Бен Кинкейд (№2) - Слепое правосудие

– Надеюсь, не узнают. – Майк пододвинул книгу к краю стола. – Мне нравится сцена суда в конце пьесы. Там Порциа переодевается судьей и надувает Шейлока.

– Переодетый судья? Имеется основание для апелляции...

– Безусловно. Итак, чем же мы займемся – этой папкой или продолжим обсуждать мои литературные вкусы?

– Выбор не из легких. Но давай все же заглянем в папку.

Они склонились над папкой.

– Здесь предварительный анализ волос и тканей. Повсюду в комнате обнаружены длинные рыжие волосы. Мы сравнили их с волосами Кристины. Совпадение полное.

– Ну и что? Она же не утверждает, что ее там не было?

– Плохо, очень плохо...

– Что значит "плохо"? Ладно, еще что?

– Много нитей от вещей Ломбарди. Главным образом твид.

И еще найдено несколько нитей, которые не удалось идентифицировать.

– Полагаю, вы попытаетесь это сделать?

– Мы проверим ковры и платяные шкафы в квартире Кристины, а также всех троих, кто был в тот вечер у Ломбарди. Но если даже мы что-нибудь найдем – что это нам даст? Мы узнаем, что все они в то или иное время посещали Ломбарди. Но ведь они и сами этого не отрицают...

– И все-таки попытайтесь идентифицировать.

– Постараемся, Бен, будь уверен.

Майк взял следующий документ.

– Мы не обнаружили никаких следов борьбы. Ничто не сломано, не поцарапано, не разбито. Небольшая вмятина на ковре, там, где лежало тело, но ведь это в порядке вещей...

– Как насчет серологической реакции?

– Мы не нашли ни крови, ни других следов, которые можно было бы отнести к убийце. Ничего не обнаружено на кожаных покровах Ломбарди и у него под ногтями, что также вполне объяснимо. Ведь борьбы, по-видимому, не было.

– Но должна же найтись хоть какая-то зацепка... Что вы еще нашли?

– Пистолет. Система "Бульдог", 44-й калибр. Баллистическая экспертиза показала, что четыре пули в голову Ломбарди выпущены из него.

– Траектория?

– Выстрелы контактные, то есть дуло было приставлено вплотную. Именно поэтому входное отверстие имело звездообразную форму.

– Что это означает?

– Это означает, что убийца находился очень близко от Ломбарди, что, конечно, предполагает, что он... или она... что Ломбарди доверял убийце.

– Но это может быть очень широкий круг людей!

– Послушайте, адвокат, меня среди присяжных не будет.

Майк передал Бену следующую страницу.

– Мы тщательнейшим образом обыскали квартиру Ломбарди, но не нашли ничего, что представляло бы хоть какой-то интерес.

Бен пролистал отчет. В нем детально, по пунктам перечислялось все, что было обнаружено в пентхаусе: куча грязного белья, что вполне естественно для одинокого мужчины; открытый графин с вином, стоявший на краю стола, около кресла; включенный телевизор; телефон (трубка была снята с рычага) и т.д. – список оказался длинный.

– А где медицинские отчеты? – спросил Бен.

Пошелестев бумагами, Майк вытащил трехстраничный документ.

– Предварительное заключение подтвердило наши предположения: Ломбарди умер в результате множественных ранений головы. Доктор Корегаи затруднился определить точное время смерти. Но он обещал прислать дополнительный отчет. Правда, в одном Корегаи абсолютно уверен: смерть наступила мгновенно.

– Но это вряд ли может служить доказательством того, что его убила Кристина.

– Бен, ну сам подумай: она говорит, что заснула в кресле, в каких-то четырех футах от того места, где был убит Ломбарди, убит четырьмя выстрелами... Как она могла проспать все это?

– Я все понял! – щелкнул пальцами Бен. – Она находилась под действием наркотика. Или какого-то лекарственного препарата.

– Почему ты так решил?

– Она говорит, что выпила какого-то вина и почти сразу же заснула. Все верно... Майк, нужно взять у нее на анализ кровь.

Внезапно за спиной у них раздался зычный голос:

– Черт возьми, что здесь происходит?

Бен резко развернулся. Над ними стоял высокий молодой темноволосый мужчина, на лице которого застыла гримаса отвращения.

Майк приподнялся.

– Джим, это...

– Сам знаю, кто это такой! – заорал мужчина. – Но я хочу знать, что здесь происходит?

Лицо Майка вытянулось.

– Мы просматриваем кое-что из отчетов предварительного заключения...

– Дерьмо! Ты же раскрываешь наши карты! Понимаешь ли ты это?

Бен видел, как Майк сжимает и разжимает кулаки.

– Джим, но защита имеет право ознакомиться с результатами расследования.

– Со временем – возможно.

Мужчина схватил со стола папку и сунул ее под мышку.

– После того как мистер адвокат пришлет запрос, он, возможно, получит доступ к некоторым документам. Но не предоставлять же вам все собранные нами материалы, черт бы вас побрал!

– Джим, но ведь...

– О Господи! Как только дело пошло на лад, ты пытаешься все испортить!

– Послушай, Майк, – невозмутимо проговорил Бен, – кто этот идиот?

Майк едва заметно улыбнулся:

– Это Джим Эбшайр из ФБР, один из тех агентов, которые занимаются этим делом.

– Я тот человек, благодаря которому началось это расследование, – сказал Эбшайр.

Бен протянул ему руку:

– Меня зовут Бен Кинкейд, адво...

– Знаю, кто вы такой. – Эбшайр оттолкнул протянутую руку Бена. – Ничего против вас не имею, Кинкейд, но жизненный опыт научил меня не вступать в доверительные отношения с процессуальными соперниками. Это вредит делу.

Бен нахмурился: "Жизненный опыт? Но вряд ли ты намного старше меня..."

– Но послушайте, Майк вовсе не собирался показывать мне все документы. Просто я...

– Не желаю слушать подобную чушь! – прорычал Эбшайр. – Я знаю, что вы оба собой представляете, и не хочу, чтобы вы своими бреднями испортили мне все дело.

– Вам? Ваше дело?..

– Совершенно верно, мое дело. Почти год я следил за этим типом. И скоро выйду на крупных боссов. Я решил всю головоломку...

– Под руководством своего шефа, – заметил Майк. – Под руководством Роджера Стенфорда.

– Верно, – кивнул Эбшайр. – Но, полагаю, вы знаете, как осуществляется подобное руководство и кто выполняет всю работу. Эй, Роджер, заходи! – заорал он в сторону двери.

В кабинет вошел мужчина средних лет, в белой рубашке и в очках, красовавшихся на кончике носа.

– В чем дело, Джим?

– Да вот, шеф... Застукал Морелли в тот момент, когда он знакомил адвоката с нашими документами.

Облизав губы, Стенфорд сказал:

– Защита обладает правом доступа к некоторым документам.

– Ну тогда пусть пришлет ходатайство, – возразил Эбшайр. – Ведь существует соответствующая процедура...

Стенфорд посмотрел на своего протеже долгим задумчивым взглядом.

Бен решил вмешаться:

– Не вижу особого вреда в сотрудничестве и в разумном обмене информацией.

– Да?.. – протянул Эбшайр. – А может, именно по этой причине вы и не поднялись выше среднего уровня? Потому что слишком уж любите обмениваться информацией...

Бен в ответ лишь покачал головой.

– Директор ФБР не заинтересован в сотрудничестве, – продолжал Эбшайр. – Его интересуют результаты, и именно их я собираюсь представить, вот так-то.

Он сделал шаг к Бену и приставил указательный палец к его груди.

– Поэтому, Кинкейд, советую подумать. Если угробишь это дело, тебе несдобровать, я обещаю!

Бен взглянул на Майка, надеясь, что он вмешается и велит этому наглецу фэбээровцу заткнуться. Но Майк стоял молча, с каменным лицом.

– Ладно, – сказал Бен, отстраняя палец Эбшайра. – Полагаю, мне пора идти.

– Согласен, – кивнул Эбшайр. – И запомните, Кинкейд, ничего личного между нами, просто я не хочу, чтобы вы здесь появлялись. Если у нас что-нибудь для вас появится, вы узнаете об этом в суде.

– Увидимся, – буркнул Бен, направляясь к двери. Он понял, что ему лучше исчезнуть, пока он не сделал чего-нибудь такого, о чем бы впоследствии пожалел. Дело представлялось совершенно безнадежным. Все словно сговорились отправить Кристину на электрический стул. И чем быстрее, тем лучше.

Глава 10

Бен похлопал себя ладонью по груди:

– А ну, Жизель! Хоп, прыгай...

Жизель, растянувшаяся в гостиной на мягком кресле, невозмутимо вылизывала лапки. Взглянув на Бена, она сморщила носик, затем вернулась к своему занятию.

– Жизель, в той книге, что дал мне Джонс, говорится, что кошек дрессируют, так же, как собак, или дельфинов, или других умных животных. Если я хлопаю себя по груди, ты должна прыгнуть мне на руки и сделать вид, что ужасно рада меня видеть. Понятно?

Жизель даже не взглянула в его сторону.

– Ну, давай, кошка. У меня нет времени тебя упрашивать.

Мне надо приготовиться к завтрашнему слушанию. Так что прыгай, ну, прыгай!

Жизель лениво потянулась, мяукнула – и продолжила свое занятие; она не обращала на Бена ни малейшего внимания.

– Жизель! Взгляни же на меня. Я с кем говорю, а?

Жизель спрыгнула с кресла и направилась в кухню. Остановившись у своей миски, она вопросительно уставилась на Бена.

– Нет, нет, Жизель, забудь об этом. Так дело не пойдет...

Жизель встряхнулась – словно плечами пожала. Затем, растянувшись рядом с миской, принялась ждать.

– Я не шучу, Жизель. И не смей ставить мне условия.

Жизель снова принялась умываться.

– Хорошо, я уступаю! Получай свои любимые консервы.

Бен открыл банку и поставил ее на пол. Жизель накинулась на еду так, словно голодала уже много дней. Хотя она действительно два дня не ела, но с таким слоем подкожного жира можно было потерпеть и дней десять.

– Только не думай, пожалуйста, что ты меня переубедила.

Как только кончится эта банка, придется тебе есть обычную кошачью еду.

Жизель продолжала уплетать консервы, не обращая на хозяина внимания.

Сунув пиццу в микроволновую печь, Бен быстро разогрел ее и направился обедать в гостиную. Комната была обставлена довольно скудно: телевизор, старенькое пианино да стопка плоских коробок из-под пиццы, высившаяся чуть ли не до потолка. И еще стереоаппаратура: усилитель фирмы "Мицубиси", проигрыватель "Сони" и динамики "Бостон акустик", уже немного устаревшие, но все же...

Бену всегда хотелось научиться играть на пианино, но он прекрасно понимал, что не сможет состязаться с "Ганс энд Розис", чьи пластинки запускали на полную мощность его соседки Иони и Иеми.

Бен включил телевизор, но смотреть было нечего. Тогда он поставил пластинку Джуди Гарленд "Жизнь в Карнеги-Холл" и попытался собраться с мыслями.

Бен решил, что встанет на следующий день пораньше, часов в шесть, – надо приготовиться к предварительному слушанию. Совершив традиционное ежевечернее омовение, он натянул свои старые гимнастические шорты и забрался в постель. Но уснуть не удавалось; его мучили все те же тревожные мысли. Перед ним, точно кинопленка, кадр за кадром, прокручивались события последних дней и часов. Майк и Спад, Эбшайр, агенты ФБР, куры, Дерик и лицо Кристины, перепачканное размытой слезами тушью.

Он пытался все тщательнейшим образом продумать, взвесить, рассмотреть со всех сторон... Если он допустит хоть малейшую ошибку, последствия могут оказаться трагическими, фатальными. Нельзя допускать ошибок, ни в коем случае.

...Глаза – их словно песком запорошило. В висках шумно пульсировала кровь. Заснуть никак не удавалось, не удавалось расслабиться, забыться. Он снова, в который уже раз, закрыл глаза, пытаясь выбросить из головы терзавшие его мысли. Перевернувшись на другой бок, он натянул на плечи одеяло. И вдруг почувствовал, как мимо его носа скользнуло что-то пушистое, щекочущее. Он открыл глаза. Жизель... Бен приподнял одеяло, и она вползла к нему. Потом несколько раз лизнула свои лапки и, пристроившись у хозяина за спиной, сразу же заснула.

Уснул наконец и Бен.

Глава 11

Волк едва не наступил на капкан.

Он направил луч фонарика себе под ноги. На присыпанной листьями земле стоял стальной капкан. Осторожнее, надо быть осторожнее... Ведь даже кроличьим капканом может оторвать палец на ноге.

Волк засунул палку между зубьями и спустил механизм.

Ловушка была привязана цепью к толстому бревну, чтобы животное, попадись оно в ловушку, не ускользнуло вместе с ней.

Волк отвязал цепь. Он хорошо запомнил выбитый на верхней челюсти капкана номер, обозначавший предельную мощность и силу удара – сведения чрезвычайно важные для охотника.

Ведь если удар слишком силен, то зубья могли начисто перерубить животному ногу или врезаться настолько глубоко, что пленник просто перегрыз бы свою ногу. И в том и в другом случае животное пусть и без ноги, но убежало бы.

Волк опустил капкан в свою заплечную сумку. В его лесу ставить ловушки запрещалось. Он, конечно, понимал, что некоторые из его соседей часто бывают голодны. Но какое это имело значение? Пусть что-нибудь придумают, но не убивают его зверей. Ведь он же нашел выход... И они бы сумели.

Закончив обход, Волк вернулся к своей хижине. Когда-то это была хижина охотников, но в последние годы ни один из них не появлялся, и, похоже, никто уже здесь не появится. На двери Волк повесил объявление, гласившее, что эта хижина – "Частная собственность бюро по алкоголю, табаку и огнестрельному оружию, держитесь подальше!"

Это объявление он составил на компьютере в салоне для игры в бинго в "Крик-Насьонс", и оно выглядело вполне официально, – по крайней мере, так ему казалось.

Что ни говорите, а он неплохо здесь устроился, очень даже неплохо для двенадцатилетнего парня.

Волк набрал комбинацию цифр на замке и отворил дверь.

Птицы были на месте. Они сидели в клетках, которые он для них смастерил из крышек и коробок, укрепив металлическими плечиками для одежды. Все это он отыскал на свалке недалеко от чистки "Феникс" в Дампстере.

При его появлении птицы забили крыльями – обрадовались его приходу.

"Какие они все-таки красивые. Небось соскучились по мне..."

Ястреб по кличке Катар прижал клюв к барьеру из вешалок.

– Если тебе тут не нравится, могу и выпустить. Но зачем тебе улетать? Ведь еще не время. А потом я тебя обязательно выпущу, сам знаешь...

Волк внимательно осмотрел перевязку – похоже, заживало.

Скоро Катар поправится и снова взовьется в небо, высматривая добычу.

Ворон, которого он назвал Эдгаром, видать, тоже обрадовался его приходу. У него на сломанную лапку была наложена шина из деревянных палочек, и он выглядел гораздо бодрее, чем во время последнего прихода Волка. А говорили, что для таких птиц ничего нельзя сделать, вспомнил Волк. Говорили, что, если наложить деревянную шину, птица начнет клевать ее, пока не расклюет в щепки. Значит, не знали, ошибались... Как ошибаются люди и во многих других случаях.

Он шагнул к стене и глянул в узкую щель между бревнами.

Было уже поздно, даже слишком поздно...

Мать рассердится! Если, конечно, заметит, что он отсутствует. Если, вернувшись из салона, где играют в бинго, не притащила с собой того чероки из Талеквы.

И все же рисковать не стоило. А то опять запрет бешеная мамаша. А он во что бы то ни стало должен сохранять свободу – ведь птицы целиком зависят от него.

Осмотрев остальных птиц и убедившись, что еды и питья у них достаточно, он закрыл за собой дверь и побежал к автостраде, где можно остановить попутную машину. Но вскоре до него донесся какой-то странный звук. Тот же странный звук он уже слышал на прошлой неделе. Это был шум мотора – но не автомобильного и не мотоциклетного.

Звук становился все громче; и через несколько секунд, увидев скользящую по земле тень, Волк понял, что это за шум.

Он побежал прямо через кустарник и вскоре достиг широкой прогалины, где все деревья были срублены и сожжены. Единственное место в лесу, где мог приземлиться небольшой самолет.

Волк наблюдал за быстро снижавшимся самолетиком. Он разбирался в самолетах, потому что любил их почти так же, как и птиц. Даже в темноте паренек безошибочно определил, что на посадку идет "Сессна-210", легкая, быстрая, почти бесшумная – идеальная машина для дальних перелетов. Без бортовых огней, выкрашенная в черный цвет, "сессна" была почти невидима во тьме, а значит, могла лететь так низко, что радары ее не засекали.

Самолет спланировал и приземлился на поляну. Несколько секунд спустя из кабины выбрался широкоплечий мужчина в джинсах и ветровке. В руках он держал какие-то пакеты. А через минуту-другую на заляпанном грязью велосипеде подъехал еще один мужчина – с длинными светлыми волосами, развевавшимися за спиной. Под сиденьем велосипеда – по одному на каждой стороне – были приторочены ружья. Мужчины обменялись короткими фразами. Потом Волк увидел яркую вспышку света – мужчины обменялись пакетами. Он не мог бы с уверенностью сказать, что это за пакеты. Впрочем, какое ему до них дело? Если эти двое и охотники – а на охотников мужчины нисколько не походили, – то они уже находились вне его интересов.

Волк наблюдал и ждал. Вскоре мужчина на велосипеде укатил, а пилот залез обратно в кабину. Несколько секунд спустя "сессна" взмыла в небо. Волк побежал к тому месту, где только что стоял самолет. Ему показалось, что пилот что-то уронил, когда вылезал из кабины.

Он не ошибся: на земле, у вмятины, оставленной колесом, лежал пластиковый пакетик с кристаллическим порошком.

Волк спрятал пакетик в карман. Он догадывался, что это за порошок. И если его догадки оправдаются, он его продаст и купит своим птицам гору зерна, а может быть, и тот дорогой корм, который так расхваливают ученые и ветеринары. Может быть, он даже сможет регулярно показывать своих птиц ветеринарному врачу, самому лучшему специалисту... Если, конечно, за порошок хорошо заплатят. А вдруг они снова здесь появятся? Кто знает?..

Он решил, что будет теперь за этим местом наблюдать.

Глава 12

– Что ты имеешь в виду? Что значит – не можешь найти?

Молодой офицер страдальчески наморщил лоб:

– Видите ли, у нас вышла путаница с документами. В канцелярии, где хранятся папки с делами, не были уверены, как правильно читается фамилия – Маккоулл, Макколл или Маколл? А без документов мы не можем ее найти.

Бен нахмурился:

– Можно подумать, что она отправилась прогуляться по городу. Господи, да она же сидит у вас за решеткой!

– Ее нет в камере. Наверное, куда-нибудь перевели.

– Спросите у Лестера. Он наверняка знает, где она находится.

– Это невозможно. Он выйдет на дежурство только в среду, после двенадцати.

– Позвоните ему домой.

– Не могу. У него нет телефона.

Бен почувствовал, что у него поднимается кровяное давление.

– Послушайте, мы живем в двадцатом веке. Как это нет телефона?

– У Лестера нет.

– Но судья не может установить сумму залога при отсутствии обвиняемого.

– Извините, ничем не могу помочь.

Бен с силой опустил руку на плечо офицера:

– Послушайте, судья Дерик вообще не хочет назначать предварительное слушание. И его вовсе не позабавит странное исчезновение обвиняемой.

– Ничего не могу поделать.

– Вы можете лично проверить все камеры, одну за другой.

– Уже проверил. Ее нигде нет. Возможно, она...

– Всем встать!

Бен обернулся. В зал суда входил судья Дерик. За прошедший год он внешне совсем не изменился. Те же светлые волосы – искусственная накладка, о чем Бен узнал благодаря случаю, – так же строен и все то же, в общем, приятное выражение лица. Черная судейская мантия сидела на нем прекрасно.

Дерик устроился в глубоком кресле, обитом штофом цвета бургунди.

– Можете садиться. Адвокат, подойдите к судейскому столу.

Бен медленно поднялся и, словно осужденный к месту казни, направился к скамье. Женщина, представлявшая обвинение, тоже подошла к судье.

– Давненько не встречались, а, мистер Кинкейд?

– Да, ваша честь.

– Полагаю, вы не рассчитываете на особое к себе отношение на том лишь основании, что мы с вами старые знакомые?

– Что ж... Видимо, мне придется кардинально изменить стратегию защиты.

Дерик поморщился:

– Мне сегодня немного нездоровится... Буду весьма признателен, если бы мы поскорее с этим покончили.

– Понимаю, ваша честь.

– Вообще-то я собирался провести весь день в постели, – судья взглянул на представительницу обвинения, – но мистер Кинкейд считает, что мы должны срочно провести это слушание...

– Ваша честь, моей подзащитной раньше не приходилось сидеть в тюрьме. И она от нее не в восторге.

– Зарегистрируйте явку, – сказал Дерик, не обращая внимания на реплику Бена.

– Майра Манделл от Соединенных Штатов Америки.

Бен искоса взглянул на Майру Манделл. Он полагал, что знает всех адвокатов из офиса Генерального прокурора, однако ее он видел впервые. Она явно нервничала – молодая худощавая блондинка в огромных очках в тонкой оправе.

– Бенджамин Кинкейд представляет обвиняемую.

– Кстати, а где она сама? – спросил Дерик.

Бен откашлялся.

– Видите ли... Мисс Макколл, похоже, потерялась.

– Потерялась?

– Вот именно. Затерялась в тюремных дебрях.

– Мне следовало ожидать от вас чего-то подобного, Кинкейд.

– Это не моя вина, ваша честь. Я не отвечаю за действия тюремной администрации.

– Вы отвечаете за своих клиентов. И более того...

И в этот момент двери распахнулись и в зал суда вошел могучий, перетянутый ремнями охранник, рядом с которым шла Кристина. На ней был оранжевый комбинезон – обычное облачение узников федеральной тюрьмы.

– Извините, ваша честь, – пробормотал Бен и, не дожидаясь ответа, рванулся навстречу Кристине.

– Рад тебя видеть, – сказал Бен.

– Я тебя тоже, – кивнула Кристина.

И тут Бен увидел, что она в наручниках.

– Это что, так необходимо? – Он выразительно посмотрел на ее запястья.

– Так положено, – невозмутимо ответил охранник.

– Так что же с тобой случилось? – Бен взял Кристину за руку.

– Пришлось задержаться. Когда меня при выходе обыскивали, произошел... весьма неприятный инцидент.

– А именно?

Кристина пожала плечами:

– Я сказала этой трехсотфунтовой дурище, которая меня обыскивала, что ее профессиональная подготовка далека от совершенства. А эта идиотка врезала мне так, что я грохнулась на пол.

Бен прикрыл глаза.

– Пусть я и заключенная, – продолжала Кристина, – но не могла же я это стерпеть... Началась потасовка. Забегали охранники. Завыла сирена. Сбежались репортеры...

– Понятно. Общая картина ясна.

– Вот и пришлось задержаться...

– Мистер Кинкейд! Если вы не возражаете, может, наконец начнем?! – раздался зычный голос.

– Да, да. Конечно. Ваша честь, мы просим суд установить размер залога и выпустить мисс Макколл впредь до дальнейшего разбирательства. Мисс Макколл уже давно живет в Тулсе, и ее хорошо знают многие наши уважаемые граждане. Ранее она не совершала противозаконных поступков и, по моему глубокому убеждению, не представляет угрозы для общества.

– Ваша честь, мы требуем заключения обвиняемой под стражу, – проговорила Майра Манделл. – Мисс Макколл убила человека четырьмя выстрелами в упор.

– Это еще надо доказать, – возразил Бен.

– Обвиняемая совершила убийство, – повторила Майра, поправляя очки, – убийство, связанное с контрабандой и распространением наркотиков. Ваша честь, процент граждан, употребляющих наркотики, в последнее время резко подскочил. Оказавшись на свободе, мисс Макколл может воспользоваться первым же авиарейсом в Южную Америку и укрыться в стране, где на подобные преступления смотрят сквозь пальцы.

– Это подстрекательское заявление. Человека нельзя заключить под стражу на основании статистических выкладок, – парировал Бен.

Дерик постучал по столу молоточком:

– Прекратите, мистер Кинкейд. Суд и без вас в состоянии определить весомость аргументов обвинения.

Судья обратил свой взор на Майру:

– Даже учитывая вашу искреннюю озабоченность, мисс Манделл, я все же полагаю, что в данном случае мы не можем отклонить ходатайство о назначении залога. Хотя я вас прекрасно понимаю!

– Господи, спасибо тебе, – прошептал Бен. Он боялся, что Дерик откажет в назначении залога, чтобы насолить ему, Бену.

Дерик продолжал:

– Сумма залога будет равняться пятистам тысячам долларов.

– Спасибо, ваша честь, – улыбнулась Майра.

– Полмиллиона долларов! – воскликнул Бен. – Ваша честь, это невозможно!

– Мистер Кинкейд, вы хотите, чтобы я назначил залог, или нет?

– Ваша честь, моя подзащитная не в состоянии собрать такую сумму...

– Вы хотите, чтобы я назначил залог, или нет? – повторил Дерик, делая ударение на каждом слове.

Бен прикусил язык.

– Очень хорошо. Если у нас больше ничего нет...

– Еще одно, ваша честь, – сказал Бен. – У меня еще одно ходатайство.

– Слушаю вас.

Бен секунду поколебался, глядя на публику.

– Ваша честь, можем мы пройти в соседнюю комнату?

– Нет. Если вы хотите обратиться к судье с ходатайством, то огласите его публично.

– Но разрешите хотя бы подойти к вам поближе?

– Нет, адвокат, не разрешаю! – Дерик повысил голос. – Так что у вас за ходатайство?

– Ваша честь, согласно статье 28 Конституции Соединенных Штатов, раздел 455, мы отказываемся подчиниться вашему решению. Мы требуем, чтобы это дело рассматривал другой судья.

– На каком же основании? – Дерик злобно сверкнул глазами.

– Основание – ваша крайняя пристрастность и необъективность, ваша честь. Ваша неспособность вынести справедливое решение.

– Ваша честь, мы протестуем! – вскочила со своего места Майра.

Дерик повысил голос:

– Мистер Кинкейд, я требую объяснений!

– Ваша честь, я работал вместе с вами в одной юридической фирме.

– К счастью, не долго...

– Если быть точным, я работал непосредственно под вашим руководством.

– Конфликт между адвокатами, как вам известно, не является основанием для отстранения от дела. Если вы с этим не согласны, можете передать свои полномочия другому адвокату.

– И кроме того... Вы, ваша честь, работали в одной фирме с обвиняемой, с мисс Макколл.

Дерик посмотрел на Кристину:

– Я не помню мисс Макколл.

– Тем не менее вы вместе с ней работали.

– Вряд ли я сделаю послабление для человека, которого не помню.

– А вот это еще надо доказать, – пробормотал Бен.

– Вы утверждаете, что, занимаясь частной практикой, я имел какое-то отношение к делу мисс Макколл?

– Нет, сэр, я этого не говорил.

– В таком случае ваше ходатайство отклоняется, мистер Кинкейд. Более того: не исключено, что суд сочтет его оскорбительным и применит к вам санкции, которые нанесут ущерб вашему клиенту. – Он сделал многозначительную паузу. Затем опустил судейский молоточек: – Слушание дела откладывается!

Судья поднялся и стремительно направился к выходу.

Бен опустился в кресло рядом с Кристиной.

– Разве так необходимо было требовать его отстранения именно сейчас, публично?

– В противном случае он бы заявил, что я не воспользовался своими правами, не поднял этот вопрос при первой представившейся возможности. Я предложил ему обсудить его за закрытыми дверьми, но он предпочел сыграть на публику.

– Каковы размеры первой выплаты?

– По крайней мере пятьдесят тысяч.

– И вот что, Бен... Надеюсь, ты не забыл, что мои финансовые возможности весьма ограниченны.

– Я знаю.

– Бен... – Голос ее дрогнул. – Бен, я не могу, не хочу туда возвращаться. Это не... они не... – Глаза ее наполнились слезами.

Бен обнял ее за плечи.

– Я все понимаю. Что-нибудь придумаем...

Глава 13

Все изменилось со дня последнего визита Бена. Рояль, стоявший у широкого, выходившего на залив окна, переместился в центр комнаты.

Музыкальный центр стоял теперь рядом с белым сосновым шкафом. На окнах висели новые шторы. Появились новые кресла и новая, того же рисунка, обивка на диванах.

– А у вас тут все изменилось, – сказал Бен.

Мать Бена едва заметно кивнула:

– Надо же чем-то заниматься... Ведь дети меня не очень-то балуют своим вниманием.

Уже?.. А Бен-то надеялся, что она начнет этот разговор хотя бы через десять минут.

– В последнее время на меня столько дел навалилось...

Миссис Кинкейд разгладила складки на юбке.

– А предыдущие полгода?

– Но, мам, я же звонил тебе... недавно. Разве ты не помнишь?

– Ты позвонил мне на Рождество, если этот звонок имеется в виду. Тебя едва ли можно назвать "Лучшим сыном года".

– Мама, я прилагаю гигантские усилия, чтобы поднять свою юридическую фирму.

– Я в этом не сомневаюсь. Как не сомневаюсь и в том, что если бы ты поменьше возился с пьянчугами и жуликами, то чаще появлялся бы у меня. Хотя, конечно... Тебе добираться из Тулсы целых два часа!

– Здесь сложная дорога...

– Знаю, ездила.

– Ты приезжала в Тулсу?

– Да, приезжала. – С этими словами она налила в чашку тончайшего китайского фарфора чай из настоя целебных трав. – Я побывала там сразу после Нового года, когда стало очевидно, что ты не собираешься навестить мать в ближайшее время.

И решила сама посмотреть, чем это ты так занят.

– И где же ты была?..

– Ты так и не сообщил мне свой адрес, да и на твоих письмах обратный адрес не значился. Я отыскала только адрес твоего офиса. В "Желтых страницах".