Чёрный диггер

«Призрак» номер два поспешно удалялся спиной вперёд, стараясь держать в поле зрения всю картину. Не целясь, от бедра он дал по Профессору короткую очередь, не очень-то стараясь попасть, скорее, чтобы надавить на психику. Пули взметнули фонтанчики воды где-то внизу, у ног Войцеха Казимировича. «Да, автомат — это вам, батенька, не пистолет, — отметил Профессор. — Из него одной левой много не настреляешь».

Клац! Обойма в конце концов вошла в нужное отверстие, как папа в маму.

— Ой-йой! — издал возглас Шурик. Дряхлый крюк не выдержал даже его воробьиного веса, и Шурик со всего маху плюхнулся в воду вместе со своим пакетом.

Второй «призрак» продолжал отходить, прицеливаясь уже более качественно.

Профессор похолодел, глядя на Шурика и ожидая, что и того постигнет участь крысы, трагически погибшей у ног Войцеха Казимировича. Но вода снова стала водой, и Шурик, похоже, отделался лишь ушибом копчика, который яростно растирал одной рукой, в то же время прыгая и пытаясь опять за что-нибудь уцепиться.

«Призрак» с ранцем за спиной снова погрузил щуп в воду. Его левая рука пришла в движение.

Автоматная очередь выбила барабанную дробь прямо над головой Профессора.

Он наклонился, чувствуя, как острые осколки секут его по щеке и лбу. Времени переложить пистолет в правую руку у него не было, поэтому Профессор начал стрелять с левой. Один, два! Обе пули попали в цель, и «призрак» с ранцем повалился в воду, так и не доведя начатого движения до конца.

Войцех Казимирович не успел проследить за этим падением до самого финала, потому что как раз в этот момент его левая нога соскользнула с оплесневевшего кирпича и он, в свою очередь, полетел в воду, едва успев повернуться боком и выставить левую руку с пистолетом вверх.

Это произошло как раз вовремя, потому, как показалось Профессору, следующая очередь ударила аккурат в то место, где он только что находился.

Не успел Войцех Казимирович подняться, как слева от него кашлянул «браунинг». Сергей наугад стрелял в ту сторону, откуда «призрак» посылал автоматные очереди.

— Не тратьте патроны попусту, — сказал Профессор, не удержавшись и тоже выстрелив по не желающему умолкать автоматчику. — Лучше, будьте добры, там возле вас должна лежать моя трость.

Сергей спустился в воду и зашарил по дну рукой.

Войцех Казимирович подобрался к первому «призраку», который сидел в воде, опираясь на дрожащую руку, и рывком сдёрнул с его шеи автомат. С того момента, как Профессор угостил его тростью, прошло всего минуты две, поэтому в себя он ещё не пришёл. Затем Войцех Казимирович нагнулся, поддел его шлем указательным пальцем и сбросил с головы «призрака». Шлем откинулся назад, как забрало у средневекового рыцаря. Человек, как он и ожидал, был в приборе ночного видения.

Профессор аккуратно снял «очки». Голова «призрака» при этом безвольно покачивалась из стороны в сторону, и никаких попыток к сопротивлению он не оказывал, но Войцех Казимирович все-таки дал ему прикладом автомата по левой скуле, чтобы вырубить всерьёз и надолго. Не следует оставлять за плечами «пятую колонну».

— Вот возьмите, Серёжа, — Профессор подошёл к Сергею и вложил прибор ему в руку.

— Ага, — сказал он. — Что-то я второй раз торможу насчёт этого.

— Нервы, — объяснил Профессор, наклоняясь к воде, потому что автоматчик опять выдал очередь в их сторону.

Шурик, прижимая к себе драгоценный пакет, на четвереньках двигался к ним.

— Шура! — окликнул его Войцех Казимирович. — Снимите с человека, который лежит возле вас, шлем и возьмите его «очки».

— Я боюсь, — застонал Шурик, приостанавливая своё черепашье продвижение.

— Не бойтесь, Шура, он покаялся и теперь тихий. И вас не тронет. Ну-ка, ну-ка… Только не поднимайтесь. Шурик с явной неохотой и страхом пополз к трупу.

— Трости нет? — осведомился Профессор, не поворачивая головы.

— Ищу, — кратко ответил Сергей.

Оба они с Шуриком были сейчас открыты и беззащитны, как два жука, копошащихся под внимательным взглядом энтомолога. В любой момент пуля, выпущенная «призраком» — автоматчиком, могла зацепить кого-то из них. Поэтому Профессор выпрямился и сказал:

— Ну что, опробуем машинку?

И дал несколько очередей веером в ту сторону, где притаился этот однорукий калека, чтоб он сдох.

В ответ, как ему показалось, оттуда дала залп целая стрелковая дивизия.

ПОГРАНИЧНИК. БЕГ ЦЕНОЮ В ЖИЗНЬ

Чёртова палка все никак не попадалась. Сергей ползал по воде, щупая густую жирную слизь, устилавшую дно, и, честно говоря, это ощущение не было одним из лучших в его жизни. Может быть, фиг с ней? Предложить Профессору купить новую, когда они выберутся отсюда?

Тот «космонавт» за его спиной продолжал постреливать в их сторону, что действовало Сергею на нервы и побуждало бросить поиски и сваливать подобру-поздорову. Он уже было открыл рот, чтобы высказать Войцеху Казимировичу свои мысли и предложения, как тот поднялся и дал очередь в глубь тоннеля. Все, что последовало за этим, походило на праздничный фейерверк в честь Дня Победы.

С противоположной стороны по ним влупили сразу из нескольких стволов, и воздух наполнился свистом летящего свинца. Это подоспел отряд преследователей, и чаша весов снова склонилась на другую сторону. Дело стало, как говорят китайцы, швах.

Когда раздался ответный залп, Войцех Казимирович рухнул рядом с Сергеем, как срубленный кедр. Крутин инстинктивно шлёпнулся на живот, и его левая рука наконец нащупала злосчастную трость. При этом голова у Сергея почти полностью оказалась под водой и густоватая, гнусно пахнущая жидкость тут же полилась в уши, нос, да и, чего там скрывать, рот. Он побыстрее схватил палку и повернулся, стараясь удержать желудок от охвативших его рвотных спазмов.

Через окуляры прибора можно было различить фигуры, короткими перебежками подбиравшиеся все ближе. Сергей выстрелил два раза. Нападавшие вжались в стены и ответили автоматными очередями.

Профессор, слава богу, живой, тоже сидел в воде рядом с ним и, бормоча проклятия, в которых поминались Езус и какая-то матка, дёргал затвор автомата.

— Целы? — почему-то шёпотом спросил Сергей.

— Порядок, — ответил Профессор, справившись с оружием и выдавая длинную трескучую очередь по всему диаметру тоннеля. — Будем жить. Где Шурик?

Шурик оказался почти рядом, но сразу обнаружить его они не смогли. Он сделал лучшее из того, что можно было придумать, — то есть погрузился в воду как можно глубже и в таком виде продвигался к ним. Сейчас над водой виднелась лишь верхняя часть головы Шурика, увенчанная прибором ночного видения.

— Вперёд! — скомандовал Профессор. — Попробуем оторваться ещё раз. Шурик — вы первым, мы прикрываем. Серёжа, берегите патроны насколько возможно…

Вперёд они продвигались задом. Беглецы продолжали двигаться по тоннелю, не поворачиваясь спинами к преследователям, если не считать Шурика, которому Профессор скомандовал пробираться побыстрее и искать выход. Ещё минут десять подобного гавота с противником, патроны у Сергея и Профессора иссякнут, и их расстреляют спокойно и методично, как в тире.

Стрельба опять угомонилась, ограничиваясь единичными выстрелами с обеих сторон. От Сергея с Профессором — когда наседавшие принимались сокращать расстояние, от них — когда они надеялись заставить беглецов залечь.

У Сергея было такое чувство, что они идут этим тоннелем бесконечно долго.

За это время можно было выбраться за пределы города и оказаться в соседнем районе. И вот когда он начал раздумывать, может ли канализация быть такой длины, сзади них появился Шурик и объявил:

— Есть проход, но он закрыт.

— Чем? — сразу же поинтересовался Войцех Казимирович.

— Решёткой, — ответил Шурик и добавил:

— Из железа.

Беглецы попятились быстрее, пока Шурик не остановил их, показывая на боковой ход в стене тоннеля.

Слева виднелся ход, забранный решёткой с толстыми металлическими прутьями.

Решётка с той стороны чуть не до половины была завалена всяким мусором, покрытым илом и грязью.

— Держите, Серёжа, — Войцех Казимирович повернулся к нему и протянул трофейный автомат. — Придержите их, пока я открою.

Крутин спрятал свой «браунинг» и присел с автоматом у стены.

Приближавшиеся к ним белые фигуры заметили, что беглецы остановились, и на всякий случай дали несколько залпов. Сергей прицелился как мог и нажал на спуск. Автомат вздрогнул в его руках, выпустив подряд несколько пуль. Ага, Профессор перевёл его на стрельбу одиночными.

В это время сам Войцех Казимирович, не теряя времени, присел перед заграждением и быстро осмотрел замок. Затем вынул из воротника пальто две спицы, которые ещё вчера служили мачтами Шурикового корабля. Одну из них он вставил в замочную скважину и стал поворачивать по часовой стрелке, как и в тот раз, когда открывал наручники.

Дальше Сергею пришлось отвлечься, потому что на них снова стали наседать, но, судя по кряхтению Профессора и по опять участившемуся употреблению им польских слов, дело у него не ладилось.

— Пфуй! — послышалось наконец за спиной Крутина. — Ну, курва! Заржавел совсем…

— Может, очередью по нему? — предложил Сергей. Профессор смачно сплюнул, поцелив прямиком в замочную скважину, и отрицательно покачал головой.

— Это же не кино, Серёжа. Рикошет — страшная вещь. Это все равно что сыграть сейчас в русскую рулетку.

По ним опять дали очередь. Беглецы пригнулись, а белые фигуры продвинулись ещё ближе. Сергей нажал на спусковой крючок, но автомат выдал один выстрел и бессильно захлебнулся. Патроны кончились.

— Серёжа, а ну дайте автомат, — попросил вдруг Вой-цех Казимирович.

— Патронов нет, — предупредил Крутин, решив, что тот отважился рискнуть, невзирая на рикошет.

Вместо этого Профессор взял автомат и принялся остервенело лупить рукоятью по замку. К удивлению Сергея, после четвёртого удара дужка замка не выдержала, и он вылетел из петель прямо под ноги Войцеху Казимировичу. Профессор рванул решётку на себя, и она распахнулась, издав надрывный скрежет.

Белые фигуры заволновались и пришли в движение, видя, что добыча снова пытается ускользнуть из их рук. Сергей выстрелил по ним из «браунинга», молясь, чтобы хоть в нем не закончились сейчас патроны, пригнулся и бросился следом за Войцехом Казимировичем.

Этот ход был узким и низким. Они бежали, согнувшись, задевая руками за стенки. Сергей все время повторял про себя как заклинание: «Только не зацепиться и не упасть. Только бы не упасть. Иначе гайки». На их счастье, ход оказался коротким. Беглецы благополучно вылетели с Другой стороны, не сговариваясь, бросились влево и прижались к стенке. В ту же секунду тоннель, из которого они выбежали, наполнился треском автоматных очередей.

Профессор оглядел их, вжавшихся в стену, и, указав тростью налево, бросил:

— Быстрее туда!

Шурик опять бежал впереди. Сергей с Профессором следом, держа пистолеты и готовясь выпустить последние пули, когда противник настигнет их. Прошло минут пять сумасшедшей гонки, прежде чем они обратили внимание на то, что за ними никто не гонится. Первым это заметил Войцех Казимирович.

— Стоп! — скомандовал он, внезапно останавливаясь. — А ну-ка…

— Почему… стоп? — свистяще спросил Шурик.

Профессор стоял, насторожённо глядя назад. Сергей с Шуриком сипели и задыхались. Боль в лёгких, казалось Крутину, поселилась в нем навсегда и не кончится до конца жизни. В довершение ко всему на Сергея напал тяжёлый, рвущий гортань кашель, который выворачивал наружу все внутренности. Парадокс — бежать было легче.

— Странно, — донеслось до Сергея сквозь звон в ушах. Рядом с ним встревоженно наклонился Шурик. Его лицо было мокрым от пота, воды или крови, сочившейся из множества мелких порезов. — Странно, — ещё раз повторил Войцех Казимирович. — Никого нет.

Они замерли, прислушиваясь. Сергей забыл про кашель и резь в груди, только сердце продолжало бухать, налегая на уши. Действительно никого не было.

— Чего это они? — спросил он и снова закашлялся.

— Не знаю, — медленно произнёс Войцех Казимирович. — Отстали? Так ведь не должны…

Сергею показалось, что пол под его ногами дрогнул.

— Вы слышите? — тревожно спросил Шурик. Он выставил своё оттопыренное ухо, напряжённо вслушиваясь в звуки, доносившиеся из глубины тоннеля.

Поза Профессора тоже напоминала стойку охотничьей собаки.

— Не нравится мне все это, друзья мои, — медленно сказал он.

Теперь и Крутин явственно различил отдалённый гул. Они с Шуриком невольно переглянулись. Профессор не заметил этого. Закончив что-то чертить своей тростью на воде, он вдруг стремительно обернулся.

— Что… — начал опять Шурик.

— Завод!

Голос Профессора прогремел, отдаваясь эхом от стен тоннеля. Сергей с Шуриком снова переглянулись, ничего не понимая.

— Мы сейчас в районе завода! — снова прокричал им Профессор. — Это выпускают сточные воды! Бегом отсюда, немедленно! Если не выберемся из этого тоннеля, утонем здесь к…

Это он кричал уже на бегу. Причём им в спину. Крутин и Шурик сорвались с места, не дослушав его объяснений, и сейчас неслись по тёмному ходу, гонимые животным страхом и нарастающим гулом. Сергей забыл о том, как умирал минуту назад, как болели его лёгкие и не хватало воздуха. Шурик нёсся рядом с ним, намертво зажав в руках пакет со своим скарбом. Профессор с тростью наперевес двигался замыкающим, подгоняя всех и не давая им расслабляться. Пол под ногами уже не дрожал, а ходил ходуном. Гул перерос в какофонию беспорядочных шумов с грохотом и плеском. И вот хоть ты лопни, но больше всего Сергею сейчас хотелось оглянуться и увидеть, что же творится там, позади них. Как обидно будет, если они не дотянут до него жалкой сотни метров, превратятся в утопленников здесь, под землёй, и наружу вода выбросит лишь их жалкие размокшие трупы.

А затем пришла другая мысль, ещё менее оптимистичная. Что, если выход впереди есть, но и он, как тот, через который они вошли, забран решёткой? Тогда ещё неизвестно, что будет раньше: они утонут или превратятся в мясной фарш под воздействием многотонной массы, что неслась следом за ними.

Сергею показалось, что холодная вода уже льётся за воротник. Невесть откуда взявшаяся сила подтолкнула его вперёд, и он на два корпуса обогнал мчавшегося рядом Шурика, оставив далеко позади хрипящего Войцеха Кази-мировича.

Но тут же почувствовал, что это все, последний всплеск, и сил уже нет, и сейчас его разорвёт изнутри, размечет по стенам густой шрапнелью, и привет, ромашки…

И ещё Сергей заметил, что окружающая обстановка как-то изменилась. Не стало ни темнее, ни светлее, но стены впереди куда-то пропали, и точки, светившиеся перед его глазами, — это, оказывается, звезды…

И ещё он все-таки успел обернуться и увидеть прямо за собой громадную стену с клочьями пены.

Стена ударила Сергея, он вылетел наружу, размахивая руками, прочертил в воздухе аккуратную гиперболу и спиной грохнулся в воду.

ШУРИК. ВСЕ ВИДЫ УДОВОЛЬСТВИЙ

Вот так они бежали-бежали, и вдруг их ход закончился, да так неожиданно, что Шурик даже остановился. И тут ему сзади ка-ак даст! Как будто на него что-то упало. Целая речка. Не он нырнул в речку, а она напрыгнула на него, понимаете? Шурик, честно сказать, перепугался немного, поэтому открыл рот, чтобы закричать, хотя это и стыдно, когда рядом Профессор и Серёжа. Но просто в тот момент он… ну, в общем… Да и нельзя под водой рот открывать, это он тоже знал. Просто так получилось. Случайно. Ну и нахлестался он, конечно.

— Спокойнее, Шура, спокойнее. Вы что, первый раз купаетесь? — услышал он за собой голос Профессора.

Войцех Казимирович держал его правой рукой, а левой осторожно подгребал.

Наверное, это было трудно и неудобно, потому, что в ней у него ещё была палка.

— Вы только не вздумайте утопиться. Разве мы для этого выбирались?

От его ровного голоса Шурик сам тоже успокоился и перестал лупить руками по воде. И прокашлялся в конце концов так, что смог опять нормально дышать. И по сторонам смог осмотреться. Они оказались в каком-то озере или маленькой речке, в темноте было не разобрать, но берега с двух сторон Шурик различил. Над их головами был такой крутой склон, откуда слегка выступала широкая труба, из которой они выбежали. Оттуда сейчас вниз падала вода, только не так сильно, как пару минут назад.

А чуть правее от него чернела голова Серёжи. Он тоже кашлял и отплёвывался — видно, наглотался воды, как и Шурик.

— Все целы? — спросил Профессор, поворачивая голову от Шурика к Серёже, его воротник он уже выпустил. — Ну, тогда давайте к берегу.

Ближе к ним был тот берег, откуда выходила труба, но он был слишком неудобный для того, чтобы выбираться. Поэтому они повернули к тому, что дальше.

И только через некоторое время Шурик заметил, что ему как-то легко плыть.

Руки свободны, и ничего им не мешает. Пакет-то свой, оказывается, он утопил!

Когда летел в воду или когда барахтался там, Шурик не знал. Не заметил, когда выпустил. Шурику так обидно стало, что он даже грести перестал. Хотел нырять, да потом подумал — где ж он его теперь здесь найдёт? Эх, жаль! Такие вещи в нем остались. И фонариков жалко. Все фонарики они там, ещё в канализации, потеряли.

Ничего не осталось. Шурик вздохнул и поплыл дальше за Профессором. Нужно было что-нибудь в карманы положить, тогда бы хоть это осталось. Да ладно, чего уж теперь…

Профессор с Серёжей уже выбрались на берег. Они остановились и стали ждать Шурика. А Профессор протянул ему руку.

— Полный набор услуг этим вечером. Начиная от сортира и заканчивая ванной, — сказал Серёжа. Зубы его стучали так, что очень трудно было понять, о чем он говорит. Серёжа переступал с ноги на ногу и тёр себе плечи руками.

А Профессор подтвердил, что погода не летняя и к купанию не располагает.

Он тоже замёрз, и хотя не так кладал зубами, как Серёжа, но его трость выписывала в левой руке всякие замысловатые фигуры. Видно, не привыкли они в такой воде купаться. Шурику-то она показалась не слишком холодной. Вот в январе, когда стоят морозы, тогда действительно в воде долго не высидишь. Даже залезть трудно. Он видел, возле него на речке дядьки с тётками в проруби купались. Шурик тоже пробовал, но как забирался, так сразу и выскакивал. Вот там да! Аж дух захватывает.

— Ещё одна пробежка, — сказал Профессор. — Надеюсь, на сегодня уже последняя. Но отсюда надо уходить, и как можно быстрее. Это раз. А во-вторых, не хватало нам ещё воспаления лёгких ко всем прелестям.

— А где мы? — простучал зубами Сергей и оглянулся.

— Мы в районе отстойников, возле полимерного комбината, — сказал Профессор. — На границе с химпоселком. А Парагвай там.

Он показал тростью направление.

— Кстати, довольно близко. Особенно если по прямой.

— Ну, так чего ждать? — Серёжа подпрыгнул несколько раз. Это он так грелся. — Пошли?

Они поднялись наверх и цепочкой тихонько потрусили по тропке, которую почти не было видно. Очков, чтобы смотреть в темноте, не осталось ни у кого, все потеряли их во время купания. Но Профессор бежал первым и угадывал дорогу.

А Шурик двигался за Серёжей, последним. Ему тоже было тяжело, в боку болело просто ужас, но он старался не отставать.

Шурик вспомнил о потерянном пакете, и ему опять стало грустно — столько там всего было. А потом он вспомнил Клару, и стало совсем нехорошо. Просто хоть ложись и помирай. Шурик же видел, что у Профессора с Серёжей пока не получалось то, что они хотели, значит, Профессор ещё не может помочь Кларе и другим «вокзальным». А может, уже все в порядке? Может, их уже всех выпустили и они уже все сидят по домам?

Они в это время как раз шли по тёмным улочкам Парагвая. Не бежали, потому что устали уже все, даже Профессор, а шли быстрым шагом. Поэтому Шурик поравнялся с ним и спросил: а можно ему сейчас сбегать на вокзал, пока они с Серёжей будут укладываться спать? Профессор, не сбавляя хода, посмотрел на Шурика и вздохнул.

— Хотите посмотреть, не вернулась ли Клара? — спросил он.

Шурику было как-то неловко в этом признаться, будто он думает только о себе, когда у них такие большие неприятности, поэтому он пробормотал что-то вроде того, что, может, там уже появился кто-то из ихних.

Профессор снова вздохнул и покачал головой.

— Шурик, — он положил правую руку ему на плечо, — я прекрасно вас понимаю, и поверьте мне, сегодня я ни на минуту не забывал о том, где находятся Клара и все остальные. Но я глубоко убеждён, что ни дома, ни на вокзале вы их сейчас не найдёте. С утра я снова возьмусь за это дело и обещаю вам, Шура, что сделаю все возможное, чтобы вытащить всех наших. И в первую очередь Клару.

У Шурика отлегло от сердца и стало даже весело. Ну, не то чтобы совсем, но почти. Профессору можно верить.

Они были ещё на насыпи, когда Шурик услышал, как скулит Ника. А потом она выскочила наверх к ним и начала подпрыгивать возле Шурика, выделывать в воздухе цифру «восемь», топотать всеми лапами, приседать, снова вскакивать, крутить хвостом, в общем, выражать свою радость из-за того, что они наконец вернулись.

И Серёжа с Профессором повеселели и сказали, что Ника, наверное, больше всех переживала бы, если бы они не вернулись из канализации. А Шурик достал из кармана картошку и немного мяса, завёрнутые в салфетку, и покормил её. Он специально оставил для неё кусочки, когда они ели в той столовой, куда их водил Профессор.

Наконец они добрались до жилища Шурика и забрались внутрь. Шурик зажёг светильник. Профессор с Серёжей стали стаскивать с себя мокрую одежду, а он побежал за дровами. Обычно Шурик делал костёр на улице, но иногда, если очень холодно, и у себя. У него и место специальное отведено, и даже ход был, через который дым выходит.

Дрова у него лежали рядом, в кустах. Шурик набрал охапку и вернулся назад.

Там Серёжа уже нашёл чайник и набрал в него воды из реки. Он сказал, что чай сейчас — самое нужное дело.

— Ещё лучше, конечно, грамм бы двести хорошей водки, — добавил он. — Но, как говорится, на нет и суда нет.

Вот только ни сахара, ни заварки у Шурика не было. На что Профессор сказал, что это не беда, был бы кипяток — это самое главное.

Костёр разгорелся быстро, чайник они поставили на специальную подставку и сидели вокруг огня, грелись. Серёжа и Профессор завернулись в одеяла, которые им дал Шурик, а ему было хорошо и так.

— Ну-с, — сказал Профессор и подвинулся ближе к костру, — что вы думаете о сегодняшних событиях, Серёжа?

— Это они.

— Кто «они»?

— Люди из Конторы.

— Простите, какую именно контору вы имеете в виду? Даже в те, как принято говорить, «застойные» времена их было несколько. А теперь…

— Я не знаю. Я называю их так для себя, но мне неизвестно, кого они представляют…

Здесь Серёжа немного запнулся, как будто хотел что-то сказать, но не решился.

— …Я даже не знаю, государственная это служба или нет.

— Ну, если судить по их оснащённости и возможностям, я бы решил, что это люди державы. А как все-таки насчёт того, с кем они связаны?

Серёжа опустил голову и смущённо поёрзал на месте.

— В общем… это… Есть один человек. Его фамилия Саранов.

Профессор даже чуть приподнялся.

— Какой Саранов? Кто-то из наших или…

Серёжа кивнул:

— Угу. Тот самый. Юрий Константинович Саранов. Профессор откинулся назад и плотнее запахнулся в своё покрывало.

— Интересно, почему это вы считаете, что Юрий Саранов связан с событиями, которые происходят в нашем богом забытом городе?

— Я не могу этого объяснить. Я просто чувствую. Понимаете, Саранов связан с этими людьми. Я не знаю, каким образом и в каком именно подчинении они у него находятся. Возможно, он и не номер первый в этой пирамиде, даже скорее всего. Я думаю, он — промежуточное звено, но он отдаёт команды. Это точно.

— Ещё бы, — кивнул Профессор, — человек такого ранга, как Саранов, должен кем-то распоряжаться. Шутка сказать, его положение можно сравнить с премьер-министром, а в целом ряде моментов влияние и возможности Юрия Константиновича значительно больше. Выше его, пожалуй, только президент, и то это до приближающихся выборов. Саранов сейчас один из самых вероятных кандидатов на этот пост. И вы утверждаете, что этот человек управляет событиями, которые сейчас происходят вокруг нас?

— Может быть, и нет. Я же говорю, что, вероятно, он не самый главный в фирме. Но он один из них. А тем, что происходит здесь, возможно, занят кто-то другой, но они связаны с Сарановым.

Глаза Шурика начали слипаться. Он не понимал, о чем и о ком они разговаривают. Ему уже не хотелось чая. Только спать, спать и спать. Поэтому Шурик как был, так и пополз с закрытыми глазами на своё место, нащупал рукой покрывало, а другой подтянул под голову старое мотоциклетное сиденье вместо подушки. Ника забралась ему на ноги и свернулась там тёплым клубком.

— Но ваши чувства или интуиция на чем-то основаны? — услышал Шурик голос Профессора. — С чего вы взяли, что люди из этой вашей Конторы связаны с Сарановым? — Это долгая история.

— А вы расскажите, расскажите, Серёжа. У нас есть время.

Они замолчали, и в наступившей тишине было слышно только, как потрескивают ветки в костре.

— Ну, ладно, — сказал наконец Сергей. — В общем, это началось в прошлом году. У нас собрали группу, чтобы сделать серию репортажей о кавказских событиях. Причём не в виде обычных теленовостей, а для полномасштабного документального цикла. В группе было шесть человек…

Голос Серёжи стал звучать тише и глуше, затем уплыл куда-то вверх, и Шурик уснул.

ПОГРАНИЧНИК. НЕСКОЛЬКО ШАГОВ НАЗАД

— Все. Амба, ребята, — Леопольд появился в палатке, всем своим видом демонстрируя уныние и вселенскую печаль, что лишний раз подчёркивало катастрофическое положение, в котором они все оказались. Его голова с белыми, словно обесцвеченными перекисью волосами бессильно поникла под грузом пессимистических мыслей, которые угнетали шефа съёмочной группы.

— Что? — встрепенулся Илья Ермаков, отбросив в сторону какую-то из «пираний» Бушкова в мягкой обложке.

— Группа Ракунина ушла этой ночью…

— Как?! — восклицание у Сергея с Ильёй вырвалось одновременно. Из всех пацанов в палатке сейчас были только они вдвоём.

— …Их ожидают только завтра к полудню. И это, заметьте, как мне сказали, «в лучшем случае», — закончил своё сообщение Леопольд. Он снял очки и потёр переносицу.

Крутин с Ермаковым выругались. Сегодня вечером истекал срок действия выданных им разрешений, которые Леопольд называл «аккредитациями». Завтра на рассвете их плюс ещё четверых контрактни-ков, чьи сроки тоже подошли к концу, и двух жён старших офицеров, которые приезжали на свидание с мужьями, отправляли автобусом в Пседах, а оттуда через Малгобек в Моздок.

Группе нужно было отснять материал на двести минут. У них оставались сутки, а готового метража было всего на сто семьдесят. Хорошего крепкого материала, «урагана», как называл его Коля Маклай, но сто семьдесят минут. Ну, максимум — сто восемьдесят. Сюжет о группе Ракунина с лихвой тянул на недостающие двадцать минут. Отсняв это, они с лёгкой головой и чистым сердцем могли считать свою работу выполненной и начинать упаковывать вещи и аппаратуру.

И вот теперь майора с ребятами срочно отправили на задание, а у них имелись лишь неполные сутки и почти нулевые шансы отыскать хоть что-нибудь годное для съёмки.

В этот момент в палатку просунулась сияющая физиономия Женьки Стрельцова.

— Угадай, кто? — голосом дурашливого дятла из мультфильма пропел он.

Жека картинно шагнул вперёд и нарисовался теперь в полном объёме, пряча за спиной какой-то предмет.

— Ну что, гвардейцы? — торжественно произнёс он. — Праздник у нас сегодня или нет? Смотреть сюда, дыхание затаить!

Женька выдернул из-за спины пластиковую трехлитровую канистру, в которой бултыхалась прозрачная жидкость, и замер в ожидании ответной реакции.

Реакции не последовало. Ни шквала аплодисментов, ни бури восторга, ничего.

Только кислые рожи сотоварищей.

— Лев Ипполитович, — обернулся Женька к Леопольду, — в адских мучениях у тыловиков выбил. Чистейший, как слеза. Оптику протереть надо? Надо. Сами же на пыль жаловались. Ну, и отъезд отметить по-человечески. Ребята со второго взвода подойти обещали. Со своим, разумеется.

— Дома отгуляем, — пробасил Илья, поднимаясь со своего места. — Заодно и поминки справим.

— Какие поминки? — Веселье Женьки мгновенно улетучилось, растворившись в прогретом воздухе их брезентового жилища. За время, проведённое здесь, они насмотрелись всякого, и слово «поминки» стало слишком уж близким.

— По всем нам, — пояснил Илья. — Потому как по приезде всей нашей группе гарантирован полновесный и доброкачественный пендель от начальства. В первую очередь отвесят хорошую плюху шефу, — он кивнул в сторону Леопольда, — а потом примутся за нас.

— Чего это? — Женька опустил канистру и встревожен-но, по очереди, осмотрел Илью, шефа и Сергея. — Что случилось?

Леопольд снова снял свои окуляры и на этот раз начал протирать их вынутым из кармана носовым платком.

— Группа Ракунина ушла этой ночью и будет только завтра, — поведал он, не прекращая своего занятия. — Вот так.

— Как ушла? Без нас? — Женькина физиономия тоже вытянулась, под стать остальным. — А, ну да… ну да… То-то я ещё забегал к ним, смотрю — никого нет. Думал, может, сюда двинули…

Леопольд вздохнул и надел очки. Носовой платок он аккуратно сложил вчетверо и спрятал обратно.

Жека яростно почесал в затылке, и его лицо прояснилось.

— Ну и чего вы так убиваетесь? Прямо дом траура какой-то. Материал у нас есть? Есть. Да ещё какой! Сила! Чего нам не хватает? Каких-то жалких четверти часа? Ну, так сделаем их сейчас, и дело с концом.

— Дело-то оно, конечно, с концом, против анатомии не попрёшь, — заметил Илья, который начал складывать вещи в рюкзак. — А вот из чего ты собираешься высосать недостающие минуты, а?