Эскадра его высочества

 

* * *

 
      Долго и не собирались.
      К середине ночи вернулись разведывательные баркасы. С одного из них видели засаду в устье Западного протока: четыре линейных корабля, три тяжелых фрегата, а за ними – посыльный корвет. Стоят плотно, в узком месте, друг с другом связаны цепями и фарватер перегородили полностью.
      Чуть позже от захваченного в плен матроса стало известно, что командует этой частью флота Открытого моря контр-адмирал Атрегон. Его флагман – 110-пушечный «Св. Корзин Бубудуск». И что еще хуже, – ветер в море есть, балла на два-два с половиной. Этого вполне хватало, чтобы Василиу успел подбросить резервы на звук пушечной пальбы из других мест.
      К тому же по параллельному руслу вниз по течению на веслах прошли две фелюки. Ни для кого не составляло секрета, что магрибинцы, в отличие от муромцев, с удовольствием шпионили в пользу Покаяны. Можно было не сомневаться, что к утру местоположение померанской эскадры будет известно противнику. И тогда тактическая внезапность, последний козырь гросс-адмирала Мак-Магона, исчезнет.
      Требовалось немедленно что-то предпринять. На шканцах флагманского «Денхорна» замигали фонари. Повинуясь их вспышкам, матросы «Гримальда» приняли на баркас малый якорь своего корабля, отвезли его на всю длину каната, после чего, кряхтя от натуги, вывалили за борт. На корвете вокруг кабестана принялась вышагивать вахтенная смена.
      Якорь лег прочно. «Гримальд», выбирая канат, двинулся вправо, поперек течения. Следом за ним тем же способом начали подтягиваться и остальные корабли.
      Всю ночь очень медленно, делая чуть больше половины узла, эскадра уползала на восток, в самую гущу шхерного лабиринта. К тому времени, когда небо впереди начало слегка розоветь, ценой тяжелой матросской работы на веслах удалось пройти всего каких-то пяток миль, но и то был хлеб.
      – Арбайтен, арбайтен! – покрикивали старшины баркасов.
      – Ничего, камарады, с рассветом будет нам ветерок, – Утешали старички. – Терпеть уже недолго.
 

* * *

 
      Мудрые не ошиблись.
      С первыми лучами ветерок действительно появился. Слабый, от силы на полбалла, зато дул он со стороны моря и постепенно усиливался, расправляя поникшие паруса.
      – Баркасы вернуть, – распорядился адмирал. – Первой вахте – завтракать и немедленно спать!
      Вскоре эскадра набрала вполне ощутимый ход в три узла, который сохранялся до самого «адмиральского часа». А после полудня ветер даже усилился.
      – Повезло, – сказал командир «Денхорна».
      – Значит, теперь очередь какой-то неприятности, – отозвался адмирал.
      Так и вышло. Вскоре замыкавший колонну «Магденау» доложил, что справа по течению спускаются линкор, два фрегата и корвет. Флаги рассмотреть не удалось, но и без того было ясно, чьи это корабли.
      Еще через четверть часа имперский линейный корабль «Умбаррага» и оба фрегата пристроились в кильватер «Магденау», держась при этом вне зоны огня. А корвет исчез. Видимо, помчался с донесением.
      Померанская же эскадра, поставив все паруса и имея четыре узла скорости, продолжала пересекать дельту с запада на восток. С тем, чтобы навалиться всеми силами на крайний восточный фланг растянутой линии покаянских кораблей. Все теперь зависело от того, успеет ли Василиу своевременно привести свои главные силы туда же.
      Мичман Петроу сказал Ждану:
      – Началась гонка двух адмиралов.
      – И у кого шансов больше?
      – Неизвестно.
      – Ставлю на нашего, – сообщил Ждан.
      – Почему?
      – Потому что иначе нам придется туго.
      – Довод несокрушимый, – улыбнулся Петроу. – Впрочем, могу добавить еще один. Помните, сначала наша эскадра шла по крайнему западному фарватеру дельты. Наверняка Василиу об этом успел узнать.
      – И бросился туда?
      – Очень может быть. Если это так, то теперь, чтобы успеть к крайнему восточному фарватеру, ему предстоит покрыть в оба конца не меньше шестидесяти миль.
      – А нам?
      – Около пятнадцати.
      – Разница порядочная.
      – По крайней мере, какой-то запас времени у нас есть. Теперь бы узнать, сколько имперских кораблей нас поджидают в Восточном проходе.
 

* * *

 

КУРФЮРСТЕНМАРИНЕ ЛИНЕЙНЫЙ КОРАБЛЬ «ДЕНХОРН»

 
      Водоизмещение – 2487 тонн. Трехмачтовый барк. Максимальная зарегистрированная скорость – 18,7 узла. Вооружение – 102 стальных орудия калибром от 6 до 36 фунтов. Экипаж – 946 человек. Командир – шаутбенахт Юстус Верзилофф.
 
      Об этих же пятнадцати милях шла речь на юте линкора «Денхорн».
      – Появились перистые облака. Ветер может перемениться в любую минуту, – говорил Верзилофф, командир флагмана. – Или того хуже – стихнуть. Не лучше ли сейчас же навалиться на ту небольшую эскадру, которая плетется у нас в хвосте? Держу пари, что мы с ней разделаемся до того, как подоспеет Василиу. «Умбаррага» – посудина тихоходная. Да и фрегаты не многим лучше.
      – Допустим, это получится, – ответил адмирал. – А что дальше?
      – Дальше начнутся кошки-мышки. Беготня между островами.
      – С примерно равными шансами на успех и неудачу?
      – Пожалуй, – неохотно согласился Верзилофф.
      Адмирал внимательно осмотрел небо по горизонту, взглянул на полоскавшиеся на мачтах вымпелы и особые ленточки, привязанные к вантам и штагам. Это были так называемые «колдунчики», указывающие направление ветра.
      Ветер пока держался. Он соответствовал словесной характеристике «легкий» по шкале Бофорта, поскольку на волнах появлялись небольшие гребешки. Этот легкий норд-вест позволял эскадре держать ход примерно в пять с половиной узлов. Несмотря на то что корабли шли поперек течения и не меньше полутора узлов Текла отнимала, они должны были успеть к назначенной точке, опережая Василиу не меньше, чем на четыре часа.
      К таким выводам пришел шаутбенахт фон Юг, флагманский штурман эскадры. Но для успеха требовалось, чтобы ветер продержался также четыре часа, чтобы дойти до бухты Пихтовой, где находилось устье Восточного русла. Минимум еще один час требовался для прорыва и плюс еще один, чтобы оторваться от преследования на дистанцию, превышающую дальность стрельбы из чудовищных 40-фунтовых пушек новых покаянских линкоров. Шесть часов ветра! Будут ли они?
      – Вот что, Юстус, – сказал адмирал. – Вызовите на шкафут всех до одного старшин и боцманов.
      – Яволь, – с некоторым удивлением сказал шаутбенахт.
      Минут через пять вслед за адмиралом он спустился на шкафут и прошелся вдоль строя.
      Здесь было больше ста двадцати человек. Народ бывалый, хлебнувший всякого; меньше, чем за пять лет до звания старшины в курфюрстенмарине не дослуживались.
      – Господа унтер-офицеры, – сказал Мак-Магон, останавливаясь перед серединой строя. – Вы люди опытные и знаете множество примет. Предлагаю вам выкурить по трубочке, а потом разойтись. Тот, кто считает, что ветер продержится еще шесть часов, должен подойти к фок-мачте. Тот, кто так не считает, пройдет к грот-мачте. Все ясно?
      – Так точно, ваше превосходительство!
      Через четверть часа старший офицер явился в адмиральский салон и доложил:
      – Двадцать шесть – у грот-мачты, девяносто один – у фока. Похоже, что ветер продержится.
      – Прекрасно. Выдать каждому полпинты пива и отпустить, – распорядился Мак-Магон. – Эскадре курса не менять!
 

* * *

 
      В середине дня гросс-адмирал поднялся на ют, чтобы еще раз окинуть взглядом кильватерную колонну.
      Корабли шли на всех парусах, строй держали неплохо. Но вот с корветом «Гримальд», плывшим в авангарде, творилось что-то непонятное. Вместо поворота направо, в узкий пролив, корабль прямиком шел к открытому морю. Между тем было совершенно ясно, что выход из Матицы, средней протоки Теклы, заперт очень надежно. Муромцы донесли, что там располагается главная засада Василиу, чуть ли не половина всех кораблей флота Открытого моря. К тому же помощь к этой половине могла прийти как справа, так и слева.
      – Что такое? – удивился Мак-Магон.
      – Флажной семафор с «Гримальда», герр адмирал, – доложил сигнальщик.
      – Читай.
      – «Пролив справа заперт».
      – А, вот в чем дело. И кто нас ждет в проливе?
      – Линейный корабль «Орасабис».
      – Боевая тревога по эскадре!
      – Есть боевая тревога.
      – Мориц, карту.
      Флаг-адъютант развернул лист прямо на планшире.
      – Он перекрывает фарватер между островами, экселенц.
      – Вижу. Без абордажа не прорваться, а времени нет.
      – И за нами еще хвост тянется.
      – Да. Сигнальщики! Передать приказ: первое. Транспортам и яхте «Поларштерн» выйти из строя, образовать параллельную колонну слева и спрятаться за боевыми кораблями. Второе. Парусов не убавлять. Третье. Зарядить все орудия правых бортов сразу тремя ядрами. Цель – линейный корабль «Орасабис». Бить в корпус!
      – Есть!
      – Герр адмирал! «Гримальд» сближается с «Орасабисом»!
      Мак-Магон спокойно кивнул.
      – Что ж, прекрасное тактическое решение. Это еще лучше, чем просто проскочить.
      – Он же нарывается, провоцирует!
      – Спокойнее, фрегаттен-капитан Мориц. Берите пример с корветтен-капитана Монгола. Именно так следует выполнять свой долг. Он думает в первую очередь об интересах эскадры. И неплохо думает, черт побери!
 

* * *

 
      Уже невооруженным глазом было видно, что мачты «Гримальда» и «Орасабиса» сравнялись. И через секунду бой начался.
      Над баком померанского корабля вспухли белые облачка – корвет открыл огонь из погонных пушек. Затем отвернул против ветра и ударил всем правым бортом. Но и после этого проскакивать мимо своего грозного противника Монголэ не стал, в намерения лихого капитана входило совсем другое. На корвете отдали носовой якорь и течение начало его разворачивать.
      – Что творит, что творит! – с восхищением пробормотал флаг-адъютант Мориц. – Прямо танцует перед калибром в тридцать шесть фунтов…
      И в самом деле, небольшой «Гримальд» дерзко дразнил Голиафа. Разворачиваясь, он сначала разрядил кормовую батарею, а затем дал еще и залп всеми пушками левого борта. После этого послышался треск ружейной пальбы.
      Вот этого капитан «Орасабиса» уже не вытерпел. Покаянский линкор густо окутался дымом, из которого полетели десятки черных точек. Описав дугу, они от штевня до штевня прошили все надпалубное пространство «Гримальда»: по-видимому, неожиданный маневр сближения застал неприятельских канониров врасплох, они не успели снизить прицел.
      И хотя на корвете свалилась верхушка бизани, затем рухнул бегин-рей, а в парусах появились частые разрывы, отделался он очень легко. Было бы куда хуже, если б тяжелые ядра «Орасабиса» ударили в корпус. Смелость и стремительность Монголэ получили заслуженное вознаграждение.
      – Вот и все, – сказал флаг-адъютант. – Они проскочили!
      – Все? Все только начинается, – проворчал гросс-адмирал.
      Он повернулся к Верзилоффу.
      – Ну, не подведите, Юстус. Все покаянские орудия правого борта разряжены. Монголэ выложил вам «Орасабис» на блюдечке. Не дайте ему развернуться левым бортом!
      Шаутбенахт усмехнулся и покачал головой.
      – Мне их жалко…
      Мак-Магон кивнул.
      – М-да. Это вполне в традициях славного ордена Сострадариев – бросить одинокий корабль на полное растерзание ради минимальной тактической выгоды. С самого начала «Орасабису» отвели роль шахматной жертвы.
 

* * *

 
      Верзилофф не подвел.
      Канониры «Денхорна», ведя беглый огонь почти в упор, произвели страшное опустошение на батарейных палубах покаянца, разворотили якорный клюз, повредили крамбол, перебили цепь, а одним из ядер угодили даже в перо руля. После этого «Орасабис» уже никак не мог развернуться вторым бортом. Да это его и не спасло бы. Когда померанская эскадра отстрелялась, корабль потерял две мачты из трех, сел на грунт и загорелся. Он накренился так, что вода втекала в открытые порты нижней палубы. Потом на нем грохнул взрыв. И все же, хотя старый линкор полностью утратил боеспособность, по верхнюю палубу погрузился в воду, он перекрывал пролив. И тем самым увеличивал путь кораблям Поммерна на несколько лишних миль, отняв не меньше часа золотого времени. В этом отношении жертва не была напрасной. Конечно, если другие корабли базилевса смогут ею воспользоваться.
      Но пока что удача продолжала сопутствовать эскадре курфюрста. Ветер держался, и ветер благоприятный. Более того, в проливе за островом Обливный обнаружилась весьма странная парочка – покаянский фрегат «Конго» и муромский скампавей «Ежовень». На обоих почему-то развевались семибашенные флаги Поммерна. И оба лихорадочно семафорили просьбу не стрелять. Впрочем, стрелять было еще и нечем: после расправы с «Орасабисом» пушки как на «Гримальде», так и на других кораблях только-только окатили водой и начали прочищать.
      – Что за кунштюк, – пробормотал адмирал. – Хитрят?
      Но тут с фрегата спустили шлюпку, которая ходко направилась к «Денхорну».
      – Вызвать на палубу морских пехотинцев? – спросил Верзилофф.
      – Не помешает.
      Но шлюпка шла только одна. В ней сидели несколько гребцов да страшно бородатый рулевой. Ловко вскарабкавшись по шторм-трапу, он пробежал на шканцы и поклонился.
      – Вы – гросс-адмирал Мак-Магон?
      – Натюрлих.
      – Очень рад, – сказал бородач. – Сильно вас ждал.
      – Зачем?
      – Вам письмо от барона Обенауса.
      – М-да, оригинально у барона почта налажена, – сказал Мак-Магон.
      Сломав печать, он принялся читать.
      – Кхэм, – сказал Мориц. – Фрегат вы специально захватили для доставки почты?
      – Ну да, – усмехнулся бородач. – Кроме того, он хотел нас утопить. А так поступать нехорошо.
      Флаг-адъютант деликатно улыбнулся.
      – Послушайте, – сказал адмирал, – тут написано, что сотник Свиристел Стоеросов берется быть лоцманом при плавании у Материка Изгоев.
      – Точно. Стоеросов – это я.
      Мак-Магон с любопытством взглянул на бородача.
      – А я про вас слышал, – сказал он, протягивая руку. – Рад познакомиться.
      – Да я тоже о вас слышал, герр адмирал, – сказал Свиристел и шаркнул босой пяткой о палубу. – Потому и согласился. Так что, берете меня лейтенантом?
      – Разумеется, беру. Вообще все обязательства барона перед вами будут выполнены. Потому что его рекомендации всегда дорогого стоят.
      Стоеросов ухмыльнулся.
      – Это верно. Разрешите доложить данные разведки?
      – Ого! Вы знаете, какие корабли перед нами?
      – Так точно.
      Флаг-офицер Мориц моментально выхватил карандаш и приготовился записывать на обороте карты.
 

* * *

 
      – Поперек Пихтовой бухты растянуты шесть покаянских кораблей. У материкового берега стоит фрегат «Тангом». Далее идут четыре линкора – «Гронш», «Тарида», 92-пушечный «Камбораджо» под флагом какого-то вице-адмирала. И еще «Благой Угар». Между этим линкором и островом Пихтач находится фрегат неустановленного названия, а сразу за ним – небольшой посыльный корвет.
      – А еще мористее этого корвета парусов не заметно?
      – С утра ничего не было, – сообщил Стоеросов. – Но появиться могут, конечно. В любой момент.
      – Да, – сказал адмирал. – Времени мало.
      Он прошелся по палубе и остановился перед Стоеросовым.
      – А скажите, Свиристел Павлович, давно ли вы захватили «Консо»?
      Стоеросов понял с полуслова.
      – Меньше суток назад, ваше превосходительство. Вряд ли покаянцы об этом знают.
      – Отлично. Сколько у вас пленных?
      – Двести сорок три. И только семьдесят четыре – своих. Причем двое из них ранены.
      – Понятно. Сделаем так. Раненых сдайте на «Поларштерн». Вы получите семьдесят померанских матросов в обмен на сотню покаянцев. Мы разместим их по остальным кораблям. Так они будут и при деле, и под присмотром.
      – Слушаюсь.
      – Но главное вот что. «Консо» должен заменить пострадавший «Гримальд» в авангарде эскадры. Он будет имитировать бегство, а мы – якобы за ним гнаться. Как только трофейный фрегат сблизится с покаянским кораблем в месте прорыва… Понимаете?
      Свиристел хитро улыбнулся.
      – Как не понять.
      – Возьметесь командовать «Консо» в таких условиях?
      – А чего там? Возьмусь.
      – Подумайте, Свиристел Павлович. Дело нешуточное, а экипаж будет пестрым. Я могу поставить кого-то другого.
      Стоеросов набычился.
      – Не доверяешь, адмирал?
      Мак-Магон похлопал его по плечу.
      – Ну-ну, и в мыслях не было. Очень даже ценю. У меня вообще такое предчувствие, что вы принесете нам удачу.
      – Постараюсь, – буркнул Стоеросов. – Я зятю своему обещал.
      – Зятю?
      – Ну да. Видите ли, барон Обенаус взял в жены сестрицу мою, Алену Павловну.
      – О! Поздравляю.
      – Спасибо.
      Тут в разговор вмешался командир «Денхорна».
      – Ветер стихает, экселенц, – сказал он, озабоченно глядя на «колдунчики».
      Все, находившиеся на шканцах, немедленно подняли головы.
      – Ничего, – успокоил Стоеросов. – Это ненадолго. А восточнее острова, в бухте, там вообще сейчас хороший бриз. Где прорываться-то будем, герр адмирал?
      – Очень важный вопрос, – кивнул Мак-Магон. – Скажите. Свиристел Павлович, насколько фрегат «Тангом» близко стоит к берегу? Протиснуться можно?
      – Какая осадка у ваших линкоров?
      – Шесть с половиной метров. Ну и с полметра запаса не помешает.
      – Итого, значит, семь. Думаю, пройти можно. Но для верности предлагаю вот что. С «Консо» мы промерим глубины и вам просигналим. Когда, значит, якобы удирать будем. Если что не так – успеете отвернуть. А вообще, вдоль берега – самое место прорываться. Ветер там на гору натыкается, от этого усиливается и на север поворачивает. Попутным будет. Фордевинд!
      – И если быстро туда подойдем, то сможем драться не со всеми покаянцами сразу, а с каждым кораблем поочередно, – добавил адмирал. – Так что, семь метров вам под киль, Свиристел Павлович. А лучше – восемь.
      – К черту, – сказал Стоеросов и непочтительно сплюнул за борт.
      – Герр адмирал! – крикнул сигнальщик. – Преследующая группа вражеских кораблей увеличила ход. Линкор «Магденау» просит разрешения открыть огонь.
      – Ну вот, – сказал Мак-Магон. – Кажется, все и началось. С Богом, господа!
 

* * *

 
      Долгое время старый линкор «Умбаррага» постепенно отставал, поскольку имел меньшую скорость, чем корабли Мак-Магона. А более быстрые, но хуже вооруженные фрегаты на самостоятельную атаку не решались. Но у острова Обливный померанская эскадра была вынуждена перестроиться для нового боя, заметно снизила ход и даже на короткое время легла в дрейф.
      «Умбаррага» тут же подтянулся, и вскоре на нем выстрелила носовая пушка. Ядро не долетело, но всего лишь на полкабельтова.
      – Флагман дает «добро» на открытие огня, – доложил сигнальщик.
      Контр-адмирал фон Гренземе, командир его высочества линейного корабля «Магденау» молча кивнул.
      – Разрешите спуститься в кормовую батарею? – спросил старший офицер.
      Он был заядлым артиллеристом и артиллеристом неплохим. Фон Гренземе кивнул еще раз.
      – Бить в корпус! И проследите, чтобы на верхнюю палубу без приказа никто не выскакивал, – проворчал он.
      – Яволь!
      Старпом откозырял и убежал. Он скатился по трапу на мидель-дек, где стояли два кормовых двадцатичетырехфунтовых орудия. Оттуда через две палубы послышался его зычный голос.
      Тем временем выстрелила вторая пушка «Умбарраги». На этот раз ядро упало в двадцати саженях от правой раковины. В ответ из-под кормы «Магденау» пыхнуло белое облако дыма. Палуба вздрогнула, раздался плотный звук очень близкого пушечного выстрела.
      Адмирал выждал несколько секунд и поднял зрительную трубу. Увидев фонтан у скулы имперского корабля, он что-то неразборчиво проворчал.
      Второй выстрел был удачнее – ядро пронзило один за другим паруса фок– и грот-мачт неприятеля и перерубило ванты бизани. Фон Гренземе тем не менее разозлился. Перегнувшись через фальшборт, он крикнул:
      – Я сказал – в корпус, а не в тряпки!
      – Да, экселенц, – отозвался старпом снизу. – Сейчас возьмем поправку. Эй там, на гон-деке, подбить клинья!
      Прошло несколько секунд. Из кормовой части гон-дека дуплетом ударили тридцатишестифунтовые орудия. Описывая дугу, оба ядра полетели к «Умбарраге».
      На этот раз все получилось нормально. Взглянув на разлетавшиеся щепки, адмирал отвернулся, – пока перезаряжают пушки в этой стороне ничего важного не произойдет. А вот со стороны носа кое-что происходило.
      Перед «Магденау» шел корвет «Сифарис», дальше – фрегаты и линкоры во главе с «Денхорном». Транспорты и «Поларштерн» уже выкатились из боевого строя и шли параллельной колонной слева. Все это было понятным и привычным.
      Но перед флагманом откуда-то появились незнакомый фрегат и муромский скампавей, а адмирал не счел нужным ничего о них сообщать. Вероятно, опасался, что флажные сигналы прочтут не только те, кому они будут предназначены. Что ж, начальству виднее, подумал фон Гренземе.
      Тем временем за кормой вновь ожил «Умбаррага». Восемнадцатифунтовое ядро со свистом пролетело мимо бизань-мачты, разбило блок и упало в воду где-то впереди. На шканцы свалился обрывок троса. Вахтенный лейтенант отпихнул его к борту, чтобы под ногами не путался.
      – Близко подобрались, – заметил он. – А второе-то орудие у них не стреляет, герр шаутбенахт!
      – Погоди еще, – сказал фон Гренземе.
      Но время шло, а вторая погонная пушка покаянца молчала. Зато одно за другим отстрелялись все четыре кормовых орудия «Магденау». С расстояния в милю три ядра канониры уложили в цель. Это было весьма и весьма недурно.
      На имперском линкоре вдребезги разлетелась носовая фигура, затрепетал на ветру сорванный кливер, а справа от форштевня в корпусе наконец-то появилась дыра. Располагалась она чуть выше ватерлинии и при качке должна была черпать воду.
      – Вот, другое дело, – проворчал шаутбенахт. – Лейтенант, не разберу, волна захлестывает?
      – Айн момент…
      Лейтенант быстро взглянул в новомодный бинокль.
      – Йа, экселенц! Носовой бурун скрывает пробоину. Вода наверняка поступает на нижнюю батарейную палубу. Очень удачный выстрел, экселенц!
      Вероятно, к этому же выводу пришел и капитан «Умбарраги». Линкор начал убавлять паруса.
      Но по бокам от него вперед выдвинулись фрегаты. И хотя оба пристреливались по «Магденау», левый из них в принципе мог уже достать транспорт «Энш», а это никуда не годилось. Фон Гренземе отправил вестового с приказом перенести весь огонь именно на этот левый фрегат.
 

* * *

 
      Бой продолжался.
      Пока канониры «Магденау» поворачивали многотонные орудия, фрегаты успели пристреляться. Сначала у правого борта вырос султан воды. Затем зазвенели стекла, раздался треск дерева, корабль вздрогнул:
      – Попадание в вашу каюту, экселенц, – сочувственно доложил лейтенант. – Шестифунтовое ядро. Наверное, многое там разбилось.
      Фон Гренземе пожал плечами.
      – А ля гер ком а ля гер.
      Снизу прибежал боцман.
      – Герр адмирал! В вашей каюте пожар.
      – Ну так погасите и не беспокойте меня по пустякам. В чем дело-то?
      – Уже гасим, но…
      – Что?
      – Боюсь, попортим ваши мундиры. Может, вынести?
      – Нельзя рисковать людьми ради мундиров. Эдвардс, что с тобой? Заливайте огонь, парад у нас будет еще не скоро.
      – Это точно, экселенц.
      Боцман скатился по трапу.
      – Для него добро терять… – сказал лейтенант.
      – Знаю.
      В этот момент транспорт «Энш» не вытерпел и тоже вступил в бой, пальнув из кормовых четырехфунтовых пушчонок. Промазали, конечно. Лучше бы уж молчали.
      По счастью, покаянцы на это озорство внимания не обратили. Оба фрегата продолжали обстреливать главного противника, то есть «Магденау». И небезуспешно. На ют брызнули осколки стекла, – это разлетелся большой гакобортный фонарь. Еще одно ядро пробило баркас.
      – Пока три-ноль не в нашу пользу, – сказал лейтенант. – Что ж наши-то молчат, герр командир? Может, послать к ним?
      Гренземе недовольно покосился.
      – Запомни: канониров никогда подгонять не надо. Жди. Не суетись. И вообще, наблюдай вон по курсу. Видишь, «Такона» уже в пролив повернула? Скоро и наша очередь.
      – Слушаюсь, – сказал лейтенант и замолчал.
      Еще два ядра пролетели над палубой и продырявили паруса. После этого заговорили наконец и орудия «Магденау».
      И тут выяснилось, что время канониры потратили не впустую, – прицелились они как следует. На следовавшем слева за кормой покаянском фрегате подломилась фок-мачта. Подломилась, секунду продержалась наклонно, а затем, разрывая снасти, рухнула за борт. Еще сверх всяких ожиданий в тот же фрегат угодили и два ядра с «Энша». Эта пара маленьких четырехфунтовых ядер сыграла, по всей видимости, роль последней капли. Фрегат накренился, резко вильнул в сторону и начал отставать.
      – Сигнальщик! Поздравления «Эншу».
      Сигнальщик, молодой розовощекий парень, улыбнулся и с готовностью замахал флажками.
      Последний непострадавший еще корабль Покаяны на рожон лезть не стал – на нем один за другим сбрасывали паруса.
      Фон Гренземе вновь повернулся к сигнальщику.
      – Вот и все, братец. А теперь передай-ка на флагман, что за кормой чисто.
      Вдруг по корме «Магденау» чиркнуло запоздавшее ядро. Брызнули щепки. Фон Гренземе не обратил на них никакого внимания. Он смотрел вперед, где корабли Поммерна один за другим огибали Обливный и поворачивали в бухту. Там теперь решалась судьба эскадры и всего Поммерна.
      – Герр шаутбенахт, герр шаутбенахт, – растерянно позвал вахтенный лейтенант.
      – Что?
      – Да тут вот…
      У фальшборта, цепляясь за ванты, опускался сигнальщик. Из его спины торчал острый обломок дерева.
      – Ну, и чего стоим? – спросил фон Гренземе. – Кто санитаров-то звать будет? Хотя…
      Сигнальщик не мигая смотрел в голубое небо. А палуба под ним быстро краснела.
      – М-да, – сказал шаутбенахт. – Откуда он?
      – Кажется, ваш земляк. Из округа Иберверг.
      – Земляк, значит. Жаль… Ну что ж, лейтенант, война началась. Берите флага и передавайте теперь сами: за кормой чисто.

13. ЭПИКИФОР, МАРУСИМ И ГРАФ

      Федеральный оптический телеграф.
      Линия Бауцен – Муром
      АХТУНГ! СРОЧНО! ВНЕ ОЧЕРЕДИ!
      …………………………………………..
 

ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ ТЕЛЕГРАММА

 
      Куда: Муром, Колдыбель
      Кому: ТИХОНУ ПАНКРАТОВИЧУ НЕСПЕХОВУ,
       ПОСАДНИКУ МУРОМСКОМУ
 
       Ваше превосходительство!
       От имени народа Поммерна выражаю соболезнования родным и близким Сергея Теплунова и Антипа Горошко, погибших на Скрипучем мосту. Мы будем просить семьи этих достойных служителей принять скромный дар курфюршества в виде пожизненного пенсиона.
       Нам известно, что благодаря мужеству мостового старшины Тимофея Кликуна предотвращена серьезная угроза кораблям курфюрстенмарине. В связи с этим имею честь сообщить:
       Аделиг, верхняя палата курфюрстентага, удостоила Кликуна Тимофея Артамоновича Серебряным крестом Поммерна со всеми полагающимися преференциями и привилегиями. Это – лишь четвертый случай присуждения данной награды иностранному подданному за всю историю государства Номмерн.
       Нашему посланнику в Господине Великом Муроме поручено передать новому кавалеру Мои поздравления, знак ордена и его сертификат.
       Примите, Ваше превосходительство, мои уверения в весьма высоком к Вам уважении.
       БЕРНАР ВТОРОЙ,
       курфюрст Поммерна
 

* * *

 
      – О ты, червяк под копытами правоверных!
      – Так-так, непарнокопытный.
      – Прах шакала…
      – Это уже было, – поморщился эпикифор.
      – Когда?
      – Во время прошлого визита.
      – Прах шакала, пожранного гиеной, которую укусила неумытая свинья! – поспешил исправиться великий марусим.
      – О-о.
      – Тяжесть желудка, утомленного зубною болью!
      – Страшно представить…
      – Жалкий политический гяур под куполом Вселенной!
      – С прошлой нашей встречи твой кругозор замечательно расширился, марусим. Вот не думал, что оставлю столь глубокий след.
      – Затхлое растение ухух, покрытое плесенью!
      – Что еще за ухух?
      – Неважно. Откуда я знаю? О ты, змея, жалящая себя за ногу!
      – За ногу? – удивился эпикифор. – Какую?
      – Заднюю. А что?
      – Нет, ничего. Я было испугался, что ты перегружаешь свое драгоценное здоровье излишней премудростью. Но явно ошибся. Продолжай, па-аштенный.
      Марусим на цыпочках подкрался к двери. Прислушался и покачал головой.
      – Плешивый бурдюк с гнилой водой!
      – Бурдюк? А что, можно и начинать.
      Эпикифор налил первую стопочку. Марусим покосился на дверь. Люминесценций пренебрежительно махнул рукой:
      – Глувилл уже отвел глаза твоим шпионам, почтеннейший Золото ордена блестит ничуть не хуже золота эмира.
      – Золото? Золото… м-да. О ты, запах верблюда. Пехота у тебя, конечно, еще ничего…
      Великий сострадарий кивнул.
      – …А вот кавалерия – дрянь.
      – Это почему же?
      – Кавалерия не может быть хорошей, если ее мало. Так и быть, твое здоровье, неверный!
      Марусим опрокинул стопочку и полез рукой, унизанной перстнями, в блюдо с шампиньонами.
      Прожевал и спросил:
      – Слушай, а чего ты курфюрста так боишься? Армия у него – тьфу. Он живой только потому, что за горами прячется.
      – Курфюрстенвер – не такое уж и тьфу. Бернар может собрать до двадцати пяти дивизий. И очень неплохих дивизий, смею заверить. Артиллерия у него получше моей. Не исключено, что Муром ему поможет. Тихонько, как и полагается Тихону.
      – Да, посадник не дурак. Понимает, что вслед за Пом-мерном очень сразу последует Муром. А кстати. Говорят, твои бубудуски там немного пошалили. Что-то там такое, на мосту…