Королевский казначей

Затем последовала длинная лекция о том, как следует ухаживать за руками и ногами. Валери никогда не думала о своих пальцах иначе как об инструментах, с помощью которых можно выполнять работу. Девушка удивилась еще сильней, когда мадам Баркэ очень коротко подстригла ей ногти.

Руки Валери погрузились в смесь, которую она посчитала ядовитой. Мадам Баркэ отполировала ей ногти и наложила на них краску, отчего ногти стали розовыми и блестящими.

— Я всегда оставляю эту процедуру напоследок, — заявила мадам Баркэ, — но ногти мадемуазель были в таком ужасном состоянии, что их надо было приводить в порядок немедленно.

Мадам поднялась с кресла и стала внимательно осматривать девушку. Видимо, она была удовлетворена увиденным. Мадам дотронулась до груди Валери, ее рук и бедер.

— Вам будет нужен ежедневный слабый массаж, — заявила она. — Вам следует немного похудеть, но это не страшно. Хотя лишний вес всегда оседает в самых трудных местах.

Мадемуазель, массаж поможет вам стать более стройной. О, мадам Баркэ, вспомните о горах жирной плоти, которые являются к вам, чтобы восстановить прежнюю стройность, которую они растеряли, потому что слишком любили поесть и производили своих деток почти каждые десять месяцев! Что бы они ни отдали теперь за эти крепкие грудки и чудесные стройные ножки! — Мадам подумала немного, а потом сообщила: — Вам не нужно будет носить повязки на бедрах. Всего лишь тонкая лента под грудью, чтобы она хорошо выглядела, — и все!

Настала очередь осмотра лица.

— Святые и грешники! — возмутилась мадам Баркэ. — Веснушки на кончике носа! Неужели она была настолько беззаботна и глупа, что подвергала лицо влиянию обжигающих лучей солнца! Как можно не следить за своей кожей! Мадемуазель, вам не следует бывать на солнце. Оно — враг женской красоты! Луна — это совершенно другое. Если возможно, вам следует каждый вечер хотя бы час подвергать себя благотворному действию лучей луны. Кожа у вас станет как у белой лилии. Именно белая кожа зажигает желание в глазах мужчин.

Мадам Баркэ обратилась к служанке:

— Что касается веснушек. Приготовьте кашицу из овсяной муки и лимонного сока и каждый вечер накладывайте смесь на нос мадемуазель перед тем, как она ляжет спать.

На этом были закончены труды мадам Баркэ, и она с удовольствием уселась в кресло.

— Гийометт, подай мне вина! — приказала мадам.

Пока Гийометт не появилась, мадам Баркэ широко открыла рот и принялась натирать десны какими-то пряностями коричневого цвета. При этом она не сводила цепкого взгляда с Валери.

— Мадам Баркэ, — она вновь обратилась сама к себе, — тебе сказали, что ты не должна ничего видеть и ни о чем болтать. Но ты видишь такие интересные вещи, что твоим дамам захочется выслушать твой рассказ. Твои дамы ждут от тебя пикантных новостей, пока ты умащаешь их толстые тела, массируешь их. Неужели эта девушка в самом деле является кузиной госпожи Изабо? Мадам Баркэ, тебе стоит кое о чем поразмыслить.

Мадам Баркэ выпила вино и удалилась.

Теперь настала очередь врача. Он был небольшого роста, с острыми глазками, постоянно двигался и подпрыгивал.

«Как белка», — подумала Валери.

Врач боялся заразы, поэтому надевал халат, пропитанный химическими веществами, от его дыхания могла погибнуть лошадь — перед осмотром пациента он наедался чеснока.

Валери доктор нашел вполне здоровой. Девушке даже показалось, что он был возмущен таким положением вещей.

— Человек не может быть таким здоровым. Это — против законов природы, — протестовал врач тонким голоском. Он обратился к служанке: — Давайте ей каломель один раз в месяц. Это выведет из организма таящиеся там яды. Никогда не давайте ей коровье молоко. Если пожелает, пусть ежедневно пьет полчашки лошадиного молока. Человеческий желудок плохо переносит молоко. Мы должны быть постоянно настороже. Кроме того, у ее постели должны быть красные занавески — тогда она никогда не заразится оспой.

Когда маленький человечек ушел, Гийометт объявила:

— Пришел святой отец из университета, чтобы дать вам урок письма и чтения.

Валери похолодела.

— Говорят, — испуганно прошептала девушка, — нужно быть очень умной, чтобы выучить буквы. Я так боюсь, что готова бежать отсюда.

Но это испытание было отложено. До прихода священника Валери получила приказ срочно отправляться в апартаменты графини Изабо.

2

Убогая обстановка дома контрастировала с чудесным убранством комнат хозяйки. Главная из них была очень уютной, с дорогой красивой мебелью. Там стоял секретер под балдахином из коричневого бархата, длинный старинный стол, великолепное резное распятие висело на стене. Занавесы на окнах приятного синего цвета были сделаны из тонкого льняного материала.

Графиня сидела у стола. Рядом с ней курились благовонные травы с запахом ванили.

Было видно, что она недавно встала. Рыжеватые волосы были заплетены в косы, и из-под халата виднелся кончик желтой туфельки. Перед Изабо стоял бокал с бренди.

— Доброе утро. Господин Кер прислал записку, в которой приглашает нас посетить его самую большую лавку в городе. Мы вскоре туда отправимся. Господин Кер пишет, что у него есть много разных товаров, которые могут нам пригодиться. Мы поедем туда после трех часов, ты должна быть готова к эгому времени.

— Конечно, кузина. У него чудесная лавка. Мне удалось там кое-что увидеть. У господина Кера есть великолепные вещи! — радостно воскликнула девушка.

Голос графини стал гораздо мягче.

— Я думаю, что наша поездка будет удачной. Мне следует поменять собственный гардероб… Должна сказать, дитя, ты хорошо себя вела во время ужина — не сделала ошибок и выглядела… вполне прилично.

— Благодарю вас, кузина. Я следила за вами и старалась по мере возможности повторять ваши действия.

— Но иногда ты меня копируешь слишком точно, и мне это не нравится, — неожиданно резко заявила Изабо. — После ужина я отправилась к тебе в спальню, чтобы пожелать доброй ночи, и увидела тебя перед зеркалом. Ты копировала мою походку и манеры. Я спряталась — ты не видела, как я к тебе заходила. Должна тебе сказать, что чувствую себя обиженной.

У Валери предательски зарделись щеки.

— Простите, кузина. У меня действительно есть такая дурная привычка. Подобного больше никогда не случится.

— Надеюсь… — Изабо не сразу продолжила разговор. Валери стало ясно, что она была крайне возмущена. — Конечно, я не могу судить, правильно ты меня передразниваешь или нет. Но должна сказать тебе только одно: я не виляю бедрами во время ходьбы. Ты очень вульгарно меня передразнивала. Мне очень обидно, и я возмущена.

— Кузина, с моей стороны было глупо так себя вести.

Графиня холодно кивнула, чтобы показать, что прощает Валери.

— Больше не будем об этом говорить. Теперь тебе следует вернуться к занятиям и быть готовой к поездке в лавки Кера.

Валери было очень стыдно. Ей не следовало допускать подобную ошибку в первый же день. Когда она покинула комнату графини, думала о том, что Изабо не очень привлекательна по утрам и гораздо старше, чем Валери показалось сначала.

«Когда мадам ходит, она все равно виляет бедрами», — подумала девушка.

3

Главная лавка Кера была расположена среди множества строений позади Лувра, неподалеку от «Отель д'Аленкон и Пти-Бурбон». Прежде это здание принадлежало какому-то знатному горожанину. Здание было построено основательно и производило впечатление на окружающих. Его высокие стены казались мрачными, их украшало множество каменных башен и подвесных переходов.

Изабо и Валери прибыли в половине пятого, их проводили в огромное помещение, где озабоченный служащий спросил о цели их визита. Упоминание имени де Бюрей стало волшебной палочкой, открывшей для них пещеры с сокровищами. Служащий выпрямился и важно произнес:

— Да, миледи. Вас ждут и просили, чтобы вы соблаговолили подняться на второй этаж.

Они вышли из комнаты и сразу же попали во двор, где царили шум и оживление. По углам двора горели светильники. Покупатели суетились и расхаживали взад и вперед, а за ними следовали носильщики с узлами на спине.

Вдоль стен располагались открытые галереи — одна над другой. Валери пробовала их пересчитать, но вскоре сбилась. Внешние лестницы с каждого конца были помечены указателями «Вверх» и «Вниз». Стук каблуков по каменным ступенькам увеличивал шум. Сопровождающий повел гостей по лестнице к комнате, где находился сам хозяин лавки.

Жак Кер радостно приветствовал дам.

— Через три дня в лавке не останется почти ничего, гордо заявил он. — Вам известно, что это строение предназначено для военных целей? Некоторые товары перевезут в другие лавки, а большая часть из них перекочует в сундуки парижан. Вы не встречали на улицах моих герольдов, объявляющих о выгодной распродаже? — У Кера радостно сверкали глаза. — Графиня, вы должны меня простить. Прежде всего я — купец, и в подобные времена я испытываю огромную гордость и радость. Я взволнован и счастлив, как полководец, одержавший важную победу. Но вам не стоит думать, что здесь царит полная пустота. Я позаботился о том, чтобы для вас оставили самые интересные вещи.

У Валери было плохое настроение, для чего имелось несколько причин. Во-первых, информация, которую она узнала о д'Арлее; во-вторых, выговор, полученный от графини; наконец, неопределенность и страх, которые она испытывала по поводу своего будущего.

Настроение у нее улучшилось, когда Кер повел их в комнату, ярко освещенную множеством свечей.

Девушка остановилась на пороге и ахнула от удивления и восхищения. Вокруг все переливалось яркими красками богатых восточных материй. Вдоль стен были укреплены стойки с редчайшими шелками. В центре стоял стол с бархатом и сверкающей парчой. На маленьких столиках были разложены рубашки из голландского полотна, халаты, вышитые нижние юбки, цветные юбочки и кружевные горжетки. На одном столе лежали только кошельки и поясные сумки. Дамы прикрепляли их к поясу и держали там мелкие монетки, которые выдавали им мужья. Там также красовались кожаные чехлы для молитвенников. На следующем столе демонстрировались капюшоны и различные чепцы.

Кер гордо заметил:

— Даже у королевы Шебы не было ничего подобного!

Он подошел к одной из стоек и показал женщинам чудесный шелк цвета чайной розы. Обе они воскликнули от восхищения и протянули руки, чтобы пощупать восхитительную ткань.

— Это шелк из Китая, — пояснил Кер. — На сегодняшний день лучше шелка вы не найдете во всем мире. Сами китайцы называют этот оттенок «Поцелуй меня»! Мне нравится это название. Кажется, что в нем содержится поцелуй солнца и обещание — та женщина, которая наденет платье из этого материала, станет возбуждать желание в каждом мужчине.

Графиня подхватила конец ткани и приложила ее к щеке, затем к волосам.

— У меня непременно должен быть этот материал. Он мне очень идет. Корсаж у платья сделаем очень прилегающим, юбка будет обтягивать бедра, а потом перейдет в невероятно пышные складки. Рукава будут очень широкими в плечах, а потом пусть обтягивают руку до самых кончиков пальцев. Мне кажется, что тут подойдет отделка из тусклых золотых пуговиц.

Кер сразу превратился в услужливого и прозорливого купца. Он окинул графиню внимательным взглядом и сказал, что ей действительно очень пойдет этот цвет. Потом он обратился к Валери, взглянул на ее волосы и достал штуку бархата.

— А это подойдет для мадемуазель.

Бархат был синего цвета с изумрудным рисунком и очень шел к светлым волосам девушки.

— Рисунок называется «Глазки ангела», — сказал Кер и перекинул через плечо девушки часть отреза. — Восток не выдает своего секрета, как можно достигнуть подобного оттенка. Во Франции есть хорошие синие краски, но у нас нет ничего подобного. Мне кажется, что мы можем подобрать для отделки специальную золотую тесьму. У нас имеется огромный выбор.

Кер принес и другие материалы. Казалось, что каждый новый превосходил по красоте все предыдущие. Перед дамами расчистили стол, но вскоре он был завален кучей материй. На нем лежали великолепная шерсть и сатин для подкладки, александрийский бархат, турецкая ткань темно-красного цвета и атласы серые, коричневые, темно-синие, почти черные и цвета «любовной страсти». Гости заинтересовались материей под названием «Живое привидение», потому что эта ткань постоянно меняла свой цвет. Она казалась то серой, то синей, манила взгляд обещанием зеленого оттенка, она сверкала и переливалась.

То, что не подходило Валери, вполне устраивало Изабо, она не позволяла откладывать в сторону ни одного из предлагавшихся прекрасных образцов.

— Вы должны взять это, — говорил Кер, и куча тканей росла, словно миниатюрная Вавилонская башня.

«Эти вещи подходят для приданого принцессы», — изумлялась про себя Валери.

Графиня начала волноваться:

— Как мы сможем объяснить подобные траты? Всем известно, что в нашем семействе туго с деньгами, а Валери и вовсе является моей бедной кузиной.

— Можно сказать, что ей симпатизирует Жак Кер, — он ласково ущипнул девушку за щеку, — это на самом деле так.

Он начал подносить различные дамские штучки, и голова у девушки совсем пошла кругом. Там были связанные из золотых нитей сетки для волос; платки — настолько тонкие, что они казались совсем прозрачными; горжетки ярко-синего цвета; плотные куски вышитого турецкого бархата, которые прикрепляли поверх сорочек; чулки бирюзового, серо-жемчужного и ярко-желтого цветов.

Дамы уже не могли сдерживать свой интерес, когда дело дошло до обуви. Валери обомлела, когда Кер принес пару туфелек из зеленой кордовской кожи с загнутыми кверху носками, украшенными золотыми кисточками. Башмачки были маленькими и настолько изящными, что напоминали первые весенние бутоны. Девушка воскликнула от восхищения, когда Кер снял с нее башмаки и надел новые. Они идеально подошли ей.

— Я никогда не видела ничего более восхитительного! — радостно выдохнула девушка.

Валери была очень счастлива, когда купец принес вторую пару башмаков, также изготовленных из тонкой кожи, у них была бархатная подкладка кораллового цвета. Туфельки были отделаны жемчугом, сверкавшим, словно капельки росы. Застежки были золотого цвета.

— Эти башмачки с секретом, — объяснил Кер. — Если вы опускаете отвороты, значит, вы дали клятву. Любовную клятву, мадемуазель.

Кер кое-что оставил напоследок. То, что ему больше всего нравилось. У купца дрожали пальцы, когда он расстелил перед гостьями отрез вишневого цвета.

— У этой материи есть своя история. Она изготовлена в монастыре на юге Китая. Священники обладают некоторой магической властью, и у них есть множество разных секретов. Только они умеют изготавливать подобную ткань. — Он осторожно разгладил ее. — Ткань очень тонкая, но крепкая. Они изготавливают ее из шерсти новорожденных ягнят. На ощупь она мягка, как шелк, но очень теплая и прочная. Монахи говорят, что она может менять цвет, чтобы быть больше к лицу тому, кто ее носит. Но так случается, если ее носит человек, в чьем сердце нет зависти и злобы. Ткань предназначена для нашей маленькой мадемуазель. Она будет выглядеть в таком платье как дух осени или принцесса с высоких дальних гор, где была соткана эта материя. — Кер повернулся к графине и радостно улыбнулся. — Когда наша Галатея наденет наряд из этой материи, она станет прекраснее Елены и Клеопатры, вместе взятых!

Когда настало время покидать лавку, дамы почувствовали усталость.

— Вы подсчитали стоимость? — слабым голосом спросила Изабо.

— Стоимость? Это не имеет никакого значения. Дорогая графиня, за наряды отвечаю я. Если мы побьем англичан, то будем ходить по дорогам славы, и такой пустяк забудется. Если мы проиграем? В таком случае победителям достанется меньше добычи!

Глава 12

1

Герольд вытер руки о расшитую ливрею и подмигнул Гийометт:

— Клянусь святыми, они сегодня все такие мрачные! Гийометт взглянула на три молчаливые фигуры, сидевшие на возвышении. Они почти не разговаривали во время еды.

— Мадам сегодня грустна, а когда она несчастлива, всем остальным тоже приходится нелегко. Все очень просто.

Герольд потребовал разъяснений:

— Почему мадам в дурном настроении?

— Ты — просто дурак, если тебе нужно все объяснять, — насмешливо фыркнула служанка. — Сир д’Арлей не был здесь… уже месяц и три дня, — подсчитала Гийометт. — Разве этого не достаточно, чтобы у мадам было паршивое настроение? Она раздает колотушки направо и налево. Тем, кто находится с ней рядом, приходится нелегко.

Герольд внимательно посмотрел на госпожу. Она сидела очень прямо и смотрела перед собой.

— А почему господин д’Арлей не заходит? — спросил он.

— Возможно, он болен. А может, другая женщина очаровала его. Может быть, граф просил не посещать его дом. Откуда мне знать? У тебя мало мозгов, мальчишка, и я поражаюсь, как ты ухитряешься дуть в свой рог. — Служанка вдруг захихикала. — Ты бы видел, как она тебя изображает!

— Мадемуазель?

— А кто же еще? Конечно, мадемуазель. У нее это хорошо получается. Она изображает твое тупое выражение лица и повторяет твои глупые вопросы. Я ей сказала, что ей удается подражать тебе лучше всех остальных…

Герольд медленно повернулся к Валери. Ему была видна только ее голова и плечи, потому что стол на помосте был намного выше стола, за которым сидели слуги. Герольд обратил внимание на то, что девушка была нарядно одета. Чепец был из красивого синего бархата с отделкой из горностая, на ней был синий бархатный плащ. Девушка осторожно подносила ко рту консервированный имбирь. Движения ее были такими изящными, что она могла бы соперничать в этом с любой придворной дамой.

— Мадемуазель меня изображает? — Казалось, что эта мысль была ему приятна. Глаза герольда заискрились. — Гийометт, мне бы так хотелось это увидеть. Как это можно сделать, Гийометт?

— Она — умная девица, — гордо заявила служанка. — Какая хорошая актриса! Ты бы слышал, как она изображает господина Алана, когда он начинает злиться. Ты был бы вне себя от смеха! Она изображает старика Грасьена, у которого постоянно течет из носа, копирует и то, как он спотыкается и прихрамывает на одну ногу. Но я должна признать, что лучше всех она изображает тебя.

— А она изображает госпожу? Или господина графа? Гийометт резко оборвала герольда:

— Ты, бестолочь! Конечно, она не делает этого!

Графу де Бюрею было не по себе. Он ерзал в кресле и что-то бурчал про себя. Одна нога у него распухла и сильно болела. Граф поинтересовался:

— Ты что, Изабо, поругалась с моим братом? Графиня закатила карие глаза.

— Поссорилась ли я с Робином? Конечно нет. Почему ты так решил?

— Моя дражайшая супруга, — тихо заметил граф, — я могу подумать только так. Я давно уже не видел серьезного лица моего братца. Единственно, почему он тут долго не появляется, это ссора с тобой. Поэтому, если только эта страшная боль не лишила меня сообразительности… между вами была размолвка.

Граф откусил небольшой кусочек пирожного. Он поморщился, когда обнаружил, что начинка приготовлена из фиников. Графа так сильно мучила боль, что он не радовался даже своим новым нарядам. Сегодня на нем был разноцветный бархатный камзол. Правая сторона была коричневого цвета, левая — желтого. Камзол был абсолютно новым. Обычно новые вещи настраивали Рено на игривый лад.

Валери исподтишка наблюдала за супругами. Она понимала, что длительное отсутствие д'Арлея служило причиной многих неприятных семейных сцен, которые устраивала графиня. До сих пор от этого страдали только слуги, но Валери понимала, что вскоре очередь дойдет и до нее.

Девушка наклонилась вперед, чтобы посмотреть на графиню, и сказала про себя: «Внешне она выглядит спокойной, но внутри вся кипит от бешенства».

Изабо выглядела великолепно. На ней было платье, сшитое из материала, который они получили от Кера. Платье теплого коричневого цвета с золотыми бантами. Только женщина с безукоризненными плечами и грудью могла позволить себе сделать такой глубокий вырез!

— Я был при дворе сегодня, — сказал граф, пытаясь нарушить воцарившуюся тишину, — и принес новости, которые вам так же мало понравятся, как и мне.

— Неужели? — быстро спросила Изабо.

— Утром король прогуливался в саду с… Сердце мое, как вы думаете, кто же была эта счастливица?

— Антуанетта де Менелэ. Я в этом уверена.

— Правильно, с ним была хитрушка де Менелэ. Она семенила с ним рядом, заглядывая ему в лицо, и, как только он что-то изрекал, начинала радостно хихикать! — Граф недовольно взглянул на Валери, а потом добавил шепотом: — Ты не опоздаешь?

Изабо вспыхнула:

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе не нужно ничего объяснять. Мы прекрасно понимаем друг друга, радость моя. Когда я увидел Менелэ, шагавшую рядом с монархом, я начал волноваться и даже подумал, что «юное пополнение» может опоздать!

Изабо холодно ответила:

— Нет, я так не думаю.

— Почему вы так уверены? Я решил, что хитрая мерзавка попыталась сегодня утром полностью воспользоваться своим преимуществом.

— Она старается слишком сильно нажимать на короля и очень торопится.

Граф покачал головой:

— Не думаю, чтобы ты была права.

— Агнес Сорель еще жива. — Изабо говорила так тихо, что ее мог слышать только муж. — Ей все известно о поведении кузины, и она, безусловно, предпримет нужные шаги. Она вскоре появится рядом с королем. Она может быть бледной и усталой, но она все равно останется прелестной. Король будет снова покорен госпожой Агнес. Он ее никогда не сможет забыть. А вульгарную малышку Антуанетту отставит раз и навсегда.

Граф почесал нос и прищурился, глядя на решительное лицо жены.

— Мне сказали, что леди Агнес чувствует себя очень плохо и не может появляться на людях.

— Она не настолько больна, чтобы не проявить свою силу и не усмирить чересчур прыткую кузину. Она никогда не будет настолько больна, чтобы у нее не осталось сил очаровать короля Франции Карла.

Граф колебался. Было ясно, что его волнуют новости, которые он только что сообщил жене. Рено наклонился к Изабо и спросил:

— Тебе известно, что Жак де Лалэн снова в Париже? Изабо покачала головой:

— Меня никогда не волновали подвиги этого тупого быка.

— Тогда мне ясно: мой братец не сказал тебе, что у них должна состояться дуэль.

Изабо испытала шок и не заметила, что Валери была точно в таком же состоянии.

— Этого не может быть! Робин не мог быть настолько глуп… — Графиня не владела собой — у нее раскраснелись щеки. — Рено, неужели это правда?

— К сожалению, да. Оказывается, они встретились в тот же вечер, когда возвратился Робин, и поссорились. Насколько мне известно, бургундец настоял на отсрочке дуэли, чтобы овладеть новым видом сабли. Это немного обнадеживает. Робин хорошо владеет этим оружием. — Граф изменил позу. — Я начал расспрашивать о нем в надежде, что ты мне сможешь сказать что-нибудь обнадеживающее.

— Ты разве забыл, — в голосе Изабо прозвучала отчаянная надежда, — что король запретил дуэли?

— Этот закон ничего не меняет. Весь Париж сходит с ума при мысли, что можно увидеть бургундца в таком необычном бое. Даже воля короля не сможет остановить дуэль. — Граф помолчал. Казалось, им овладели неприятные мысли. Он поморгал и мрачно взглянул на жену. — Вот что я слышал. Дуэль состоится за городом. Они не станут объявлять, где именно, но в последний момент сообщат об этом избранным людям. Тогда офицеры короля не смогут их заранее обнаружить. В этом случае у них, по крайней мере, имеется надежда. Я не думаю, что король попытается их остановить. Его подданным подобный шаг не понравится, а его королевское величество не желает оскорблять чувства своих подданных.

Изабо не отрывала взгляда от собственной тарелки. Она долго молчала, а затем спросила напряженным голосом:

— У него есть шанс остаться живым?

— Весьма малый… Бургундец — великий противник.

— Эта дуэль не должна состояться! — В голосе графини прозвучали истерические нотки. — Я отправлюсь к королю и потребую, чтобы его приказ был выполнен!

Граф продолжал мрачно рассуждать:

— Сердце мое, это не приведет ни к чему хорошему. Он медленно покачал головой. — Всем хочется, чтобы дуэль состоялась. Если даже наш король потребует отменить ее, найдется способ, чтобы избежать этого.

— Где Робин? — Изабо была в панике. — Почему его нельзя уже сейчас взять под арест? Так часто предотвращали дуэли! Почему не могут приказать Жаку де Лалэну, чтобы он срочно покинул Париж? Неужели король не обладает никакой властью?

— Никто не может найти Робина и Жака де Лалэна. — Граф грустно вздохнул. — Они, видимо, постарались спрятаться, чтобы им не смогли помешать. Они появятся только завтра в условленном месте.

— Почему Робин никому об этом не сказал? Может, он действительно боялся, что его могут арестовать?

Граф утвердительно кивнул:

— Видимо, это так. Даже Керу ничего об этом не было известно до сегодняшнего дня. Он был при дворе и узнал обо всем вместе со мной. Я с ним разговаривал, и он, казалось, был вне себя. Он хотел просить короля предпринять что-либо, но ему ничего не удалось сделать.

Изабо начала возмущаться:

— Он что, сошел с ума? Ему так не терпится расстаться с жизнью? Рено, мы должны что-нибудь сделать!

— Женушка моя, тебе известно о Кодексе рыцарства? Мы ничего не сможем сделать.

Глава 13

1

Жак Кер скакал через мост Пти-Пон. Под копытами его коня бревна скрипели и раскачивались. Он подумал о том, что этот старый мост, который постоянно смывался поднимавшейся водой, мог обвалиться под толпой собравшихся людей. Всадники старались побыстрее миновать мост. Пешеходы тоже спешили и шипели, как разъяренные кошки, когда приходилось уступать дорогу всадникам. Иногда по мосту проезжали кареты.

Кер понимал, куда направляются все эти люди.

— «Страшный секрет», видимо, известен всему Парижу, — сказал он Никола.

— Господин, иначе и не могло быть.

Миновав мост, они поскакали быстрее. Проезжая мимо старой тюрьмы, Кер взглянул на ее стены.

— Наш правитель мог бы бросить в тюрьму всех, кто пожелал присутствовать на этой дуэли, — продолжал Кер. — Но тут, похоже, соберется весь Париж, никто не желает отказываться от этого удовольствия. Многие будут делать ставки на участников поединка. Мне кажется, что только у нас так мало чтут законы.

Они остановились у дома с единственным окном на оштукатуренном фасаде. Окно напоминало глаз Циклопа. Кер тихонько запел песню «Старик с гор». Через мгновение из дома вышел д'Арлей. Он надвинул на глаза шляпу, чтобы его не могли узнать, сел на лошадь, привязанную к тумбе, и отправился вместе с Кером и Никола. Кер внимательно оглядел молодого человека. Он понял, что д’Арлей старается собраться и успокоиться перед решающим испытанием.

— Вам все равно не следовало этого делать, — заметил Кер. — Вы могли бы остаться дома, и никто не заставил бы вас драться с де Лалэном. Вчера вечером я положил перед королем приказ арестовать вас и молил, чтобы он его подписал. Его величество покачал головой и заявил, что вы являетесь плохим подданным… Тот, кто ему в данный момент не нравится, всегда бывает плохим подданным. Он не пожелал предпринимать никаких шагов.

Я хотел сообщить ему место дуэли, он на это лишь усмехнулся и спросил, почему я считаю, будто он информирован хуже бедняков Парижа? Я также сказал ему, что, поскольку мы находимся в состоянии войны, Жак де Лалэн не является гражданином Франции и его необходимо немедленно выслать обратно в Бургундию. Ничего не удалось сделать. Кажется, нашему правителю приятно, что нарушается его же закон. Д'Арлей мрачно улыбнулся:

— Вполне возможно, Жак, король не прочь избавиться от дурного подданного.

— Если он станет избавляться от всех «дурных подданных», ему некем будет управлять, — возразил Кер.

Казалось, д'Арлей не понимал причину огромных толп.

— Что происходит? — спросил он. — Мне кажется, что начался очередной исход. Неужели неподалеку оказались английские армии?

— Вам не известно, что эти толпы собрались, чтобы посмотреть ваш поединок с бургундцем?

Д'Арлей изумленно взглянул на Кера:

— Всем сообщали, будто мы встречаемся в совершенно другом месте. Говорили, что никому не будет известно, где на самом деле состоится поединок.

— Вы будете биться на небольшом клочке земли справа от монастыря Шартрез, и сейчас туда двинулся весь парижский люд. Те два десятка людей, которым был известен секрет, поделились им с двадцатью тысячами остальных парижан. Вы не могли рассчитывать на что-либо иное. Это Париж!

— Я составил новое завещание, — сказал д'Арлей. Толпа была настолько плотной, что Кер и д’Арлей ехали, почти прижавшись друг к другу, поэтому Робин говорил очень тихо. — Все мои деньги, кроме одного условия, должны пойти на выплату долгов нашего семейства. Я назначил вас исполнителем моего завещания.

— Вы не хотели бы мне сказать что-то по поводу этого условия?

— Нет, нет, не сейчас, Жак. Это касается кое-кого… кому я сильно симпатизирую.

Кер мрачно промолвил:

— Может, Бог окажется милостивым и нам не понадобится заниматься завещанием?

Когда они прибыли на место, не могли поверить собственным глазам. Перед ними расстилалась плоская долина, поднимавшаяся с одной стороны. Склон был покрыт лесом. Арену ограждал с одной стороны склон, с остальных — павильоны и палатки. Площадка составляла двести ярдов в длину и примерно семьдесят ярдов в ширину. Вокруг толпился народ, но склон оставался свободным. Там были места для господ. Люди пытались встать повыше, для этого использовались повозки, пни, любые бугорки. Вокруг суетились фокусники, жонглеры, танцоры. Один сообразительный мясник вырыл длинную яму и развел в ней огонь — на вертелах жарились три бычьи туши. Когда дуэль закончится, у него не будет отбоя от желающих подкрепиться. Все будут до предела возбуждены кровавым зрелищем. Так уж повелось: из всего стремятся сделать праздник.

Всадники остановились на холме. Д’Арлей некоторое время смотрел на пурпурно-ржавую палатку в дальнем конце долины.