Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Королевский казначей

ModernLib.Net / Исторические приключения / Костейн Томас / Королевский казначей - Чтение (стр. 12)
Автор: Костейн Томас
Жанры: Исторические приключения,
Историческая проза

 

 


Она была огромной. На длинном шесте развевался флаг Бургундии. Вокруг суетились люди, и ему стало ясно, что Жак де Лалэн со своим окружением уже прибыл. Палатка д'Арлея была гораздо меньше. Серого цвета с лазурной полосой и серебряными звездами фамилии де Бюрей на щите у входа. У палатки его ждал оруженосец и Хелион. Д'Арлей невольно сравнил скромность собственного окружения с помпой и роскошью вокруг противника.

Казалось, его уверенность впервые поколебалась. Взволнованный д’Арлей обратился к Керу:

— Я думал, что мы будем сражаться без такого количества любопытных. Жак, я не ожидал встретить здесь такие толпы. Должен признаться, что мне это не нравится.

Кер опустил руку на плечо д’Арлея.

— В присутствии зрителей вы станете сражаться еще лучше.

Проезжавший мимо них рыцарь крикнул своему знакомому:

— Пять монет ставлю на бургундца! ; Последовал насмешливый ответ:

— Могу предложить тебе то же самое. Бургундец победит одним взмахом сабли.

Кер тоже начал волноваться.

— В каком вы находитесь состоянии? Д’Арлей немного собрался.

— Я никогда прежде не был в такой хорошей физической форме. Много времени я посвятил тренировкам. Мышцы у меня теперь как из железа, и я могу долго сражаться, не чувствуя усталости. Бургундцу не удастся выиграть сражение одним взмахом сабли. Жак, я могу вам пообещать это.

2

Жак Кер мрачно смотрел на возбужденных знакомых рыцарей, их оруженосцев и герольдов, толпившихся у пурпурно-ржавой палатки. Он еще сильнее разозлился, увидев самого Жака де Лалэна. Великий рубака был обнажен. Он шагал взад и вперед, желая всем продемонстрировать силу своих широких плеч и огромных мышц на руках и ногах. На его лице застыло наглое выражение самодовольства, говорившее лучше любых слов: «Вы, жалкие людишки, вам когда-нибудь приходилось видеть нечто подобное?»

— Мы должны сразу прийти к решению, — нетерпеливо заговорил Кер.

— Все уже решено, — заявил бургундец. Он встал перед Кером и величаво развел руки. — Мне больше нечего добавить. На нас будут нагрудники и шлемы, но при условии, о котором я уже говорил. Господин купец, вам не стоит больше спорить.

— Мне придется передать господину д'Арлею, что ваша непомерная гордость не дает вам прислушаться к голосу разума и что вы не желаете слушать о честном соревновании.

Кер откинул шелковый полог палатки и вышел наружу. Единственная надежда была на бурю, которая собиралась разразиться вот уже много дней. Она могла бы помешать поединку. Кер взглянул на небо и, к своему ужасу, увидел, что облака разошлись и проглядывает солнце. Даже природа была настроена против них с д'Арлеем.

Окружающие начали сердито кричать, когда Кер вышел от де Лалэна. Он уже пару раз ходил от одной палатки к другой, пытаясь убедить наглого бургундца придерживаться первоначальной договоренности. Не зная настоящей причины задержки сражения, толпа ясно давала понять, что виноватым считает д’Арлея.

— Это что — встреча между двумя честными рыцарями или поединок умов и соревнование дипломатов? — слышался чей-то голос.

Голодранцы из первых рядов жаждали крови.

— Бой, бой, бой! — раздавались крики. — Жак, если твой дружок не боится бургундца, пусть больше не тянет время!

Напряжение достигло высшей точки, все боялись лишь одного: вдруг прибудут королевские офицеры и отменят дуэль. Кер крикнул:

— Бургундец желает поменять правила боя так, как это будет выгодно ему!

Но толпа не желала ничего понимать, продолжала орать:

— Бой, бой, бой!

Д'Арлей нервно расхаживал по палатке взад и вперед. Он повернулся к Керу и спросил взволнованным голосом:

— Удалось достигнуть соглашения?

— Я ничего не мог с ним поделать, — ответил Кер. Его глаза горели от ярости. — Этот де Лалэн повторяет, что, согласившись на ваш выбор оружия, он нанес себе вред и теперь его очередь ставить условия.

— Он не давал мне права на выбор. Мы решили это, бросив монетку.

— Я раз десять повторял ему это. Он в ответ говорит, что не станет с вами сражаться, если только на вас не будет надет нагрудник. Он добавил еще одно условие: в каждом нагруднике в районе сердца должно находиться отверстие. Причем вам необходимо сделать все точно так, как у него. Он говорит, что настаивает на нагрудниках не из страха, а только из чувства справедливости.

Д’Арлей нахмурился.

— Странное условие, — заметил он.

— У меня нет сомнений, что он таким образом пытается получить какую-то выгоду, — заметил Кер. — Советую вам не принимать его условие.

Д'Арлей помолчал.

— Мы больше не можем с ним спорить. Послушайте, как шумит этот народ! Они убеждены, что я затягиваю встречу. Жак, мне придется согласиться на его условия. Ради Бога, соглашайтесь на его требования, и нам пора перейти к делу.

— Ваше дело решать, — сказал Кер, но про себя подумал: «Он рвется прямо в объятия смерти. Но мои руки связаны и я больше ничего не могу сделать».

Д'Арлей спросил:

— Как будут делать отверстие в нагрудниках?

— Оружейник сразу этим займется. Он будет делать это на арене, чтобы всем было видно. — Кер немного помолчал, но потом высказал все, что у него накопилось: — Робин, подумайте еще раз, прежде чем соглашаться. Могу сказать только одно: этот человек, которого называют величайшим бойцом и самым благородным рыцарем во всем христианском мире, на самом деле хитер как лисица и готов перехитрить вас любым способом!

Д’Арлей мрачно усмехнулся и положил руку на плечо друга.

— Не бойтесь. Лучше скажите ему, что я согласен. — Он обратился к слуге: — Хелион, подавай мои самые лучшие одежды. Я должен быть нарядным как жених.

Кер попытался еще раз:

— Робин, мы с вами всегда одинаково относились к рыцарскому Кодексу.

Д’Арлей начал раздеваться. Он взглянул на Кера.

— Да, Жак, и мое мнение ничуть не переменилось.

— Но вы собираетесь сражаться с рыцарем, который гораздо сильнее и опытнее вас. Если вы выйдете из этого сражения живым, то только благодаря милости нашего всемогущего Бога. И все ради чего? Какая-то ссора из-за раздражения, вызванного лишним кубком вина. Вы готовы расстаться с жизнью из-за глупой ссоры?!

В жаровне палатки горел огонь, но все равно было очень холодно. Д'Арлея бил озноб. Он начал быстро одеваться, и это затрудняло разговор.

— Не могу отрицать, что ссора была действительно глупой.

— Тогда не следует соглашаться на сражение. И для этого есть немало причин, например, странные условия бургундца.

Д'Арлей покачал головой:

— Нет, дружище Жак. Наш спор может разрешиться только во время схватки. Должен вам признаться, что я не изменил моего мнения по поводу Кодекса рыцарства.

— Что я могу сделать или сказать, чтобы остановить вас, чтобы вы не жертвовали зря собственной жизнью?

В этот момент Хелион накинул д’Арлею на плечи кожаную куртку. Д'Арлей молчал, пока не застегнул ее.

— Вы думаете, что я смог бы жить, когда все вокруг считают меня трусом? — спросил он.

Кер беспомощно взмахнул руками.

— Рыцарский дух питается страхом и храбростью, — с горечью сказал он. — Большинство рыцарей поддерживают Кодекс, страшась того, что о них могут плохо подумать. Позвольте мне сказать, Робин. Сейчас настало время, когда вам не следует обращать внимание на подобные глупости. Франции необходимы храбрые сердца и сильные тренированные тела. Каков ваш настоящий долг? Вы должны сохранить жизнь, чтобы сражаться с англичанами, а не рисковать ею перед бургундским хвастуном, который не собирается принимать участия в войне.

— Разве вам не понятно, — упавшим голосом спросил д 'Арлей, — что мне завтра не позволят принимать участие в сражении против англичан, если я откажусь сегодня сражаться с де Лалэном? Так действует рыцарский Кодекс чести!

3

Когда Жак Кер подошел к склону холма, места, оставленные для знати, были уже заполнены. Он был настолько погружен в собственные мысли, что не заметил отряд копьеносцев без каких-либо опознавательных знаков на одежде. Они окружили площадку, на которой могли бы расположиться десять человек. Это было одно из лучших мест для обозрения поля боя, Кер решил, что площадку зарезервировал кто-то из знати.

На арену вышел герольд и остановился перед высокими гостями, чтобы сделать объявление об условиях проведения поединка. Громким голосом он объявил о том, что в нагрудниках будут вырезаны отверстия в виде сердечка. Пока он говорил, оружейник принялся за работу. Его хорошо видели все, стук молотка и стамески по стали словно подчеркивал сказанное герольдом.

— Храбрые рыцари и прекрасные дамы, — продолжал выступавший, — отверстие делается для того, чтобы сражающиеся никак не забывали главного — им следует постоянно защищать это место от сабли противника.

Толпа заволновалась, начались громкие обсуждения происходящего, ведь подобных условий никогда прежде не было.

Жак Кер продолжал возмущаться, но теперь уже молча: «Если бы людям было больше известно о предательствах и грязных трюках, происходящих на подобных поединках, они не стали бы так чтить Кодекс чести рыцарства».

Если бы Кер не был столь взволнован и возмущен, он мог бы оценить красоту, окружавшую его. Пожалуй, ни один период французской истории не мог превзойти XV век в умении ценить и подбирать цвета. Толпа, стоявшая вокруг арены, переливалась различными красками и оттенками одежды. То там, то здесь мелькали шляпы, плащи, платья, накидки, шали, перья чудесных оттенков красного, зеленого и синего цветов. Особенно хорош был синий цвет — гордость средневековья!

Нетерпеливая толпа стала напирать на палатки. Стражники с пиками время от времени приводили в себя возбужденных людей.

Герольд подошел к противоположной стороне арены и громко повторил свое объявление для простого люда. До ушей Кера долетали только отдельные слова: «быть начеку», «добрые люди и граждане»… Герольд призывал всех к порядку и спокойствию, что бы ни случилось во время поединка.

Справа от Кера началось какое-то движение, он увидел, как группа женщин и мужчин в масках направляется к охранявшемуся копьеносцами месту. Кер решил, что прибыли придворные. Он принялся рассматривать их. Женский голос произнес его имя:

— Господин Кер!

Это была Валери в сопровождении одного из пажей семьи де Бюрей, молодого парнишки в плаще с чужого плеча. Плащ болтался на его тощем теле, а рукава доходили до кончиков пальцев. Валери была в красивом вышитом плаще с воротником из коричневого меха, прелестно обрамлявшим ее личико. На голове у нее была шляпа из того же самого меха.

— Я не могла не прийти, — грустно проговорила девушка. — Господин Кер, это правда, что… ему грозит страшная опасность?

— Да, дитя мое. Он может сильно пострадать, а мы ничего не можем сделать, чтобы ему помочь. — Кер строго взглянул на Валери. — Как получилось, что вы оказались здесь? Графиня позволила вам приехать сюда?

— Нет, сударь. Они, моя кузина и граф, давно отправились сюда, а я… упросила Фроя взять меня с собой. Я не могла сидеть дома, пока он, то есть господин д'Арлей, находится в опасности! Господин Кер, он был всегда очень добр и внимателен ко мне.

— Я не видел здесь ни графини, ни графа де Бюрей. Девушка улыбнулась.

— Господин Кер, мне кажется, что им сообщили другой адрес, и боюсь, что они до сих пор находятся там. Фрой знал, что план поменялся и поединок состоится именно здесь. — Улыбка быстро покинула лицо Валери. — Господин Кер, неужели ничего нельзя сделать?

— Ничего. — Кер грустно покачал головой. — Единственное, что мы можем, дитя мое, это стоять и наблюдать… и молиться, чтобы Бог и ангел-хранитель д'Арлея позаботились о нем и помогли благополучно закончить поединок!

Разговаривая с девушкой, Кер наблюдал за прибывавшими господами. Вдруг он увидел, казалось, невозможное. Ветер сорвал маску с одной из дам. Она инстинктивно прикрыла лицо руками и воскликнула:

— Святая Агнес!

Когда женщина поняла, что маску уже не поймать, она рассмеялась и громко сказала:

— Сир, со мной сыграл шутку ветер, теперь я могу прикрывать лицо лишь руками. Но это довольно глупо. Не уехать ли мне вообще отсюда?

Жак Кер быстро обратился к Валери:

— Дитя мое! Встаньте передо мной и взгляните направо на леди без маски. Валери, как следует рассмотрите ее. Это очень важно. — Кер наклонился и шепнул девушке на ухо: — Это Агнес Сорель!

Девушка послушалась и долго разглядывала бледную, прекрасную женщину, владевшую сердцем короля. Она увидела, что лицо фаворитки его величества было не только бледным, но и очень худым, а глаза, несмотря на ее игривое поведение, были очень грустными. Валери обратила внимание также, что руки госпожи Агнес были очень худыми и казались прозрачными.

— Ну как, дитя мое? — шепотом спросил ее Кер.

— У нее самое прекрасное и милое лицо в целом мире, — восхищенно заявила Валери. — Я думаю, сударь, о том, как вы ошибались, решив, что я ее напоминаю. Это невозможно! Она не только восхитительна! В ее глазах горит особый огонь, подобного которому нет ни у кого!

— Я не ошибся, — тихо промолвил Кер. — Дитя мое, вы ее точная копия. Если вам удастся прожить подобную жизнь и страдать, как пришлось страдать ей, возможно, у вас в глазах появится тот же огонь и будет такое же выражение лица. Все это говорит о стойкости духа и благородстве этой женщины.

— Моя кузина правильно говорила о госпоже Сорель. Она как-то сказала графу, что вскоре Агнес Сорель появится при дворе — бледная и больная, но прекрасная, как прежде, и она легко расправится со своими врагами!

Кер помолчал.

— Моя стойкая Сорель! — прошептал он, моргая, словно хотел стряхнуть непрошеную влагу. — Вы правы, дитя мое, она по-прежнему прелестна! И ей удалось расправиться со всеми врагами! Если бы мне было дано всегда полагаться на ее поддержку! Тогда вообще не возникало бы проблем и не было никакой опасности для Франции!

Одна из дам — Кер не знал ее — сняла собственную маску и отдала ее Агнес Сорель. Мадам, улыбаясь, поблагодарила ее и что-то сказала королю. На нем была маска домино, полностью скрывавшая лицо. Он кивнул и тоже улыбнулся находчивой даме.

Среди толпы распространился слух, что король Франции приехал на поединок. Люди не сводили глаз с группы в масках.

Валери встала на прежнее место, откуда она не могла видеть придворных.

— Вам удалось увидеть короля? — шепотом спросил ее Кер. Девушка отрицательно покачала головой:

— Нет, нет, сударь. Я подумала, что ближайший к ней мужчина должен быть королем, но я… не посмела на него взглянуть.

Кто-то потянул Кера за рукав. Он увидел стоявшего рядом молодого человека в черной одежде бомбардира. Кер стал разглядывать его: приятное лицо, голубые глаза… Было заметно, что молодой человек очень взволнован.

— Я — Алан де Керсэ и прошу вас уделить мне немного времени.

Керу показалось знакомым это имя.

— Алан де Керсэ… Вы — кузен Жака де Лалэна?

— Да, господин Кер.

— Он не желает, чтобы вы служили в бомбардирах? Это именно о вас он говорил?

— Да, сударь. — Алан де Керсэ осторожно оглянулся и понизил голос. — Жак — великий странствующий рыцарь, и я им очень горжусь. Но должен признаться, что он весьма упрям, а порой даже слеп. Эта дуэль — результат того, что я решил стать бомбардиром. А он категорически против.

— Мне все ясно. — Кер продолжал с интересом разглядывать лицо молодого человека. Он понимал, что юноше приходится нелегко. — Мне кажется, что вы собираетесь сказать нечто важное.

— Да, сударь. Мне придется вам кое в чем признаться. — Юноша начал говорить еще тише. — Мне кое-что известно. Именно то, что может пригодиться господину д’Арлею. Я даже хотел об этом сказать ему, но, сударь… я никак не мог на это решиться. Господин д'Арлей может защищать наше дело, но… рассказать ему все… это будет предательством… Я не знаю, что мне делать. И поэтому я ничего не сделал.

Кер положил руку на плечо юноши.

— Вы мне можете сказать, в чем же, собственно, дело? Алан де Керсэ заколебался. Потом заговорил так тихо, что Кер с трудом различал слова:

— Наверное, мне лучше все рассказать вам, а решать вы станете сами. У Жака слабые глаза, и он не может сражаться против солнца. Поэтому он всегда предпринимает такой маневр, чтобы против солнца оказался его противник. Если бы его противнику было известно об этом, он мог бы воспользоваться этим и тогда у них были бы более равные шансы. Нам всем прекрасно известно, что мой кузен гораздо сильнее сира д'Арлея и, конечно, он более опытный.

У Кера сузились глаза, когда он обдумывал важность сообщенных ему сведений.

— Я мало разбираюсь в поединках, но мне кажется, что это могло бы нам пригодиться. Я уверен, что это необходимо сообщить господину д'Арлею.

— Мне нужно к этому еще кое-что добавить. Мой кузен всегда приходит в ярость во время поединка. Он не будет удовлетворен, пока не убьет своего противника. Если лезвие его оружия находит слабое место у противника, он с силой вонзает туда кончик меча или сабли. И… еще, сударь. Ему будет нетрудно найти сердце сира д'Арлея. То, что я вам сейчас скажу, может погубить честь семейства, но я не могу молчать. Господин Кер, он готовился к дуэли и настаивал только на одном условии — чтобы над сердцем в нагруднике было вырезано отверстие. Он нашел учителя фехтования такого же роста и веса, как сир д’Арлей, и практиковался с ним каждый день. На доспехах этого человека красной краской было отмечено сердце, и Жак два месяца тренировался, чтобы легко попасть в эту отметку.

— Я всегда подозревал что-то нечестное в этом его условии — надеть доспехи с отверстием! — воскликнул Кер.

На лице Алана де Керсэ показался яркий румянец.

— День за днем он поражал эту отметку! Он больше ни на что не отвлекался! Каждый раз сражение шло по одному и тому же сценарию. Де Лалэн всегда побеждал.

— Он к тому же настоял, чтобы на них, кроме нагрудников, были надеты шлемы. То есть если д’Арлей коснется тела де Лалэна, он не сможет причинить ему вреда. И так могло произойти сотни раз! Так вот что называется духом рыцарства! — Кер схватил юношу за руку. — Алан, я должен сразу пойти к моему другу и все ему рассказать! У Жака де Лалэна и так множество преимуществ — его вес, сила и опыт! Теперь д'Арлей имеет шансов выжить не больше, чем ягненок, ведомый на заклание! Вы не против, если я все ему расскажу?

Юноша покачал головой.

— Нет, сударь, — шепнул он. — Мне следовало бы набраться храбрости и самому все сказать ему. Если вы успеете его предупредить, возможно, нам удастся спасти господина д'Арлея от последствий моей нерешительности и слабости.

Но было уже слишком поздно.

Копьеносцы преградили путь к арене. Послышался звук труб, и это означало, что противники уже на поле брани.

4

Жак де Лалэн вышел из палатки. Перед ним, трубя, гордо вышагивали два герольда. Вымпел бургундца развевался на ветру и с силой шлепал по древку. Де Лалэн оказался в центре арены в то время, когда Кер вернулся на свое место у склона холма. Бургундец самодовольно помахивал рукой в стальной перчатке в ответ на приветствия зрителей.

Прославленный чемпион был одет во все белое, начиная от вьющихся перьев на шлеме и кончая кожаными лосинами, на нем была надета железная юбочка, закрепленная на его талии. Сталь нагрудника была тщательно отполирована и сверкала на солнце. Бургундец казался огромным!

Многие симпатизировали д'Арлею, но это не помешало им громко приветствовать де Лалэна. Он был живым воплощением культа силы, царившего тогда. Этого великана никто и никогда не побеждал.

Собравшимся очень хотелось взглянуть на бургундца в действии, ради этого они готовы были пожертвовать жизнью своего собрата француза. Главным для этих людей было интересное, захватывающее зрелище.

Послышались первые сигналы. Звук труб герольдов д 'Арлею казался слабоватым по сравнению с громким голосом труб противника. Однако сам рыцарь из Анжу выглядел вполне впечатляюще. Он спокойно, с достойным видом спускался по склону холма на арену. Казалось, это аристократ едет по своим привычным делам, а не рыцарь спускается на поле смертельной схватки.

Оруженосец д'Арлея, который нес его саблю, забыл надеть ливрею с гербом семьи де Бюрей, был этим очень смущен и постоянно спотыкался.

Кер взглянул на Валери. Она была смертельно бледна.

— Бог милосерден, — сказал Кер. — Бог поможет ему одолеть этого кровожадного Голиафа, как это удалось в свое время Давиду.

Наверное, многим из присутствующих здесь в голову пришла та же мысль. Кто-то из королевского окружения взглянул на д'Арлея и громко сказал:

— Ему не помешала бы рогатка!

Но сражение открыл д'Арлей, он это сделал настолько энергично, что бургундцу сразу пришлось защищаться. Де Лалэн поменял позу и чуть не потерял равновесие. Зрители приветствовали его громкими криками. Всем стало ясно, что поединок будет неоднозначным и интересным.

Собравшиеся наблюдали за сражением. Многие старались пробраться поближе к арене, чтобы лучше видеть происходящее. Зрители следили за саблей д’Арлея, которая вилась вокруг, как им казалось, инертного лезвия де Лалэна. Сталь сверкала и громко звенела. Удары с той и с другой стороны были быстрыми и неожиданными. Люди привыкли следить за тяжелым мечом. Новое оружие, о котором так много рассуждали парижане в последние дни, казалось, обладало магической силой. Создавалось впечатление, что бургундец никак не может приспособиться к новому оружию. Он пошатывался и спотыкался, напоминая злобного неуклюжего медведя, которого начали травить собаками.

Жак Кер приободрился и каждый раз, когда кончик сабли д’Арлея громко царапал доспехи противника, поднимал в воздух палец. Движения сабли напоминали быстрые касания змеиного языка. Через несколько минут Кер поднял обе руки.

— Если бы бургундец не был таким хитрым и лживым, он был бы уже мертв! — воскликнул Кер.

Несмотря на то что недели тренировок так и не научили Жака де Лалэна драться саблей, пока пострадали только его доспехи — на них остались царапины от оружия д'Арлея. Алан де Керсэ коснулся руки Кера и сказал:

— Сударь, эти царапины — просто ерунда, Боюсь, что нужны удача и настоящее умение, чтобы покончить с де Лалэном.

Толпа с интересом наблюдала за сражением на саблях. Люди часто видели поединки и стали хорошо разбираться в ходе боя. Кто-то из окружения короля заметил с одобрением:

— Это оружие кажется мне благородным, пожалуй, ему необходим острый укус эпиграммы.

Кер услышал замечание и кивнул в знак согласия. Он вспомнил слова д'Арлея, что когда-нибудь сабля и шпага будут считаться оружием, достойным аристократов.

Прошло еще несколько минут. Алан де Керсэ взглянул на Кера и спросил:

— Сударь, как вы думаете, что у них происходит? Кер уверенно ответил:

— Робин коснулся де Лалэна уже десяток раз. Насколько я мог разобрать, Жак де Лалэн всего лишь раз смог прорвать его защиту.

Казалось, де Керсэ что-то не дает покоя.

— Господин Кер, — сказал юноша после некоторого молчания, — это единственное касание было всего лишь на расстоянии дюйма от незащищенного сердца господина д’Арлея.

— Робин тоже наносил ему уколы рядом с отверстием.

— Это правда, но я следил за поединком очень внимательно и кое-что заметил: мой кузен делает не очень много выпадов, но каждый раз его отделяет всего лишь крохотное расстояние от конечной цели. Он старается зря не расходовать силы, и боюсь, что вскоре он нанесет окончательный удар.

Кер ответил не сразу. Его взволновали слова де Керсэ, и он стал неотрывно следить за поединком. Кер убедился, что юноша был прав в отношении бургундца. Казалось, что Жака де Лалэна совершенно не волновали наскоки д’Арлея. Он был уверен, что его защитят доспехи. Его ответные удары не менялись; прямой удар сразу от плеча, за которым стояла его огромная сила.

— Робин должен побыстрее закончить поединок, — произнес Кер.

— Да, сударь. Если он не поторопится, дело может закончиться очень плохо.

Никто из них не заметил, что Жак де Лалэн сражался спиной к солнцу, а д'Арлей был вынужден щуриться от слепящих лучей. Сражение продолжалось, и стройная фигура в простых доспехах все время пыталась наступать. Бургундец крепко стоял на массивных ногах-столбах и почти не двигался. Только иногда он отступал на шаг при особенно активной атаке. Его фигура внушала уверенность, белый плюмаж на шлеме почти не шевелился — это был явный признак того, что он выжидает удобного случая.

Кер начал волноваться. Он понимал, что сами тяжелые доспехи могут сильно изматывать д'Арлея. Сколько еще он сможет наступать?

— Бог и святой Мартин, помогите ему поразить цель! — тихо шепнул Кер, испытывая ужасный страх. — Если он быстро не сделает этого, он погибнет сам!

Кер взглянул на Алана де Керсэ и увидел на его глазах слезы.

— Мне кажется, что для него вскоре все будет кончено, — заметил молодой человек. — Господина д'Арлея может спасти только чудо.

Но пока удачи не наблюдалось. Бургундец спокойно отбивал атаки и постоянно пытался нанести удар по противнику. Через секунду молодой человек резко крикнул:

— Смотрите!

Д'Арлей двинулся вправо, и бургундцу пришлось повернуться. Ему явно стало не по себе — солнце светило прямо в глаза. Понял это д'Арлей или нет, но он старался не позволить бургундцу вернуться в прежнее положение. Результаты не замедлили сказаться. Великий чемпион потерял уверенность в себе. Он неуклюже защищался и вновь стал похож на медведя, которого травят псы.

Алан де Керсэ промолвил:

— Господин д'Арлей сам обнаружил его слабое место!

— И поспешил этим воспользоваться!

— И теперь, — в голосе молодого человека послышались радостные нотки, — Жак поймет, что значит сражаться в невыгодной позиции.

— Дай Бог, чтобы это не было слишком поздно.

Они не сводили взгляда с клинка д’Арлея и видели каждый его удар, который бы мог привести к победному концу. Они наблюдали, как д’Арлей на секунду остановился и начал кружить справа от де Лалэна. Он сделал ложный выпад и воткнул клинок прямо в отверстие над сердцем. На этот раз де Лалэн не был готов ответить. Удар был нанесен точно.

Великий рыцарь покачнулся. Все поняли, что конец лезвия д’Арлея попал в незащищенную часть груди.

Кер и де Керсэ не могли вымолвить ни слова. Они продолжали молчать и когда вокруг бесновалась толпа! Кер с благодарностью перекрестился, увидев, что лезвие сабли д 'Арлея находится в груди де Лалэна.

Они не учли огромную силу бургундца. Он все еще пытался нанести противнику ответный удар. Де Лалэн был серьезно ранен, но ему удалось поднять саблю и направить ее в сторону врага. Жак Кер и де Керсэ молились, чтобы д'Арлею повезло и на этот раз. Они увидели, как сабля бургундца двинулась к отверстию в доспехах д'Арлея. Поединок продолжался…

Глава 14

1

От графа де Бюрея прибыл герольд с поручением. Д'Арлей находился в доме на рю Греньесюр-Л'О, он стоял у окна и смотрел на то, как снег застилает белой пеленой все вокруг. Снег падал, не переставая, вот уже несколько часов подряд. Он лег толстым слоем на крыльце, покрыл белым ковром крыши и заполнил канавы. Каждое окно, каждый выступ, башенка, колонна, лесенка получили великолепную, сверкающую белизной горностаевую накидку, которой могла бы позавидовать любая богатая светская дама.

Слуга принес д’Арлею послание от Рено. Тот нацарапал на небольшом листке бумаги своим неразборчивым почерком, что у него имеется очень важное сообщение для Робина и он должен немедленно приехать. Сам же граф болен и никак не может покинуть свое родовое поместье.

Д'Арлей среагировал сразу же. Он объявил, что должен немедленно ехать к старшему брату. Д'Арлей понимал, что его лечащий врач Робер де Пуатеван будет крайне возмущен таким бесшабашным поведением пациента, но все-таки решил не откладывать визит.

На улице д’Арлея окружила толпа. Здесь собрались люди разного возраста, богатые и бедные. Большинство из них прибежали с соседних улиц, всем хотелось получше рассмотреть героя, дравшегося на дуэли с самим бургундским великаном и одержавшего победу над ним. Люди стояли по колено в снегу, ежились от непривычного холода, но не расходились. Какой-то парнишка с трудом прокрался к д’Арлею и с благоговением и радостью дотронулся до его сабли.

Когда д’Арлей прибыл наконец в дом брата, там было темно и очень холодно. Слуги, у которых зуб на зуб не попадал, старались как можно глубже спрятать руки в рукава и закрыть голову воротником. Было слышно, как наверху завывает ветер, повсюду хлопают ставни и двери, а вымпелы на стенах бьются о стену. Свечи мерцали, а очаг в переднем зале вместо тепла испускал клубы дыма.

Д'Арлей нашел брата в небольшой комнате наверху. Он закутался в красный халат с капюшоном. Курносый нос бурого цвета напоминал червяка, свернувшегося среди цветов герани. Тепла от очага не хватало, и граф приказал, чтобы раскаленные угли поместили рядом с ним на полу. Он держал на подпорках свои озябшие ноги. Подпорки были привязаны к креслу и выглядели довольно забавно. Кроме того, это сооружение было весьма ненадежным. Граф заморгал, увидев перед собой брата, и указал ему на кресло.

— Ха, герой Парижа! — фыркнул он. — Да что это я говорю — герой всей Франции! Тебе известно, что твое оружие сразу же стало легендарным и теперь восхваляется наравне с плащом-невидимкой?! — Граф начал бормотать что-то непонятное. — Братец мой, тебя не забудет история. А я, Рено де Бюрей, глава семейства, глава одной из самых старых и благородных французских фамилий, но вот обо мне никто даже не вспомнит. Мне следует тебя поблагодарить, братец Робин. Меня стали приветствовать люди, которым я никогда не нравился. Даже Дюнуа бросил мне приветствие, как бросают кость паршивой собачонке. Меня отводят в сторону и поздравляют. И все потому, что я — брат господина д'Арлея. Тебе все это не кажется ироничным?

Д'Арлей сел рядом с братом.

— Если подставка сломается или у тебя соскользнет с нее нога, — сказал он, — ты сможешь стать более известным, чем я, тебе, Рено, удастся открыть новый способ лечения подагры.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31