Глава 11

Крошечное пятнышко очень яркого света было похоже на бриллиант, плывущий на фоне холодных звезд.

– Ну? – требовательно спросил Феррол.

Тензинг отодвинулся от панели телескопа и замигал, пока его глаза после ослепительного блеска далекого астероида привыкали к относительному мраку внутри шаттла.

– Он определенно становится тусклее, – ответил ученый таким голосом, словно у него уже вовсе не осталось сил. – Тем не менее я не думаю, что выходить из тени Пегаса безопасно.

– Я и не собирался делать этого.

Феррол разочарованно глядел на крошечную искорку света. На борту шаттла не было необходимых приборов, а интенсивный поток радиации в результате последнего выброса на звезде Б не давал возможности выйти из тени Пегаса и произвести прямые измерения. Поэтому они были вынуждены импровизировать. Анализировать отраженный астероидом свет – не слишком удачная идея, но ничего лучше никому в голову не пришло. К несчастью, из всех ученых на борту только Тензинг имел реальный полевой опыт оценки яркости космического объекта без приборов, да и то очень давно.

Впрочем, никакой особой точности и не требовалось. Одного взгляда на астероид было достаточно, чтобы понять – звезда Б все еще слишком ярко пылает, чтобы рисковать, подставляя себя ее свету.

И если даже на таком расстоянии свет и радиация настолько сильны…

– Как по-вашему, «Дружба» могла уцелеть? – спросил Тензинг.

Феррол покачал головой, от чего возникло ощущение легкого головокружения. С момента отлета «Дружбы» прошло тридцать часов, и за все это время он спал едва ли пять. И не потому, что в бодрствующем состоянии мог как-то повлиять на ход событий.

– Нельзя ничего утверждать точно, пока мы не можем выйти из тени Пегаса и связаться с ними по радио или с помощью лазера, – ответил он. – Если они летели с ускорением выше двух g, у них должно было хватить времени укрыться в тени планеты до того, как звезда снова начала извергаться.

А если нет… не стоило труда излагать возможный сценарий развития событий. Сейчас на борту шаттла и спасательных шлюпок не было ни одного человека, который не пришел бы к тому же неутешительному выводу, что и сам Феррол.

– Да-а-а… – выдохнул Тензинг и вздрогнул. – Ну…

– Как там Пегас? – Феррол задал вопрос, главным образом, чтобы сменить тему разговора.

– Пока ничего принципиально нового, – со вздохом ответил Тензинг. – Химический состав пота все еще отличается от обычного, хотя есть небольшой сдвиг в сторону нормы.

– Были какие-то серьезные изменения во время последнего выброса?

– Нет. Вообще никаких изменений в тот момент. Так же и с его состоянием, по словам темпи.

– Да, я слышал, – проворчал Феррол, с трудом сдерживаясь, чтобы не сообщить Тензингу, как мало он доверяет словам темпи. Тем не менее все очевиднее становился факт, что недомогание Пегаса не было связано с внешними событиями. – Значит, мы возвращаемся к началу: это либо усталость, либо болезнь.

– Похоже на то, – мрачно согласился Тензинг.

– И конечно, темпи понятия не имеют, как ему помочь.

Тензинг бросил на него странный взгляд – видимо, в словах Феррола прозвучало больше яда, чем входило в его намерения.

– Они делают что могут, старший помощник, – сказал Тензинг. – Поймите, никто из них никогда не видел звездного коня в таком состоянии.

– Конечно.

«Или, по крайней мере, – угрюмо подумал Феррол, – они не захотят признаться в этом».

Ему никак не давала покоя мысль, что темпи, отобранные для полета на «Дружбе», задумали уничтожить корабль – а заодно и себя, конечно. Но что они могли выиграть от его гибели, он никак не мог сообразить.

– Тест на ванадий дал что-нибудь?

– Ни намека. Пот продолжает выделяться, но ванадия в нем нет. Как будто он просто исчезает.

Ванадий принадлежал к числу тех микроэлементов, которые после Прыжка в эту систему исчезли из пота Пегаса. По совету доктора Сандерсона Феррол приказал бросить за борт кое-какие богатые ванадием приборы и инструменты. Пегас тут же телекинетически втянул их в свое ротовое отверстие, но никакой другой реакции не последовало. И тогда, и шесть часов спустя.

– Может, стоит попробовать какой-нибудь другой микроэлемент, – предположил Феррол. – Сколько всего элементов, которые Пегас перестал выделять? Восемь?

Тензинг пожал плечами.

– Попытаться, конечно, можно, но лично я думаю, что это пустая трата времени. Дефицит питательных веществ так быстро не восполнишь.

– Может, это относится только к обычным животным, – проворчал Феррол. – А у звездных коней… кто знает? Кроме того, это займет наше время; по крайней мере, до тех пор, пока мы не столкнемся с какой-нибудь реальной проблемой.

– Тоже верно, – уступил Тензинг. – Хотя уж если темпи не в состоянии вычислить, что нужно звездному коню, сомневаюсь, что мы…

Он резко смолк, когда Феррол с силой сжал его плечо.

– Чтобы я больше не слышал таких речей, – холодно произнес он. – Ни от вас, ни от ваших людей. Темпи не всеведущи, они не сверхлюди – только так, и никак иначе. Другого подхода я не потерплю. Они общаются с природой, обожают все, даже самые ничтожные создания? Прекрасно. А мы покоряем природу, делаем с ней все, что пожелаем, и если Пегас не хочет прыгать, мы, черт побери, найдем способ заставить его сделать это. С помощью темпи или без них.

– Понимаю, старший помощник, – пробормотал Тензинг, настороженно глядя на Феррола.

– Уж постарайтесь. – Феррол отпустил его плечо. – А теперь отправляйтесь к себе и найдите мне лекарство.

– Да, сэр. – Тензинг нервно сглотнул и, не прибавив больше ни слова, торопливо заковылял в свою импровизированную лабораторию.

«Не нужно было так набрасываться на него», – подумал Феррол, испытывая чувство неловкости, пробивающееся сквозь тревогу и огорчение. Однако Тензинг не единожды демонстрировал благоговение перед темпи и их мнением, иногда с оттенком преклонения. И Феррол не собирался допускать, чтобы пассивная темпийская позиция «подождем-посмотрим-что-будет» отравила сознание тех немногих людей, которые только и могли справиться с таинственным недомоганием Пегаса.

Его взгляд переместился на нос шаттла, к темпи… и внезапно он и думать забыл о чувстве неловкости и таких мелочах, как пораженческие настроения ученых.

Теперь чужеземцы не просто сидели со скрещенными ногами, образуя подобие трехмерной сферы, в центре которой находился манипулятор. Теперь они плотно сгрудились вокруг него, и каждый крепко вцепился ему кто в руку, кто в ногу. Сам манипулятор замер, словно окаменел, лицо исказилось совсем уж странным образом.

И на его шлеме-усилителе половина индикаторных огоньков полыхали красным.

– Гарин! – рявкнул Феррол и бросился на нос.

Однако он опоздал. Совершенно неожиданно Пегас сделал сильный рывок. Шаттл накренился, Феррол полетел головой вперед и врезался в спинку кресла.

Пока он поднимался и искал поручни, за которые можно было уцепиться, последовал новый рывок, и Феррола опять подбросило в воздух. Завыла сирена, перекрывая шум испуганных голосов. Едва Феррол Успел вцепиться в спинку кресла, как с ревом заработал двигатель, и судно устремилось вперед. Это Ямото, пилот шаттла, старалась удержать его в тени Пегаса.

– Всем пристегнуться! – закричал Феррол, перекрывая шум, хотя все и так понимали, что надо делать; рев продолжался не дольше трех секунд, после чего смолк, и вернулось нулевое тяготение. – Гарин!

– Здесь, сэр! – ответил тот откуда-то справа и сзади. – Что, черт побери, происходит?

– Не знаю, – ответил Феррол, продолжая свой путь на нос и от всей души надеясь, что новых рывков не последует, прежде чем он там окажется, сядет в кресло и пристегнется. – Пойдите… узнайте.

Пегас, однако, дернулся еще раз до того, как Феррол добрался до места. Но на этот раз Ямото была наготове и с помощью маневровых двигателей смягчила последствия рывка. Оказавшись у командирских кресел, Феррол рухнул в одно из них и пристегнулся.

– Со-нгии? – позвал он, шаря взглядом по плотному клубку темпийских тел в поисках красно-белого клетчатого шейного платка главного манипулятора. – Со-нгии, где ты, черт побери?

– Я слышу тебя, Фе-роо, – послышался скрипучий голос, исходящий почти из середины группы.

Воспользовавшись временным затишьем, темпи сели чуть свободнее.

– Безмерно рад этому, – буркнул Феррол. – Что, черт возьми, происходит?

– Пегасуннинни… нехорошо. – Пауза перед последним словом была очень заметна.

– В самом деле? – насмешливо фыркнул Феррол. – А на мой взгляд, сейчас он здоровее, чем когда бы то ни было за последние полтора дня.

– Ты не понимаешь, Фе-роо. Пегасуннинни нехорошо. Мы должны отпустить его.

По спине Феррола пробежал холодок.

– Что мы должны?

– Мы должны отпустить…

– Да, я не глухой, – оборвал его Феррол. – Просто ушам своим не верю. Услышать такое даже от… темпи. Что ты имеешь в виду – «отпустить его»? Отпустить куда?

– Освободить его… отпустить на волю, – ответил Со-нгии, нехарактерным для темпи образом выделяя каждое слово. Вся его крохотная фигурка выглядела неестественно напряженной, но от страха или от чего-то еще, Феррол не знал. – Его нужно отпустить на свободу, или он умрет.

Сидящий рядом с Ферролом Гарин фыркнул.

– Ох, ну конечно. Пусть себе уходит, вот так вот просто, да? Ты что, совсем идиотами нас считаешь?…

Феррол махнул рукой, показывая, чтобы Гарин заткнулся.

– Почему Пегаса нужно отпустить на свободу? – спросил он, изо всех сил сдерживаясь. Странным образом напряженность Со-нгии передалась и ему.

Темпи на мгновение заколебался. Потом, словно против воли, он широко раскрыл рот позади фильтровальной маски – темпийский эквивалент покачивания головой.

– Не знаю.

– Как это понимать – не знаешь?

– Не могу объяснить, Фе-роо… – Темпи замолчал, когда Пегас снова рванулся, а Ямото снова включила двигатели, чтобы удержать шаттл и привязанные к нему шлюпки в спасительной тени звездного коня. – Я не знаю, почему он умрет. Но это произойдет.

Феррол обернулся, вытянув шею.

– Тензинг? – позвал он. – Что там с анализом пота Пегаса?

– В последнем образце ничего нового. – Голос ученого дрожал, хотя чувствовалось, что он старается сдерживаться. – Правда, мы брали его около часа назад. Что происходит?

– Пока неясно, – бросил Феррол, напряженно размышляя. Судя по тому, как дергается Пегас, выяснить что-либо «на глазок», как это делал Тензинг, не получится. – Гарин, сформируй команду для выхода наружу. Мне нужен свежий образец пота.

– Есть, сэр.

Бросив взгляд на обзорное окно и Пегаса за ним, Гарин отстегнулся и, отталкиваясь, поплыл прочь, на ходу подзывая встречных членов экипажа.

– Нужно срочно отпустить Пегасуннинни на свободу, Фе-роо.

Феррол перевел взгляд на Со-нгии, с особой остротой ощущая твердость лежащего в кармане игольчатого пистолета.

– Знаешь, что произойдет, если мы его отпустим? Он прыгнет, вот и все. Бросит нас здесь поджариваться.

Со-нгии помолчал, покачиваясь в воздухе.

– Не думаю, что Пегасуннинни прыгнет, – сказал он. – По крайней мере, прямо сейчас. У него нет на это сил.

– Однако у него хватает сил, чтобы мотать нас туда-сюда, точно детскую погремушку, – возразил Феррол. – Почему ты уверен, что он не прыгнет?

– Не знаю, – ответил Со-нгии с оттенком разочарованности в голосе. – Знаю лишь, что его нужно отпустить. Это все.

– И ты будешь настаивать на своем? Даже если в результате погибнешь сам? Я имею в виду – прямо сейчас, причем мучительной смертью?

Лицо темпи исказилось больше обычного – и, черт побери, это было похоже на ироническую улыбку!

– Ты зря теряешь время, Фе-роо, – провыл он. – Не надо угроз. Если я не прав и Пегасуннинни прыгнет, мы все умрем.

Феррол в ярости смотрел на него… и на несколько мгновений весь его гнев, все презрение к темпийской расе, словно лазерный луч, сфокусировалось на одном-единственном представителе ее, плавающем в воздухе перед ним. Неискренний, спокойно-невозмутимый, с физиономией, чье выражение невозможно расшифровать, тупо безразличный к опасности – в это мгновение Со-нгии стал средоточием всего, что Феррол ненавидел в темпи. Его рука скользнула к карману, в котором лежал игольчатый пистолет; желание вытащить оружие захлестнуло его с головой. Вытащить и посмотреть, как на этом уродливом лице проступит выражение страха – за мгновение до того, как Феррол изувечит его до неузнаваемости.

Однако он не поддался порыву… потому что в глубине души, несмотря на все клокочущие внутри эмоции, понимал, что на самом деле у него нет выбора. Отпустить Пегаса было чертовски рискованно, но если они этого не сделают, он может так их тряхнуть, что шаттл и спасательные шлюпки окажутся на губительном свету.

А если звездный конь и вправду умрет, потому что его не освободили, погибнут все, находящиеся в этой системе. Они сами, «Дружба», ученые на планете – все. Без сомнений.

Со-нгии был прав… и за это Феррол ненавидел его еще больше.

– Гарин! – крикнул он, чувствуя во рту привкус горечи поражения. – Вышли наружу еще троих… таких, у кого есть опыт работы за бортом. Нужно снять с Пегаса сеть… посмотрим, поможет ли это.

– А если нет? – спросил Со-нгии.

Феррол нахмурился.

– Тогда, полагаю, нам придется избавиться от него, – не поворачиваясь, ответил Феррол. – А пока что сосредоточься и попытайся снова подчинить себе проклятого зверя.

– Твои желания совпадают с нашими, – сказал Со-нгии.

Феррол стиснул зубы, не сводя взгляда с Гарина и тех членов экипажа, которым предстояло работать за бортом. «Готовы ли вы, – спросил его Роман перед началом этой экспедиции, – учитывая ваше отношение к темпи, по доброй воле доверить им свою жизнь?»

Тогда Феррол не был уверен в ответе. Теперь он знал точно.

И если Со-нгии солгал – если Пегас совершит Прыжок и обречет оставшихся под командой Феррола людей на смерть – тогда темпи будут первыми, кто отправится прямиком в ад. И смерть их будет мучительна, об этом он позаботится.

Без сомнений.

Глава 12

– Контакт в пределах минуты, – доложил Марлоу.

Роман, до этого наблюдавший за ходом ремонта корпуса, переключил внимание на мониторы спасательной шлюпки. Впрочем, видно было немного; Маккейг приближалась к звездному коню с теневой стороны, и его поверхность, действующая наподобие энергетического абсорбента, как бы впитывала зажженные на шлюпке тусклые огни. Различались лишь тонкие волокна темпийской «упряжи», свободно плавающие вокруг коня.

– Мы уже совсем рядом, – произнес голос Маккейг, едва слышный сквозь статические помехи. – Рин-саа вошел в транс или как там это у них называется. Хилл и Сивере ждут, когда можно будет притянуть шлюпку.

– Марлоу? – буркнул Роман. Тот покачал головой.

– По-прежнему не могу точно сказать, жив звездный конь или нет.

Обычные на мостике звуки негромких разговоров смолкли.

«Он жив, жив, должен быть жив», – твердил про себя Роман.

Согласно теории, звездные кони развиваются в энергетически насыщенных каменных кольцах черных дыр… уж конечно, несколько дней в свете разгоревшейся ярче обычного звезды не могли убить его. Внезапно сердце у Романа чуть не остановилось… звездный конь на дисплее с силой дернулся.

– Маккейг? – воскликнул он.

– Мы добрались, сэр, – послышался ее голос сквозь неизменный свист статики. – Цепляемся за связующие стропы…

– Готово, – вклинился голос Сиверса. – Рин-саа, давай.

Роман затаил дыхание, однако не слышал ничего, кроме треска статических разрядов.

– Рин-саа? Что происходит?

Сквозь треск донеслось что-то вроде тяжкого вздоха.

– Он жив, но очень слаб. – Голос темпи звучал так странно, что Роман едва узнал его. – Сильно пострадал от радиации.

– Способен он слетать на планету и обратно?

– Не знаю. Возможно, это ему не по силам, – послышался новый вздох, – но я попытаюсь.

– Капитан, мы движемся, – доложила Маккейг.

– Да, это так, – спустя мгновение сказал Мар-лоу. – Расчетное время в пути… ох, минимум десять часов при таком ускорении.

– Неплохо, – ответил Роман. На самом деле это все-таки было слишком медленно. С другой стороны, согласно расчетам Ловри, небольшой запас времени у них был, а заставлять звездного коня в таком состоянии лететь быстрее… ну, это могло окончиться фатально. – Не спускай с них глаз, Марлоу, – вдруг возникнет какая-нибудь проблема.

Бросив на дисплей последний взгляд, Роман вернулся к текущим делам. Ремонт «Дружбы» продвигался быстро. Если повезет, корабль будет полностью готов к тому моменту, когда звездный конь вернется с экспедицией.

– Кеннеди, я хочу, чтобы вы связались со старшим помощником Ферролом. Лазерная связь, конечно, и в режиме постоянного повтора. Сообщите ему все, что нам удалось выяснить, а также то, что мы прибудем примерно через пятьдесят часов. – На мгновение он заколебался; но нет, это должно быть сказано. – И еще передайте, что если следующий выброс произойдет раньше, чем мы появимся, пусть немедленно улетают и возвращаются на Соломон самостоятельно.

– Есть, сэр, – ответила Кеннеди с ледяным спокойствием, будто ей сказали, что можно сделать перерыв на обед. – Позвольте напомнить, капитан, что они, скорее всего, держатся в тени Пегаса и, следовательно, находятся вне зоны приема.

– Знаю, но нужно попытаться. Им неизвестно, что следующий выброс породит новую звезду, и к тому времени, когда они сами это вычислят, может быть слишком поздно.

– Понимаю, сэр.

На мгновение их взгляды встретились, и в обоих отчетливо читался один и тот же вопрос: если звездный конь, медленно плетущийся сейчас к Шадраху, так сильно пострадал от радиации, какое воздействие та же самая радиация оказывает на Пегаса?

Страшно было даже задумываться об этом.

Двенадцать часов спустя звездный конь ненадолго погрузился в лунную тень, прошел мимо поджидающей его там «Дружбы», и они вместе продолжили смертельный полет.

– Небольшая часть радиации отражается на нас от бока звездного коня, – доложил Марлоу, когда они покинули лунную тень. – Правда, меньше, чем предсказывал компьютер.

– «Зонтик» помогает хоть немного? – спросил Роман.

– Определенно, – ответил Марлоу. – В особенности что касается видимого света, но изрядную долю потока нейтронов он тоже абсорбирует.

«Зонтик» был идеей инженеров Столта: тонкий слой посеребренного пластика, закрепленный на расстоянии двух метров от корпуса «Дружбы».