Тай-Пэн

— Тайлер расторгнет этот брак. Он был свершен без родительского благословения.

— Мы обвенчаны перед Богом, по закону, и обратного пути нет. — Кулум и Тесс заранее обдумали все, что он скажет ее родителям. Но теперь его смелость сделалась словно выхолощенной изнутри — из-за Горта. — Я сожалею, что мы убежали… нет, не сожалею. Мы женаты, и я приложу все усилия, чтобы быть хорошим зятем, но Тесс останется со мной и будет делать только то, что я ей скажу.

— Тайлер высечет тебя!

— О, мама, нет, — вскричала Тесс, подбегая к Кулуму. — Мы обвенчаны, и через три месяца было бы то же самое, и что об этом теперь говорить Скажите ей, Тай-Пэн, скажите ей, что она не права.

— Я уверен, что твой отец будет очень зол, Тесс. И правильно. Но я также уверен, что он простит вас обоих. Лиза, вы не могли бы простить их здесь и сейчас?

— Не я, Дирк Струан, не я должна их прощать.

— Полно тебе, мама, — обратилась к ней Тесс. Теперь уже ничего не может случиться, говорила она себе. Теперь, когда мы муж и жена, и он любил меня, и было больно, как тогда, но по-другому. И он был всем доволен — он такой нежный и удивительный. В этот день она навсегда прогнала от себя воспоминания о Нагреке. — Давайте позавтракаем все вместе.

Лиза вытерла капельки пота с верхней губы.

— Вам лучше переехать домой. Я пошлю известие твоему отцу.

— Мы остановимся в Английском Отеле, — сказал Кулум.

— В этом нет нужды, Кулум, — заметил Струан. — Вы можете занять несколько комнат в нашей резиденции.

— Спасибо, но мы решили, что так будет лучше всего. Мы думаем, что нам следует немедленно вернуться на Гонконг, увидеться с мистером Броком и просить у него прощения. Пожалуйста, миссис Брок, давайте будем друзьями. Отец рассказал мне о том, что случилось с Гортом. В этом не было его вины.

— Я думаю, была, парень. И вы не можете уехать вот так сразу. Завтра нам нужно будет отвезти назад гроб.

— Что? — ошеломленно спросила Тесс.

— Горт был убит, дорогая, — сказал ей Кулум. — Вчера.

— Что?

— Подло убит наемными бандитами! — закричала Лиза.

— О Боже, нет!

Струан рассказал ей все. Кроме того, что Горт попытался сделать с Кулумом.

— Мне ничего не оставалось, как вызвать его, — закончил Струан. — Но мои руки чисты от его крови. Думаю, нам всем лучше поехать на берег.

Тесс тихо плакала. Кулум обнимал ее за плечи.

— Полно, любимая, вытри слезы. Мы здесь ни при чем. И отец тоже. — Он вывел ее из каюты. Струан нарушил молчание:

— Она поженились и счастливы, Лиза. Почему не оставить все, как есть?

— Будь дело во мне, я бы сказала да. Если то, что говорит Кулум, правда. Но Тайлер так не скажет — вы знаете его так же хорошо, как он знает вас. Я знаю, что вы подстроили все это, Дирк. И он будет это знать. Он убьет вас… или постарается убить, и я думаю, что как раз этого вы и добивались. Тайлер и вы готовы перегрызть друг другу глотки, стоит лишь одному из вас начать. Почему вы не оставили все, как было: три месяца не такой уж большой срок. А теперь… О Господи!

Струан оторвался от писем, когда Кулум с подавленным видом вошел в его кабинет и опустился на стул.

— Все хорошо?

— Да. Доктор сказал, что у меня все чисто.

— Ты обедал?

— Нет. Никому из нас что-то не хотелось есть. О Господи… все шло так чудесно. Черт бы побрал Горта и его проклятое безумие.

— Как миссис Брок?

— Хорошо, насколько этого можно ожидать, как пишут в газетах. А как себя… хинная корка прибыла?

— Прибыла. Она теперь чувствует себя прекрасно.

— О, это замечательно!

— Да.

Однако, несмотря на то, что все, казалось, обстоит благополучно, Струана донимало некое неясное, но вместе с тем неотвязное предчувствие. Это не было что-то, что он мог бы выразить словами, просто ощущение подстерегающей его где-то безымянной опасности. Письма не содержали никакого намека на го, что это могло бы быть. Гордон Чен писал, что он еще не потерял надежду раздобыть хинную корку. А Скиннер извещал его, что опубликует новость немедленно и будет ждать его на Гонконге сегодня.

Но сегодня уже не получится. О Господи, я должен был проявить твердость и сказать Мэй-мэй, что она останется.

— Завтра я возвращаюсь на Гонконг. Вам двоим лучше всего поехать со мной.

— Думаю, нам лучше отплыть на «Белой Ведьме» с миссис Брок и Лиллибет. Миссис Брок сегодня утром послала письмо Броку с лоркой. О нас… и о Горте.

— Не волнуйся, парень. Лиза Брок образумится, и Тайлер тоже не станет вам мешать. Он ведь дал клятву, ты не забыл?

Кулум несколько секунд пристально смотрел на Тай-Пэна:

— Ты знал, что я собирался увезти Тесс с собой на «Китайском Облаке»?

— Ну что тебе сказать, парень. Когда она пропала, я стал надеяться, что ты так и сделал, — осторожно ответил Струан.

Кулум взял со стола пресс-папье. Оно было тяжелым, из цельного куска белого нефрита.

— Я был очень глуп.

— Я так не думаю. Из всего, что ты мог сделать, ты выбрал наилучший вариант. Теперь твое положение стало прочным и определенным.

— Я был очень глуп, потому что я снова оказался марионеткой.

— А?

— Я думаю, это ты подбросил мне мысль о побеге. Я думаю, ты специально подчинил мне Орлова, зная, что я прикажу ему обвенчать нас. Я думаю, ты отослал Тесс и меня, зная, что это приведет Горта в бешенство, заставит его публично оскорбить тебя и даст тебе возможность открыто убить его. Разве не так?

Струан неподвижно сидел в своем кресле. Его глаза не отрываясь смотрели в глаза Кулума.

— Даже не знаю, как ответить тебе, Кулум. Я не уверен, хочешь ли ты сам получить ответ. Ты хотел жениться на Тесс как можно скорее, и ты женат — это факт. Горт пытался убить тебя подлейшим способом, какой только можно себе вообразить, — это факт. Он мертв — это факт. Я сожалею, что не испытал удовольствия убить его лично, — это факт, но фактом является и то, что на моих руках нет его крови. Вы — ты и Тесс — живы, потому что он мертв, — это факт. Что бы ни захотел теперь сделать Брок, он дал священную клятву предоставить вам безопасную стоянку и тихую гавань — это факт. И последний факт — теперь ты скоро сможешь сменить меня. Стать Тай-Пэном.

Кулум положил пресс-папье на стол.

— Я не готов быть Тай-Пэном.

— Я знаю. Но скоро ты будешь готов. Через несколько месяцев я уезжаю домой. На следующий год я приведу сюда «Облако Логоса» и рассчитаюсь с By Квоком. Но все остальное будет уже твоей заботой.

Кулум подумал о том, как он будет Тай-Пэном, как останется один. Но он знал, что теперь это одиночество не будет полным Теперь у него есть Тесс.

— Думаю, я сумею помириться с Броком. Если ты не станешь пытаться сделать это для меня. Ты подстроил все это? Могу я получить от тебя «да» или «нет»? — Он ждал, отчаянно желая услышать «нет».

— Да, — медленно произнес Струан. — Я использовал некоторые факты, чтобы получить заранее просчитанный результат.

— Когда я стану Тай-Пэном, я собираюсь объединить «Струана и Компанию» с «Броком и Сыновьями», — сказал Кулум. — Брок будет первым Тай-Пэном, а я — вторым после него!

Струан вскочил на ноги:

— Этот ублюдок никогда не будет Тай-Пэном «Благородного Дома». Он не будет управлять моими кораблями!

— Это не твои корабли. Они принадлежат Компании. Разве Брок не еще одна пешка, которой можно вертеть, как заблагорассудится, а потом выбросить?

— Богом клянусь, Кулум, я не понимаю тебя. Вся твоя жизнь теперь в твоих руках, и надо же, ты хочешь сделать то единственное, что погубит ее.

Кулум вдруг со всей ясностью увидел своего отца — как человека. Увидел его огромный рост, его силу, жесткое обветренное лицо, огненные золотисто-рыжие волосы и пронзительную зелень его глаз. И в этот миг он понял, что всегда будет орудием этого человека. Понял, что никогда не сможет противостоять ему или убедить его в том, что единственная для него возможность выжить как Тай-Пэну заключается в объединении с Броком и ставке на то, что Брок оставит его и Тесс в покое.

— Я никогда не смогу быть Тай-Пэном «Благородного Дома». Я не такой, как ты, — произнес он со спокойной непреложностью. — Я не хочу быть таким, и никогда не буду.

Раздался стук в дверь.

— Да? — проскрежетал Струан. Дверь открыл Ло Чум.

— Солдацкий масса видеть, мозна?

— Я буду через минуту. Кулум поднялся.

— Думаю, я пойду, и…

— Подожди минуту, Кулум. — Струан повернулся к Ло Чуму: — Видеть сейчас, ясно?

Ло Чум обиженно фыркнул и открыл дверь пошире. Вошел молодой португальский офицер.

— Добрый день, сеньор.

— Пожалуйста, садитесь, капитан Мачадо. Вы знакомы с моим сыном Кулумом?

Они обменялись рукопожатиями, и офицер сел.

— Мое начальство поручило мне официально сообщить вам как наиболее влиятельному лицу среди английских подданных результаты нашего расследования убийства сеньора Брока, — начал он.

— Вы поймали остальных убийц? — прервал его Струан. Офицер улыбнулся и покачал головой:

— Нет, сеньор. Я сомневаюсь, что это нам вообще когда-нибудь удастся. Мы передали арестованного бандита китайским властям, как и должны были сделать. Они допросили его своими неповторимыми способами. Он признался, что был членом тайного общества. Хун Мун. Если не ошибаюсь, вы зовете их Триадами. Похоже, что несколько дней назад он прибыл сюда с Гонконга. По его словам, в Тай Пинь Шане процветает огромная ложа. — Офицер опять улыбнулся. — Похоже также, что у вас очень много врагов, сеньор Струан. Этот негодяй заявил, что ваш… ваш кровный сын, Гордон Чен, является ее руководителем.

— Это самая смешная шутка, которую я слышал за последние годы, — сказал Струан с безмятежной улыбкой на лице. Однако про себя он в этот момент очень тщательно взвешивал вероятность того, что это правда. А что если это действительно так, спрашивал он. Не знаю. Но я должен выяснить это как можно скорее, любым путем.

— Мандаринов эта выдумка тоже позабавила, как они сказали, — продолжал Мачадо. — В любом случае, чертов язычник, к сожалению, скончался прежде, чем они успели вытянуть из него имя настоящего главаря. — Он презрительно добавил: — Убийца заявил, что был послан сюда убить сеньора Брока по приказу руководителя ложи. Разумеется, он назвал имена своих сообщников, но они лишены смысла, как и весь его остальной рассказ. Это было простое ограбление. Все эти проклятые Триады не кто иные, как разбойники с большой дороги. Или, возможно, — подчеркнуто произнес он, — это была месть.

— А?

— Видите ли, сеньор, молодой сеньор Брок был — как бы это сказать — не слишком любим в некоторых местах, пользующихся дурной репутацией. Похоже, что он являлся частым гостем некоего дома неподалеку от того места, где его нашли. Неделю назад или чуть больше он зверски надругался над проституткой. Она умерла позавчера. Мы только что получили жалобу на него от мандаринов. Кто знает? Может быть, мандарины решили рассчитаться с ним по-своему, а все остальное служит лишь для отвода глаз. Вы знаете, насколько хитроумны они бывают в таких вещах. Возможно, это и к лучшему, что он умер: его смерть избавляет нас от необходимости предпринимать какие-то меры, которые поставили бы всех в неловкое положение. — Он поднялся. — Мое начальство, разумеется, направит официальное уведомление его превосходительству, поскольку дело касается одного из •ваших соотечественников.

Струан протянул ему руку:

— Прошу вас, поблагодарите ваше начальство от моего имени. И я хотел бы знать, нельзя ли каким-нибудь образом замять это дело. Ту его часть, в которой фигурирует проститутка. Мой сын женат на сестре этого человека, и я бы хотел оградить имя Броков от оскорблений. Тайлер Брок — мой старый товарищ.

— Я понимаю, — произнес офицер с едва уловимой иронией. Он бросил взгляд на Кулума: — Мои поздравления, сеньор.

— Благодарю вас.

— Я упомяну о вашем предложении перед моим начальством, сеньор Струан. Я уверен, они оценят деликатность ситуации.

— Благодарю вас, — сказал Струан, — Если вы поймаете остальных, назначенная мною награда остается в силе.

Офицер отдал честь и вышел.

— Спасибо тебе за твое предложение, — сказал Кулум. — Что бы случилось с Гортом, останься он жив?

— Его бы повесили. Есть добрый английский закон насчет любого убийства.

— Все выглядело бы так иронично, если бы эта история оказалась правдой.

— А? О чем ты?

— Гордон Чен и это тайное общество. Если бы оказалось, что на самом деле вызов Горта не входил в твои планы, потому что ты уже тайком подготовил его убийство.

— Это ужасное обвинение. Ужасное.

— Я не обвиняю тебя. Я лишь сказал, что увидел бы в этом иронию. Я знаю, что ты — это ты: любое убийство, которое ты совершаешь, должно быть открытым, в честном поединке один на один. Так должен был бы работать ум Тай-Пэна. Но мой не станет. Никогда не станет. Мне претит загонять людей в ловушки и использовать их. Я — не ты, и никогда не буду таким, как ты. Тебе придется мириться со мной, пока хватит терпения. И если твой «Благородный Дом» погибнет в моих руках — что ж, говоря твоими же словами, это йосс. Твое лицо не пострадает. Ты уйдешь как Тай-Пэн, что бы ни случилось впоследствии. Я никогда не пойму тебя и знаю, что ты никогда не поймешь меня, но и в этом случае мы можем быть друзьями.

— Конечно, мы друзья, — сказал Струан. — Одна только вещь — пообещай мне, что ты никогда не объединишься с Броком.

— Когда я стану Тай-Пэном, мне придется поступать так, как я сочту наилучшим. Это уже будет не твое решение. Таков закон, который ты установил, закон, которому я клянусь подчиняться.

Стали слышны доносившиеся с praia звуки. Где-то вдалеке начали свой перезвон церковные колокола.

— Ты поужинаешь с нами сегодня? В Клубе?

— Да.

Кулум ушел. Струан остался за своим рабочим столом. Как мне зажечь огонь в сердце Кулума, спрашивал он себя.

Он не мог придумать ответа. Струан послал за своим секретарем и распорядился закончить все дела компании до его возвращения на Гонконг. Затем он покинул кабинет и весь путь до дома Мэй-мэй размышлял о Броке. Кто знает, не ворвется ли он сегодня вечером в Клуб, как это сделал Горт?

Он остановился на минуту и устремил взгляд в море. «Белая Ведьма» и «Китайское Облако» были прекрасны в лучах полуденного солнца. Он неторопливым взором окинул Макао и увидел собор. Почему этот дьявол-епископ отказался от справедливой платы за кору? Будь прежде сам справедлив, Дирк. Он не дьявол. Да, но он перехитрил тебя. Теперь ты до конца своей жизни будешь помнить его — и станешь оказывать всяческие услуги Церкви. И дьяволам-католикам. Хотя дьяволы ли они? Ну, признайся себе.

Нет.

Единственным дьяволом, которого ты знал, был Горт, а Горт мертв — с ним покончено. Слава Богу!

Да. Горт мертв. Но не забыт.

КНИГА ШЕСТАЯ

Глава 1

На рассвете «Китайское Облако» покинул гавань. Море было спокойным, дул устойчивый восточный ветер. Но через два часа бриз посвежел, и Струан оставил Мэй-мэй в главной каюте и поднялся на палубу.

Орлов смотрел на небо. Оно было чистым до самого горизонта, но там, вдалеке, собирались кучевые облака.

— Ничего страшного, — определил он.

— Там тоже все в порядке, — добавил Струан, кивнув в сторону моря. Он прошел вдоль палубы, затем вспрыгнул на ванты фок-мачты и начал быстро карабкаться наверх, радостно борясь с ветром, который налетал упругими порывами, норовя сбросить его вниз. Он не останавливался, пока не достиг самой вершины, где закрепился на фалах второго брамселя.

Оттуда он исследовал море и небо, тщательно выискивая притаившийся где-нибудь шквал или шторм, подводный риф или не обозначенную на карте мель. Но до самого горизонта взгляд его не обнаружил никаких признаков опасности.

Какое-то время он позволил себе просто наслаждаться скоростью, ветром, бесконечностью моря и неба, благословляя йосс за то, что он жив, и за Мэй-мэй. Она чувствовала себя гораздо лучше. Конечно, она была еще слаба, но заметно окрепла в сравнении со вчерашним днем.

Он осмотрел весь такелаж, какой смог достать взглядом, проверяя, нет ли обрывов и протертых мест, затем спустился вниз и вернулся на квартердек. Через час ветер еще больше посвежел, клипер накренился сильнее, и брызги стали залетать на нижние паруса.

— Не хотел бы я провести сегодняшнюю ночь в море, — обеспокоенно произнес Орлов.

— Да. Ты, значит, тоже это чувствуешь?

— Я ничего не чувствую, кроме того, что буду рад провести сегодняшнюю ночь в гавани. — Орлов сплюнул на ветер и передвинул во рту кусок жевательного табака. — Море спокойное, ветер устойчивый, небо чистое — и все же где-то заваривается дьяволова каша.

— Так всегда бывает в этих водах.

— С твоего позволения, мы возьмем рифы, и я поставлю лотового, пусть делает промеры. Может статься, где-то там нас поджидает мель или вонючая скала, которая вспорет нам брюхо. — Орлов передернулся и плотнее закутался в свою морскую куртку, хотя день был теплый и на ветру не знобило.

— Хорошо.

Лотовой заторопился на нос и стал выкликать результаты своих промеров. А команда бросилась на реи, и громада парусов, увлекавшая вперед «Китайское Облако», съежилась.

К концу дня корабль благополучно вошел в устье западного пролива. Гонконг находился по левому борту, материк — по правому. Плаванье прошло спокойно, без всяких неожиданностей.

— Возможно, мы просто стареем, — заметил Струан с коротким смешком.

— Чем старше становится человек, тем сильнее хочет море увлечь его в свои глубины, — сказал Орлов, без злобы глядя на океан за кормой. — Если бы не мой раскрасавец-корабль, я бы сегодня же списался на берег.

Струан подошел к штурвалу.

— Я сменю вас ненадолго, рулевой. Идите на нос.

— Слушаюсь, сэр-р. — Моряк оставил их на полуюте одних.

— Почему? — спросил Струан Орлова.

— Я чувствую, что море следит за мной. Оно всегда следит за моряком, испытывает его. Но наступает время, когда оно начинает смотреть по-другому — ревниво, да, ревниво, как женщина. И становится таким же опасным, как она. — Орлов выплюнул жвачку через борт и ополоснул рот холодным чаем из парусиновой сумки рядом с нактоузом. — Я раньше никогда не выступал в роли священника и никого не женил. Признаюсь, это было до смерти странно, Зеленые Глаза, — видеть перед собой эту парочку, такую юную, нетерпеливую, уверенную в себе. И слушать этого петушка — твое, Тай-Пэн, эхо — расфуфырившегося, что твой павлин: «Клянусь Богом, Орлов, вы нас обвенчаете, клянусь Богом. Я — хозяин „Китайского Облака“, клянусь Богом. Вам известен закон Тай-Пэна, клянусь Богом». А я что — рву и мечу и упираюсь изо всех сил, чтобы дать ему лицо, хотя с самого начала знаю, что все ниточки опять в руках у старого кукольника по имени Зеленые Глаза. — Орлов весело хмыкнул и посмотрел снизу вверх на Струана. — Но я сыграл свою роль очень хорошо и позволил ему командовать мной — раз уж ты пожелал, чтобы мной командовали. Это был все равно что… ну… все равно что мой свадебный подарок парню. Он рассказал тебе о нашей сделке?

— Нет.

— «Обвенчайте нас, и вы сохраните за собой свой корабль, клянусь Богом. Откажитесь, и я буду травить вас, пока не выживу со всех морей, клянусь Богом». — Орлов ухмыльнулся: — Я бы и так их обвенчал.

— Я уже думал о том, чтобы забрать у тебя корабль. Ухмылка исчезла с лица Орлова:

— А?

— Я намерен перестроить компанию: поставить весь наш флот под начало одного человека. Хочешь получить это место?

— На берегу?

— Конечно, на берегу. Разве можно управлять целым флотом с квартердека одного клипера?

Орлов сжал кулак и замахал им перед лицом Струана:

— Ты сам Дьявол, восставший из ада! Ты искушаешь меня властью, о которой я даже не мечтал, чтобы забрать у меня единственное, чем я дорожу на всем свете. На юте я забываю о том, кто я есть — черт побери, ты знаешь это. А кто я на берегу, а? Страйд Орлов, горбун!

— Ты мог бы быть Страйдом Орловом, тай-пэном благороднейшего флота в мире. Я бы сказал, что эта работа достойна любого мужчины. — Струан не сводил взгляда с лица карлика.

Орлов круто повернулся, отошел к подветренному борту и разразился бурным потоком норвежских и русских ругательств, который не иссякал несколько минут.

Потом, громко стуча сапогами, он вернулся.

— Когда это будет?

— К концу этого года. Может быть, позже.

— А мое плавание на север? За пушниной? Ты забыл о нем?

— Ты, наверное, сам захочешь от него отказаться, а?

— Что дает тебе право превращать весь мир в кукольный балаган? А?

— Рулевой! На корму! — Струан передал штурвал матросу в тот момент, когда «Китайское Облако» вырвался из пролива в спокойные воды бухты. В миле впереди выдавался в море полуостров Кулун. Земля по оба борта корабля была голой, высохшей и круто обрывалась к морю. Слева по борту на расстоянии примерно одной мили виднелся скалистый выступ острова, носивший название Северный Мыс. За ним, еще невидимые для них, находились Счастливая Долина, Глессинг Пойнт и та небольшая часть гавани, которая пока использовалась.

— Норд-тень-норд-вест, — приказал Струан.

— Норд-тень-норд-вест, сэр, — отозвался рулевой.

— Так держать. — Он оглянулся через плечо на Орлова. — Итак?

— У меня нет выбора. Я сразу вижу, когда решение тобой уже принято. Ты бы списал меня на берег не раздумывая ни минуты. Но у меня есть условия.

— Слушаю.

— Во-первых, я хочу получить «Китайское Облако». На шесть месяцев. Я хочу съездить домой. В последний раз. — Либо твоя жена и сыновья вернутся сюда вместе с тобой, либо они останутся, сказал себе Орлов. Они останутся, и они плюнут тебе в лицо и проклянут тебя, а ты впустую потратишь шесть месяцев жизни корабля.

— Идет. Как только у меня будет здесь еще один клипер, «Китайское Облако» — твой. Ты привезешь назад груз пушнины. Дальше?

— Дальше, Зеленые Глаза, твой закон: когда ты на борту, ты капитан. То же самое для меня.

— Идет. Дальше?

— Это все.

— Мы не обсудили твое жалованье.

— К чертям деньги! Я буду тай-пэном флота «Благородного Дома». Чего большего может желать в этой жизни человек?

Струан знал ответ. Мэй-мэй. Но он не сказал ничего. Они скрепили сделку рукопожатием, и, когда корабль был в четверти мили от Кулуна, Струан приказал поменять курс на зюйд-вест-тень-зюйд и направил клипер прямо в гавань.

— Свистать всех наверх! Прямо держать! Смените меня, капитан. Встаньте рядом с «Отдыхающим Облаком». Сначала мы переправим на него наших пассажиров. Затем — на штормовую стоянку.

— Благодарю вас, капитан, — проворчал Орлов. — Клянусь Богом, я рад, что мы в гавани!

Струан осмотрел берег в бинокль. Отсюда он мог заглянуть в самую глубину Счастливой Долины: опустевшие здания, никакого движения. Он чуть-чуть передвинул бинокль и подкрутил регулировочный винт, очертания начатых построек нового Куинз Тауна вокруг Глессинг Пойнта обрели резкость. Строительные леса его новой огромной фактории были уже возведены, и он увидел там бессчетное количество кули, копошащихся, как муравьи: они таскали, строили, копали. Выросли леса и на круглом холме, где он приказал заложить Большой Дом Компании. Он разглядел тонкую неприметную ниточку дороги, которая петляя вела на вершину холма.

Тай Пинъ Щан разросся еще бодьше. Там, где раньше между материком и островом сновали несколько сот сампанов, теперь их была добрая тысяча.

На якоре в гавани покачивались новые военные корабли и транспорты, прибыли также несколько торговых судов. Дома, лачуги и временные пристанища тянулись вдоль широкой ленты Куинз Роуд, окаймлявшей берег. И вся прибрежная часть бурлила, охваченная кипучей деятельностью.

Обогнув мыс, «Китайское Облако» салютовал флагману, с которого прогремел ответный пушечный выстрел.

— Сигнал с флагмана, сэр-р! — крикнул впередсмотрящий.

Бинокли Струана и Орлова тут же переместились на сигнальные флажки линейного корабля, которые возвещали: «Капитану предлагается немедленно прибыть на борт».

— Мне встать рядом с флагманом? — спросил Орлов.

— Нет. Спусти катер на воду, когда мы окажемся от него в двух чейнах [29]. Ты лично отвечаешь за благополучную доставку моих пассажиров на борт «Отдыхающего Облака». И чтобы ни один чужой взгляд не шнырял по палубе.

— Положись на меня.

Струан спустился вниз, сказал Мэй-мэй, что скоро вернется, и распорядился, чтобы А Сам и Йин-си все приготовили к переходу на плавучий склад.

Взгляд Орлова метался по кораблю. Работа на суше, стало быть? Ну ладно, посмотрим. До конца года предстоит пройти еще много лиг, сказал он себе. Ведь это же надо что придумал, дьявол его забери. Да, но ради Зеленых Глаз — отпрыска Одина — я готов пойти на сделку и с самим дьяволом. Тай-Пэну нужен такой человек, как я. К тому же он опять прав: это была бы работа, достойная настоящего человека.

От такой мысли у него потеплело на душе.

— Ну-ка, гляди веселей! — прорычал он команде, зная, что много подзорных труб наведены на них. Клипер, не убирая парусов, беспечно летел вперед прямо на флагман.

Сердце Орлова пело вместе с туго натянутыми снастями. Потом, в самую последнюю секунду, он прокричал:

— Руль под ветер! — И корабль развернулся и замер, словно охотничий пес, сделавший стойку над стаей куропаток.

Катер спустили на воду, и Струан скользнул по веревкам вниз. Катер отошел, а «Китайское Облако» взял несколько румбов в сторону и встал точно борт к борту с «Отдыхающим Облаком».

— Всем вниз! Очистить палубу! — приказал Орлов. — Проследите, чтобы наверху никого не было, мистер Кьюдахи. На обоих кораблях. Мы должны доставить к ним на борт груз, который не подлежит учету, клянусь Богом!

Струан открыл дверь главной каюты флагмана.

— Клянусь Богом, Дирк! Мы все уничтожены! — возбужденно выпалил Лонгстафф, подходя к нему и размахивая у него перед лицом номером «Ориэнтл Тайме». — Вы уже видели это? Уничтожены! Уничтожены!

Струан взял газету. На второй странице в глаза ему бросился заголовок редакционной статьи: «Министр иностранных дел отрекается от Китайских торговцев».

— Нет, Уилл, — сказал он.

— Клянусь всем, что есть святого, как он смеет совершать подобную глупость, ну? Проклятый идиот! Что нам теперь делать?

— Дайте мне прочитать статью, Уилл. Тогда я буду знать, о чем здесь пишут.

— Окончательно спятивший Каннингтон отверг наш договор. Вот о чем. И я отстранен от должности! Заменен! Я заменен! Да как он смеет?

Струан поднял брови и присвистнул.

— Вы еще не получили официальной депеши?

— Разумеется, нет! Кому, дьявол меня забери, придет в голову информировать полномочного посланника королевы, ну?

— Может быть, это фальшивка?

— Этот Скиннер клянется, что нет Для него будет лучше, если он говорит правду, иначе я привлеку его к ответу за клевету, клянусь Богом!

— Когда вышел номер, Уилл?

— Вчера. Как, черт побери, мог этот толстый вонючий попугай Скиннер заполучить в свои грязные толстые лапы секретную депешу, которую я еще даже не видел? Его следовало бы высечь! — Он налил себе бокал портвейна, осушил его одним залпом и налил другой. — Всю прошлую ночь я глаз не сомкнул, смертельно обеспокоенный нашим будущим в Азии. Прочтите это. Черт бы побрал Каннингтона!

По мере того как Струан углублялся в чтение, он чувствовал, как в нем опять растет негодование. Хотя статья на первый взгляд лишь излагала общие факты и дословно повторяла текст послания, полученного им от Кросса, Скиннер намекал на то, что Каннингтон, чья манера вершить международные дела, полагаясь лишь на собственное мнение, была хорошо известна, полностью отверг не только сам договор, но и весь опыт торговой общины, а также королевского флота и армии: «Лорд Каннингтон, который никогда не был восточнее Суэца, мнит себя знатоком, способным рассуждать о ценности Гонконга. Более чем вероятно, что он даже не знает, к северу или к югу от Макао находится Гонконг и восточнее он или западнее Пекина. Как он смеет выставлять адмирала нашего славного флота пустозвоном, не имеющим понятия о морском деле и об исторической ценности величайшей гавани в Азии? Где бы мы были без королевского флота? Или армии, которая в равной степени унижена — нет, оскорблена — глупым просчетом в нашей Азиатской политике? Не будь Гонконга, где бы нашли себе пристанище солдаты, где бы укрылись военные корабли? Как смеет этот человек, слишком долго засидевшийся на своем месте, заявлять, что все горговцы, которые связали — и с полным основанием — свое будущее и будущее своих компаний с Гонконгом, являются круглыми дураками? Как смеег он принимать решение, из которого следует, что те, кто провели в Китае всю свою жизнь, радея о славе Англии, ничего не смыслят в китайских делах, не понимают огромной ценности открытого порта, центра торговли и неприступной крепости…» И далее статья перечисляла все преимущества Гонконга и описывала, как, не считаясь с огромным риском, торговцы застроили Счастливую Долину, а когда ее пришлось оставить, неустрашимо принялись возводить новый город ко славе Британии. Это был настоящий шедевр тенденциозной подачи информации.

Струан скрыл свой восторг. Он знал, что если даже его — человека, который подготовил все это, — статья задела за живое, то остальные торговцы просто придут в ярость.

— Я потрясен! Надо же осмелиться на такое! Каннингтон должен быть немедленно привлечен к ответственности.

— Абсолютно с вами согласен! — Лонгстафф осушил бокал и со стуком поставил его на стол. — Ну вот, теперь я смещен. Все труды, пролитый пот, переговоры, сражения — все коту под хвост из-за этого надменного выскочки-маньяка, который воображает себя владыкой мира.

— Черт меня возьми, если это сойдет ему с рук, Уилл! Мы должны что-то предпринять! Даром ему это не пройдет!

— Уже прошло, клянусь Богом! — Лонгстафф поднялся и принялся мерять шагами каюту. Струану на миг стало жаль его. — Что же будет? Моей карьере конец — нам всем конец!

— Что вы уже предприняли по этому поводу, Уилл?