянулась и решила, что ей лучше убираться отсюда. Она видела, что будущие хозяева, которые расхаживали взад и вперед, были такими же неприятными, как и люди, предлагавшие себя. Девушка с трудом поборола желание побыстрее удрать.

Молодой человек в одежде торговца кинул монетку в сторону Марго. Если Марго ее поймает, она согласна работать у него. Женщина ловко поймала монетку, проверила на зуб ее качество, подморгнула новому хозяину, подняла верхнюю юбку и спрятала монетку в карман красной нижней юбки. Затем, согласно правилам ярмарки, она сняла с себя табличку с номером и отдала ее служащему. Тот быстро начал действовать.

— Господин Беллей, вы наняли себе служанку. Она обладает хорошим здоровьем и не больна заразными болезнями, и она не беременна. Если это случится и родится ребенок через девять месяцев после сегодняшнего дня, это станет вашей ответственностью. После этого — хи-хи-хи! — все изменится. Если вам будет нужно ее выпороть, вы можете использовать палку не толще вашего пальца и наказание не должно превышать десяти ударов. Вам следует дать ей одно платье теплое из шерстяной материи, ночную рубашку, две пары лосин и чепец. На шесть месяцев ей полагается четыре унции мыла. Вы обязаны платить ей один денье в день.

— Согласен, — сказал торговец шелком.

Как требовалось в подобном случае, девица заявила:

— Я согласна считать вас моим хозяином в течение шести месяцев. Я обещаю вам повиноваться и каждое дело стану выполнять с удовольствием.

Валери удалось пробраться поближе к платформе. Она робко коснулась рукава служащего и сказала:

— Господин служащий, я хочу предложить себя в качестве служанки.

Служащий был занят бумагами и не взглянул на нее.

— Хорошо. Мне сейчас некогда тебя расспрашивать. Мы сделаем это позже. Вставай на скамью и, если хочешь получить хорошего хозяина, — улыбайся.

Потом он взглянул на девушку, и у него от удивления широко открылся рот.

— Святой Кристоф! Тебе даже не нужно улыбаться, малышка! Ты можешь получить чересчур хорошего хозяина!

Он подал девушке табличку с номером шестнадцать и даже попытался пошутить:

— Малышка, тебе, наверное, столько лет.

Валери прикрепила табличку к кофте и взобралась на скамью.

Появление нового кандидата взволновало публику. Будущие хозяева подошли поближе, чтобы лучше рассмотреть девушку. Валери крепко сжала губы — ее тревожили пристальные, похотливые взгляды мужчин. Девушка не сводила глаз с ворот, где крутился маленький ветрячок.

Валери сразу обратила внимание на огромного мужчину, пробиравшегося через толпу. Он фыркал, хрипел и что-то бормотал про себя. Ей стало неприятно, потому что он всех растолкал и подошел прямо к скамейке. Человек уставился на девушку, как кот на птичку в клетке. От волнения на его круглом лице выступил обильный пот, и он напомнил Валери восковую статую, которая начала плавиться.

Кто-то, кто стоял на безопасном от него расстоянии, громко выкрикнул:

— Она тебе нравится, Красные Плавники[2] ?

— Ты сделал свой выбор?

Неприятный человек начал говорить тонким голосом, обращаясь ко всем окружающим:

— Вы говорите, что трудно угодить Пти Гастэ. Что ж, теперь я доволен. Этот цыпленочек мой. Всем должно быть известно, что я первый сделал на нее заявку.

Все запротестовали:

— Погоди, я хочу взять ее!

— Она мне тоже подходит!

Эти протесты подхватили другие. Суровая женщина с усами над верхней губой сказала:

— Решать будет девушка.

Огромный человек отодвинул протестовавших одним движением сильных рук и мрачно проворчал:

— Если кто-то из вас двинется вперед, то я дам ему по загривку.

Он взглянул на Валери. Его голова была почти на одном уровне с головкой девушки. Было видно, что она его очень привлекает.

— Я первый сделал заявку. Но всем известно, что я честный человек. Вам всем представится шанс, хотя я мог бы столкнуть вас головами, переломать ребра и выкрутить вам уши одним движением пальцев! — Он вытер потный лоб грязной ручищей. — Горожане, мы решим это путем жребия. Наверное, это будет самое справедливое, не так ли? Эй, Алан, подай нам метлу!

Гостиничный слуга подал ему остатки метлы, и гигант вытащил дюжину соломинок различной длины. Он огляделся, и в глазах его зажегся неприятный огонек, когда он увидел невзрачного человечка, стоявшего позади толпы.

— Эй, Годенот, подойди сюда!

— Только не я, Пти Гастэ! Только не я!

— Иди сюда! — завопил гигант. Он страшно разозлился. — Ты что, меня не слышишь? Иди сюда, или я вырву тебе зубы и стану ими чистить моих мулов вместо скребницы!

Маленький человечек так медленно приближался к гиганту, что тот нетерпеливо схватил его огромной ручищей и подтащил к себе.

— Я хочу, чтобы ты, бездельник, держал в руках соломинки. Обхвати их своим жалким кулачком, чтобы были видны только их края. Сейчас мы посмотрим, кто же из нас счастливец.

Годенот сделал так, как ему было приказано. Один из присутствующих, решительнее остальных, вышел вперед с протянутым кулаком. Пти Гастэ секунду смотрел на него с изумлением, потом одним ударом отвел его руку.

— Что? Ты желаешь тянуть первым, когда я щедро дал вам всем шанс? Первым стану тянуть я!

Гигант, как клещами, зажал кисть Годенота. Пальцы бедняги под давлением скрючились, и Гастэ отлично видел длину соломинок. Он внимательно рассмотрел их, прежде чем сделать выбор.

— Теперь тяните остальные.

Люди боялись его разозлить и начали фарс вытягивания соломинок. Потом сравнили их длину. Пти Гастэ оказался победителем. Он нагло и мрачно огляделся.

— Все довольны? Все было по-честному?

Люди, стоявшие рядом с ним и боявшиеся его больше всех, закивали в знак согласия и хором ответили:

— Да, все было по-честному.

Гигант не успокаивался — было ясно, что он жаждал с кем-нибудь сцепиться. Он оглядел стоявших сзади людей и выбрал молодого парня.

— Олим, почему ты молчишь?

Он пробрался к парню и начал сильно трясти его своими мускулистыми ручищами.

— Олим, ты доволен? Ты меня слышишь, Олим? Скажи, что ты доволен, трус, или я выпущу из тебя кишки! — Он еще раз тряхнул молодого парня и бросил его на землю. — Олим доволен, — сказал он с ухмылкой.

Мясник повернулся, чтобы взглянуть на девушку, которая должна была достаться ему. Он ничего не мог понять. На скамейке ее не было.

Во время торгов Валери с ужасом наблюдала за происходившим. Она не могла смириться с тем, что Пти Гастэ может стать ее хозяином. Она этого не вынесет. Пока все были заняты розыгрышем, девушка решила убежать. Она отбросила табличку, слезла со скамейки и прошмыгнула к выходу. Когда торжествующий мясник обернулся, Валери покидала двор таверны.

Пти Гастэ увидел ее и пытался преследовать. Валери была в ужасе, когда поняла его намерения. Она побежала быстрее, повторяя про себя: «Какая я дура, что пришла сюда!»

Валери резко свернула и натолкнулась на платформу, та опрокинулась, и девушка увидела башмаки служащего, который падал вместе с платформой. Послышался звук разбившегося кувшина.

2

Как всегда, для разрешения происшествия, случившегося во время ярмарки, был организован суд. Он назывался Судом Пыльных Ног, потому что сюда собирались разные купцы издалека. Судья был торговцем шелка из Марселя. Пожилой человек с умным и добрым лицом. Он улыбался.

— Господа, вам должно быть ясно, что это был всего лишь несчастный случай, — обратился судья к собравшимся.

— Мне это стоило слишком дорого, — заныл Гиглэ, служащий ярмарки, подавший жалобу на Валери.

— Девушка была испугана, — продолжал судья, — она не желала, чтобы ее хозяином стал Пти Гастэ. Ее легко понять. Я должен вам повторить, что она случайно толкнула платформу. Она, конечно же, не хотела это сделать.

— Я потерял на этом много денег, — настаивал на своем служащий. — Она разбила очень дорогой кувшин, разлила галлон чудесного вина. Во время падения я порвал хорошую одежду. Мне очень не повезло, и я потерпел огромные потери.

Судья хитро усмехнулся и спросил служащего:

— Вы не желаете получить компенсацию с Пти Гастэ?

— Нет, нет, — заторопился жалобщик.

— Мне тоже так показалось! Пти Гастэ мог бы стать в этих обстоятельствах весьма агрессивным. Как-то раз я намекнул одному из служащих суда, что он должен получить компенсацию с Пти Гастэ. Он мне ответил, что лучше расстанется с работой, чем потребует компенсацию с этого милейшего… человека. В любом случае мы не сможем ничего получить с этого мясника. — Судья обратился к служащему: — Дайте мне ваши расчеты, мне нужно знать сумму, которую вы хотели бы получить с девушки. Тридцать четыре денье, — прочитал он вслух.

Судья взглянул на испуганную Валери, стоявшую перед ним.

— Дитя мое, ты нанесла этому человеку вред на такую сумму. Ты сможешь ее выплатить?

— Нет, господин судья, — сказала девушка.

— Может, у тебя есть какие-либо вещи, которые ты можешь предложить в качестве компенсации? Ты способна выплатить хотя бы часть суммы?

— Господин судья, у меня есть всего два денье. Судья оглянулся.

— Мне не хочется сажать эту девушку в тюрьму… — начал он.

Валери судорожно вздохнула. Она понимала, что такое сесть в тюрьму. Ее поместят в общую камеру с остальными заключенными. В маленьких городах в камерах сидели вместе мужчины и женщины. И в таких условиях она будет находиться до тех пор, пока не закончится ее срок. Ее будут кормить отбросами, и она может заразиться любыми самыми страшными болезнями. Ей было известно, что некоторые бедняки, попав однажды в тюрьму, уже никогда не возвращались оттуда. Валери умоляюще посмотрела на старого судью. Он продолжал:

— Я также не могу приказать, чтобы она своим трудом восполнила недостающую сумму, потому что это означало бы, что ей придется работать у милейшего мясника, который снабжает мясом и птицей граждан этого района. Мне хочется, чтобы все присутствующие, включая меня, собрали деньги и господин служащий принял бы собранную сумму в качестве компенсации за понесенный ущерб.

Наступила полная тишина. Судья вздохнул.

— Господа, мне хотелось зажечь искорку щедрости в ваших сердцах. Мне это не удалось, и теперь я должен с сожалением объявить…

— Я за нее заплачу, — раздался громкий мужской голос. Валери резко обернулась и увидела Прежана Кеннеди.

Шотландец медленно вышел вперед и взглянул на девушку, как бы говоря: «Теперь-то тебе ясно, какой ты была глупой? А мне приходится платить за твою глупость!»

— Я знаю эту девушку, — сказал Кеннеди, обращаясь к судье. — И предпочитаю заплатить за нее, чтобы она не пошла в тюрьму. Но прежде всего мне хотелось бы посмотреть на предметы, за которые придется заплатить.

— Разумеется, — согласился судья, передавая Прежану список претензий к Валери.

— Мне совершенно ясно, — сказал шотландец, размахивая листом бумаги, — что служащий руководствовался желанием немного подзаработать, когда назначал такой высокий штраф. Сами посудите! Неужели можно поверить, что разлившееся вино было дорогим токайским или кипрским? Наверное, оно прибыло с виноградников Ливана и в чистой янтарной жидкости плескались кусочки настоящего золота?! И еще… Он хочет, чтобы мы подумали, что дешевый кувшин был кубком, из которого могла пить настоящая принцесса или уважаемый святой, и поэтому он назначает за него абсурдную цену!

Валери почувствовала, как у нее подгибаются колени. С позволения судьи она подошла к стене и села на лавку. Девушка теперь уже спокойно следила за происходящим, и морщинистое, обветренное лицо шотландца казалось ей лицом ангела-хранителя. Оно излучало доброту и мудрость. Валери слышала, как Прежан Кеннеди ответил на шумные протесты служащего. В его аргументах была такая холодная логика жадного истца, что все протесты тут же превратились в прах.

— Семнадцать денье! — провозгласил судья после того, как наконец все пришли к соглашению. — Этот уважаемый солдат из армии союзников благородно согласился заплатить эту сумму, и я провозглашаю, что слушание этого дела прекращено. Мне хочется добавить: я надеюсь, что ярмарка закроется, а Пти Гастэ останется без служанки!

Прежан Кеннеди был честным человеком и не требовал от Валери никаких проявлений благодарности.

— Малышка, ты мне нравишься, — сказал он, выходя с девушкой из зала суда, — но должен признаться, не только поэтому я потратил на тебя такую кучу денег. Мне всегда трудно расставаться с моими денежками. — Он замялся. — Существуют и другие причины для моей щедрости. Сир д'Арлей имеет долю в делах Кера, и он оставил мне деньги именно для такого крайнего случая. Должен признаться, малышка, я не спал той ночью и слышал, как ты ему рассказывала тайну своего происхождения.

Валери была поражена, но Прежан спокойно продолжал:

— Не бойся, я никому не расскажу о твоей тайне. Наоборот, мне кажется, тебе повезло, что мне известно об этом. Дитя мое, позволь мне тебе помочь. Я постараюсь докопаться до истины.

— Я буду счастлива, если вы мне поможете, — ответила Валери.

Шотландец кивнул в знак согласия.

— Я — честный человек и хочу, чтобы ты с самого начала поняла, что я не собираюсь заниматься благотворительностью. Мне никогда не помешает лишняя монетка в кошельке. Я стараюсь извлечь сальдо из любого своего действия. — Он криво улыбнулся, глядя на девушку. — Неужели ты думаешь, что сможешь разгадать тайну рождения, если станешь прислуживать грязным мясникам и тому подобное? Нет, дитя мое, тебе следует предпринять более смелые действия. Мы с тобой в Париже можем начать действовать в этом направлении.

— Я готова, — покорно сказала Валери.

Глава 4

1

Низкая дубовая ширма отделяла небольшую часть комнаты с побеленными стенами. Там посетители ждали приема к Жаку Керу. Они сидели на скамьях вдоль стены. Ширма была невысокой, и собравшиеся могли наблюдать за знаменитым казначеем, сидевшим за своим рабочим столом, и время ожидания не проходило зря. Посетители видели, как дорого его время. При необходимости Кер мог посмотреть на визитеров через ширму и составить о них предварительное мнение.

— Кто сегодня на приеме? — поинтересовался королевский казначей, не отрывая взгляда от лежавших перед ним бумаг.

— Здесь собрались разные люди, — отвечал Никола. — Вон там, например, Герхард, суконщик, он хочет просить вас о долге. Надеюсь, что вы как следует с ним расправитесь. Вон священник из университета, он тоже станет вас просить о чем-то. Пилигрим этот говорит, будто только что возвратился из Святой земли и хочет продать щепку от креста. Мне кажется, что он просто фокусник.

— Скажи Герхарду, чтобы он пришел в другой день. Я постараюсь сразу принять священника. А пилигрима отправь отсюда. Кто там еще?

— Солдат, который называет себя Прежан Кеннеди. Он говорит с акцентом.

— Прежан Кеннеди? — Кер задумчиво повторил это имя. — Мне приходилось слышать об этом шотландце. Он был на Востоке — в Константинополе, и палил из бомбард во время войны с турками. Никола, я с ним поговорю. Кто еще?

— Девушка.

— Девушка? Продолжай. Что она хочет? Никола хитро улыбнулся;

— Господин, не знаю, что она хочет.

— Если она пришла за деньгами, дай ей немного и отошли прочь.

— В таком случае вам следует повидать банкира из Ломбардии. Он вас ожидает.

— Почему ты мне об этом сразу не сказал? Ты болтаешь о мелкой рыбешке, а в это время меня ждет крупная добыча!

Выходя из комнаты, Никола грустно заметил:

— Вам известно, что я всегда оставляю самое вкусное напоследок.

Валери увлеченно наблюдала за великим человеком по другую сторону ширмы. Ей было неудобно, потому что на нее пристально смотрели другие посетители. Она старалась прикрыть ноги юбкой, чтобы никто не видел, какими жалкими стали ее башмаки. На полу рядом с ней стояла небольшая плетеная корзинка.

Прежан Кеннеди наклонился к девушке и шепнул:

— Что тебя так заинтересовало в Жаке Лисице?

— Его глаза, — тихо ответила девушка. — Я уверена, что он всё замечает и понимает. Но они остаются добрыми и в них можно прочитать понимание. Мне кажется, что он потрясающий человек.

— Потрясающий? — Шотландец взглянул на Кера, и на его длинном лице появилась усмешка. — Возможно, и потрясающий, но только по-своему. Жесткий, жадный и очень цепкий. Его ум весьма гибкий и острый.

В комнату вошел Никола в сопровождении старика в простом сером плаще, который волочился по полу. Старик сложил покрытые пятнами руки под подбородком, чтобы поддерживать трясущуюся голову.

— Могу поклясться, что это — банкир, — шепнул девушке шотландец. — Посмотри, как быстро проведут этот тощий скелет к великому Жаку Лисице.

— Я все обдумал, — заявил банкир, когда уселся за столом вместе с Кером. — Жак Кер, у меня должно быть десять поместий. Вот список. Я в первую очередь желаю иметь Бокейр. Я обязательно хочу получить Бокейр.

Кер горько нахмурился и взглянул на маленького человечка.

— У меня имеется тридцать два поместья, в которые я вложил деньги. А ты, пиявка из Ломбардии, требуешь отдать тебе десять из них в качестве залога за тот крохотный заем, который ты мне обещал! Эти земли трижды окупят заем. Тебе что, не понятно, что я должен получить и другие займы, что кредиторы будут также требовать залог?

— Ты называешь этот заем небольшим? — прохрипел старик, — Он настолько велик, что я буду должен выбрать все деньги из моих сундуков. Запомни, ты берешь деньги для ведения войны. Если англичане вас снова побьют, — а они могут это сделать, потому что они грубый и свирепый народ, — они заберут у тебя, Жак Кер, каждый акр твоей земли! Как тогда бедный Джузеппе из Ломбардии получит обратно свои сорок тысяч экю? Может, ваши английские хозяева ему заплатят? Нет, нет. Он потеряет все! Я очень рискую, и мне понадобится земля, чтобы хоть как-то смягчить риск.

— Конечно, — с усмешкой сказал Кер. — И плюс еще тридцать процентов за риск!

— У французского короля за подобный заем я бы потребовал сорок процентов. Жак Кер, тебе должно быть ясно, что я хорошо к тебе отношусь. — Старик начал перебирать тощую бородку руками, которые, казалось, состояли лишь из вен и ногтей. — Что касается Бокейра, он находится далеко на юге и до него не дотянутся жадные руки англичан. Да, да, я должен получить Бокейр!

— Если бы народ Парижа знал, что вы у меня требуете, он растерзал бы вас на улице!

Тусклые покрасневшие глаза дряхлого банкира внезапно прояснились. Кер заметил, как на него уставились жесткие глаза старого хищника. Эти глаза не знали возраста. Они абсолютно не соответствовали его старому телу.

— Жак Кер, позаботьтесь о себе, — прохрипел банкир. — Вернее всего, они забьют камнями именно вас. Простой народ не любит богачей. Если они узнают, что Жак Кер желает сам оплатить всю стоимость предстоящей войны, им захочется узнать, где он взял столько денег. Они могут заявить, что это денежки из их карманов. Они станут говорить, что Кер настолько богат, что у его коней подковы из серебра. Они станут вам сильно завидовать. — Старик замолчал и покачал головой. — Жак Кер, вы — щедрый и храбрый человек. Вы можете выиграть для них свободу, а в качестве благодарности от них получите лишь камни в спину.