Мастерский удар

Фрэнси не уставала повторять себе, что все происшедшее ничего не значит, подумаешь, двое взрослых людей поцеловались. Какие пустяки! Меньше, чем пустяки!

И потом, Фрэнси не могла не думать об очаровательной Белинде Деверо. По всей видимости, именно она все же станет женой Джека. А если между сыном и отцом существует ссора из-за Белинды, что ж, Фрэнси до этого нет никакого дела… как и до других конфликтов в семье Магнусов.

Именно поэтому Фрэнси все эти две недели избегала Джека, общаясь с ним только с помощью служебных записок относительно подготовки к поездке в Европу. Он же, со своей стороны, к невольному разочарованию Фрэнси, тоже не пытался встретиться с ней.

Вечер за вечером Фрэнси, проклиная себя, сидела дома, не отходя от телефона, но звонка все не было… Больше всего на свете ей хотелось теперь побыстрее уехать. Да, она спасалась бегством, бежала и от себя, и от него, хотя вся ее женская сущность молила, требовала поднять телефонную трубку, набрать знакомый номер, услышать голос Джека, найти способ увидеться с ним, испытать снова — пусть только один, последний раз! — то незабываемое, неземное блаженство…

Фрэнси вылетела в Париж десятичасовым рейсом; багаж ее состоял в основном из документов. Она была слишком взволнована, чтобы спать в самолете, и весь полет провела, повторяя голландскую грамматику и обдумывая детали главной компьютерной программы.

Когда самолет приземлился в Париже, в шесть утра, Фрэнси чувствовала себя измотанной до предела физически. Но как ни странно, воодушевленной и полной какого-то радостного ожидания.

Она пересчитывала в багажном отделении чемоданы и ящики с материалами и документами по компьютерной сети, когда странно знакомый голос окликнул ее по-французски:

— Mile. Bollinger? Vous permettez…[5]

Обернувшись, Фрэнси увидела красивого француза в безупречно строгом костюме и пальто, с улыбкой протягивавшего ей руку.

— Я… как вы меня узнали? — удивилась она.

— Мои шпионы в Нью-Йорке предупредили, что вы очень красивы, — перешел он на английский. — Позвольте представиться — Ролан де Люме.

— Ах, это вы! — обрадовалась Фрэнси.

Она вела оживленную переписку с Роланом де Люме с того самого момента, как Джек связал ее с «Магнус Франс». Люме был вице-президентом французской компании и самым ценным на сегодняшний день деловым знакомым Фрэнси, который мог помочь ей сориентироваться в незнакомой среде.

Теперь только она поняла, почему его голос показался ей знакомым: она ведь говорила с ним дважды по телефону, когда звонила в «Магнус Франс», уточняя детали своего приезда.

Внешне Ролан де Люме казался воплощением мечты всякой американской девушки о романтическом французе. Загорелый, элегантный, подтянутый, со спортивной фигурой, он выглядел моложе своих сорока пяти лет: темные волосы были лишь слегка тронуты сединой на висках, а в черных глазах отражались чувственность и незаурядный ум. Он прекрасно, с едва уловимым акцентом, говорил по-английски, и обладал поистине аристократическими манерами.

Де Люме усадил Фрэнси в служебный «ситроен» и доставил на левый берег Сены на Дю Шерш Миди, в уютную квартиру, где ей предстояло жить. Дом был очаровательным и очень старым, с внутренним двориком за крошечной калиткой, помещением для консьержки и небольшим газоном, на котором стояла забавная статуя сфинкса на каменном постаменте.

Квартира оказалась на верхнем этаже. Лифт был совсем маленьким, и Ролану пришлось сделать два рейса, чтобы поднять весь багаж Фрэнси. Квартира ей очень понравилась — бывшая артистическая студия с огромными окнами, из которых открывался вид на крыши Парижа с их узкими печными трубами, а всего в двух кварталах возвышались купола церкви Сен-Сюльпис. Глядя на эту великолепную панораму, отражающую самую суть и дух города поэтов и влюбленных, Фрэнси впервые за последние недели почувствовала себя счастливой.

Когда вещи были наконец сложены в гостиной, Ролан де Люме начал прощаться.

— Я так рад, что вы теперь здесь, с нами, — сказал он.

— Вы очень добры, что встретили меня. Жаль, что пришлось так рано вставать.

— Что вы, для меня это радость. Ну, а сейчас вы, быть может, хотите отдохнуть? Я позвоню во второй половине дня.

Фрэнси покачала головой:

— Я бы хотела приступить к работе прямо сейчас. Я совсем не устала.

— Вы уверены? Разница во времени при таких полетах очень изматывает.

— Уверена, — настаивала Фрэнси.

— Прекрасно, — кивнул Ролан. — Тогда вы сможете встретиться со своими новыми коллегами за ленчем. В час дня не поздно? Я сам заеду за вами.

— Лучше не может быть.

Следующие три часа Фрэнси провела над привезенными бумагами, думая о том, как произвести наилучшее впечатление на французских специалистов. Потом она приняла душ, тщательнее, чем обычно, причесалась, надела строгую юбку и блузку, купленные специально для этого случая.

Ролан появился ровно в час.

— Не огорчайтесь, если некоторые из моих коллег будут с вами холодны поначалу, — предупредил он, подъезжая к ресторану, где была назначена встреча. — Вы должны помнить, что мы не столь бесстрашно, как американцы, идем на внедрение новых методов в бизнесе.

И улыбнувшись, он открыл для Фрэнси дверцу автомобиля.

— В любом случае ваше очарование заставит их быстро забыть о всех своих сомнениях.

Но все оказалось не так просто. Фрэнси поняла это, как только села за стол с восемью крайне подозрительно настроенными французами, чьи вежливые приветствия не могли скрыть, насколько они недовольны насильственным вторжением чужака в их мир.

— Мадемуазель, — приветствовали они по очереди девушку, вставая, чтобы пожать ей руку, но сохраняя настороженное выражение на лицах.

— Очень рад…

— Счастлив познакомиться…

К своему удивлению, Фрэнси обнаружила, что французы возражали против ее проекта куда более энергично, чем совет директоров в Америке.

— Если бы только мадемуазель позаботилась навести справки об условиях работы в Европе… — снисходительно объявил один из директоров.

— Не мешало бы учесть все обстоятельства, — процедил другой.

— Заказать эту адскую машину! Совершенно невозможно! Неслыханная затея, — настаивал третий, дымя сигаретой и хмуро глядя на Фрэнси, которая, очевидно, никому из присутствующих не внушала доверия из-за своей молодости и явного отсутствия опыта.

Фрэнси, однако, пыталась парировать возражения со спокойной уверенностью и разъясняла детали своего проекта, подчеркивая, какие выгоды ожидают компанию в случае его осуществления, убеждая, что все нововведения будут сделаны ценой минимальных изменений в повседневной работе. Она понимала: сейчас важнее всего тактичность и осторожность, поэтому старалась быть как можно более дружелюбной и общительной.

Во время этого разговора Фрэнси обнаружила, что французский подводит ее в тех случаях, когда с помощью технических терминов требуется объяснить суть компьютерной технологии. Она то и дело останавливалась, подбирая слова, начала сказываться бессонная ночь, проведенная в самолете, усталость. Густой дым крепких французских сигарет ел глаза, от ресторанной духоты кружилась голова.

Но, к счастью, на помощь девушке пришел Ролан де Люме и буквально спас Фрэнси, заплутавшую в дебрях информатики, сопроводив безукоризненный перевод собственными комментариями, направленными на то, чтобы убедить и успокоить взволнованных коллег.

К концу встречи было достигнуто нечто вроде пата[6]. Фрэнси все же удалось произвести на французов впечатление своими знаниями и дружелюбием, но тем не менее они предпочли занять позицию выжидания, не желая ничего принимать на веру до тех пор, пока на практике не убедятся в эффективности компьютеризации.

Наконец, обменявшись рукопожатиями, все разошлись, не забыв похвалить превосходное произношение Фрэнси.

— Спасибо за помощь, — искренне поблагодарила она Ролана по пути домой. — Как глупо было с моей стороны не освежить в памяти технические термины!

— Наоборот! — улыбаясь, возразил он. — Ваш французский великолепен, а некоторые затруднения только усиливают ваше очарование. Поверьте, теперь мои коллеги начнут относиться к вам серьезно. Вы прекрасно справились, а сейчас нужно хорошенько отдохнуть.

Фрэнси и впрямь выглядела совершенно измученной.

— Увидимся завтра в офисе, -сказала она на прощание.

— Буду ждать, — ответил Ролан и, убедившись, что консьержка открыла двери, помахал девушке рукой и направился к машине.

Фрэнси, еле волоча ноги, поднялась наверх, села на постель. Ее всю трясло, но спать не хотелось.

Она подошла к окну и долго стояла, глядя на крыши. В умирающем предзакатном солнечном свете Левый берег выглядел таинственным и манящим. Повинуясь внезапному порыву, Фрэнси решила побродить по городу. Если верить путеводителю, до бульвара Сен-Жермен и Латинского квартала отсюда не более десяти минут ходьбы. Она не спеша прогуляется, потом поужинает и крепко проспит до утра.

Сняв строгий костюм, Фрэнси надела брюки, свитер, положила в большую сумку фотоаппарат и собралась уходить. Но тут вся усталость, все переживания этого долгого и трудного дня вновь с еще большей силой навалились на нее. Она решила на минуту прилечь, устроилась на постели и закрыла глаза, наслаждаясь теплым ветерком, ласкавшим ее щеки.

На мгновение из колеблющегося полусна выплыло лицо Джека Магнуса. Теперь, когда их разделял океан, Фрэнси больше не боялась его.

Но неожиданно его губы приблизились к ее губам, сильные руки заключили ее в объятия, и она почувствовала тот волнующий мужской запах, запах Джека, который однажды уже разжег в ней пламя… В следующее мгновение Фрэнси провалилась в тяжелый, глубокий сон.

Проснулась она после полуночи. С улицы не доносилось ни звука. Париж спал.

Несколько долгих минут Фрэнси лежала как одурманенная, не в силах двинуться с места.

Наконец она села и попыталась прийти в себя. Голова, казалось, была набита ватой и немного кружилась, но сон пропал, поэтому Фрэнси решила поработать. Вынув часть бумаг, она начала приводить их в порядок, потом написала служебную записку на французском, собираясь разослать завтра коллегам — предстояло как можно быстрее собрать команду единомышленников.

Фрэнси трудилась всю ночь, время от времени безуспешно пытаясь подремать.

Ровно в восемь она уже была в главной конторе «Магнус Франс» на бульваре Монпарнас и приводила в порядок свой новый офис. Ее секретарь, симпатичная молодая француженка Антуанетта, мило поприветствовала Фрэнси и провела ее по всему зданию.

— Вам еще что-нибудь нужно? — спросила она, видя, что Фрэнси собирается сесть за работу.

— Только одно, Антуанетта. Я попрошу вас достать мне французские переводы вот этих статей по информатике. — И вынув список, написанный ночью, Фрэнси протянула его Антуанетте. — Вы найдете большую часть в периодических изданиях. Я также включила в список голландские, испанские, немецкие и португальские журналы. Попытайтесь решить проблему перевода и с этих языков тоже. Не спешите, я вас не тороплю и жду только во второй половине дня.

— Да, мадемуазель, — пролепетала секретарша, ошеломленная таким объемом работы.

— По крайней мере, не буду плавать в компьютерных терминах, — удовлетворенно подумала Фрэнси.

После первого сумасшедшего дня в Париже Фрэнси долго не удавалось войти в нормальную колею-сказывалась разница во времени.

Но будучи по натуре дисциплинированным солдатиком, Фрэнси использовала это временное неудобство в своих целях. Работала по ночам, когда все спали, потом отдыхала, если усталость окончательно одолевала, и снова бралась за дела.

За небывало короткий срок она организовала действующий кабинет по компьютерной координации в Париже, где и был установлен первый компьютер «IBM-650». Фрэнси лично наблюдала за монтажниками и операторами, нетерпеливо ожидавшими запуска машины.

Потом она отправилась в Лозанну и Лондон, чтобы проследить за установкой еще двух универсальных машин, подолгу жила в Риме, Мадриде, Лиссабоне и Гааге, где встречалась с главами групп филиалов «Магнус индастриз» и объясняла им суть и преимущества своего проекта.

Во время ее продолжительных отлучек Ролан де Люме заменял Фрэнси и следил за тем, как идут дела. Фрэнси быстро поняла, что Ролан поистине стал ее спасителем, и очень ценила это. Хотя у него было достаточно своих собственных обязанностей в «Магнус Франс», он, поскольку был лучше других знаком с компьютерной технологией, периодически встречался с ее командой, вникал во все и контролировал всю работу. Фрэнси звонила Ролану почти каждый день, чтобы рассказать о своих успехах или проблемах и выслушать его отчет об обстановке в Париже.

— Выше нос, — шутил он, когда Фрэнси жаловалась на неприятности то с одной, то с другой европейской группой. — Как любите говорить вы, американцы, «держите хвост пистолетом»! Не волнуйтесь, вы их в два счета очаруете!

А Фрэнси так нуждалась в ободрении! Не так-то легко было заставить европейцев понять, что компьютеризация не затруднит им жизнь, а, наоборот, облегчит. Кроме того, большинство руководителей не доверяли «Магнус индастриз», далекой материнской компании, и быстро перенесли это отношение на молодую женщину, объяснявшую чуждый им проект на их родном языке. У Фрэнси создалось впечатление, что ее считают слишком юной и слишком хорошенькой, чтобы принимать всерьез.

Но хуже их подозрительности по отношению к ней, которая, казалось, постепенно рассеивалась по мере того, как они знакомились, было их недоверие друг к другу.

В Риме, во время осмотра Ватикана, Колизея, Национальной галереи античных искусств, за роскошным обедом в ресторане «Андреа» Фрэнси объясняли, как невыносимы испанцы.

В Испании, где она любовалась картинами Веласкеса в музее Прадо, сказочным Эскориалом и древним городом Аранхуэц на Кастильской равнине, девушке сообщили, что англичане — просто варвары, ничего не понимающие в современном бизнесе.

В Лондоне, где Фрэнси провела три великолепных дня, бродя по элегантному району Мейфэр, Британскому музею, садам в Риджентс-парк, вежливые служащие «Магнус Бритн лимитед» признавались, какая это безнадежная штука — иметь дело с французами, недаром испокон веку Англия всегда воевала с Францией.

А в Париже коллеги делились с Фрэнси, как тяжело, почти невозможно работать с итальянцами, контролирующими три огромные горнорудные компании, поскольку все они-шайка неотесанных мошенников, дикарей и бандитов.

К концу своего первого головокружительного турне по европейским филиалам Фрэнси поняла, как велики разногласия между европейцами. Хотя географически они были расположены друг от друга на таком же расстоянии, что и американские штаты, но взгляд на вещи у каждого был свой, а кроме того, их разделяли целые века войн, конфликтов и национальных распрей.

Но сама глубина этого недоверия утвердила Фрэнси в уверенности, что компьютерная сеть, создаваемая ею в Европе — поистине необходимое нововведение, способное произвести революцию в отношениях филиалов «Магнус» между собой, увеличить их прибыли и продуктивность.

Даже самые скептически настроенные из европейцев вынуждены были признать, что компьютерам не будет дела до их проблем с валютой, языковых трудностей — компьютерный язык понятен программистам всех национальностей, а главное-до их различий в темпераменте и культуре.

Постепенно, терпеливо и тактично Фрэнси приобретала все больше сторонников. Без сомнения, этому помогало хорошее знанию ею европейских языков, но также, безусловно, и внешность мисс Боллинджер служила весьма весомым аргументом. Словом, дела шли на лад.

Единственный сбой в безупречном механизме ее новой жизни произошел совершенно неожиданно.

Все руководители европейских филиалов знали и высоко ценили Джека Магнуса. Только благодаря опыту, неутомимой энергии и дипломатическим способностям Джека враждующие европейские фирмы были еще способны совместно функционировать. Более того, поскольку все знали, что Фрэнси находится здесь с одобрения Джека, ее вообще соглашались слушать.

В результате имя Джека было на устах у всех, с кем работала Фрэнси. Ему пели дифирамбы, спрашивали, нет ли от него новостей и когда он собирается приехать в Европу. Таким образом, Фрэнси никак не удавалось освободиться от него. Джек сопровождал ее повсюду. Все затаенные и загнанные внутрь фантазии и запрещенные ею же самой мечты вновь вырвались из-под контроля и бушевали вовсю. Это приводило Фрэнси в бешенство. Не проходило дня, чтобы ее собственное тело предательски не напоминало ей, что она жаждет его еще более страстно, чем раньше.

Фрэнси неустанно боролась сама с собой, стараясь выкинуть эти мысли из головы, твердя себе, что она независимая личность и сама определяет свою судьбу, что ни один человек в мире не способен превратить ее в комок беспомощных фантазий из-за единственного случайного поцелуя. Но на самом-то деле Фрэнси знала, что такой человек существует.

И еще она знала: недалек тот день, когда Джек приедет в Европу. И этот воображаемый день маячил перед ее мысленным взором, как солнечная мечта о волнующем и запретном наслаждении.

И вновь, усилием воли, Фрэнси прогоняла тревожащие образы и с утроенной энергией бросалась в работу.

Глава 12

Нью-Йорк, 13 января 1956 года

Джульет Бейкер Магнус, одетая в сильно открытое платье от Шанель, достаточно простого покроя, чтобы сойти за дешевое в глазах непосвященных, вошла в ресторанчик с необычным названием «Офелия», расположенный на Третьей авеню.

Джули была одна и не обременена сегодня никакими заботами. Весь день она провела в своей комнате за чтением «Прощай, оружие», наслаждаясь тишиной и покоем в доме.

Мать опасалась подходить к ней, помня о сцене, которую Джули устроила две недели назад — ужасный скандал, когда Джули ругалась, как портовый грузчик, разбила вазу веджвудского фарфора, а потом исчезла на двое суток.

Отец, конечно, был на работе. Джули хотела было отправиться к Гретхен навестить малышку, но тут же передумала. Она никогда не была особенно близка с Гретхен, а вид девочки, такой маленькой и беззащитной, действовал ей на нервы.

Поэтому Джули и сидела над Хемингуэем в молчании дома, то улыбаясь, то сосредоточенно хмурясь, двигаясь за автором по лабиринту его фантазий. Джули листала страницы, куря одну сигарету за другой и прихлебывая холодный чай. Наконец, в четыре часа, открыв окно, она выпустила дым и принялась лениво разглядывать прохожих на Парк-авеню.

Постепенно ею овладело привычное возбуждение. Напряжение, накапливавшееся с самого утра, было готово вот-вот прорваться. Она должна двигаться, что-то делать.

За ужином Джули с присущим ей талантом сыграла роль усталой, но послушной девочки. Мать с отцом не приставали к ней, беседуя о Гретхен и всяких семейных мелочах. Правда, однажды Джули поймала косой взгляд отца, слушавшего краем уха, как жена жалуется на каких-то родственников со стороны Уэдереллов.

После ужина Джули пошла к себе, надела платье, первые попавшиеся под руку украшения и выскользнула из боковой двери, ни с кем не попрощавшись. Дойдя до угла Шестьдесят пятой улицы, она взяла такси и велела водителю везти ее в деловую часть города. Поездка продолжалась довольно долго, пока наконец они не добрались до Третьей авеню и не остановились у модного ресторанчика.

Минуту спустя Джули уже сидела в баре за стаканом сухого мартини и разглядывала посетителей в зеркале над стойкой. Она играла в игру, которую недавно изобрела-изучала мужчин, пытаясь определить, у кого из них хватит смелости первым к ней подойти. Для этих своих вылазок Джули намеренно одевалась вызывающе, делая из себя приманку, наживку, на которую может клюнуть только необычный мужчина, дерзкий и бесстрашный охотник. Только кто-нибудь особенный, может, даже немного сумасшедший. Джули ждала спокойно, глядя в зеркало и потягивая свой мартини.

И тут она увидела его, почти рядом. К удивлению Джули, он возник словно из небытия, из темного угла, не видного в зеркале. Но она сразу определила по походке и выражению глаз, что это ее мужчина.

— Что будете пить? — поинтересовался он уверенным голосом с бруклинским акцентом — мелодичным баритоном, в котором, однако, слышались опасные нотки.

Ничуть не смущаясь, Джули принялась пристально разглядывать незнакомца. Молод и очень красив. Лет двадцати пяти, тщательно причесанные волосы, чуть длиннее, чем требует мода. Высокомерен и самоуверен. Рубашка расстегнута у ворота, через плечо перекинута спортивная куртка. Широкая мускулистая грудь, сильные руки. Наверное, тренируется со штангой.

На запястье браслет — цепочка. Джули показалось, что она заметила татуировку повыше кисти. Глаза очень темные, бездонные, в глубине которых тлеет внутренний огонь. Длинные, загнутые вверх ресницы, такие пушистые, что придают загорелому лицу странно-детское выражение, только подчеркивающее его невероятную мужественность.

— У меня уже есть коктейль, — ответила Джули, не отводя взгляд.

Чувственные губы скривились в улыбке. Черные глаза оценивающе рассматривали девушку. Он скрестил руки на груди. Только сейчас Джули заметила, как тесно облегали его спортивные брюки-спереди отчетливо выделялся тугой ком. По-видимому, он гордился им и старался выставить его напоказ.

— Тогда погуляем?-спросил он, вовсе не смущенный отказом.

— Куда пойдем? — осведомилась Джули, поднимая брови.

— Ваша квартира. Моя. Какая разница?-вновь улыбнулся он.

— У вас довольно высокое мнение о себе, не так ли?-процедила Джули, поднося к губам стакан.

— Просто воздаю себе должное… — спокойно возразил он.

Очевидно, Джули встретила сегодня достойного противника. За грубоватой внешностью скрывался ум — выражение его глаз не оставляло в этом сомнений. Да, неглуп, но не образован. Вкрадчив, сексуален, но не утончен. Правда, не делает ошибок в грамматике и произношении. Джули уже заметила, что он гордится своими манерами. И хотя костюм его рассчитан на то, чтобы очаровывать женщин гораздо ниже ее по положению и воспитанию, все же какое великолепное тело скрывается под ним… Так что его самоуверенность можно считать отчасти оправданной.

— Почему вы считаете, что я нуждаюсь в компании?-спросила Джули.

— Сорока на хвосте принесла.

Немного подумав, Джули взглянула ему в глаза:

— Доверяете своим инстинктам?

— А вы нет? — двусмысленно усмехнулся он.

— Марсель Пруст однажды написал, — заметила она, — что жизнь — это непрерывные ошибки.

Незнакомец рассмеялся и, нагнувшись к ней, заговорщически прошептал:

— Он здесь?

Джули не могла сдержать улыбку. Она видела, как дрожат его ноздри, ловя аромат дорогих духов.

— Так или иначе, — заключил он, — вы не совершили никакой ошибки. Пришли как раз туда, куда нужно.

От него исходил волнующий запах, чуть пряный, но не неприятный. Похоже, в этом теле дремала недюжинная сила. Интересно, это витрина такая или товар тоже высшего качества? Джули наконец решилась.

— Ко мне нельзя, — сказала она.

— Как всегда, лапочка, — засмеялся он. — Не беспокойся! Мир полон уютных местечек!

Он помог ей встать. Рука была твердая, уверенная. Лишь одно его прикосновение к ее локтю таило в себе больше интимности, чем целый вечер в постели с одним из многих молодых людей, которых Джули знала до сих пор.

У выхода она замедлила шаги:

— Я не знаю, как вас зовут.

Он протянул руку:

— Джонни. Джонни Марранте, к вашим услугам. А ваше имя?

Джули заколебалась.

— Неважно, беби, — улыбнулся он, — не стоит ради меня утомлять мозг и выдумывать имя. У нас сегодня есть дела поважнее.

— Зови меня Джули, — пробормотала она.

— Красивое имя, — ухмыльнулся он, по-видимому не веря ей. — Ну что ж, пойдем, Золушка! — И открыв дверь, добавил: — У нас только два часа, прежде чем карета снова превратится в тыкву.

И почему-то эти слова окончательно убедили Джули в том, что он должен быть хорош в постели. Очень хорош.

Джонни не разочаровал ее. Он привез Джули к себе, в небольшую квартирку, всего в нескольких кварталах от ресторана, состоявшую из гостиной, крохотной кухни и большой спальни с огромной кроватью. Комнаты были обставлены с дешевой роскошью, на стенах повсюду фотографии обнаженных женщин.

Однако Джули почти ничего толком не смогла разглядеть. Джонни выключил свет, как только они вошли, обнял ее сзади, крепко обхватив грудь, и прижал к себе, нежно покусывая за шею.

Потом его правая рука скользнула к животу Джули. На нее повеяло сладким запахом виски и табака. Пальцы Джонни поползли вниз, а отвердевший член улегся в узкой ложбинке между ягодицами, пока как бы просто напоминая о себе.

Джули, прерывисто вздохнув, закрыла глаза и замерла в ожидании.

Еще раз проведя губами по ее шее, Джонни повел девушку в спальню и осторожно раздел, не переставая ласкать. В блаженном забытьи Джули почувствовала, как его ладони скользнули по ее плечам, рукам, пальцам, бедрам, обхватили талию, словно удивляясь, до чего она тонка. Потом в абсолютной тишине раздался треск расстегиваемой «молнии», шорох одежды, и Джули задохнулась, поняв, что Джонни тоже раздевается… Она повернулась к большому зеркалу на стене, в котором отразились их обнаженные тела. Джонни напоминал античную статую с застывшим в напряженном ожидании огромным фаллосом.

Его руки снова легли ей на плечи, медленно и нежно поглаживая кожу; горячие губы коснулись мочки уха, и одновременно кончик члена потерся о ее влажное лоно.

— Пойдем, Золушка, — прошептал он, — бал начинается.

Никогда в своей жизни Джули Магнус не испытывала ничего подобного. В отличие от неуклюжих мальчиков из общества, неумело прижимавшихся к ней на задних сиденьях роскошных автомобилей, от потных и скользких жиголо, которыми она окружала себя назло семье, Джонни оказался настоящим артистом. Ласки его были неторопливы, нежны и разнообразны, а желание, казалось, ненасытным. Однако он не торопился удовлетворить свою страсть, а медленно овладевал каждым дюймом трепещущего тела Джули, заставляя ее желать его все неистовее.

Наконец, раздвинув ее ноги, он осторожно вошел в нее, сжатый, как пружина, торжествующий. Ноги Джули обвились вокруг его талии, и почти сразу же ее тело сотрясли конвульсии. Он был хозяином, она — рабыней, отдававшейся до конца и стонами просившей только об одном: еще, еще, еще.

Она не знала, сколько это продолжалось, обеспамятевшая, потерянная в бреду наслаждения. Но возбуждение не спадало, оно все росло и росло, воспламеняемое каждым следующим оргазмом, пока она не ощутила последний сильный толчок, по-прежнему неспешный, но рассчи-танно властный, почти жестокий; однако Джулия была уже вне себя.

— О Боже, — простонала она, дрожа и обхватив руками его бедра, стараясь слиться с ним в единое целое. — О Господи…

— Полегче, беби, — прошептал Джонни. И она почувствовала, что он улыбается. — Полегче, солнышко.

— О, — пробормотала она, уткнувшись в его грудь, все еще задыхаясь, — о…

— Что с тобой?

— Никогда еще я не испытывала… — Она искала подходящие слова, но не могла найти. — Никогда еще меня…

— Для этого я и здесь, беби.

— Ты хорош. Очень хорош… А я?.. Я была?..

Заметив ее смущение, Джонни рассмеялся.

— А ты милая малышка, — ласково заметил он. — Просто ты не знала еще, что такое настоящий мужчина. Трахалась со всяким сбродом. — Джонни помолчал, дав время Джули осознать его слова, и поцеловал ее в щеку. — Спокойно, Золушка! Оставь мне свой хрустальный башмачок, и я вернусь еще за одним.

— Надеюсь, — вздохнула она.

Пока он одевался, Джули вспомнила то мгновение, когда впервые увидела лицо Джонни в зеркале у стойки бара. Могла ли она предполагать тогда, что эта случайная встреча подарит ей столько новых и жгучих ощущений. Но это произошло, и теперь она, как Золушка, вмиг оказалась вдали от знакомого и привычного мира. Что сулит ей завтрашний день-пьянящие наслаждения, а возможно, и непредвиденные опасности? Кто был человек, которого сегодня послала ей судьба?

Глава 13

Париж, 15 июля 1956 года

Наконец великий день настал. Универсальные компьютеры в Париже, Лозанне и Лондоне были готовы к работе, и Фрэнси лично отобрала и обучила операторов. Последние несколько дней они провели, отлаживая компьютеры и закладывая в их память информацию, поступающую из всех европейских филиалов.

Теперь наступило время ввести в действие систему и убедиться, что она работает.

Фрэнси вместе с Роланом де Люме и несколькими наблюдателями находилась в парижском компьютерном центре. Он знала, что и у остальных машин собрались люди, с нетерпением ожидавшие, что же произойдет. Руководители филиалов «Магнус» по всей Европе спорили, осуществится эта безумная новая идея широкой компьютеризации или нет.

Фрэнси улыбалась, но сердце было готово вот-вот выпрыгнуть у нее из груди. Она сознавала, что поскольку вся операция была задумана и проведена только ею, единолично, то и ответственность лежала исключительно на ней одной. Если система не будет работать эффективно, Фрэнси некого винить, кроме себя — ведь именно она создала главную программу, которая лежала в основе действия всех трех компьютеров.

Фрэнси также понимала — весь Нью-Йорк ожидает результатов. Сплетники из «Магнус индастриз» разнесли, что совет директоров с большим интересом наблюдает за происходящим, и не только потому, что согласие на осуществление проекта Фрэнси было дано не сразу, а после долгих и горячих споров. Успех или провал проекта в первую очередь отразится на Джеке Магнусе, главном его защитнике, а это гораздо важнее, чем судьба какой-то там Боллинджер.

Кроме того, необходимо учитывать и еще одно немаловажное обстоятельство. Если система Фрэнси и в самом деле будет действовать, это в огромной степени повлияет на существующие представления о средствах связи между деловыми партнерами и может произвести революцию в мире бизнеса, финансовые и практические последствия которой будут непредсказуемыми, но безусловно грандиозными.

Итак, сегодняшний день был рубежом.

Фрэнси стояла рядом с Роланом де Люме в компьютерном центре, где находились телетайпы, передающие данные из Лондона и Лозанны. По ее команде все три компьютера начнут прогон программы, а главный оператор здесь, в Париже, задаст компьютеру первый вопрос. Вопрос был уже сформулирован-совсем простой, на компьютерном языке — о сравнении запасов товаров и сырья двух филиалов «Магнус», в Италии и Португалии. Ответ должен был появиться на распечатке не позже чем через две секунды.