Fantasy - Арфистка Менолли

      – У тебя репетиция? Может быть, и мне нужно куда-то идти? – Менолли с трудом сдержалась, чтобы не заплакать.
      – Не думаю – это твой первый день. Разве что… А мастер Шоганар тебе ничего не сказал? Точно? Они еще, наверное, не решили, что с тобой делать. А знаешь, вид у тебя жутковатый. То есть, я хотел сказать, жутко усталый. Пошли, я тебе помогу.
      – Но у тебя репетиция…
      – Обо мне, Менолли, можешь не беспокоиться, – он озорно ухмыльнулся. – Иногда маленьким быть так же здорово, как и вумпер… вундеркиндом. – Он махнул рукой и сделал невинную рожицу. Это получилось у него так забавно, что Менолли невольно рассмеялась.
      Она поднялась, испытывая к мальчугану глубокую благодарность. А он, словно не замечая ее молчания, продолжал беззаботно трещать о репетиции нового представления для весенней ярмарки в Форт холде. Обычно на репетициях бывает весело – в этом семестре хором руководит Брудеган. Он дока по части объяснений, так что, если слушать внимательно, можно обойтись без ошибок.
      Над холдом и цехом быстро сгущались весенние сумерки, прохожих становилось все меньше. Общество Пьемура м его жизнерадостная болтовня оказались куда более ощутимой поддержкой, чем его тощее плечико. И, тем не менее, даже без такой опоры ей пришлось бы туго. Какое счастье, что подъем не такой уж крутой… Файры, устроившись на карнизе над ее запертым окном, встретили девочку сочувственным щебетом.
      – Теперь они с тобой, так что все в порядке, – изрек Пьемур, с улыбкой глядя на ящериц. – Выспишься – и все как рукой снимет. Ну, я помчался. Утро вечера мудренее – так всегда говорила моя кормилица.
      – Я уверена, что так и будет. Огромное тебе спасибо, Пьемур…
      Ее слова повисли в воздухе: мальчуган уже стремглав несся обратно.
      Менолли открыла дверь и осторожно позвала Данку, но ответа не получила. Толстухи нигде не было видно. Обрадованная нежданной удачей, девочка, хватаясь за перила, принялась взбираться по крутым ступенькам. Не успела она одолеть и половины лестницы, как, к ней, ободряюще чирикая, подлетела Красотка. А наверху ее поджидали Крепыш с Нырком, которые немедленно присоединили свои голоса к утешениям королевы.
      С каким же несказанным облегчением Менолли закрыла за собой дверь! Дохромав до постели, она рухнула на нее и, не слыша царапанья коготков о запертые ставни, стала распутывать завязки свернутого мехового покрывала, пока Красотка властным окриком не привлекла ее внимание. К счастью, девочке пришлось всего лишь протянуть руку, чтобы распахнуть ставни. В комнату ввалились обе Тетушки и чуть не упали на пол, в последний миг успев раскрыть крылья. Облетев комнату, они набросились на хозяйку с визгливыми упреками. Кривляка и Рыжик с Дядюшкой появились с большим достоинством, а Лентяй тут же присел на подоконник и сладко зевнул.
      Менолли не забыла намазать ступни мазью, хотя кожу так защипало, что на глаза навернулись слезы. Вот если бы с ней рядом была Миррим – Менолли так не хватало оживленной болтовни подружки, ее ловких, надежных рук. И правда, самой управляться с собственными ступнями оказалось очень не с руки. Другое снадобье она втерла в шрам на ладони, с трудом борясь с желанием почесать зудящий рубец. Сбросив с себя одежду, девочка забралась под меховое покрывало, смутно ощущая, как файры устраиваются на ночлег у нее под боком. Так, значит, арфистов нечего бояться? – настойчиво вертелись в ее усталой голове слова Т'геллана.
      <Может быть, зависть тоже сродни страху?> – подумала она, уже засыпая.
 
      Глава 5
      Как мой кораблик белокрыл – Дракон ночных широт! Он без руля и без ветрил Сквозь сны меня несет… С ним бороздим мы мрак и тьму В подлунной тишине И не расскажем никому, Что видели во сне!
 
      Следующий день начался с неприятности. Утром Менолли разбудили вопли: кричали все разом – Данка, девочки, файры. Еще не до конца проснувшись, Менолли попыталась первым делом утихомирить мечущихся по комнате ящериц, но стоящая на пороге Данка все не унималась. Ее визг только еще больше. будоражил файров, заставляя их выделывать в воздухе такие головокружительные пируэты, что Менолли пришлось выдворить всю стаю во двор.
      Но Данка продолжала вопить – теперь она указывала пальцем на Менолли, громогласно негодуя по поводу ее наготы. Девочка смутилась и поскорее прикрылась рубашкой.
      – Где это ты болталась всю ночь? – злобно прошипела Данка. – И как попала в дом? Когда ты изволила явиться?
      – Я всю ночь была здесь, в своей комнате. А вошла, как водится, через дверь. Просто вас тогда не было в доме. – Увидав на пухлом лице домоправительницы откровенное недоверие, Менолли добавила: – Я вернулась после ужина. Пьемур проводил меня до самой двери.
      – Он был на репетиции, которая началась сразу после ужина, – вставила из-за двери одна из девочек.
      – Да, но он примчался в последнюю минуту, – нахмурясь, возразила Аудива. – Я еще помню, Брудеган отчитал его за это.
      – Ты обязана докладывать мне каждый раз, когда приходишь в дом, – не собиралась уступать Данка.
      После секундного колебания Менолли утвердительно кивнула – все равно спорить с Данкой бесполезно. Видно, толстуха невзлюбила ее с первого взгляда и решила не спускать ни малейшей провинности.
      – Когда умоешься и пристойно оденешься, – процедила Данка таким тоном, что было ясно: она весьма сомневается, что Менолли на это способна, – можешь присоединиться к нам. Пойдемте, девочки. Не задерживать же нам завтрак из-за нее!
      Девочки послушной стайкой вышли из комнаты. Лица у них были такие же надутые, как у Данки. Только Аудива незаметно подмигнула, прежде чем придать лицу столь же постное выражение.
      Пока Менолли проделывала предписанные лекарем процедуры, наскоро умывалась, одевалась и разыскивала комнату, где завтракали остальные, они уже почти закончили трапезу. Все девочки, как по команде, дружно уставились на нее и не спускали глаз, пока Данка не велела ей сесть. Но стоило Менолли приняться за еду, как они снова начали глазеть, так что у нее куски застревали в горле. Еда была сухая, кла холодное. Менолли с трудом дожевала последний кусок и пробормотала слова благодарности. Только тут она заметила, что перед блузки весь в пятнах от фруктового сока. Вот, значит, почему они глазели. А ей даже не во что переодеться – в запасе только старье, которое она носила, когда жила в пещере…
      Менолли поела, но голод не отступал. Да ведь это файры – ждут, чтобы их накормили! Она не очень рассчитывала на помощь Данки, но долг перед друзьями придал ей смелости.
      – Извините, пожалуйста, но мне нужно накормить файров. Я могла бы обратиться к Сильвине…
      – К чему беспокоить Сильвину по таким пустяками? – закудахтала Данка, выпучив глаза от возмущения. – Разве ты не знаешь, что она – главная смотрительница всего Цеха арфистов? У нее и без тебя полно хлопот. Смотри, если не будешь как следует приглядывать за своими тварями…
      – Вы сами перепугали их сегодня утром своими криками.
      – Я не потерплю, чтобы они так бесились каждое утро – пугали девочек и метались, как угорелые!
      Менолли не стала повторять, что ящерицы всполошились, услышав вопли Данки.
      – Если ты не можешь с ними справиться… Да где же они? – Данка стала дико озираться по сторонам.
      От страха глаза у нее чуть не вылезли из орбит.
      – Ждут, чтобы их накормили.
      – Не смей мне дерзить! Пусть ты дочь морского правителя, но пока ты находишься в стенах Цеха арфистов и к тому же на моем попечении, тебе придется вести себя пристойно. Здесь титулы не в ходу.
      Не зная, плакать ей или смеяться, Менолли поднялась из-за стола.
      – Если можно, я лучше пойду… а то чего доброго мои файры станут меня искать и явятся сюда…
      Это подействовало – Данку как ветром сдуло! Кто-то хихикнул, но кто именно – Аудива или другая девочка – Менолли не разобрала. Значит, все-таки кто-то раскусил эту вреднюгу Данку!
      Только выйдя на утренний холодок, Менолли поняла, какая духота стоит в доме. Она оглянулась: ну, конечно, – во всех комнатах, кроме ее собственной, ставни наглухо закрыты. Пока девочка шагала через широкий двор, ее встречали улыбками ранние прохожие – спешащие в поля крестьяне, бегущие к мастерам ученики. Она огляделась, ища файров, и увидела, как один из них снижается за передним корпусом Цеха арфистов. Миновав арку, девочка обнаружила и остальных – они рядком сидели на карнизах кухни и столовой. Вот в дверях появился Камо. Левой рукой он прижимал к животу полную до краев миску, а правой держал какой-то лакомый кусочек, которым размахивал перед собой, приманивая файров.
      Менолли уже дошла до середины двора, когда внезапно поняла: идти-то сегодня гораздо легче! Хоть что-то хорошее – и то ладно… Тем временем из кухни выскочила Альбуна и принялась бранить Камо: чем зря подлизываться к файрам, отнес бы лучше в столовую котел с кашей – все равно они не станут брать у него мясо, пока не подойдет Менолли. Но тут файров спугнули школяры и подмастерья – гурьбой вывалившись из столовой, они наполнили двор хохотом и визгами. Менолли завертела головой, стараясь отыскать Пьемура, но двор так же внезапно опустел, осталось лишь несколько старших подмастерьев. Один из них, остановившись рядом с ней, строго осведомился, почему она слоняется здесь, вместо того, чтобы идти на занятия. Менолли ответила, что никто не сказал ей, куда идти. Тогда, поразмыслив, он решил, что ей, очевидно, лучше присоединиться к остальным девочкам, причем немедленно, и указал в сторону комнаты над аркой.
      Придя туда, Менолли увидела, что девочки уже играют гаммы под руководством подмастерья, который, не преминув попенять ей за опоздание, велел взять гитару и постараться не отставать от других. Пробормотав слова извинения, она отыскала свою бесценную гитару и заняла место рядом с остальными. Аккорды были самые что ни на есть простые, так что даже с больной рукой Менолли без труда справлялась с упражнением. Чего нельзя было сказать о других девочках. Поне никак не удавалось правильно держать указательный палец – он упрямо задирался кверху; подмастерье Тальмор терпеливо – даже слишком терпеливо, на взгляд Менолли – пытался обучить ее другому способу постановки пальцев, но Пона не смогла сходу усвоить его и не поспевала за темпом упражнения. Да, терпение у Тальмора просто безграничное, – подумала Менолли, рассеянно пробежав пальцами по грифу гитары, чтобы попробовать новую для себя аппликатуру. При быстром темпе она, пожалуй, менее удобна, но вовсе не так уж невозможна, как пытается изобразить Пона.
      – Я вижу, Менолли, у тебя это получается легко, покажи-ка нам упражнение, – неожиданно предложил Тальмор. – Внимание… начали! – Он взмахнул рукой, задавая темп.
      Не сводя с него глаз, Менолли заиграла, стараясь не кивать головой: Петирон терпеть не мог музыкантов, которые при игре раскачиваются в такт. Внимательно следуя заданному темпу, она играла один аккорд за другим и вдруг увидела, что Аудива так и пожирает ее взглядом, да и Пона с подружками примолкли и не спускают с нее глаз.
      – Теперь повтори, используя обычную аппликатуру, – велел Тальмор и встал рядом с Менолли, пристально глядя на ее пальцы.
      Менолли сыграла. Он молча кивнул головой и, окинув ее непроницаемым взглядом, вернулся к Поне и велел ей попробовать еще раз, в более медленном темпе. С третьего раза Поне удалось более или менее правильно исполнить упражнение, и она с облегчением улыбнулась.
      Тальмор задал им новую последовательность гамм, а потом достал большой кусок кожи с нотами какой-то музыкальной пьесы. Менолли пришла в восторг – музыка оказалась незнакомой. Петирон, по его собственным словам, был арфистом-учителем, а не исполнителем, и, хотя девочка на зубок выучила те немногие партитуры, которые у него были, новых он никогда даже не пытался достать. Да и зачем? Морской правитель предпочитал петь сам, а не слушать других. Хотя Петирон рассказывал, что в больших холдах лорды любят послушать музыку во время обеда и по вечерам, когда гостей занимают не песнями, а беседами.
      А пьеса-то совсем не трудная, – поняла Менолли, просматривая ноты и беззвучно попробовала взять пару аккордов, которые при смене тональности могли представить некоторую сложность.
      – Ну что ж, Аудива, давай послушаем, что у тебя получится, – сказал Тальмор, ободряюще улыбаясь девочке.
      К недоумению Менолли, Аудива испуганно сжалась, демонстрируя явную неуверенность. Вот она начала перебирать струны, кивая головой и отбивая ногой такт, причем гораздо медленнее, чем того требовал темп пьесы. Менолли не знала, что и думать. Может быть, Аудива только недавно начала учиться? Если так, то она уже обогнала Бриалу – та даже ноты читает с трудом.
      Тальмор велел Бриале сесть за стол и переписать ноты, чтобы упражняться дома. Пона оказалась не лучше двух предыдущих учениц. Правда, эта белокурая девочка с хитрым личиком играла хотя бы в приличном темпе, но слишком шумно и со множеством ошибок. Когда, наконец, настал черед Менолли, ее просто тошнило от бездарной игры предшествующих исполнительниц.
      – Менолли, – вызвал Тальмор со вздохом, выдававшим тоску и усталость.
      Какое же это счастье – сыграть музыку так, чтобы она звучала! Менолли и сама не заметила, как увеличила темп и кое-где приукрасила аккорды собственными вариациями.
      Тальмор долго молча смотрел на нее. Потом поморгал и, сложив губы трубочкой, протяжно выдохнул.
      – Так ты уже видела эту вещь раньше?
      – Нет, что вы. У нас в Полукруглом нот почти не было. Красивая музыка!
      – Ты хочешь сказать, что играла ее без подготовки?
      Внезапно Менолли поняла, что наделала: теперь игра других девочек выглядит совсем беспомощной… Она остро ощущала их ледяное молчание и враждебные взгляды. Но не играть в полную силу – нет, это нечестно, никогда она таким не занималась и не будет! Менолли запоздало сообразила, как можно было избежать неприятностей: кое-где сбиться под предлогом больной руки, взять два-три неверных аккорда. Но она не могла отказать себе в удовольствии: после их неумелых потуг исполнить, наконец, музыку так, как она того заслуживает.
      – Просто я оказалась последней, – попыталась она как-то исправить дело, – у меня было больше времени, чтобы познакомиться с нотами и поучиться… – она чуть не ляпнула: на чужих ошибках.
      – Я так и понял, – перебил ее Тальмор, да так поспешно, что Менолли даже подумала: <неужели он угадал, что я собиралась сказать?> – Кто тебя послал в этот класс? – с непонятным раздражением обратился он к ней. – Я подумал… – Тут его отвлек чей-то смешок, и он грозно обвел взглядом разом притихших девочек.
      – Какой-то подмастерье.
      – Кто именно?
      – Не знаю. Я была во дворе, а он проходил мимо и спросил, почему я не на занятиях. А потом велел мне идти сюда.
      Тальмор поскреб подбородок.
      – Теперь уже, пожалуй, поздновато, но я все равно выясню. – Он повернулся к остальным девочкам. – А теперь давайте сыграем… – Но они выжидательно смотрели на дверь, и ему пришлось прерваться.
      – Что тебе, Сибел?
      Менолли обернулась, чтобы посмотреть на человека, которому предназначалось второе яйцо огненной ящерицы. Сибел оказался стройным русоволосым юношей на полголовы выше ее самой; на загорелом лице блестели живые светло-карие глаза. Одет он был в коричневый камзол с выцветшей нашивкой ученика арфиста, полускрытой складками рукава.
      – Мне нужна Менолли, – сказал он, в упор разглядывая девочку.
      – Я так и знал, что за ней должны прийти. Кто-то по ошибке направил ее ко мне, – недовольно проговорил Тальмор и жестом велел Менолли следовать за Сибелом.
      Она слезла с табурета и замешкалась, не зная, брать ли с собой гитару, потом вопросительно взглянула на Сибела.
      – Сейчас она тебе не понадобится, – сказал он, и Менолли бережно положила инструмент на полку.
      Она чувствовала, что девочки не спускают с нее глаз, знала, что Тальмор выжидает, пока она уйдет, чтобы продолжить урок, и поэтому вздохнула с облегчением, когда за ней закрылась дверь.
      – А где мне полагалось быть? – спросила она, но Сибел лишь кивнул в сторону лестницы.
      – Разве тебе никто не передал? – Он внимательно следил за выражением ее лица, но по его невозмутимому виду было непонятно, что у него на уме.
      – Никто.
      – Ты ведь сегодня завтракала у Данки?
      – Да… – Менолли с горечью вспомнила тягостную трапезу. Вдруг, заподозрив неладное, она недоверчиво взглянула на юношу. – Нет, не может быть! Не могла же она нарочно…
      Сибел молча кивнул, в его карих глазах девочка прочитала сочувствие и понимание.
      – А ты не знала, что нужно было прийти ко мне и спросить…
      – К тебе? – Ой, кажется, Пьемур что-то говорил о том, что Сибела недавно произвели в подмастерья… – То есть, к вам, господин…
      Юноша добродушно улыбнулся.
      – Что ж, наверное, я заслужил, чтобы простые ученики именовали меня <господином>, но наш Главный арфист, в пример другим мастерам, не столь строг в отношении подобных формальностей. Здесь по традиции старший из подмастерьев отвечает за самого младшего ученика своего мастера. Так что за тебя отвечаю я. По крайней мере, пока я нахожусь в Цехе и отдыхаю от своих странствий: ведь все мы – странствующие подмастерья. Вчера мне не удалось тебя повидать, а сегодня утром… ты не пришла к мастеру Домису, а он тебя ждал…
      – Нет! – Менолли чуть не заплакала от досады, – Только не мастер Домис! – Его гнева остерегается даже Пьемур. – Что, мастер Домис был очень… недоволен?
      – Сказать по правде, очень. Но ты не бойся, Менолли, – я сумею обратить этот неприятный случай в твою пользу. Не стоит лишний раз раздражать Домиса.
      – Он и так-то меня невзлюбил… – Менолли даже зажмурилась, чтобы прогнать мрачное видение – насмешливое лицо мастера Домиса, перекошенное от гнева.
      – С чего ты взяла?
      Менолли пожала плечами.
      – Вчера я ему играла, и почувствовала, что он меня не любит.
      – Успокойся, – усмехнулся Сибел, – мастер Домис не любит никого, даже самого себя. Так что ты вовсе не исключение. Но учиться у него…
      – Неужели мне придется у него учиться?
      – Да не трусь ты! Учитель он первоклассный. Уж я-то знаю. Я думаю, как инструменталист он даже в чем-то превосходит самого мастера Робинтона. Хотя, разумеется, у него нет блеска и размаха, присущих Главному арфисту и его проницательности в делах, выходящих за пределы нашего Цеха. – Сибел говорил по-прежнему бесстрастно, но Менолли ощутила его бесконечную верность и преданность своему учителю. – Ты, – сказал он, слегка подчеркнув первое слово, – многому научишься у мастера Домиса. И пусть его манеры тебя не обескураживают. Он согласился с тобой заниматься, а это уже немалого стоит.
      – А я не явилась к нему сегодня утром… – Тяжесть собственного проступка ужаснула Менолли.
      Сибел ободряюще улыбнулся:
      – Я уже сказал, что сумею обратить это в твою пользу. Домис не любит, когда его распоряжения не выполняют. Короче, это не твоя забота. Давай лучше поспешим, и так пол-утра потеряно.
      Они поднялись по ступеням, и Сибел неожиданно открыл дверь, ведущую в Большой зал. Помещение оказалось вдвое больше столовой и втрое – Главного зала Полукруглого холда. В дальнем конце находился помост, отделенный от зала занавесом. Вдоль стен и под окнами в беспорядке громоздились столы и табуреты. Справа вокруг небольшого столика были расставлены более удобные стулья со спинками. Сибел кивнул ей на один из них и сам сел напротив.
      – У меня есть к тебе несколько вопросов, но зачем мне нужны эти сведения, я объяснить не могу. Это дела арфистов – для разумного человека этих слов достаточно, чтобы не задавать лишних вопросов. Видишь ли, мне нужна твоя помощь…
      – Моя?
      – Можешь удивляться, но тем не менее, это так. – В его карих глазах заплясали смешинки. – Мне нужно научиться ходить под парусом, потрошить рыбу и вообще держаться так, чтобы я смог сойти за моряка…
      Говоря, юноша постукивал по столу кончиками пальцев, и Менолли невольно обратила внимание на его руки.
      – Стоит только взглянуть на твои руки, и сразу поймешь, что ты никогда не имел дела с парусом!
      – Почему? – спросил он, невозмутимо разглядывая свои ладони.
      – У моряков руки смолоду грубеют от тяжелой работы, трескаются от соленой воды и рыбьего жира, темнеют от солнца и ветра.
      – А другим людям, не морякам, это тоже известно?
      – Мне-то, как видишь, известно!
      – Что ж, вполне справедливо. Тогда, может быть, ты научишь меня вести себя так, – он лукаво усмехнулся, – чтобы я мог сойти за моряка хотя бы издали? Трудно, например, научиться править лодкой? Или наживлять крючок? Или рыбу потрошить?
      Его вопросы только подогревали любопытство Менолли. Что за таинственные дела у этих арфистов? Зачем, спрашивается, подмастерью арфиста знать о таких вещах?
      – Ходить под парусом, рыбачить – все это требует сноровки…
      – Но ты смогла бы меня научить?
      – В общем-то, смогла бы, будь у меня лодка, море, крючок, наживка и несколько рыбин. – Девочка не выдержала и засмеялась.
      – Что тут смешного?
      – Да нет, просто я думала, что здесь-то уж мне больше не придется потрошить рыбу.
      Сибел добродушно посмотрел на нее, в уголках рта притаилась усмешка.
      – Понимаю, Менолли. Я вот вырос среди равнин и думал, что мне больше не придется подолгу бродить по ним. Так что не удивляйся, о чем бы тебя здесь ни попросили. Главный арфист хочет, чтобы мы для пользы своего Цеха разучили много разных мелодий… причем, не только на гитарах и свирелях. Ну ладно, – он вернулся к делу, – положим, я все устрою с лодкой, морем и рыбой. И что тогда? – Юноша тихонько свистнул сквозь небольшую щербинку между передними зубами. – Нам будет нелегко найти свободное время – ведь ты учишься, да еще заботы о яйцах… – Он заглянул ей в глаза и улыбнулся. – Кстати, ты имеешь представление, кто появится из моего яйца?
      Менолли улыбнулась в ответ.
      – Не думаю, что здесь можно предсказать так же точно, как с драконами, но я на всякий случай оставила для мастера Робинтона два самых крупных яйца. Из одного должна получиться королева, а из другого – по крайней мере бронзовый.
      – Бронзовый файр?
      Лицо Сибела просияло таким восторгом, что Менолли забеспокоилась: а что, если из обоих яиц вылупятся коричневые? Или зеленые? Почувствовав ее неуверенность, юноша усмехнулся.
      – Для меня цвет – не главное. Мастер Робинтон говорит, что файров можно научить доставлять письма. И, как я слышал, еще и петь!
      <А этот Сибел, несмотря на невозмутимый вид, тоже порядочный насмешник!>, – подумала Менолли, и, тем не менее, с ним она чувствовала себя удивительно по-свойски.
      – Еще Главный арфист говорит, что они так же привязаны к своим друзьям, как драконы к своим всадникам.
      Девочка молча кивнула.
      – Хочешь познакомиться с моими?
      – Хотелось бы, только сейчас некогда, – ответил Сибел, с сожалением качая головой. – Я должен поднабраться у тебя сведений о морском деле. Ну-ка, расскажи, как проходит день у вас в Полукруглом?
      Не переставая дивиться, что здесь, в Цехе арфистов, приходится объяснять такое, Менолли поведала смуглому подмастерью тот распорядок, который за долгие Обороты стал для нее чем-то привычным и незыблемым. Сибел оказался внимательным слушателем – иногда он просил повторить какую-то важную, на его взгляд, деталь или пояснить что-то непонятное. Она диктовала ему список рыб, населяющих моря и океаны Перна, когда колокол зазвонил снова, и ее голос потонул в гомоне наводнивших двор школяров, которые наперегонки устремились в столовую.
      – Давай подождем, пока это стадо очистит двор, – стараясь перекричать шум, предложил Сибел, – а потом ты еще разок перечислишь мне рыб, которые водятся на больших глубинах.
      Когда Сибел подвел Менолли к столу, девочки встретили ее ледяным молчанием, которое дополнялось поджатыми губами и уклончивыми взглядами, а потом принялись пересмеиваться между собой. Несколько успокоенная обещанием Сибела, Менолли решила не обращать внимания. Она целиком сосредоточилась на еде, благо сегодня подавали жареную птицу и хрустящие бурые клубни, такие большущие, каких она в жизни не видывала. Внутри, под аппетитной корочкой, скрывалась нежная мякоть, и Менолли от души налегла на них, позабыв о хлебе.
      Девочки продолжали воротить носы, и она принялась глазеть по сторонам. Пьемура не было видно – а она как раз собиралась попросить его покормить с ней вечером файров. В ее положении нужно постараться укрепить те немногие дружеские отношения, которые ей пока удалось завязать.
      Снова прозвенел гонг, призывая всех к тишине, и дежурный стал читать назначения. Неожиданно Менолли услышала свое имя: ей было предписано явиться к мастеру Олдайву. Девочки немедленно принялись шушукаться, будто за этим вызовом скрывалось нечто неприятное. Менолли не могла понять, в чем дело, и пришла к выводу, что они просто хотят ее запугать. Собрав все силы, она продолжала хранить полное безразличие. Вот, наконец, и сигнал к окончанию обеда…
      Но девочки продолжали сидеть, подчеркнуто не глядя в ее сторону, и ей пришлось перешагивать через скамейку.
      Тут-то ее и поймал мастер Домис.
      – Где, во имя Первой скорлупы, ты болталась все утро? – грозно осведомился он – лицо побледнело от гнева, глаза прищурены. Голоса он не повышал, но в нем звучало такое недовольство, что девочки испуганно поежились.
      – Мне сказали, чтобы я шла…
      – Это мне Тальмор уже сообщил, – не дослушав, отмахнулся он, – но ведь я передал через Данку, чтобы ты явилась ко м не.
      – Но Данка мне ничего не передавала, мастер Домис. – Менолли незаметно взглянула на девочек и по их довольным лицам поняла: они тоже знали.
      – А она утверждает, что передавала, – возразил мастер Домис.
      Менолли глядела на него, не зная, что ответить, и мечтала, чтобы Сибел вступился за нее, как обещал.
      А мастер Домис с издевкой продолжал:
      – Я пони маю, что в последнее время ты жила одна и, должно быть, совсем отбилась от рук, но раз уж ты принята в ученики, придется тебе выполнять указания мастеров.
      Подавленная столь явной несправедливостью, Менолли опустила голову. Мгновение – и в зал ворвалась Красотка, за ней – пара бронзовых и трое коричневых.
      – Красотка, Крепыш, Нырок! Немедленно назад!
      Раскинув руки, Менолли заслонила собой мастера Домиса, стараясь защитить его от крылатых мстителей.
      – Вы что это, не слушаться вздумали? Нападать на мастера Домиса? Как вам не стыдно – ведь он арфист!
      Менолли пришлось кричать: завидев пикирующих ящериц, девочки, визжа и переворачивая скамейки, полезли прятаться под стол.
      К счастью, у самого Домиса хватило ума стоять смирно, хоть он, конечно, и не ожидал такого оборота.
      Несмотря на то, что девочки вопили как резаные, Менолли, когда хотела, могла перекричать кого угодно.
      И вот уже Красотка, сделав круг, опустилась ей на плечо, откуда продолжала бросать на Домиса злобные взгляды. Остальные, угрожающе шипя, выстроились на камине – крылья растопырены, глаза стремительно вращаются – всем своим видом показывая, что готовы повторить атаку. Поглаживая возбужденную Красотку, Менолли ломала голову, как бы загладить неловкость перед мастером Домисом.
      А он тем временем набросился на замешкавшихся в столовой школяров и мальчиков, убиравших со столов, которые оказались свидетелями невиданного события:
      – Нечего зевать, ну-ка, за работу! Остальные – марш по своим группам! – потом повернулся к Менолли. – Я совсем забыл про твоих верных защитников, – взяв себя в руки, сухо произнес он.
      – Мастер Домис, могу я надеяться, что вы…
      – Мастер Домис, – произнес из-под стола чей-то голос, и оттуда выползла встрепанная Аудива. Домис протянул руку, помогая ей подняться. Она взглянула на дверь, потом незаметно кивнула Менолли. – Мастер Домис, Данка ничего не сказала Менолли про ваше распоряжение, и мы все тоже про него знали. Что правда – то правда. – Еще раз взглянув на Менолли, она заторопилась к выходу, чтобы догнать ожидавших во дворе подружек.
      – Как это ты ухитрилась настроить против себя Данку? – ворчливо, но уже не так сердито поинтересовался Домис.
      Менолли вздохнула и посмотрела на своих файров.
      – Ах, это все из-за них? Что ж, я ее вполне понимаю. – Мастер явно еще не отошел. – Но меня им не испугать!
      – Мастер Домис…
      – Довольно, девочка. Раз уж ты лишена врожденного чувства такта, мне придется…
      – Мастер Домис, – торопливо вмешался подошедший Сибел.
      – Да знаю я, знаю, – буркнул мастер, не слушая объяснений подмастерья. – Ты, оказывается, успела обзавестись еще одним защитником. Будем надеяться, что игра стоит свеч. Жду тебя завтра утром, сразу после завтрака, в своем кабинете – второй этаж, четвертая дверь направо по наружной стороне. А сегодня отнесешь свою свирель мастеру Джеринту. Я слышал, ты сама сделала свирель, когда жила в пещере? Вот и отлично. Потом пойдешь к мастеру Шоганару. А сейчас отправляйся к мастеру Олдайву. Его кабинет на самом верху, направо, с внутренней стороны. Да что ты, Сибел, хлопочешь вокруг нее, как наседка? Я ведь еще не совсем утратил здравый смысл, чтобы наказывать человека за то, что он стал жертвой чужой зависти. – Мастер кивнул юноше, приглашая его следовать за собой, и направился к выходу. Сибел подмигнул Менолли и двинулся за ним.
      – Эй! – Менолли оглянулась и увидела под столом скорчившегося Пьемура. – Уже можно вылезать?
      – Разве ты не должен быть на репетиции хора?
      – Конечно, должен, но ты не волнуйся – у меня есть в запасе еще пара секунд. Так, значит, все подстроили эти дурехи! Или, может быть, Данка велела им молчать?
      – И много ты успел подслушать?
      – Все – от начала до конца! – торжествующе ухмыльнулся Пьемур, выбираясь из-под стола. – Я всегда держу ушки на макушке!
      – Ну, ты и пройдоха!
      – А можно я вечером помогу тебе кормить файров? – спросил мальчуган, пожирая глазами Красотку.
      – Я как раз собиралась тебе предложить…
      – Вот здорово! – Он радостно просиял. – А на них наплюй, – добавил он, кивая на дверь, за которой скрылись девочки, – они тебя не стоят.