Глава 22

Заседания начались сорок восемь часов спустя – на этот раз не в роскошном правительственном здании на Соломоне, а на околоземной орбите, в мрачном безмолвии космического корабля «Вызов». На Соломоне Звездный флот и Сенат были представлены более или менее поровну; здесь такого равновесия не наблюдалось. Доминировали военные – в заседаниях участвовала лишь небольшая группа гражданских.

Среди них, конечно, был сенатор, как и рассчитывал Феррол.

Однако в течение трех первых дней у них не было буквально ни минуты, чтобы поговорить наедине. Дни Феррола были до краев наполнены; его – иногда одного, а иногда вместе с Романом, Кеннеди или Тен-зингом – без конца расспрашивали, заставляя пересказывать события снова и снова. Ночи тоже были заполнены – он спал крепким сном смертельно усталого человека, в который то и дело вторгались «акулы» и «грифы».

И снова Прометей… На этом самом «Вызове» когда-то вывезли его и других колонистов, изгнанных из их мира. Не раз ему приходило на ум, не был ли выбор именно этого корабля в качестве места заседаний проявлением чьего-то извращенного чувства юмора.

Днем он беспрерывно говорил, ночью его одолевали сны… и все время он с нарастающим нетерпением ждал, когда же сенатор наконец вызовет его. На четвертый день – последний, согласно расписанию – ему надоело ждать.

– Сожалею, – сказал Стифейн Риз голосом, в котором соединились вежливость и жесткость, – но в данный момент сенатор действительно очень занят.

– Он примет меня. – Вытянув шею, Феррол сквозь полуоткрытую дверь заглянул в другую часть офиса. Сенатор был там, углубился в беседу с одним гражданским и двумя военными в увешанной орденами форме. – Просто доложите ему обо мне.

Риз заколебался на мгновение, потом взял телефон и пробормотал что-то в трубку. Напряженно вслушиваясь, Феррол уловил, как тон сенатора изменился…

– Он сказал, Феррол, чтобы вы возвращались к себе. Он свяжется с вами позже.

В глубине души Феррола зазвучал негромкий сигнал тревоги. По распорядку, до отбытия на «Дружбу» у него оставалось едва ли два часа.

– Не может быть никакого «позже». Скажите сенатору, что я даю ему минуту, чтобы избавиться от гостей. После чего вхожу к нему и излагаю свое дело прямо перед всеми.

Риз устремил на него долгий задумчивый взгляд, как бы прикидывая, чем обернется звонок сенатору. Феррол ответил ему собственным испепеляющим взглядом. Спустя мгновение Риз сдался и снова заговорил по телефону. Последовала короткая пауза…

– Сенатор примет вас, – пробормотал он.

Феррол удовлетворенно кивнул и, неизвестно почему, начал отсчитывать секунды. На пятьдесят шестой гости сенатора поднялись и, скользнув по лицу Феррола незаинтересованными взглядами, покинули офис.

Сенатор остался стоять в дверном проеме. Он посмотрел на Феррола только после того, как последний гость ушел. Его взгляд был спокойным, лишенным всяких эмоций. Точно так же звучал и его голос, когда он сказал:

– Входите, старший помощник.

Феррол молча прошел мимо него в комнату. На этот раз сенатор плотно закрыл за ними дверь.

– Ты прервал очень важную встречу. – Сенатор пересек комнату и уселся за богато украшенный металлический стол, стоявший в углу.

– Я через два часа должен покинуть «Вызов», – сказал Феррол, успешно подавив автоматическую потребность извиниться. Нет, на этот раз он не допустит, чтобы сенатор с первого же слова заставил его занять оборонительную позицию. – Через двенадцать часов «Дружба» получит очередной приказ, я окажусь бог знает где и пробуду там бог знает сколько времени. Прервать вашу встречу было для меня единственным способом поговорить с вами.

Сенатор вскинул бровь.

– Почему ты думаешь, будто нам есть о чем говорить?

Несколько долгих мгновений Феррол пристально всматривался в его лицо.

– Не понимаю.

Сенатор скривил губы.

– Тогда позволь мне сказать открытым текстом: ты, Чейни, больше у меня не служишь.

У Феррола отвалилась челюсть.

– Что? Но… почему?

– Это имеет значение?

Феррол проглотил ком в горле, перед глазами у него все поплыло. Вокруг как будто внезапно резко похолодало – таким неодобрением и презрением наполнился воздух. Он снова почувствовал себя ребенком перед лицом разгневанного отца…

Нет, этому не бывать. Он не ребенок, и сидящий перед ним человек ему не отец. Он стиснул зубы, чтобы не выдать своих эмоций, и сказал:

– Да. Это имеет значение. На протяжении многих лет я был одним из ваших лучших агентов…

– Лучших? – фыркнул сенатор в своей светской, чуть жеманной манере. – Ох, Чейни, не обманывайся на этот счет. Ты был способным, определенно, но вряд ли одним из лучших. Для этого нужен больший опыт работы, чем ты на свете прожил.

– И теперь я лишен возможности приобрести этот опыт? – перешел в наступление Феррол. Детское ощущение беспомощности исчезло, сменилось нарастающим гневом. – Почему?

– Главным образом, это проблема доверия. – Нахрапистая манера поведения сенатора сменилась лениво-бесцеремонной. Возможно, до него дошло, что запугиванием он ничего не добьется. – Когда мой агент по доброй воле передает секретную информацию противнику… Согласись, неудивительно, что желание работать с таким агентом пропадает.

В первое мгновение Феррол даже не понял, о чем, черт возьми, идет речь. Потом…

– Сенатор, это был вопрос жизни или смерти. Вы бы предпочли, чтобы я промолчал о данных Чеслава и позволил «акуле» сожрать и «Дружбу», и себя?

– Если верить показаниям капитана Романа, данные Чеслава не слишком помогли ему.

– Нет, не помогли, – не стал спорить Феррол. – Однако я вряд ли мог знать об этом заранее.

– Возможно. Но это была личная информация, и ты не имел права копировать ее.

– В этом и проблема на самом деле, не так ли? В том, что в моих руках оказалась незаконно полученная информация, которая могла привести к вам.

Феррол ожидал хоть какой-то реакции – гнева, настороженности; чего угодно, что позволило бы проникнуть в мысли собеседника. Однако, как обычно, сенатор лишил его этой возможности.

– Незаконно полученная? – кротко спросил он. – Опомнись, Чейни. Как, скажи на милость, может считаться «незаконно полученной» информация об объекте, который находится на орбите около ничейной планеты? А насчет того, что эта информация могла привести ко мне, – это просто абсурд. Я умею заметать следы. – Сенатор покачал головой. – Нет, Чейни, реальная проблема, как ты выразился, не в том, что ты и твои недавние действия можно как-то связать со мной. Она даже не в том, могу ли я доверять тебе дальше. Я заговорил о данных Чеслава только ради того, чтобы ты понял, насколько я разочарован тем, как ты повел себя в этой ситуации. Настоящая проблема… – он сделал драматическую паузу, – в том, что мы одержали победу.

Феррол непонимающе нахмурился.

– Как это понимать – «мы одержали победу»? В чем?

– В нашей необъявленной, протекавшей без единого выстрела войне с темпи, конечно, – ответил сенатор. – Подумай сам. Уверен, ты понимаешь, что обнаружение этих «акул», с точки зрения полетов со звездными конями, не пройдет без последствий.

– Последствия будут, да, – кивнул Феррол, – но совсем не те, которые вы себе, как я понимаю, представляете. «Акулы» не выпрыгнули в последнюю неделю неизвестно откуда. Если темпи столетиями летали со звездными конями и ни разу не наткнулись на них – значит, «акулы» чрезвычайно редки. По крайней мере, в этой части космоса.

– Согласен. Однако их распространение или, напротив, редкость особого значения не имеют. Согласно показаниями капитан Романа, темпи присуще искаженное чувство ответственности по отношению к своим звездным коням; оно доходит до такой степени, что темпи готовы отпускать их на свободу, если считают, что нарушили свои условия сделки. Словно вообще можно заключать сделки с лишенными разума животными, – закончил он с плохо завуалированным презрением.

Так вот почему Роман и Рин-саа отпустили Квентина на свободу… и, возможно, вот почему Роман так уклончиво отвечал на расспросы по этому поводу. Если даже один факт существования «акул» может заставить темпи отказаться от использования звездных коней в космосе…

– И что вы собираетесь делать? – спросил Феррол. – Поймать «акулу» и притащить ее в систему Кьялиннинни, где находится темпийский загон для звездных коней?

На губах сенатора заиграла тонкая улыбка.

– Тебе бы следовало больше доверять моему здравому смыслу, Чейни, – сухо ответил он. – Кроме того, мне не кажется, что потребуется нечто столь радикальное и опасное. В конце концов, «акулы» – хищники и, как таковые, должны быть наделены способностью выслеживать добычу. Со временем они и сами найдут Кьялиннинни.

– И тогда мы согласимся на ничью.

Сенатор вопросительно вскинул бровь.

– В смысле?…

– В смысле, что звездных коней не будет ни у нас, ни у темпи. Они застрянут внутри своих систем, а мы в той части космоса, которая доступна для двигателей, оснащенных мицууши.

Лицо сенатора омрачилось.

– Ну, нельзя сказать, что звезды будут для нас закрыты.

– Останутся некоторые. Очень немного.

– С нас хватит, – жестко заявил сенатор. – Все планеты, которые нам нужны, находятся в пределах досягаемости. При условии, правда, что темпи не будут заглядывать нам через плечо и говорить, что можно делать с ними, а чего нельзя.

Феррол мысленно вернулся к открытиям, сделанным «Дружбой» во время первого своего путешествия. Эти открытия в сознании и общественности, и государственных мужей затмил восторг по поводу появления на свет детеныша Пегаса.

– О, места нам хватит, все правильно, – презрительно ответил он. – Однако придется смириться с потерей остальной вселенной. Теперь, когда нам известно об «акулах», проблемы Димоти и тех, кто до него пытался управлять звездными конями, обретают смысл.

– Да. Это твоя теория «вторжения хищника в сознание нехищника», – сказал сенатор. – Ты говорил об этом, отвечая чуть ли не на каждый третий вопрос. Так что, по-твоему, нам делать? Заарканить «акулу» и предложить Димоти попытаться контролировать ее?

Феррол стиснул зубы; план, который он так тщательно обдумывал и мысленно повторял на протяжении двух последних дней, застрял у него в горле. Без сомнений, сенатор был абсолютно не заинтересован в том, чтобы умение совершать космические путешествия с помощью звездных коней стало достоянием Кордонейла. Единственное, что его интересовало, – как лишить этой возможности темпи. Точка.

Было ли это всегда его целью? Скорее всего. Мелькнула мысль: почему Феррол никогда не осознавал этого?

– Учитывая вашу очевидную незаинтересованность, – только и сказал он, – не вижу смысла продолжать этот разговор.

– Я так и сказал, едва ты вошел. – Сенатор встал. – Теперь, если ты извинишь меня…

– Я полагаю, мое назначение на «Дружбу» все еще остается в силе, – не двигаясь с места, продолжал Феррол. – Хотя бы потому, что если я сейчас устранюсь, это может привлечь нежелательное внимание. Итак, что насчет моего корабля?

Сенатор нахмурился.

– Какого корабля? А-а, ты имеешь в виду «Ска-па-Флоу». И что насчет него?

– Когда я давал согласие работать на «Дружбе», вы обещали, что будете использовать его как личный курьерский корабль, – ответил Феррол. – Это соглашение по-прежнему остается в силе, или все члены моего экипажа тоже вычеркнуты теперь из платежной ведомости?

Сенатор одарил его долгим задумчивым взглядом.

– Мне никогда не нравились люди, которые, если их выгоняют, пытаются просунуть ногу в дверь, – холодно ответил он.

– Я совершенно не хочу просовывать ногу в вашу дверь, – тем же тоном заявил Феррол. – Меня волнует исключительно благополучие моего экипажа. Они обеспечивали вам определенную степень финансовой безопасности; по крайней мере, пока я представлял ваши интересы на борту «Дружбы». Вы в некотором смысле обязаны им.

Губы сенатора изогнулись, но он кивнул.

– Ничем я им не обязан. Но, полагаю, могу выкупить их контракт. Если это тебя устроит, – закончил он с чуть завуалированным сарказмом.

– Устроит. – Феррол тоже встал. – Благодарю вас, сенатор; хотя бы за то, что уделили мне время. – Он повернулся, собираясь уйти…

– Чейни?

– Да? – обернулся Феррол.

– На твоем месте я бы не рассчитывал, что «Дружба» еще долго будет летать, – сказал сенатор.

Феррол устремил на него пристальный взгляд.

– Не понимаю.

На губах сенатора мелькнула и погасла улыбка.

– Скоро поймешь.

Спустя два часа Феррол вместе с остальными покинул «Вызов» и отправился на «Дружбу». Это был долгий полет, что его вполне устраивало. Было время подумать.

Спустя час после прибытия на «Дружбу» он пришел в пункт связи с коротким сообщением, которое старательно зашифровал вручную.

Хотя отправка тахионного сообщения стоила немало, приемопередатчики Кордонейла были так загружены, что задержка от двадцати четырех до сорока восьми часов была делом обычным. Однако положение Феррола как старшего помощника одного из ведущих кораблей Звездного флота давало ему существенное преимущество, и не прошло получаса, как центральный земной приемопередатчик подтвердил получение сообщения «Скапа-Флоу».

Может, сенатор и был согласен на ничью, но не Феррол. И если никто больше не заинтересован в продолжении начатого дела, он и «Скапа-Флоу» возьмут это на себя.

Глава 23

На протяжении четырех дней «Дружба» оставалась на околоземной орбите, ожидая приказа. Все это время, словно регулярные утечки газа, по кораблю курсировали противоречивые слухи о том, что это будет за приказ. Когда он пришел, напряжение разрядилось: «Дружбе» предписывалось вернуться на Соломон и обменять Бойца на другого звездного коня. По-видимому, программа разведения будет продолжена.

Час спустя они были уже в системе Соломона и вскоре вышли на орбиту около планеты. Там их встретил темпийский корабль, и произошел хлопотный из-за своей масштабности, но простой по сути процесс обмена звездными конями.

Потом Боец увез темпийский корабль.

Со-нгии и остальные манипуляторы потратили несколько часов, сменяя друг друга под шлемом-усилителем… чтобы представиться новичку, так Рин-саа это сформулировал.

На человеческой половине это время было заполнено, главным образом, последними проверками, праздными разговорами и попытками приучить себя говорить вместо «Боец» «Слейпнир», упоминая о главном источнике движущей силы корабля.

Обычно процедура акклиматизации занимала несколько дней. Однако Слейпнир учился быстро; а может, начинала приносить свои плоды обширная практика, полученная манипуляторами во время быстро сменяющих друг друга и, по правде говоря, нелегких полетов «Дружбы». Как бы то ни было, спустя всего день – и меньше сорока восьми часов после того, как «Дружба» покинула Землю, – корабль был готов.

И, согласно приказу, в таком положении он оставался на протяжении следующих шести недель. На орбите Соломона и в состоянии полной готовности.

– Простите, что разбудила вас, сэр, – извиняющимся тоном сказала офицер с капитанского мостика. – Но тут пометка «срочно».

– Все нормально, – успокоил ее Роман, стряхивая остатки сна и натягивая халат, прежде чем включить визуальный дисплей.

«Тахионная станция Соломона, – напечатал он с клавиатуры лазерной связи, – это капитан Роман. Код доступа…»

Он ввел нужную последовательность.

«Код принят, – несколько мгновений спустя ответила станция. – Начинаем передачу».

Роман наклонился вперед, мысленно скрестив пальцы. Если это наконец долгожданный приказ…

Роман дважды прочел сообщение, чувствуя, как в груди скапливается холод. Что-то здесь было не так. Очень не так…

– Это приказ, сэр? – спросила офицер.

Судя по ее тону, она отчаянно надеялась, что так оно и есть.

Роман сделал глубокий вдох.

– Свяжитесь с дежурным манипулятором, – сказал он. – Мы совершаем Прыжок к Препьяту, как только Слейпнир будет готов. Команде номер один, отвечающей за сети, начать подготовку снаряжения… мы потащим на буксире еще три корабля, и для них потребуются связующие стропы. – На мгновение он заколебался. – И разбудите лейтенанта Кеннеди. Скажите, что через пятнадцать минут я хочу видеть ее на капитанском мостике.

Неподалеку от «Дружбы», занимая почти точно V-образную позицию, довольно близко друг к другу замерли три корабля. Шлюпки скользили между ними, закрепляя связующие стропы. Кеннеди стояла рядом с капитанским креслом, следя за этой деятельностью через дисплей Романа.

– Ваше мнение, лейтенант? – негромко спросил он.

– Я бы сказала, никаких сомнений, сэр. – Она покачала головой. – Даже на таком расстоянии видно, что ракетные установки не опечатаны. И что вон тот ионный излучатель сразу под главным сенсорным выступом на «Атлантисе» никогда не установили бы на корабле ни с того ни с сего. Не говоря уж о законности, это слишком дорогое оборудование, чтобы раздавать его направо-налево.

К несчастью, Роман пришел к тем же выводам.

– Выходит, то, что мы здесь имеем, есть тайная военная группа.

– Да, сэр. И если позволите высказать предположение, «Атлантис» либо истребитель, либо легкий крейсер, а два других корабля – модифицированные и, возможно, усиленные корветы.

– А что насчет самой системы 9862? Раскопали что-нибудь?

– Да, сэр. – Кеннеди склонилась над его плечом и застучала по клавишам. На дисплее Романа появилась карта со звездой, помеченной мигающим кружком. – Это бело-голубой гигант, примерно шестьсот световых лет от Кордонейла. Ничем не примечательная звезда, насколько я могу судить по тому, что нам о ней известно. Никаких упоминаний о посещении системы в прошлом; если уж на то пошло, никаких признаков того, что кто-то когда-то вообще проявлял к ней интерес.

– До сегодняшнего дня. – Роман кивнул на высвеченные на дисплее данные. – Я заметил, что эта звезда по размерам и звездной величине очень схожа с той, около которой нас преследовала «акула». Совпадение?

– Да, это тоже может быть йишьяр-система. Полагаю, все прояснится через пару часов.

Из радио Романа послышался треск.

– Команда номер один – «Дружбе». Мы закончили крепить связующие стропы и возвращаемся.

– Вас понял. – Роман включил лазерную связь. – «Дружба» – «Атлантису». Капитан Роман.

– «Атлантис», капитан Лекандер, – тут же ответил спокойный и очень по-военному звучащий голос, которому в полной мере соответствовало лицо на экране. – Как ваши дела, «Дружба»?

– Мои шлюпки вернутся через десять минут. После этого мы будем готовы.

– Хорошо. Не знаю точно, что вам сказали, капитан, но сценарий дальнейших событий таков. Исследовательский отряд, работающий в соответствии с очень точным расписанием, опаздывает почти на шесть часов. Наша задача – выяснить, что с ними произошло.

– Делая вид, будто вы – гражданские исследовательские суда? – спросил Роман.

Физиономия Лекандера оставалась какой была.

– Возникло соображение, что ваши темпи могут помешать транспортировке военных судов. Впрочем, это не имеет значения. А имеет значение вот что. Вы должны понять, что привлечены исключительно в качестве транспортного средства и не должны – повторяю, не должны – вмешиваться в происходящее, пока мы станем обшаривать систему. Вы будете сидеть на одном месте, дожидаться нас, наблюдать за всем происходящим и держаться в стороне. Что касается наблюдения, то, оказавшись в системе 9862, мы пошлем вам шлюпку с мощным телескопом, снабженным записывающим устройством. Помните, ваша прямая обязанность – ни под каким видом не трогаться с места.

Роман встретился с Лекандером взглядом.

– А если в системе объявятся «грифы»? – без обиняков спросил он.

– Если вам будет угрожать непосредственная опасность, – бесстрастно ответил Лекандер, – можете совершить Прыжок в систему 66802 – до нее не больше двух световых лет – и ждать нас там. Мы доберемся своим ходом, на мицууши. В отсутствие непосредственной опасности у нас не будет проблем с тем, чтобы избавить вас от «грифов» до того, как мы уйдем.

Роман почувствовал неприятное ощущение внутренней пустоты.

– Значит, вы уйдете, – негромко произнес он.

Лицо Лекандера раскололо подобие натянутой улыбки.

– Не волнуйтесь. Да, мы уйдем. – Он помолчал. – Однако на шлюпке, которую я вам пошлю, будет также торпеда АА-26 среднего радиуса действия с субъядерной боеголовкой. Просто на всякий случай.

Слейпнир прыгнул, боевые суда освободились от связующих строп и ушли, а экипаж «Дружбы» занялся распаковкой и установкой присланного с «Атлантиса» телескопа. Они также распаковали торпеду и смонтировали ее на внешнем корпусе. Просто на всякий случай.

И когда все это было сделано, им оставалось лишь ждать, глядя в телескоп на бледные линии, оставленные фузионными двигателями. Час за часом…

– Такое впечатление, будто они совершенно точно знают, куда идут. – Откинувшись в своем кресле, Кеннеди не спускала взгляда с удаляющихся судов. – Это что угодно, только не поиск. Они по прямой мчатся к поясу астероидов.

– Наверно, там оставили маяк, – ответил Марлоу, глядя на свои дисплеи. – Хотя, черт побери, у меня не получается поймать сигнал.

– Скорее всего, расщепленная волна, – сказала Кеннеди. – Или что-то в этом роде, сугубо по их ведомству. Они наверняка следуют курсом, требующим минимального времени, капитан. Как только они сделают разворот, мы сможем вычислить их конечную точку.

– Разве мы не в состоянии сделать кое-что уже сейчас? – спросил Феррол. – Можно, по крайней мере, поискать в том направлении, куда они летят.

– Я уже сделал это, – ответил Марлоу, – но пока ничего похожего на корабль не обнаружил.

На мостике воцарилась тишина. Роман вспомнил, как «акула» пыталась разорвать «Дружбу» на части…

– Может, они за астероидом, – сказал он. – Давайте не каркать раньше времени…

– Движение! – воскликнул Марлоу. – Слева от боевых кораблей, расстояние около четырехсот километров.

– Они тоже заметили, – добавила Кеннеди, – и изменили курс… Развернулись и мчатся к цели. Сломали строй… Да, это они и искали.

– Добавьте мне мощности в телескоп, Марлоу, – приказал Роман, силясь разглядеть фигуру, которая, наращивая скорость, неслась в сторону боевых кораблей. – Не могу разобрать, «акула» это или звездный конь.

– Секундочку, капитан… эти проклятые рычаги просто из рук выскальзывают.

Изображение замерцало, дернулось, сделалось Устойчивым, увеличилось…

– Матерь божья, – пробормотал кто-то.

Роман с трудом обрел голос.

– Какие размеры?

– Почти два километра шестьсот метров, – мрачно ответил Марлоу. – На тридцать процентов длиннее той, с которой мы сражались, а масса больше вдвое.

И если телекинетическая мощь напрямую зависит от массы… Роман с трудом подавил желание послать по лазерной связи предостережение. Пустая трата времени или даже хуже того: Лекандер, без сомнения, знает, с чем столкнулся, и меньше всего нуждается сейчас в том, чтобы его отвлекали.

– А как там насчет «грифов»? – спросил Роман.

– Пока не вижу, – ответил Марлоу. – И никаких оптических сетей тоже. Наверно, поняли, что перед ними не звездные кони.

– Или «грифам» просто не за что зацепиться, поскольку корабли не обладают телекинетической способностью, – добавил Роман. – В любом случае…

– Обстреливают лазером, – прервал его Марлоу. – Все три корабля.

Роман впился взглядом в экран телескопа. На фоне поверхности «акулы» бледные линии ионизированного газа были едва различимы.

– Интересно, какую мощность они используют?

– Трудно сказать с такого расстояния, – ответил Марлоу. – Хотя если это стандартные боевые лазеры… Упс! «Акуле» это не нравится.

Один из лучей протянулся к ее переднему концу, и она шарахнулась в сторону. Прицел лазера скорректировали; однако, пока это происходило, от тела «акулы» отделилось облако «грифов» и устремилось вперед.

– Вот и «грифы», – пробормотал Феррол.

– Лазеры, наверно, задели сенсорное кольцо, – сказала Кеннеди. – Снова стреляют.

Бледные линии, словно копья, устремились к цели… но на этот раз не долетели до нее, утонув в возникшем на их пути облаке.

– Это «грифы» сделали? – недоверчиво спросил Роман.

– Точно, – ответил Марлоу. – Выстроили что-то вроде щита из камней или сверхпрочной оптической сети. Хотя для военных лазеров это… Да, они прорвались.

Одна из бледных линий пронзила барьер, и «акула» снова дернулась, уклоняясь от ее прикосновения. И почти сразу же луч погас.

– «Грифы» заполнили брешь, – доложил Марлоу. – Эти «акулы» учатся быстро.

– Однако вряд ли она сможет продержаться вечно, – покачал головой Феррол. – Рано или поздно «грифы» закончатся.

– Да, но, может, не до того, как корабли подойдут на расстояние ее досягаемости, – заметил Марлоу. – Если «щит» будет состоять только из камней, «грифы» смогут достаточно долго удерживать его.

Крошечная искра вспыхнула на корпусе «Джнаны»…

– Выпустили ракету, – прокомментировала Кеннеди. – Нацелена на «грифов». А вот и вторая.

На корпусе «Звездного патруля» возникла еще одна вспышка.

Роман непонимающе смотрел на экран – вторая ракета неслась точно в хвосте первой. Головная ракета достигла созданного «грифами» барьера…

– Ракета прорвалась, – сообщил Марлоу. – Должно быть, внутри нее сеть; да, видно, как мерцают нити. Расширяется, обхватывает «грифов»… Черт!

– Что? – воскликнул Роман.

– Сеть выбросила плазму, – ошеломленно ответил Марлоу. – Очень сильно заряженную. Наверно, тысяча ампер и не меньше вольт.

– В результате барьер пробит, все в порядке, – сказала Кеннеди. – Вторая ракета проходит прямо сквозь дыру. «Акула» лишь слегка отклоняет ее в сторону… наверно, думает, что в ней тоже сеть…

И спустя мгновение центр экрана расцвел черным.

– Субъядерный взрыв, капитан, – сообщил Марлоу. – Кумулятивный заряд, около двадцати мегатонн. Взрыватель приведен в действие с расстояния около пятидесяти километров от «акулы».

Роман негромко присвистнул. Даже на расстоянии, на котором находилась «Дружба»…

– Феррол, свяжитесь с людьми Тензинга и скажите, чтобы постоянно отслеживали радиацию, – приказал он. – И пусть темпи внимательно наблюдают за Слейпниром, не появятся ли признаки стресса. Мы, конечно, вряд ли можем пострадать, и все же рисковать не стоит.

– Есть, сэр. – Феррол повернулся к своему пульту.

На экране телескопа черное пятно сморщивалось, выцветало…

И «акула» все еще двигалась. Пострадавшая, но явно живая.

Роман изумленно покачал головой… изумленно и одновременно испытывая первые признаки настоящего страха. Взрыв такого масштаба должен был обрушить на «акулу» и, в частности, на ее сенсорные пучки мощнейшую волну жара и радиации. Если она в состоянии оправиться от такого…

– Еще одна ракета, – ворвался в его мысли голос Кеннеди. Стиснув зубы, Роман перевел взгляд на корабли. Вспышка возникла рядом с «Атлантисом», рядом со «Звездным патрулем», рядом с «Джнаной». И снова рядом с «Атлантисом»… – Поправка: это огневой вал. Такое впечатление, будто они используют все, что имеют…

Первая ракета взорвалась, извергнув крошечное тусклое облачко света…

– Они перешли на химические боеголовки, – потрясение заметил Марлоу.

– Наверно, хотят убить ее без чрезмерных повреждений, – высказала предположение Кеннеди. – Посчитали, что первого субъядерного взрыва достаточно.

– Глупо так рисковать, – пробормотал Марлоу. – Однако… она уходит. Разворачивается и… постойте! Что за черт?

Двигаясь с заметным затруднением, «акула» сменила курс, чтобы уклониться от приближающихся ракет. Однако вместо того чтобы развернуться и сбежать, она продолжила движение в прежнем направлении, только как-то странно, словно по спирали или наобум. Вокруг нее взрывался рой боеголовок, и на дисплее они выглядели как странный вид космических светляков.

Потом, когда от боевых кораблей отделился и полетел к «акуле» новый огненный вал ракет, она развернулась и бросилась наутек.